У реки два берега. Глава 28

               

                Мир иной.


      Не успела я наладить отношения с Машей, как вновь мне подкинули ребёнка. На этот раз мальчика лет трёх, который, к сожалению, говорить ещё не умел. С трудом добились от него ответа на вопрос, как его зовут. Он всё время твердил: гойка, гойка... Я с Андрюшей пыталась выведать у него, отчего ему горько. Но тут явился Ольшанский, послушал наши вопросы и ответы мальчика, хмыкнул и припечатал:

     -- Егором его зовут, неужели не понятно. Егорка он.

     Мальчик радостно закивал головой. И этот малыш оказался из низов общества. Он сразу же прилип к Ольшанскому, ухватил за руку и стал просить что-то дать ему. При этом он красноречиво подносил к губам два своих пальца и изображал, что курит...

     -- Да ты, брат, у нас курильщик? -- удивился Ольшанский. Сам он и не заметил, как от этой пагубной привычки избавился благодаря Разуму. Тот ему доходчиво разъяснил, что в прошлой цивилизации курение, как и алкоголь, не практиковалось. Было насильно насаждено в сознание уже захватчиками...




      ...Однажды, когда под моей опекой находилось уже семеро, я спросила у Разума, неужели только мне предстоит воспитание новых людей? И как всегда ощутила какое-то приятное щекотание где-то под черепом.

     -- Шутишь? -- наконец откликнулся он .-- Нет, конечно. Я уже тебе однажды говорил, что во всех частях территории нашей цивилизации задействованы разные варианты появления и дальнейшего воспитания детей. И к этому привлекаются проверенные люди. Их пока мало, но они постоянно добавляются. Если бы ты знала, сколько их, тех, кто недоволен условиями своего существования. Сколько спивается и опускается до бродяжничества...

      -- Неужели ты готов отдать в их руки детские судьбы? -- я была глубоко потрясена. Что может дать подрастающему поколению спившийся бомж?

     -- Ну, я не столь уж безответственный искусственный интеллект. Каждого претендента, как это по-нынешнему, сканируем, выявляем пагубные пристрастия и наклонности, отношение к своему народу, уровень развития, а потом лечим...

     -- Как это лечим?

     -- Я тебе не смогу объяснить, ты же знаешь, в вашем языке теперь нет многих понятий, применявшихся ранее. А если просто... Помнишь ту женщину, с которой ты пришла под конвоем к стене?

    -- Гулю? -- Ещё бы не помнить. Те события я и хотела бы, а не забываются.

    -- Вот-вот, её, конечно, не так зовут, но ладно. У неё был ребёнок. Когда она прошла сквозь стену, он умирал... Я сделал его сканирование, убрал кое-какие нарушения в организме, очистил от опасных паразитов, разрушавших его органы... И продлил ему жизнь до естественных пределов... Я и с вами поступил так же. Это норма заботы о каждом индивидууме... Потому, естественно, и с каждым претендентом проводим работу. Да, встречаются организмы, настолько разрушенные бесконтрольным потреблением наркотиков, спиртного и табака, что их просто лечим и возвращаем назад. Они для наших целей не подходят. Они уже духовно и физически уничтожены для общества, превращены в рабов, готовых выполнить любой приказ ради капли привычного дурмана. Совсем недавно таким дурманом для подрастающего поколения стали просторы так называемого интернета. Те, кому очень хочется уничтожить остатки нашей цивилизации, запустили новую волну расчеловечивания с помощью нового вида наркотиков... Хотя вселенское информационное поле доступно каждому, стоит только открыться душе для его приёма. Оно и раньше существовало, пока захватчики не разрушили нашу цивилизацию...

     Такие беседы случались нечасто, но в любом случае возникающих затруднений Разум был рядом...

     Вспомнилось, как в один из моментов душевного непокоя, когда мне захотелось увидеть старших моих детей, тут же возник голос Разума:

     -- О чём печаль? Я же говорил тебе, что в моём мире всё возможно... Смотри...

     И я увидела Алёну, как я поняла, глазами Валентины. Дочь заметно округлилась и поправилась. Она плавно передвигалась по дому, что-то говорила по телефону, её глаза сияли от счастья...

    Потом её сменила картинка, отобразившая мою вторую дочь. Полина занималась готовкой на кухне в своей квартире, и я её видела глазами Романа, насколько я поняла...

    Семью сына я увидела глазами постороннего. Они все были на детской площадке. И я отметила, что им всем вместе хорошо и спокойно...

    Как-то я спросила, почему Разум не заберёт моих родных сюда, в новый мир.

    -- Потому что пока они нужны там. Здесь для них места нет. Я имею в виду не  жильё. Этого в достатке. Не созданы пока для них жизненные интересы, которые позволяют чувствовать себя счастливыми... Но это случится довольно скоро.

Я поняла его. У меня не было выхода. Я должна была исчезнуть из того мира. И Разум нашёл мне дело по душе. У меня под опекой семеро разновозрастных детей. И весь мой день заполнен их воспитанием и развитием...



    Счастлив оказался здесь и Ольшанский. Ему доверили два десятка подростков от десяти до шестнадцати лет. Самый трудный переходный возраст, но у него есть талант к воспитанию мужской части общества. Я это вижу каждый день. Замечаю, как из лентяев, лежебок, агрессивных волчат и забитых и униженных слабаков он воспитывает мужественных и открытых юношей. Как вдалбливает в них понимание, что они не рабы пришлых захватчиков и циничных хапуг, а свободные, равноправные члены открытого миру и добру общества. В некоторых случаях на помощь приходит Разум.
Однажды в команду к Ольшанскому попал изнеженный, хвастливый и завистливый парень лет пятнадцати. Звали его на иностранный манер -- Гарри. Почему выбор пал на него, я не понимала. Парень ничего не хотел слушать, требовал, чтобы его вернули назад, к родителям, где ему уже приготовили к шестнадцатилетию "ламборджини", где у него уже была куча девочек лёгкого поведения и все его хотелки исполнялись по щелчку пальцев. И зачем здесь такой представитель элитарной молодёжи, родившийся с золотой ложкой во рту?

     Я задала этот вопрос Разуму, не сразу, конечно, а убедившись, что такая дрянь способна  разложить уже сплочённый коллектив подростков...

     -- Ты недооцениваешь талантов своего мужа, -- под черепом у меня побежали мурашки, означавшие веселье моего собеседника, -- его он обломает на раз-два, как он говорит. Проверяет сейчас, как к прибывшему относятся живущие давно, прониклись ли они духом дружбы и взаимовыручки... Тебя интересует, почему его забрали сюда? Да, он избалован, пресыщен вседозволенностью, но глубоко в душе он вполне адекватен, со здоровой психикой и не испорчен до конца  всеми этими веяниями бездуховности...

     -- Но ведь не это стало причиной его появления здесь?

     -- Естественно. Его изъяли у похитителей в самый ответственный момент. Видишь ли, захватчики, оккупировавшие нашу страну, стараются не впускать в свои ряды народы, ими порабощённые. Браки заключают между своими. И у них всё чаще случаются ущербные наследники... Они это знают. И хотя производят на свет много детей, в отличие остального населения, которое убеждают с помощью пропаганды в целесообразности бездетности,  так как  планета, по их мнению,  перенаселена, подобное обстоятельство с собственными детьми их волнует. Потому лучшие умы в области медицины перетекают к ним... Словом, этого парня, хоть он и наследник огромного состояния, похитили, потому что одному из правнуков представителя правящей верхушки мира  необходим ряд операций по замене органов. Тайные агенты, нацеленные на поиски таких кандидатов, перешерстили всю планету. Но слишком уж редкий случай совместимости оказался. Начинали с низов общества. Там особо не церемонятся. Если подходит претендент, его изымают...   человек пропадает... А тут была разработана целая операция. Сроки поджимали... Захватили этого сопляка, считавшего себя пупом Земли... Мы определили, что жизнь этого пленного в будущем может дать нашему миру больше плюсов, чем того, кому требуется трансплантация. По нашим прогнозам там нечего ожидать, кроме инвалидной коляски. Мы подкорректировали его здоровье, облегчили мучения, ведь он не виноват, что родился таким. Какое-то время он поживёт, дольше, чем  если бы провели трансплантацию органов. А там пусть родственники сами думают...

     -- А почему бы парню не показать, что его ждало бы, не прояви вы инициативу? -- поинтересовалась напоследок.

     -- Это оставим на крайний случай. Ольшанский хочет поработать с ним предварительно в воспитательных целях. А потом, конечно, объясним. Чтобы не рвался назад. Того пути для него не существует...




     В полутёмном лабиринте из шкафов с фолиантами пахло  пылью, старой бумагой и кожей и ещё чем-то пока не распознаваемым. Иванов почти бесшумно передвигался в этом древнем хранилище знаний прошлого. Вначале, когда в первый раз попал в это странное помещение, решил, что находится в самом древнем отсеке подземной библиотеки Ватикана. Но тут же услышал внутренне язвительный смешок искусственного интеллекта. У него так и не получалось, как у Ирины и Андрея, называть его Разумом. Не мог пересилить себя и сравнить с собой. Хотя и понимал, что это очень сложная система, созданная совсем иной цивилизацией и на других представлениях о жизни...

     -- Куда этому Ватикану до моих находок. Там даже представить не могут, что хранится здесь... История возникновения и развития народов, зарождение цивилизаций и их расцвет... И причины их гибели... Тебе будет интересно с этим ознакомиться... Правда, вряд ли ты сразу научишься читать эти книги... Но я тебе помогу. Вон в том кубе находится обруч, он поможет тебе понять написанное...
Да, это странное сооружение на голове... или вернее сказать над головой очень напоминало нимб над головами святых на старинных иконах и картинах. И оно висело точно также и над его головой, ничем не удерживаемое, невесомое... И это был аппарат, который помогал Иванову понимать начертанное на древних манускриптах независимо от того, какими иероглифами там были отображены мысли древних... Были в этом хранилище и глиняные таблички, и керамическая посуда, испещрённая значками. В специальных нишах располагались рулоны, по всему видать,  выделанной кожи, на которых разноцветными красками убористо, цепляясь друг за друга, отображались хороводы незнакомых букв...

    Особицей хранились книги, листы которых были из пергамента, а некоторые и из незнакомого материала, внешне похожего на бумагу. На них в художественной вязи линий угадывались уже знакомые с детства буквы, не все, но некоторые...
А потом было погружение в ту информацию, которую хранили эти бесценные сокровища... И чем больше вникал в суть написанного, тем понятнее становилось, почему захватчики уничтожали рукописные фолианты на всей территории страны, почему выгребали книги из храмов...

    ...Иванов каждый день отправлялся в хранилище. Оно казалось очень доступным. Выйдя из своего жилища, он подходил к стене, нажимал на известный ему орнамент, в сторону сдвигалась часть облицовки, открывая нишу, он входил, проём за ним закрывался, а через какое-то мгновение открывался другой, перед ним...

    Окружали Иванова строения, очень напоминавшие те, что он видел в Италии, и кое-что осталось в Петербурге... Он уже понимал, что подобные образцы зодчества прежних веков при желании можно найти во всех частях планеты... Но почему-то в сознании отложилось, что искусственный интеллект находится где-то рядом с Ватиканом. Только там, судя по некоторым источникам, могут находиться те сокровища человеческой мысли, с которыми он в последнее время соприкасался. С помощью обруча он знакомился с тем, что было написано в этих свидетельствах древности, и всё яснее понимал, что тем, кто сейчас у власти, очень не хочется, чтобы это стало достоянием тех, кого они поработили и держат в неведении, заставляя изучать бредовую, высосанную из пальцев пришлых захватчиков историю, в корне извращающую то, что было на самом деле.

    Однажды ему на ум пришла мысль, а не эту ли библиотеку, которую назвали именем Ивана Грозного, ищут учёные?

    Тут же в голове стало щекотно. Иванов понял, что появился искусственный интеллект. Давненько его не было...

    Тот сразу обиделся. "Я всегда рядом, мне интересны твои выводы и впечатления от прочитанного. Вот только зря ты уверен, что это богатства Ватикана. Такие свидетельства они никогда не хранят. Зачем им они? А то, что эти сокровища называют библиотекой Ивана Грозного... Те, кто так их зовут, и миллионной части этих сокровищ не представляют. Хотя бродят в среде знающих людей предположения, что где-то должны же храниться хотя бы крупицы тех накопленных знаний, которые порушили захватчики... Только хранятся они совсем в другом месте, намного дальше, чем ты можешь себе представить...".

    -- И где же? -- тут же вырвался у Иванова вопрос. Он сам не ожидал от себя такого. Привыкший скрывать свои чувства и мысли от окружающих, он даже внутри себя устанавливал сдерживающие блоки. И вдруг такой вопрос, да ещё и вслух...

    -- Не обижайся на себя, а тем более, на меня... Я никогда не причиню вред ни тебе, ни другим. Хотел только дать понять тебе, что твои заблуждения -- это опять же результат деятельности захватчиков, глубоко и основательно вбивших в умы подвластных им народов  мысль, что всё вертится вокруг западной цивилизации... А её, как таковой, и не существует. Это всё украденные у древних цивилизаций понятия о существовании их сообществ, интерпретированные захватчиками для своих нужд и применяемые к покорённым народам.



     И всё же  своими сомнениями Иванов однажды поделился с Ольшанским. Ведь больше было не с кем.

     -- А тебе не показалось, что мы не на Земле, -- вдруг спросил его Андрей.

     -- Откуда такие выводы? Судя по окружающей нас обстановке, всё знакомо... Даже эти кажущиеся древними строения... Скорее всего, мы где-то в глубине, в нижних ярусах этого подземного лабиринта... Воздух, атмосферное давление -- всё соответствует нашим потребностям...

     -- Вот именно, что соответствует. А с теми возможностями древней цивилизации, которые мы видели в развалинах, да и здесь, если честно, закрадывается мысль, что мы не на Земле. Что мешает Разуму отправить нас на другую планету... или на какой-нибудь спутник...

    -- Ну, это ты, брат, загнул... --  с сомнением протянул Иванов. У него в голове не укладывалось, как это они могли оказаться где-то за пределами Земли. -- С чего ты сделал такие выводы?

    Ольшанский посмотрел на приятеля, раздумывая, поделиться с ним своими соображениями или нет. С одной стороны, насмешек он не боялся. С другой стороны, его выводы никоим образом не навредят Разуму, если вдруг Антон окажется не тем, кем прикидывается. Все они находятся на подводной лодке, откуда выхода нет... А выразить вслух свои сомнения очень хотелось. Можно было бы поделиться и с Ириной... но не хотелось её пугать.

     -- Постарайся только не посвящать в это Ирину, -- предупредил предварительно, перед тем, как начать свой рассказ. Они во время разговора прохаживались по аллее из каштанов, укрываясь от жарких полуденных лучей. Подростки Ольшанского занимались на спортивной площадке, которую окружали полукольцом высокие то ли скалы, то ли крыши строений нижних этажей, куда им ещё не пришлось спускаться. Склоны скал поросли кустарником, имели осыпи и отвесные участки. Там занимались старшие воспитанники. Младшие вместе с Ириной гуляли в саду, где была организована детская площадка. Картина окружающей действительности была умиротворяюща и радостна для глаз.

    -- Ну и?...

    -- Здесь всё кажется до банальности земным... Но... видишь вон там, на брусьях Гарри?

    -- Это что же, наш будущий олигарх? Что опять натворил? Что-то давно я не слышал о его выходках...

   -- Поганец ещё тот... Правда, после недавних событий сейчас присмирел... Он мне сам всё рассказал. Видимо, Разум такое условие поставил... Словом, этот Гарик, по его словам, ненавидел всех здесь живущих, завидовал всем, при этом с презрением относился к тем, кто не в силах был дать ему отпор, старался всячески унизить и сломать. Почему-то невзлюбил Егорку. Сам мне признался, что ненавидел этого малыша за то, что Ирина с этим, по его словам, нищебродом носилась как с младенцем, а на требования, по его понятиям, законные о конкретном   обслуживании его непосредственных нужд, не реагировала никак... И тогда этот Гарик решил избавиться от этого мозолящего его глаза мальчишки. Уговорил того подняться на вон ту, самую высокую скалу и... столкнул Егора вниз...

    Ольшанский на какой-то момент замолк, вновь переживая события не столь уж далёкого прошлого...

    ...Он не видел, что именно Гарри столкнул мальчика. Услышал только испуганный вскрик и падающего вниз малыша. Все бывшие на площадке мгновенно бросились к скале в надежде успеть подхватить ребёнка. Ольшанский перепрыгивал через препятствия, не думая о покалеченной ноге. Для него эти секунды растянулись в бесконечность...

    Вдруг мальчик раскинул руки и стал парить над поверхностью... Он просто летел и... смеялся...

    -- Что тут удивительного... Интеллект его подстраховал. Оказался проворнее вас...

   -- Да? А вот смотри... Егорка, Егор, сынок, лети  ко мне... -- Ольшанский помахал малышу рукой. Почти невидимый за высоким кустарником ребёнок радостно побежал на зов, потом оттолкнулся ногами от земли и, раскинув руки, полетел к Ольшанскому.

    Иванов с удивлением смотрел на парящего в воздухе ребёнка...

    -- Что это? Левитация? -- наконец  смог произнести сформировавшееся у него определение.

    -- Кто его знает. Разум сообщил, что зачатки этой возможности летать есть у каждого из нас. Только захватчики постарались заглушить это желание. А потом какая-то катастрофа на Земле не позволила нам летать. Вот я и думаю, что мы не на Земле...

     Иванов долго молчал, переваривая это сообщение. У него тоже были свои подозрения, но решил их пока не озвучивать. Потом, вдруг вспомнив, спросил:

     -- А что же с этим негодяем? Почему он всё ещё здесь? Мне кажется, что подлец, поднявший руку на ребёнка, должен быть наказан, строго наказан...

    -- Он и наказан. Он сам пришёл ко мне и всё рассказал. Когда он столкнул Егора, он тут же оказался в том гараже или лаборатории, откуда его забрал тогда Разум. Тогда парню казалось, что его должны вот-вот освободить. А на этот раз действие продолжилось с того самого мгновения. Трое в масках и чёрных куртках схватили его и кинули на металлический стол, сразу врубился яркий свет. Парень увидел, что это подпольная операционная. Его руки и ноги прикрутили к скобам стола. Из открывшейся двери вышел мужчина в медицинской униформе, сверху прикрытой прозрачным халатом.

    Парень стал кричать, что его похитили, что он сын влиятельных родителей, что за него дадут огромные деньги в виде выкупа...

    Громила в медицинской экипировке презрительно процедил, что ни у кого из его родных нет столько денег, чтобы его выкупить. Говорил он это по-английски. Потом приказал заткнуть ему рот и снять одежду. Мгновение спустя голый Гарри лежал на холодном металлическом столе и наконец осознанно понимал, что его никто не спасёт. Что и действительно не хватит никаких денег, чтобы его выкупить, потому что для этих нелюдей деньги не главное. И что для них неважно, является ли он любимым избалованным единственным наследником огромного по его представлению состояния или обычным бомжом и нищебродом... Он для них обычная вещь, предмет их работы...

    И тогда он взмолился, прося помощи, вспомнил о Разуме. Клялся, что исправится, только бы избавиться от этого ужаса.

    Потом помощники внесли в помещение несколько контейнеров-холодильников...

    А громила уже взял в руки скальпель и произнёс:

    -- Держите его, забиваю...

    ...И долгое, непередаваемо долгое мгновение, когда оружие громилы приближается к его коже...

    И внутренний вопль его мозга:

    -- Разум, спаси, я всё понял. Я исправлюсь... Я сделаю всё, чтобы стать человеком...

     И сразу всё померкло. Когда Гарри открыл глаза, он лежал в кустарнике с тыльной стороны скалы голый, с отметинами на коже, где должны были быть разрезы... Рядом валялась кучей его одежда... А в голове всё ещё звучали слова Разума:
 
    -- Ты всё расскажешь Ольшанскому, без утайки. Он отныне твой отец и наставник. В противном случае ты вернёшься во времени опять в эту лабораторию...

    ... Иванов долго смотрел на подтягивающегося на перекладине Гарри, с сомнением думая, что горбатого разве что могила исправит... Но... этот Разум на многое такое способен, чего невозможно себе представить в обычной жизни. Он уже заметил, что всё больше проникается уважением к этому бестелесному искусственному интеллекту, которого незаметно для себя уже очеловечил и овеществил и как и остальные стал в душе называть Разумом...

     Юхнов, август 2021г.