Шестой этаж

Этой истории лет ...дцать, а может и ..дцать. Я тогда была девушкой юной и по молодости лет пыталась хоть как-то гармонизировать отношения между своим сложным внутренним миром и миром внешним.
Из этих попыток гармонизации выходила, понятно, полная дурь и депресняк, с которым надо было разбираться отдельно.
И я пошла разбираться к другу семьи, врачу-психиатру Р., обаятельнейшему мущине, понесла ему свой сложный внутренний мир с прилипшим к нему депресняком на анализ. Чтобы он мне разложил все по полочкам: депресняк отдельно, душа отдельно, а вот это все – мир внешний и не лезь.;

Он мне сказал адрес : Пироговка, дом-не-помню, этаж 6, кабинет 606. Это помню хорошо. Даже слишком.
;Прихожу на Пироговку, нахожу означенный дом, читаю на нем: «Городская психиатрическая больница номер 11» и бодро захожу внутрь. И в лифт. Ищу шестой – нету. Только до четвертого. Думаю: ладно, до четвертого, а там пешком дойду. Кабинет 606. ;
Приезжаю на четвертый, ищу лестницу. Нету. Ну нету лестницы! Нигде и никакой лестницы у них нет. Ни вверх, ни вниз. Тогда я принимаюсь бродить по коридорам и заглядывать во все углы. А там, во всех углах и коридорах, цветет буйным цветом психиатрическая больница советских времен: кто качается, кто трясется, кто руками машет, кто взглядом ест.  Кто бормочет, кто поет, кто столбом стоит... Жутковато на четвертом, но мне же надо как-то прорваться на шестой!;

Ходила я ходила, искала-искала, не выдержала и стала спрашивать дорогу. Сначала спрашивала у медперсонала. Вот так подойду к медперсоналу и вежливо спрашиваю: «Скажите пожалуйста, где здесь шестой этаж?» И знаете, что отвечает на это мне медперсонал? СлабО вам догадаться! То-есть, если бы я попала, скажем, в райком Партии, или в Рособлвторсырье – мне бы сразу сказали: вы, девушка, не по адресу, тут четыре этажа! И вообще - что это вы  делаете у нас в райкоме Партии?!

;А хорошо подготовленный медперсонал психиатрической больницы на мой вопрос хором мне отвечает: не знаем. ;И все тут. И в глаза не смотрит.;
Я про них, конечно, думаю: странный какой медперсонал. Не знает, где у них шестой этаж!  И в глаза не смотрит. Но попыток своих не прекращаю, все надеюсь, вдруг кто-нибудь найдется вменяемый, да и скажет. Нет, НИКТО не знает, где шестой.  

А мне уже тут очень неуютно, на четвертом-то. Как во сне.;Тогда я нашариваю в одном из углов женщину, тихо прислоненную к стенке. Вид у женщины вполне безобидный. Я к ней, ласково: Скажите пожалуйста, где тут шестой этаж?;
А она мне еще нежнее: Не знаю. Я САМА ТУТ ЛЕЖУ.;
На этом месте в моей сложный внутренний мир проникли, наконец, кое-какие смутные подозрения, но я не сдалась, потому что ...дцать лет назад я была девушка очень упрямая.
Поэтому я больше никого ни о чем не спрашивала и сама отыскала все-таки некую неприметную дверку, а за ней – некую грязноватую и темную лесенку, ведущую вверх. И стала карабкаться по этой лесенке, а она чем выше – тем все уже и круче и страшнее. А в конце – тускло мерцает металлом – бронированная дверь. И я отчетливо понимаю, что мне отсюда никогда теперь не выбраться, что я сейчас преодолею последний пролет, семь крутых ступенек, открою эту жуткую дверь – а за ней санитары со смирительной рубашкой, потому что слух обо мне облетел уже всю эту обитель скорби и меня здесь давно поджидают...;
Но я же, в свои ...дцать лет, такая упрямая! Еще и бесстрашная до глупости! И я взбираюсь, замирая от ужаса, на эти последние семь ступенек, рывком распахиваю дверь – и выхожу на крышу. Там – облака.

Дальше – неинтересно. Искомый корпус с шестым этажом и каб. 606 нашелся по соседству, обаятельный Р., проанализировав мой сложный внутренний мир, велел мне не выпендриваться, и с тех пор я стараюсь не выпендриваться. Ну, хотя бы, не очень выпендриваться.;
Потому, что точно знаю: если ты чего-нибудь тут, во внешнем мире, ищешь, или добиваешься какой-нибудь, не приведи Господь, цели, или тебе очень НАДО и ты всех спрашиваешь – КАК? – а тебе в ответ эти ВСЕ вежливо говорят: не знаем! – можешь быть совершенно уверен: в этом желтом доме всего 4 этажа.;
Поищи по-соседству...