Геракл и Любава. Глава 2

Глава 2
На следующий день друзья и родные заходили проведать Геракла, и в том числе Иолай. Приходили также люди из народа, приносили еду, посуду, одежду. Геракл был счастлив, что друзья ему верны и что народ любит его. Иола тоже зашла, но ненадолго, и почему-то быстро ушла, несмотря не просьбы Геракла побыть с ним еще, сославшись на то, что хочет приготовить дом к его приходу, и жалуясь, что из-за пленных в доме беспорядок, что поколола пальцы веретеном, что ее заставляют работать. Любава обратила внимание, что она слегка скривилась, увидев пятна крови на повязках Геракла, и к тому же ходила по дому так, будто боялась запачкаться. Геракл же был слишком счастлив, чтобы заметить это. Он чувствовал, что сила к нему возвращается не по дням, а по часам, и даже хотел сам поменять доски и бревна в бане, но встретил решительное возражение Любавы и Гилла. Это сделали Гилл и друзья Геракла. Иногда, когда на глазах Гилла выступали слезы, хоть он и старался их скрыть,  Любава ласково утешала его и просила держаться. 
Прошел еще день. Геракл чувствовал себя всё крепче и крепче, его всё радовало: чистота и скромность крестьянского домика, голубое небо и зеленые деревья, свет солнца и пение птиц, шуршание ветра в листве и блеяние овец и коз. Он улыбался, слыша разговоры соседок: «Любава, возьми для Геракла больше молока и овощей, это быстрей восстановит его силы», «Сливок и сама поешь, а то сквозь тебя скоро смотреть можно будет», «Антея, в этом сосуде масло получше, а в том – для жарки». Кожа заживала, и боль проявлялась всё реже и слабее. На львиной шкуре нигде не было повреждений, и Геракл со смехом сказал Гиллу и Любаве, что лев оказался сильнее гидры — против него яд оказался бессилен. Затем он промыл шкуру от крови. А вечером Геракл позвал Филоктета и сказал, что готов перейти к нему. На прощание он оставил Любаве рог в подарок, напомнив, что это еще не всё.
- Почему тебе не пойти домой, а не к Филоктету? — поинтересовалась Любава.
- В таком виде предстать перед Иолой? Повязки, пятна крови, незажившая кожа?
- Да ну, ерунда.
- Да и повязки поменять она вряд ли сумеет. Филоктет это лучше сделает.
- Я приду тебя проведать.
- Мне будет приятно.
Незадолго до того, как пришел Филоктет, Гилл обратился к Любаве:
- Можно тебя попросить о чем-то?
- О чем же, Гилл?
- Поговори с моим отцом, пожалуйста. Я уверен, что он тебя послушает. О двух вещах. Первое: пусть подтвердит вслух, что я теперь свободен от клятвы насчет женитьбы на Иоле.
- Я попрошу его, хотя, по-моему, это и так понятно.
- И тем не менее, так надежней. Меня тогда покоробило от одной этой мысли. Не знаю, можешь ли ты представить, чего мне эта клятва стоила. Ну представь, взять в жены ту, из-за которой мать покончила с собой, а отец … ты спасла его.
- А какая вторая вещь?
- Хочу пойти в корабельную школу, учиться строить корабли. Мастер как раз набирает учеников. Скажи отцу, что воинскому искусству я также буду продолжать учиться.
- Хорошо, Гилл. – Любава направилась к Гераклу.
- Можно с тобой поговорить, Геракл? — позвала Любава, когда тот уже выглядывал в окно, не идет ли Филоктет.
- Можно не спрашивать. Я весь внимание.
- Гилл хочет, чтобы ты сказал ему вслух, что он уже не должен жениться на Иоле.
- Сейчас скажу, я со всем этим забыл просто. Гилл!
- Постой, это еще не всё. Гилл хочет учиться строить корабли, но пообещал, что будет продолжать военные занятия.
- Я здесь, отец. – Гилл подошел, немного волнуясь. По лицам Геракла и Любавы он пытался прочесть, какого же ответа ждать.
- Садись. — Геракл показал сыну на место у стены.
Юноша сел, не отводя взгляда от отца.
- Слушай внимательно, Гилл. От клятвы я тебя освобождаю. Прости, просто забыл сказать. На Иоле я женюсь сам.
Лицо Гилла всё еще сохраняло напряжение. «Благодарю», -- ответил юноша, с бьющимся сердцем ожидая ответа на второй вопрос.
- Теперь насчет кораблей. — Гилл впился в Геракла взглядом. — Я ничуть не против, дело хорошее. Но помни: если не будешь тренироваться, если учителя будут жаловаться, про корабли придется забыть. Понятно?
- Благодарю, отец, благодарю, Любава! Стараться буду изо всех сил!
- Смотри мне. — Геракл, встав, положил руку сыну на плечо. — А вот и Филоктет идет. Ты собрался?   
Вечером Геракл перешел к Филоктету. Любаву позвала Антея — помочь разлить молоко. Антея, вдова с десятилетней дочерью Аэлой, немного полноватая женщина с каштановыми кудрявыми волосами до плеч, была немного младше Любавы. Муж и старший брат Антеи погибли в военном походе, вскоре после этого умерла и жена брата. Сын брата Никлас был уже взрослым, но постоянно пил, не хотел работать, иногда даже устраивал пьяные выходки. Убеждать его не имело смысла, но Антея терпела племянника ради памяти его родителей. Аэла помогала матери по дому или пасла скот.
- Заходи скорей.
Любава уже давно не спрашивала, почему «скорей». Она знала, что Антея — живчик, она всё делает очень быстро, так же быстро ходит, всегда в курсе всех дел и в речи ее постоянно проскальзывают «скорей», «бегом беги», и тому подобное. Аэла – худенькая, с длинными, тоже каштановыми волосами, была такой же подвижной, как ее мать.   
- Сначала нальем овечье.
Подруги вдвоем взяли тяжелое ведро. Белое молоко потекло в сосуд для сыра.  «Осторожней, -- мы же разбрызгаем, попросила Антея, когда Любава наклонила ведро слишком резко. — Всё, теперь переворачиваем. Нарежь укроп, пожалуйста. Сделаем часть овечьей брынзы с укропом».
Любава нарезала. Антея хотела высыпать его в молоко, но тут заметила, что в огород зашла коза. «Ах ты ж, куда полезла, -- Антея побежала выгонять ее. -- Любава, кинь скорей укроп в молоко и размешай, пожалуйста!»
Любава усмехнулась ей вслед, чуть качнув головой. Нет, видно, к Антее до конца не привыкнешь. Можно подумать, если бросить укроп чуть позже, это кому-то стоит жизни!    
Едва Любава закончила мешать, Антея прибежала назад.
- Да что ж ты сделала! Взяла, испортила!
- Почему испортила?
- Как почему! Вместо овечьего молока в козье высыпала! Кто теперь купит такое? О чем ты сегодня думаешь?
- А, ну точно. Перепутала сосуды. Давай помогу процедить. А укроп в суп положишь. Принести чистую ткань?
- Делать больше нечего — цедить, работы и так невпроворот. Попросила на свою голову.
- Ну прости, Антея. Говорю же, перепутала. Что я, не живой человек?
- Да всё понятно, -- продолжила Антея уже спокойно, -- Геракл ушел.
- При чем тут «Геракл ушел»?
- Ясно, где твои мысли.
- Где мы, а где Геракл!
- Это ты всегда говорила. Теперь, как выяснилось, не совсем так.
- Я ни на что не рассчитывала. Он женится на царевнах, чего и заслуживает вполне. Кто Деянира, кто Иола? Не крестьянки же!
- Знаешь, как говорит один мой знакомый? Всё далекое может стать близким.
- Не будем наивными, Антея. Тебе масло нужно?
- Нет, есть еще. Умом-то всё верно ты говоришь, а в сердце небось другое. Ой, извини, кажется, лишнее говорю уже. Но если хочешь, поделись, мы на то и подруги. А за сыр не переживай, может, народу еще и понравится. А нет, так дешевле пустишь, найдется кому купить.
- Я тоже думаю. Ну, пойду.
Любава несколько раз приходила к Филоктету проведать Геракла. Один раз они даже пришли с Антеей вдвоем. Геракл, Гилл, Пеант и Филоктет радовались их приходу. С восторгом и удивлением Пеант рассказал, что Геракл однажды не мог найти топор и поломал бревна руками, уперев в колено.
А однажды Любава пришла, и Геракл сказал, что на следующий день идет домой.
- Рада за тебя. — Любава почувствовала подступивший к горлу ком. — Ты  в порядке?
- Более чем. Только смущает, что остались шрамы. Снимешь мне повязку? Последнюю.
- Да, конечно.
Любава встала и начала сматывать ткань. Когда она почти закончила, то увидела покрытую шрамами кожу. На ее глаза навернулись слезы, и одна слеза капнула Гераклу на правое плечо. В одно мгновение кожа стала разглаживаться, и шрамы начали исчезать один за другим. Любава вытерла пальцем слезу с другого глаза, и легко, едва ощутимо коснулась левого плеча Геракла. Сразу же на его теле не осталось ни одного шрама. Быстрым движением она вытерла глаза. Едва Любава домотала до конца, Геракл вскочил на ноги и взял ее за плечи. 
- Что это было, Любава? Чем ты на меня капнула?
- Это … так вышло…
- Помню, ты не любишь, когда спрашивают про нимфу, но я на самом деле не понимаю… Что это, как не чудо?
- Я тоже не понимаю. Не ожидала такого. Правда.
- Я всё понял! Ты – не  нимфа, ты — богиня! Или хотя бы полубогиня! — Геракл стал перед Любавой на колени. — Тебя как ни благодари, будет мало! Какие же жертвы тебе принести, моя чудесная спасительница?
- Что ты такое говоришь, Геракл! Какие жертвы? — Любава чуть присела, чтобы помочь Гераклу встать с колен. — Вставай же, вставай, я тебя прошу! Придумал тоже — богиня!
- Кто же ты?
- Обычная женщина, рожденная от мужа и жены. Насмешил — в Греции богиня Любава! 
- А не …?
- И не полубогиня. Это у вас тут как послушать, так каждый второй полубог.
- И не скажешь, что же это?
Геракл коснулся пальцами плеча, потер их, понюхал.
- Ничего не понимаю. Похоже на соль. А можно, я лизну? А, вижу. Глаза красные. Это слеза твоя? Молчишь, значит, да? — Теперь Геракл лизнул палец. — Ну точно, соленое. Всё и ясно. А почему ты плачешь?
- Да так. О своем. Не обращай внимания.
- Не обращай внимания?! Если тебя кто-то обидел, скажи! Он сегодня же узнает, что я не разучился держать оружие!
- Нет, правда, никто не обижал. Мы, женщины, более чувствительные… Я пойду, пока светло.
- И помни, я скоро приду!
Вскоре после того, как ушла Любава, пришел Филоктет. Сложив принесенную с охоты добычу, он присел отдохнуть во дворе. Геракл подошел к нему.
- Как прошла охота, Филоктет?
- Хорошо, Геракл. А ты уже весь мыслями дома? Или еще погостишь?
- Да нет, друг, спасибо. Иола уже заждалась.
- Все-таки Иола? Постой, а кто тебе снял повязку?
- Любава приходила. И вот, смотри, на меня капнула ее слеза…
- И ты даже после этого женишься на Иоле???
- Я люблю ее.
- Да уже вернее нет знака, кто тебе жена! Как ты не догадался, что шрамы твои зажили, потому что Любава любит тебя? Зажили бы они после слезы Иолы, или моей? Да если бы я тебя и с головы до ног облил слезами, ничего бы не зажило! Ты в самом деле не понимаешь?
- Филоктет, а я, по-твоему, не думал насчет Любавы? Думал, и не раз! Но эта не та женщина, на которой можно жениться, а там – как будет, так будет. Тем более она не из таких, с кем можно просто провести ночь. Такую можно только любить, любить безотчетно, и жениться. И ложе она не станет делить с соперницей. В ней есть что-то такое, чего я не могу объяснить, но это чувствуется. Без любви она замуж не пойдет. А если бы я обманул ее после того, как она меня спасла, если бы хоть раз изменил ей, то из презрения к самому себе бросился бы в костер или на меч. Поэтому я никаких надежд ей не подавал. А Иолу я люблю.
- И ты Иоле, такой любимой, собираешься изменять?
- Филоктет, пожалуйста, не рассуждай, как дитя! Не собираюсь, конечно, но мало ли? Кто может быть уверен? 

Филоктет вздохнул.

- Знаешь, Геракл, как человек, который тобой дорожит, я скажу тебе всю правду. Друг ты надежный и воин прекрасный, справедливый, честный, добропорядочный, умный. А вот что касается женщин, никакая наука тебе впрок не идет. Не делаешь ты выводов! И даже побывав на костре, ты ничему не научился. Ты говоришь, любишь Иолу? Почему тогда о Деянире плакал? Или не вышло с Иолой, но ведь было всё хорошо с Деянирой! Зачем тогда было приключений искать? А я скажу чего — не любил ты ни ту, ни другую!
- Филоктет, я люблю Иолу. Я это понял.
- А она тебя? Вот сравни: когда ты к нам перешел, сколько раз Любава тебя проведывала? А Иола? Один раз к Любаве пришла, один раз сюда. Да еще с таким видом, как будто сказать хотела: я царевна, я лучше всех вас, а вы тут кто? Ты не обратил внимания, конечно. Наконец, когда ты на горе Эте был, что же Иола не прибежала к тебе? Я имею в виду до того, как пришла Любава.
- Откуда она знала?
- Да как это не знала, кому ты рассказываешь? Гилл говорил, как Деянира погибла, весь дом на ногах стоял. Пленных не взаперти держали, всё они прекрасно слышали. И добежать до горы у нее время было.
- Слушай, Филоктет, может, тебе Любава нравится? Женись на ней ты, буду рад за вас обоих. Правда.
- Геракл! Ну что ты в самом деле? Она мне в матери годится! Да и любит-то она тебя! Я прошу тебя, подумай! Деянира, извини меня, была простушка, которая хотела вернуть твою любовь, не подозревая подвоха. А Иола, очень не исключено, если будет надо, не постесняется прибегнуть к настоящему коварству.
- Филоктет! — Из дома раздался голос его матери. — Мне кажется, или ты немного не тем занят?
- В смысле — не тем занят?
- В смысле ощипай уток, пожалуйста. Мы ужинать когда будем — за полночь или под утро?
- Уже иду. Чего ты разговоры слушаешь?
- Кто слушает — на  весь дом слышно! Очень нужно мне чужие разговоры слушать!   

Любава, вернувшись домой, задумавшись сидела в комнате. Солнце уже клонилось к закату. В дверь постучали, и вошла Антея.

- Что случилось, Любава? — Голос ее звучал встревоженно. — Тебе плохо?
- С чего ты взяла?
- Ты в такое время обычно или на море, или в саду работаешь. Я испугалась, вдруг ты заболела. Вчера ветер сильный был, а ты плавать ходила.
- И всё-то ты знаешь, - тихо ответила Любава. — Нет, не заболела.
- Точно? Что-то явно не так. Может, ты рыбой отравилась? Говорила же  – не покупай у нового торговца, подождем, присмотримся!
- Я не заболела и не отравилась. — Любаве не хотелось продолжать разговор. — Рыба  у него свежая и вкусная. Я просто расстроена.
- Рассказывай.   

Любава взглянула на подругу. Ей не хотелось делиться своими переживаниями. А не ответишь ... Хотя почему не ответить? Может, и в самом деле излить душу – легче станет? Только с чего начать?
Антея решила помочь Любаве.

- Геракл тебе что-то не то сказал?
- Да нет, что он мне мог не то сказать? Всё у него хорошо, он идет завтра домой, и, я так понимаю, на Иоле женится.
- И ты сидишь, жалеешь себя, вместо того, чтобы жалеть Геракла?
- Всем ты хороша, Антея, только говоришь иной раз не то, что надо. — Чтобы не перебивать, Антея едва слышно прошептала: «Ну есть немного». — Во-первых, я себя не жалею, во-вторых, если кого и надо жалеть, так точно не Геракла.
- Уж конечно! Устроит ему эта Иола такое счастье, мало не покажется!
- Ну почему же? Кто знает? — тихо и задумчиво возразила Любава. — Так, а в самом деле? — Любава заставила себя заговорить бодрым голосом и вскочила на ноги. — Пошли сыры делать! Расселась я, а работа не ждет!
- Так я тебя и подпустила к сырам в таком настроении! Сама не начинаю готовить, когда грустно. Давай так: сегодня посиди, отдохни, а завтра мы должны снова увидеть веселую, улыбчивую, жизнерадостную Любаву. Хочешь, компота принесу, только сварила из разных фруктов.
- Спасибо, у меня есть компот.