Шабашники

Когда я закончила первый класс, к нам в посёлок приехали шабашники. Кто это такие — шабашники, я конечно не знала и попыталась хоть что-то выведать у брата. Но он только пожал плечами:
– Строить у нас будут.
– Что строить? –  не унималась я.
– Там. –  брат неопределённо махнул рукой в сторону складов. На этом его объяснения закончились и как бы я его ни пытала, больше ничего конкретного выудить не удалось. Хотя я подозревала, что брат явно что-то недоговаривает, потому как вот уже несколько дней он ходил какой-то таинственный, притихший и неразговорчивый.
   На какое-то время я оставила парня в покое – нужно было заняться своими, девчоночьими делами, коих накопилось за последнее время не мало. Сам подумайте – каникулы только начались, одуванчики вовсю цветут, а у меня ещё ни веночка не сплетено, ни «часики» из одуванчика не сделаны, ни «принцесски» в лужу не обмакнуто. На венках и «часиках» останавливаться не буду, все их в детстве делали, даже мальчишки, а вот «принцессок» наверное надо разъяснить. Впрочем, тут тоже сложного ничего нет: находишь самый крупный распустившийся одуванчик,  с  толстым стеблем, срываешь у самой земли – это обязательное условие, иначе, из короткого стебелька стоящей «принцесски» ни за что не получится, и затем очень аккуратно трубочку стебля разделяешь на полоски. Две-три, это мало – чем больше полосок, тем роскошнее получится «принцесса». Самые рукастые девчонки бывало делили стебель на десять, а то и двенадцать полосок! После этого цветок нужно опустить в ближайшую лужу, так чтоб стебель был полностью в воде, а бутон на поверхности.  За несколько секунд в воде каждая полосочка стебелька закручивалась как серпантинка. И всё – «принцесска» готова: жёлтый пушистый цветок –  это голова в короне, а «кучерявый» стебель –  прекрасное пышное бальное платье.
   Но долго заниматься девчачьей ерундой я не могла. Мне становилось скучно и тянуло к мальчишкам – их экстремальные развлечения, несмотря на то, что частенько заканчивались для меня слезами, содранными коленками, разбитым носом или порванным платьем,  манили куда сильнее.
   Вот и сегодня я пошла искать мальчишек, но нигде в привычных местах наших игр их не было. Я покричала – никто не отозвался. «Ну, раз в привычных местах нет, значит надо искать в непривычных» –  рассудила я и пошла в мастерские.
   Если вы не можете кого-то найти, обязательно идите в машино-тракторные мастерские, или как их называют взрослые - МТС. Это самое запретное для детей, но самое манящее место в посёлке. Несколько рядов огромных бетонных гаражей, в которые загоняют грузовые машины, трактора и даже большущие комбайны "Нива" и, потом мужчины в промасленных робах эти машины разбирают и ремонтируют. Там всегда шумно, весело, искрят сварочные аппараты, пахнет соляркой, жжёной резиной, бензином и ещё почему-то пылью. А сколько там всевозможных железок! Начиная от огромных неподъёмных штуковин неизвестного назначения и заканчивая россыпями разнокалиберных болтиков, гаечек и шайбочек.
   Конечно же мальчишек я нашла. Они, воровато озираясь, тащили к густым ивовым кустам два старых автомобильных аккумулятора. «Точно – спёрли!» – восхитившись их очередным «подвигом», подумала я и тут же увязалась за ними.
   Надёжно укрывшись в зелёных зарослях, пацаны проверили сначала наличие кислоты в аккумуляторах – её там не оказалось – и стали обсуждать, как и чем можно эти аккумуляторы разбить. Вариантов было перепробовано много и в итоге, пластмассовый корпус был всё же расколот, и мальчишки стали выламывать из него свинцовые решётчатые пластины. Конечно я принимала активное участие в этом захватывающем действе. Когда все пластины были выдраны, мальчишки скидали их в старый картофельный мешок. Груз получился увесистый. Все уселись в кружок отдохнуть. И только тут я задумалась — а для чего собственно пацанам понадобилась такая прорва свинца.
– Мальчики, а это зачем?
– Оружие будем отливать – последовал краткий ответ.
– А какое оружие? А как это – отливать? Почему отливать, если оружие куют? – затарахтела я, засыпая мальчишек вопросами.
– Ну она у вас и пулемёт! – усмехнулся Саня Старожилов, глядя на моего брата. А тот только рукой махнул:
– И дома от неё спасу нету.
– А вот и есть спас! - возразила я. – И потом, я может тоже хочу оружие отливать. Должна же я знать как это делается.
– Не девчоночье это дело — с оружием возиться. Иди в куклы играй. - отрезал Саня.
– Ах, не девчоночье! - вспыхнула я, – Вот в другой раз не буду тебя перед батей выгораживать. Сам выкручивайся.
Саня смешно наморщил нос, задумался. Действительно, уже не раз как-то так получалось, что я спасала его от родительского гнева. Да вот хоть недавно — решили мальчишки, как взрослые, научиться курить. Саня спёр у отца папиросы «Беломор», спички и, спрятавшись в подвале пацаны приступили к обучению...
   Когда я их нашла, табачный дым в подвале уже окутал всё вонючей плотной завесой, а мальчишки с посеревшими лицами сидели на полу вдоль стен. У кого-то болела и кружилась голова, кого-то тошнило. Ещё бы! На пятерых они выкурили зараз всю пачку папирос! Влетело тогда ребятам здорово. Саньке бы досталось вдвойне, ведь это он у отца папиросы без спросу взял. Когда батя уже тащил Саню за ухо домой, обещая при этом показать ему где раки зимуют, я смело встала у них на дороге.
– Не надо Саньке раков показывать, пожаааалуйста. Это мы попросили его папиросы принести. – спасая друга, напропалую врала я, честно глядя в глаза Санькиному отцу.
– И ещё — мальчишки сказали, что на всю-всю жизнь накурились и больше никогда-никогда не будут. Отпустите Саньку, пожалуйста.
Санькин отец остановился. Отпустил совсем уже красное ухо сына.
– Ишь как! Так ты оказывается не нашкодничал, а доброе дело сделал? Пацанву от курения отвадил?
Санька неуверенно закивал вихрастой головой.
– Ладно, беги, да спасибо заступнице своей скажи. Маленькая, а шустрая!
Саня не раздумывая дал стрекача. А ну как отец передумает.
Все знали крутой нрав Санькиного бати, а тут какую-то малявку послушал.
– Как у тебя это получается? – много раз спрашивал меня Санёк, но я только плечами пожимала и делала загадочное лицо. Зачем Саньку знать, что я однажды случайно подслушала, как его отец говорил моей маме:
– Шустрая у тебя Лялька, Надежда. Смышлёная. Мне бы дочку такую. Уж я бы её баловал — ни в чём бы отказа не знала. Э-эх... – обречённо махнул рукой. – У меня-то сама знаешь, шестеро пацанов. Целый батальон родил. Вот всё с женой думали ну на этот раз девка, а оно вон как — одни парни.
   Так вот, припомнив все эти не радостные события и мою неоценимую помощь, Санёк сдался:
– Ладно, приходи сегодня вечером вместе с братом к кочегарке. Там сейчас шабашники живут. А дальше сама всё увидишь.

    Когда наступил вечер, мы с братом начали собираться. Я не знала что нужно брать с собой в таких случаях, но брат сказал, что нужно взять хлеба и соли. Мы пошли на кухню осторожно, стараясь не шуметь, чтоб мама не услышала и не начала задавать вопросы. Брат отрезал большущий ломоть хлеба, а я насыпала в спичечный коробок соли. Закончив приготовления мы так же осторожно, на цыпочках прошмыгнули по коридору и выскочили за дверь.
  Июньские вечера у нас на севере светлые. И даже ночью светло как днём, их, эти ночи   так и называют — белые. Тишина стоит небывалая и только соловьи дивно и звонко перекатывают в своих птичьих горлышках крошечные хрустальные шарики.
   Как мы с братом ни торопились, а всё равно пришли последними. Все ребята уже толпились у кочегарки и с ними был высокий молодой парень лет двадцати, смуглый, кареглазый, с черными как смоль волосами. Все ждали только нас. 
Я заметила, что мальчишки тоже пришли не с пустыми руками. Санёк тащил мешок со свинцовыми пластинами, ТолькаСколько вдвоём держали за ручки авоську с картошкой, а у Васьки подмышкой торчал полуметровый обрезок широкой доски.
   Едва мы с братом подошли, все тут же двинулись в сторону дороги. Там, за дорогой была большая луговина с одного краю которой были два пруда, в которых водились жирные караси, а с другого краю был небольшой лесочек. Вот к нему-то все и шли.
   Нам с мальчишками было хорошо знакомо это место. Мы частенько здесь разводили костёр и пекли картошку. ТолькаСколько притащили сюда от своей сарайки небольшую скамейку и ещё одну мы соорудили из пары кирпичей и толстенной ветки, которую нашли в лесу и с величайшим трудом приволокли к кострищу.
 Мальчишки засуетились — одни таскали из леса ветки, другие разводили костёр. Мне заняться было нечем и я стала разглядывать незнакомца.  Он тем временем усевшись на скамейку, положил на колени доску, принесённую Васькой, и начал перочинным ножом что-то на ней вырезать. Как же он непохож был на наших парней. Когда говорил или улыбался, на смуглом тёмном лице так и сверкали белоснежные крупные зубы. И ресницы у него были густые, длинные и слегка закручивались наверх, ну совсем как у девчонки. Судя по внешности он явно был не русский, к тому же и в говоре его слышался сильный чужой акцент.
– Вы откуда к нам приехали? - подсела я к нему с вопросом.
– С Кавказа. С Грозного. - ответил незнакомец вновь белозубо улыбнувшись.
«Ого! –  подумала я, –  с грозного Кавказа, значит есть и добрый Кавказ. Видать не повезло ему, что он не в доброй половине Кавказа живёт. –  сразу начала я жалеть парня. –  Наверное тяжело ему приходится. Хотя вроде ничего — держится. Даже улыбается. Молодец какой.»
  Ребята между тем запалили костёр, заготовили запас веток, рядом с костром сложили горкой картошку, чтоб потом запечь в золе. Санёк взял пустую консервную банку, скрутил её крышку в трубочку, а в середину трубочки просунул палку. Меня заинтересовала эта странная конструкция.
– Санька, что ты с этой банкой делать собираешься? Чай в ней кипятить? Так на всех не хватит. – засмеялась я.
– А ты не смейся. Сейчас сама увидишь для чего эта банка.
Смотрю, а мальчишки вытряхнули из мешка свинцовые пластинки и стали ломать из на маленькие кусочки и складывать в банку.
– Вы что, суп из них варить собрались? - снова засмеялась я над мальчишками.
– Нэ надо смеяцца над мужчинами. – вдруг сказал незнакомец. – Мужчина всегда знает что делает.
Мне стало стыдно, я перестала смеяться и молча смотрела что делают мальчишки. А Санька стал держать банку с кусочками свинца над самым огнём. Сначала ничего не происходило. А потом вдруг произошло. Кусочки свинца становились жидкими! И вот, спустя ещё немного времени весь свинец расплавился и консервная банка стала полна зеркально-серебристой жидкости, очень похожей на ртуть из градусника.
– Иса, формы готовы? – крикнул Санёк.
– Готово! – откликнулся незнакомец.
Парнишка аккуратно, чтоб не пролить жидкий горячий металл, достал банку из костра. Иса уже поднёс к костру доску, на которой успел вырезать два пистолета и звезду. Санёк медленно, чтоб не облиться, передал банку с металлом Исе, и тот стал заливать формы свинцом. «Ага! Так вот почему оружие отливают.» - догадалась я.
Баночки свинца хватило на один пистолет и звезду.
– Ничего, сейчас ещё растопим. – успокоил Санька. – Оружия должно всем хватить. А «нашим» ещё и звёздочки будут.
Я уже знала, что на войне бывают «наши» - они всегда побеждают, и «не наши» - они всегда проигрывают. Все всегда хотели быть «нашими», приходилось тянуть жребий. Но потом, когда «наши» побеждали, все менялись местами, чтоб никому не обидно было. И у «наших» всегда обязательно были звёзды.
 
   Думал ли кто-то тогда всерьёз о войне? Вряд ли. А уж тем более мы, дети. Напротив, мы были абсолютно безмятежно счастливы в нашем мирном детстве играя в войну свинцовыми пистолетами, отлитыми чеченским парнем для русских детей.