Предчувствие призвания

                «Легкость, радость появляется не
                от того, что вам стало просто, а от
                того, что вы приближаетесь к тому,
                к чему вы устремлены.»
                И. Калинаускас


     Прошло, кажется, совсем немного лет, а отрок Платоша превратился уже в юношу Платона, которого навещали несмелые мысли о будущей жизни.  Ранние желания стать последователем героических укротителей огня, воздуха и других стихий уходили в прошлое. В голове мелькали подсознательные фантазии, – мечты о своём предназначении, и такой  лейтмотив посещал его всё чаще и чаще.

     Дома, отец Платона, легко, невзначай, рассказывал о своих занятиях наукой, о её задачах, которые она решает в мире людей, и о том, как она это делает. Говорил о приключенческой исследовательской жизни людей науки. Когда помогал Платону выполнять его школьные задания, направлял его в сторону изучения их как явления действительности, – именно явления, а не обычной задачки из учебника.

     То, о чём говорилось в школе, те новые знания из разных частей человеческого бытия пускали в голове Платона осторожные струйки раздумий о своей будущей судьбе.

     Время шло, и наш юноша понял важное: – надо учиться своему делу. Оставалось разгадать, почувствовать, к чему стремится душа. Друзья, – приятели Платона тоже были погружены в такой же загадочный туман неопределённости будущего. Яркого, живого примера уверенности в предстоящем не было. Но время, однако, мчалось вперёд, и скоро надо было делать трудный выбор.

     В какой-то момент сокровенное нутро Платона превратилось в губку, которая впитывала всё новые знания, не как отдельные пункты для заучивания, но как поток сказочных загадок, связанных между собой крепкими невидимыми нитями. Подёрнешь одну, а за ней потянуться узелки, за узелками, сеть связи всего сущего вокруг. Распутывать эту паутину и настроился наш Платон. Ему повезло, он уцепился за узелок, ведущий к разгадке скрытых тайн развития бытия и тела всех существ на нашей Земле.

      Туман стал рассеиваться, внутри у Платона появилась романтическая определённость того, что надо изведать впереди. Стало возникать ощущение предчувствия, чего - то определённого, что будет вести Платона по жизни. Но чувство это было робким и неокрепшим, пускало только несмелые ростки на поле первых увлечений молодости. Порывы растущей души, которые стремились всё объять и со всеми быть вместе, бушевали в Платоне и фонтанировали желанием дружить со своими однокашниками и не расставаться с ними никогда. Эта волна зрелого юношества захлестнула его и увлекла за собой. Однако, зачатки предчувствия чего-то нового, своего не были снесены этим валом, они закрепились в душе и ждали своего часа; и новое появилось в жизни Платона. Он стал студентом, наступила следующая пора в его жизни, богатая на свежие встречи и знания, наш юноша погрузился в другой мир, о котором раньше и не подозревал.

     Оказалось, что в нём, в этом мире, как и во всяком другом, есть свои моря, океаны и континенты, реки и долины. Каждая сторона его населена народом, который печётся о развитии своей земли, и тех, кто не желает этим заниматься, вытесняет из своего содружества. Так случилось и с Платоном, он попал не в свою страну, где внешние атрибуты жизни были также хороши, как и в других краях, но в сути своей не были под стать тому самому сладкому чувству предчувствия, что обещалось вести Платона по жизни. Он немного споткнулся, но сумел выпрямиться и всё-таки проникнуть в область страны знаний, где обучали распутывать клубок тайных связей развития жизни. Здесь его предчувствие стало приобретать очертания определённости в знаниях о строении и конструкциях тех самых сетей и узелков, распутывать которые настроился Платон.

     Время шло, и наш, уже молодой человек, стал понимать, что предчувствие, возникшее в его душе, не было обманом. Это чувство ожидания стало приобретать очертания настойчивого, упорного движения в направлении осмысления тайн, которыми Платон проникся в момент своей жизненной неопределённости.

     Он уже предвкушал тот миг, когда он сможет все свои знания и чувства, полученные и воспитанные им при постижении основных законов связей всего сущего, направить на удовлетворение своих желаний. Однако, действительность преподнесла ему новое испытание для его внутреннего жизненного духа. Словно оно было предназначено для ещё одной проверки его твёрдости. Предстояло, снова, на долгое время, быть отлучённым от дела, которым он хотел овладевать.

     На сей раз, ему мешало обязательство по выполнению воинского долга. В душе он был не против, однако, терзала досада за отдаление свершения своих желаний на длительное время. Он не представлял себе, как проведёт это время службы. Но всё же понимал, что деятельность его будет неимоверно далека от желаемой дороги, указанной ему таинственным предчувствием. Ещё Платон осознавал, что армейская жизнь будет отличаться от прежней. Но насколько?! В мыслях было стремление всеми силами сохранить и даже приумножить знания, необходимые для исполнения своих желаний.

     Служить ему, было назначено в небольшом посёлке на юге Средней России, офицером, – командиром взвода. Опыта, да и знаний крепких такой деятельности у Платона не было. Сложно было влиться в этот механизм воинской жизни, были трудности во взаимодействии со своими подчинёнными. Приходилось много сил и времени тратить на освоение новых для себя навыков взаимоотношения с людьми, да и с самим собой. Вырабатывался ритм жизни, подчинённый новому её порядку. И всё же Платон усилием воли и внутреннего желания не терять ощущение своего предчувствия, старался помнить о своём предназначении. Он продолжал учиться и читать, читать и учиться в любой свободный час, за который тоже приходилось биться со службой. Но время неумолимо шло, нет, не шло, летело вперёд. Кроме предчувствия и службы, жизнь наполняла Платона новыми испытаниями его человеческой натуры. Он приобретал навыки самостоятельного принятия решений, в новых для себя обстоятельствах, когда не с кем было посоветоваться. Действительность учила давать оценки окружающим его совершенно новым людям из сообщества, с которым ранее он никак не соприкасался. Дух этого сообщества был не знаком Платону, и поэтому приходилось на ходу стараться понять его, и искать способы вхождения в новую для себя обстановку.

     На это уходило много внутренних сил. Дело доходило даже до такого состояния, когда его прежние духовные настройки уходили куда-то далеко, далеко, и Платону приходилось прилагать усилия, чтобы вернуть их в свой повседневный настрой.

     В такой действительности, заполненной новыми, не привычными и интересными событиями и людьми Платона не покидало чувство, что всё же впереди его ждёт исполнение того самого предчувствия, которое до сих пор вело его по жизни. Эти умонастроения сопровождали Платона на всём протяжении его армейской службы. И вот, настал момент, когда время, отведённое для неё, закончилось. Он собрал чемодан и отправился домой.
     Предстояло теперь, наконец, выпустить из своих недр, на свободу, то самое предчувствие, чтобы оно могло исполниться в жизни, наяву. И он его освободил. Платон с радостью и вожделением оказался в том мире, где можно было погрузиться в тайны, о которых ему рассказывало сладкое предчувствие. Этот мир состоял из духа лаборатории, бесконечных испытаний, проникающих глубоко в тайны, заинтересовавших его когда-то сетей и узелков. Было сложно, многое не получалось, но из этого многого удавалось всё же извлечь крупицы истины, которые доставляли Платону истинное удовольствие и лёгкость существования. Это была радость от того, что ему удалось всё-таки достичь цели, указанной предчувствием. Он понял – ожидания его не обманули. Платон вышел на свой путь, который будет сложным, но радостным призванием.

А. Кобылянский                февраль 2022 г.