Не буди лихо, пока оно тихо

«Мы не рабы, рабы немы!» —анонимная азбучная истина,
вдохновлявшая первых советских спартаковцев (пионеров).


Домыслы по недомыслию процветают уже словно плесень, возрождая славянофильство и русофобию. Слово «русофилия» приобрело какое-то гадкое созвучие психическому заболеванию, граничащему с одноименным преступлением. Хотелось бы напомнить всем русофобам что малорусский и белорусский языки однокоренные великорусскому.

Кто бы мог подумать лет двадцать тому назад что чеченцев в России будут называть «наши русские», а украинцев «нерусями» и это при том, что по развитию малорусский язык стоит ближе к древнерусскому чем к русскому современному.
 
Сегодня я уже слишком отчетливо понимаю: принцип «разделяй и властвуй» - имеет непосредственное отношение к Слову и лишь опосредованное – к территории его развития. Тем не менее, достаточно было развести родственные народы по политическим мотивам и провести между ними физические границы, возникновение противоречий не заставило себя долго ждать.
   
Возможно, это было прописано в планах Всевышнего, для сохранения самобытности, но что-то подсказывает мне: не только русское Триединство сейчас находится под угрозой. Казалось бы, иначе как гонением на русский народ ситуацию в мире назвать сложно, но ключевое слово здесь не народ, а – язык. Вероятно, кто-то там за бугром начитался Гоголя и решил, режиссируя действовать по сценарию «Тараса Бульбы», но не дай вам Бог, чтобы русский народ опомнился чуть раньше самоуничтожения.
 
Когда сказанное не доходит до адресата естественным путем, то иногда помогает внушение через задницу, находящуюся в поиске приключений. Даже если на время подставить чужую ж*пу вместо своей, то под таким прикрытием далеко уйти не получится. Одно уточнение: мы не расстроенный язык туда будем засовывать, а нечто менее утонченное. С лёту, диковинных слов возможно и не разобрать, но если вслушаться повнимательнее, то звериный рёв становится слышен все более отчетливо.
 
Жалко ли мне людей, волей или неволей втянутых в военный конфликт, разразившийся на Украине? Невыносимо жаль, и я не хотел бы оказаться на их месте, но время вспять не повернешь. Тем не менее ловлю себя на мысли что почти перестал относиться к украинцам как к русским. Те, кто утратил свою коренную самоидентичность, на моих глазах перестают быть «нашими людьми», проживая при этом на исконно русских землях.
 
Окончательно это мнение сложилось после того, как Украинские военные наглядно проявили свое отношение к Российским военнопленным. Я ни в коем случае не оправдываю их злодеяний, но хотел бы пояснить свою мысль на примере некоторых природных характеристик.
 
Часто слышишь недоумевающий вопрос иностранных журналистов: «Почему русские не добивают своих врагов, а после сражения оплакивают поверженных без разбору и воздают почести на могиле неизвестного солдата?» Да потому-что русские всегда бьются друг с другом, с кем бы они ни сражались, а враги их сражаются между собой. Постараюсь пояснить свой ответ отступив от возникшей международной ненависти на один шаг назад.
   
Взялся за гуж — не говори, что не дюж. Трудно представить себе контрактника, который присягая на верность Отчизне взял в руки оружие для того, чтобы сопротивляться приказам своего командира. Еще сложнее представить себе генерала, который зачитывает «секретный приказ» на сходе младших по званию, для обсуждения его на предмет принятия и коллективного голосования о справедливости оснований для беспрекословного подчинения.
   
Невозможно представить себе командира, который не осудит подчиненного за измену, в случае сдачи позиции без приказа. Как же иначе относиться к военнослужащему поклявшемуся защищать Родину до последней капли крови и преступившему свою клятву. Возможно оправдать его и простить, предоставив возможность смыть позор собственной кровью, но вернуть доверие бескровно уже не получится как ни старайся.
 
Как же быть тогда, когда обе стороны считают свои действия справедливыми даже если они не находят им никакого оправдания? Как известно – жажда справедливости утоляется кровью ближнего своего. Загадочная русская душа загадочна лишь для непосвященных. Миролюбивая внешность обманчива и очень опасна, когда это не напыщенная маска, а истинное лицо отражающее всего лишь сиюминутное душевное состояние. Для понимания – «Смотри в корень!».

Древние русы: анты, сарматы, скифы, готы, сколоты, печенеги, половцы, арии или как хочешь их еще назови, были очень душевными людьми и всегда славились силой духа. Поэтому не стоило в них будить зверя и стравливать на потеху промеж собой. Как минимум для Европы это всегда заканчивалось плачевно, а сегодня может статься – оплакивать ее будет некому.

В стародавние времена у всех первобытных народов было свое обожествляемое животное, растение или предмет, считавшееся предком рода, но те, кто пытался присвоить себе тотем хозяина должны были неминуемо доказать свою силу и подтвердить свое право на обладание. Победить зверя в открытом бою нелегко, надо еще суметь изловчиться. Однако, гораздо сложнее после этого обуздать зверя в себе, а потому: «Не буди лихо, пока оно тихо».
 
Даже мышь, загнанная в угол, огрызается, что уж говорить о медведе – ему озвереть и снести все на своем пути как два пальца «об асфальт». «Не зная броду не суйся в воду, а нехожеными тропами не ходи без оглядки», гласит народная мудрость. Медвежий угол — фразеологизм, обозначающий отдаленное, труднодоступное и малонаселенное место.

Хозяина леса, словно Бога, нельзя было поминать всуе, иначе греха не оберёшься. Поэтому и придумывали ему разные ласковые имена. Люди говорили, что он увалень неуклюжий и мишка косолапый. Водили его рымой за нос по ярмаркам, потчуя за труды сластями.

Воспитывать его надо было сызмальства, основывая товарищество на доверии, и не в коем случае не обманывать, обещая и не выполняя обещанного. Иначе, под чужую дудку недолго будет плясать. Медведь зверь отроду не злопамятный, да уж больно злой и память у него хорошая. Добро помнит, а зла не спускает. Почует подвох – поминай как звали.
 
Бытует мнение что слово «бурый» означает его масть, хотя это не совсем так. Бурость его, это некая физиологическая особенность и черта характера, которая прет из него, когда он идет буром, атакуя противника на пролом. Медвежья болезнь, называется. Людей и поговнистее чем медведь видали, а он, зверь отходчивый. Только, если почует кровь, терзать будет пока не упьется да глаза с горя ни зальет. Посему не стоит ему кровь пить – отыграется.
 
Лежачих медведь не бьет, они для него все одно что падаль. Характер у медведя сродни человеческому – непредсказуемый. Дрессировщики начинают работать с ним еще маленьким медвежонком. Взрослея, он старается доминировать над своим воспитателем и ведет себя как хозяин. Его невозможно заставить, а только завлечь, так чтобы не заподозрил подвоха.
 
Взрослые дикие особи вообще не поддаются дрессировке. Охота для них пуще неволи, поэтому скорее расстанутся с жизнью, чем позволят лишить себя свободы.  Говорят, что он не выносит лишнего шума, а еще говорят, что настоящий бурый медведь – русский.
 
Прежде чем на всеобщей ярмарке тщеславия брать на себя лишнее необходимо поднабраться силы. Если сила есть, то ума может быть и не надо, но даже незрелый клоун обязан знать: прежде чем выдавать медведя за ряженного и дразнить загнанного в клетку, не мешает убедится в том, что он сидит на надежной цепи. Да и то дразнить можно лишь с безопасного расстояния.

Нет смысла взывать к милосердию разъяренного зверя, когда он набросится, выходя из себя. «Человек – зверь, а мораль дана человеку для того, чтобы держать зверя в клетке». В том русский дух и не стоит его тревожить. Русский он терпелив и может долго сносить унижение, но когда находит себе моральное оправдание, то остановить его зверство может лишь смерть.

Так что лучше буди в себе кролика и беги без оглядки. Оправдаться уже не получится. Ведь дух в тотеме его в одном лице: заяц, волк, медведь и лиса, а спорят они промеж собой только в сказках.

Что касается человеческой природы то в незапамятные времена в обряде древнерусского воина было обязательное кровопролитие. Первому поверженному в начале битвы врагу он перерезал глотку и делал глоток его крови обретая силу противника, и издавал протяжный вой изгоняя из нее злого духа, чем производил на врага жуткое впечатление.
 
Поэтому любая война для него считалась братоубийственной. Принимая кровь врага, он становился с ним единокровным, тем самым избавляя себя от кровной мести. Поэтому после победы воздавали почести всем поверженным как павшим братьям, складывая неизвестных в общую могилу, а к пленному относились как к равному.

Брали его не в рабство, а в полон во исполнение воинского долга, для искупления вины. После отработки долга отпускали преисполненного достоинства на волю или оставляли в орде если находилась та, кто выходила за мужа (заступалась).
 
Возможно, через пару тысяч лет новые греки напишут о диких племенах ростовцев, московцев, киевцев и днипровцев бившихся друг с другом в бескрайних степях и снова подарят им азбуку чтобы наконец-то те смогли записать свою историю.

Возможно, новые немцы помогут им вспомнить о том, как призвали разрозненные племена себе в правление северного атланта Байдана который нес им свою байду просвещая безмозглых укрусов.
 
Возможно, что сложат легенду о том, как сплотил он их вокруг себя, свергая чечено-сибирское иго. Возможно, что нам к тому времени будет уже все равно. Возможно, но только не в этот раз…