Зорька

               

  Прошло чуть больше десятка лет после войны. Мне запомнилось из детства,  как мы с мамой водили корову Зорьку продавать на базар. Это у нас была самая последняя корова. Уже стало тяжело родителям ухаживать за коровой,  но и расстаться с ней  никак не могли.  Они долго собирались ее продать, то маме жалко, то отец начинает говорить о том, что может еще  подержать.
   И  вот однажды, когда отца   дома не было,  мама решилась корову продать. Но одной на базар идти не хотелось. Няня Оня в воскресенье уходила по своим делам, а мама  предложила мне: « Пока отца дома нет, надо корову продать,  а то опять передумаем, пойдёшь со мной?» - я согласилась.
    Базар был в районе трикотажной фабрики, где сейчас на намывной территории благоустроенные  дома, а раньше там были заливные огороды. Наш огород был позади лесхоза. Там мы сажали помидоры, огурцы, капусту.     Отец в конце огорода выкапывал      ямку, её называли копанкой, за два дня она наполнялась водой, и мы из неё черпали воду для полива огорода,  вода потом опять набиралась. Мы с мамой, а когда с няней Оней, ездили поливать по этой дороге, по которой  вели корову на базар. Дорога длинная,  чтобы я не устала, мама взяла  дамский велосипед. Я веткой отгоняла  от коровы мух и оводов, а мама в одной руке вела велосипед, а в другой за  бечеву корову. Она всегда в первую очередь кормила животных, а потом уже начинала готовить  для семьи, при этом говорила: « Животные  беззащитные  они не могут сами себе готовить, их надо кормить в первую очередь». Это у неё было законом. А семья у  нас была большая - семь человек. Сейчас она шла и разговаривала с коровой: «Зорька, ты  на нас не обижайся, не можем мы тебя держать, тяжело стало сено косить, убирать навоз из сарая. Зорька, мы тебя на мясо не  будем продавать, тем продадим, кто твоё молочко будет пить». Зорька   как- будто понимала, она длинно мычала в ответ.  Мама продолжала свой разговор: «Ты нам в жизни очень помогла, Надюшка  и  Клавдин   Вовка подросли, как- нибудь  обойдёмся.  Будем чужое молоко покупать это, конечно, хуже чем  твоё пить»,- а Зорька опять маме отвечала длинным мычанием. Так незаметно подошли к базару, я даже ничуть не устала, потому что временами садилась на багажник велосипеда.
    На базаре было шумно, многолюдно. Можно было купить  любую живность: коз, корову, поросят, кур, уток, а также и продать. Мы недолго  стояли с коровой, нашлись и нам покупатели. Зорьку мы продали  цыганам на молоко, как они сказали. Мама накупила гостинцев: пряников, конфет, кренделей  и одну коробочку монпансье (разноцветных леденцов). Обратную дорогу домой мы не заметили, потому что ехали на велосипеде.
   Мы приехали домой, вошли во двор. Сарай, где стояла Зорька,  был открыт. Он был пустой, мама подошла к дверям  сарая. Молча, постояла, произнесла  с  сожалением: «Да, жалко Зорьку, хорошая была корова, и привыкли к ней, что же это сарай будет пустой? Надо отцу сказать, чтобы козу доёнку  купить, легче за ней ухаживать и травы надо меньше,  а то, как же без своего молока  жить».  А на утро проснулись от мычанья – у ворот стояла наша Зорька. На шее у неё болталась оборванная бечёвка. И как это она нашла дорогу домой? Мы потом всю неделю пили Зорькино молоко, пока родители не разыскали её новых хозяев тех, кому продали корову.