Глава 21 романа Куратор

Глава 21

- Петр Фомич, - обратился ко мне старинный приятель Илья Николаевич, - не составишь ли компанию? Маша по поводу начала учебного года испекла торт и приготовила гуся с яблоками.
- Гуся? Отчего ж? С удовольствием, - расплылся я в довольной улыбке.
- Я со своей стороны приглашу Анну Степановну Фомину. Она хорошая, приличная девушка из приличной семьи. Тебе понравится.
- Тебе больше заняться нечем, Илья Николаевич? Давно ли ты сводником заделался?
- Недавно. Отчего ж не помочь старому товарищу устроить семейную жизнь? Долго ли тебе холостяком ходить? Детей у тебя нет, забот никаких.
- Так это же хорошо: силы и время, которые имею, направляю на образование детей наших.
- Шибко у тебя довольная физиономия, - Илья улыбнулся, - женишься, станешь, как все. Да и мне не так обидно.
- Неужто ты не доволен семьей и детками?
- Я-то доволен. Но человеческой природе свойственно хотеть чего-то иного, нежели бог послал. Наверное, это дьявольское искушение.
Илья Николаевич перекрестился на купола соседнего храма.
- Хорошо, Илья. Зови Анну. Приду к пяти часам пополудни.
Илья Николаевич долго трясет мою руку, глаза с хитринкой, но добрые и теплые. Хороший он человек, - думаю я. На таких земля русская держится.
Я попался на глаза Илье Николаевичу Ульянову, когда возвращался после уроков в гимназии к себе домой на Покровскую улицу, где снимал небольшую комнату. Много ли мне надо одному? Было б где поспать, выпить стакан чаю, да размесить коммутационную кабинку для связи с ЦИЛом.
Я достал карманные часы. Они показывали половину третьего. Успею. Не переодеваясь, я заперся в комнате изнутри на ключ. Две минуты на настройку перехода. ЦИЛ оказался почти пустой. Странно.
- Где все? – крикнул я в пустой зал.
- Приветствую вас, шеф, - откуда ни возьмись возникла девушка Накта, - все поехали на извержение вулкана Кракатау в Индонезию. По самым скромным подсчетам около 50 тысяч жертв.
- Ого! - я удивленно поднял бровь, - Накта, ты еще не вышла замуж?
- Не вышла. У меня на Ахорне жених.
- Жаль. Меня тут в Симбирске хотят сватать. Хотел спросить твоего мнения.
- Хороша невеста?
- Пока не знаю, не видел. Но Илья Николаевич настоятельно рекомендует. И имя красивое: Анна Степановна.
- Женитесь, Керн! – Накта сверкнула глазами, - женитесь, попадётся умная жена - станете счастливым, потомством обзаведетесь.
- А если глупая?
- Глупую вы не выберете. Прощайте. Мне пора.
- Куда?
- В Лондон. Я помогаю Энгельсу с изданием его переписки Маркса. У того был отвратительный почерк, как и характер, что свойственно многим великим людям! Видимо, исключений не бывает!
- До свидания, Накта! Привет жениху.
Накта резко развернулась и скрылась в телепортационном коридоре. Что это было? Я ревную? Что с ней? Я что-то пропустил? Последние три тысячи лет мы не заключали браки с земными женщинами. Я был резко против. Было время – это не возбранялось. Но сотрудники привязывались к семьям, у них возникали теплые чувства. Казалось, что это хорошо, но земные женщины быстро старели. Умирали. Наши коллеги страдали и мучились долгие годы. Пропадали на могилках, пытались воскресить, придумать средство от старения. Напрасные волнения отвлекали от основной работы.
Я слишком суров? Да я сам на собственной шкуре ощутил все прелести и горести отношений с земными женщинами. Было. Было. Вывод сделал и больше в эту пучину нырять не намерен. Нет времени. Поговорить? Да. Пофлиртовать? Пожалуйста. Но исключительно для пользы дела. Накта меня сбила с толку. Красивая, умная женщина. Вообще она мне нравилась.  Я иногда на нее засматривался. Это не запрещено. Может, пригласить ее как-нибудь на ужин? Что скажет ее жених?
Делами надо заниматься, а не рассуждать. Раз все уехали в Индонезию, буду готовиться самостоятельно. Я пробежал сводки новостей, курсы валют, прогноз погоды, серьезные ли последствия извержения вулкана. В Европе о вулкане Кракатау пока не знают, телеграф пока не распространился. Надо развивать средства коммуникации, отметил я у себя в ежедневнике.
История сейчас творится в России, а коллеги уехали в Индонезию. Молодцы. Наверное, решили покупаться в теплом океане. Распустил я работничков! Ох, распустил. Мне стало обидно, и я не на шутку завелся. Началось, конечно, с Накты. Что она себе позволяет? Я разослал срочное сообщение: сотрудникам вернуться на базу, кроме Накты. Пускай в Лондоне отсидится. Видеть ее не хочу!
Через минуту в офис один за другим стали входить работники-коллеги. Как ни в чем небывало, они рассаживались на рабочих местах. Я подождал минут десять и вышел в общий зал.
- Минуту внимания, - начал я, - добрый день, коллеги! Результаты многочисленных исследований говорят, что в России назревает глобальный экономический и политический кризис, который можно использовать для структурной перестройки общества и качественного скачка вперед.
- Как при Петре Первом? – спросил меня кто-то из зала.
- Нет. На этот раз гораздо серьезнее.
Я с удивлением заметил в первом ряду Накту. Вернулась?
- Весной этого года умер великий мыслитель, философ и экономист Карл Маркс. Наш сотрудник – Накта, прошу любить и жаловать, в данный момент занимается широкомасштабной подготовкой и распространением его трудов. Наша задача на ближайшие десятилетия – адаптировать и популяризировать марксистское учение среди широких слоев населения. Для этого надо развивать средства коммуникации – радио, телеграф, печатные СМИ.
- Почему Россия? Почему не Европа?
- Хороший вопрос. Потому что в Европе нам не дадут развернуться. Наши коллеги из ЦУЧа будут всячески противодействовать. Наша цель – это мировая революция. Будем к этому стремиться, но сможем ли добиться – большой вопрос. Особенно, если вы будете отлынивать от работы в теплых странах. Вулкан сам рванул? Или кто-то подсобил?
- Сам!
- Мы тут не причем!
- Честное слово!
- Шеф, больше не повториться! – заверили меня с первых рядов.
- Хорошо, допустим, я вам поверил. Не до вулканов сейчас. Задача перед нами стоит такая: рассредоточиваемся по территории Российской Империи, внедряемся в гимназии и университеты, распространяем учение Маркса. Литературу можно получить в отделе Накты. Всем понятно?
- Да, шеф. Понятно.
- Тогда за дело!
- Даешь мировую революцию!
- На сегодня все. Мне пора. Тороплюсь. Накта, зайти ко мне на пару слов.
Эта шубутная девушка не на шутку меня раздражала. Эмоции могли навредить делу. А работа - прежде всего.
- Накта! Извини, я сказал лишнего. Не знаю, что на меня нашло, - без промедления извинился я.
- Хорошо, Керн. Я не обижаюсь. Вы меня тоже простите. Я слишком дерзкая.
- Отлично. Еще увидимся, мне пора.
Дежурная улыбка, Накта ответила тем же. Мир. Ну, и хорошо. С легкой душой я вернулся в Симбирск. Дом Ульяновых по счастливому стечению обстоятельств находился рядом с моим. Я лишь на минуту забежал в лавку купца Полежаева и купил коробку с песочными пирожными. Со слов Ильи Николаевича, Мария Александровна любила именно такие. Я пришел точно к столу. Вручил хозяйке гостинец. Мне показалось, что Мария Александровна чем-то опечалена.
Семейство Ульяновых, включая незамужнюю девицу Анну Степановну, было в сборе. Отсутствовал только старший сын Александр Ульянов. В этом году он поступил на учебу в Санкт-Петербуржский университет. Меня посадили, как почетного гостя, во главе стола по правую руку от Ильи Николаевича. В скорости выяснилась причина расстройства Марии Александрины:
- Саша уехал третьего дня в Санкт-Петербург, - рассказал Илья Николаевич, - Маша разбирала вещи, и оказалось, что Володя-проказник подложил брату сборник сочинений Пушкина вместо комплекта теплого белья. В северной столице бывает холодно и сыро. Как передать одежду Сашеньке? Справиться ли наш сынок без мамкиной опеки в незнакомом городе?
Мне было видно, что Илья Николаевич подшучивает над супругой, она же относилась к словам мужа чрезвычайно серьезно, чуть не плакала.
- Не печальтесь, Мария Александровна, - поспешил утешить я хозяйку, - у меня приятель едет в Петербург через два дня. Могу устроить депешу.
- Спасибо вам, Петр Фомич, - обрадовалась Мария Александровна, - но не только это тревожит меня. Что делать с проказником Владимиром? В кого он такой непослушный?
- Дети обычно идут либо в отца, либо в мать, - пошутил я, - вспоминайте на досуге, кто из вас больше озорничал в детстве. Небось вы, Илья Николаевич?
- Побойтесь бога, Петр Фомич, - возразил хозяин дома, - я рос послушным ребенком. Да и невозможно было у нас иначе. Это сейчас в наш гуманный век не применяются телесные наказания, а в моей семье с этим было просто. За любую провинность – получи ремня от отца. Пару раз ослушаешься, и спиной почувствуешь всю любовь и правду родительскую.
- На моих уроках Володя себя ведет хорошо, - сообщил я, - он очень способный. Думаю, что у него большое будущее. Я с ним поговорю на расширенные темы, если вы разрешите, естественно.
- Всенепременно, уважаемый Петр Фомич, будем вам только признательны, - Мария Александровна воссияла лицом, появился румянец - хорошо, когда детские проблемы разрешались.
Володя постоянно ерзал за столом и перемигивался с братом Дмитрием и сестрами. Живой и острый взгляд выдавал ум и сообразительность мальчика. В прошлом году я часто беседовал с Александром и возлагал на того серьезные надежды. Я давно присматривался к дому Ульяновых. Правильное и надежное семейство: мать и отец - на своих местах. Отец – непререкаемый авторитет, работник и добытчик, надежда и опора. Достиг хорошего положения на службе. Коллеги его уважают. Мать, Мария Александрина – многодетная мать, образованнейшая женщина своего времени, с малых лет приучает детей учиться, не лениться. Прививает любовь к русской литературе и иностранным языкам. Внутри семьи Ульяновых прививалась с малых лет необычайная свобода и широта взглядов.
- А скажите, Петр Фомич, правда, что вы ездили этой весной в Москву и присутствовали при освящении Храма Христа Спасителя? Видели коронацию Александра Третьего? – спросила меня девица Анна Степановна.
- Правда, - ответил я гордо, - Храм тот – величественное сооружение, самый большой в нашей отчизне. Высота, как писали в газетах более ста метров. Кипельно белые стены и сверкающие золотом купола создают в душе прихожан полный восторг и религиозный экстаз. Я, признаться, не могу отнести себя к истинно православному люду, не пощусь, порою не соблюдаю иные религиозные нормы. Несмотря на это в душе моей лицезрение Храма отставило неизгладимое впечатление. Спал я в ту ночь беспокойно от величественности события.
- Небось и другие волнительные приключения имеются в столице?  -подмигнул Илья Николаевич.
- От чего же? Есть. В те дни Москва напоминала один большой вокзал. Понаехало народу со всех уголков Империи: казахи, таджики, татары, запорожцы и осетины. Кого только не встречал я в Москве. Половина из них иной веры, но все иноверцы братались, улыбались и радовались. Это я называю настоящим патриотизмом.
- А коронация как прошла? - поинтересовалась Мария Александровна.
- На коронацию я не попал. Полицейские перегороди подходы к Храму. Дальше Пречистенки меня не пустили. Потоптался в толпе зевак и пошел по своим делам. Могу только рассказать и подтвердить, что написали в газетах. Да много ли с того проку?
- Ваша правда, - поддержал меня Илья Николаевич, - не испробуете ли с нами вишневой наливки?
- С удовольствием, - согласился я.
Дальнейший разговор пошел про школьное финансирование, про погоду и городских чиновников. Илья Николаевич достаточно грамотно критиковал бюрократов, однако меру не переходил, в вольнодумстве его упрекнуть было нельзя. Мария Александровна вздыхала о ценах на пшено и муку. Девица Анна Степановна по большей части помалкивала, постепенно краснея от вишневой наливки. Когда начались взрослые разговоры, дети ушли играть в детскую комнату. В какой-то момент хозяева вышли на кухню готовить чай, и мы с Анной Степановной остались за столом одни.
- Как поживаете? – спросил я Анну Степанову и пристально посмотрел на нее.
Смотрел я, пожалуй, слишком откровенно и долго, пытаясь понять, что твориться в голове этой красивой и современной девушки. Чем вообще живет российская молодежь? Куда стремиться? Что читает? Заботят ли их дела общероссийские или они стремятся к простому мещанскому счастью, что в прочем не так и плохо?
- Спасибо, хорошо, - ответила немного робко Анна Степановна, - я хотела спросить вас, как образованного человека, читали или вы Николая Чернышевского? И что думаете о его произведениях?
Анна Степановна стыдливо опустила глаза, как бы понимая, что своими вопросами внедряется на серьезную мужскую территорию. Не прогнали бы ее и не опозорили. Но молчать не могла, потому что знания и желания раздирали ее изнутри. Вот чем, значит, живут девушки в провинциальных русских городах во второй половине девятнадцатого века.
- Думаю, что это гордость русского народа, что за такими людьми будущее. Думаю, что Николай Чернышевский тонко чувствует эпоху и духовные движения внутри русского народа. Думаю, что его совершенно напрасно лишили свободы. Таких людей надо слушать, учиться у них, использовать для строительства правильной политической системы в государстве.
По мере моей пламенной речи, девица Анна поднимала голову, распрямляла шею, в ней появилась гордая осанка и блеск в глазах.
- Я с вами совершенно согласна, - эмоционально продолжила Анна Степановна, - хочу, чтоб таких людей было больше!
- Очень рад найти в вашем лице идейного единомышленника. Вы знаете, для чего меня сегодня пригласили в гости?
- Чтобы сосватать меня и вас?
- Вы удивительная и умная девушка. Но я считаю, что жениться нужно исключительно по любви. Поэтому, давайте поломаем комедию к удовольствию наших хозяев, и не будем относиться к их инициативе слишком серьёзно. Согласны?
- Спасибо за комплимент. Я хочу уехать в Москву или Петербург. Там заведу свое дело и открою новый литературный журнал.
- Достойное занятие. А где возьмете деньги?
- Деньги мне даст папенька. Он у меня богатый.
- Я похоже упустил выгодную партию! – я наигранно схватился за голову.
- Не упустили. Мне нужна ваша помощь! – Анна совсем осмелела, встала во весь рост, громко и требовательно произносила слова.
- Помилуйте, голубушка! Чем могу помочь столь прелестному созданию?
- Обещайте не смяться.
- Обещаю.
- Кроме всего прочего, обещайте никому и никогда не рассказывать тайну, в которую я вынуждена вас посвятить.
- Обещаю. Хочу вас предостеречь, как честный и порядочный человек, не слишком ли вы доверяетесь едва знакомому человеку?
- Нет. Я хорошо разбираюсь в людях. Я вам верю, вы добрый, искренний и порядочный человек. Я наблюдала за вами весь вечер, вы ни разу не солгали, хотя были скользкие моменты. У вас есть свое мнение.
- Спасибо, милая барышня. К делу, а то с минуты на минуту вернутся наши гостеприимные хозяева.
- Я хочу, чтобы вы женились на мне.
Надо сказать, я удивился. Моя рука потянулась к бокалу с наливкой.
- Не останавливайтесь, милая Аннушка.
- Не называйте меня так! Никакая я вам не Аннушка! Мне папенька не дает деньги. Говорит, что собирал деньги на мое приданое, и отдаст необходимую сумму только в руки понравившемуся лично ему претенденту. Вы подходите.
- Удивили, Анна Степановна.
- Возможно, но дело не терпит отлагательств. Неволить напрасно не стану. Ежели не согласны с моим предложением, то вы свободны. Но, надеюсь, что вы услышите мольбы о помощи, и поможете мне. В таком случае, жду вас завра в пять часов пополудни у нас в доме. Вот адрес.
Анна Степановна протянула карточку: «Улица Сенная, дом 3», - прочитал я и спрятал визитку во внутреннем кармане.
- Вот еще: купите букет непременно белых роз для маменьки и пачку американского табаку для папеньки. Деньги я вам верну после свадьбы. Обещаю. Я умею держать своё слово!
- Я вам верю, - теперь я уже заикался и смущался, - но денег от вас не возьму. Не в моих правилах.
- Развод оформим сразу после получения приданого. Какое-то время поиграем счастливую семейную жизнь для моих родственников и поживем пару месяцев в одном доме. Расположимся на разных этажах в отдельных комнатах.
- Само собой, - кивнул я, меня удивили решимость и продуманный план смелой девушки изменить жизнь, - вы правда все хорошо обдумали? Не будете жалеть?
- Намерение мое твердое и сомнению не подлежит!
- Понятно. Думаю, что смогу вам помочь.
- Спасибо. Вы мне сразу понравились. Теперь дело за малым – вам надо произвести впечатление на моих родителей.
- Как мне этого достичь?
- Проще простого. Маменьке вы понравитесь, если будете постоянно хвалить занавески и приготовленную еду, подчерчивать, что она настоящая хозяйка в доме. Папеньке будет лестно слышать про достаток в доме, про высокий каменный дом, что таких теперь даже в Европах не делают, что стройка по старинным чертежам и правилам, достойно, твердо и надежно.
- Понятно.
- Одеться вам следует поприличнее, - Анна Степановна критично окинула меня взглядом, - сразу видно, что живете один и нет за вами женского взгляда.
- Что со мной не так? – я уже хотел рассердиться, но рассмеялся.
- Костюм пойдет, - Анна Степановна подняла меня со стула, заставила повернуться вокруг себя, - брюки, пожалуй, тоже. Но рубашка! И галстук! О, Боже! А прическа!
- Что с ними не так?
- Вы знаете, что самое главное у мужчины?
- Не знаю.
- Это рубашка!
- Что в ней особенного? Обычная белая ткань, главное, чтобы воротничок был чистым. Что еще нужно?
- Объяснять долго. Жду вас завтра в три часа в салоне мадам Жюли. Вас там постригут, и мы выберем рубашку с галстуком в магазине готового платья. Все за мой счет, естественно.
- И совсем не естественно. Я в состоянии купить себе одежду. Я же мужчина все-таки!
 Анна Степановна в первый раз мило улыбнулась, стала в этот миг необыкновенно хороша.
- Вы чрезвычайно красивая женщина, к тому же и богатая. От женихов отбоя нет, я уверен. Зачем я вам?
- Женихам нужны мои деньги. После свадьбы я их не увижу, как собственных ушей. Даже самые лучшие из них спят и видят, как будут управлять пивоваренным заводиком на берегу Свияги. У меня же более амбициозные планы на папенькино приданое. Другого способа решить свою мечту я не имею возможности. Я не глупая и не транжирка, но хочу в жизни сделать много хорошего. Помогите мне!
- Я согласен, согласен, - поспешил заверить новую компаньонку, - я практически не сомневаюсь. Я помогу вам!
- Спасибо. Я вам премного благодарна и вас непременно отблагодарю. Не сомневайтесь.
- Не стоит.
- Мне пора. Не смею вас более задерживать. Пойду шить свадебное платье. Да, учтите, что свадьбу тоже придется сыграть. Родители без глупого и инфантильного спектакля не поверят в искренность наших намерений.
- Само собой, - я понимающе развел руки.
Анна Степановна раскланялась и покинула гостеприимный дом Ульяновых. Мария Александровна и Илья Николаевич уговаривали ее остаться, но девица осталась непреклонна.
- Дела. Дела, и маменька будет недовольна, что незамужняя девушка допоздна гостит у знакомых людей.
- Понравилась девушка? – с хитринкой подмигнул Илья Николаевич, когда за Анной Степановной захлопнулась дверь.
- Да, необычная девушка. Завтра иду знакомиться с родителями.
- Быстро это теперь у нынешней молодежи! – удивился Илья Николаевич, - не шутишь?
- Какие уж тут шутки? Ты же сам этого хотел.
- Поразительно.
На следующий день в гимназии во время большой перемены я подошел к Володе. Он сидел на подоконнике и читал книгу.
- Здравствуй, Володя. Что читаешь?
- Здравствуйте, Петр Фомич. Николай Васильевич Гоголь, «Мертвые души».
- Хорошая книга. Что тебе в ней нравится, а что не очень?
- Мне не нравится, что персонажи бесконечно врут друг другу, - отложив книгу на подоконник, серьезно ответил Володя, - складывается впечатление, что взрослые создали вокруг себя несправедливый и нечестный мир. Крутятся и вертятся в круговороте вранья и лицемерия.
- И что же по-твоему надо делать?
- Я пока еще не решил. Думаю, для начала, например, можно убрать из образования «Закон Божий». Наука давным-давно доказала, что Бога нет, и человек произошел от обезьяны. Вранье начинается с малого, в последствии перерастает в большое несправедливое общество.
- Высоко ты мыслишь.
- Мне брат Саша показывал правильные и нужные книги, - Володя вздохнул, -жаль уехал в Петербург. Мне его не хватает.
- Скучаешь?
- Да. Очень. Не с кем серьезно поговорить.
- Готов предложить тебе свое общество для правильных и серьезных разговоров. Хочешь я принесу тебе интересные и нужные книги?
- Хочу.
- Договорились. Завтра принесу первую. Прочитаешь, мы обсудим прочитанное. Затем принесу следующую. Хорошо?
- Здорово, - Володя соскочил с подоконника и запрыгал от удовольствия…