Шпион, лазутчик, пятая колонна... Поэзия политики

       Вон оно чё! Оказывается, верховный-то наш главнокомандующий весьма начитан в классике. Ну, или, по крайней мере, референты-спичрайтеры старательно подсовывают ему нужные тексты, вполне соответствующие, так сказать, остроте момента. Раньше, лет 15 назад, были чрезвычайно востребованы респектабельные цитаты из высоколобого философа Ивана Ильина – всё больше про национальное возрождение да про государственную мощь. Потом пошли в ход изречения попроще, в основном про печенегов и половцев, в сокращенном пересказе остроумной речи адвоката Федора Плевако о краже – нет, вовсе не общенародного достояния, как сейчас, а всего лишь дешевого чайника: «Много бед и испытаний пришлось претерпеть России более чем за тысячелетнее существование. Печенеги терзали ее, половцы, татары, поляки. Двенадцать языков обрушилось на нее, взяли Москву. Всё вытерпела, всё преодолела Россия, только крепла и росла от испытаний. Но теперь, теперь... старушка украла чайник ценою в 50 копеек. Этого Россия уж, конечно, не выдержит, от этого она погибнет безвозвратно».

       Нет, ничего страшного! И Россия выдержала, и даже нынешний народ российский, еще не впавший в старческий маразм, благосклонно выслушал дальнейшую чисто чекистскую отсебятину про победу над «заразой коронавирусной» и про совместное ее преодоление. И ведь вправду преодолели, хоть и не сразу. Вот что классика животворящая делает!

       Это, конечно, очень похвально, но одной лишь смиренной прозы для нынешних поистине эпических времен все-таки явно недостаточно. Не пора ли было обратиться к превыспренней поэзии? Да, вот именно, что давно уже пора. А раз есть спрос, то появится и предложение. И такое вот явление стихов народу не заставило себя долго ждать и упрашивать. Еще бы! Ведь все гениальные творения великих людей являются на белый свет всегда без спросу.

       Не далее как прямо вчера имело место нечто подобное – к пущей радости всех отчизну любящих и начальству верящих. В кремлевских каменных палатах (не путать с чеховской «Палатой № 6») состоялось расширенное и затянутое совещание по социально-экономическим вопросам. Что да, то да: вопросов появилось слишком уж много, причем как раз к тем самым, кто это совещание проводили. Казалось бы, трудная штука – отвечать на неудобные вопросы, а тем паче отвечать за необдуманные действия. Но что бы вы думали? Все сложные задачи оказались легко решены! Вдохновенная поэзия, бессмертное детище муз, сие высокое и священное искусство, – она пригодилась тут как нельзя кстати. (Вообще-то именно так нельзя, но если очень хочется, то можно.)

       Не стану раздражать ваше любопытство и томить ваше терпение, а поспешу сразу же поделиться своим восторгом, умилением и даже – не побоюсь этого слова – благоговением перед филигранной работой референтов оратора. Как ловко вложили они в верховные уста свободное переложение стихотворных (не путать со смехотворными) строк – таких искусных и броских, да еще и позаимствованных у Иосифа Бродского, из элегии «В озерном краю» (не путать с кооперативом «Озеро»):

                ...я, прячущий во рту
                развалины почище Парфенона,
                шпион, лазутчик, пятая колонна
                гнилой цивилизации – в быту
                профессор красноречия, – я жил
                в колледже возле главного из Пресных
                Озер...

       Впрочем, столичный патетический вития, подхватив ключевые образы поэта-изгнанника, проницательно конкретизировал место элегического действия, перенеся его обратно на российскую политическую почву, а заодно уж обобщив индивидуальное «я» автора до коллективного «они» независимо мыслящей интеллигенции, попавшей в коварные сети лукавого Запада, который наверняка попытается (внимание, историческая – не путать с истерической! – цитата) «делать ставку на так называемую “пятую колонну”, на национал-предателей, на тех, кто зарабатывает деньги здесь, у нас, а живет там».

       «Вон оно чё!» – можем повторить еще раз и только развести руками. (Нет, этого мало: широко растопырить руки для бурных, продолжительных аплодисментов, переходящих в неудержимую овацию...)  Насколько же все-таки прав был мудрый Тютчев, обронивший ненароком фразу о том, что нам не дано предугадать, как слово наше отзовется. Вот и Бродский, наверное, был бы крайне удивлен и сильно смущен, если бы мог узнать, какое специфическое эхо вызвали его стихи в путаном сознании, или, точнее говоря, в пылком воображении гражданина оратора.

       Да, над истинной поэзией, как и над поэтическими истинами, никакие времена не властны. Ровно полвека прошло (1972–2022) с момента написания Бродским своей элегии, а сомнительная привилегия подвергаться идеологическому шельмованию и начальническому распеканию так по-прежнему и осталась в полной мере за отечественным «креативным классом», как это было и при легендарной советской власти, методично прессовавшей диссидентов. С цитатной точностью. Почти дословно. Дух казенных портянок вновь ощутимо веет над родимыми равнинами. Такова уж наша Фортуна.

       Кстати, о Фортуне, а вернее – о некоем Фортунатусе из еще одного эмигрантского стихотворения Бродского, под названием «Развивая Платона». Написано оно в 1976 году в Америке, а звучит так, как будто речь в нем идет о сегодняшней России. Более того: «платоновская» концовка стихов органично смотрелась бы в качестве эпиграфа к таким, например, воистину платоническим пассажам командирской филиппики, бичующей каналий из колонны (естественно, из той самой – пятой): «Любой народ, а тем более российский народ, всегда сможет отличить истинных патриотов от подобных предателей и просто выплюнет их, как случайно залетевшую в рот мушку».

       Смачно сказано! Даже язвительный Бродский не сказал бы лучше. Спичрайтеры постарались на совесть (и за приличествующее вознаграждение, наверное). Но вообще-то могли дополнительно расцветить прозаическое красноречие еще и поэтической декламацией:
 
                И когда бы меня схватили в итоге за шпионаж,
                подрывную активность, бродяжничество, менаж-
                а-труа, и толпа бы, беснуясь вокруг, кричала,
                тыча в меня натруженными указательными: «Не наш!»  –
                я бы втайне был счастлив, шепча про себя: «Смотри,
                это твой шанс узнать, как выглядит изнутри
                то, на что ты так долго глядел снаружи;
                запоминай же подробности, восклицая «Vive la Patrie!»

       Нынче такой счастливый шанс познавательного патриотизма предоставляется всем тем, кто имеет нахальство (не путать с начальством) «сметь свое суждение иметь». Это ведь тоже цитата: «Горе от ума», школьная программа. Российская школа верна традициям школы советской? Похоже, нам предстоит пройти курс обучения в ней повторно. «Back to the USSR», так сказать. Такое вот дежавю. Ладно, запомним, не забудем.   

       Ну что, теперь-то вы наконец своими глазами видите и собственными ушами слышите подспудные, но пока еще не подсудные, переклички поэзии и политики? Интересное все-таки получается кино. А самое интересное в нем то, что действительно невозможно угадать, как слово отзовется и куда кривая вывезет. Слишком разные могут быть варианты, да и люди очень уж не похожи один на другого. Соответственно, и судьбы тоже могут разительно отличаться: кому-то – Нобелевский комитет и премия по литературе, а кому-то – Гаагский трибунал (по бывшей Югославии, разумеется).

       P. S. Остается напоследок всего лишь один-единственный маленький, но не очень удобный вопрос: а какое же отношение к социально-экономическим вопросам, планировавшимся к обсуждению на вчерашнем совещании, имеет весь этот блистательный турнир поэтических эрудитов? Не знаю. У меня ответа нет, как не было названо и никаких точных цифр объема финансовой помощи населению от властей. Но в этом-то как раз нет ровным счетом ничего удивительного. Всё совершенно типично для наших высокопоставленных управленцев: добавят в итоге три копейки, зато уж наговорят при этом с три короба. Ну, или наврут с три короба (это уж кому как больше нравится).

       17 марта 2022