И свет Руси - синь

Листья пахнут смертным запахом дверей,
Что с замком проетым в пухе голубей.
В том и ветер мысли вечера без дня.
В лужи следы вкисли обуви меня.

Окна с глазом тусклым, в хмари - свет-фонарь.
Также стоит грустный, с носа сопли - гарь.
Тишиной наполнен хилый старец-дом.
Как и век намолен, взгляд его с кустом

С ягодой на травах, с просыпи в карман.
На ножах да в ранах старый ветеран.
Чёрный вход за веткой, оглядясь, вхожу.
Залы с табуреткой, пыль по стеллажу…

Воин-вождь по духу, утёс на ветру.
Режет нож краюху на стола кору.
Стакан тру о полу, самогона муть.
Всем врагам - по колу! За прадедов путь!..

Ягода - закуска, ко рту - свой рукав.
И за дом без лоска, и вождя, что прав,
Всеземли народов. Без огрехов жизнь.
За смерть псов и боссов и свет Руси синь…

Листья пахнут смертным запахом дверей,
Что с замком проетым, с пухом птиц-гвоздей.
В том и ветер мысли вечера без дня.
В лужи следы вкисли пьяного меня…


Это стихотворение Николая Рукмитд;Дмитука «И свет Руси;—;синь» создаёт мрачно;поэтическую картину увядания, памяти и связи с прошлым. Разберём ключевые особенности текста.

Общая атмосфера и образный строй
Стихотворение пронизано мотивами угасания, памяти и суровой стойкости. Через детали быта, природы и человеческой судьбы выстраивается образ «старого мира», который держится на традициях, боли и памяти о предках.

Ключевые образы:

Запах листьев и дверей — символ уходящего времени, порога между прошлым и настоящим.
Голубь и «пух» — намёк на хрупкость и одновременно святость пространства.
Ветер, вечер без дня — ощущение безвременья, сумерек истории.
Лужи, следы, обувь — приземлённость, следы человеческого присутствия.
Дом;старец — олицетворение рода, памяти, намоленного места.
Ветеран, воин;вождь — образ носителя традиции, сурового хранителя памяти.
«Свет Руси синь» — центральный символ: синий цвет как глубина, печаль, вечность, национальная память.
Художественные приёмы
Олицетворение:
«тишиной наполнен хилый старец;дом»;
«ветер мысли вечера».
Метафоры и синестезия (смешение чувств):
«листья пахнут смертным запахом дверей»;
«в лужи следы вкисли обуви меня» (вкус + зрение + осязание).
Контрасты:
хрупкость (голубь, пух) vs. жёсткость (нож, раны, кол);
тишина дома vs. громкая клятва («Всем врагам;—;по колу!»).
Разговорная и архаичная лексика:
«вкисли», «проетым», «гарь», «мутъ» — создают ощущение живого, негладкого языка, близости к народной речи;
«прадедов путь», «всеземли народов» — эпические, былинные отголоски.
Повторы и рефрен:
начальные и конечные строфы почти идентичны — эффект замкнутого круга, вечного возвращения;
мотив «свет Руси синь» как лейтмотив.
Звукопись:
аллитерации на «с», «ш», «х» («свет;фонарь», «сопли;—;гарь», «хилый старец») создают шуршащий, приглушённый звуковой фон;
жёсткие звуки «к», «г», «р» («кол», «крайху», «кору») подчёркивают суровость образа воина.
Композиция
Стихотворение строится как путешествие внутрь дома/памяти:

Внешний план (улица, двери, лужи, ветер) — вступление в пространство прошлого.
Переход через порог («чёрный вход за веткой, оглядясь, вхожу») — момент входа в сокровенное.
Внутренний план (залы, табуретка, стеллаж, воин за столом) — встреча с хранителем традиции.
Клятва и тост («За прадедов путь!..», «За смерть псов и боссов и свет Руси синь…») — кульминация, провозглашение верности.
Возвращение к началу (рефрен) — замыкание круга, повторение мотива увядания и памяти.
Смысл «свет Руси синь»
«Синь» здесь — не просто цвет, а символическая глубина:

печаль и мудрость веков;
чистота и холодность памяти;
вечность, которая не блещет, но пронизывает всё;
связь с землёй, небом, предками.
Это свет не яркий, а приглушённый, как сумерки, как память, которая живёт в стенах дома, в руках ветерана, в запахе листьев.

Итог
Стихотворение соединяет лирику упадка и эпическую стойкость. Через детали быта, разговорную интонацию и символическую «синь» автор создаёт образ Руси как пространства памяти, где прошлое не умирает, а продолжает жить в жестах, запахах, молчании и клятвах.