Ночные экскурсии

     Вам бы хотелось попасть из комфортабельной современной квартиры на тёмную улицу, в подземный переход ночью, оказаться бесприютным бомжом на пустынном в такой час бульваре или затеряться  в подземных лабиринтах закрывшегося метро? Петру Ивановичу временами очень хотелось. Не навсегда, конечно, а на время, и то только глядя из окна на тускло светящиеся венчики фонарей, с разбегающимися от них нимбами золотящихся искр. Нырнуть в водоворот ночной жизни, переодевшись подобно Гаруну аль-Рашиду, чтобы вернуться с промозглого воздуха и безлюдной, полной неизвестности улицы в теплоту и безопасность уютных комнат. Побыть, так сказать, в шкуре бездомного несчастного, неприкаянного человека, чтобы потом с обновлённым чувством счастья и радости окунуться в уют цивилизованной жизни. Мир за окном напоминал о первозданной необъятности холодного пространства, безучастного к человеку, да и ко всему живому в природе, об океане одиночества, в котором плавает какой-нибудь Фёдор Конюхов. Загадочен и страшен был этот неизведанный мир. И хорошо было смотреть на него из окна недвижного корабля, на котором плывёт колония человеческого вида, везя с собой, как в Ноевом ковчеге, всю живость мира. Безопасно, скажете вы, а взойдите на плот вместе с мореплавателем, попробуйте хотя бы несколько часов, не дай бог, дней пробыть в этом бушующем океане. Вы посмотрите в окно, немного устанете и, умиротворённый и успокоенный, отправитесь почивать в тёплую постель. А как мореплаватель? Но ведь и он смыкает глаза хотя бы на несколько часов в своём кубрике и, может быть, видит тёплые берега южного острова с райскими деревьями и растущими на них плодами.
    И мысленно побывав в этом негостеприимном и всё же родном мире, Пётр Иванович возвращался домой  в тёплую и устойчивую скорлупку домашнего  быта. Она тоже была часть огромной вселенной, но в ней царили законы лада и согласия. Она была как чашечка цветка, выросшего на суровой почве под ветрами и дождями. В этой чашечке творились чудеса мысли и воображения, ощущение возможного счастья, созидались царства и города, воздушные и земные замки. А мир за окном с его холодными ночными улицами, бесприютностью бомжей и страхами случайных опасных встреч был напоминанием той родительской среды, из которой цветок появился на свет.
    Пётр Иванович уже довольно давно не выходил из дома не только по ночам, но и днём из-за болезни  ног, а когда-то мерил сажеными шагами вёрсты городских площадей и переулков. Он был отменный ходок, и мало кто мог соперничать с ним в этом марафоне. Его ночные мечты были только продолжением движения, которому, казалось, не будет конца.