Джим Кьелгаард. История Джеронимо

                Глава 10.
                Гибель вождя.


Сидя на пригорке рядом с Викторио, Джеронимо беспокойно осматривал долину внизу, ближайшим к ним холм и следующие за ним. Часто он поворачивал голову, чтобы посмотреть назад. Годы научили Джеронимо, что враг может появиться откуда угодно и в любое время. Тот, кто не замечал врага первым, мог первым и умереть.

Глаза Викторио тоже обшаривали холмы, лицо его было нахмурено, и он явно пребывал в смятении чувств. 

- Видимо - сказал он, продолжая разговор с Джеронимо – тот Мангас Колорадас, которого мы знали раньше, весь вышел через пулевое отверстие, проделанное  белым солдатом. Мы привели не того вождя из Ханоса, которого раньше принесли к ихнему знахарю.

- Я часто думал, не околдовал ли его мексиканский доктор - заметил Джеронимо - много раз я думал о том, чтобы вернуться в Ханос и убить его. Но каждый раз я думал, что даже Мангас Колорадас не может получить такую рану, не заболев. Это естественно.

- Ясное дело - согласился Викторио - а ведь он уже много дней был болен. Помнишь ту черепашью скорость, с которой мы вынуждены были идти, когда наконец покинули Ханос? Хорошо, что нас было много, потому что даже мексиканцы могли нас обогнать.  Но Мангас Колорадас больше не болен. Мало того, он советует апачам заключить мир с белоглазыми, иначе апачей больше не будет на этом свете.

Джеронимо сказал:

- Он часто витает в духовном мире. Я вошел в его викиап, чтобы поговорить с ним, и он сказал: «Я рад снова видеть тебя, Дельгадито. Теперь ты должен сказать нашему народу, что мы не можем победить этих американцев, как мы побеждали мексиканцев». Ха! Дельгадито погиб много лет назад в битве с мексиканцами. И все же Мангас Колорадас разговаривал с ним вместо того, чтобы говорить со мной! Меня всего затрясло, ибо я не могу разговаривать с духами!
- Я тоже не могу - сказал Викторио - я могу говорить только с живыми людьми и руководствоваться только своим здравым смыслом. А он подсказывает мне, что если мы не будем сражаться с американцами, то они нас одолеют, и апачей все равно больше не будет. Несмотря на то, что они все еще воюют между собой, у них есть лишние солдаты и для земли апачей. Белых людей, которые приходят к нам, становится все больше, а не меньше, но только чирикауа все еще сражаются с ними.

- Мангас Колорадас помнит это - сказал Джеронимо - воины Кочиса убивают сами и бывают убиты солдатами, погонщиками скота и скалолазами, вечно ищущими золото. Это как если бы каждый мертвый белый человек был семенем, из которого вырастают еще двое.

- Ты так считаешь? - спросил Викторио.
- Есть основания так думать – ответил Джеронимо - но я также думаю, что мы должны сражаться до тех пор, пока все белые люди не будут изгнаны с нашей земли, или пока все апачи не будут убиты. Если белые люди станут нашими хозяевами, мы действительно переживем печальные времена. Знаешь ли ты, что они называют нас ворами, лжецами, убийцами и любыми другими мерзкими словами, которые может произнести их язык? Ха! Да любой апач может брать  уроки воровства, лжи и убийства у белого человека!

- Что ты имеешь в виду? - спросил Викторио.

Джеронимо сказал:
- Когда белые люди воевали против Мексики, апачи продавали им лошадей и мулов и снабжали их провизией. Мы сказали им занять места под названием Сонора и Чиуауа, и что мы им поможем. Они приняли нашу помощь, когда она была необходима. Война закончились, и некоторое время больше ничего не было слышно.
- Затем пришел геодезист по имени Бартлетт и сообщил, что он хороший друг всех апачей. Мы верили и доверяли ему, но когда привели наших мексиканских рабов в его лагерь, Бартлетт  забрал их.
- Кажется, когда война закончилась, американцы и мексиканцы стали братьями. Бартлетт сказал, что нельзя делать рабов из своих братьев. Он также сказал, что американский Бог не одобряет тех, кто держит рабов. Ха! С тех пор я узнал, что это американцы сами держат миллионы рабов!
 - Это была большая ложь - сказал Викторио.
 - Очень большая ложь - согласился Джеронимо - но далеко не самая великая. Настоящая цель приезда сюда Бартлетта состояла в том, чтобы отметить, где заканчивается эта земля и начинается Мексика. Американцы воевали с Мексикой силой оружия, но когда они хотели еще земли, они платили за нее и покупали.
- Это было очень глупо, и так же глупо было думать, что американцы купили у Мексики землю, которой Мексика никогда не владела. Они заплатили Мексике за нашу землю, за страну апачей. Потом они сказали нам: «Мы купили вас, когда мы купили вашу землю. Соблюдайте наши законы, или мы вас накажем». Было ли когда-нибудь в мире наибольшее мошенничество?
- Никогда! - прорычал Викторио - вот мы и воюем с белыми людьми, которых бы мы вообще никогда не обидели, если бы они просто остались дома. И они называют нас злом! Допустим, мы пошли к людям севера, канадцам, и заплатили деньги за их земли американцам. Тогда предположим, мы сказали бы канадцам, что они должны жить по законам апачей или будут наказаны. Разве они не будут сопротивляться этому?

- С яростью! - прорычал опять Викторио - согласен с тобой, что мы должны сражаться, но воины мимбреньо следуют за Мангасом Колорадасом и будут следовать до тех пор, пока он будет вождем. Пойдем посмотрим, сможем ли мы снова убедить его стать военачальником и повести нас против белых людей.
Они вдвоем направились в деревню мимбреньо и, как только увидели ее, поняли, что там происходит что-то необычное. Туда-сюда сновали люди, лаяли собаки, нервно ржали лошади.

Викторио и Джеронимо побежали. Они увидели Мангаса Колорадаса в центре деревни в окружении группы его людей. Рядом с ним был бородатый белый мужчина, в котором Джеронимо узнал Джека Свиллинга, опытного пограничника, долгое время жившего на юго-западе. Возвышаясь над всеми в группе, старый Мангас Колорадас в семьдесят два был таким же прямым, как и в семнадцать. Теперь его волосы были белоснежными. Но он все еще был могуч, и его только что тщательно приодели. На нем были его лучшие мокасины из оленьей шкуры, и он говорил спокойно.

- Долгое время я руководил апачами мимбреньо, и все мои самые заветные помыслы  всегда были лишь о благе моего народа. В последнее время я сильно обеспокоен. Постоянная война - плохой товарищ, а голод – еще более неблагодарный спутник.  Теперь приходит этот посыльный от капитана Ширланда из армии Соединенных Штатов. Он просит нас войти в лагерь капитана Ширланда с белым флагом, и он приносит собственное обещание капитана Ширланда, что ни я, ни кто-либо другой, кто решит пойти вместе со мной, не пострадают. Он пообещал, что у апачей - мимбреньо будет собственная резервация и много еды. Я верю ему и приведу всех, кто решит пойти со мной, к миру и изобилию!
Джеронимо бросился вперед и опустился на колени перед своим вождем.
- Вдумайся! - взмолился он - хорошо подумай, прежде чем совершить это! У белоглазых будет много поводов для хвастовства, если они скажут, что Мангас Колорадас - их пленник!


 


- Это ловушка! - предположил Викторио.

Мангас Колорадас говорил с достоинством вождя, обладавшего многолетней мудростью.

- Ты, Джеронимо, и ты, Викторио – вы оба раньше были двумя самыми вспыльчивыми воинами. Ничто из того, что я могу сказать, не заставит вас поверить, что вы не можете продолжать сражаться с белым человеком. Один только опыт сможет научить вас. Встань и дай мне пройти!

Джеронимо поднялся на ноги, и вскоре Мангас Колорадас и небольшая группа, решившая пойти с ним, покинули деревню.
Вечерние костры зажигались шесть раз после их ухода, и снова зажглись, когда Диабло, молодой воин, ушедший с Мангасом Колорадасом, вернулся в деревню. Его глаза были опущены, его поступь была тяжелой. Он медленно подошел к огню и уставился на него. Долго он ничего не говорил.

- Ты все видел? - спросил Джеронимо.
- Я видел – хрипло отозвался Диабло.
- И что ты видел?

Диабло начал рассказывать:

- Мы вошли в солдатский лагерь. Мангас Колорадас нес белый флаг, который должен был служить нашей защитой, но солдаты накинулись и схватили его. Они связали нашего вождя, как мы связали бы мексиканца или собаку, а нас загнали в заброшенную конюшню. Остальную часть истории я знаю от Аконы, скаута - апача, который служит солдатам.

Диабло замолчал и пристально посмотрел в огонь, собираясь с силами. Наконец он продолжил.

- В лагерь вошел полковник Уэст, командующий армией, который превосходит капитана Ширланда по званию. Он поговорил с некоторыми солдатами. Солдаты развязали Мангаса Колорадаса и ушли. Только двое солдат остались на страже.


 


Наш вождь, старый и больной и, должно быть, сильно уставший, прилег у костра. Он уснул. Один из охранников воткнул в огонь длинный нож, или штык, который белые солдаты носят на конце своих ружей. Когда штык запылал красным от жара, солдат прикоснулся им к нашему вождю. Мангас Колорадас вскочил, но кто бы так не сделал на его месте? Он побежал, а кто бы другой не побежал, если бы его тоже разбудили подобным образом? Раздались два выстрела и...
Диабло замолчал и снова уныло посмотрел на огонь.




Глава 11.
Джеронимо в оковах.

В лагере апачей в Уорм-Спрингс (Горячие Источники), штат Нью-Мексико, Викторио и Джеронимо стояли у стены большого деревянного здания, которое когда-то было казармой для белых солдат. Повсюду вокруг них были разбросаны обтрепанные викиапы, похожие на какие-то уродливые растения. Рядом паслось большое стадо лошадей. Женщины и дети старшего возраста перемалывали кукурузу в специальных каменных мисках.

Другие готовили свежее мясо, но не работали над тушами лосей, оленей или антилоп. Это было мясо украденного с различных пастбищ скота, которое женщины готовили в горшках. Но оно было таким же вкусным, как любая дичь. И на каждый израсходованный выстрел этого мяса выходило гораздо больше, чем имелось с обычной охоты.

Теплое солнце нагнало на Джеронимо и Викторио сонливость, так что ни одному из воинов не хотелось двигаться лишний раз без крайней необходимости. Однако, их беседа была достаточно оживленной.

- Дни наших отцов действительно прошли, и я не верю, что они когда-нибудь вернутся - сказал Джеронимо - даже войны, какую мы помним, больше нет. Было время, когда апачи сражались больше ради приключений и грабежа, чем ради чего-либо еще. Но теперь, поскольку белые люди стали нашими врагами, обе стороны сражаются только для того, чтобы убивать.
- Вот как Кочис сражался с белыми людьми, в течение долгих десяти лет - заметил Викторио.

Джеронимо с горечью сказал:

- Но, в конце концов, даже он пошел на условия. Он пообещал больше не воевать, если его чирикауа разрешат остаться на их родине, в горах Чирикауа. Тем не менее, раньше чем через восемнадцать месяцев после того, как Кочис ушел к своим предкам, весь его народ был захвачен войсками и отправлен в новую резервацию. Это где-то здесь, в Нью-Мексико, и чирикауа это не нравится. Многие уже сбежали оттуда, чтобы вернуться на тропу войны. Другие тоже бегут. Будет много неприятностей.

Викторио с горечью сказал:

- Белые солдаты — большие дураки. Если бы они оставили чирикауа в покое, не было бы проблем. Но было ли когда-нибудь время, когда белые солдаты не обещали нам одно, а давали  совсем другое?

- Как ты думаешь, почему я последовал за тобой в это место, откуда ты и твои люди бежали? - спросил Джеронимо - я не буду жить с другими апачами в этой вонючей стране, называемой «Резервация Сан-Карлос», которую белые люди сочли нужным отдать им. И в Аризоне расквартировано слишком много солдат. Я знал, что я и те немногие, кто пришел со мной не могли надеяться сразиться с ними. Здесь хорошо.

 

- Здесь хорошо - согласился Викторио - но только потому, что белые солдаты такие глупые. В Аризоне у каждой группы солдат, отправляющихся по следу апачей, было много мулов для перевозки провизии. Таким образом, они могли оставаться в пути в течение многих дней или даже недель. Здесь, в Нью-Мексико, у каждого солдата есть только одна лошадь. Когда они преследуют нас, они могут делать это только до тех пор, пока их лошади не устанут. Потом солдаты разворачиваются назад.

- Не стоит о них беспокоиться - уверенно сказал Джеронимо - мы много лет убегали от всех солдат в Аризоне, и в Нью-Мексико тоже. Теперь они нас не поймают.
 

Викторио сказал:

- Меня беспокоят не солдаты, а белый человек, который сейчас командует резервацией Сан-Карлос. Его зовут Джон Клам, и он похож на обычного белого человека, который пришел присматривать за индейцами, не больше, чем кролик похож на лося. Он справедливо обращался с апачами, и в результате они стали уважать его. Некоторые из самых храбрых и лучших воинов-апачей присоединились к его индейской полиции. И он поклялся поместить тебя и меня, которых он называет отступниками - ренегатами, тоже в резервацию.

- Пусть говорит - пробормотал Джеронимо – нас нельзя поймать одними словами.
Он не знал, что пока он говорил, Джон Клам и несколько самых бесстрашных и метко стреляющих индейских полицейских направлялись в ихний лагерь. Они покинули Сан-Карлос за неделю до этого с единственной целью - захватить этих двух апачей и их последователей.

Больше года апачи оставались в безопасности в этом изолированном лагере в Нью-Мексико. Когда они ложились спать той ночью, они даже не удосужились выставить часового.

В первых лучах раннего утра Джон Клам и его индейская полиция приблизились к лагерю и атаковали. Застигнутые врасплох, апачи ничего более не смогли поделать, кроме как сдаться.
Джеронимо ощутил холод стальных наручников, сковавших его запястья. Он и семь других нарушителей спокойствия были прикованы друг к другу.  Джон Клам приказал отряду своей полиции доставить Викторио и его группу в резервацию Охо-Кальенте в Нью-Мексико, а всех остальных вернуть в Сан-Карлос в Аризоне.

 

Джеронимо прекрасно знал, что эта резервация на берегу реки Гила была отдана апачам только потому, что ни один белый человек даже не думал, что ему когда-нибудь понадобится эта земля.  Летом в резервации было невыносимо жарко, а зимой она продувалась ветрами. За круглый год там выпадало так мало осадков, что ничего не могло хорошо расти, кроме кактусов, деревьев пало-верде, greasewood (чапарраль, пустынный кустарник), мескитовых деревьев и другой пустынной растительности.

Даже когда он прибыл в резервацию, Джеронимо точно знал, что никогда там не останется. Но все его боеприпасы и винтовку забрали. Его нож тоже пропал. Поскольку ни один воин не мог уйти далеко без оружия, Джеронимо какое-то время ничего не мог делать, кроме как выжидать и брать свой паек из червивой  муки и жесткой, старой жилистой говядины.

Но он не бездействовал, так как ждал возможности сбежать. Ежедневно проводя поиски, он находил пулю здесь, другую там и, наконец, украл винтовку и спрятал ее в пустыне. Агент, сменивший Джона Клама, не был заинтересован в том, чтобы внимательно наблюдать за ним. Таким образом, Джеронимо смог также восстановить свои табуны лошадей во время ночных набегов на южных папаго.
То же самое делали и многие другие недовольные апачи.

 

Однажды темной ночью, немногим более года спустя после того, как Джеронимо был доставлен в Сан-Карлос в цепях, к его викиапу пришел посетитель. Это был Карлос Анайя, один из воинов Викторио.

- Я пришел с тропы войны – певучим голосом сообщил Карлос.
- Викторио сбежал? - спросил Джеронимо.
- Да - сказал Карлос - он покинул Охо-Кальенте и бежал на юг, чтобы присоединиться к Кабальеро, вождю мескалеро-апачей. Их объединенные силы воевали по всему Техасу, Нью-Мексико, Аризоне и в Старой Мексике. Они убили более тысячи человек.  Они заставили многих солдат и людей, называемых техасскими рейнджерами, и огромное количество деревенских жителей выступить против них. Но, в конце концов, большинство из них было убито. Лишь немногие из нас спаслись. И все же умереть воином лучше, чем жить в резервации.

- Гораздо лучше - сказал Джеронимо – я и все те, кто последуют за мной, тоже почти готовы уже к тому, чтобы совершить побег на свободу.





Глава 12.
Бегство в Мексику.

Жаркие лучи солнца обжигали Кэмп-Гудвин - форт армии США в резервации Сан-Карлос. Несмотря на палящее солнце, Джеронимо весь день просидел возле форта, как и последние шесть дней, накинув на себя одеяло навахо и держа своего самого быстрого пони под рукой. Он хотел, чтобы индейский агент в Кэмп-Гудвине, человек по имени Хоаг, привык к его сидению до такой степени, что перестал бы обращать на него внимание.
В этот седьмой день все планы, которые разрабатывались больше года, наконец стали такими совершенными, какими они когда-либо могли быть. Впереди предстояло быстрое действие.
Одеяло Джеронимо скрывало магазинную винтовку винчестер и патронташи с пулями. Он наблюдал за небольшой группой апачей, едущих верхом на юг. Никто больше им не запрещал, и группа могла ходить на охоту – как дополнение к мизерным пайкам, или собирать дрова.
Джеронимо снова обратил внимание на Кэмп-Гудвин. Возле здания собрались два вождя апачей по имени Локо и Нана и большая часть их людей. Все они знали, что Джеронимо и еще один лидер, Ху, собирались совершить побег в Мексику с шестьюдесятью воинами и ста шестьюдесятью женщинами и детьми. Локо и Нана хотели убедиться, что агент видит их возле форта и поймет, что они не принимали участия в этом бегстве.

Джеронимо хотел убедиться, что ни один из вождей не сообщил Хоугу о предстоящем действе. Если бы были какие-либо признаки того, что они намеревались выдать его план побега, Джеронимо застрелил бы их, и Локо с Нана отлично это понимали. 
Планирование побега было непростым. А когда планы были составлены, нужно было правильно выбрать время, и не было бы лучшего, чем этот самый день. Многие из солдат, обычно дислоцированных в Кэмп-Гудвин, отсутствовали. Некоторые проводили предвыборную кампанию в Нью-Мексико. Другие  охотились на апачей-преступников, о присутствии которых сообщалось на границе Аризоны и Мексики.

Ху ушел рано утром, чтобы ждать в сухом заливе в нескольких милях к югу. Весь день апачи тихо выходили, чтобы присоединиться к нему. Они намеревались отправиться в путь незадолго до наступления темноты, чтобы у них была вся ночь, прежде чем солдаты, все еще находящиеся в Кэмп-Гудвин, смогут напасть на их след.

Глаза Джеронимо сузились. Локо, Нана и их последователи ничего против него не сделали. Но человек по имени Стерлинг, начальник полиции Сан-Карлоса, подъехал с несколькими полицейскими из апачей. Неужели кто-то продал тщательно продуманные планы? Или Стерлинг все равно намеревался привести свою полицию апачей в Кэмп-Гудвин?

Солнце сообщило Джеронимо, что было чуть больше четырех часов дня. Он поднялся. Все еще пряча винтовку под одеялом, он подошел к своему пони и уже собирался сесть верхом, когда человек по имени Стерлинг крикнул:

- Эй ты! Подожди!

Делая вид что не понял, что это обращаются к нему, Джеронимо не стал даже оглядываться. Стерлинг снова заорал:


- Я имею в виду тебя, Джеронимо! Остановись, или я буду стрелять!

Джеронимо вскочил в седло, уронив при этом одеяло. Винтовка Стерлинга грохнула, и рядом с ним просвистела пуля. Подняв свой винчестер, со спины уже взявшего в галоп скакуна, Джеронимо выстрелил в сторону Стерлинга. Он низко наклонился к шее животного, чтобы сделать из себя мишень помельче, и тут же начали  вокруг него свистеть другие пули, уже от апачской полиции Стерлинга. Затем Джеронимо поскакал галопом, обогнул холм,  и скрылся.
 


Джеронимо помчался к высохшему руслу, где его ждали остальные. Все воины шли пешком, ведя лошадей в поводу. Женщин и детей посадили верхом, и некоторые женщины крепко держали младенцев, еще не достигших того возраста, когда они могли ездить самостоятельно. Большинство детей, часто до трех на одной лошади, управляли своими ездовыми животными. Ху, бывший таким  большим и грузным, что казалось  вот-вот раздавит маленького жилистого пони, на котором он сидел верхом, встречал Джеронимо.

- Какие новости ты принес?- спросил он.
Джеронимо сказал:

- Человек по имени Стерлинг пришел со своей полицией из апачей. Он выстрелил в меня, и я выстрелил в него, но я не знаю, попал ли я. Солдаты должны скоро узнать, что мы ушли.
- Едем!

Воины вскочили на коней. В авангарде и арьергарде, с разведчиками по обе стороны, мужчины, женщины и дети выдвинулись быстрой рысью.
Наступила ночь, и они были в безопасности до той поры, пока снова не взошло солнце. На рассвете солдаты могли поехать по горячим следам, так что о жалости к  лошадям не могло быть и речи. Единственным сном, который они осмеливались позволить себе, были короткие урывки, прямо не сходя с седла. Время от времени они откусывали по кусочку поджаренной кукурузы или вяленой говядины, которую несли в мешочках.

Утром Джеронимо пустил коня на вершину холма и осмотрелся оттуда по сторонам. В поле зрения не было ни солдат, ни даже облачка пыли, что указывало бы на их приближение. Джеронимо развернулся и догнал Ху.
- Никто не идет с тыла - сказал он - но у нас скоро будут неприятности. Наши лошади шатаются от усталости.

- Это так - согласился Ху.

Ни один из них не сказал ничего больше, так как оба знали, что они и их люди должны двигаться максимально быстро. И оба знали также, что их лошади и пони не смогут одолеть в таком темпе весь путь до Мексики. Они еще не знали, что будут делать, когда  животные упадут.

Некоторые апачи дремали в седлах, и теперь самый быстрый должен был подогнать свой аллюр к самому медленному. Пони спотыкались, чуть не падая, затем обретали равновесие и бежали дальше. Внезапно Джеронимо указал вперед и воскликнул:

- Смотрите! Уссен улыбнулся нам!

Длинный вьючный обоз с несколькими лошадьми и мулами, несущими вьюки, и еще многими свободными, двигался вверх по долине. Зная, как добиться последнего всплеска скорости от своего уставшего пони, Джеронимо завопил и бросился в атаку. Он начал стрелять, как только оказался в пределах досягаемости пули, и услышал, как позади него заговорили винтовки остальных воинов.
 
Белых и мексиканцев было в отношении к апачам примерно шесть к одному. Они произвели несколько торопливых ответных выстрелов и помчались подальше от опасности, оставив позади свой вьючный обоз и свободных лошадей. Отпустив бегущих людей, Джеронимо выехал вперед испуганных лошадей и развернул их обратно. Воины окружили табун.

Произошла быстрая смена седел и уздечек, скорый обыск всех мешков в поисках бесценных ружей и пуль, и большинство апачей поехали дальше.
Только что оседлав нового коня, Джеронимо вернулся на вершину холма, чтобы еще раз взглянуть на пройденный путь. Он по-прежнему не видел ни солдат, ни предательского облака пыли, обычно указывавшего на их приближение. Джеронимо поспешил догнать Ху.

- Солдаты  не находятся достаточно близко, чтобы вызвать проблемы с тыла - сообщил он - поэтому вместо того, чтобы ехать на полной скорости, было бы разумно ехать на этих свежих лошадях в том темпе, который они смогут подольше поддерживать.
- Действительно мудро - сказал Ху - но давай не будем забывать, что некоторые солдаты находятся где-то еще, и даже сейчас могут возвращаться в Кэмп-Гудвин. Мы должны быть начеку, если кто-то приближается с фронта.
Джеронимо сказал:
- Ты говоришь мудро!
Попеременно переходя с шага на рысь, они неуклонно продвигались в сторону Мексики. В тот день они остановились ровно настолько, чтобы дать измученным жаждой лошадям напиться из водопоя. Там уже был табун пастушьих лошадей, и они забрали их с собой, когда поехали дальше.

Они шли всю ночь и снова остановились на два часа у другого водопоя. Лошади пили воду и паслись. Некоторые из самых усталых людей спали. Джеронимо, который часто проводил в походах по неделе без полноценного сна, лишь урывками в седле, взобрался на холм и снова осмотрелся.

На следующий день, выступая в качестве передового разведчика, Джеронимо увидел приближающихся солдат за мгновение до того, как они увидели его. Там было две роты, около шестидесяти человек, из Четвертого Кавалерийского полка, и они находились прямо на пути, по которому должны были следовать апачи. Джеронимо взмахнул винтовкой в знак того, что враги замечены, и воины с криками присоединились к нему.
Это была страна апачей, земля, в которой им была знакома каждая скала и расщелина, а на западе был обход вокруг солдат. На полном ходу женщины и дети мчались к этой объездной дороге. Крича, но не стреляя, потому что у них не было лишних патронов, воины набросились на солдат. Это выглядело так, как будто они намеревались вступить с ними в рукопашную схватку.

И снова Джеронимо не мог не восхититься американскими солдатами, которые никогда не убегали, как это часто делали мексиканцы, но всегда стояли на своем. Однако атака апачей была  всего лишь уловкой.

Внезапно скачущие индейцы свернули на восток, к каким-то скалистым холмам. Они въехали в узкую расщелину, единственную, в которую могли втиснуться  лошади. Солдаты стреляли, но дистанция была так велика, что они не попали ни в кого. Достигнув вершины расщелины, апачи увели своих лошадей за скалы, где они были в безопасности от пуль. Затем они отползли назад, чтобы самим занять выгодные позиции в скалах.

Солдаты пошли в энергичную атаку, но не смогли продвинуться под обрушившимся на них перекрестным огнем. Они отступили, перестроились и снова атаковали.

Апачи стреляли медленно и осторожно, не желая ни ожесточенного боя, ни рукопашной драки. Их единственной целью было задержать солдат, пока женщины и дети не успеют добраться до безопасного места.

Через два часа после того, как солдаты впервые открыли огонь, апачи начали ускользать. Каждый сел на свою лошадь, и каждый выбрал свой путь, чтобы воссоединиться с женщинами и детьми. В конце концов остались только Джеронимо и дюжина других. Они постреливали по солдатам, и загнали их в итоге в скалы. Тогда все оставшиеся апачи поднялись, и побежали к своим отдохнувшим лошадям.

Во время следующей атаки солдаты заняли вершину холма. Но на ней уже не осталось ни одного апача, готового противостоять им, но зато они рассмотрели шестьдесят разных троп, ведущих в шестидесяти разных направлениях.
Через сорок восемь часов после того, как они покинули Сан-Карлос, апачи пересекли мексиканскую границу, и оказались в безопасности в горах Сьерра-Мадре.