Деревенский Диоген

В деревне внезапно появился Боря - тощий, нескладный, нелепый мужичонка. На вид - лет пятьдесят с хвостиком. Видно, что жизнь его сильно потрепала. И зимой и летом ходил в одной и той же одежонке - белёсой штормовке и кепке с пластиковым козырьком. Именно из-за ветхости его одеяния зимой Боря выходил из дома только к автолавке.

Жил этот товарищ у Полинки, сначала в качестве сожителя, а затем перешёл в разряд законного супруга. Меня Боря поразил своей созерцательностью. А было это вот как. Мы сидели с девчонками у подъезда прекрасной августовской ночью, смотрели в чёрное небо с огромными звёздами, которые только в августе бывают такими большими. Самая старшая из нас - Таня - рассказывала о галактиках, созвездиях. У неё уже была астрономия в школе. А мы сидели с открытыми ртами и слушали.

Помню, как у нас зашёл вопрос о том, что сложнее представить - бесконечность или то, как из двух микроскопичных клеточек зарождается новая жизнь. Мне, конечно, сложнее было вообразить, что помимо нашей Солнечной системы есть другие, может, не солнечные, а какие-то ещё. Спор был довольно оживлённым. И Боря, видимо, стоя в подъезде у окна, услышал и, будучи натурой романтичной, решил с нами обсудить бесконечность миров.

Он появился внезапно. Дверь подъезда отворилась, и оттуда, спотыкаясь и поикивая, вышел Борис и, глядя в чёрное небо, воскликнул: "Луня! Смотри-ка, луня!" Мы от неожиданности замолчали, а Боря, приблизившись к нам, попытался высказать свою точку зрения по нашему вопросу. Но силы на объяснение вышли, и он зашагал неуверенной поступью домой.

Полина часто бранила своего супруга за то, что не работает, а только пропивает её и без того маленькую зарплату. Все неравнодушные к их семейной жизни часто спрашивали Бориса: "Борь, когда на работу устроишься?" На что тот неизменно вежливым голосом повторял одну и ту же фразу: "Была бы шея - хомут найдётся!" И шёл по своим делам дальше.

Но, пожалуй, больше всего меня удивляло то, что из всех выпивох Боря был единственным человеком, который не осквернял свою речь бранным словом. Никогда! Речь его выдавала человека весьма грамотного. Пусть он и опустился на старости лет, однако мог иногда выдать очень сильные сентенции. Такой в своём роде Диоген- невозмутимый и красноречивый.

Повадился как-то он по весне воровать зелень у своей соседки - Маруси. Пройдёт мимо изгороди, просунет руку между досками и вырвет пучок петрушки или укропа. Понятно, что Маруся догадывалась, кто это. И вот как-то раз она пришла на огород, а у неё несколько борозд молодого лука выдрано. Она сразу пошла к Боре выяснять отношения.

-Борь, ты у меня полгряды лука вытаскал?

Отложив книгу, коих в Полинкиной библиотеке было немало, округлив заплывшие после пьяной ночи глаза, разведя руки в стороны, Борис выразил полное недоумение и даже оскорбился:

-Марусь! Марусь! Как же ты на меня подумала? Я разве мог? Как же я могу воровать у своей соседки? Укроп - да, рву, петрушку - каюсь - тоже рву у тебя.... Но чтоб лук!!! Может, Полинка?

Маруся не знала, что ответить на душещипательное признание Бориса. Речь его была полна гневного возмущения от такой несправедливости, словно не Борю-алкаша обвиняли в воровстве, а какого-нибудь знатного лорда. И Марусе даже неловко стало.

Так и жил Боря-философ до конца своих дней, ораторствуя на лавках у подъездов, любуясь звёздами и закатами, почитывая книжки и таская всё, что плохо лежало. А Полина его всё же жалела и не прогоняла. Неизвестно, сколько бы продлилось его счастье, если б Полина не умерла. А спустя несколько месяцев и Боря пропал. Говорят, что тоже не задержался на этом свете, оставшись совсем один