Тетяся

               

       Это произошло примерно лет этак спустя пятнадцать-двадцать после войны. Жизнь в нашем селе уже более или менее наладилась. Деревню после пожаров военных лет подлатали-подстроили. Вдовы уже давно отплакали свою горькую долю, в одиночку вырастили детей, а теперь воспитывают внуков. Жизнь, как говорится, продолжалась. Некоторые солдаты, возвращающиеся с фронта, особенно те, у которых в войну погибла вся семья, останавливались в нашем селе и часто оставались навсегда, женились на понравившимся им местных девушках или вдовах.
        Но село наше всегда было полно тайн. Так вот одна вдова, жительница нашего села рассказывала, что не один раз видела ночью своего погибшего на фронте мужа Игната. Он даже пытался схватить её за волосы. Но спустя этак лет  пять-шесть вышла она замуж снова за приезжего тракториста Стецька, прибывшего в наше село из западной Украины на заработки. Как-то ночью муж её погибший явился к ним в дом и сказал: «Больше я вас не потревожу. Однако, смотри Стецько, обидишь Ольгу – приду ночью и задушу тебя».
   – А он приходил ещё? – спросила нетерпеливая Кристина.
       – Больше его не видели, но это только предисловие перед тем случаем, о котором я хочу вам рассказать.
       Так вот. Жила у нас в селе семья Кавунов – Тарас и Палашка. И была у них дочка. Тетясей звали. С детства она была довольно шустрая и непоседливая. Любила она «гонять» по селу с другими детьми, играть во все подвижные игры – салочки, жмурки, догонялки, ловила бабочек и кузнечиков.  Волосы у неё были чёрные, как вороново крыло. А её карие глазки, необыкновенно выразительные и озорные, вместе с тем всегда светились теплом и добротой. Цветочки на лугу собирать любила. Мать её Палашка в её косичку всегда красную ленточку вплетала. Вот так бегает она где-то по лугам и оврагам в густой ещё нескошенной травке в летнем сарафанчике, девчоночки самой не видно из-за малого роста, а бантик красный как бабочка при этом в траве мелькает и словно перескакивает с цветка на цветок. Как подросла Тетяся, так замелькала в поле её  косыночка с красными розами и блузка белоснежная с чёрно-красной украинской вышивкой по рукавам. Была она и в работе быстрая, и на гуляньях плясунья, и певунья весёлая.
       А проживала в нашем селе одна злая женщина Глафира, ну, просто ведьма настоящая. Вредная была по характеру, как и баба Гаша, и во всех людях только изъяны находила: люди  веселятся – она мрачная ходит, кому-то плохо – ей в радость. И что само собой разумеется, дружила она только с бабой Гашей и Ульяной Криворучкой. «Одного поля ягода!». Схожего характера люди обычно легко общий язык между собой находят. Мужа своего добродушного Петра она в скором времени своей злобой так достала, что ему было невыносимо смотреть как на неё, так и соседям в глаза. И он начал часто по поводу и без повода в город отлучаться. Вот как-то он домой приехал и увидел через окно, как сидит его жена за столом, а рядом с ней её мать, которая тоже в своё время умела хорошо колдовать и беды всякие людям насылать, и подружки. Мать её карты перед ней раскладывает и приговаривает:
        – Муж твой Глаша завёл в городе себе одну «сучку» и ездит к ней постоянно. Надо нам к нему наши меры принять – извести его до смерти.
       Услышав разговор, Петро, не долго думая, собрал свои вещички и к сестре на другой край села жить переехал. Спустя некоторое время почувствовал он сначала лёгкое, а затем более серьёзное недомогание и слабость, вялость, бессонницу, тревожные чувства. Начал вдруг отчего-то болеть, всякое движение сопровождалось сильными болевыми ощущениями. Врачи ничего не могли обнаружить, чтобы установить диагноз. А он всё бледнел и худел. Порфирьич к тому времени уже преставился, а Матвей в Одессу учиться уехал. Обеспокоенная состоянием брата, который угасал буквально день ото дня, час от часу, сестра Мотря не выдержала и в другое село к одной ворожее побежала. Та, как только карты разложила перед ней, так и молвила по ним:
         – Это работа его жены и тёщи. И снять эту порчу не в моих силах. Помрёт он скорее всего. Но ничем помочь ему не могу.
    Мотря кинулась к своим «родственникам», а те ей в ответ:
        – Он сам этого заслужил, пусть и помирает, раз ни нам, так и не ей он не достанется.
        На всё село Мотря орать на них пробовала, да ничего не помогло. Врачи были бессильны, а в милицию не заявишь, только посмеются, а то и в психушку спрятать могут, чтобы не приставала со всякой чушью. Так и помер Петро.
        Но был у них тогда сын маленький. Его тоже в детстве Васяткой звали. Глашка больше замуж не вышла. Да и кто с ней сойдётся после того, что они с Петром сделали. Одна со своей матерью сына растила и как всегда злая на всех селян была. Сын её рос молчаливым и задумчивым.
        А Вася как вырос, так ему Тетяся приглянулась. И они постепенно потянулись друг к другу. Но Глафира этот выбор не одобряла. Не любила она людей весёлых и жизнерадостных. Вот и начала строить молодым людям всякие препятствия. Даже поговаривали, что она ночью собакою чёрной оборачивалась и мешала молодым встретиться на свидании, пугая их своим видом и лаем. А Палашка рассказывала, что пошла она как-то раз в свой хлев корову доить и увидела чёрную собаку около её вымени. Она не растерялась и тут же схватила палку и стукнула ею собаку по голове. На следующий день увидела Глафиру с перевязанным лбом. Та на неё как-то странно посмотрела. От её пронзительного холодного взгляда жутко стало Палашке, внутри у неё всё сжалось, по коже мурашки побежали. Вскоре после этого корова плохо доиться стала, если раньше давала полное ведро, то теперь не больше одной кринки. Посоветовавшись с Матвеем, Палашка собрала остатки молока и начала их кипятить на сковородке. Тут же к ней в дом явилась Глафира, как будто бы чего попросить пожелала. Вначале вела разговор мирно, а потом заявляет:
        – Не желаю, чтоб ваша Тетяна за моим сыном бегала, мне другая невестка нужна, которая свекровь слушаться будет, а не плясать на гулянках.
        – Нам твой сын тоже не ко двору, всё время какой-то задумчивий ходит, улыбку свою словно из себя выжимает. Не такого зятя мы для своей единственной дочки желаем.  Да только время нынче не то, что раньше, когда всё по родительской воле было. Сегодня молодые не слушают своих родителей.
       Да, время было советское,  и родители были уже не в силах запретить взрослым детям жениться, как это было раньше в патриархальные времена. Вот и поженились Вася и Тетяна. Бывший председатель колхоза Степанида Васильевна уже тогда на пенсии была, но быть у них на свадьбе посаженной матерью не отказалась. Брак в те времена регистрировали в сельском совете, а председатель сельсовета вместо попа был. Чувствовалась на свадьбе какая-то напряжённая тревожная атмосфера, наигранная весёлость. Мы с Матвеем тоже на этой свадьбе гуляли. Сказал тогда мне тихо Матвей:
    – Не будет молодым счастья.
        Вначале молодые зажили хорошо. Наш новый председатель им одну пустующую в колхозе хату выделил. Вася на конюшне работал, а Тетяна в поле. Выросший в тяжёлой и угрюмой домашней обстановке Вася души не чаял в своей молодой жене, для которой каждый день был в радость. И сам он становился всё более весёлым и открытым. Молодая жена с рассветом вскакивала с кровати, бежала в хлев корову подоить, кур и свиней покормить и на стол завтрак себе и мужу приготовить. Жить бы им да радоваться, только Глафира всё мрачная, как туча, ходила. Для таких людей, как она, чужая радость в свою нерадость обращается. И, видимо, она что-то поделывать Тетясе начала. Но Тетясю никакие её чары не брали. Недаром говорят, что чистые души никакая порча не берёт, более того бумерангом вернуться может. А сын её Вася вдруг беспричинно  начал чахнуть, как раньше батько его. Тут уж сама Глафира всполошилась:
       – Люди добрые, да что я сына своего единственного губить собралась! – оправдывалась она, когда селяне начали ей в глаза упрёки бросать. – Эта всё она, Тетяся, змея подколодная, губит моего Васеньку своей живой силой. А я как мать ничего для сына родного не пожалею.
     Но Тетяся, конечно, тут была ни при чём. Просто Глафирины чары, которыми она пыталась Тетясю со света извести, обернулись против её родного сына. Даже Матвей отказался в это дело вмешиваться, несмотря на Палашкины и Глафирины просьбы. Так и умер Вася за грехи своей матери.
        Тетяся горько оплакивала смерть любимого мужа. Всё село её жалело, а помочь никто не властен был. А спустя год вдруг сама Тетяся чахнуть начала. Днём ходит бледная, худая, а всё силится улыбнуться. Палашка не на шутку всполошилась и спрашивает дочь:
   – Что с тобой происходит?
       – А ко мне мой Васенька по ночам приходит. Если не веришь приди ко мне домой ночью и увидишь его сама.
       Прибежала Палашка к ней домой в полночь, а дело было уже после Троицы, как раз накануне Аграфены-Купальницы. И видит, сидит её дочка с распущенными волосами, бледнее, чем накануне, и разговаривает с кем-то невидимым.
        – Мама, вот хорошо, что ты пришла, – поприветствовала её Тетяся. – Видишь?  Вот Вася снова ко мне пришёл и сидит рядом со мной на стуле. Видишь, какие он мне конфетки принёс?
       Палашка сама, аж с лица спала. Никого в комнате не видит. А на столе лежит большая горсть козлиного помёта. Захотела Палашка перекреститься, а рука онемела и не двигается. Так и просидела она с дочкой до утра, как пригвождённая к стулу, пока петухи не пропели. А как рассвет поднялся, так она прямо к нам и прибежала вся в слезах и рассказывает Матвею о случившемся.
        – Да, дело это серьёзное, – ответил ей Матвей. – Давно пора было ко мне прийти. Завтра Иванов день начинается. Но теперь я в силах вам помочь. Возьми мою ладанку, специально для вас приготовленную. В ней корень плакун зашит, который от всякой нечисти первый помощник. Вы с Тарасом этой ночью к ней должны пойти в дом и сделать всё, что я вам скажу, а не то этой же ночью заберёт он её с собою. Тоскует он там без неё, и ждать не желает, пока её земной срок истечёт. Вот и приходит к ней по ночам за её живой силой. Поэтому она такая бледная и худая стала. Ладанку эту на шею ей оденьте. Руки ей свяжите, чтоб не содрала её ночью. Под порог мокрую тряпку проложите. Соль в хате по всем углам посыпьте. А травы, которые я вам даю, по всему полу разбросайте. А как в полночь начнёт голос Василия её на улицу звать, вы оба держите её и не выпускайте. Будут сильные крики, и чуть ли не молнии блистать за дверью. Если удержите – будет она жить, а если упустите и выбежит она к нему – найдёте её  утром мёртвой. А если молитвы ещё какие-либо помните, то читайте их и кресты свои на шею оденьте.
        Перепуганная Палашка домой побежала и всё Тарасу рассказала, он ухмыльнулся и не сильно во всё поверил. Время тогда было, когда никто ни в бога, ни в чёрта не верил. И, поэтому, злых колдунов нельзя было к ответу привлечь. Но всё-таки согласился сделать всё, как Матвей велел. Они Тетясе руки связали, тряпку мокрую под порог положили, травы разбросали и сидят, ждут перепуганные. Вдруг, в полночь вспыхнуло за дверью, как искра пожара,  огненным столпом. Тетяся вся сразу всполошилась и начала к двери рваться:
        – Пустите меня! – кричит. – Всё равно мне жизнь без Васи не мила, к нему хочу!
      Хотела ладанку сорвать, но руки ей родители крепко связали; она к двери кинулась, хотела за порог выбежать, так её родители схватили и держали крепко-накрепко. А у неё сила такая появилась, что и удержать её трудно стало. А за дверью греметь начало, молнии засверкали, как в сильную грозу. А голос становился всё более угрожающим и всё звал Тетясю. Родители, ни живые, ни мёртвые, молитвы начали вспоминать и читать, а перекреститься не могут, так как обеими руками Тетясю держат. И так продолжалось до первых петухов. А как петухи пропели начало, всё сразу стихло. Тетяся упала на пол и заснула, как будто после очень тяжёлой, утомительной работы.
  А наутро к ним Матвей пришёл и говорит:
  – Больше он к Тетясе не придёт, живите спокойно.
      Тетяся после этого стала выздоравливать. А через некоторое время к одной нашей колхознице внук Миша из Кривого Рога приехал на побывку вместе со своим товарищем. Вот его другу Арсению Тетяся и приглянулась. Родители её с радостью выдали за него замуж, и она переехала к нему жить в Кривой рог. Потом у них двое детей родилось.
        Неуёмная Глафира всё скрипела зубами от злости. Тогда Матвей к Кавунам в дом пришёл и всю их хату травами окурил. После этого у Глафиры все руки красными волдырями покрылись, словно какая-то аллергия выскочила. Она как закричит:
       – Пожар, пожар! Хата моя горит!– и вёдрами с водой начала поливать всё вокруг себя.
       А как она со временем помирать собралась, так три дня мучилась и всё приговаривала:
   – Это моё!  Это моё!
       Ей руку даже родственники перед смертью протянуть боялись. И тогда к ней Матвея позвали. Подал ей Матвей старую её клюку и велел её родственникам в потолке дырку прорубить. Умерла тогда Глафира. Дырку в потолке после похорон заделали, чтобы её душа обратно через неё не вернулась, а в могилу её осиновый колышек вбили. Палку ту Матвей отнёс куда-то далеко в лес и то ли закопал, то ли выбросил, точно не помню, чтобы никто её не обнаружил и не поднял.