Больница Боткина

   В больнице Ночкину сделали жестокое промывание желудка. Это были противная клизма и трёхлитровая банка воды с марганцовкой. Санитарка заставила Мурата выпить всю воду, а потом вызывать рвоту, сунув пальцы в рот. Таких неприятных медицинских экзекуций Ночкин никогда в жизни не ожидал, обозвав санитарку в душе «фашисткой»! После всего мучения его немедленно положили под капельницу. Лёжа под капельницей, он продолжал чертыхаться про себя и поносил последними словами девчонок с урюком, глядя с тоской в больничный потолок:
«И поднесло же их ко мне, как на смех! Кому расскажи о таком лечении, со смеху сдохнут!»
   На утро начался обход больных по палатам. В палате Ночкина лежали два мужика, парень и старик. Было жутко скучно. Но хотя, можно было неплохо отоспаться. Завтрак был очень невкусный и совсем несолёный. Строгая диета мало кому нравилась. На завтрак Ночкин не пошёл так как ему поменяли капельницу на другую. Кашу-размазню привезла на каталке пожилая нянечка. Капельница Ночкина в кровати держала как собаку на короткой цепи.
- Я в туалет хочу, - тихо проныл он рядом лежащему мужику.
- Вот сюда писай, - вытянул тот из-под кровати утку.
- Не буду я сюда! Я в туалет хочу! – возмутился Ночкин и покраснел как варёный рак.
- Ууу, парень, какой ты капризный, - озадаченно покачал головой мужик и поставил судно на место: - Ну, как знаешь.
   Ночкина вновь обуяла злоба на девчат!
«Поднесло этих чучек с их грязным ядовитым урюком! Чтоб им пусто было!»
   Вошёл парень и объявил:
- Мужики, докторша! – и быстро влез под одеяло.
  Все последовали его примеру, как по команде. В палату вошли в белых халатах две девушки. И самая молодая и красивая оказалась лечащим врачом.
   Все её звали Анфиса Фёдоровна. Она же была заведующей этого отделения. Ночкин отчего-то её сильно застеснялся. Анфиса Фёдоровна со всеми мужчинами любого возраста была предельно вежлива. Ничего лишнего не позволяла. Иной раз проявляла строгость. Она села на стул, задрала Мурату майку и мягко начала щупать его живот с ласковой просьбой:
- Расслабьтесь. Не напрягайте живот… Здесь больно?.. Здесь? Жалобы есть? Как себя чувствуете? Какой стул был? Жидкий? Твёрдый?
   Ночкин бегал глазами, краснел и как на экзамене тихо мямлил ответы откровения. Набравшись через силу смелости, он спросил, указывая на капельницу:
- А можно эту штуку убрать?    
- Зачем? – насторожилась врач.
- Я это… в туалет хочу, - с трудом выдавил Ночкин и поспешно добавил: - Мне уже очень намного лучше, чем вчера стало, было.
  С такой околесицы слов засмеялись не только больные в палате, но усмехнулась и строгая врач. Она дёрнула бровью и произнесла:
-  Вообще-то здесь решаю я, когда и что кому делать. Посмотрим на ваше состояние.
   Анфиса Фёдоровна пересела к другому больному, а Мурат разглядывал её прямую красивую осанку, белый чепчик на голове, аккуратный каблук на туфлях, стройные ноги, ласковые руки, тонкую талию, слушал с упоением тихий заботливый голос. Она была похожа на белого ангела.
   Мужчины сдерживали нежные улыбки и ласковые взгляды, которых докторша нисколько не смущалась и не краснела. Видно уже привыкла к такому вниманию со стороны мужчин. Понравилась она и Ночкину.
   Врачи покинули палату. Ночкину было хорошо от того, что его лечащим врачом оказалась такая молодая красивая врачиха.
«Вечно бы лежал здесь и болел», - думал он в сладкой дрёме.
   Анфиса Фёдоровна была строгим врачом. Она ходила в отутюженном накрахмаленном белоснежном халате и в такой же аккуратной шапочке. На её шее висел стетоскоп, от прикосновения которого Ночкин всегда на обходах балдел. Капельницу убрали и больше не ставили. Всё было не так уж и плохо. Вот только уколы и таблетки всё портили. Утром и вечером измеряли температуру в обязательном порядке. Да ещё надо было строго соблюдать тихий час. По коридорам шастать тоже наскучило.
   Вечером Ночкин уходил в комнату отдыха, где больные смотрели телевизор. Это занятие быстро приелось. Болтаясь по коридору, Мурат на окне увидел небольшую стопку книг. Книги его никогда не интересовали. Но от нечего делать он стал их просматривать. Интерес возбудила книга «Спартак». Мурат сел на диван и неожиданно для себя вчитался в содержимое текста за невольного раба-повстанца. Поразила сила к воле и борьба за свободу. Ночкин попробовал представить себя на месте Спартака. Дыхание в груди перехватило! И теперь он стал читать книгу в представлении о себе! Он тоже будет благородным и сильным! Потом он забрал книгу в палату и уже не отрывался от неё, до того она захватила его воображение! Оказалось, что книги можно читать с огромным интересом. А ведь он не любил этого. Когда-то книгу его заставляла брать в руки бабка, пугая ремнём.
   К больным мужикам приходили каждый день родственники, чего-то приносили. Либо кому-нибудь в палату приносила дежурная санитарка вкусную передачку. Ночкину ничего никто не приносил, и никто не навещал. Он лежал худой с вваленными глазами и ходил только в столовую, где ел невкусные диетические обеды.
   Однажды на край кровати к Мурату присел старик и положил на тумбочку апельсин. Ночкин оторвался от книги и тихо поблагодарил:
- Спасибо.
- Сынок, почему к тебе никто не приходит? – полюбопытствовал дед.
- Да у меня здесь никого нет. Я приезжий студент, - пояснил Мурат.
- А, вон оно что, - понимающе протянул дед и встал: - Ну отдыхай, поправляйся. Не буду мешать.
   Мужчины отнеслись к Ночкину с сочувствующим пониманием. Они начали часто его угощать. Такого Ночкин не ожидал и смутился:
- Ой, да куда мне столько?!
- Бери, бери. Ты не мечтай, что тебя быстро отсюда выпишут, - хохотнул парень и подмигнул: - Ты дюже нашей докторше понравился. Сколько тебе лет, молодой?
- Н-ну… семнадцатый, - покраснел Ночкин, услышав за врача и в душе радуясь такому обороту.
   Первый раз в жизни он попробовал грейпфрут. Горьковатый привкус не испортил аппетита голодного студента. Ночкин почему-то постоянно хотел кушать. Да ещё солил всю пищу. Благодаря мужикам, он теперь ел яблоки, мандарины, карамельки, печенье, баранки, сухари и всё, что любил, и Бог послал!
 Особенно Мурат объедался грейпфрутами. Он никогда их не ел, а тут они обильно «сыпались ему на голову»! Цитрусы были сочные и напоминали мандарины и апельсины. 

продолжение следует --------------------