Хочу посмотреть в глаза убийцы. 7

                7

   Придя в свою съемную квартиру, первым делом Люба залезла под горячий душ. От волнения знобило и всю трясло. Горячая струя воды била по голове и плечам, образуя облако пара вокруг, а она никак не могла согреться. С остервенением терлась жесткой мочалкой, смывая невидимую грязь и снова терлась. Затем насухо обтерлась полотенцем и одела чистую одежду, а старую выбросила в мусорный пакет.

   На душе было тревожно. Решила больше не задерживаться в городе. Сообщила хозяйке по телефону, что ключи оставит в почтовом ящике. Собрала вещи, убрала за собой беспорядок и ушла прочь. Перед дальней дорогой Любе захотелось услышать родной, успокаивающий голос мамы, набрала номер. На той стороне ждали звонка, трубку сняли быстро.
   - Привет, мама, - постаралась придать голосу спокойствие.
   - Привет, доча, - услышала взволнованный и радостный голос матери. – Как ты, дочка? У тебя все в порядке? – засыпала мать вопросами, которые ее волновали.
   - Да мама, все хорошо, ты не волнуйся. Как вы сами? Что нового?
   - Потихоньку. Ждем, когда ты вернешься, переживаем очень. Дима заезжал, оставил тебе деньги. Куда тебе выслать?
   - Пока не надо. Как папа?
   - Папа во дворе, сейчас зайдет. У соседей, Коваленко, дом разбомбили, ютятся теперь в сарае. Предлагали им переехать в гостиницу, но дядя Федор отказался, сказал: «Помирать буду у себя дома».
   - Я видела, очень они здесь радуются таким победам, как будто всю российскую армию победили. Жалость и сострадание у людей убивают напрочь своей пропагандой. Как Дима?
   - Дима грустный, ему тоже тяжело, но держится – он же мужик. Ты то как, скоро домой?
   - Скоро мама, скоро. Передавай привет папе и Диме. Целую тебя, мамочка.
Быстро отключилась, чтобы мама не услышала в голосе всхлипы и дала волю слезам. Как хорошо услышать голос мамы, как будто по головке погладила и сказала: «Все будет хорошо!»

   Взяла билет на поздний рейс автобуса, чтобы утром быть на месте. Снова в дорогу, в неизвестность. Она едет дальше, в глубь чужой уже страны. Где люди говорят на одном с ней языке, но друг друга не понимают. Страшно представить, но они уже никогда не будут вместе, из-за каких-то дураков, а иначе не назовешь их правительство. Пусть живут как хотят, лишь бы не стреляли и оставили их в покое.

   Теперь у нее с собой было холодное и огнестрельное оружие. Это вселяло уверенность в предстоящем деле. Дорога дальняя и утомительная, народу в автобусе немного, полно свободных мест, она разулась и с ногами, поудобней, устроилась на двух сиденьях.
   Ночь прошла спокойно, без приключений, иногда она просыпалась, чтоб поменять позу и вытянуть затекшие ноги.

   Серым пасмурным утром встретил ее город З... Для кого-то это родной и дорогой город, а для Любы неприветливый и враждебный. Ей больше не хотелось осматривать города и любоваться красотами, ушла романтика и восторженность. Душа как будто очерствела и ожесточилась. Нет той наивной девушки, верящей в добро и справедливость. Это изменило и ее внешний вид. Пухлые щечки провалились, появились угловато очерченные скулы, в глазах застрял осколок льда, от мрачных мыслей.

   Купила местную газету и за кофе, в обшарпанной забегаловке, изучила ее. Отметила несколько объявлений о сдаче квартир с наименьшей ценой.
   Позвонила на первый номер, не повезло уже сдали, вычеркнула. На втором долго не брали трубку.
   - Алло, - послышался заспанный женский голос.
   - Здрастуйте. Извиняйте. Я по объявлению. Ви здаете ще квартиру?
Она совсем не подумала, что люди могут еще спать в такое раннее время, неудобно получилось.
   - Здаем, тилько це не зовсим квартира, це дом, а удобства у двори. Тому и дешево.
   - Може глянуть?
   - Чому не може. Пишить адресу.

   Дом оказался на окраине города, в частном секторе. Дворы утопают в зелени и в цветение садов, в воздухе витает аромат нектара. За последний месяц Люба не заметила, как неожиданно буйно расцвела природа. Раньше пробуждение природы радовало и поднимало настроение. Хотелось без причины улыбаться, прыгать на одной ножке, обнять весь мир от счастья.
   Возле нужного ей номера дома стоит машина, старый жигуленок, красного цвета. Люба огляделась, звонка нет.
   - Хозяева, - крикнула она, в надежде, что ее услышат.
Никто не услышал. Снова кричать на всю улицу, постеснялась. Решилась открыть калитку, огляделась, нет ли собаки и осторожно направилась к дому. На двери тоже нет звонка, постучала громко в деревянную дверь, выкрашенную давным-давно в коричневый цвет. Ее услышали, дверь отворилась. На пороге появилась высокая полная женщина ближе к пятидесяти, с крашенными коричневыми волосами, лицо уставшее, в начальной стадии старения. Одета обычно, как все в ее возрасте, юбка кофта.
   - Здастуйте, - еще раз поздоровалась Люба. – Я по объявлению. Ми договаривалися.
   - Проходь. Я тобе жду.
Хозяйка провела в дом.
   - Проходь, смотри. Це батьковский дом. Мы тут не живе.

 Дом старый, две комнаты. Одна является кухней, а другая – спальня - гостиная. В кухне сохранилась печь, которая отапливает дом. Электроплита, кухонный стол, крашенный в голубой цвет и антикварный буфет, если его отреставрировать, то можно дорого продать. А в другой комнате старый диван и железная кровать. Устоявшийся запах пожилых людей, пропитался в каждую трещинку дома.
   - Туалет у двори. Дорого не просимо.
Женщина не надеялась сдать жилье без удобств, даже дешево.
   - Я согласна.
Женщина не поверила своим ушам. В глазах загорелась искорка, появилась улыбка, которая украсила ее лицо.
   - Правда. А на скильки?
   - На мисяц.
Люба протянула деньги хозяйке.
   - Пожалуста. Мене Люба звут.
   - А мене титка Наташа. Ти распологайся, я тоби мешати не буду.
Дальше тетка Наташа объяснила, как чем пользоваться, где воду брать, куда мусор выбрасывать.
   Бытовые неудобства не смущали Любу. Это все временно. У нее более важные дела, чтобы обращать на это внимание. Дни становились все теплей и отпала надобность топить печь. А преимущества отдельно стоящего дома велики, никто не слышит и не видит, когда пришла, когда ушла.

   Нужный адрес, проживания Михайло, найти было не сложно. Сложней найти место для наблюдения. Два г-образных трехэтажных дома старой постройки объединял уютный маленький дворик. У одного из подъезда стояли две, друг против друга, скамейки. В дневное время они всегда заняты пенсионерами. Обсуждали соседей, жаловались на болячки и внуков. Они знали всех жильцов в этом дворе, в лицо и поименно. Кто чем дышит. Ничего от них не утаишь.
   - Ви к кому? – спрашивали они у незнакомых людей, направляющиеся в подъезд. - Ево нема дома. Полчаса як ушел.
Выдавали справочную информацию про всех жильцов. Кому – то это нравилось, кому-то не очень, но сделать с этим ничего нельзя – так сложилось исторически.

   Каждый день Люба приходила к дому и обходила его не более двух раз, чтоб не привлекать внимание жильцов. В округе не было ни одного укромного места, где бы она могла часами сидеть в наблюдении.
   Только спустя неделю, она вычислила подъезд и молодого мужчину по имени Михайло. Установить его личность помог случай. Однажды он возвращался вечером домой в нетрезвом виде. Увидев бабок, сидящих на скамейки, грубо, с матом прогнал их.
   - Що старые разсилися? Пишли вси на…
   - Михась, ти що з дубу завалився? Совисти зовсем немая? - пристыдила одна пожилая женщина.
   - Пидимо, пидимо Людмила Миколаивна, от гриха подали. Вин же зовсим хворий став писля фронту, - испуганно потянула за руку другая.
Мужчина не обращал на них внимание, плюхнулся на скамейку, отпил пиво с бутылки, а потом закурив сигарету откинулся на спинку скамейки. Всем своим видом показывая, кто здесь хозяин.
   - Во-во, пидимо Людмила Миколаевна до хаты от гриха подали, - передразнил старую женщину.

   Утром Люба стояла на противоположной стороне улицы и наблюдала за людьми, выходящими из арки двора. Лица у людей серьезные, сосредоточенные. Кто-то выспался и бодр, а кто-то идет зевает и ненавидит всех и свою работу заодно. Как солдатики строго следуют по намеченной траектории, не оглядываясь по сторонам, изредка кивая головой знакомым.
   В арке показался коренастый мужчина. Широко шагая перешел улицу и направился к трамвайной остановке. Люба влилась в толпу и незаметно посматривала на мужчину, это был он, Михайло. Не приближаясь близко, поднялась в вагон. Проехав остановок пять шесть, мужчина вышел. Она заспешила к выходу. В общем потоке людей прошла еще несколько метров, затем толпа рассосалась по своим сторонам и стало опасно преследовать. Не теряя из виду объект, быстро перешла на другую сторону, продолжая путь в том же направлении.

   Михайло повернул к красивому большому зданию. Она подняла голову, огромная вывеска торгового центра. Торговый центр - это когда весь городской рынок, собран под одной крышей, в буквальном и переносном смысле. С развлекательными аттракционами, увеселительными питейными заведениями. Наверно Михайло здесь работает? Нет, она сейчас прям не ринется за ним. Прошла мимо. Лучше вернуться, когда будет наплыв народа. Ясно, что не с утра. Гулять по городу не хотелось, поэтому дождалась свой номер трамвая и вернулась домой.

   Включила телевизор, начинался утренний сериал, а сама с кружкой чая вышла посидеть в саду. Ароматно пахнет цветущая яблоня, на этот аромат слетаются пчелы, собирают нектар и опыляют цветы. И пчелам хорошо, и для урожая полезно. Так мудро устроена природа. Жужжание насекомых и пение птиц заворожило и расслабляло, настоящий бесплатный релакс. Люба отрешенно наблюдала за жизнью природы, которая похожа на жизнь людей. Нам кажется, что птички поют, а пчелки жужжат про любовь и мы умиляемся ими. Но на самом деле они как люди делят зоны влияния, ругаются и дерутся.
   У себя дома они с весны и до самой поздней осени любили пить чай в саду, заваривали разные ароматные травки и цветочки с собственного огорода. Неспешно смаковали и вели беседы.
   На лицо сползла вуаль печали. Это тягучая боль никогда не уйдет, она и сама не хочет отпускать ее. Если она хоть на минуту забудет – это будет предательство. Она предаст сына, память о нем.

   После обеда Люба была в торговом центре. Ходила по бутикам, примерялась, приценивалась, сама внимательно присматривалась по сторонам. Благо здесь не зазорно ходить, разинув рот. Зашла в продуктовый, он находится на первом этаже, купила себе на вечер творог, кефир и свежую выпечку.
   У кассы стоял охранник в тёмно-синей форме, очень похожий на нужного ей человека. Он о чем-то беседовал с девушкой за кассой, явно заигрывал, девушка смущенно улыбнулась и покраснела. Затем мужчина лениво передвигая ноги пошел дальше. За поясом у него висела дубинка и рация.
   Расплатившись за свои покупки, она направилась вслед за охранниками, без всяких планов, просто убедиться, что не ошиблась. Люба глазами прожигала крепкий затылок в форменной бейсболке. Охранник дошел до раздвижных дверей и грузно опустился на стул рядом с напарником.  Она не ошиблась, это он. Убедившись в этом прошла прямо на выход.
   Михайло тупо смотрел на окружающих.
   - Башка трещит дюже. Быстрей бы день закончился.
Долетели да нее его слова.
   - И опохмелиться, - рассмеялся второй.
   - Ага, - размечтался Михайло.

   На следующий день Люба отправилась в торговый центр вечером, ближе к закрытию. Прошла мимо охранников, Михайло был на месте. Она тайком посматривала на него, сквозь полки. Вид у него снова был недовольный, может профессия обязывает, быть грозным и пугать людей.
   Не задерживаясь взяла кое-какие продукты, расплатилась и вышла. Она уже знала маршрут, поэтому решила дождаться его на трамвайной остановке. Народ собирался, дождавшись своего номера партиями разъезжался по маршруту, затем снова собирался. Все торопились домой и на нее никто не обращал внимание.

   Темнело. Пик движения прошел. Город погружался в вечерние сумерки. Показался Михайло, он докуривал сигарету, когда подошел нужный номер трамвая. Стрельнул бычком в сторону и заскочил на ступеньку. Люба поднялась в другую дверь. Она изредка поглядывала на него, вдруг он сойдет раньше, но не приближалась. Спокойно доехали до нужной остановки и вышли. Она замешкалась, чтоб пропустить его вперед.
   Во дворе сидела на скамейке молодежь. Михайло подошел, поздоровался за руку, прикурил. Бросил несколько шутливых фраз и пошел к своему подъезду. Люба отправилась домой.

   На следующий вечер придя в торговый центр, она не нашла Михайло на дежурстве. На смене были другие люди. Поехала к уже знакомому дому, пару раз прошла через двор, но это ничего не дало. Его нигде не было. Делать нечего вернулась домой ни с чем.
   Ночью плохо спала, приснился кошмар, как будто она убегала и никак не могла убежать от Михайло. Проснулась вся в поту, задыхаясь от бега. Постельное белье было все скомканное и влажное. Прошла на кухню, зачерпнула с ведра ковшик воды. Вода вкусная, прохладная.
   В окошко заглядывает большая яркая луна, освещает весь двор. От деревьев падают фантастические черные тени. Кому-то луна спать не дает. Наступила самая романтическая пора, влюбленные парочки гуляют и расстаться не могут до самой зари. Эх! Вздохнула она. Как там Дима? Любимый Димочка. Давно она не называла его так. В груди так защемило от тоски. Наверно она неправа, эгоистка чертова, только о себе думает. Как будто Димке легче? Было жалко и себя и мужа. Вернусь, обязательно попрошу у него прощение, дала себе зарок Люба.   

   На следующий день Михайло снова не было на работе. Может заболел или уволился? Хоть не спрашивай у охранников, где он? Заволновалась Люба.
   День тянулся слишком долго, пару раз проезжала мимо его остановки, в надежде увидеть его. Она узнала бы его из тысячи людей, так много она о нем думала. Но судьба не была так благосклонна к ней, заставляла страдать.

   Люба еле сдерживала себя, чтобы с самого утра не поехать в торговый центр. Час за часом оттягивала время. В обед не выдержала, быстро собралась и поехала. И какое счастье она испытала, увидев этого неприятного человека на своем посту. Он так же с отвращением смотрел на входящих и выходящих людей. Наверно опять болел с похмелья. Скользнул безразличным взглядом по ее лицу. Она постаралась быстро пройти в зал. Стало понятно, он работает по графику, два через два.

   Теперь она знала где он живет, место работы и график работы, но ничего не знала о его жизни. Надо изучить все его привычки и где можно его подловить. Просто пристрелить по дороге, а потом постараться сделать ноги, не годится. Он должен знать, что кара настигла за его деяния, в лице матери жертвы.