Глава 3

– Котя! Ну Котя же! – взывал под деревом Валерик. Кот сверкал глазами с ветки и слезать не торопился.
Идущий к парадной мужчина средних лет, услышав эти призывы, замедлил шаг и огляделся.
– Вот дела! Теперь вы с котом оба удрали? Мама где?
– Дядя Толя, ты мне поможешь Коте крылья приделать? – на земле у ног мальчика валялись два неровно обкромсанных картонных листа, прицепленных скрепками к цветастому матерчатому поясу.
– Крылья? Для чего ему крылья, он и так неплохо справляется – видишь, куда залез! Как его снимать теперь? Котя! Кис-кис-кис… Добрый вечер, Натальюшка.
В глазах подошедшей женщины появились признаки осмысленности, губы с трудом обозначили тень улыбки.
– Опять упахалась до бесчувствия? Что ты с собой делаешь, молодая ж баба!
– Мне Даньку вырастить… – Наталья говорила, как загипнотизированная, без интонаций. Казалось, её, словно механическую куклу, когда-то завели ключом и отпустили – вот с тех пор она так и продолжает что-то говорить и двигаться, а пружина всё раскручивается, слабеет, и завода совсем уже немного осталось, может быть, даже он закончился давно, вот-вот она остановится и упадёт.
Другой её помнил дядя Толя – юной, глазастой, смеющейся, с рыжей косой и кудряшками из-под фаты. Такой они с Софьей в первый раз увидели Наташу полтора десятка лет назад. Да, вот на этой самой скамейке они тогда сидели, и вдруг подкатила машина, «Нива» соседская, вся в шариках и лентах! Полный коробок счастья, как выразилась Софья, когда из распахнутой дверцы выпрыгнул Димка, парень с третьего этажа, и вслед за ним словно обрушился водопад звонкого смеха и белого тюля – или как там это у них называется? Кружева? Кисея? Бог его знает, тюль – это, вроде, тот, что на окнах. «Знакомьтесь! На-та-ша!» - громко объявил новоиспеченный супруг, адресуясь сразу и к сидящим на лавочке, и к выглянувшим из окон, и, кажется, даже к воробьям в кустах. Подхватил свою тюлевую драгоценность на руки и понёс в дом. Катя с Николаем тоже из машины выбрались, стояли, любовались на сына и невестку.
Через год Николай с Димой по очереди торжественно катали по двору коляску, в которой сопел и чмокал пустышкой щекастый Данька. Наташа и Катерина лихо управлялись по хозяйству, и всё в этой семье получалось легко и весело. Весело… Ещё три года – как один яркий, радостный день, в краткий момент погасший. Хрупкая штука счастье человеческое, такая же хрупкая, как и жизнь. Гололед, обкуренный мажор на джипе – и ни «Нивы», ни Димы с родителями. Теперь вот Даньке уже пятнадцать, кажется, а от Натальи одна оболочка осталась. То ли работой горе глушит, то ли изо всех сил сына тянет, а вернее – то и другое вместе, только не живёт она с тех пор. Механическая кукла с почти закончившимся заводом.
– Ты гляди, что этот гений надумал! – Дядя Толя кивнул в сторону Валерика. – Эй, гений, а всё-таки крылья-то коту зачем?
– Он будет летучий кот. Летучих мышей ловить.
– Летучих мышей? Где ж ты их у нас видел?
– И не видел, а вовсе слышал. Они там наверху живут и шуршат. А гномы боятся. Коте надо крылья, он тогда этих всех мышей переловит и гномов спасёт, что ли непонятно?
– Слыхала? – подмигнул сосед Наталье. – Тут у нас и мыши наверху, и гномы боятся, и кот на дереве. Снять-то его как-то надо, пока он без крыльев. Котя, Котя! Слезай, разбойник! Ты присядь, Натальюшка, отдышись хоть.
– Не могу… Дома дел много.
Оторвав умиленный взгляд от Валерика, Наталья двинулась к дому, нашаривая в кармане ключи. Дверь, будто ждала, распахнулась ей навстречу, и в проёме появилась монументальная фигура Софьи Соломоновны.
– И где эта насмешка природы? Котька! – соседка придержала дверь и проводила взглядом вяло бредущую к лестнице фигуру. – Гнездо вить собрался? Так в гнезде на яйцах сидеть полагается, а на твоих, уж прости, не усидишь, да как бы и не стёрлись ещё. На «Авито» опять чёрных котят предлагают – и опять в нашем квартале.
Кот сделал вид, что оскорбительные намёки не имеют к нему отношения, и покрепче уцепился когтями за ветку.
– Соломоновна! Доброго здоровьичка! – почтительно поприветствовал даму сосед.
– И тебе не хворать, Максимыч.
– Соня Лимоновна, – старательно выговорил Валерик. – Коте надо крылья. А он залез и не хочет.
Спросить, зачем коту дополнительные детали, хозяйка не успела.
– Валерик! – к малышу бежала нагруженная сумками Вера. – Ты как на улицу вышел?
– В дверь. Что ли в окно надо было? – поднял на мать удивлённые глаза малыш.
– Никак не надо было! Что за ребёнок, ни на минуту оставить нельзя.
– Я Коте крылья хотел... – мальчик начал понимать, что и выход из квартиры, и использование в конструкции крыльев пояса от халата мама, пожалуй, не одобрит, и уголки его губ поползли книзу.
– Добрый вечер, Вера! – с подчёркнутым радушием произнесла Софья.
– Ох... Простите, забегалась совсем. Добрый вечер. Илья звонил, завтра из экспедиции приедет, вот я сына из садика, сама в магазин... ещё готовить...
– Папа! Завтра папа приедет, мама, да?
– Что ж, Валерик, усовершенствование кота придётся отложить, – серьёзно посмотрела на малыша Софья. – Маме-то кто поможет? И убрать, и что-нибудь вкусное приготовить к папиному приезду – ей одной не справиться. А над конструкцией крыльев мы с тобой вместе как-нибудь подумаем. Этими кот махать не сможет, управление ты не предусмотрел.
Валерик, в сознании которого предстоящая встреча с отцом уже заслонила всё остальное, машинально подобрал с земли утратившее актуальность сооружение, уцепился за мамину сумку, и семейство заторопилось домой.
Анатолий Максимович только хотел вернуться к теме кота на дереве, как дверь парадной широко распахнулась. Наталья, ещё недавно еле передвигавшая ноги от усталости, вихрем вырвалась на улицу и рванулась куда-то бежать. Реакции Софьи позавидовал бы легендарный вратарь времён её молодости Лев Яшин. Старуха сделала шаг, воздвиглась на пути молодой женщины, крепко ухватила её за плечи и громко, отчётливо проговорила прямо в испуганное лицо:
– С Даней всё в порядке.
Соседка рванулась, потом смысл фразы дошёл до её сознания. Силы как-то сразу иссякли, ноги ослабли, и она опустилась на скамейку.
– Где он?
– Где сейчас – не знаю, может, от тебя прячется. Что-то он там взорвал и, как я поняла, сломал и побил. Но сам цел, без повреждений. Ты меня прости, не сообразила тебя предуведомить. Днём дело было, с тех пор другие заботы отвлекли.
Тревога сошла с лица Натальи, уступив место прежнему усталому выражению, разве что с лёгким налётом растерянности.
– Там полка упала. Ещё кое-что поломано. Как я теперь...
– А ты Максимыча попроси, пока он трезвый. Справится, что можно – починит. Что не очень можно – думаю, тоже.
– И просить не надо, Натальюшка! – подхватился сосед. – Идём, посмотрю, что брать из инструмента.
Оставшись в одиночестве, Софья Соломоновна повернулась к дереву:
– Ты ещё не созрел? Опадать не собираешься?
Кот на ветке делал вид, что обращаются к кому-то другому. «Заговаривается старушка, что с неё возьмёшь!» – так и читалось на его нахальной морде. Но хозяйка ритуал знала. Подошла ближе и с чувством произнесла:
– Ну Ёжкин же Кот! – и подхватила обрушившуюся в её объятия мохнатую тушку.