Тяжёлое эхо...

      "Господи! Имя Тебе -
       Любовь! Не
       отвергни, меня
       заблуждающегося.
       Имя Тебе - Сила!
       Укрепи, меня
       изнемогающего и
       падающего.
       Имя Тебе - Свет!
       Просвети, душу мою
       омраченную
       житейскими
       страстями.
       Имя Тебе - Мир!
       Умири,мятущуюся
       душу мою.
       Имя Тебе -   
       Милость! Не
       переставай,
       миловать меня."
          святой праведный
          Иоанн   
          Кронштадтский

Телефонный звонок:
-Здравствуйте, ваш Центр помогает одиноким пожилым людям?
- Да, - отвечаю я.
-Женщина-инвалид. Родных нет. Ей очень нужны лекарства.
- Диктуйте адрес.

 Так я стала свидетелем еще одной жизненной истории.

 На следующий день я стучала в квартиру по названному мне вчера адресу. Дом располагался в центре города и был построен в стиле советского монументального классицизма. Хозяйка квартиры дверь открыла не сразу. Слышно было, что каждый шаг ей давался нелегко. В полумраке коридора я увидела статную высокую даму в строгом шерстяном платье. Брошь камея венчала ажурный воротник. Она опиралась на трость. Ее повелительный тон,которым она обратилась ко мне, выдавал в ней человека, занимавшего в прошлом руководящие должности.

Я представилась, объяснив цель своего визита, меня пригласили войти.
Даму звали Маргаритой Александровной. Мы прошли в комнату. Обстановка была изысканной, словно я попала в зал с музейной экспозицией. На больших окнах тяжелые темные бархатные шторы с золотой кисией не давали солнечным лучам свободу заполнить пространство помещения. Мебель была дорогой и вычурной. Вокруг царил безупречный порядок, но будто отсутствовала сама жизнь.

Хозяйка пригласила присесть. Ее выражение лица напомнило мне холодный образ Снежной королевы. Долго и с нотками официоза, несколько свысока, расспрашивала меня о нашей организации. Когда она услышала от меня о том, что Центр возглавляет священнослужитель, мне показалось, что она вздрогнула. Возникла пауза.
Воспользовавшись ситуацией, я предложила ей помощь с приобретением необходимых лекарств.

О себе она скажет:
- Унизительная для меня ситуация. Никогда не бедствовала. Попала несколько месяцев назад в больницу. На операцию, лекарства ушли все мои сбережения. Вот социальный работник и позвонила вам. Я бы сама не стала обращаться за помощью!

Мы попрощались. На улице я почувствовала радость освобождения от ее ледяного плена.
Через две недели я принесла ей из благотворительного фонда пакет с лекарствами. Дверь на этот раз открыла мне сотрудник социальной службы, которая обратилась к нам за помощью для Маргариты Александровны. Ее звали Катей – так она представилась. Хозяйка взяла пакет с медицинскими препаратами, внимательно пересматривая коробочки.

Екатерина спрашивала меня о возможностях оказания помощи еще одной ее подопечной, обмолвившись, что та верующая женщина и мечтает, что бы батюшка пришел к ней исповедал и Причастил. И снова я боковым зрением заметила, как Маргарита Александровна напряглась в этот момент, прислушиваясь к моим ответам. Мы продолжали с Катей наш разговор. Я, среди прочего, рассказала о том, что одной нашей подопечной удалось, с нашей помощью, найти дочь, с которой давно не было связи. И снова я заметила, что хозяйка квартиры особо внимательно вникает в суть диалога.

С определенной периодичностью я стала приносить необходимые лекарства. Месяца через четыре, после нашего знакомства, Маргарита Александровна пригласила меня выпить с ней чаю. Стол в кухне был накрыт уже, видимо хозяйка готовилась к встрече и угощению. Я поняла, что она хотела о чем-то расспросить меня.
Собравшись с мыслями, обратилась ко мне:
- Мне нужно найти одного человека. Поможете?

Она протянула лист с данными. Вечером я прочла фамилию, имя и отчество мужчины, который годился Маргарите Александровне в сыновья по возрасту, и был либо действительно ее родственником, либо однофамильцем. В записке был указан город проживания.
К моей радости в этом же городе жила моя одноклассница. Из интернета узнала, что интересующий нас человек возглавлял местный завод.  Одноклассница помогла найти домашний адрес.

На следующий день все данные принесла Маргарите Александровне. Руки ее дрожали от волнения. Говорить мне ничего она не стала в этот день.

Прошел еще месяц. Екатерина сообщила мне о том, что Маргарита Александровна слегла и просит прийти к ней со священником. Все получилось. Мы пришли. Я с Екатериной прошла на кухню, предварительно поздоровавшись с хозяйкой. Священнослужитель облачился, готовясь принять исповедь.

Мы пили чай и переговаривались шепотом о своих делах с Катюшей.
Батюшка вышел к нам через некоторое время. Мы его проводили.

Маргарита Александровна просила меня не уходить, дождаться, пока она чуть отдохнет.
Я вошла к не в комнату по первому зову. Лицо хозяйки излучало умиротворение: жесткие досели и глубокие морщину будто разгладились, а в глазах появилось тепло и надежда.

Она обратилась ко мне с просьбой:

- Отправьте это письмо моему сыну. Но боюсь, мне осталось совсем мало времени. Предварительно прочтите его сами. Вы поймете, что нужно будет сделать в случае моего ухода…

             Письмо.
Вечером дома я читала невероятные по содержанию и глубине строки:

                Егору Петровичу
                от матери.
                13.03.2013г.
 Сын! Мой отец, твой дедушка, был священнослужителем.  Его арестовали. За ним приехали ночью. Мы остались дома с мамой и двумя моими братьями. Мне было тогда двенадцать лет. Я была младшей в семье.
Помню мама спешно начала собирать вещи. Братья уехали к вечеру. Мы с мамой не успели покинуть квартиру: на следующий день увезли маму, а меня отправили в приют для детей врагов народа. Он располагался на территории  монастыря, который был закрыт и разграблен после революции.

 Родителей своих я больше никогда не видела, судьбу их не знаю. Всю жизнь боялась заниматься поисками. Память сохранила всё, хотя я старалась  забыть то унижение, боль, которые я тогда пережила. Меня осматривали, как скот при оформлении в приют. Сделали фото, как для тюрьмы: фас и профиль.
Было отчаянно страшно, но плакать нам запрещали. За нарушения били женщины, которые исполняли роль надзирателей. А через несколько недель проживания нас построили во дворе. К этому времени сил у меня уже почти не осталось. Кормили нас крайне плохо, заставляли днем убирать строительный мусор. Голова кружилась.

Приехал, видимо, начальник. Он призвал нас решительно отречься от своих родителей, которые признаны врагами народа, обещая возможность изменить нашу жизнь к лучшему.

Позади нас стояли надзирательницы. И больно толкали каждого в спину, когда читалась фамилия кого-то из нас. Когда очередь дошла до меня, я тоже, получив пинок в спину, предала своих.
Отреклись все, кроме двух парней. Их тут же отвели куда-то. Больше мы их не видели. Через несколько дней нас развезли в разные детские дома. Мне ттам дали другую фамилию…

Воспитатель нашей группы унижала всех, а ко мне относилась как-то более снисходительно: подкармливала. Причину такого обстоятельства я не знаю до сих пор. Ее звали Клавдией Ивановной. Потом рекомендовала меня послать на образовательные курсы - в этом мне повезло.

 Я училась в небольшом городке в педагогическом училище. Там встретила твоего отца. Поженились. Уехали далеко из родных мест. Он ничего не знал о моем прошлом. А у меня на всю жизнь окаменела душа. Любить я больше не могла.
Прости, сын, если сможешь.
РS: Сегодня принесла покаяние Господу. Мое настоящее имя София.

                Сын.
Он ее живой не застал. Приехал после похорон. Его рассказ:

- Она для меня была Маргарита Александровна, а не мать! – так сразу ответит он мне, резко и с явной болью…

Принято думать, что несчастные дети могут быть только в неблагополучных семьях. Я же родился и рос в интеллигентной семье.

Отец – инженер на крупном заводе. Очень простой человек. Она работала в образовательном учреждении – детском саду и училась в педагогическом институте на вечернем отделении. Бабушек в семье не было. Тогда декретный отпуск у женщин был всего несколько месяцев. Дальше: ребенок - в ясли, мать - на работу! Я разделил «участь» своих сверстников: младенцем попал в ясли. По мере  роста и взросления со временем перевели в детский сад, в котором работала Маргарита. Казалось бы,повезло больше других; детишек – мог теперь  видеться со своей матерью чаще, чем другие дети, круглосуточно проживающих в стенах детского сада пять дней в неделю. Но на самом деле, сколько себя помнил в детсадовском возрасте, я боялся, когда она входила к нам в группу. На тот момент Маргарита Александровна занимала уже должность заведующей.

Это она строго велела мне только так к ней обращаться по имени отчеству. Цель ее официальных визитов сводилась к организации рабочих моментов персонала – это я сейчас уже все понимаю. А тогда ее эмоциональный игнор в мой адрес вызывал у меня страх. К моему сожалению, она и дома была в роли высокопоставленной начальницы: все строго и без капли чувств.

Отец работал по сменам. Все пять дней в неделю  я жил в саду.
- Уже в старшей группе  нечаянно услышал, что наши воспитатели называли ее между собой "железной леди". Когда я пошел в школу, оставался в продленке. А по вечерам к нам в квартиру приходили мамаши с детьми на занятия к Маргарите Александровне. Она к тому времени прошла профессиональные курсы логопедов и вела, как сейчас сказали бы, частный прием на дому. Такие специалисты были большой редкостью в нашем поселке, так что клиентов у нее было много.
Я сидел в своей комнате до позднего вечера и хорошо слышал ее голос. Она была с чужими детьми деликатна и внимательна. Мне было больно слышать ласковые эпитеты в ее обращении к маленьким ученикам. Ко мне она всегда обращалась строгим голосом, называя только по имени. Я часто старался сбежать из дома на улицу. Ждал во дворе наших многоэтажек возвращения отца с работы, а потом стал бегать на встречу ему к проходной. Он улыбался мне, трепал по волосам. Мы вместе шли домой. Отец расспрашивал о школьных делах. По выходным мы вместе с ним и моими товарищами мастерили будку для собак, ходили на пруд рыбачить, играли в шахматы. Было весело. Отец улыбался, чего дома никогда не было.

Каникулы я проводил в заводском пионерском лагере. По родительским дням меня навещал только папа. Она на время отпуска уезжала в Москву к своей давней подруге. Привозила мне джинсы, куртку, свитера, но вещи не радовали. От них веяло ее холодом и высокомерием – так мне казалось. Я чаще ходил в школьном костюме.

Ее дежурная фраза:
- Нужно во всем быть лучше всех! Нужно соответствовать! – постоянно звучала в доме ее ледяным требовательным голосом.

Когда я это слышал, мне казалось, что она сама при этом стоит на носочках, стараясь, дотянутся до своих идеалов, и нас выталкивает из устойчивого положения.
Учился я хорошо. Учеба давалась мне легко. Ходил на занятия в спортивные секции.

Я думаю, что отца она тоже не любила. Отец дома был не разговорчив. Скандалов в нашей семье не было, но и тепла я не чувствовал. Дети остро чувствуют фальшь!

Ее резкие и острые замечания в мой адрес по любому поводу доставляли мне боль и мальчишеский протест. Мне хотелось все сделать ровно на оборот, вопреки ее требованиям.

Однажды вечером отец сообщил мне на улице, что хочет уехать на строительство нового завода.
- Поедешь со мной, сын?!

 Страх, который успел за несколько секунд глубоко вонзить свои острые ледяные когти в мое сердце, вмиг растворился от такого вопроса-предложения.

Я хорошо помню этот вечер. Я был тогда уже в пятом классе. Мы поднялись в квартиру вместе. На кухне отец сказал ей о своем принятом решении:
- Я уезжаю! Больше так жить не хочу – устал «соответствовать»! Сына я забираю!
Она не возражала.

Через два дня мы с отцом стояли на пороге квартиры с двумя чемоданами, а она глянула, кажется, мимо меня с ледяным пренебрежительным превосходством.
В нашу новую жизнь мы ехали в поезде. Под стук колес я быстро уснул. Не знакомый город встретил нас проливным дождем. Мы стояли с отцом под крышей перона, и, кажется, впервые в жизни дышали с радостью полной грудью легко и свободно…

Я стал лучше учиться в школе. Мне хотелось ей что-то доказать…
Отца не стало, когда мне было 16 лет. Случилась авария на производстве. Ей дали телеграмму. Она не приехала. Я рос в интернате, а в выходные дни меня брали к себе в семью товарищи отца.

Поступил в ВУЗ. Она приехала и мы встретились у входа в учебный корпус. Я ее узнал сразу. Она подошла и впервые назвала меня сыном.
А я резко ответил:
- Когда мне нужна была мать, тебя не было! А теперь не нужна!
Больше я ее не видел и старался не вспоминать. Вот с чем я жил всю жизнь, до получения этого письма.

Мы вместе с Екатериной проводили его к могиле Софии (Маргариты Александровны). Я больше Егора Петровича не видела. Не знаю, смог ли простить.
Царствие Небесное Софии.
           17.03.2022

;