Желудёвые человечки

        Мне всегда нравилось – строить. И это у меня - с детства. Любил строить из влажного песка домики, целые деревни строил, из метёлок травы сажал деревья, из листьев травы сажал огород, из желудей, я и брат Лёня, делали желудёвых человечков, давали им имена, и они жили в построенном нами домике и в наших фантазиях.
        Как делались желудёвые человечки? Время созревания желудей на дубах – конец августа, то есть в самом конце каникул. В деревне, поблизости от нашего дома росли два дуба: за изгородью у дома дяди Лёньки Ахремова и у дома тёти Лёли Петриной.  Часть веток этих дубов свисала над деревенской улицей и желуди с этих веток падали прямо на дорогу, где мы их и подбирали. В это время в нашей семье выписывали детский журнал «Мурзилка» и в одном из номеров журнала были рассказы о приключениях желудёвых человечков, и мы с братом попробовали их сделать и… они получились. У папы Карло Буратино был сделан из деревянного полена. А у нас для изготовления желудёвых человечков требовались жёлуди и спички. С одного жёлудя снималась чашечка и он разрезался вдоль и пополам, это были ступни человечка. Затем брался жёлудь покрупнее, но уже с чашечкой, это было туловище. Наконец брался маленький жёлудь с чашечкой, это была голова желудёвого человечка вместе с головным убором. Перечисление этих частей мало вдохновляет, но помогает понять – что будет дальше. А дальше брались две спички для ног, две спички для рук, одна спичка для шеи. Для ног спички затачивались с двух концов, для рук только с одного конца, для шеи – короткая спичка – с двух концов. Жёлуди протыкались шилом в тех местах, где будут крепиться ноги, руки и голова. Наконец, собрав всё вместе, мы получали желудёвого человечка, который устойчиво стоял на ступнях-половинках желудей. По этой схеме мы сделали десяток желудёвых  человечков.
        Я придумывал целые сюжеты из жизни этих человечков, своей игрой увлекал и брата, и мы вместе очень даже хорошо играли. Наших фантазий хватало не на одну игру. Кончалась одна игра, начиналась новая и получалось довольно увлекательно. Иногда мы так заигрывались, что забывали о еде и тогда наша бабушка Паланя приходила к нам, и буквально за руки уводила в дом обедать. А мы, второпях пообедав, и не успев допить молоко, опять убегали на улицу. Наши фантазии опять рождали увлекательные истории из жизни желудёвых человечков.
     - «А давай-ка, Лёня, (моего брата зовут Лёша, но в семье его зовут почему-то Лёня) построим школу для наших человечков, поставим парты, школьную доску…»
        До этого мы уже строили дом для желудёвых человечков, хотя наше сооружение можно было назвать навесом, поскольку по периметру мы вставляли в песок веточки, рогульками кверху, потом на эти рогульки мы клали ровные ветки, и получался каркас, затем мы ножницами обрезали по размеру ржаные  соломины и укладывали их сверху на ветки, получалась крыша. Под крышу помещали человечков, но оказывалось так, что крыша мешала нам наблюдать за их жизнью. Поэтому мы построили ещё одно помещение – школу. Она была без крыши и нам легко было наблюдать за действиями человечков. Для устройства парт у нас было припасено несколько использованных коробок от спичек. Во времена нашего школьного детства коробки делались не из картона, а из древесины, кроме того, они хорошо резались простыми ножницами. Если эти коробки разрезать пополам, то они хорошо стоят и похожи на парты. Из пяти коробок получилось десять парт, мы их расставили в ряд, перед ними приладили дощечку-классную доску и около поставили неразрезанную коробку – вот и учительский стол. После этого за каждой партой поместили по желудёвому человечку. А за учительский стол – самого большого человечка - учителя. Мы его назвали Виталием Александровичем. Так звали нашего директора школы. А ученики – дети из нашего 5-го класса.
      Виталий Александрович вёл у нас урок истории. В 5-ом классе это была история древнего мира: Египет, Месопотамия, Урарту, Греция, Римская Империя.
      Итак, начинается урок истории. Я – за Виталия Александровича, Лёня – за учеников. Я вхожу в класс, передвигаю большого желудёвого человечка к учительскому столу. «Здравствуйте дети» и на ходу – «Петров, к доске». Петров Толик из деревни Батьково, маленький, чернявый, шмыгающий носом мальчик выходит из-за своей парты. Лёня выдвигает желудёвого человечка к доске. Толик ведёт себя беспомощно, опять не выучил урока по истории. Мы то знаем, что у него много дел по дому, за уроки и садиться то некогда, у него две младшие сестрёнки, которых надо нянчить, придя из школы, а мамка управляется с домашним хозяйством. Какие там школьные  задания… Когда он освобождается от домашних дел, глаза уже слипаются.
       На доске висит карта Древней Греции - яблоневый листок. «Где находится Спарта?» - спрашивает учитель. Толик берёт указку, смотрит в класс. Мой сосед по парте Пашка знает, где находится Спарта, и пытается подсказать и, о чудо, Толик правильно указывает эту греческую область. «А где находится Эгейское море?» Толик опять шарит указкой по карте. Не найти…  Кто-то из учеников шепчет: «Читай название». Толик ухватил идею и читает названия. Вот оно – Эгейское море. «Кто такой – Платон?» Толик не знает, тут я хочу ему подсказать, но у Толика нет вариантов. Он обречённо хлопает ресницами. Я спасаю Толика. «Садись Петров, три.» - говорю я, а вместе со мною Виталий Александрович. Петров возвращается за свою парту. Лёня передвигает человечка на место.
       Виталий Александрович смотрит в классный журнал. «А теперь к доске идёт Сидорова Галя. Брат передвигает к доске другого желудёвого человечка. Сидорова Галя – красивая аккуратная девочка, хорошистка, берёт она свои четвёрки крепкой зубрёжкой. «Что такое Акрополь?» - спрашиваю я. Лёня читал мои учебники, и кое-что знает. Он скороговоркой, захлёбываясь словами, начинает отвечать, как Галя Сидорова, точь-в-точь как в учебнике. Получив ответ на два вопроса, Виталий Александрович ставит ей крепкую четвёрку. «Садись Галя, молодец!» «А теперь к доске выйдет Коля Ерастов. Ну, как Николай – выучил урок?» А Коля, когда нервничал или переживал, всегда заикался, но теперь громко и чётко произнёс: «Да!..» «Тогда вопрос? Что ты знаешь о Фермопильском сражении?» Коля так разволновался, что стал заикаться и у него от натуги покраснели уши. «Б-б-бой вели т-т-триста спартанцев п-п-под п-п-предводительс-с-ством  ц-ц-царя Леонида. Они в-в-все погибли, но не п-п-пропустили врага…» «Молодец, Коля, четыре.» Коля ещё сильнее покраснел и отправился за свою парту.
       После опроса учеников Виталий Александрович объясняет новую тему по истории. В то же самое время я читаю вслух новый параграф в учебнике. Мне хорошо, что я учу урок, а Лёня меня слушает и ему интересно, хотя той осенью он пойдёт только в третий класс.
       Следующий урок у нас - урок ботаники и я вместо учительницы Марии Кузьминичны. Но если на уроках у Виталия Александровича тихо, то на уроках у Марии Кузьминичны дети не то, чтобы шумят, но потихоньку шкодничают.  Мария Кузьминична часто на уроке стоит у окна и смотрит на улицу, задумавшись о чём-то своём. Она редко вела опросы в начале урока, всё больше в конце, после того, как расскажет всю, заготовленную для урока, тему. Ситуация такая же, как и с историей. Я читаю параграф из учебника по ботанике желудёвым человечкам. Тема – крестоцветные растения. Я читаю и заодно учу заданный материал. Получается – всем хорошо. Марии Кузьминичне в конце урока интересно знать, как ученики усвоили, изучаемый материал и вызывает отвечать Герасютина Вову и спрашивает его: «Какие растения относятся к семейству крестоцветных?» Опрос ведётся с места, поэтому выходить к доске желудёвым человечкам не надо. Вова, высокий, красивый мальчик бойко отвечает на вопрос, память у него отличная. «К семейству крестоцветных относятся: капуста, репа, редька, турнепс, пастушья сумка, хрен». Дети хихикают. Мария Кузьминична строго смотрит на класс. «Садись, Вова, хорошо», говорю я за Марию Кузьминичну. А на следующий вопрос ответит Тася Соколова, она у нас – отличница, и всё схватывает на лету. «Какая у крестоцветных корневая система?»  «Стержневая.»  «А какое соцветие?» «Кисть».  «Садись, Тася, пять!»
      После ботаники – физкультура…  Но… к нам выходит бабушка Паланя и просит принести травы для свиней. Я и Лёня оставляем игру с нежеланием, но поскольку надо помочь бабушке, а мы приучены слушать старших, берём вёдра и отправляемся на картофельное поле рвать сорную траву для наших двух свинок. Рвать траву – скучное занятие, поэтому с этой работой мы стараемся управиться побыстрее, чтобы опять приступить к игре с желудёвыми человечками. Но вёдра наполняются не так быстро, как хотелось бы, не помогает даже ежедневный опыт в этом деле.  Наконец вёдра наполнены, перенесены в хлев, и мы возвращаемся к нашей игре.
       Подходим к месту нашей игры, и что видим? Домик, школа, парты и желудёвые человечки сломаны и разбросаны. От досады мы чуть не плачем. Значит, пока мы ходили за травой, кто-то здесь был. И мы знаем кто – это. Нам обидно, а у Лёни на глазах появляются слезинки. Но мы восстанавливаем всё как было, добавляем спичек, желудей, но настроение сильно испорчено, нет того азарта, что был. Озираемся по сторонам и видим в кустах смородины фигурку прячущегося мальчика, наблюдающего за нами. Это был мальчик из нашей деревни – Васильев Леонид, в деревне его звали Лянит. Этот мальчик любил всё разрушать, чтобы ни делали деревенские ребятищки.  Зимой мы строили снежные крепости, а он их разрушал, когда нас рядом не было. Летом мы строили на горке Журавке домики из песка, а он их разрушал, палкой сбивал цветы и траву – сражался, как он говорил с врагами, обижал маленьких.  Пробовали его уговаривать, чтобы он так не поступал, ссорились с ним, но как-то всё мало помогало. Мы пытались привлечь его к нашим играм, но с нами ему было скучно, он совершенно не вникал в наши игры, и было какое-то постоянное, отчуждение в наших отношениях, не было дружбы, так свойственной детям. Вот и теперь, восстановив желудёвых человечков, приглашать его играть с нами не хотелось. Мы сели на лавочке около изгороди и стали есть яблоки, благо в саду на осенней, полосатой они уже поспели. В это время подошёл Лянит, мы его угостили яблоками, а ругать не стали, в деревне мы считались самыми благовоспитанными детьми. И всё равно – не было в наших отношениях детской наивной радости, простой детской доверительности. Мы молчали, и он молчал, будто всё что он сделал было в порядке вещей.
       И тогда же мы детским умом поняли, что не все люди одинаковы в проявлении своих эмоций, не все люди добрые и не все люди умеют ладить меж собой. И с этим пониманием придётся жить всегда. С тех пор прошло много лет. 22-ой год шагает по Земле 21-ый век. Стал ли он добрее тех, канувших в историю, веков? Затрудняюсь ответить…