Древний Дагестан. Опыт реконструкции культуры

В  статье  «К  этимологии  samaia»  известный  ученый  В.И.Абаев  по  поводу  происхождения  приведенного  выше  названия  грузинского  народного  хорового  танца  полагает, что  базой  груз. sama, samaia  «хоровой  танец»  и  исторически  с  ним  связанных  осет. simyn // semun  «исполнять  хоровой  танец»; др.-инд. sam «усиленная  активность  в  культовой  практике, в  частности  при  жертвоприношении»; араб. sama-c  «ритуальная  коллективная  пляска  дервишей»; иран. sama  из авест. Sama  «имя  родоначальника  эпических  героев  Триты, Крсапы  (по  Шахнаме, также  Рустема»)  и  вторично  вошедшего  в  персидский  язык  в  арабизированной  форме  sama-c  «ритуальная  коллективная  пляска  дервишей»  и  безупречно  соответствующий  им  со  звуковой  и  семантической  стороны  греч. хcomos  «праздничное  шествие  в  честь  бога  Диониса»  является  древнеиндоевропейская  база  *кем -  ритуально-магического  круга. Как  отмечает  исследователь, в  этом  его  мысль  созвучна  с мнением  В.Вюста, который  термин  sam  также  возводит  к  индоевропейскому  ритуальному  возгласу  *кем.

Для  нас  этот  момент  представляет  интерес  в  том  плане, что  термины  созвучные с  приведенной  др.-и.-е. основой  представлены  и  в  дагестанских  языках: агул. гим; лезг. ким; табас. гум; цахур.гим // гима; рут.гима; удин. гимга; дарг.(по диалектам) гума, кумай, кумас и  т.д.. Разница  лишь  в  том, что  во  всех  недагестанских  языках (за  исключением  греческого) представлены  фонетические модификации  праосновы.  Поэтому, представляется  возможным, дагестанские  варианты  хронологически  возвести  если  не  прямо  к  своему  индоевропейскому  прототипу, то  хотя  бы  к  доригведийским  и  доавестийским  временам, поскольку  и  в  них,  как  показано  выше,  представлена  не  сама  праоснова, а  ее  модификации. Исходя  из  этого,  нашей  задачей  является  показ  не  только  фонетического  и  семантического  тождества  индоевропейских  и  кавказских  основ, но  и  демонстрация  их  генетического единства.      
    
Однако, как  справедливо  отмечает  известный  исследователь Ж.Одри , чтобы  реконструировать  лексику  недостаточно  сопоставлять  лексемы. Для  этого   необходимо  реконструировать  концептуальную  систему, которую  она  выражает, культуру, которая  ее  поддерживает, материальную  цивилизацию, которую  ее  окружает. А  эта  задача  в  свою  очередь  требует  привлечения  различных  данных  и  их  интерпретации  собственно  лингвистическими  методами. 

С  этой  позиции  необходимо  отметить, что  слово  «кем»  (и  варианты)  дагестанских  языков  в  настоящее  время  имеет  значение  «места  ежедневного  сбора  мужчин», а  в  особо  важных  ситуациях, например, при  проведении  собраний  или  свадебных  вечеров, и  всего  сельского  общества. В  некоторых  дагестанских  языках  в  данном  значении  используют  супплетивные  формы:  лакск. «къурча»; авар. «годе-к1ан», где  -к1ан – это «место» (ср. в этом плане  лакс. к1ану). А  в  рутульском,  наряду  с  «гима»  еще  и  «гут1» (из *гунт1 – «сбор»). Однако  этимологический  анализ  показывает, что  в  своей  глубинной  семантике  они  выражают  ту  же  идею, что  и  термин  *кем в  индоевропейских языках. 
   
Можно  предположить, что  дагестанское слово  * ким, как  и  его  индоевропейский  прототип  в  какой-то  период  обозначал  круг  людей,  в  обязанность  которых  входило  справление  каких-то  важных  в  жизни  социума  ритуалов.  А  поскольку  для  этого  необходимо  были  специальные  знания,  то участники  *кема  должны  были  быть  представителями  просвещенного  слоя  общества.  По  аналогии  с  индоевропейскими  институтами  подобного  типа  можно  предположить,  что  они  относились  к  касте  жрецов.  В  этом  нас  убеждает  и  то  обстоятельство,  что  агульский  глагол  хурас,  «учиться»  и  возникшая  на  его  базе  аналитическая  форма (по  диалектам)  я1ар  акьас  //  х1яр  акьас//  хяр  акьас  «научиться,  обучить,  изучить,  выучить,  букв.  «делать  знания»  этимологически  восходит  к  ахоур,  обозначающий «учебу,  учение, обучение, дрессировку» и  др.  подобные  понятия,  связанные  со  знанием  индоевропейских  языков,  в  частности  осетинского.

Слово  «ахоур»   Вс.Миллер  связывает  с  божеством  Ахура  «господа  мудрости».  В  «Ригведе»  ему  соответствует Асура,  а  в «Авесте» - Ахура-Мазда.  Оба  они  и  индийский  бог Асура  и  иранский  Ахура-Мазда  являются  покровителями  ученых  и  образованных  людей.  Заратуштра   указывал,  что  служение  Ахура-Маздре  способствует  духовному  обогащению  человека.  Другими  словами  понятия  * кем  и * ахоур  внутренне   неразрывно  между  собой  связанны  и  в контексте  мировоззрения  древних  людей  одно  предполагало  другое. 

С  понятием  знания  связано  и  другое  индоевропейское  представление,  которое  имеет  параллели  в  кавказском  культурном  ареале.  Это  миф,  связанный  со  зрением, участники  которого  в  Индии,  Греции,  Западной  Европе  отмечаются  одной  аномалией - нечетным  числом  глаз. Так,  в  Индии  Шива  обычно  наделен  тремя  глазами,  из  которых  третий,  расположенный  на  лбу, это глаз  знания.  В  Греции  Киклопу  Полифему  пронзают  его  глаз,  также  расположенный  на  лбу (единственный  или  третий)  или  согласно  Сервию  один  из  двух  обычных  глаз, но  который  тут - же  сообщает, что  «глаз  есть  орудие  знания». У  германцев Вотан,  мастер  магической  поэзии  и  рун,  приобретает  дар  видения, оставив  один  из  своих  глаз  в  волшебном  источнике. Кроме  того,  он  после  этого  становится  обладателем  силы, позволяющей  ему  парализовать  врага  своим  взглядом,  как  в  Риме  одноглазый  Горации  Коклес.  В  Ирландии  Луг, искусный  в поэзии,  ремеслах, составитель  магических  гимнов, нападает  в  бою (закрыв  один  глаз  и  пользуясь  только  одной  рукой)  на  предводителя  врагов  Балора, единственный  глаз  которого, как  и  глаз  Вотона  парализует  воинов. Список  примеров  можно  продолжить

Зрение  есть  специфическое  орудие  знания. И  наличие  связи  между  восприятием  и  интеллектуальным  актом  в  мифологии  очевидно.  Нечетный  глаз, отмечаемый  у  участников  мифа, олицетворяет  собой  внутренние  знания, «духовное  око»,  которое  заменяет  внешнее  восприятие  реального  мира.  Как  отмечает   Ф.Бадер, «Нечетный  глаз,  к  которому  привлекается  внимание,  может  быть  источником  сверх - естественного  зрения»,  т.е.  необычного  знания.
 
Отражение  идеи  «духовного  ока»  у  кавказских  народов  мы  находим, например,  в  обычае  агулов  заставлять  своих  детей  есть  глаза  убойного  животного, чтобы  «им  легко  было  учиться». То  же  самое  наблюдается  у  агулов, когда  согласно  застольной  традиции  и  этикета, наиболее  уважаемый  из  присутствующих мужчин, должен  вытащить  и  съесть  один  глаз  от  поданного  к  столу  головы  барана  или  овцы.  Но  самым  интересным  здесь  является  то, что  имена  персонажей  мифа  индоевропейцев  обнаруживают   поразительное  созвучие  и  семантическую  общность  с  основами  кавказских  языков,  связанных  со  зрительными  актами.  Так, согласно  Ф.  Бадеру  на  чей опыт  в  реконструкциях  мы  опираемся  «зрение  воспринималось  индоевропейцами (по  крайней  мере,  греками  и  индейцами)  как  излучение  огненного  света  и  имена  многих  персонажей  мифов, связанных  со  зрением, означают  «имеющий сверкающий  (глаз)». Это  Киклоп (*Cyklops <*keu-k)  «сверкать,  гореть, видеть»;  от  той же  основы,  через  этрусское  посредство  произошло  Коклес  (Cocles);  это и  Луг (lug), если  его  имя  родственно  корню  *Leu-k- «сиять,  видеть»  и  Балор (Balor),  если  связывать  с  корнем   *Bhel-«сиять,  сверкать». Сюда  можно  отнести  еще  и  упомянутое  выше  родственное  приведенным  корням  око  «глаз»  индоевропейского  характера ( лит. akis; латв. oculus; арм.  akn; немец. auge и.т.д.), огонь  (лит.ugnis; латв.Ignis и.т.д.),  и  готск. witan ( ср. с именем мифологического  персонажа  германцев  Вотан) «видеть» и др..  В  кавказских  языках  им  соотвестсвует  глаголы:

 «видеть»:  агулск.  агва-с;  арч.  акку-с;  лезг. акку-н; акку-з; таб  аргу-б;  рут. гьар-гва-с;  уд. акъ-сун; бежт. в-ега-л; гинух. в-укква; багв. гь-ак1а («глаз»); чеч. га-н;  инг.бг1арг-аго; бацб. гуар.       

«гореть»:  агульск. уга-с; арч. акка-с; лезг. кку-н; табас. убгу-б; цах. го-ханас; крыз. уга-джу; будух; будух. су-гы-джа; хин. кки-за; чам. б-икку-на, б-иккw-на; хварш. л-ак1wа, л-ок1; бежт. й-ек1а-л; дарг. иге-с.   

«сверкать»:  агульск. рек1w-иц1ас ( букв. «сверкание  дать»); цез. б-ик1wа-да («видеть»); хварш. л-ак1wа «видеть»  и  др..

С  точки  зрения  семантики  все  приведенные  основы  восходят  к  корню  обозначающему  «свет»:  агул.  г1акw, 1екw; арч. аккон;  табас. акw; карат. конно; ахвах. кwани  и  т.д..

Тесно  к  ним  примыкает  и  слово обозначающий  «глаз» и  имеющее  параллель  с  индоевропейскими  leu-k, bhel-(Балор) «сиять, сверкать, видеть»:

авар. бер «глаз»;  дарг. х1ули, ули; арч. лур; лезг. вил, ул; агульск., рут.,таб.,цах. ул; крыз., будух. г1ул; уд. пул; хиналуг.пил, а  также  а-бла; абаз. ла; убыхск. бла  и  чечен., ингуш. б?арг; бацб. б?арк1.

Ко  всему  сказанному  следует  добавить  то, что  в  дагестанских  языках  для  обозначения  одноглазого  существа – циклопа  имелись  и  свои  собственные, не  связанные  с  номенклатурой  индоевропейских  народов,  названия.  Например, в  агульском  языке  это  было  «Бец1беркундай» - так  называют  неуклюжего  человека  крупного  телосложения  с  растрепанными  волосами. Этимология  данного  слова  раскрывается  лишь  на  основе  привлечения  данных,  по  крайней  мере, двух  дагестанских  языков - аварского  и  собственно  агульского. В  переводе  с  аварского  языка  сегмент  «бербец1» буквально  означает  «слепоглаз – слепой  глаз». Сравните  авар. бер «глаз»  и  бец1 «слепой, темный». В  самом  аварском  языке  для  обозначения  циклопа  применяется  слово  «горбер», что  буквально  означает «тарелкаглаз»
 
Таким  образом,  остается  к  сказанному  лишь  добавить, что  знание  в  древнем  обществе  обладало  высокой  социальной  ценностью  и  использовалось  не только  в  религиозных, но  и  политических  целях. Кто  владел  знанием, тот  приобретал  над  соплеменниками  власть  порой  почти  неограниченную. В  этом  смысле  жрецы  не  только  владели  им, но  и  были  его  ревностными  хранителями, что  в  конечном  итоге  определяло  и  характер  их  социальной  группы. По  сути,  жречество  было  закрытым  обществом, что, впрочем,  не  мешало  им  обозначить  себя  как  партию  власти.
         
Ф.Бадер  идеологию  древнеиндоевропейского  общества  определяет  как  трехчастную, основывающейся  на  иерархии  трех  функций - управления,  войны  и  экономики. Более  того,  подобная  идеология  считается  специфически  индоевропейской, а  эпоху  ее  формирования  относят  к  послехеттским  временам, поскольку, как  полагают  исследователи, древним  анатолийцам  эта  система  не  была  знакома. Такая  трактовка  данных  наводят  на  мысль  о  том, что  предполагаемые  нами  в  начале  данной  работы  контакты  кавказцев с  индоевропейцами, во  многом  определившие  их  древний  культурный  облик,  продолжались   и  в  послехеттские  периоды. Следы  этого  влияния  в  виде  более  или  менее  сохранившиеся  культурных  фрагментов  обнаруживаются  во  многих  аспектах  жизни  и  быта  дагестанцев. Так, например, институты  Совета  Старейшин  и  Мужских  Союзов, сохранившиеся  здесь  вплоть  до  19  в. являлись  не  чем  иным, как  трансформациями  прежних  классов  управления  и  войны, т.е. жрецов  и  воинов.
   
Относительно  первого  из  них  в  литературе  довольно  много  сказано. Поэтому  нет  и  необходимости  подробно  характеризовать  данный  институт. Однако  отметим, что,  несмотря  на  все  изменения,  произошедшие  в  течении  тысачалетий  в  системе  этого  института, вплоть  до  последних  времен  неизменным  оставалось  одно - это  право  старейшин  принять  нужные  обществу  решения, что,  по  сути, и  есть  управление. Культ  старейшин  на  Кавказе  в  своей  основе  базируется  на  культе  знаний, носителями  и  хранителями,  как  уже  было  сказано,  прежде  было  жречество. 
         
Что  касается  класса  воинов, то  общепринятой  считается  мнение, согласно  которому  возникновение  его  связано  с  появлением  крупных  стад, о  чем  свидетельствует  терминология  грабежа  и  увода  в  древних  источниках. Хорошо  известно  также, что  дагестанские  Мужские  Союзы  проповедовали  ту  же  идеологию  грабежей.  Имеется  в виду  регулярные  набеги,  совершаемые  ими  на  соседей, целью  которых  было  обогащение  за  счет  награбленного  чужого  имущества. Но  сама  эта  идеология, соответственно  и  класс,  проповедующий  ее, не  могли  возникнуть  на  дагестанской  почве  самостоятельно,  поскольку  дагестанское  общество с  незапамятных  времен  было  обществом  земледельческим. Конечно, дагестанцы  занимались  и  животноводством, но  географические  условия  не  позволяли  им  развивать  эту  отрасль  до  приоритетного  уровня. Другое  дело  кочевые  степняки  древнеиндоевропейцы, для  которых  скотоводство  было  едва  ли  не  единственным занятием. Исходя  из  этого,  мы  полагаем, что  и  институт  Мужских  Союзов  дагестанцев  также  как  и  Совет  Старейшин  в  системе  культуры  их  является  заимствованным  элементами.
       
В  целом, сказанное  можно  резюмировать  следующим  образом:

Исторически  дагестанскому  обществу  подобно  индоевропейскому  была  характерна  трехчастная, основанная  на  иерархии  трех  функций - управления,  войны  и  экономики, структура. Класс  управления  представляло  жречество, войны - воины,  а экономики - земледельцы. С  развитием  общества  данная  структура  претерпела  изменения  и  со  временем  сошла  на  нет, но  вплоть  до 19 в.  второго  тысячелетия  сохранялась  в  Восточно-Кавказском  культурном  ареале - класс  жрецов  в  виде  института  Гим  и  Совета  Старейшин  и  класс  воинов - в  виде  института  Мужских  Союзов.   

В  лингвистическом  плане  дагестанское  слово  *кем  и  его  варианты  гим, гима, кума  и  др., возможно,  имеют  заимствованный  характер  и  этимологически, также  как  и  анализируемые  В.Абаевым  лексемы  sam, samaia  и  др. восходят  к  индоевропейской  базе  *kem- ритуально-магического  круга. Мотивирующим  для  него моментом  служит  значение  «объединенности, соборности, коллективности», а  в  интересующем  нас  контексте  слово  *кем  означает  «сбор, сход  жрецов, совершающих  ритуальные  действия». Кроме  того,  этим  словом  обозначалось  место  этих  сборов, а  также  сами  эти  ритуалы.  Идейной  базой  для  них  служил  культ  знаний, что  нашло  свое  отражение  в  мифологии  и  поддерживающей  ее  лексике. Имеется  в  виду  общая  для  кавказцев  и  индоевропейцев  терминология,  обозначающая  органы  зрения  и  зрительные  акты «глаз,  свет,  блеск,  сверкание,  видение» и др., лежащие в  основе  представлений  древних  людей  об  этом  явлении.