001 Похождения Коки Казанова

1.Начало

На женщин Кока Казанов обращать особое внимание начал рано. Собственно, тогда же, как начал осознавать себя: лет с трех-четырех. Тогда он и получил это шаловливое детское прозвище. Так-то, официально, он был Николаем, Колей, но как сам назвался, так и закрепилось.

Семья его, возглавляемая отслужившим фронтовиком, моталась по европейской части СССР, пока не определив места, где окончательно остановиться. Очередное назначение бывший фронтовик, теперь дипломированный железнодорожник, получил на Донбасс, в широко известный теперь из-за развязанной властями незалежной Украины гражданской войны, городок Красноармейск.

Коке, когда они переехали, шел третий год. В те времена и таких малышей не боялись выпускать одних погулять возле дома. Пока мать окончательно не соберется выйти, за детьми присмотрят соседки, сидящие у дома на завалинке. У крыльца всегда кто-нибудь из жиличек – старых или не очень – да находился.

Дом у них был прочный, основательный, устоявший во время военных бомбежек - приземистый, одноэтажный, по два подъезда с каждой стороны. Стены у него были чуть ли не метровой толщины, сделанные из прочного скалистого камня. Рядом стоял точно такой типовой пристанционный домик. Заблудиться, даже только вчера въехавшему малолетнему жильцу, здесь было невозможно. Но маленький исследователь, пользуясь неожиданно предоставленной свободой, покинул дворик и, перейдя неширокую дорогу, оказался в точно таком же дворе с точно такими же домами.

Дальше находилась железнодорожная станция, от которой движение прохожих было интенсивней. Отвлеченный зрелищем непривычного еще мира, парнишка потерял ориентировку и вдруг осознал, что не знает, куда дальше идти. Дома, на его взгляд, были совершенно одинаковые, а где находился его, он уже не помнил…

И малец тут же поступил так же, как любой другой его ровесник – он банально заплакал, всхлипывая и подвывая. Буквально сразу же вокруг него образовалось кольцо сочувствующих, почему-то только женщин. Хотя...был разгар рабочего дня, а работали в этом городке, в основном, мужчины…

- Потерялся хлопчик, - заворковали любопытствующие. – И где же ты, маленький, живешь?

- Как тебя зовут? – поинтересовались другие. – Чьих ты будешь?
 
Городок был небольшой и все друг друга должны были знать. Если бы только малыш помнил фамилию… Он помнил. Мама и вчера, и сегодня, заучивала с ним и фамилию, и номер дома, и номер квартиры…

- Я – Кока! – сквозь всхлипывания произнес он. И, чуть подумав, добавил. – Казан!
- А, так это Казановых мальчонка, из нашего дома. Инженер только вчера привез сюда семью. Пойдем со мной!

И молодая статная женщина подхватила Коку на руки и, прижимая его к налитой, хорошо видной в вырезе блузки, груди, понесла его в обратный путь.

Коке стало невыразимо приятно: и потому, что он так быстро нашелся, и что он на руках у такой приятной тети, и, это было совершенно новым ощущением: то, что он прижимался к шарообразным деталям ее горячего тела, еще более приоткрывшихся во время совместного движения. Это как-то по-особенному волновало его, собирая сладкую слюну во рту…

Через несколько минут они были у своего дома, где взволнованно металась его мать.

- Получите своего Коку, - мелодично засмеялась "тетя". – Уже чуть ли не на поезд собрался… А меня зовут Нюся.

Мама Коки с этого дня подружилась с Нюсей. Они вместе (и с Кокой) ходили в магазин за продуктами. Она оставляла его на попечении Нюси, когда занималась с младшей, еще грудной, сестренкой Коки. И ему было приятно чувствовать, что эта тетя - рядом, что можно тайком поглазеть на ее обнажающуюся в вырезе блузки полную грудь, на ее округлые колени, которых не скрывала довольно короткая по тем временам юбка, а особенно было интересно понаблюдать за ней, когда Нюся садилась у крыльца на вынесенную скамеечку почистить картошку или другие овощи.

Натягиваясь, полотно юбки обнажало ее бедра выше колен, а попозже, чуть повзрослевший Кока, уже по-новому приноровился заглядывать тете Нюсе под юбку. Когда она, не стесняясь, по ее мнению, несмышленыша, садилась на свою скамеечку, расставляя бедра. Кока, играя, возился с братишкой, который был старше его на пару лет, падал на зеленый газон перед тетей Нюсей и, как бы, по инерции катился к ее ногам, стараясь разглядеть, что можно было, в сретении ее ног. И это волновало его не меньше, чем то, что он видел в разрезе ее блузки – основание округлых грудей. Тем более, что по его наблюдениям, тетя Нюся, пользуясь плотно облегающей бедра юбкой, трусы не одевала.

Так прошло несколько лет. Кока уже привычно выходил полюбоваться прелестями тети Нюси, когда та шла чистить овощи к лужайке под окном. Со временем он приспособил еще один пункт для наблюдений. Во дворе находился насыпной погреб и с горки, в которой он располагался, с которой зимой катались на санках, летом гоняли на велосипедах, тачках и даже детских колясках, Кока занимал позицию сверху, над дверью, запиравшей погреб, откуда он без помех мог разглядывать, что тетя Нюся носила под блузкой, когда та выходила из погреба и, наклоняясь, запирала его большим ключом...

В тот день он нашел между домами брошенную кем-то увесистую деталь какого-то механизма, напоминавшую скалку, только железную. Она весила килограммов пять и поначалу он принялся выжимать ее, как гирю, подражая взрослым ребятам во дворе. Потом он нашел ей лучшее предназначение: забравшись на свое место на погребе, он бросал свой снаряд вниз, на земляные ступеньки. В самом их начале, от постоянного хождения в погреб, там образовалась кучка черноземной пыли, которая от сбрасываемого с трехметровой высоты предмета, выплескивалась султанчиком – как при взрыве мини-снаряда…

Набросавшись, юный «артиллерист» уже собрался уходить, но черт его дернул вернуться для «последнего раза»… Выпустив из рук снаряд, он сразу же понял, что этот бросок благополучно не завершится. Из открытой двери подвала показались женские руки, в которых, под салфеткой, он заметил нечто объемное…

Его снаряд врезался в центр коробки, выбив из рук (тети Нюси!) испеченный вчера вечером торт "наполеон". Извалянный в густой пыли, раздавленный тяжелой «скалкой», он, естественно, погиб безвозвратно….Тетя Нюся, с пронзительным визгом, двумя прыжками буквально взлетела на крышу погреба, подняла оцепеневшего Коку за воротник и от души отхлестала его "по морде" грязной, пропитанной жирным кремом, салфеткой. Потом, стащив его вниз, к месту чуть не происшедшего несчастного случая, прихватила свободной рукой стальной снаряд и потащила злоумышленника, вместе с вещественными доказательствами, к его матери…

То, что он получил в придачу к тети Нюсиным оплеухам, никогда не слышанные прежде ее бесстыдные, вульгарные ругательства, а, главное, что она так быстро отреклась от их, как он полагал, устойчивого платонического романа, навсегда погасили его романтические чувства к ней…