***

                НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ «ЧИПОЛЛИНО»,    
                или Неудачный ремейк  старой сказки

    После смерти отца мама сильно сдала, что ни день, то сердечный приступ. Я возил ее по самым лучшим врачам и все в один голос говорили, что сердце сильно изношено и надо быть готовым к худшему.
    Утром мы с женой уходили на работу с тяжелым предчувствием неминуемой беды.
    Когда маме было совсем худо, супруга звонила к себе на кафедру в университет и просила кого-то из коллег объединить ее группу. Как правило, ей шли на встречу.

    Мне в редакции такие «вольности» были непозволительны. В отделе, которым я тогда заведовал, кроме меня других сотрудников не было.  Некем было заменить.
    Конечно, коллеги сочувствовали - помогали устраивать маму в обкомовскую больницу, машину выделяли, чтоб я ее на консультации к медицинским «светилам» возил, закрывали глаза на мои опоздания и внезапные уходы с работы.
    Каждый час мы с матушкой созванивались. Если она не брала трубку, я ловил такси и мчался домой. Иногда так происходило два раза за день.
    Сын учился в военном училище, дочурка была совсем маленькая и помощи от них ждать не приходилось. Спасибо, что моя девонька с третьего класса научилась сама в метро ездить.

    В тот злополучный день, позвонив домой и не дождавшись ответа, я сорвался с работы. Вбежав в квартиру, застал рыдающую в голос маму. Увидав меня, бедняжка потеряла сознание.

    Когда врачи, прибывшие по вызову, привели мою родительницу в чувство, она объяснила, с чем связана ее истерика.
  - Позвонила в редакцию сказать, что со мной все в порядке, чтобы ты не волновался и работал спокойно. Трубку взял какой-то мужчина. И когда я попросила позвать тебя к телефону, он ответил, что ты…умер.

 
    Матвей Задок имел в журналистском сообществе репутацию «талантливого мерзавца». И что удивительно, он не только не тяготился этим «званием», а, наоборот, даже гордился им.
    Мотя, не стесняясь, сам рассказывал каждому встречному-поперечному, как был изгнан из университета за пьянку, в каких вытрезвителях лежал, где в «обезъянниках» сидел, сколько раз был бит и за какие деньги его мать вытаскивала свое великовозрастное чадо из разных передряг.
    В Ташкенте не осталось, по-моему, ни одной русскоязычной редакции, в которой бы он не работал. Всюду его брали, как подающего большие надежды журналиста, и вскоре просили «на выход».

    Желчный, самовлюбленный, Матвей, даже трезвый, был малоприятным человеком. Он искренне верил, что ему нет равных в профессии и относился к коллегам высокомерно, считал всех бездарями.
    Жизнь не раз кидала этого парня из одной крайности в другую. К примеру, еще   вчера Задок - корреспондент популярного молодежного издания, а сегодня я видел его, просящим на "опохмелиться" возле станции метров.
    Это был волк-одиночка. В кампании его не брали, потому как через полчаса любых посиделок он либо провоцировал скандал, либо напивался до беспамятства.
    Слава и дурная, и хорошая уже бежала впереди него.
    Узнав, что «Мотю» взяли в нашу редакцию с испытательным сроком, мой коллега, который прежде с ним уже пересекался, горько пошутил:
   -Учти, это не Задок, это жопа какая-то!

    В первый же день работы у нас Матвей, по старой доброй традиции, во всеуслышание объявил, что «зашился». Правда, это нисколько не мешало ему при любом удобном случае расписывать свои прежние «подвиги».   
    Например, как на потеху буфетчику, «прямо у барной стойки за рюмку водки снял с себя трусы».  Или о том, как впервые заработал валюту. «Втирал иностранным корреспондентам об ужасах советского тоталитарного режима, с которым вступил в непримиримую борьбу еще в ясельном возрасте».
    А то вдруг вспомнит со смехом, как придумал, будто бы любимая бабушка умерла, чтобы оправдаться за прогулы. На работе начали деньги для семьи собирать, ну, как полагается в таких случаях. А тут сама бабка в редакцию заявляется, ищет пропавшего внучка.

    Какой сумбур был в голове у этого парня я понял, как только он обосновался в нашей редакции. Случилось это в начале девяностых.
    Первым делом Задок приоделся.  Пошил себе в ателье длиннополую шинель «а-ля Дзержинский», китель «под Мао», прикупил на барахолке поеденную молью генеральскую папаху, белое кашне, яловые полусапожки и щеголял в таком виде.
    Затем Матвей принялся обустраивать свой кабинет.
    Раздобыл запачканное чем-то непотребным переходящее Красное знамя «За победу в социалистическом соревновании» треста «Птицепром» и водрузил его над диваном, аккурат под портретом Ленина.
    На письменном столе у Моти стояли гипсовый  бюстик Сталина, телефонный аппарат «времен ВЧК» и трофейный письменный прибор, на котором красовалась свастика.
    Книжная полка наглядно демонстрировала широкий круг интересов нового коллеги. «Капитал» Карла Маркса соседствовал с Методичкой по искусственному осеменению коров и «Житием святителя Николая Чудотворца».
    Если первые месяцы наш новый сотрудник еще как-то пытался восстановить подмоченный авторитет, то затем его стало заносить –  Мотя начал демонстрировать всем свою исключительность.

    Взял за правило приходить на планерки позже других. Нравилось Матвею, чтоб его персонально приглашали.
    Появлялся на совещании «со своим самоваром» - приносил горячий чай с лимоном и какими-то травами.
    Прерывая коллег, принимался рассказывать рецепты заварки, каждый день разные. Потом, цокая, долго любовался старинным подстаканником, предлагая другим оценить такую красоту. Наконец, громко хлюпал, глотал свою обжигающую настойку, и смаковал: охал, ахал, эхал, крякал с блаженной улыбкой на лице.

    Это была своеобразная дуэль между редактором и молодым корреспондентом, который «расчесывал» собственное эго.
    Первый бледнел от такого хамства, второй краснел от удовольствия. Все с любопытством наблюдали, чем дело закончится.
    Дальше – больше. В своем кабинете Задок устроил игровой клуб. С утра до ночи какие-то пришлые люди там «бились» на деньги в нарды. Всю неделю у него - День открытых дверей, в прямом смысле слова.
  - Я не намерен больше баловать газету, пусть теперь другие похрячут,- огрызался Матвей на замечания  наших «стариков».
    Мужик сказал – мужик сделал.
    Ну, разве что сдаст одну «дохлую» заметку в неделю, «для отвода глаз», думать-то некогда – весь в игре.  Там деньги крутились «настоящие», не в пример больше, чем на гонорарах можно было заработать.
    Многих   возмущало, что все ему с рук сходит. Сотрудники перешептывались между собой, переглядывались, даже посмеивались над чудилой, кто за глаза, а кто и открыто. Но Моте, как он сам говорил, «это было фиолетово».
 
    Однажды в редакцию пришел на интервью мой товарищ, с которыми мы в юности в одной команде в баскетбол играли. Приятель был уже при больших чинах, с погонами в три крупные звезды.
    Шум в нашем «казино» привлек его внимание. Увидав Матвея, который, громко матерясь, азартно кидал кубики, гость спросил меня:
   -А этот что тут делает?
    Узнав, что Задок у нас работает, полковник доверительно предупредил:
   -При нем следи за языком.
    Стало ясно, что Мотя в газете «трудился» под прикрытием.
    До меня, наконец, дошло, почему Задок в одночасье оборзел. Понадеялся, что отныне у него есть «Крыша», которая быстро проведет его в «дамки»
    Полагаю, и о своих прежних «подвигах» он рассказывал лишь для того, чтобы сойти за эдакого рубаху-парня, втереться в доверие. Авось кто и клюнет на такую «приманку».
   Все это, конечно же, не от большого ума. Ну, как говорится, чем богаты.
   Человек, который долгие годы из-за запоев не мог реализовать свои амбиции, решил, что теперь сумеет отыграться за все неудачи. Заставит если не уважать себя, то уж точно побаиваться.
   Хоть и носил Матвей генеральскую папаху, но по сути своей он был злобным вертухаем.
   И продолжалось бы такая лафа для него еще долго-долго, но тут на свою беду Мотя сорвался и забухал.
   Пьяный Задок любил выйти в коридор и вслух порассуждать о том, что «продали пархатые матушку-Русь ни за понюшку табака, а нашему народу нужна сильная рука, железный кулак».
   Грозился неведомо кому:
  -Вот смотаюсь на выходных в Москву, получу полномочия, и станцую вам тут «Танец с саблями». 
   Зачастую ему и слушатели были не нужны - часами мог сам с собою разговаривать.
   Когда эти «показательные выступления» в коридоре продолжались слишком долго или сильно пугали посетителей, его запирали в кабинете, «чтоб не позорил газету».

   На мое еврейское «счастье», у нас с ним был один телефонный номер на двоих, через блокиратор. И мама, позвонив в редакцию, нарвалась на «коллегу», который в тот момент как раз был «в ударе». Тогда-то он и «похоронил» меня.
   На этом его карьера в нашей газете закончилась.
   Как потом выяснилось, я оказался далеко не единственной жертвой «шуток» своего в доску парня Матвея, когда тот был навеселе.
   У меня нет никаких иллюзий, уволили талантливого проходимца вовсе не из-за моего ультиматума редактору - или я, или он. Мотя стал слишком нервировать свою «Крышу». От такого сотрудника было больше вреда, чем пользы. Вот его и перевели в резерв.

   Но все это лишь присказка, сказка-   впереди.
   Примерно через год после того, как мы его «потеряли», Мотя «воскрес», теперь в образе правозащитника.
   В редакционном корпусе, где стоимость аренды квадратного метра была не любой газете под силу, у него вдруг появился отдельный кабинет с оргтехникой. И стал Задок позиционировать себя как «независимый журналист» и «правозащитник».
   Уж не знаю, что и куда ему вшили на сей раз, но с пьянством «большой любитель пошутить» завязал окончательно.

   Матвей обзавелся своим сайтом, где стал размещать статьи, в которых «проявил себя как сторонник непримиримого отношения к правонарушениям, критикующий рефлексы стадности в  социальной  сфере, психологию запуганной аполитичной толпы».
   Это я цитирую читателя, что «зуб давал» за Мотю на его же портале.

   Многие дивились смелости новоявленного публициста по фамилии Задок.
   И это в то время, когда любой журналист в республике знал - шаг «за флажки» тут же карается закрытием издания и отлучением от профессии!
   Нет, конечно же, были правдивые публикации о коррупции в высших эшелонах власти Узбекистана, о преступлениях, творимых «служителями закона», о мафиозных кланах, которые захватили целые отрасли промышленности. Но их авторы либо жили за границей, либо скрывались под псевдонимами на чужих сайтах, либо навсегда получали клеймо «Неблагонадежный». И потом долго кочевали в поисках работы.

    А тут вдруг нежданно-негаданно вылупился из вчерашнего алкоголика-скандалиста обличитель режима, эдакий новый «Чиполлино», который живет и процветает в «душной атмосфере тоталитаризма».
    И при этом (о чудо!) сеньор Помидор доволен. Мол, видите -  и у нас в стране свобода слова.
    Прямо скажем – неудачный ремейк доброй старой сказки Джанни Родари.
    
    Опыт общения с ныне «независимым экспертом» и «правозащитником» не позволяет мне верить в его беспристрастность и объективность. Про таких как Задок говорят: «Хлеба не ест, вина в рот не берет, а завсегда сыт и пьян.
    Большинство из тех, кто прежде работал с Матвеем, узнав, что теперь он «автор, которого чаще всего цитируют зарубежные средства массовой информации», лишь ухмыляются: «Ну-ну!»
    Убежден, став борцом за все хорошее против всего дурного, Задок остался всем тем же засланным казачком. Только сменил имидж «Мальчиша - Плохиша» на «Независимого журналиста». Сегодня так выгоднее.

    Если внимательно вчитаться в «Меню» узбекской политической «кухни», то можно определить ее «фирменное блюдо» - жесткая борьба родовых кланов за власть, которая то разгорается, то затухает.
    Все схватки, как правило, проходят «под ковром», но всегда с использованием армии наемников. 
    Сегодня эти «псы войны» предпочитают, чтобы их называли «независимый журналист», «эксперт», «консультант», «политтехнолог».
    Подделок стало так много, что обыватель зачастую не сразу может отличить копию от оригинала.
    Условие тендера на этом рынке услуг очень простое: «Кто больше платит, тот девушку и танцует».
    Правда, «покупатели» при этом всегда уточняют: «За наши деньги - чтоб любой каприз». Как правило договариваются.               
    А от чего ж не взять грех на душу, если заказчики и за ценой не постоят, и информацией нужной снабдят, и против кого ее использовать укажут, и «крышу», если надо, предоставят!
    Некоторые «солдаты удачи» умудряются быть слугами аж сразу двух господ.
    Потому-то у талантливого мерзавца всегда есть работа.
    И ему «глубоко фиолетово», что читатели в своих комментариях к его статьям все чаще начинают употреблять слова «карманный журналист», «сливной бачок», «профессиональный враль», «смешной, однако».
    Справедливости ради надо сказать, что еще немало тех, кто «очарован смелостью и непредвзятостью» новоявленного «Чиполлино».
    Значит, сеньор Помидор может быть доволен -   его проект пока работает.