Антрополог Н. А. Дубова об экспедиции в русские сё

Антрополог Н.А. Дубова об экспедиции в русские сёла Азербайджана
 
Н.А. Дубова Не всегда серьезные воспоминания о медикобиологических изысканиях в Абхазии и Азербайджане
Не имея другого опыта работы на Кавказе и в Закавказье, я направилась в рекогносцировочную поездку по всем регионам Азербайджана, где переписью 1979 г. зафиксированы русские села: Кедабекский, Шемахинский, Исмаиллинский, Джалилабадский, Кубинский, Хачмасский, - т.е. посетила многие районы республики как на севере и юге, так на западе и востоке. Благодаря этой поездке были получены последние сведения о численности (весьма сильно отличавшиеся от данных переписи) сельского населения практически во всех русских (в большинстве своем оставшихся таковыми только по названиям) селах. Кроме того этот выезд значительно расширил и мои антропологические горизонты. Азербайджанцы на побережье Каспийского моря (на юг и несколько на север от Баку) имеют определенные черты сходства с некоторыми туркменскими группами (например, нохурцы), в лучшей степени сохранившие особенности внешнего облика древнейшего населения Туркменистана, знакомого мне по многолетним работам в том регионе: такие же высокие и узкие с тонкими чертами лица, с резкой профилировкой в горизонтальной плоскости (т.е. не уплощенной, как, например, у бурятов или якутов), высокорослость и общая долихоморфность (удлиненность пропорций тела) и грацильность (т.е. тонкокостность) сложения. В селах, расположенных ближе к Дагестану чаще появляются азербайджанцы, имеющие меньшую длину тела, более мезоморфные пропорции, более круглые лица, несколько более, чем у первых массивную костную основу. Эти люди по внешним характеристикам напоминают уже народы Дагестана.    В северо-западных районах Азербайджана, в Закатальской долине и на границе с Грузией длина тела азербайджанцев также ниже, чем в Прикаспии, но не столь заметно как в Хачмасском и Кубинском районах. Лицо, оставаясь, в отличие от азербайджанцев двух указанных районов, довольно долихоморфным, все же несколько более массивно. Нос – с горбинкой, высокий, тонкий в отличие от прикаспийского населения, сильнее, резче выступает над поверхностью лица. Уплощенность лица в горизонтальной плоскости заметно менее резкая, чем в первой из описанных групп, но, конечно, остается в границах не уплощенных, а профилированных лиц. И, наконец, Кедабекский район. Здесь, на востоке Азербайджана, среди азербайджанцев нередко встречаются арменоидные лица – относительно низкие и широкие, с широким характерной формы носом. Все население имеет темные волосы и темные оттенки цвета глаз. Некоторый процент более свет  всех описанных типов, которые, конечно же, можно сделать. Но надо сказать, что, по-видимому, такие поездки, когда за короткий промежуток времени исследователь имеет возможность увидеть разнообразие физических особенностей того или иного населения, какого-либо этноса, в частности, помогает формированию масштаба изменчивости, близкого к реальности. Это особенно ценно при определении так называемых описательных признаков (например, цвета глаз, формы носа, степени уплощенности лица в горизонтальной плоскости, роста бороды и пр.). Эти признаки играют более важную, по сравнению с размерными характеристиками головы и лица, роль при изучении антропологического облика современного человечества. Напомню, что даже выделение наиболее крупных географических группировок – человеческих рас – проводится, в первую очередь, не по длине тела, конституциональным характеристикам, размерам головы или лица, а по цвету кожи, цвету и форме волос и прочим, также описательным, признакам. Как были основаны сельские русские поселения в Азербайджане, когда и как это происходило описано   достаточно подробно в публикациях нашего сектора по данной теме . Изо всех более, чем 15 сел, о которых удалось получить сведения в ту поездку, русское население составляло большинство лишь в трех. В значительной части их, где еще переписью 1979 г. было зафиксировано русское население, в 1986 году остались единицы. Особенно это коснулось Хачмасского и Кубинского районов, где из сел Владимировка, Алексеевка, Петропавловка, Еленовка и др. русские выехали практически полностью. Особенностью именно этих населенных пунктов, также как и части сел в Джалилабадском районе, было основание их в более позднее время – в начале XX в. - и не молоканами или духоборцами, а крестьянами, исповедовавшими ортодоксальное православие. Процесс усиленной эмиграции именно православного, а не молоканского и духоборческого населения, бросился в глаза явно, ошибиться здесь было невозможно.  Характерно, что людность православных селений Азербайджана уже в 1921 г. едва превышала 300 человек, тогда как в молоканских и духоборческих она составляла в среднем 1000 чел.
    Из всего массива сельских населенных пунктов, где проживали русские, выделялось с. Ивановка Исмаиллинского района. Численность населения в нем – более 3000 человек; все дома каменные, добротные, с большими приусадебными участками; обширные ухоженные виноградные, хлебные, луковые, чесночные и другие поля; асфальтированные улицы в каждом уголке села, огромный, облицованный почти мрамором Дворец культуры с колоннами; в коровниках, телятниках, на конюшне – все чисто, побелено, везде автоматизирована подача воды и корма. Прямо маленькая русско - молоканская Голландия в центре Азербайджана. Конечно же не все было так радужно и безоблачно, как потом становилось все яснее в процессе наших работ, но первое впечатление было почти ошеломляющим. Именно это село и было выбрано в качестве основного опорного пункта, где планировалось проведение всего комплекса исследований. По разным обстоятельствам о повторении всего того объема работ, который был достигнут при изучении долгожительства, речи, к сожалению, идти не могло. Какие впечатления оказались самыми яркими в других селах? Трудно все перечислить, для этого понадобилось бы написать целую книгу. Самое главное, как и в Абхазии, это душевность, гостеприимство во всех без исключения поселках. При проведении стационарного экспедиционного обследования разных сел предварительные выводы были подтверждены документально. Одиночестве, я ни разу, ни в этот, ни в последующие годы, не сталкивалась с тем, что негде было переночевать или нечем перекусить. Милые, добрые женщины всегда приходили на помощь, не дава  В Джалилабаде, судя по карте – обычном районном центре, правда в благодатном месте – во влажных субтропиках, на равнине, в давних земледельческих районах, - стараниями первого секретаря районного комитета компартии Азербайджана Ибрагима Мусаевича Курбанова часть поселка, окружающая здание райкома, была превращена в некоторое подобие восточного дворца: беседки, живописно рассаженные растения, водоемы, золотые рыбки, лебеди, фазаны, маленький зоопарк… Надо ли говорить, что гулять в этом парке и наслаждаться его уютом, могла только небольшая часть работников райкома. Московских гостей принимали на высоком уровне, обманывать не буду. В селе Новоголовка того же района, которое было основано также русскими-молоканами удалось побывать в 1987 г. Основное занятие населения – виноградарство. Но в отличие от Ивановки, где личных виноградников не держат и вино мало кто делает, здесь в каждом доме была небольшая винодельня, заготавливалось значительное количество домашнего вина. Мы смогли даже принять посильное участие в первой стадии этого процесса, когда спелые гроздья загружались в матерчатый мешок, который находился в специальной каменной емкости, имеющей слив, а затем мужчина топтался на этом мешке до тех пор, пока у него были силы, а в ягодах сок.  В селах Хильмилли и Чухурюрд Шемахинского района произвели впечатление широкие каменные ванны более 2 м длиной, вырубленные из целого камня, для хранения воды, уцелевшие с того времени, когда здесь  не было еще водопровода и вода могла быть сохранена только в них. Эти каменные ванны изготавливались достаточно далеко от села и привозились сюда по специальным заказам. В организации любых антропологических исследований, а особенно стационарных, есть много проблем. Хочу вспомнить, как не просто, при в целом большой доброжелательности, строились отношения между экспедицией и председателем уже упоминавшегося колхоза им. М.И. Калинина. Первый мой рекогносцировочный приезд 1986 г. имел своим результатом общее знакомство с селом, его демографией, географией и краткой историей, а также предварительную договоренность о возможности проведения здесь комплексного медикобиологического исследования в следующем году. После обсуждения результатов рекогносцировки в регионах Азербайджана на заседании сектора этнической экологии опорным пунктом для стационарных исследований механизмов адаптации русских переселенцев в Закавказье была выбрана именно Ивановка и на следующий, 1987 г. запланирована работа там сразу нескольких отрядов – этнодемографических, этнографических и медико-биологического. Было решено, что первые отряды должны провести свои исследования в июле-августе, а последний – в сентябре-октябре. Центральная площадь с. Хильмилли. 1987 г. Как обычно, поздняя осень, зима и весна ушли на составление программ исследования, подбор членов отряда и согласование различных сроков. Приехали мы с первым отрядом на ГАЗ-66 с шофером Сергеем Федотовым в Ивановку во второй поло вине июля. Приняли нас в колхозе радушно, разместили в собственной гостинице с душем, кормили в столовой (все, конечно, за счет наших полевых – Н.В. Никитин был практичный хозяин. Как я и другие начальники отрядов умудрялись оплатить все расходы из расчета 1 руб. 75 коп. на человека в день и строгой ограниченности других статей расхода экспедиционных денег – особый разговор). Николай Васильевич пообещал, когда приедут медики и основной состав антропологов, выделить под стационар помещение, помочь с вызовом людей на обследование. Этнографическая группа, которой руководила Н.И. Григулевич, подъехала чуть позже на УАЗ-469 с шофером Сашей Кремневым. Вообще в течение всего полевого сезона 1987 г. (он закончился в Ивановке в середине октября) этот процесс встреч и расставания в отряде был бесконечен: приехала и уехала Н.М. Лебедева, приехали и уехали О.Р. Будина, С.А. Иникова, А.Н. Ямсков, затем - В.И. Козлов, В.А. Большаков, уже в сентябре прилетела большая группа киевских геронтологов под руководством С.М. Кузнецовой, потом еще несколько киевлян, на несколько дней позже – московские антропологи из МГУ под руководством О.М. Павловского… А в июле работа шла своим чередом. Начали собирать данные по похозяйственным книгам, в районном архиве ЗАГСа за прежние годы, этнографы под водительством Н.И. Григулевич и составители генетикодемографических анкет под неусыпным взором Б.Н. Казаченко ходили по домам. Когда работа была налажена, я с Сергеем Васильевым (тогда – студентом каф. антропологии МГУ) и со своими детьми – Володей (ему было почти 14 лет) и Олей (ей исполнилось 11) на УАЗике, которым управлял Саша Кремнев, позволила себе объе- 248 хать русские села Чухурюрд, Хильмилли в Шемахинском, а Привольное и Новоголовка в Джалилабадском районах и обследовать там довольно представительные группы..
Мы с Сергеем измеряли голову и лицо, получали восковые отпечатки зубов. Когда Сергей приболел и вынужден был остаться на пару дней в Шемахе, записи за мной в бланках делали мои дети, тем более, что у них уже был небольшой «полевой опыт» в Туркменистане, а у сына еще и в Пермской области. Нагруженный ящиками с виноградом, подаренным нам в Новоголовке Джалилабадского района, Сергей улетел к началу занятий из Баку в Москву, а я вернулась в Ивановку, где с новыми силами стала пытаться добиться ясности по поводу помещения для стационара. Кроме повторных заверений в выполнении прежних обещаний я практически ничего не добилась. У Н.В. Никитина проскользнула даже фраза, подвергающая сомнению целесообразность проведения такого медикобиологического обследования ивановцев при наличии собственной достаточно хорошо обустроенной клиники.
Значительно сдвинул в положительную сторону вопрос о стационаре приезд Володи Большакова и Виктора Ивановича Козлова. Общий солидный вид московских ученых мужей, близкая возрастная когорта (Николай Васильевич как и Виктор Иванович был участником Великой Отечественной войны), выступление профессора Козлова перед учащимися школы, высокая оценка, данная начальником и зам. При следующей моей встрече с Никитиным он стал уже называть конкретные адреса (например, почти законченное здание почтового отделения), где можно было бы развернуть медицинские и антропологический кабинеты. Но время приезда специалистов приближалось, оставалось всего 10-12 дней, а решился только вопрос о размещении более чем 25 человек: председатель колхоза разрешил (против его воли ни один житель Ивановки не мог принять такого решения самостоятельно) сдать нашему отряду жилой дом невдалеке от здания Правления колхоза с двумя строениями, садом и огородом, куда мы и переехали из гостиницы. В чем-то здесь, в отдельной усадьбе было даже удобнее: можно было, имея газовую плиту, устроить вечерний чай или даже целый ужин, не ходя в столовую и не будучи на виду у всего правления; было место за воротами, куда поставить автомашины; на столе, поставленном в огороде, где к тому времени уже ничего не росло, можно было и печатать на машинке и составлять любые списки и т.д. Что явилось тем толчком, который заставил Н.В. Никитина не просто принять решение о выделении под стационар нескольких комнат на первом этаже здания правления, но даже в течение двух дней аврально провести там косметический ремонт с побелкой стен и потолков – для меня не ясно до сих пор. Может быть наша настойчивость, трудолюбие участников экспедиции (никто из членов отряда никогда не слонялся без дела, в никаких недозволенных «властями» деяниях замечен не был), может быть просто любовь председателя принимать решения, как ныне мы можем видеть в американских боевиках, в самые последние секунду, мгновение до того как рухнет стена, затонет корабль, перевернется автомобиль… А может сыграл роль и мой «разнесчастный» вид, когда очередной раз, уже потеряв надежду на  то или иное решение, я шла на прием в кабинет председателя на втором этаже здания Правления колхоза… Так или иначе, но буквально за 1-2 дня до приезда геронтологов, помещения, предназначенные для врачебных кабинетов, были отремонтированы и мы определились, какие специалисты где будут работать. «Закрепил успех» приезд Светланы Михайловны с киевскими коллегами. Воздействуя на Никитина, и своим женским обаянием, и незаурядными способностями невропатолога, и предоставленными высококвалифицированными консультациями не только самому председателю, но и значительному числу жителей села (надо сказать, что как С.М. Кузнецова, так и другие специалисты, входившие в состав ее группы, не отказали ни в одном вызове к больным на дом, несмотря на большую загруженность на плановом приеме в здании правления), она сумела убедить его разместить большую часть врачей в лучших номерах гостиницы, поддержала наш общий план приглашения на обследования членов разных бригад, который в целом и соблюдался в течение всего времени работы стационара. Первое недоверие к нашим работам и некоторая недооценка их значимости сменились большим уважением к членам экспедиции. Даже в последующем, в 1989 г., когда уже в значительно меньшем составе наш отряд, включивший тогда еще ленинградских специалистов-пульмонологов, около 10 дней там работал, люди шли на обследование, как к давно знакомым врачам... Так или почти всегда так, разъясняя свои цели, преодолевая непонимание, иногда нежелание понять, антропологи и медики строят обычно свою работу в поле.    Кто же и где болеет меньше? Болеть, как всем хорошо известно, надо меньше. Но мы все равно, к сожалению, болеем, причем не редко. Русские переселились в Закавказье, как уже отмечалось в середине XIX в. Датой основания с. Ивановка, например, считается 24 мая 1847 г. Первое, что они, как, наверное, и все переселенцы на свете, пытались сделать – это подобрать наиболее близкие (в сравнении с предыдущим местом жительства) им условия жизни. Не малую роль в этих сменах, как отмечают документальные сведения, играли болезни. Так, например, та же Ивановка меняла свое место расположения несколько раз именно потому, что в более низких местах (сейчас  она расположена на небольшом холме, хорошо со всех сторон овеваемом ветрами) было много малярийных комаров и многих поражала малярия, что вело и к повышенной смертности. Как можно оценить физическое здоровье популяции? Наверное, легче всего, просто проанализировать картину распространения различных болезней в данной группе в данный момент и сравнить ее с предыдущим периодом. Кроме того, этот анализ даст и определенную информацию о степени приспособленности группы к данным условиям существования. Но такой анализ и сравнение оказываются простыми только на первый взгляд. Прежде всего, сведения о «предыдущем периоде» или вообще отсутствуют или не полностью сравнимы с теми, которые собираются сейчас. Кроме того, те данные, которые имеет и собирает медицинская статистика, даже относящиеся в одному периоду времени, не в полной мере являются отражением реального состояния здоровья населения. Казалось бы, существует несколько объективных показателей, характеризующих состояние здоровья, как например, число больных хроническими заболеваниями, состоящими на учете в том или ином населенном пункте; структура заболеваемости (т.е. частота встречаемости заболеваний различной этиологии) по выявленным диагнозам за определенный промежуток времени и другие. Но все эти показатели оказываются зависимыми от многих, в том числе и не имеющих прямого отношения к состоянию здоровья… Выяснить же в какой степени данные официальной статистики отражают реальное состояние здоровья населения возможно лишь экспериментальным путем, т.е. сопоставлением официальных данных с результатами эпидемиологического обследования в том же регионе, усилив последнее опросом самооценки состояния здоровья жителями. Наши исследования в Азербайджане мы и пытались строить по этой схеме. Самым слабым звеном оказалось последнее – самооценка сельчанами своего здоровья. Даже разработав специальные опросники, 10 мы не получили конкретных данных.
  Можно отметить, что распространенность сердечно-сосудистых заболеваний и патологий органов дыхания, также как инфекционных заболеваний и болезней пищеварительной системы, обнаруживает сходство между всеми русскими группами, с одной стороны, и их отличие от азербайджанцев и лезгин, с другой. По всей видимости, этот факт может свидетельствовать о том, что процесс «экстренной биологической адаптации» у сельских русских Закавказья уже давно прошел, а специфические генетические изменения у этой группы не имели места и «новый экологический (адаптивный) тип» не образовался. Скорее всего, имевшейся у группы русских переселенцев нормы реакции биологических систем организма хватило на приспособление к новой природной и социальной среде.   Работаем в с. Ивановка уже третий месяц. Обследование близиться к завершению: киевские геронтологи работу практически закончили, заканчиваются измерения детишек в школе… Виноград колхозниками, благодаря успешно проведенной, как они говорили, «мобилизации» всего населения, уже собран. Небольшое отступление. «Мобилизация» - очень своеобразное мероприятие, если не сказать явление, которое имело место, насколько мне известно, на территории Азербайджана только в колхозе им. Калинина (с. Ивановка).   Данное село было выбрано в качестве контроля как представляющее население районов, откуда происходило выселение предков современных молокан и духоборцев в XVIII в.
 В воскресенье собирается общее собрание колхоза, на котором председатель – Н.В. Никитин – объясняет ситуацию, говорит о том, как много уже сделано всеми членами колхоза для того, чтобы урожай был высокий и качественный, как важно его своевременно и быстро собрать и призывает всех принять участие в сборе винограда. Участники экспедиции на сборе винограда. Октябрь 1987 г. Затем выступают руководители бригад колхоза, берут на себя различные обязательства по сбору «солнечных ягод», вызывая других бригадиров на соревнование. Все выступления на собрании транслируется по колхозному радио в каждый дом и по громкоговорителям на улицах села. Во всех семьях говорят в эти дни только о винограде, понимая, как много в жизни каждого зависит от успешности его продажи. Следующая не- 257 деля после собрания начинается с первыми лучами солнца. Численный состав бригад значительно увеличивается, т.к. кроме штатных членов, в них добровольно включаются члены семей всех возрастов. Ведутся дневники сбора винограда, каждодневно учитывается сколько собрал каждый колхозник, каждая бригада, каждый участок колхоза. Передовиков всенародно хвалят, нерадивых сборщиков – также всенародно - корят. Каждый житель села, если только он может двигаться, считает своим долгом принять участие в работе: и совсем немощные старики и малые дети хотя бы на один день стремятся выйти на виноградники. Тех, которые уклоняются от общей заботы (их единицы), все осуждают и стараются с ними не общаться. Пик «мобилизации» наступает в следующее воскресенье, когда «явка» на сбор бывает максимальной. Что и говорить о том, что установившийся ритм приглашения на наши обследования в эту неделю нарушен даже в школе. Обычная же жизнь колхоза нарушается не коренным образом, продолжаем работать и мы… Но в последнее воскресенье общий азарт охватывает и большинство участников экспедиции. Мы просим разрешения у Н.В. Никитина на участие в сборе винограда. Он долго не хочет нам разрешить этого, т.к. мы не члены колхоза, а урожай должен быть собран руками только колхозников. Но все же уступает, и человек 10 желающих «экспедиционеров», среди которых Е.З. Година, М.В. Козлов, И.А. Хомякова, Л.В. Задорожная, Ш.А. Асадов и др., вливаются в вихрь мелькающих рук, острыми ножами, срезающих спелые грозди и бросающих их в ведра, несущихся между рядами виноградных лоз ног, посредством которых полные ведра доставляются до кузова самосвала, сияющих от радости глаз и улыбающихся лиц, принадлежащих людям, делающим 258 тяжелую, но необходимую работу все миром. Мне, как начальнику экспедиции, участвовать в этой работе не разрешено: Н.В. Никитин берет меня в свою «Ниву», и мы вместе объезжаем все поля, чтобы видеть весь «фронт работ». К вечеру становится ясно, что перекрыт рекорд прошлого года не только по суммарному количеству собранного винограда, но особенно по тоннажу зеленых и черных сладких ягод, отгруженных за это последнее воскресенье. Главная проблема дня, которую нелегко было преодолеть, - все окружающие заводы, в недавнее время переведенные с производства вина на производство сока, с огромным трудом справляются с приемом ивановского винограда: не хватает мощностей. Но главный итог – урожай собран максимально быстро, виноград высшего качества, сдан государству по максимальной цене - несмотря на большую усталость, удовлетворил всех – колхоз обеспечил себе достаток, необходимый на ближайшее будущее. С понедельника жизнь входит в нормальное русло. Итак, «мобилизация» позади. Холодает. Не только под утро, но и днем на лужицах не тает лед. Живя в гостинице, приходится включать даже отопительные приборы. Там где есть, топятся печи. Листья пожелтели, падают. Мы в полной уверенности, что вот-вот выпадет снег. И вдруг – оттепель, да какая: набухают почки, Крошечная часть ковра из крокусов. Ивановка, 1987 г., октябрь пахнет весной, появляется свежая травка. Мы с Е.З. Годиной, гуляя в выходной за пределами села, идем по проезжей дороге между двумя виноградниками, где пару недель назад бурлил сбор винограда. С бледно голубого неба, белоснежных облаков и рядов пожухлых виноградных лоз взгляд падает на землю. А там - настоящее чудо! Столь же бесконечными рядами, как и сам виноград, но во много раз ярче, зацвели тысячи крокусов. Я впервые видела эти ранние весенние цветы не в виде одинокого приземистого цветка в цветочном магазине, а в природе, да еще осенью, в конце октября, да еще и в таком количестве. Несмотря на великолепные картины осенних перелесков, встреченные на обратном пути через живописные Закаталы в Тбилиси, это белосиреневое в листьях свежей зелени полосатое море, над которым возвышаются изогнутые, почти без листьев, привязанные к невысоким вертикальным палкам, виноградные стволы, эти нежные с прожилками лепестки с крупными капельками влаги на них остались навсегда в моей памяти как олицетворение несгибаемой силы природы, как символ ее вечного возрождения…
    С. Беюк-Сеютлы. 1989 г.   Первая остановка на территории Азербайджана - в с. Беюк-Сеютлы Варташенского района, где медикобиологическая экспедиция работала в 1989 г. и где председатель колхоза Михаил Михайлович Коробов оказал тогда нам великолепный прием. В этом, 1990, году прием был не менее радушным. Своей заботой и теплом окружила меня во второй раз семья Подосинниковых – Иван Иванович, Мария Егоровна, Михаил Иванович, Мария Ивановна и их замечательные, тогда еще не очень взрослые дети. Все они вместе с друзьями и соседями уже тогда подобрали себе места, куда можно переехать, договорились с местным начальством и сейчас уже десять лет живут в Краснодарском крае. Важно отметить, что большинство жителей русских сел Закавказья переселялись только группами семей. Почти никто не уезжал из родного села в одиночку или хотя бы одной семьей. И селиться, как показали исследования уже после распада СССР, они старались в тех местах, где ранее уже обосновались «родственные им души». Судя по имеющимся у меня данным, за которое специальное спасибо также М.М. Коробову, в настоящее время в Беюк-Сеютлу почти не осталось русских семей. В Ивановке, куда я заехала позднее, ситуация оказалась совсем другая. Было специальное общее собрание колхоза. Приняли решение, если переезжать, то всем селом, всем вместе селиться на новом месте, стремиться получить достойную компенсацию за оставляемую здесь, в Ивановке недвижимость, чтобы было с чего начинать на новом месте. Последнее условие соблюсти практически было невозможно, т.к. уезжавшим из Азербайджана за их дома, скотные дворы и др. давали смехотворные суммы, составлявшие едва ли одну десятую, а то и меньше их реальной стоимости, в соответствии с логикой: «кто хочет, все равно уедет». Более того, все эмиссары, посылавшиеся в разные районы России с целью разведать ситуацию и обговорить условия переселения, принесли сведения, что практически никаких «подъемных» в России нигде не будет, да и с землей, с пахотой, строительными материалами им скорее всего не смогут помочь. Поэтому еще на одном общем собрании было решено не оставлять Ивановку до тех пор, пока ситуация не станет совсем уж невыносимой. Но родители не удерживают молодое поколение от поступления в вузы России, от женитьбы там, просто от переезда. Пока, уже в наши дни, Ивановка еще жива. Думаю, что не в столь цветущем виде, как мы ее застали в 1986, 1987 и 1989 гг., но еще не уступает в конкуренции по многим сельскохозяйственным позициям другим селам республики. Не знаю вот точно, покупает ли до сих пор ивановский чеснок Франция, или уже нет. Говоря об этом селе, не могу все же не упомянуть еще несколько фамилий, кроме уже называвшегося мной и ныне, к великому сожалению, покойного, Н.В. Никитина. Это и окружавшие все наши иногда весьма многочисленные отряды «кулинарной теплотой» Т.Г. Казакова, и домашним уютом в гостинице М.Т. Орлова, и председатель сельского совета (также ныне, увы, покойный) В.И. Казаков, много знавший об истории села, и семья В.Т. и М.М. Минниковых и другие милые, замечательные люди. Им также самая моя сердечная благодарность.
Любая экспедиция дает возможность горожанину, каковыми обычно являются почти все, посвятившие свою жизнь научным изысканиям, соприкоснуться с тем миром, который мы в городе потеряли. Это тихий шорох (или трепет в зависимости от времени года) листьев в лесу, не омраченный грохотом машин и их выхлопными газами; солнце восходящее или заходящее за горизонт, а не за заводские трубы; сон в спальнике на легкой подстилке (а ведь еще 30 лет назад чаще всего спальник был ватный, т.е более естественный, хотя и тяжелей, чем из синтепона, и стелился он прямо на хвойные ветки); вечера у костра, а не у камина, когда тебя, точнее всех нас, окружает или бескрайность степи, или таинственно темнеющий лес, не огороженный никакими заборами, шуршащий морской прибой или хотя бы плеск воды по гальке, а не по гранитной набережной, в маленькой речке… А раскрытие человека во всей красе его достоинств и недостатков именно в экспедиции: «…там он в связке одной с тобой, там поймешь, кто такой!». Человек – был и пока еще остается частью живой природы. Он, конечно, всеми силами старается от нее оторваться, делает евроремонты, строит небоскребы, «самобеглые коляски» и самолеты, но душа его (во всяком случае у значительной части представителей Homo sapiens) все равно стремится к естественному виду и ходу вещей. Поэтому-то мои (да, наверное, не только мои) дети не совсем правы, обвиняя  нас, что мы бросали их на попечение бабушек и тетушек (кстати сказать, полного отстранения старшего поколения от воспитания своих потомков нет ни в одном традиционном обществе – значительная часть информации передается не путем книг, телевизоров, Интернета и прочих достижений цивилизации): многие сотрудники и детей брали в поездки. Мои, например, уже в школьном возрасте смогли побывать и во всех республиках Закавказья, и в Туркменистане, и на Урале, они не в кино или в зоопарке видели и могли «пощупать» плюшевую шерсть маленьких верблюжат и ослят, которые, как известно, по Москве уже давно не ходят, купались и в горячих ключах, и в соленой речке около Небит-Дага, и были в карстовой пещере под Бахарденом с ее горячим подземным озером, и, как я писала выше, знают, что такое молоканские села в Азербайджане, как растет виноград, как хлеб пекут в русской печи, а из молока делают домашний сыр… Разве многие взрослые это сами видели! Мне кажется, человек не должен (а может и не сможет, все таки?!) становится «придатком» достижений своей цивилизации. Он будет скорее, как это и есть пока, окрашивать их (эти «достижения») в свои, этнические, национальные краски (как некоторые бы и не были против этого), но стремиться все же оставаться в гармонии с природой. Ведь недаром конструкции Эйфелевой башни совпадают в целом со строением длинных костей человеческого скелета! В этом, видимо, и заключается настоящая экология, а также и ее часть – этническая экология. Что сказать в заключение? Обе проблемы, над которыми работал меняющийся научный коллектив и в разработку, и в формулировку которых много вложил первый руководитель сектора В.И. Козлов, много дали всем участникам, показали необходимость и возможность проведения сложных комплексных исследований, на многие вопросы заставили посмотреть с новой стороны, оказались крайне важными в научном отношении. Выросшая из более частной проблемы долгожительства отрасль – этническая экология как направление о формировании, развитии и взаимодействии систем жизнеобеспечения этносов – могла бы, при ее дальнейшем развитии, стать темой, а точнее целым комплексом тем для целого института. Но развитие фундаментальных проблем пока мало кого волнует. Занятые необходимостью сиюминутной «борьбы за существование», многие забывают, что не финансируя подобного рода исследования, мы уже скоро не сможем решить ни одну текущую проблему, в том числе и касающуюся здоровья населения, как физического так и психического… Времена меняются. Будучи оптимистом, всегда надеешься на лучшее, хотя бы в будущем. Поэтому будем доводить до публикации ранее собранные материалы и готовиться к новым полевым выездам. И, наконец, последнее. Имея некоторое отношение к подготовке данной книги к изданию, я с удовольствием не один раз, чтобы в нужном месте разместить, в частности, фото, прочитала все очерки, здесь помещенные. Это, кроме всего прочего, затронуло в моей памяти многие ранее спавшие пласты, и читая заметки других, очень трудно было удержаться и не написать что-то из своих воспоминаний, связанных с той или другой темой, они за собой тянули другие, те – третьи и т.д. Но самое главное, хочу обязательно сказать сердечное спасибо «вдохновителю и организатору наших побед», как бы «великому кормчему, отцу всех» этноэкологов – Виктору Ивановичу Козлову. За то, что он поднял нас на это дело, всколыхнул дремавшие и таившиеся в глубине мысли и обобщения. Без него не было бы этих очерков (а если бы они и были, то, наверное, другие), не было бы сектора в том виде, как он работал в Закавказье (а если бы и был, то был бы совсем другой), да и мы, не попади в сектор этноэкологии тоже были бы другими. Именно Виктор Иванович не просто собрал тех, кого собрал, в единый коллектив, он сумел во многих из нас зажечь искры интереса к пограничной тематике, которые они до сих пор и пытаются разжигать до пламени. У кого уж как получается – другой вопрос!