Анечка

Первый лучик утреннего солнца проскользнул сквозь ажурную занавеску, ударился о грань стеклянной вазы, стоявшей на подоконнике, и рассыпался каскадом разноцветных искр по стене, высвечивая незатейливый рисунок обоев.

Почувствовав солнечный свет, бутоны фиалки, росшей в небольшом горшочке, поднатужились и приоткрыли свои лиловые глазки.

Наверное, каждый человек испытывает восторг, глядя на распускающийся цветок. И совершенно неважно, королевская ли это роза Клементина, растущая в саду, или скромная комнатная фиалочка. Если постараться, то можно и в малом увидеть красоту и изменчивость мира.

Луч осторожно заглянул внутрь фиалкового бутона и медленно, почти незаметно продолжил своё движение. Вот он перепрыгнул на стену и стал постепенно приближаться к подушке стоящей возле окна кровати, на которой спала маленькая девочка.

Солнце стало посылать в комнату всё новые и новые лучи. Они высвечивали стены и потолок, постепенно заполняя собою пространство и выгоняя из комнаты утренний сумрак. Комната щедро наполнялась солнечным светом.

Первый луч добрался до лица девочки.

Анечка поняла, что проснулась.

Хотя окно было плотно прикрыто, но она отчётливо слышала повторяющиеся каждое утро звуки: шорох колёс время от времени проезжающих под окнами машин, торопливое шлёпанье подошв об асфальт проходящих мимо одиноких прохожих. К началу рабочего дня эти звуки множились, усиливались, их разные голоса постепенно сплетались в глухой монотонный гул большого города.

Девочка лежала неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям и доносившимся до неё звукам. Вот что-то невесомое коснулось её лица. Словно тёплое дыхание скользнуло по щеке. «Это солнышко, – обрадовалась Анечка. – Оно тоже проснулось и протянуло свой лучик, чтобы поздороваться со мной». За окном затенькала синица, выводя через равномерные промежутки времени свою незатейливую песенку: «Тень… Тень… Тень…» «Как красиво! – заулыбалась Анечка. – Синичка-синичка! Спой ещё! Твоя песенка как колокольчики. Такая же звонкая и нежная. Я очень люблю твою песенку, синичка!» И Анечка стала тихонько подпевать: «Тень-тень, тень-тень».
Анечке недавно исполнилось семь лет. Она родилась в городе и прожила здесь всю свою маленькую жизнь. Худенькая, с тонкими шейкой и ручками, узкими плечиками и лёгкими, как пух, светлыми волосиками, девочка внешне мало чем отличалась от большинства городских детей.

Аня услышала лёгкий шорох открываемой двери. Вместе со звуком шагов в комнату ворвался густой аромат только что испечённых оладий. Однако он не смог перебить едва уловимую воздушную волну, которую она узнала бы из сотен тысяч других, – волну тепла и любви, с нотками ванили и топлёного молока. «Это мама», – обрадовалась Анечка и протянула руки навстречу матери.

– Здравствуй, мамочка!

– Доброе утро, доченька! – Елена присела на край кровати, взяла руки дочери в свои и, слегка наклонившись, поцеловала каждую её ладошку. – Пора вставать. Наш папа Лёша уже позавтракал и ушёл на работу. А нам с тобой сегодня предстоит много дел.

Девочка окончательно стряхнула с себя остатки сна.

– Да-да, мамочка! Я уже встаю.

Анечка, выскользнув из-под одеяла, уверенно стащила с рядом стоящего стула халатик, накинула его на себя, всунула ступни в пушистые тапочки и решительно направилась в ванную комнату. Всё это время Елена неотрывно наблюдала за дочерью, с трудом удерживая в груди горестный вздох.

Анечка была от рождения слепой.


2

Заканчивалось второе десятилетие двадцать первого века. Вот уже десять лет Елена и Алексей с их дочкой Анечкой жили в маленькой двухкомнатной квартирке, доставшейся по наследству от бездетной двоюродной тётки Алексея – бабы Люси, как привыкла называть её родня с обеих сторон.

Каждый раз, глядя на постоянно дорожающее жильё, Елена с теплом вспоминала тётушку. Она была благодарна Люсе и за квартиру, и за доброе отношение к ней в частности.


3

Люсин племянник, Алексей, был тёткиным любимчиком. Когда Лёша был маленьким, Люся часто забирала его из садика, потому что его родители поздно заканчивали работу, и вела к себе. Выйдя из детсадовского дворика, они неторопливо шли по улице, останавливались возле киоска с мороженым, и Люся покупала ему пломбир, но сразу развернуть серебряную бумажку не давала. Обещала, что мороженое будет в его полном распоряжении, как только они придут домой.

– Люся! Ты не будешь греть мороженое на плите? – с опаской спрашивал Алёша.

– А чего его греть? – усмехалась Люся, вспоминая запреты Лёшиных родных тёток, которые перед тем, как дать мороженое ребёнку, доводили его до состояния тёплой жидкой сметаны. – Мороженое – оно на то и мороженое, чтобы его холодным есть.
Иногда Люся с Алёшей заходили в магазин с волшебным названием «Детский мир». У мальчика разбегались глаза от обилия игрушек. Он начинал тянуть тётку к стендам с машинками, динозаврами, кроликами, лисичками. Но Люся с загадочным видом подзывала его к витринам с конструкторами, трансформерами и другими развивающими игрушками. Она делала огромные глаза и с восхищённым видом говорила:

– Лексей, посмотри, это кубик Рубика! Я о таком кубике всю жизнь мечтала. Спорим, что ты его никогда не соберёшь.

Алексей впивался глазами в игрушку, объятый страстным желанием немедленно её заполучить. Он начинал упрашивать Люсю. Та же, немного поупрямившись для виду, покупала игрушку и с торжественным видом вручала племяннику, при этом приговаривая:

– Ну-ну, посмотрим, хватит ли у тебя ума…

Чтобы не оплошать перед Люсей, Лёша долго потом не выпускал кубик из рук, вертя его в разные стороны, пока не начинали складываться грани одного цвета.

А ещё Люся не жалела денег на красивые книжки с интересными историями и цветными картинками, которые Алексей мог рассматривать бесконечно. Когда он приносил такую книжку домой.

– Люся купила? – спрашивала Лёшина мать и досадливо вздыхала. – Твоей бабе Люсе денег девать некуда. Купила бы она лучше какую-нибудь полезную вещь. Вон, колготки на тебе как огонь горят.

Была, по мнению Люсиных родственников, у неё одна странность. Она единственная из всей многочисленной неверующей родни ходила в церковь и молилась Богу. И Алексей, бывая у Люси, с усмешкой, правда доброй, наблюдал за тёткой, когда та каждый раз, проходя мимо простеньких бумажных иконок, стоящих на полочке в зале, мелко крестилась и что-то шептала себе под нос.

 Конечно же, родители дарили мальчику игрушки и книжки, но Люсины, по мнению Лёши, были гораздо интереснее. Благодаря этим книжкам маленький Лёша выучил буквы и стал учиться складывать слова.

Дружба Алексея с бабой Люсей продолжалась и в школьные годы. Алексей с удовольствием заходил к ней после уроков, зная, что Люся обязательно угостит его чем-нибудь вкусненьким, а потом поможет разобраться с домашними заданиями. Он же в ответ на заботу тётушки, старался сделать для неё что-нибудь хорошее или полезное: выносил во двор дорожки и выбивал из них пыль, если нужно – ходил в магазин за продуктами. А когда подрос, стал выполнять в доме мелкие мужские обязанности: прибить, если потребуется, полочку, поменять шнуры и вилки в настольных лампах и стареньком утюге да мало ли ещё какую мелочёвку.


Алексей рос обычным парнем, любил спорт, после школы по примеру отца поступил в технический вуз.

С Еленой Алексей познакомился в институтской библиотеке. Чтобы серьёзно подготовиться к занятиям, необходимо было изучить много дополнительной литературы, которую студенты заказывали в читальном зале. Книги домой не давали, поэтому самые упорные часто засиживались в библиотеке до её закрытия. Алексей не сразу обратил внимание на новенькую девушку-библиотекаря, выполнявшую его заказы. Конечно, он знал, что её зовут Елена, обращался к ней на «вы». Но дальше «будьте любезны», «посмотрите в наличии», «принесите, пожалуйста» дело не шло.
Однажды, поняв, что засиделся в читальном зале допоздна, Алексей быстро собрал свои вещи и поспешил домой. Выйдя из института, он быстрым шагом направился к остановке и догнал впереди идущую девушку, которая оказалась Еленой из читального зала.

– Домой? – окликнул её Алексей.

– Домой, – оглянувшись на Алексея и узнав его, отозвалась Елена.

– Тогда позвольте проводить вас до остановки. Вам в какую сторону? – вежливо спросил Алексей, решив, что неформальное общение с институтским библиотекарем очень даже не помешает.

Выяснилось, что ехать им было нужно в один и тот же район. Подошёл троллейбус, и несколько остановок, как показалось Алексею, он проехал за несколько минут, потому что Елена оказалась умной и интересной собеседницей. Её мягкий голос и доброжелательный взгляд заставили Алексея взглянуть на девушку внимательнее. Во время беседы Алексей незаметно разглядывал молодую библиотекаршу. Красавицей её, конечно, назвать было нельзя, однако правильные черты лица, открытый взгляд, лёгкая улыбка и полное отсутствие кокетства глубоко запечатлелись в его сознании.

Через несколько дней Алексей уже специально задержался в читальном зале, чтобы вновь встретиться при выходе из института с Еленой и проводить её теперь уже не только до остановки, но и до дома.

Алексей окончил институт, и они с Еленой поженились. Семейная жизнь началась в доме его родителей.

Несмотря на работу и изменение семейного положения, Алексей старался регулярно навещать бабу Люсю. А Люся всё так же любила своего племянника и привечала за добрый характер. Если ей требовалась помощь – кран на кухне починить или ещё что по хозяйству – Алексей никогда не отказывал, шёл к тётушке и выполнял её просьбу. Люся незаметно приглядывалась и к Елене. Со временем она поняла, что у Елены спокойный характер, что она не помешана на деньгах и материальных благах и замуж за племянника вышла по любви, а не по расчёту.

Последние годы жизни баба Люся стала часто болеть, поэтому после долгих размышлений решила пригласить к себе любимого племянника с женой на жительство с последующей пропиской, благо комнаты в её квартире были раздельные, а присмотр обещал быть постоянным.

Люсина квартирка была небольшая, мебель далеко не новая, да и много места она не занимала, но Алексей с Еленой по этому поводу совершенно не переживали. Главное, чтобы в семье были мир и лад. А вещи – дело наживное.

Для молодой семьи это оказалось хорошим вариантом, потому что снимать отдельную квартиру было довольно дорого. Алексей, инженер по профессии, по тем временам зарплату получал небольшую. Многие его бывшие одноклассники и однокурсники, быстро учуявшие дух времени, устроились в системе торговли или посреднических фирмах, делали неплохие деньги и не раз предлагали Алексею влиться в их компанию. Однако пример родителей, честно проработавших всю свою жизнь, не позволял ему идти ловить рыбку в мутной воде. А про Елену и вовсе говорить было нечего. Могла ли быть большой зарплата простого библиотекаря институтской библиотеки?

Совместная жизнь с бабой Люсей продлилась около двух лет. Она отправилась в мир иной, когда Елена была уже на шестом месяце. Последние полгода жизни Люся почти не двигалась, часто капризничала, требовала к себе больше внимания и, надо отдать должное её «квартирантам», она всегда получала и внимание, и заботу.
Алексею было немного легче переносить присутствие больной тётушки, потому что он весь день находился на работе и общался с ней только вечером и по выходным.

Елена трудно переносила беременность и по настоянию мужа уволилась из библиотеки. В её положении уход за больной малоподвижной тёткой давался нелегко, но она никогда не жаловалась и не показывала недовольства или усталости.
Елена прекрасно понимала, что в нынешней ситуации у них с мужем нет возможности купить отдельную квартиру. Им крупно повезло с Люсей, и они были очень ей благодарны, потому что та оказалась, как сейчас говорят, с пониманием и до болезни старалась не обременять их своей персоной.

А Люся после очередного приступа мысленно благодарила Бога, что тот вразумил её не бояться и прописать к себе племянника с женой.

Ухаживая за больной тёткой, Елена часто присаживалась радом с её кроватью, и  Люся рассказывала о своей жизни, об Алексее, когда тот был маленьким.

– Ох, Леночка, об одном я жалею, что в своё время не смогла уговорить родителей Лёшиных покрестить его. Обещай мне, когда у вас родится ребёночек, то обязательно покрестите. Я уж, видно, не доживу до этого, но ты обязательно сделай.

– Хорошо, баба Люся, обещаю, – отвечала Елена, не особенно задумываясь над её просьбой.

Люся тяжело заворочалась на кровати и с трудом вытащила из-под подушки маленький свёрток.

– На, возьми. Это от меня подарок младенцу.

 Елена развернула упаковку: внутри оказался маленький золотой крестик. У неё на глазах показались слёзы. Умирающая тётка думала не только о себе.


4

Время летит быстро. А тут подоспело радостное событие, которое помогло ослабить переживания от похорон тётки и всего, что с этим было связано.

У Елены и Алексея родилась дочка. И теперь все мысли, все заботы, все разговоры были только о маленькой Анечке: как она спит, как машет ручками, что ей нужно купить, чем кормить, когда нужно купать, ну и так далее. Родители не могли насмотреться на своё маленькое чудо. Елена глядела на дочку, и у неё внутри всё пело.

– Ма-мо-чка А-не-чку о-чень лю-бил-а, – проговаривала она нараспев, потому что природа, к сожалению, не дала ей ни голоса, ни слуха. – Вот как, вот как, о-чень лю-би-ла…

Но всё равно получалась замечательная детская песенка. Анечка, лежавшая в своей кроватке, сучила в воздухе ножками и протягивала к мамочке крохотные розовые ручки.


Прошло несколько трудных и счастливых месяцев. Через какое-то время Алексей заметил, что в поведении Елены что-то изменилось. В радостные минуты общения с дочкой она на какие-то мгновения замирала, напряжённо всматриваясь в лицо девочки, хмурилась, потом, тряхнув головой, будто отгоняя от себя гнетущие мысли, продолжала возиться с ребёнком.

В один из таких моментов Алексей спросил:

– Леночка! Что с тобой? Что-то не так? О чём ты сейчас задумалась?

– Лёша… Не знаю… Не могу понять… Посмотри: мне кажется, что Анечка не реагирует на игрушку.

– Да что ты говоришь! – Алексей взял из рук Елены погремушку и затряс ею перед лицом дочки. Девочка повернула голову на звук и протянула к игрушке ручки. – Видишь? Не выдумывай глупостей.

Однако тягостное чувство не покидало Елену.

Не следующий день, когда муж ушёл на работу, Елена подошла к кроватке дочери. Её шаги и лёгкая волна воздуха, сопровождавшая Елену при ходьбе, привлекли внимание девочки. Она повернулась к матери и тихонько загукала. Елена взяла лежащего в кроватке плюшевого медвежонка и стала неслышно водить им перед лицом дочери. Однако Анечка не реагировала.

Чёрная стальная рука стала медленно сжимать горло Елены. Виски налились свинцом. Несколько секунд она не могла шевельнуться, тело будто окаменело. Наконец эта страшная невидимая рука стала потихоньку разжимать свои пальцы. В висках стучало: «Может, это неправда? Может, я ошибаюсь? Что же делать?» Потом появилась новая мысль: «Нужно врача!»

Пришедшая по вызову детский врач Маргарита Семёновна была дамой пожилой и опытной. Внимательно осмотрев Анечку и проведя необходимые в данной ситуации процедуры, она, чтобы предотвратить слёзы Елены, спокойным и твёрдым голосом сказала:

– Да, мамочка, опасения есть. Однако в панику впадать рано. Нужны дополнительные анализы, чтобы поставить точный диагноз и определить дальнейшую линию наших действий. Девочка очень маленькая, и время может ещё всё изменить.

– А если…

– Никаких «если». Что-то конкретно утверждать ещё рано. Придёте к нам на приём. Проведём полное обследование. И тогда всё станет на свои места.
Маргарита Семёновна ушла. Елена закрыла за ней дверь и без сил опустилась на стоящую в коридоре табуретку. Спина её ссутулилась, руки расслабленно легли на колени. Взгляд упёрся в противоположную стену, но перед собой она видела лишь тёмное пятно. Так Елена просидела несколько минут. Глубокая внутренняя связь с ребёнком или, может, то, что называется предвидением, предчувствием, говорили ей, что она не ошибается: девочка не видит.

За что? Как жить дальше? Почему именно они? Почему Анечка? Как пережить этот страшный удар? Как отнесётся к этому Алексей? Сколько рассказывали историй, когда отец, узнав, что его ребёнок неизлечимо болен, был морально не способен нести этот тяжёлый груз и просто уходил из семьи…

Нет, Алексей не испугается. Он выдержит. А справится ли она? Она обязательно должна это выдержать. Ведь ребёнок не виноват. А кто тогда виноват? Может, она в этой жизни сделала что-то не так?

– Господи, возьми у меня всё, только помоги моей Анечке, отведи от неё беду! – прошептала Елена.

«А может, всё ещё обойдётся и я рано впадаю в панику? Врач ведь сказала, что нужно дополнительное обследование. Да нет… Я сердцем чувствую: пришла беда. А пришла беда – отворяй ворота», – по щекам Елены потекли слёзы, постепенно ослабляя тяжёлое эмоциональное потрясение. – «Нужно взять себя в руки. Скоро придёт с работы муж, и будем вместе решать, как быть дальше».

 Закряхтела, захныкала Анечка, и Елена бросилась к детской кроватке. Глядя на дочку, она поняла, что теперь в её душе навсегда поселилась тревога за больного ребёнка.

На работе Алексей весь день не находил себе места, думая над словами Елены. С одной стороны, рассуждал он, Елене одной тяжело управляться с маленьким ребёнком, она устаёт, поэтому и настроение, бывает, падает. А с другой стороны – а вдруг это правда? Да нет, не может быть… Анечка ещё очень маленькая, чтобы головой вертеть по сторонам…

По пути домой Алексей зашёл в магазин, купил необходимые продукты. В маленьком закутке магазина стоял стеллаж с цветами. «Порадую-ка я свою Леночку», – улыбнулся Алексей и попросил продавщицу завернуть в целлофан небольшую, но очень свежую розу.

Обычно, заслышав щелчки ключа в замочной скважине, Елена быстро смотрела на себя в небольшое зеркальце, стоявшее на полке книжного шкафа в зале и, проведя пару раз расчёской по волосам, спешила в коридор, чтобы встретить пришедшего с работы мужа. Однако на этот раз, открыв дверь, Алексей никого не увидел.

– Лена! Ты дома?

Ответа он не услышал. Разувшись и повесив куртку на вешалку, Алексей отнёс покупки на кухню. Потом он подошёл к комнате, где стояла дочкина кроватка, и открыл дверь. Возле кроватки, сгорбившись, сидела Елена, направив неподвижный взгляд на лицо ребёнка. Вся её поза, постаревшее, осунувшееся лицо говорили, что произошло что-то непоправимое, тяжёлое, страшное.

Алексей бросился к жене.

– Лена! Что случилось? Что с Анечкой?

Елена подняла голову. В её глазах стояли слёзы.

– Аня ничего не видит, – с трудом выговорила она.

Алексей в первую секунду даже отшатнулся.

– Лена! Господи! А я-то подумал… С чего ты решила, что Анечка ничего не видит?

– Я сегодня вызывала врача. Есть в детской поликлинике такая Маргарита Семёновна. Мои подруги, кто к ней обращался, говорят, что она не просто тебя насквозь, а ещё и под тобой на три метра всё видит. Ни разу не ошиблась. Она посмотрела Анечку и сразу определила, что девочка не видит, – слово «слепая» она пока выговорить не могла. – Правда, потом стала успокаивать, что, мол, пока ничего неизвестно, что нужно дополнительное обследование, назначила прийти на приём… Алёшенька! – в голос зарыдала Елена. – За что нам такое? Что делать?
 
Эта новость прозвучала для Алексея как гром среди ясного неба. В первое мгновение он почувствовал, что все окружающие его предметы вдруг куда-то исчезли, в голове стало пусто, и он не может сдвинуться с места. Но, увидев, как Анечка зашевелилась в кроватке, взял себя в руки и громче, чем обычно, сказал:
– Прекрати! Ребёнка разбудишь.

Елена взглянула на дочку, зажала рот ладонью и постаралась сдержать рыдания.

– Вот, хорошо. Ещё ведь ничего не подтвердилось, – ласково произнёс Алексей, хотя внутри у него всё застыло. – А если… Что будем делать? Жить дальше. Будем растить нашу Анечку. Конечно, забот прибавится. Но мы же сильные. Мы справимся. И мы такие не одни в нашем городе. Ведь есть же специальные организации. Наладим с ними контакты, познакомимся с такими же семьями. Нам помогут. Вот увидишь, всё наладится, – хотя сам не очень верил в то, что говорит.

Вдруг Алексей вспомнил про розу, оставленную в коридоре. Он принёс цветок и положил его на колени жене. Елена смотрела на эту крошечную капельку любви и заботы, слушала голос мужа, вернее его мягкие интонации, и потихоньку успокаивалась. Страх перед неизвестностью постепенно затихал, хотя душевная боль острыми зубами по-прежнему вгрызалась в мысли и сердце.


Елена заставила себя заняться повседневными домашними делами. Однако мысли её всё время возвращались к завтрашнему посещению детской поликлиники. Она молила Бога, чтобы Маргарита ошиблась, но в то же время чувствовала, что надежды её напрасны.

От пережитых волнений ночью Елена не смогла уснуть. Она лежала и думала, как Анечка будет жить, когда вырастет. Наступит время, когда их с Алексеем не станет, – кто окажется рядом с ней? Сможет ли она справляться с проблемами самостоятельно? В конце концов Елена решила, что нужно постараться принять то, что есть, и, не жалея сил, делать всё возможное, чтобы помочь дочери с наименьшими потерями приспособиться к жизни.

Утром, провожая мужа на службу, Елена, глядя в его покрасневшие глаза, всё поняла и решительно произнесла:

– Лёша, после декретного я не выйду на работу. Я буду всё время рядом со своим ребёнком. Пока я жива, я буду помогать Анечке…

– Не настраивай себя. Сходи сегодня в поликлинику. Пусть сделают полное обследование. Вдруг ничего серьёзного. А если... Мы будем помогать Анечке, – грустно улыбнулся Алексей. – Я буду искать дополнительный заработок, потому что понадобятся деньги… Всё будет хорошо…

– Спасибо тебе, Лёшенька, – тихо произнесла Елена.

К сожалению, диагноз подтвердился.


5

Прошло несколько лет. Елена научилась жить со своей болью. Было трудно, но она не замкнулась в себе. Она стала находить в себе силы при общении с соседями отвечать на их вопросы об Анечке. Елена выходила с дочкой во двор, знакомила с соседскими детьми, помогала ориентироваться среди лесенок и качелей на детской дворовой площадке.

Елена делала всё, чтобы её дочь не чувствовала своей неполноценности, изучала специальную литературу, разыскала организации, занимающиеся проблемой особенных детей. Она познакомилась с семьями, в которых были такие же дети.
И её усилия приносили свои плоды.

Анечка росла жизнерадостным общительным ребёнком. Елена с грустной улыбкой наблюдала, как дочка перестаёт бояться покидать замкнутое пространство квартиры, как радостно собирается на встречу с подружками, а потом с упоением рассказывает им, что нового узнала со времени прошлой встречи.

Девочка уже не сжимает судорожно мамину руку во время прогулки по улице, знает, как вести себя в автобусе, не боится быть в общественных местах… У самой Елены, правда, появлялся непрошеный ком в горле, когда она видела, как встречные прохожие, скользнув взглядом по лицу её дочери, как-то виновато отводят глаза и ускоряют шаг, чтобы поскорее пройти мимо.

Однажды Елена стала собираться с Анечкой, чтобы совершить каждодневную прогулку, а заодно сделать необходимые покупки для дома. Открывая входную дверь, она окликнула дочку, но ответа не услышала. Елена остановилась.

– Аня! Ты готова? Мы уже выходим.

Но девочка не ответила. Елена вдруг вспомнила, что сегодня Анечка, как обычно, не слушала любимую музыку и вела себя очень тихо.

Оставив вещи в прихожей, Елена бросилась в комнату дочери. Та сидела на диванчике, съёжившись и прижав руки к груди.

– Аня, что случилось?

– Мамочка! Вчера тётя сказала, что я несчастная, потому что я слепая. Что такое слепая?

– Какая тётя? Где сказала? – растерялась Елена.

И тут она вспомнила. Вчера, когда они с дочкой выходили из дома, на лавочке возле подъезда сидели две пожилые соседки. При их появлении они вдруг замолчали, а потом стали очень тихо о чём-то говорить. Елена не обратила на них внимания, а вот Анечка… Она всё услышала.

– Вот и настал момент, – с болью подумала Елена. – Как объяснить ребёнку, что значит «слепая», чтобы не разрушить его мир, чтобы он не замкнулся в себе, не отдалился от окружающих?

Елена села на диван рядом с дочкой, обняла её за плечи и прижала к себе.

– Хорошо. Я постараюсь объяснить.  Вот ты сидишь рядом со мной. Ты меня слышишь. Ты меня чувствуешь своими ручками и понимаешь, что это я рядом с тобой. Так?
– Да мамочка. И ты надушилась духами.

– Ты находишься в своей комнате, и ты знаешь, где здесь стоит твоя кроватка. Ты знаешь, что возле окна стоит стол, а на подоконнике растёт фиалочка. Правильно?

– Да, мамочка.

– А откуда ты знаешь, что здесь есть стол, диван, комнатный цветок?

– Я здесь живу.

– Правильно. И ты много раз дотрагивалась руками до этих вещей и запомнила, что где находится.

– Да, мамочка.

– А когда мы идём с тобою по улице, ты слышишь, что мимо нас проходят люди или проезжает машина. А если это знакомый человек, то как ты узнаёшь его?

– По голосу, когда он с нами здоровается, по его шагам.

– Правильно. Твои глазки не видят. Но ты видишь мир по-другому. Ты «видишь»  ушками и ручками, а ещё и носиком… – грустно улыбнулась Елена. – Таких людей, как ты, называют слепыми. А есть люди, которые видят это глазами. То есть им для этого ушки и руки не нужны.

– Мамочка, а почему мои глазки не видят?

Этот вопрос Елена задавала себе не одну тысячу раз и не находила ответа. Но нужно было отвечать.

– Не знаю, Анечка. Так в этой жизни складывается: кто-то видит глазами, кто-то по-другому… И не слушай глупых старых тёток. Ты у меня умная и добрая девочка. У тебя есть друзья, дом, твоя комната, скоро ты начнёшь учиться. Разве ты несчастливая? И мы с папой тебя очень любим.


6

Однажды Елене позвонила её знакомая Марина и возбуждённо стала рассказывать:

– Ленусь, привет! Оказывается, в нашем Спасо-Преображенском храме есть воскресная школа. Туда можно отвести Анечку.

– Что ты, Мариночка! Анечке только семь лет. Да и что она там делать будет?

– Как что? Учиться! – напористо продолжала Марина. – Девочке уж; семь лет, а скоро восемь исполнится. Сколько ещё она у тебя дома сидеть будет? Во-первых, в этой школе занимаются дети разного возраста. Есть там дети такие же, как Анечка.

В своё время Елена искала для дочери специальную школу. Но всё оказалось не так просто. В городе была всего одна коррекционная школа-интернат, но добираться до неё, как оказалось, очень далеко. Дети в этой школе достаточно долго находятся вдали от дома и родителей. Елена категорически отказалась неделями не видеться с дочерью и решила, что, несмотря на трудности, обучением девочки займётся сама, а в случае необходимости искать специальных педагогов, благо муж её во всём поддержал.

– Но ведь в классе, наверное, человек двадцать, а то и больше сидит. Учителю не до неё будет – за другими надо усмотреть. Знаешь ведь, какие нынче дети… – стала возражать Елена.

– Что ты, Лена! Надя, мама Виталика, рассказывала, что, во-первых, там детей гораздо меньше, чем в обычной школе, классов немного и они небольшие, по пять-шесть человек. Учителя бережно относятся к каждому ребёнку. И потом, это не общеобразовательное заведение, а воскресное школа. Туда ходят дети из верующих семей. Надя говорит, что их дети очень отличаются от обычных, причём в лучшую сторону. Её мальчика никто не сторонится и не обижает, потому что он не видит, а наоборот, все стараются помочь. И у него появились новые друзья.

Елена на секунду задумалась: «А может быть, это выход? Может быть, Анечке найдётся место среди этих людей?»

– Ну, хорошо, – медленно сказала она. – А чем мой ребёнок будет там заниматься? Ведь читать и писать она, как другие, не сможет…

– Ей там понравится! Там дети учатся петь, лепят, плетут разные украшения из бисера, да мало ли ещё что! Конечно же, изучают Закон Божий. Но, думаю, это никому не помешает. И потом, это всего раз в неделю – по воскресеньям. Нужно прийти и самой всё узнать. А читать её в специальной школе учить будут.

– Ох, Марина! Спасибо, я подумаю.

Вечером Елена рассказала мужу о разговоре с подругой. Поначалу Алексей даже немного растерялся. Он вырос в обычной семье, где никогда не заходило речи о религии, тем более о посещении храма.

– Ну, и как ты себе это представляешь? – с ноткой иронии в голосе спросил Алексей. – Монашку из дочки готовить будешь?

– Не знаю я, Лёшенька, – грустно сказала Елена. – А в нашей жизни ты можешь ей место найти? Да речь пока не об этом. Пусть Анечка походит на занятия, с новыми детьми познакомится. Может, когда-нибудь и пригодится.

После некоторого колебания Алексей согласился:

– Может, ты и права. Главное, чтобы Анечке польза была.

Уже лёжа в постели, Елена, вдруг вспомнила про подарок бабы Люси. Боже! Семь лет прошло!  А просьбу её последнюю она так и не выполнила. Да и где теперь этот крестик искать? «Завтра переверну все углы, а найду», – решила Елена и с этой мыслью уснула.


7

Перед походом в воскресную школу Елена старалась объяснить дочери, что это за место, куда они отправятся в выходной, и что там будет делать Анечка.

Спасо-Преображенская церковь находилась всего в трёх кварталах от их дома. Её территория была обнесена невысокой чугунной оградкой и поражала чистотой и ухоженностью. Небольшая площадь перед входом в саму церковь была выложена декоративной плиткой. От площади отходили посыпанные песком дорожки, ведущие к небольшим строениям, в которых находились мастерские, маленькая трапезная и кухня, где готовили еду для священников и людей, работающих при храме, воскресная школа. Вдоль дорожек стояли аккуратные скамеечки.

Весна была в разгаре. Вся земля внутри церковной ограды, не занятая площадью и дорожками, была покрыта свежей изумрудно-зелёной травой. Среди травы, куда ни кинешь взгляд, были разбросаны небольшие клумбочки с цветущими крокусами, садовыми примулами, тюльпанами, нарциссами. Кое-где между ними высились небольшие декоративные кусты, некоторые из них были покрыты белыми пушистыми соцветиями. Благоухали розовыми цветами три яблоньки, стоящие около скамеечек. Росшие почти вдоль всей ограды кусты сирени не пропускали городской шум в этот райский уголок. Затишье, чистота, радостные пятна клумб помогали входящему сюда настроиться на определённый лад.

Через открытую калитку, расположенную рядом с главными воротами, Елена с Анечкой вошли на территорию храма.

Елена осмотрелась кругом и нерешительно остановилась. Невдалеке на скамеечке сидели две старушки и тихо о чём-то разговаривали, а в десяти метрах от них, перед входом в церковь, стояла женщина. Елена невольно задержала на ней свой взгляд. Платок, покрывавший голову женщины, был неяркой расцветки, а тёмная длинная одежда придавала её сухощавой фигуре дополнительную стройность.
 
Елена решилась подойти к женщине и узнать, как пройти в воскресную школу, но буквально через несколько шагов Анечка сказала:

– Мама! Как хорошо пахнет! Это цветочки цветут? Можно я их понюхаю?

Елена взяла дочку за руку и подвела к бордюру, через который перевешивались разноцветные примулы, потом, оглянувшись кругом, быстро нагнулась, сорвала один цветок и вложила его девочке в ладошку. Анечка лёгкими движениями ощупала цветок, поднесла его к лицу и стала шумно вдыхать цветочный аромат.

– Здравствуйте, – вдруг раздался мягкий негромкий голос за спиной у Елены. – Что это вы делаете?

Елена невольно вздрогнула и обернулась. Перед ней стояла женщина, которую она только что внимательно рассматривала. На вид ей было около сорока. На лице – полное отсутствие косметики. Выражение лица её было очень добрым и располагающим к себе. Напряжение как-то сразу отпустило Елену.

– Добрый день, – ответила она. – Нам нужно в воскресную школу. Вы не подскажете, как туда пройти?

– Хорошо – улыбнулась женщина. – Я как раз туда иду. Вы кого-то ищете?
Елена вдруг почувствовала себя легко и спокойно.

– Нет, я хочу дочку отвести туда. Только вот не знаю, возьмут ли её… – и она глазами показала на девочку.

Женщина внимательно посмотрела на Анечку и всё поняла.

– Меня зовут Любовь Андреевна. Я работаю в воскресной школе. К нам ходят двое деток, таких же, как ваша девочка. Мальчик такого же возраста, как ваша дочь, а девочка – года на два постарше, – тихо проговорила она. – Я занимаюсь и с каждым ребёнком отдельно, и с объединёнными группами.

– А ещё… – замялась Елена, – девочка не крещёная. Разве таким можно у вас заниматься? Но я хочу это сделать. И сама хочу креститься, – робко добавила она.
– Конечно, пусть девочка ходит на занятия. А насчёт крещения мы поговорим с батюшкой, и он назначит день.

– А чему здесь будет учиться моя дочка? Ведь ей только семь лет, – с сомнением произнесла Елена, – и потом она…

– Мы учим детей петь, рисовать, лепить – тому, в чём у них проявляются способности, и тому, что может пригодиться в жизни... И, конечно же, Закону Божьему.

Анечка, подняв голову в сторону говорившей женщины, внимательно вслушивалась в незнакомый голос, в его интонацию.

– Как тебя зовут, моя хорошая? – ласково обратилась Любовь Андреевна к девочке. – Давай ручку, пойдём вместе. Я – Любовь Андреевна.

– Я Аня, – ответила девочка и вдруг доверчиво протянула свою руку. – А мою маму зовут Лена.

– Вот и познакомились, – улыбнулась Любовь Андреевна. – А теперь пойдёмте в класс.

Женщины и девочка, держащая их обеих за руки, по песчаной дорожке направились к небольшому домику, стоящему в нескольких десятках метров от церкви.


Анечке в воскресной школе понравилось. Дети постарше не сторонились её, всегда спешили на помощь, старались объяснить то, что самой ей понять было трудно.
Очень чутко улавливавшая интонацию, она слышала ласковые и тёплые нотки в голосе учительницы, радость при её появлении в восклицаниях детей и понимала, что здесь её любят, и от этого прибавлялось уверенности и хотелось снова и снова приходить в школу, чтобы встретиться с новыми друзьями.

У Анечки появилась подружка, Снежана, старше неё на два года и тоже от рождения слепая. Она второй год ходила в воскресную школу и уже кое-что умела.
Занятия, на которые Елена водила Анечку, скорее можно было назвать кружком по интересам. На этих занятиях Любовь Андреевна рассказывала или читала детям небольшие истории из Евангелия, которые они потом вместе с классом обсуждали.

Любовь Андреевна присматривалась к девочке, стараясь определить, к чему у той проявляется интерес, потом предлагала сделать что-нибудь своими руками, и в этом большой помощницей становилась Снежана, которая уже могла что-то сделать и объяснить.

На занятиях подружка помогала Анечке лепить из пластилина объёмные картины – бабочек, цветы, деревья, Любовь Андреевна приносила в класс примулы и тюльпаны, а Снежана показывала, как можно сделать такие цветы с помощью проволоки и бисера.

Через несколько занятий Елена, поняв, что дочка вполне освоилась в новой обстановке, уже могла оставить её на попечении учительницы. Освободившееся время она проводила либо на скамеечке возле школы, наслаждаясь чистым воздухом и тишиной, либо шла на службу. Особенно она любила время, когда людей в храме оказывалось немного. Можно было свободно стоять возле колонны, подолгу глядеть на иконостас, за которым находится алтарь, и слушать голос священника, читающего молитву, а можно было тихонько подойти к иконе Божьей Матери или Пантелеймону-целителю и рассказать им о самом сокровенном, попросить помощи для своей дочери. Каждый раз после посещения церкви Елена чувствовала, как душу её наполняет тихий свет, и ей становится легче переносить ни на минуту не покидающие её гнетущие мысли о судьбе Анечки.


8

Однажды, придя на занятия, Аня услышала, как её подружка, основательно устраиваясь на стуле, тихонько пыхтит, пытаясь удержать на коленях что-то большое и тяжёлое. Она поняла это по колебанию воздуха и звуку, идущему от ладоней Снежаны, которыми та то выше, то ниже перехватывала этот предмет.

– Здравствуй, Снежаночка! – радостно сказала Аня. – Что это у тебя в руках?

– Это – аккордеон! – с гордостью ответила Снежана. – Я на нём сейчас играть буду.

– А что такое аккордеон?

– Это музыкальный инструмент. Подойди ко мне поближе, вот – потрогай.

За разговором девочек наблюдала Любовь Андреевна, готовая в любой момент прийти на помощь.

Анечка, вытянув руки, осторожно подошла к подруге. Вначале её пальцы легко коснулись гладкой холодной поверхности инструмента и начали его исследование. Вверх, вниз. Твёрдое, холодное, скользкое. Верхний край, нижний край. Теперь пальцы стали двигаться по поверхности в одну и в другую сторону. Что это? С правого края аккордеона расположены ровными рядами маленькие горошинки.

– Это горошинки? – спросила Анечка.

Снежана нащупала своей рукою её пальцы и тоже прикоснулась к этим горошинкам.

– Это кнопки. Когда на них нажимаешь, получается звук.

– А почему у меня не получается? – спросила Анечка.

– Потому что внутрь аккордеона нужно напустить воздуха, а потом этот воздух нужно выдувать. И тогда появится звук.

Снежана переместила руку Анечки на поверхность инструмента, состоящую из длинных прижатых друг к другу рёбер. Продев руки в ремни инструмента, она стала растягивать меха.

– Чувствуешь? Туда внутрь воздух поступает. А теперь потрогай кнопочки.

Снежана стала сдавливать бока аккордеона и вдруг весело крикнула:

– Жми!

Анечка мягко нажала на кнопку. Раздался громкий низкий звук: «О-о-о!» От неожиданности Анечка отдёрнула руку. Снежана почувствовала её испуг.

– Не бойся, – сказала она. – Это басы. Жми ещё!

Анечка прерывисто вздохнула и нажала на соседнюю кнопку. Та загудела другим голосом.

– А вот с этой стороны клавиши. Потрогай, – Снежана нащупала Анечкину руку и приложила её к клавиатуре. – Они тоже звучат.

Аня уже смелее стала дотрагиваться до деревянных брусочков. Услышав, как подружка стала растягивать меха, она вдруг решилась и легко надавила на клавишу пальцем. «И-и-и!» – запищала клавиша. Анечка засмеялась.

Любовь Андреевна с улыбкой наблюдала за девочками.

– А теперь все садитесь. Я буду играть! – объявила Снежана, поудобнее уселась на стуле и громким голосом произнесла: – Выступает народная артистка Снежана! Исполняется польский народный танец мазурка!

Она прижалась щекой к верхней части грифа, правой рукой нащупала нужную клавишу, левой – кнопочку в басах. Услышав, что слушатели уселись, «народная артистка» начала играть. Полилась незатейливая мелодия.

Любовь Андреевна наблюдала за Анечкой. Всем своим существом девочка тянулась в сторону звучащей музыки. Целая гамма чувств отразилась на её лице.

Снежана закончила пьесу, потом встала и поклонилась в сторону слушателей.

– Любовь Андреевна! – с мольбой в голосе обратилась к учительнице Анечка. – Можно мне тоже учиться играть на аккордеоне?

– Конечно, моя хорошая, – ответила Любовь Андреевна. – Не только играть, но и петь. Ты хочешь научить петь?

Анечка вспомнила, с каким упоением она слушала мелодии и пение незнакомых голосов в наушниках своего плеера и как прекрасные звуки отзывались где-то в глубине её маленького сердечка. Они подхватывали девочку на своих волнах и кружили, кружили, обволакивая неведомыми ощущениями, и светло и радостно становилось от этого кружения, и немножко страшно от предчувствия, что случится что-то особенное, необыкновенное, но обязательно хорошее.

Аня любила слушать музыку. Но научиться петь? Она никогда не думала об этом. А разве этому можно научиться? Мама никогда не пела дома. Когда Аня просила её спеть что-нибудь, Елена отговаривалась тем, что петь она не умеет, что лучше всего поют голоса, записанные на дисках, а ей остаётся только внимательно слушать. Да и не могла Елена петь рядом со слепым ребёнком, от постоянной печали, лежащей на её сердце тяжёлым камнем.

– Любовь Андреевна! А я смогу? – недоверчиво спросила Анечка.

– Конечно, Аня. Если очень захочешь и будешь стараться, то научишься, – уверенно сказала учительница. – А вот давай прямо сейчас и начнём.

Любовь Андреевна обратилась к Снежане.

– Снежанчик! Сыграй нам, пожалуйста, ноту «ля».

Снежана нащупала нужную клавишу и растянула мех.

– Вот, послушай, как я её спою, Анечка, а потом постарайся повторить.

И Любовь Андреевна негромко пропела:

– Ля-а-а. А теперь ты, Анечка, – и она мягко обняла девочку.

– Ля-а-а, – раздался чистый звонкий голос, точно попавший в нужный тон.

– Молодец, Анечка, – произнесла Любовь Андреевна. – Снежана! Сыграй нам другую нотку.

И уже без помощи Любови Андреевны Анечка точно повторила и этот звук.

– А теперь давай мы разучим маленькую песенку, – Любовь Андреевна пропела: – Жили у бабуси два весёлых гуся…

– … два весёлых гуся, – хрустальным голоском старательно повторила Анечка.

Снежана захлопала в ладоши.

–Анюта! Молодец! У тебя получается!

Радостное удивление охватило учительницу. У Анечки очень красивый голос, хорошая музыкальная память. Она очень точно интонирует звуки и музыкальные фразы… Неужели Господь наградил девочку талантом?

– Анечка! Вы с мамой поёте дома песенки?

– Нет, Любовь Андреевна, моя мама не умеет петь. Но  она мне даёт слушать музыку. Я часто её слушаю.

– Мы поступим так, – предложила учительница. – Ты пока ничего не говори маме. Мы разучим с тобой несколько песен, а потом устроим нашим мамам сюрприз. Скоро наступит Преображение Господне. Ещё его называют Яблочный Спас, потому что к этому времени созревают яблоки и другие плоды, и нам даётся разрешение их собирать и употреблять в пищу. Это большой православный праздник, девочки. Давайте мы вместе с другими детьми подготовим концерт. Снежана будет играть на аккордеоне, а ты, Анечка, будешь петь. Вы согласны, девочки? Аня, ты сможешь сохранить ненадолго нашу тайну, чтобы потом обрадовать маму?

– Хорошо, – заулыбалась Анечка, – я постараюсь.


9

Теперь Анечка не могла дождаться воскресенья, чтобы снова отправиться в воскресную школу.

Елена радовалась тому, что её дочке нравятся занятия, что у неё появились новые друзья, что у ребёнка растёт интерес к окружающему миру и повышается эмоциональный уровень восприятия жизни. Приводя Аню в школу, Елена делилась своими наблюдениями с Любовью Андреевной, а та улыбалась и предлагала подождать до празднования Преображения Господня, а там посмотреть, чему научилась её дочка.

Наконец этот день настал.

Август щедро делился с людьми созревшими плодами и солнцем. Горячие, но не обжигающие, вездесущие лучи его обнимали золотые маковки храма, прижимались к плитке, выстилающей площадь, гладили светлые косынки женщин, прикасались ко всему, что росло и зеленело. Только скамеечки, стоящие под яблонями, укрылись от солнечного света ажурной накидкой тени. Три яблони, росшие в церковной ограде, сверкали под солнцем вызревшими жёлтыми и красными плодами. Под ними стояли корзины с сорванными яблоками. Любой мог подойти и угостить себя сочным спелым плодом. Правда, пока к яблокам никто не прикасался, потому что ещё не был проведён обряд освящения земных даров.

После торжественной службы нарядные прихожане с детьми выходили из храма. На площади стоял длинный ряд сдвинутых вместе столов, накрытых белыми скатертями. Стоящие на столах корзинки, корзиночки, пакеты всех мастей, наполненные спелыми разноцветными яблоками, дополнительно создавали праздничное настроение. Вокруг столов толпились прихожане, ожидая, когда будет проходить освящение плодов. Дети терпеливо стояли возле родителей и во все глаза смотрели на происходящее.

Елена с Анечкой сидели на скамейке под яблоней. На головах у них были белые лёгкие полотняные косыночки. На открытой шейке девочки виднелась узорчатая тесёмочка с крестиком, подаренным бабой Люсей. Анечка держала в руках большое красное яблоко. Время от времени, легко поглаживая его упругие бока, она прикладывала яблоко к лицу и втягивала носом ароматный запах. В ожидании начала концерта Елена рассказывала дочери, что происходит на площади, тщательно подбирая слова, чтобы та могла понять происходящее. Нежный аромат плода, смешанный с наполненным солнцем воздухом, гул голосов, доносящийся с площади, а затем звуки начавшегося обряда освящения земных даров помогли ощутить Анечке настроение праздника. Она вся превратилась в слух, поворачивая голову то в сторону матери, то в сторону звуков, доносившихся с площади, и радостно улыбалась.

После обряда освящения даров природы артисты и зрители отправились на лужайку перед воскресной школой, где был сооружён небольшой помост-сцена, перед которым установили несколько рядов скамеек. Сбоку стояли стулья для артистов. Елена, зная, что Анечка тоже участвует в концерте, отвела её туда.

Наконец зрители заполнили скамейки, и начался концерт. На сцену выходили дети, посещающие воскресную школу. Они рассказывали стихотворения, разыгрывали сценки о празднике Преображения Господня, загадывали загадки, проводили игры, в которых с удовольствием участвовали и взрослые. Победители получали призы из рук Любови Андреевны – спелые яблоки, груши и упакованные в красивые прозрачные кулёчки сливы, которые лежали в корзинах, стоящих по бокам импровизированной сцены, – и тут же с наслаждением вгрызались в сочную мякоть.

На помост поднялся мальчик. Он принёс стул и поставил его посередине сцены. Вслед за ним вышла Любовь Андреевна, бережно поддерживая под руку Снежану. Она подвела девочку к стулу, развернула лицом к зрителям, что-то шепнула ей на ухо. Снежана, нащупав за собой стул, уселась на него. Конферансье вынес аккордеон, поставил его на колени девочки и объявил имя и фамилию артистки. Снежана уверенно надела на правое плечо ремень, продела руку в левый ремень инструмента, поёрзала на стуле, удобнее пристраиваясь к клавишам, потом подняла голову и с гордым видом объявила:

– Исполняется польский народный танец мазурка!

Громкие звуки аккордеона заполнили лужайку. Зрители в такт мелодии стали дружно хлопать в ладоши и в конце разразились бурными овациями.

Елена с любопытством ждала выступления своей дочери. Она знала, что Анечка участвует в концерте, но никак не могла добиться, что она будет там делать. Как ни пыталась выспросить у дочери, та только обнимала её и просила потерпеть. Елена пыталась узнать у Любови Андреевны, какие таланты вдруг открылись у её дочери, та только загадочно улыбалась и говорила:

– Подождите. Придёте на праздник и всё сами увидите.


10

Наконец в сопровождении Любови Андреевны на помост вышла Анечка.

Елена напряжённо всматривалась в лицо девочки.

Аккордеонист негромко заиграл вступление, и над поляной поплыл необыкновенной красоты чистый детский голос:

– Бог своей рукою нас соединил,
Светлую дорогу нам открыл.
Но к стране прекрасной,
К той, где райский сад,
На пути немало ждёт преград…

Слушатели замерли. Казалось, даже ветерок перестал шуметь в листве яблонь, чтобы ненароком не помешать песне.

Елена с изумлением смотрела на Анечку. Неужели это поёт её дочь? Когда проснулся в ней этот дар? От кого она получила такой чудесный голос? Глаза Елены наполнились слезами. За очень долгое время это были первые слёзы радости.

Песня закончилась, но над поляной несколько минут стояла тишина. Некоторые женщины украдкой вытирали глаза платочками. И вдруг воздух взорвался аплодисментами. Хлопали все: и зрители, и артисты, и даже священник, который незаметно подошёл к месту выступления и случайно оказался возле Елены.

– Да, матушка… – задумчиво сказал он. – Какой дар сделал Господь ребёнку… Благослови, Господи, эту девочку.

На сцену выбежала небольшая группа детей. Снова заиграл аккордеон.
Дети стали выстраиваться в цепочку и не спеша спускаться к зрителям. Вместе с ними, крепко держа соседних девочек за руки, шла и Анечка. Сошедшая на полянку цепочка стала образовывать круг, к которому начали присоединяться и взрослые
Зазвучала хороводная песня:

– Маленькая яблонька, подрастай, –
Участники хоровода подняли руки кверху. Анечка сделала то же самое.

– Маленькая яблонька расцветай, –
Словно ветками, все закачали руками из стороны в сторону. Тоненькие ручки девочки повторили движение.

– Солнышко лучистое жарче грей, –
Вместе со всеми она стала разжимать и сжимать кулачки-пальчики.
– Зрейте, зрейте яблочки поскорей.

Соединив ладони, танцующие изобразили круглое яблоко. Анечкино «яблочко» оказалось меньше всех. Елена сквозь непрошеные слезинки с улыбкой смотрела на дочку. Она видела, что девочке хорошо среди других детей, она свободно выполняет те же движения, что и остальные, радостно смеется вместе со всеми.

Хоровод завершил праздник, который длился несколько часов. Постепенно зрители с полными пакетами и корзинками яблок стали расходиться по домам, чтобы после обильной трапезы напиться чаю с мёдом и яблочным пирогом.


11

Жизнь Елены и её дочери заметно изменилась. Дома девочка теперь не просто слушала музыкальные диски, но старалась запомнить слова и мелодию, а потом с удовольствием их повторяла. Новые песни запоминались легко, достаточно было прослушать их два-три раза. Вечером Анечка усаживала родителей в зале и пела им выученные за день мелодии, запомнившиеся куплеты. Голосок её звучал чисто и звонко, исполнять мелодию она старалась так, как это услышала в записи.

Елена с радостью поддерживала новое увлечение дочери. Ко дню её рождения они с мужем, наведя необходимые справки, подарили Анечке специальный компьютер, который имел особое приспособление, с помощью которого по правилам азбуки Брайля можно переводить обычные слова на язык незрячих. Анна с увлечением осваивала новый подарок. Теперь можно было слушать музыку, не надоедая матери просьбами купить новую дискету с записями. Достаточно было найти соответствующий сайт. Для девочки постепенно стали раздвигаться границы внешнего мира.

Любовь Андреевна помогла Ане выступить на нескольких городских конкурсах для детей с ограниченными возможностями, где та неизменно занимала первые места. Каждый раз по завершении очередного конкурса жюри говорило Елене, что у её дочери большой талант, что его необходимо серьёзно развивать. Однако дальше похвал и общих фраз дело не двигалось.


На последнем творческом конкурсе в жюри оказалась учительница одной из городских музыкальных школ. Ирина Васильевна была до глубины души тронута чудесным голосом Ани. В её классе занимались разные дети. Обладающие неплохими музыкальными способностями, насмотревшиеся различных телевизионных шоу, многие из них уже в детском возрасте ясно понимали: чтобы в нынешнее непростое время занять тёплое местечко под солнцем, нужно стать хотя бы известным музыкантом. Телепрограммы «Лучше всех», «Синяя птица» – наглядный тому пример. А для этого необходимо очень много заниматься. Уже с юного возраста они начинали вступать друг с другом в скрытную конкурентную борьбу – за звание лучшего ученика в классе, за первое место на конкурсе, за оценку на экзамене.

Ирина Васильевна задумалась. Многие современные подростки уже знают, что им нужно в жизни. А эта слепая девочка? Ведь она может без страха отойти от матери всего лишь на несколько шагов. Сегодня, чтобы удержаться на плаву, нужны определённая смелость и настырность, которые вырабатываются в самых разнообразных, порою неожиданных контактах с окружающим миром.


После конкурса Ирина Васильевна подошла к Елене.

– Ваша дочь бесспорно талантлива. Она у вас занимается вокалом?

– Мы ходим в воскресную школу при Спасо-Преображенском храме. Вот уже год. Там Анечка учится пению, а школьную программу осваиваем дома, – ответила Елена.

– Не обижайтесь, милая, – мягко сказала Ирина Васильевна, – но воскресной школы для вашей дочери недостаточно. Если вы как-то планируете будущее своего ребёнка, ему нужен профессиональный преподаватель. Попробуйте найти такого.

– Как же не планирую – с горечью сказала Елена. – Я об этом думаю с самого рождения Анечки.

Ирина Васильевна, почувствовав горечь и боль в голосе Елены, смутилась, но тут же взяла себя в руки.

– И всё же попробуйте, – уверенно сказала она, прощаясь.


12

В этот день Елена с нетерпением ждала мужа с работы. Нужно было поговорить с Алексеем: что подскажет и посоветует. Елена видела, как он переживает за дочь, как радуется её маленьким успехам и старается поддержать в случае неудачи. Она была очень благодарна мужу за помощь и доброту.

Наконец раздался звук поворачиваемого в замке ключа и шорох открываемой входной двери.

Елена с дочерью пошли встречать Алексея. Не успел он войти, как Елена радостно сообщила:

– Поздравь нас: первое место!

– А я и не сомневался. И поэтому купил торт. Ставь, жена, чайник. Будем праздновать.

Алексей передал торт Елене, обнял и поцеловал дочку:

– Молодец, Анюта! А теперь девочки, отправляйтесь на кухню, а я помою руки и приду к вам.

После праздничного чаепития Аня отправилась в свою комнату.

– Лёша, – сказала Елена. – Мне нужно с тобой поговорить. Что ты посоветуешь…

– Слушаю тебя внимательно, – улыбнулся Алексей.

– После конкурса – начала разговор Елена, – к нам подошла учительница музыки – она принимала участие в жюри – и сказала, что у Ани большой талант, и, если мы хотим добиться каких-то перспектив для нашей дочки, ей необходимо серьёзно заниматься. А для этого нужен специальный педагог. А это, как ты понимаешь, – деньги. И вообще, всё не так просто, потому что наша девочка – это особый случай. Как ты думаешь, что делать?

– Что делать? – подумав, сказал Алексей. – Будем решать проблему с деньгами. Искать педагога. Свет не без добрых людей. Поспрашиваю у родни. Может, что и посоветуют. У жены моего брата племянник – помнишь Виктора? – учился в музыкальном колледже. Завтра позвоню и поговорю с ним.


13

Альбина недавно отпраздновала свой пятидесятилетний юбилей. Высокая и стройная, она выглядела молодо и стильно. Пять лет жизни в столице – учёба в консерватории, творческая среда, общение с известными людьми – сформировали определённые требования к своему внешнему виду и стилю общения с окружающими на всю жизнь. Не последнюю роль здесь играли и гены: мама её была красавицей и до последних лет сохраняла стройную фигуру.

Альбина преподавала фортепьяно в музыкальном колледже. Она страстно любила музыку и искала такое же отношение к ней и в своих студентах. Альбина радовалась, когда видела, что её ученик или ученица проявляют к музыке искренний интерес, и тогда она отдавала им больше своего времени и эмоциональной энергии, чем этого требовал нынешний образовательный стандарт. Вместе они ходили на концерты приезжих исполнителей, а после делились своими впечатлениями, вместе обсуждали книги о композиторах и великих музыкантах. Альбина занималась с ребятами дополнительно, помогая лучше подготовиться к музыкальным конкурсам, щедро делилась секретами исполнительского мастерства.

После окончания колледжа кто-то поступал в консерватории и институты, кто-то разъезжался по районам и соседним областям. Некоторые  оставались работать в музыкальных школах города, со временем потихоньку поднимаясь по служебной лестнице и перебираясь в городское Управление культуры. До сих пор многие её бывшие ученики с теплотой вспоминают Альбину, звонят, поздравляя с праздниками, а по возможности стараются собираться вместе.


14

После традиционного капустника, проходившего в музыкальном колледже перед рождественскими каникулами, студенты и преподаватели, собравшись в небольшие компании, отправлялись в места коллективной встречи Нового года.

Альбина с коллегами отмечали наступающий праздник в небольшом кафе недалеко от их учебного заведения.

Почти все тосты были произнесены, капустник разобран по косточкам, смешные ситуации, иногда возникающие на занятиях, обсуждены, а заказанные салаты съедены. Наступила пауза перед подачей горячих блюд. Музыканты заиграли быструю мелодию, и сидевшие рядом с Альбиной преподаватели пошли танцевать. Ей же, уставшей от дневных и вечерних впечатлений, хотелось просто немного отдохнуть и посмотреть на танцующих коллег. Альбина развернула свой стул к залу и погрузилась в царящую в нём праздничную атмосферу.

– Добрый вечер, Альбина Михайловна! – вдруг сбоку от неё раздался приятный мужской голос.

Альбина оглянулась. Возле неё стоял молодой человек лет тридцати и широко улыбался:

– Вы меня помните? Я, ох, уж десять лет назад учился у вас.

Альбина внимательно посмотрела на подошедшего. Конечно, время подкорректировало его внешность: юношески округлые скулы стали несколько жёстче, на лбу появилась заметная складочка, сеточкой мелких морщинок покрылась кожа вокруг глаз. Модная стрижка, хорошо сидящий костюм, подчёркивающий достоинства фигуры, –производили приятное впечатление.

– Да-да-да… Конечно… Виктор? – полувопросительно-полуутверждающе произнесла Альбина.

– Да! Виктор, – радостно ответил тот.

– Здравствуй, Виктор, – теперь уже уверенно сказала она, – садись, рассказывай: где ты, что ты… Помню, в своё время ты подавал большие надежды.

– Ох, Альбина Михайловна! Какие надежды… После колледжа вернулся в родное село – матери нужно было помогать. Одна она осталась. Хорошо, что при доме культуры в своё время была организована музыкальная школа, и меня туда взяли на работу. Но я всегда вспоминал ваши слова, что человек должен в этой жизни постараться реализовать себя, чтобы в конце не было мучительно стыдно за неиспользованные возможности. Поэтому взял себя в руки и через год поступил в институт культуры. Учился заочно, потому что не мог надолго бросить маму. Окончил институт, и через полгода районный отдел культуры назначил меня директором нашей музыкальной школы. Думаю, это назначение не последнее.

– Собираешься пойти по служебной лестнице? Что ж, тоже неплохо. Во всяком случае, зарплата прибавится. Ну, а как в личном плане?

– Да вот, женился недавно. Видите, возле ёлки столик? Девушку в серебристом платье? Это моя супруга, Ирочка.

Альбина посмотрела туда, куда показал ей Виктор.

– Красивая девушка, – констатировала она. – А здесь ты какими судьбами? В гости приехал?

– Да. Дядюшка пригласил погостить. Собственно, о нём я и хочу с вами поговорить.

Альбина удивилась, но, поддавшись игривому настроению праздника, засмеялась и спросила Виктора:

– Хочешь меня с ним познакомить? А ты забыл, что я тётка вредная и независимая?

– Что вы, Альбина Михайловна! Разговор не о нём, а о его дочери. Девочка очень талантливая. У неё замечательный голос и хорошая музыкальная память. Я вчера стал проверять её данные и был просто поражён.

– А сколько лет девочке? – перебила его Альбина.

– Ей уже десять.

– Так в чём проблема? Пусть отдают её в музыкальную школу. Ещё не поздно.

– Так в том-то и проблема… – замялся Виктор. – Девочка от рождения не видит. Какая музыкальная школа возьмёт на себя ответственность? А если родители учеников будут против? Родители Анечки вот уже несколько месяцев ищут для неё преподавателя, к кому только ни обращались – никто не соглашается. А ребёнок очень талантливый…

Виктор замолчал. Молчала и Альбина, осмысливая его слова, а потом серьёзно произнесла:

– Так что ты хочешь от меня услышать?

Виктор знал, что преподаватели колледжа подрабатывают частными уроками, готовя детей к поступлению в их учебное заведение или просто обучая игре на музыкальном инструменте. Знал он ещё, что Альбина никогда не останется в стороне, если ученик окажется действительно талантливым.

– Альбина Михайловна! Возьмите девочку! Позанимайтесь с ней частным образом, а потом вынесите свой вердикт: есть смысл или нет.

Громкая музыка, гул голосов, вспыхивающий то и дело в разных уголках зала смех, пара бокалов шампанского, выпитого с коллегами – всё это отвлекало Альбину от принятия серьёзного взвешенного решения. Не особенно задумываясь о том, что девочка, за которую просит Виктор, не такая, как все, она согласилась:

– Хорошо, приходите после праздников. Посмотрим, что можно будет сделать.


15

Наступило третье утро новогодних каникул. Холодная и чистая пронзительная синева небесного купола обещала ясный морозный день. Комната квартиры, где жила Альбина, была наполнена солнечным светом. В окне на фоне утреннего неба в мягких причудливых переплетениях застыли ветки тополей, щедро осыпанные недавно выпавшим снегом.

Альбина подошла к окну.

Как хорошо просто стоять и наблюдать за переменчивыми формами утренних облаков, за лениво кружащими в безветренном воздухе снежинками, смотреть, как дворник расчищает занесённые снегом дорожки…

С наслаждением подумав, что никуда спешить не надо, Альбина решила, что все свободные дни будет просто отдыхать, читать, общаться с друзьями, кататься на лыжах – в общем, заниматься собой.

– Виктор… – вдруг вспомнила она. – Он что-то говорил о частных уроках для его родственницы. Они должны сегодня прийти в два часа. Что он там говорил про девочку? Что она слепая? Боже мой, зачем я согласилась, как я буду с ней заниматься? Ведь к ней нужен особый подход… Что делать?.. Отказываться поздно. Придётся пообщаться с ребёнком. А там будет видно.

С этими мыслями Альбина направилась в зал. Она подошла к пианино, села на банкетку и открыла крышку инструмента. Пробежав пальцами по клавишам, Альбина разразилась громкими бравурными арпеджио. Как всегда, её «старичок» – так ласково она называла инструмент – звучал великолепно. Закрыв крышку, она принялась за утреннюю уборку в квартире, надеясь, что домашние заботы хоть на время заслонят собой чувство досады, испытанное от непродуманного решения.


В два часа дня в квартире раздался звонок.

– Это Виктор, – сказала себе Альбина и пошла открывать дверь.

Действительно, на пороге стоял Виктор, а с ним незнакомая молодая женщина и худенькая девочка лет десяти, из-под мутоновой шапочки которой выбивались светлые волосики. Девочка слегка приподняла голову, глаза её были прикрыты, а лицо выражало напряжённость и сосредоточенность.

– Здравствуйте, проходите, – сказала Альбина.

– Здравствуйте, – почти хором сказали гости.

Женщина мягко взяла девочку за плечи и легко подтолкнула вперёд.

– Впереди порожек, – тихо сказала она девочке.

Та, нащупав ногой препятствие, перешагнула его и сделала несколько неуверенных шагов. Вошедшая вслед за ней женщина слегка сжала её плечо и опустила руку. Вслед за ними в прихожую вошёл Виктор.

– Альбина Михайловна, познакомьтесь, – громко сказал он. – Это Елена, супруга моего дяди, а это – Анечка, её дочка. А мне разрешите откланяться – нужно возвращаться домой.

Закрыв за Виктором дверь, Альбина предложила посетителям раздеться и пройти в зал. Пока Елена помогала дочери снять верхнюю одежду, Альбина разглядывала девочку, ловила себя на том, что смотрит на неё дольше, чем этого требуют приличия, и тут же одёргивала себя за излишнее любопытство.

Елена ввела Анечку в зал и окинула его быстрым взглядом. Возле окна, в углу, украшенная новогодними игрушками и разноцветным дождиком, стояла невысокая ёлка. Чувствовался лёгкий аромат зелёного деревца. У стены справа от окна расположились кресла с журнальным столиком, над которым был закреплён плазменный телевизор. Рядом с ними стояла небольшая стенка, уставленная книгами и экзотическими сувенирами. У противоположной стены разместился массивный диван, обитый светлой натуральной кожей бежевого оттенка, возле которого примостился складной стол – его вытаскивали на просторную середину зала по праздникам перед приходом гостей.

У стены напротив окна, украшенной портретами родителей и настоящими китайскими веерами, стояло пианино тёплого коричневого цвета. Инкрустация и навесные подсвечники говорили о его старинном благородном и явно заграничном происхождении. Перед пианино стояла банкетка, а по бокам – солидные мягкие стулья, за которые не стыдно было ни деревянному аристократу, ни его соседу – толстому кожаному дивану.

Альбина предложила гостям сесть на диван, а сама устроилась на банкетке.
Стараясь пристально не смотреть на девочку, она голосом чуть громче обычного предложила:

– А теперь давайте знакомиться поближе. Меня зовут Альбина Михайловна. Я работаю в музыкальном колледже и учу детей музыке. Скажи, пожалуйста, ещё раз: как тебя зовут? – обратилась она к ребёнку.

Анечка несколько секунд молчала, стараясь преодолеть смущение. Елена наклонилась к дочке и тихонько сказала на ушко:

– Не бойся, говори.

– Я Аня. А это моя мама Лена.

– Вот и хорошо, – заулыбалась Альбина. – Расскажи, Анечка, о себе. Сколько тебе лет, что ты умеешь, что тебе нравится?

Аня, нащупав мамину руку, сжала её ладонь и, немного успокоившись, поведала свою нехитрую историю. Елена, внимательно наблюдавшая за дочкой, поняла, что неуверенность и робость девочки постепенно проходят. Осмелев, Анечка спросила с затаённым восторгом:

– Альбина Михайловна! Вы умеете играть на пианино? Сыграйте, пожалуйста!

Альбина улыбнулась. Повернувшись лицом к инструменту, она открыла крышку и заиграла несложную пьесу.

– Это «Осенняя песня» композитора Чайковского, – радостно сказала Анечка после того, как Альбина закончила играть.

Альбина обрадовано закивала:

– Да-да, это Чайковский. Откуда ты знаешь эту музыку?

– У меня она есть в плеере. А фамилию я запомнила. Я и другие его пьесы знаю. Это у вас ёлочка так пахнет? – вдруг спросила Анечка. Она повернулась в сторону ёлки, всем видом показывая, что хочет подойти к ней поближе. – Вы нарядили ёлочку? А Дед Мороз у вас есть?

– Конечно, есть, – улыбнулась Альбина. – Хочешь поближе посм…

Она испуганно замолчала, но через секунду нашлась:

– Хочешь поближе подойти?

– А можно?

– Конечно, Анечка, можно.

Елена подвела дочку к ёлке.

Девочка протянула руки и стала аккуратно ощупывать еловые ветки. Вот её пальцы коснулись стеклянной игрушки, легко погладили её.

– Это зайчик! Я узнала! – радостно заговорила она.

Альбина глядела на ребёнка и боялась разрыдаться. Незаметно она делала глубокие вдохи и повторяла про себя: «Так, спокойно, спокойно!»

Елена поняла её состояние и решила помочь. Строгим голосом она произнесла:

– Анна, ты помнишь, зачем мы сюда пришли? Давай делом заниматься, – и отвела дочку на место.

За эту минуту «передышки» Альбина смогла успокоиться и продолжила разговор с девочкой:

– Ты знаешь, что такое пианино?

– Я слышала, что это музыкальный инструмент и как он звучит, но какой он – не знаю. У нас в воскресной школе есть только аккордеон. Я брала его в руки.

– Подойди ближе.

Альбина осторожно взяла Анечку за руку, подвела к инструменту и положила её руки на клавиши.

– Вот, см… потрогай. Это клавиши. Можешь даже нажать на них пальчиком.

Анечка провела рукой по клавиатуре, потом стала осторожно нажимать на клавиши, прислушиваясь к раздающимся звукам и повторяя голосом их звучание. За ней наблюдали Елена и Альбина. Одна с робкой надеждой, вторая – с профессиональным интересом. Альбину поразило чистое интонирование звуков и очень красивый тембр голоса девочки. Наконец Анечка заговорила:

– Да-да, они такие же, как у аккордеона, только не в высоту, а в длину. И звучат по-другому. А сколько их много!

Она повела рукой вверх, наткнулась на подсвечник и стала его ощупывать.

– Что это? – удивлённо спросила она.

– Это украшение, подсвечник. Рядом есть такой же второй. Их специально прикрепили к пианино. В них вставляли свечи и зажигали, когда начинало темнеть.

«Что я говорю? – лихорадочно думала Альбина. – Знает ли она, что такое подсвечник и как это “темнеть”?»

– В нашей школе тоже есть подсвечники. Любовь Андреевна учила нас, как туда ставить свечи и как их зажигать, – доверчиво сообщила Анечка. – А что такое «темнеть»?

Смутившись, но стараясь, чтобы это смущение не звучало в голосе, Альбина стала объяснять:
– Темнеть – это когда наступает вечер. Время перед сном, – поправилась она.

Анечка стала медленно вести руками вдоль корпуса инструмента.

– Какое пианино большое! – восхищённо сказала она. – А я смогу научиться на нём играть?

Альбина несколько секунд смотрела на девочку. Потом взяла себя в руки и уверенно произнесла:

– Мы начнём заниматься, и, если будешь стараться, то научишься.

Елена благодарно взглянула на Альбину.

– Вы же понимаете, Елена, что для занятий музыкой дома нужно иметь инструмент? – обратилась к ней Альбина.

– Да, конечно. Мы постараемся решить этот вопрос.


16

Каждое занятие убеждало Альбину в большой одарённости девочки. Аня обладала не только удивительно красивым голосом, но и прекрасной музыкальной памятью. Она легко запомнила азы музыкальной грамоты, на слух свободно определяла интервалы, после двух-трёх прослушиваний могла пропеть довольно длинную мелодию. Постепенно девочка осваивала инструмент.

Самой Альбине уроки давались ох как непросто. Это обычному ребёнку можно, не задумываясь, сказать: «Посмотри, как это делаю я, и сделай также; ты что, не видишь, какая нота написана?» Перед приходом Анечки Альбина не час и не два продумывала свои действия и речь, чтобы ненароком неудачным словом не обидеть свою необычную ученицу.

 И результат не заставил себя ждать. Через год Аня уже могла играть небольшие детские песенки, разученные с Альбиной по слуху, знала пьесы многих композиторов. Альбина понимала, чтобы серьёзно развивать голос, девочке нужно заниматься вокалом с педагогом, а для начала хотя бы начать петь в настоящем хоре, и решила предпринять для этого определённые шаги.

Узнав, что при клубе городского общества слепых есть хор, она решила встретиться с его руководителем и договориться, чтобы Анечке позволили посещать репетиции.
Когда Альбина увидела руководителя хора, то поняла, что толку от этой встречи будет мало. Так оно и получилось. Хоровик с усталым видом выслушал Альбину и сказал, что всё решать нужно через председателя общества, потому что только тот записывает человека, оформляет разные бумаги, заявления, разрешения и пр., и пр., и пр…

В этот же день она позвонила в общество слепых. Трубку сняла секретарша. Альбина представилась.

– Вы по какому вопросу? – казённым голосом спросила секретарша.

– Я хочу поговорить с вашим начальником о слабовидящей девочке, которая обладает очень хорошими вокальными данными. При вашей организации существует хор, и мне хотелось бы записать её на занятия.

– Да, действительно, хор есть. Только участники его – взрослые люди. По правилам в хор принимают с восемнадцати лет. Вряд ли уместно ребёнка ставить в один ряд со взрослыми, – бесстрастно ответила секретарша.

– Но девочка уже большая. Ей почти двенадцать лет. И вообще, ваш начальник может решить этот вопрос? – со старательно скрываемым раздражением в голосе спросила Альбина.

– Конечно, может. Но это нужно обращаться лично к нему.

– Хорошо, когда я смогу с ним увидеться?

– Сейчас его нет на месте. Позвоните через неделю.

Через неделю Альбина позвонила снова. Трубку подняла секретарша. Альбина напомнила о предыдущем разговоре и попросила назначить ей встречу с председателем.

– Вы знаете, – сообщила секретарша, – председатель на больничном. Позвоните через недельку.

Альбина с досадой положила трубку. «Ничего, – успокаивала она себя, – подождём. Ребёнок будет петь!».

Следующий звонок в общество выяснил, что председатель уехал в командировку и вернётся через неделю.

Альбина почувствовала скрытое сопротивление её намерениям и поняла, что ей вряд ли когда-нибудь удастся встретиться с чиновником, от которого зависит решение вопроса. Она махнула рукой и решила искать другие пути.

Во многих школах искусств города работали её ученики, и Альбина позвонила одной из своих бывших студенток, которая теперь руководила детским хором в одной из них.

Надежда, или, как теперь её называли, Надежда Алексеевна, была рада звонку Альбины Михайловны. Когда все новости были обсуждены, Альбина, наконец, сказала:

– Знаешь, Надя, я сейчас занимаюсь с очень талантливой девочкой. Она не раз занимала первые места на детских конкурсах. У неё удивительный голос, его надо развивать.

– Так в чём же дело? Пусть приходит к нам.

– Понимаешь, Наденька, проблема в том, что девочка не видит. Неизвестно, как дети могут к ней отнестись. А как родители это воспримут? Вдруг будут выражать неудовольствие, а то и возмущение. Хотя Аня – девочка добрая, общительная, не боится быть среди детей.

– Да-а, Альбина Михайловна… – задумчиво произнесла Надежда. – Дело тут даже не в этом. Вы же знаете, что нас задушили бумагами, программами и новыми образовательными стандартами, которые надо неукоснительно выполнять. Не дай бог, что-то пойдёт не так. Стандарт музыкальной школы не предполагает обучение таких детей. И при всём желании директор школы не может взять такого ребёнка, потому что нет сертификата на работу с такими детьми. Первая же проверка выявит нарушение, и наша директриса умается писать объяснительные и платить штрафы.

– Жаль ребёнка, – вздохнула Альбина. – Но всё-таки можно хоть что-то сделать?
Надежда на несколько секунд задумалась, а потом сказала:

– Нужно выходить на Управление культуры городской администрации и добиваться по вашей девочке особого распоряжения.
Если она действительно талантлива, я думаю, для повышения имиджа или, как там, своего рейтинга, они пойдут на это, потому что для них это материально не затратно, и лично им никаких усилий прилагать не надо. Всё сделают подчинённые организации. Если что-то получится, то наши вышестоящие начальники окажутся на коне.

– Да, действительно, Надя, спасибо.

Альбина вспомнила, что в управлении культуры работает её выпускница.

Предварительно созвонившись с Инной, которая работала там методистом, в один из свободных дней она отправилась в городское Управление культуры, благо находилось оно неподалёку от колледжа.


Кабинет Инны, Инны Петровны, располагался в маленькой квадратной комнате на третьем этаже старого пятиэтажного здания. В ней с трудом поместились три рабочих стола, заваленные документами и какими-то цветными рекламками. На привешенных к стенам узеньких маленьких полочках громоздились пухлые картонные папки – они своими завязками с трудом сдерживали распирающие их бумаги. Перед одним из столов стоял свободный стул, предназначенный для редких посетителей. Свободным назвать его можно было лишь условно, потому что и здесь лежал расползающийся ворох листов с распечатанными на принтере текстами.
Вот в эту-то комнату и вошла Альбина. Инна порывисто поднялась ей навстречу и стала торопливо убирать бумаги со стула. Кое-как пристроив их в общую кучу на столе, она предложила Альбине сесть.

После обычных приветствий, вопросов об общих знакомых Альбина  стала рассказывать историю Анечки, яркими красками рисуя выгоды для работников Управления в случае успешного завершения ситуации.

Неожиданно в кабинет вошёл начальник Управления культуры. Анатолий Беспалов работал на этой должности уже не первый год. Он был средних лет, худощав, дорогой костюм стального цвета подчёркивал достоинства фигуры. Отсутствие части волос на голове маскировалось стрижкой «под ноль». Такая «причёска» сегодня уже не вызывала любопытных взглядов, потому что это стало модным, а для многих – и удобным. Только что у Беспалова состоялся телефонный разговор с вышестоящим начальством, которое требовало активизировать работу с особенными детьми.
Он услышал последние слова Альбины и заинтересованно посмотрел на неё. Перед ним сидела красивая моложавая женщина, хорошо одетая, с умело нанесённым макияжем.

– Здравствуйте, Анатолий Сергеевич! – встала со своего места Инна скорее от неожиданности, чем подчиняясь служебному этикету. Начальник почти никогда не заходил в их отдел. В случае надобности он вызывал к себе сотрудников через секретаршу. – Вы что-то хотели?

Не отвечая на вопрос, Беспалов заинтересованно спросил:

– Я случайно услышал ваши последние слова о талантливом ребёнке. Не могли бы вы рассказать поподробнее? – обратился он к Инне и ещё раз взглянул на Альбину.

Инна обрадовалась и удивилась одновременно. Если начальник заинтересовался, то, подумала она, у Альбины Михайловны может что-то получиться.

– Это мой преподаватель музыки, Альбина Михайловна, – представила Инна свою визави и добавила: – и замечательная пианистка.

Альбина слегка улыбнулась и с достоинством кивнула.
– А вы – Анатолий Сергеевич, руководитель нашего Управления культуры. Вас знает вся область, – подольстила она собеседнику.

Беспалов с интересом взглянул на Альбину.

Инна продолжила:

– Альбина Михайловна очень хочет помочь талантливому ребёнку.

– Вот пусть Альбина Михайловна сама всё и расскажет, – сказал Беспалов. – Пройдёмте ко мне в кабинет.

Альбина поднялась со стула и величественной походкой вышла из комнаты методистов.

Не в пример только что покинутому помещению, кабинет Беспалова был достаточно просторным и хорошо оформленным. Светлые кремовые обои, им под стать лёгкие шторы на окнах, светлая мебель, удобные стулья и стоящие в углу отдельной группкой кожаные кресла с журнальным столиком – всё это своим неброским дорогим уютом умиротворяющее действовало на хозяина кабинета и вызывало робость у приходящих к нему посетителей.

Анатолий Сергеевич галантно распахнул перед Альбиной дверь, и она уверенно вошла в его кабинет. Он предложил Альбине сесть в удобное кресло. Сам расположился напротив.

– А теперь подробно рассказывайте: что это за девочка, о которой вы так беспокоитесь, – спросил начальник, изобразив на лице искреннее любопытство.

Отношения с вышестоящей организацией у администрации колледжа складывались не очень гладко: представители руководящей партии, в ряды которой вовремя вступил Беспалов, постепенно заменяли руководство подведомственных учреждений на своих людей. Директор колледжа ещё держался, но все понимали, что его смещение не за горами.

Альбина внутренне напряглась. «Ох, лысый чёрт, – язвительно подумала она. – Как ты ни улыбайся, меня не проведёшь. Почуял ты какой-то личный интерес. Ну, ничего. Буду добиваться своего». И она в красках, с богатыми модуляциями в голосе стала рассказывать историю Анечки и, вздохнув чуть громче, чем полагается в этой ситуации, закончила свой рассказ:

– С председателем общества слепых я больше месяца пыталась встретиться, но так и не смогла. Потом пыталась я устроить девочку в музыкальную школу заниматься в хоре, но туда её без особого разрешения не берут. Ещё одна трудность: пианино в квартире поставить невозможно: не хватает пятнадцати сантиметров стены. Приходится просить соседей, у которых есть инструмент, пустить Анечку позаниматься.  Благо, те отзывчивыми оказались. А девочка очень талантливая. Вот такие наши проблемы.

Беспалов стал усиленно соображать, какие выгоды может принести ему эта история. Наконец он сказал:

– Рад был познакомиться с вами, Альбина Михайловна. Спасибо за информацию. Будем думать, как помочь ребёнку.

Альбина взглянула в глаза начальнику и, без труда прочитав ход его мыслей, поняла, что пора прощаться. Она изящно поднялась с кресла и неторопливой походкой покинула кабинет.

Через неделю после её визита в Управление культуры позвонила Ирина и попросила зайти, чтобы забрать официальное письмо для директора школы искусств с просьбой зачислить Анечку в группу хора на бесплатной основе обучения.

Аня начала ходить в настоящую музыкальную школу. А для Елены впервые за многие годы блеснул в душе лучик надежды.

Прошло ещё два месяца. Занятия с Анечкой шли своим чередом. Однажды Елена привела девочку на очередной урок и стала возбуждённо рассказывать:


– Альбина! Вы не представляете, что вчера у нас было! Три дня назад нам позвонили из городской администрации и сказали, что к нам пожалует начальник городского Управления культуры. Что будет телевидение и нам надо хорошо подготовиться. А вчера они пришли.


– Мне подарили синтезатор, – радостно перебила её дочка. – Я теперь могу заниматься дома!


– Да-да, – продолжила Елена, – начальник Управления пришёл с подарками, цветами, принёс большой торт. Аня пела – все удивлялись. А потом мы все вместе пили чай. Сегодня вечером нас по телевизору будут показывать.

– Я тоже за вас рада, Лена, – улыбаясь, сказала Альбина, а сама подумала: «Ну, наконец-то разродился господин руководитель. Я уж решила, что он только письмом отделается». – Раз администрация проявила к Анечке публичное внимание, то дело пойдёт на лад. Журналисты, надеюсь, не дадут забыть.

– Анатолий Сергеевич спросил, какое моё самое заветное желание, – вступила в разговор Аня.

– И что же ты ответила? – улыбнулась Альбина.

– Научиться петь!

– А ещё, – сказала Елена, – он пообещал, когда Анечка подрастёт, помочь её поступлению в специальное училище, которое есть в соседней области, где обучают таких детей музыке. Обещал от администрации в финансовом плане.

– Милая девочка, как сложится твоя судьба? – подумала Альбина, а вслух продолжила: – Всё это замечательно, я вас поздравляю. А теперь давайте заниматься.