Стена

   Много лет назад , когда мой старший сын- школьник всерьез увлекся географией, мы разговорились с ним о Берлинской стене. Интерес к географии, понятно, развивает интерес и к истории и к политике.
   «Понимаешь, сказал я ему, Берлин далеко, он огромный,  но что там происходило мы можем понять, если пропустим это через себя, через нашу с тобой жизнь.
Вот возьмем нашу Аблакетку, пригород большого города, где мы живем. Ты выходишь утром из нашего подъезда, проходишь всего лишь двести метров, пересекаешь улицу Правды (наверное ее назвали в честь главной газеты большевиков в те времена, когда наш пригород еще только строился) и попадаешь на территорию школы.
   Школа у тебя  удивительная. Она строилась по уникальному проекту, фасад школы обращен к югу, перед школой течет Иртыш – одна из крупнейших рек в мире, облик школы повторяет облики дворцов где-нибудь под Петербургом или Москвой. Даже крыльцо в твоей школе- копия того крыльца, на котором несравненная Маргарита Терехова принимала поклоны своих женихов в «Собаке на сене».

   Ты входишь в восточные ворота своей школы, кто-то из твоих одноклассников входит в западные ворота, кто-то приходит с северной стороны. Женя, девочка в которую ты влюблен, входит тоже с западных ворот, вы подходите к крыльцу, поднимаетесь наверх. Как обычно, мальчишки поднимаются  по левой лестнице, девочки по правой.  Откуда пошел этот обычай никто не знает, но даже я, твой отец, когда пришел первый раз в школу в первый класс , сразу услышал окрик от более старших пацанов: «Эй, ты что, дурак? Куда пошел? Справа-это для девчонок!»
У тебя прекрасные друзья, вы шумные и сумасшедшие как и положено, у вас активное творчество, вы просто красавцы.

   Но однажды вечером, приходя из школы с репетиции,  ты говоришь: «Папа, там техника какая-то, прожектора, какой-то шум на улице, я еле из школы домой прошел, полицейские не пропускали.»  Я выхожу на улицу и вижу, что вдоль улицы Правды стоят автокраны, какие-то грузовики, суетятся незнакомые военные. Подойти близко уже не дают полицейские, помахивая дубинкой, отгоняет меня назад.
   Успокоив кое-как сына и жену, уложив их спать, я стою, упираясь лбом в стекло и пытаюсь понять, что-же происходит за окном. А утром начинается другая жизнь. Без выстрелов, без бомбежек, без звуков войны, но не менее кошмарная от этого.

   Вдоль всей улицы Правды стоит шестиметровой высоты бетонная стена. Левый край этой стены поднимается прямо из Иртыша, стена проходит вдоль всей улицы и охватывает наш пригород полностью. Стена безобразная, криво слепленная из бетонных блоков, но прочная, тварь. Ни дожди ее не размоют, ни ветром ее не развалит, а землетрясений у нас не бывает. И руками не разрушить - стреляют.

И всё…
   Я потерял работу, потому что моя работа «на той стороне», но, главное ты потерял свою школу, ты потерял то, что составляло смысл твоей жизни. Ты собираешься с остатками твоих одноклассников в подъезде, вы стоите взъерошенные как мокрые воробьи и не знаете чем себя занять. Занятий нет, т.к. новую школу еще не открыли.

   Вы говорите о своих одноклассниках , учителях и думаете о том, что скоро стену уберут, скоро все будет по прежнему, вы встретитесь в школе так, как обычно встречаетесь после летних каникул, соскучившиеся и подросшие за лето. И ты увидишь свою девочку, скажешь ей то, что хотел, но пока не сказал, откладывал, откладывал. Но тут построили стену.

 Но проходят дни, недели, месяцы. Пасха. Родительский день. Но ты не можешь вместе с отцом и мамой прийти на кладбище, где упокоилась твоя прабабушка, которая потеряла руку в колхозной тяжелой работе. Но твоя прабабушка еще успела поняньчить тебя в пеленках, осторожно держа правой рукой и культей левой руки. Там же рядом лежат твои бабушка и дед. Ты не можешь к ним прийти, так как они за этой бетонной стеной. Кладбище перешло на ту сторону.

   Но самое главное не это. Самое главное- тебя начинают воспитывать в ненависти. К твоей школе, потому что она изыскана и красива, а тебе приходится доучиваться в приспособленном бараке. В ненависти к твоим одноклассникам, в ненависти к твоей любимой девочке, только потому, что они жили вместе с родителями по ту сторону от улицы Правды.
   Именно поэтому они стали вражескими и злобными, а ты и остатки твоих «здешних друзей» стали  вдруг праведными и добрыми.
   И надежды на то, что это недоразумение когда – нибудь закончится исчезают. Проходит год, два, десятилетия. Д-Е-С-Я-Т-И-Л-Е-Т-И-Я! Ты уже давно закончил школу,  ты создал семью,  твой возраст такой же как у твоего отца сейчас. И вдруг какие-то взрослые дяди с пятнами на лбу вдруг порешали, что можно стену убрать.
   Ее также шумно как и строили разбирают ночью. Ты вбегаешь на территорию своей школы, а она уже чужая для тебя. Ты отвык. Встречаешь взрослых мужиков, вроде как будто узнаешь кого-то, да, да, вот этот, точно твой одноклассник, но он чужой тебе, абсолютно чужой, по прежнему- враг.
   В толстой тетке, идущей тебе навстречу ты узнаешь Женю, ту самую, единственную, которой ты не успел сказать в тот вечер самые главные слова…

   Нет, не было в твоей жизни выстрелов и бомбежек, концлагерей и тюрем, голода и холода…
   Все в жизни твоего поколения было спокойно и благопристойненько. Но можно ли жизнь твоего поколения считать счастливой? Можно ли считать, что Стена и Ненависть давят своей бетонной тяжестью на твой мозг, твое восприятие мира, на твою жизнь? Просто потому, что ты живешь по эту сторону улицы Правды?