Ульяна Криворучка

Картинка из интернета               

       После полудня вся компания друзей решила совершить прогулку в лес, а отвести Васятку к дедушке и бабушке обещала Елизавета Сергеевна . Сорочонка Кешку вместе с его плетёным домиком-жильём ребята, подхватив с двух сторон, взяли с собой. Новый домашний воспитанник к большому неудовольствию Рыжика начал быстро привыкать к своей новой семье, хотя порой, досыта наевшись, сидел в углу с довольно грустным видом. Видимо, котёнок его довольно сильно поранил острыми коготками. Было видно, как он отчаянно боролся за свою ещё совсем юную и недолгую жизнь.
        Шумная группа ребят, свернув с главной дороги, оказалась в начале леса.
День был солнечный, на небе ни облачка, по округе разливалось приятное благоухание лесных цветов и трав, дурманящее сознание, словно они попали в сказочный мир. Правда, после приключения с цветком папоротника, мальчишек на новые подвиги пока ещё не тянуло.
       И вдруг из глубины леса к ним навстречу вышла старая женщина. Одета она была в черный сарафан, подол которого был украшен купоном красных и сиреневых цветов, давно поблекших от времени. На голове у неё была чёрная косынка с такими же цветами, из-под косынки свисали длинные седые пряди волос. Её лицо, по-видимому, красивое в молодости, а теперь дряблое, увитое морщинами, имело вид печёного яблока. За спиной у неё висела сумка для сбора трав и кореньев. Она тихо шла и напевала в полголоса:

                "Шикалу, Ликалу!
                Шагадам, магадам, викадам.
                Небезгин, доюлазгин, фиказгин.
                Бейхамаиш, гейлулашанн, эламаин.
                Ликалу!"

       – Это кто такая, одна из киевских ведьм, вернувшаяся с шабаша? – насмешливо спросил Игорёк, который даже чуть-чуть струхнул при виде этой старухи, но не желал этого показывать и потому выбрал насмешливо-оборонительную позицию.
       Но зато его деревенские приятели быстро сложили свои руки в кулак с большим пальцем, просунутым между указательным и средним, то есть то, что в народе называют словом «кукиш или дуля», и приготовились в случае её нападения на них выставить свою оборонительную руку перед её носом. Но баба Яга улыбнувшись своей старческой, похожей больше на гримасу улыбкой, подошла к ним и поприветствовала:
       – Здравствуйте, искатели кладов! Что это вы свои дули в карман прячете, вчера в лес за папоротником не побоялись идти, а меня боитесь. А кто вчера в лесу всадников чёрных испугался.
       – А Вам откуда это известно, бабуся? – спросил Игорёк, явно заинтригованный этой неизвестной бабусей.
       – А мне, медвежонок, всё известно, что было и что будет. Придёт время, и ты тоже всё узнаешь, может быть, и летать потом научишься.
– Это как же в ступе или на метле?
       – А это уже как сам пожелаешь, хотя такой полёт дело наше, женское.
 – А вы что, вчера на шабаш летали, где все киевские ведьмы собираются?
       – И там я тоже была, да и не только там. Я везде могу оказаться, куда моя душа полететь желает. Вот вчера я, когда с шабаша летела, видела всё, что с вами в лесу происходило.
       – А как вы оттуда летели на вертолёте или на своей метле? – прикалываясь, спросил Игорёк.
       – Не на вертолёте, и не на метле, – рассмеялась бабуся. – Вертолётом своим собственным я пока ещё не обзавелась, а вот вместо метлы я пользуюсь особой мазью, которой натираю виски, а потом становлюсь такой лёгкой и прозрачной, что могу лететь туда, куда только моя душа пожелает.
       – А Вы мне можете немножко такой мази дать, чтобы я тоже полетел на Лысую гору, и увидел, что там происходит. Вот было бы здорово. А если бы ещё щёлкнуть там всех фотоаппаратом, или на камеру снять. Вот был бы тогда прикол, если бы я эти снимки своей учительнице по истории показал!
       – А тебе, милок, туда летать ещё не полагается, или может ты не слыхивал про казака, который к нам забрёл и начал подслушивать. Мы тогда его в Днепре утопили. У нас там свой строгий порядок. Там сидит наш главный чёрт, в облике медведя, и мы перед ним каждый год отчёт держим о проделанной нами за год работе. Самой ловкой ведьме особый приз за это полагается. А после собрания у нас своё веселье начинается. Закатим там пир, а потом мы все пляшем и поём вместе с чертями и лешаками, – и, чуть улыбнувшись и притопнув на месте, словно собиралась вступить в пляс, она пропела:
               
                Мне мой возраст не помеха,
                Эх! Какая благодать!
                Я могу ещё для смеха
                Молодёжи фору дать.

                Не толкаюсь я в трамваях
                В тесноте и суете,
                А пройду из края в край я
                По просторам налегке.

                На рассвете пред зарёю,
                С первым криком на земле, 
                Я лицо росой омою
                И умчу на помеле.

        – А ты хоть и наших кровей, – продолжала колдунья. – Но на такие сходки лететь тебе ещё, пожалуй, рановато будет. Сперва надо всю нашу премудрость постичь и всему научиться.
        – А зачем мне ваши науки изучать. Вот мой дедушка опытный хирург, а папа ветеринар. А мой дед Матвей, тот даже умел чудеса в решете показывать. Так здорово у него всё получалось. Правда, он нам про Лысую гору не рассказывал.
       – Твои дедушки наших кровей, вот поэтому и большими мастерами своего дела стали. Никакие аппараты не смогут показать того, что наш особый глаз видит.
       – А тебе, красавица, – обратилась она к Кристине. – Вот моя мазь в подарок. Ею будешь смазывать раны и ушибы. И птичке своей ранки ею помажь, они тогда быстрее у неё заживут. А если пожелаешь, можешь и ко мне в гости заглянуть, я тебя научу, как в травах разбираться, да как в людях не ошибаться. В жизни тебе это очень может пригодиться. Ты хоть и младше, но серьёзнее, чем твой брат к жизни относишься, всякую тварь жалеешь.
       – Вот что Ульяна – резко оборвала её подошедшая Елизавета Сергеевна, – нечего детям голову всякой чушью забивать. Тебе что мой Матвей покойный сказывал, не балуй своим даром, а то и с того света тебя его рука достанет. Хватит тебе в жизни своих грехов и других покалеченных судеб.
– А грехи не на мне, а на тех, кто мне это заказывает. А я всего лишь исполнитель.
      – Ну, погоди! Вот Анка приедет и разберётся с тобой. Она теперь вместо моего Матвея к этому делу приставлена.   
       Услышав имя Анки, колдунья быстро попрощавшись, пошла дальше в лес за особыми лишь ей одной известными травами и кореньями, которые собирались только в Иванов день.
       После её ухода вся компания облегчённо вздохнула.
      


       – Бабушка, а кто эта баба Яга, с которой мы общались? – спросила любопытная Кристина. – И почему она меня к себе в гости приглашает и даже научить чему-то обещает?
       – Ох, рано ещё вам всё это знать. Не поймёте ничего, вот как подрастёте так всё и узнаете.
       – А можно я к ней в гости зайду, она ведь меня приглашала, и даже обещала научить меня в травах разбираться.
       – Душу твою она заполучить хочет, вот и приглашает в гости, она злая колдунья. Вот как превратит вас обоих в диких зверей, как я вас потом расколдую. Она посерьёзней бабы Гаши, и её никто ещё не решался водой поливать.
       – Неправда! Никакой колдун не в состоянии превратить человека в зверя. Сказки всё это. Нам дедушка говорил, что колдун не превращается в другого зверя, просто его душа вылетает и вселяется в новое тело на нужное ему для чего-то время.
       – Ух, грамотные какие стали! Правда или неправда, но, как видите, даже ваши деревенские приятели её боятся. Живёт она далеко за селом, а к нам в село редко захаживает, не знаю чего она теперь пришла, словно точно о вас узнала. Никто не ведает, о чём она думает. Бегают к ней обычно бабы и мужики: кто погадать, кому поворожить, а кто и порчу соседу либо сопернику сделать надумал. Она за большие деньги никому в этом деле не отказывает. А хуже всего, что этим клиенты её, душу свою бессмертную приворотами и отворотами губят, обрекая её по окончании жизни на муки адовы. Даже в самом Киеве о ней понаслышаны. Единственно, кому она в жизни дорогу уступает, так это Анке и её отцу пасечнику. Также само, как раньше, Матвею покойному. Они сильнее её. И только им под силу предотвратить те порчи и проклятья, которые она на людей напускает. Кристина помазала подаренной ей мазью раны Кеши, после чего он как будто начал понемножку успокаиваться. А когда Игорёк его подкормил собранными под старым покрытым мхом пнём червяками и жучками, он перестал плакать.
       После всех дел ребятишки уселись на сваленном ураганом огромном бревне, бабушка устроилась на широком пне напротив и негромким голосом начала свой обещанный рассказ.
       В селе Берёзовом семья Криворук появилась этак примерно в пятидесятые годы. Муж Ульяны Мокий Криворук был родом из под Черновцов, а сама она была родом из Молдавии. Поговаривали вначале, что её не то бабушкой, не то прабабушкой была цыганка, и от неё к Ульяне перешла её красота и тот пронзительный взгляд, который приводил в трепет любого смельчака, решавшегося в эти глаза заглянуть. А как потом все поняли, она была просто колдуньей, а эти легенды о её цыганском происхождении только придавали ей ещё больше тайной значимости. Но колдовать умела не только Ульяна, а и её Мокий. Рассказывали, что когда он с ней случайно познакомился на одной из местных ярмарок, так он сразу же оставил свою жену и двоих детей. А сама Ульяна к этому времени была вдовою с пятилетней дочерью Аницей на руках. Но, тем не менее, они решили перебраться в село Берёзовое и начать там, как скажут, новую жизнь. Мокий был на редкость работящий, как и все жители Прикарпатья, и поэтому старенький заброшенный домик, который они недорого приобрели, он быстро отстроил. У них родилась потом дочь Стефа, в которой они оба души не чаяли. В те советские времена начальство всеми силами пыталось отбить у людей охоту посещать церкви, а к работе колдунов отношение было вообще скептическое. Поэтому для Мокия и Ульяны началась тут райская жизнь. К ним быстро потянулись люди с самых далёких мест за травами, ворожбой, приворотными зельями. А начальству они исправно платили взятки, чтобы оно  в их дела не вмешивалось. Но Матвей их строго предупредил:
       – Чтобы в нашем селе не баловали, и если узнает он, что кому, какую порчу сделали по заказу, или остуду между мужем и женой, то в его силах с ними справиться.
       С ними довольно быстро подружились Глафира и Гаша, поскольку известно, что «рыбак рыбака видит издалека», такие люди всегда между собой общий язык находят, а соседи старались избегать их сразу всех от греха подальше. А ежели у кого что случалось нехорошее, то сразу к Матвею за помощью бежали. С их дочерьми дружить было очень трудно, так как во всех делах последние только свои интересы соблюдали. От учителей они требовали хороших оценок, хоть и не всегда честно заработанных, угрожая в противном случае порчей, поделанной своими родителями. А если у последних случались чёрные полосы в жизни, то они это за порчу принимали и ставили им впоследствии всё, что они хотели, вызывая тем самым обиду у других учеников, которые старательно вызубривали все уроки.
       Сами Криворуки обзавелись хорошей чёрной волгой, у них в доме среди зимы в то далёкое время на столе были свежие овощи, красная и чёрная икра. А что говорить про дочек, когда последние были одеты с иголочки, с одесского толчка. Казалось бы, богатые невесты, за которыми все лучшие деревенские женихи должны были ухлёстывать! Но нет, все местные парни, зная, чем занимаются их родители, обходили их стороной. Но «красавицы» не унывали:
       – Зачем нам деревенские дурни нужны? – насмешливо отвечала Аница. – Мы себе городских найдём с достатком и с должностями. Лишь бы нас они устраивали. А мы сами любого приворожить сумеем.
       – И действительно, когда в село приехал один наш студент, учившийся в одесской высшей мореходке – Олег, на каникулы вместе со своим другом Андреем из Одессы, то последний на свою беду по уши влюбился в Аницу. Была то настоящая любовь или приворот Аницы никто поныне не ведает. Единственно, что он, несмотря на уговоры Олега, забрал Аницу в Одессу. Родители его по совету Олега, собирались поехать в деревню и попросить Матвея, чтобы он разрушил все её чары, так как Аница быстро показала им свои остренькие зубки и быстро перессорила его с родственниками. Но он им сказал, что если Аница его покинет, то он тогда с собой покончит. Что ж пришлось им принять невестку такую, какая она есть, либо в противном случае потерять сына. А жизнь жены моряка со всеми её радостями быстро пришлась Анице по душе.
       А, когда подросла Стефа, тогда и случилась эта пренеприятнейшая история.
       В село Берёзовое, приехала из Киева группа врачей рентгенологов. Среди них был один молодой врач Сергей, которому светило блестящее будущее. Когда они все садились в вагон, их пришла провожать его невеста Тамара:
       Вы не обижайте там моего Серёжу, предупредила она всю группу, окинув его на прощанье любящим глазом.
В их работу входило сделать рентгеновское обследование в местных сёлах, в том числе и Берёзовом.
Но вот однажды заходит Матвей в медпункт и видит, что рядом с Сергеем сидит Стефа.
– А ты что тут делаешь? – спросил её Матвей, явно предчувствуя недоброе.
       – Она ко мне зашла, пожалуйста, не трогайте её, – ответил Сергей и как бы заслонил её своей рукой.
       – Вот что, парень, ты эту девицу не знаешь. Она дочь наших местных колдунов. Как бы тебе под их чары не попасть, а то пропадёшь под их тяжёлой рукой ни за грош. Подумай лучше о своей невесте, которая тебя дома ждёт, – предупредил его как-то раз Матвей на улице.
Но было уже поздно. И по окончании практики он забрал Стефу с собой в Киев.
      Что можно о Стефе сказать. Она не обладала красотой своей матери, которую унаследовала Аница, жившая теперь в Одессе, как королева. Но по приезду в Киев Стефа устроилась работать дворником и получила благодаря этой работе положенную ей жилплощадь. А на Тамару, Сергей больше не смотрел. Родители Сергея не знали что делать. А Сергей быстро расписался со Стефой и перешёл к ней жить. У них родилась дочь, но в скором времени Сергей начал выпивать, и когда он находился в пьяном угаре, кричал:
       – Избавьте меня от неё, она соседям под порог мёртвую землю сыплет, воду от покойников льёт, полтергейстов вызывает. Я не могу всё это видеть. Спасите меня!
       Родители его в подобную чушь не верили, но сходили по совету знакомых к одной гадалке под Киевом. Разложила она на столе перед ними карты и начала по ним читать, как по книге.
       – Вошла в ваш дом Дама пиковая, и с собой зло в ваш дом принесла. Под ногами сына вашего дама бубновая лежит, но её дорогу, пиковая перекрыла. В доме пиковой дамы сила большая имеется, из которой она свою жизненную энергию черпает. Хотите помочь своему сыну, езжайте туда, откуда эта дама появилась. Там встретите короля, который с ней справиться может, ежели пожелает. Тогда бубновая дама около сердца ляжет, а пиковая из сердца уйдёт.
       – Понимаю всё ваше тяжёлое положение, – сказала она по окончании. – Но мне с ней не справиться. Она страшная ведьма, которая завладела его душой. Если не сможете его вырвать из её цепких когтей, он может просто спиться, а затем покинуть этот мир            навсегда. Но живёт в тех краях, откуда эта колдунья родом, один сильный ведун, который с ней может справиться. Езжайте туда и соседей расcпросите, где его искать.
Вот так их дорога и привела в дом Матвея.
       – Да, сказал Матвей, предупреждал я вашего сына, но он меня не послушал. Ну что ж, будем с ним работать. Пусть приедет ко мне на то время, которое мне понадобится, но чтобы ни одна живая душа об этом не узнала. А вы, пока он у меня находиться будет, свечки в церкви ей за здравие поставьте. И в молитвах о помощи к Богородице-заступнице нашей обратитесь, чтобы она за вас перед сыном своим Иисусом слово замолвила.
       И что же. Привезли его на машине поздно ночью, как Матвей велел. Матвей на помощь нашего пасечника, тогда ещё молодого парня, позвал. Начали они над ним молитвы и заклинания читать. Потом Матвея трусить начало, а после заклинаний, как, вдруг, закричал он нечеловеческим голосом. И как будто что-то чёрное прозрачное изо рта Сергея в окно вылетело. За окном после этого загремело, будто раскаты грома во время летней грозы. А Сергея после окончания сеанса холодным потом прошибло, и такую он слабость почувствовал, словно весь день тяжёлые брёвна таскал. После окончания встал он и отряхнулся словно после купания в холодной воде.
 – Что это за наваждение со мной случилось? – спросил он.
        Матвей его несколько дней у себя подержал, давал ему травы всякие пить, чтобы окреп. А когда он домой засобирался, прочитал над ним заговор на «укрощение злобных сердец»:
       «Сажусь в сани, крытые бобрами, и соболями, и куницами. Как лисицы и куницы, бобры и соболи честны и величавы между панами и попами, между миром и селом, так мой нарождённый сын был бы честен и величав между панами и попами, между миром и селом. Еду на гадание, уж погоняет, а сам дюж, у панов и судей полон двор свиней, и я тех свиней переем, Суд судом, век веком! Сею мак. Разыдутся все судьи, а тыя сидят, что меня едят. Меня не съедят; у меня медвежий рот, волчьи губы, свиные зубы. Суд судом, век веком! Кто мой мак будет подбирать, тот на меня будет суд давать. Спрячу я свой мак в железную кладь, а брошу кладь в Океан-море. Океан-море не высыхает, кади моей никто не вынимает, и маку моего никто не подбирает. Суд судом, век веком! Замыкаю зубы и губы злым сердцам, а ключи бросаю в Океан-море, в свою железную кадь. Когда море высохнет, когда мак из кади поедят, тогда мне не бывать. Суд судом, век веком!»
       После возвращения в Киев, Сергей сразу подал на развод. Тамара всё ещё продолжала его любить и ждать.
       Но этим дело не кончилось. Стефа на время затаилась, как будто ей всё равно, но на самом деле она продолжала ждать подходящего момента. К ней даже начал свататься, какой-то очень дальний родственник Мокия – Гнат, приехавший в Киев учиться. Сергей исправно платил ей за дочку алименты, а на выходные забирал ребёнка к себе, чтобы Стефа могла устроить свою жизнь и тем самым не мешать ему с Тамарой, которая тоже уже ждала ребёнка. Но, вдруг, в доме начали по ночам являться какие-то звуки. И даже казалось, что какие-то непонятные тени принимавшие вид то кошки, то собаки, а то и свиньи. Вещи начали исчезать, а потом обнаруживаться в других местах, где их никто не укладывал. У Тамары от этих дел едва не случился выкидыш, и скорая помощь увезла в больницу, где её положили на сохранение. Под дверью Серёжина мать обнаружила рассыпанную землю. Она её тут же собрала и высыпала в мусоропровод. Через время под дверью она обнаружила пластилиновую куколку, с булавкой в голове. Она подумала, что её потерял кто-то из детей, и по своему незнанию вынесла её во двор и положила около детской песочницы. После этого у отца Сергея началось удушье и сильные головные боли, хотя он раньше был очень крепким мужчиной. Сергей понял, что это опять работа Стефы. Теперь она принялась за его родных, так как с ним ей было уже труднее справиться. Но на все вопросы она упорно всё отрицала, и говорила, что собирается выходить снова замуж, а чья это работа ей не ведомо. Тамаре в роддом, где она лежала, какой-то неизвестный мужчина передал букет цветов. Она начала задыхаться, и снова чуть выкидыш не случился. Но там, к счастью, работала одна пожилая санитарка, немного в этом деле сведущая. Она быстро взяла этот букет и в ведро мусорное бросила. А после незаметно во дворе его сожгла. Тамаре сразу стало легче. Сергей, после того как навещал свою дочку, приходил домой опять хмурый и снова тянулся к рюмке. Мать Сергея пошла к Стефе домой и спросила:
       – Что желаешь получить в качестве компенсации, чтобы уже оставить в покое нашу семью?
       – Я хочу, чтобы у моей Вики был дома родной отец, а не отчим, – непринуждённо ответила Стефа. – А если не мне, так и никому он не достанется.
       – У него уже есть жена, которая тоже ждёт ребёнка, а к тебе сватается не бедный родственник.
       Но никакие уговоры на Стефу не действовали. Но санитарка, когда мать Тамары пришла её навестить, поведала ей:
       – Квартиру свою обкурите травами, собранными на Маковея, а Стефе дайте умыться водой свечёной, так чтобы это получилось естественно.
       Приходит как-то раз мать Сергея домой и видит, сидит у них в гостях Стефа с маленькой Викой и плачет.
 – Что случилось с тобой Стефания?
 – Сергей меня побил
       – Умывайся – сказала мать Сергея, и плеснула в её заплаканное лицо свечёной воды.
       Как, только Стефа умылась, её лицо начало резко краснеть, а потом неожиданно почернело. Она тотчас же схватив на руки маленькую Вику выскочила из квартиры на улицу.
       Долго она у них в доме не появлялась, только на улице пыталась караулить Сергея. Тамара выписалась из роддома с сыном, которого назвали Матвеем.
       Думали, что на этом все их беды закончатся, но Стефа упорно не хотела от своего отступать. И заметила мать Сергея, что сын её снова хмурый ходит. Ребёнок по ночам сильно кричать начал, словно боится кого, а сказать ещё по малолетству не может. А то, вдруг, кроватка по комнате сама едет, словно кто-то её нарочно толкает. То вдруг посуда из шкафа начинает лететь ни с того, ни с сего. Тамара потихоньку ночью на кухне всхлипывает. А что случилось, никому ни о чём не рассказывает. Сергей начал часто к врачам обращаться, а те у него ничего не находят. Соседи советовали им попа в дом пригласить, чтобы всю квартиру освятил. Мать Тамары к той старой санитарке за советом снова пошла, а та ей ничем помочь в этом не может, мол слабая она, чтобы с такой силой справиться, искать посильнее ведуна надобно. Вот и решили обе матери снова к Матвею за помощью поехать.
       Приехали к нему на этот раз обе матери, а Матвей их у порога встречает:
       – Чего ж так поздно приехали, я вас давно жду. Без меня вам тут и подавно не справиться. Достал он тогда котёл чугунный, набросал в него сухих трав и поджёг их. Из подожжённых трав появилось небольшое пламя. Матвей начал вокруг него кружиться и новые травы подбрасывать, и что-то тихо при этом нашёптывать. Огонь от этих трав начинал вспыхивать, а пламя приобретать какие-то непонятные формы. Потом он сел в изнемождении, и на губах у него появилась пена.
       – Да, нужно видно сжить со свету это гадючье племя, раз другим от них житья нет. Не уживаются пауки в одной банке. Вику, только не бросайте, ежели что случится. Видит Бог, что я этого не хотел, но они меня вынуждают. Вот что. Вы домой поезжайте. В конце вашего двора находится старый колодец. Нужно в него спуститься по ступенькам, и вы обнаружите там большой камень, покрытый мохом от времени. Под этим камнем найдёте некий мешочек. Привезёте его мне сразу, но никому о том не говорите.
       Поехали женщины домой. Пока Тамара с ребёнком гуляла, а Сергей на работе был, пошли обе матери и в колодец по железным ступенькам спустились. И в самом низу, под старым чёрным камнем они увидели, что земля, словно кем-то подкопана. Они лопаткой капнули и видят: там две щепки крестом уложены. А под ним маленький мешочек из холстяной ткани. А в самом мешочке что-то лежит. Они его в сумку свою положили и сразу назад на поезд, чтобы к вечеру к Матвею добраться. Он снова котёл достал, трав лишь ему одному известных набросал и поджёг. Потом начал он с огнём разговаривать на каком-то старославянском наречии, словно кого-то воспитывал. Потом резко бросил этот мешочек в огонь. Раздался оттуда душераздирающий женский крик, прямо до боли знакомый. Но кому он принадлежал, женщины не смогли разобрать.
        – Поезжайте теперь домой, больше вашей семье никто не будет угрожать. Но если появится у ваших молодых желание и возможность переехать в дальние края, не препятствуйте. Это для их же счастливого будущего.
       Приехали обе женщины домой. И видят дома перепуганную маленькую Вику. А Тамаре, трудно сдержать на лице улыбку. И Сергей бодрый ходит, словно после крепкого сна встал на ноги. Оказывается в этот самый час, когда из костра раздался крик, Стефу, которая ничем раньше не болела, схватил сердечный приступ. Гнат вызвал скорую помощь, и она теперь умирает в больнице. К ней сразу приехали Мокий и Ульяна, но ничем помочь не могут. Часы её сочтены. А Мокий сам так резко осунулся, видно, что долго уже не протянет.
       На следующие сутки Стефа представилась. После её похорон Криворуки хотели Вику с собой в деревню забрать и удочерить, пробовали даже запугивать бывших родственников. Но Сергей им не отдал дочку. Тамара не возражала. И мама Сергея занялась своей внучкой. Как говорят, невестки невестками, а внуки наши родные.
       У Аницы в Одессе, тоже счастливая жизнь закончилась. Приехали в Одессу дети Мокия от первой жены – Маричка и Иванко.  У Аницы они на первое время остановились. Квартира у неё хорошая была. Аница с ними вначале по хорошему, по родственному пробовала дело иметь, в училище мореходное устроила обоих. И они тогда в общежитие на Дидрхсона перебрались. Но у них своя цель была. Хотели они ей отомстить за то, что её мать их отца увела, и пришлось им под неусыпным взглядом злых соседей без отца расти.
       Когда оба мореходное училище окончили и плавать начали, так и начали они ей свои коготки показывать. Маричка пыталась до мужа Аницы добраться. Поведывала ему вначале о её шашнях во время его рейса, хотя в этом было больше её собственного вымысла, чем правды. Но для достижения её цели, которую она перед собой поставила, она никакими средствами не гнушалась, включая и свои колдовские чары. А он, напичканный чарами Аницы, не выдержал. Выпивать начал, чтобы уйти в своём пьяном угаре в небытиё от всего. Его тогда с корабля списали. И однажды, напившись до чёртиков со своими собутыльниками, упал с шестого этажа и скончался в больнице. Осталась Аница вдовой, с двумя детьми на руках. И началась у неё с Маричкой война не на жизнь, а на смерть. Мокий приезжал, пробовал обеих дочек утихомирить, но они как собаки из-за кости грызлись. Тогда они с Ульяной решили свой дом большой и машину продать, а сами себе далеко за селом одну времяночку присмотрели, которую Мокий тоже потом достраивать собрался. Деньги от продажи он между дочерьми разделил. Маричка на эти деньги себе небольшой домишко на Слободке приобрела. А Аница квартиру свою с доплатой на дом в Чубаевке обменяла. Теперь, когда она вдовой осталась, а дети к достатку привыкли, ей нужен был свой сад и огород. А к крестьянской работе она привычная была. 
       Иванко тоже долго на свете не прожил. Вначале он плавал и всё хорошо у него шло. Но потом вдруг тоже запил, и однажды после сильного запоя нашли его утром повешенным в квартире, которую он снимал. Поговаривали, что во время рейса, он сильно повздорил с одним матросом, и во время ссоры сбросил последнего в море. А потом душа покойного не давала ему спокойно жить на этом свете и довела до самоубийства.
       Смерть любимой дочери, а потом и сына Мокий не мог пережить и в скором времени преставился. А Ульяна осталась жить в этой недостроенной времянке. Она потеряла весь интерес к обычной жизни, и теперь жила и шла только своей собственной колдовской стезёй. Клиенты к ней продолжали ещё наведываться, и она материально не нуждалась.  Даже могла иногда помогать Анице. К Вике её близко не подпускали. Да и Вика по малолетству мало-помалу всех прежних родственников начинала забывать, твёрдо уверенная, что Тамара её родная мама. Братика своего Матвея она очень любит. Но, она пока ещё не знает, каким сильным даром её природа наделила. Но, может быть, подрастёт и сама во всём разберётся. Может даже применит этот дар для хороших дел. А когда брат Тамары, защитив докторскую диссертацию, выиграл Грин карту, то он вписал туда и свою сестру с мужем, детьми и родителями. Тогда они довольные и счастливые переехали в США. 
       – Бабушка, а почему Ульяна Криворучка меня к себе в гости приглашала, если она такая злая, – спросила Кристина.
       – Не знаю и не ведаю, что у неё сейчас на уме, может быть, подобрела к старости, а, может, думает, что вы чего-то о Вике слыхивали и ей поведаете. Вообще говоря, от таких людей лучше держаться подальше и не заводить с ними никакой дружбы. Но мазь её Кешке может помочь. Вот единственно, что я за ней хорошее помню, так это что животных она любит, и каждому раненому зверю помочь готова бескорыстно. А может в Кешке она чью-то загубленную душу углядела, которая свой срок на земле не отбыла, и теперь в теле какой-нибудь живой твари доживает. – ответила Елизавета Сергеевна. – А теперь пойдёмте домой, ужинать и спать. А завтра пойдём к нашему пасечнику, он вам больше всяких диковинных историй расскажет.