Три года...

     Фото из интернета.

     (Из "Мои рассказики 5")

    -- Ты что разоспался? Заболел?
    -- Да нет.
    -- Пора вставать. Я собираюсь уехать на дачу. Пока октябрьские деньки хорошие, солнечные, надо посадить чеснок на зиму. Ешь кашу-овсянку, пей компот. Да, посуду помоешь?
      -- Конечно, куда я денусь? Привык за несколько лет-то.
   
      Она готовит, уходит на работу, или уезжает на дачу, а мне немытая посуда остаётся. Вода горячая, мыло, губка есть. Пустяк, привык.  Моешь и думаешь о чём-нибудь своём.
      А сегодня как-то не по себе. Грудь давит да голову кружит. Сердце, как раненая птица трепещет.
   
      Эта старая известная песня, вчера кто-то спел её по ТВ. Вроде, ничего особенного. Она мне всегда нравилась. А в душу так не западала, как сегодня ночью, когда я просыпался, переворачиваясь на другой бок.
   
     «Как это всё случилось,
     В какие вечера?..»
     Да, 60 лет прошло с тех пор, а сегодня, как наяву, всё вспомнилось. Да так ярко, как раньше и не бывало.
      «Три года ты мне снилась,
      А встретилась вчера…»
   
      Это так. Служили мы тогда не по одному году, как сейчас, а три года солдаты и четыре – матросы. Я уж не вспоминаю царскую службу рекрутов, служивших по 25 лет.  С ума сойти. Ушёл на службу молодым (родственники рыдали, не надеясь, что сынок вернётся живым и невредимым), а вернулся старым, больным, покалеченным.
   
      В мои-то годы служить солдатом можно было, терпимо.  Правда, меня в отпуск за два года так ни разу и не отпустили, дерзок был, хулиганист. Но в увольнительную с Сашкой и в самоволку часто бегали, потом получали наряды вне очереди: кубрики и гальюны мыли. Ничего! Справлялись, не смертельно.
      Да, вот и в тот раз в клубе на танцах…
      
      -- Ты встаёшь, или нет?
      -- Наполовину уже встал, носки да штаны натягиваю, не поднимаясь с койки.
      -- Давай, я ушла.
      -- Иди уж. Я закрою дверь.
      
      Встал. Господи, чья эта рожа в зеркале? Лысина, седые остатки прежней курчавой шевелюры, под глазами синие мешки, кожа, как измятый лист бумаги, сутулость. А что ниже, так и смотреть противно, всё изношено, не менялось 80 лет, истрепалось, обвисло.
   
      …Да, пришли мы в то увольнение в клуб с Сашкой, и ребята наши были. Но за два года мы с Сашкой так подружились, что ходили всегда вместе, и все солдатские секреты делили между собой. Там же, в клубе, околачивались подвыпившие гражданские парни и несколько моряков. Девчонок, как всегда, было мало, не разбежишься.
      
      В этот раз все вели себя спокойно, не то, что в прошлый выходной. Из-за девчонки рассорились, а потом на улице разодрались солдатики и гражданские. Ну и мы с Сашкой бляхами помахали. Кое-кто с разбитыми носами и фингалами отправились по домам. Нас патрули не заграбастали. Мы вовремя убежали.
      А сегодня всё мирно. Потанцевали чуть-чуть.   
   
     Местные, избалованные вниманием множества парней девицы даже, бывало, отказывались танцевать с солдатом в сапожищах:
     -- Я устала, простите.
     А и чёрт с тобой. Через год, полгода мы будем дома, натанцуемся, нажмёмся с колхозными толстушками.  Небось, Анька ещё помнит, как на сеновале кувыркались. Не далась, зараза. Ну, вернусь --- отомщу ей.
   
     Объявили последний танец. Сашка показывает на стоящую в сторонке девицу:
     -- Давай, Андрюха, может, повезёт.
     Была-не была. Не успел я подойти, как её гражданский жлоб пригласил. Посмотрел я им с сожаленьем во след и хотел уже сапоги направить к выходу, как  Сашка опять тычет пальцем в её сторону. Вижу, она оттолкнула партнёра и пошла на выход.
     -- Андрюха, ещё шанс. Давай, только на поверку не опоздай, я тебя подстрахую.
   
     Опять я ринулся к этой мадам. Будь, что будет. Накинул на себя шинель и за ней.
     -- Простите, я видел, как вас обидели. Разрешите вас проводить, а то хулиганы тут распоясались.
     Она остановилась в лучах фонаря, внимательно на меня посмотрела и сказала:
     -- Разрешаю, но до моего дома далеко, опоздаете в казарму.
     -- А нехай с ней. Мне не привыкать получать наряды вне очереди.
     -- Тогда идёмте. А можно я возьмусь за вас, чтобы не поскользнуться.
     -- Конечно, я буду польщён.
   
    Интересно! Что это за экземпляр! Сама предлагает уцепиться под ручку. Вертихвостка, что ли? А мне всё равно, даже интересно. Тащится рядом обрубок, мне по плечо. Ну и пусть.
     -- Вы знаете, как неприятно танцевать с выпившим человеком. Мало того, что от него пахнет, так ещё он позволяет себе, что взбредёт в его пьяную голову. Я не уважаю таких ребят.
   
       -- А вы удивительны.  С незнакомым парнем так откровенничаете.
      -- Ну, так уж и с незнакомым. Я вас ещё замечала на прошлых танцах. Вы высокий, симпатичный и, надеюсь, порядочный мальчик. Я даже знаю ваше имя.
      - - Откуда?
       -- Ваш Саша называл вас Андреем.
       -- Здорово. А вас как звать?
       -- Тоня, Антонина. Папа говорил, что тот, кто в меня влюбится, утонет с головой в своей любви.
       -- Ничего себе! Жалко будет того парня, утопленника.
      
      Она рассмеялась звонким смехом. Вроде, смешного-то и не было вовсе.
      Как быстро мы дошли до её дома. Жаль, но надо и в казарму, будь она неладна.
       -- Тоня, вы меня поразили собой, удивили, -- соврал я. – На прощанье надо бы расцеловаться.
       -- Нет не надо. Если хотите, мы не будем сегодня прощаться, а скажем «до следующего свидания».
      -- Я согласен, но когда и где?
      -- Допустим, в следующее воскресенье, в парке у катка в 12-00 я буду со своей подружкой. Приходите с Сашей.
    -- Хорошо, обязательно придём, -- опять соврал я.
    -- Андрей! Пожалуйста, оставайтесь таким, как я вас сегодня узнала. Вам очень идёт быть таким всегда, как сегодня.
     -- Постараюсь быть. Пока! – третий раз соврал я.
   
     В казарму пришлось бежать, да и прохладно стало к ночи. Естественно, я опоздал и в следующее воскресенье мыл полы. Ничего! Сашке всё рассказал, что было. Он удивился, мол, таких барышень в этом городке и не должно быть. Все какие-то не настоящие, расфуфыренные.
   
      -- Ты прав, Сашок, и я того же мнения. Однако, она меня будет ожидать, а я не приду. Ну, ничего. Не умрёт от скуки, найдёт кого-нибудь другого для собеседования.
      -- А вдруг она в тебя втюрилась. Ты парень хоть куда, не мне чета.
      -- Брось ты болтать. Так, случайное знакомство. Вот увидишь её ещё с кем-нибудь, когда пойдёшь в увольнение. Расскажешь.
      -- Разговорчики. Отбой, всем спать! – разнеслось по казарме.
     -- Ладно, спим. Завтра наговоримся…
   
    …Опять овсянка, так каждый день. И немытая посуда. А за окном последнее солнце бабьего лета. Везёт же бабам. Мужского лета и времени нет, если только март месяц, когда коты поют на крышах и в подвалах. И мужики ворочаются в постелях.
   
    «Мне тебя сравнить бы надо
    С первою красавицей,
    Что своим весёлым взглядом
    К сердцу прикасается…»
   
    В то время первого знакомства, конечно, ни какого касания к сердцу не было. Когда Сашка пошёл в увольнение в парк по моей просьбе, и увидел её, она уже была не одна. С ней шёл морской офицер в форме капитана второго ранга и её подруга. Сашка быстро смылся, чтобы не маячить, и вернулся, чтобы всё мне рассказать.
      Я понял, что мне с ней больше не придётся увидеться. Слишком знатная краля. Да и батя у неё был капдва.  Куда уж мне, деревне?

      Ещё прошло несколько недель, и я получил увольнение в город. Пошли с Сашкой шляться по улицам. Наступала весна. Снег таял, пели птички, ждали демобилизации, порядка в нашей части не соблюдали (всё прощалось будущим дембелям). Можно было и опоздать  на вечернюю поверку. Всё сходило нам. Где-то у садика на скамейке увидели мы двух девчонок, сидящих с какими-то книжками.   

     Когда подошли поближе – батюшки! Тоня. Она тоже увидела нас.  Мы подошли. На скамейке ещё были свободные места, и мы с Сашкой уселись по бокам от них.  У меня защемило сердце (у молодого парня?), я оказался в каком-то оцепенении, услышав слова:
      -- Здравствуй, Андрей. А ты меня обманул. Не пришёл на свидание. Разочаровал меня.
      Подружка с улыбкой кивнула в знак  солидарности. Сашка промолчал.
       -- Я всё знаю, -- сказала Тоня, -- ты получил наряд из-за меня, опоздал в казарму.  Мне о тебе доложили, благодаря папе. Но я тебя прощаю и приглашаю ко мне в гости.

     У меня с башкой что-то случилось. Я не понимал происходящее: явь, или сон? За что такое везенье? Или я стал подопытным зверьком, над которым измываются богатые люди, или мне это снится?
     -- Я согласен, идём.

     Сашу с подругой мы отправили гулять, а сами пошли к ней домой. Дом двухэтажный, их квартира с папой, мамой, братом и с ней -- трёхкомнатная, со всеми удобствами, на что мне было наплевать.
      Тоня оказалась дома одна. Её семья уехала в Питер на три дня по папиным делам. Ей оставили всё, что нужно для одинокой девчонки. Кстати, вино она купила сама. Опять для меня была неожиданная сказка с последствиями.
     А последствия случились…

     «Что походкой лёгкою
     Подошла нежданная,
     Самая далёкая,
     Самая желанная».

      Я не устоял перед девушкой, ждавшей меня, видимо, полюбившей невзначай такого бестолкового и непутёвого парня, каким был тогда я, солдат срочной службы. Что-то, видно, она во мне нашла. Она умная.
      Я был счастлив от моей «победы», как казалось мне тогда. Вернулся в казарму, рассказал всё Сашке. Он похвалил меня, а потом спросил:
      -- Андрюха, а вдруг потом?
   
     -- Ладно, проехали. Надо жить и не тужить. Понял? Делай, как я, и всё будет путём. Кстати, как ты проводил её подружку?
       -- Проводил до её дома. Она сказала, что Тоня очень скромная и воспитанная девушка. Очень ранимая и добрая, но никогда никого не  осуждает, за исключением наглецов. Так считают и её родители, потому что были с подобным случаем  уже знакомы.
      
     Меня Сашка рассказом обескуражил. Но я замял этот вопрос. Пора думать о дембеле. Немного осталось пахать кирзовыми сапогами землю на полигоне. Родители и друзья с девчонками уже ждут нас в родном (чтоб он провалился) колхозе.
      И вот наступил последний день в части. Простились мы с оставшимися ребятами, командирами. Сашка уехал к себе в Хрустнутый  район, а я -- к своим в деревню Захвостье Треснутого района, что под Лугой.
   
      Возвращение блудного служивого отмечали несколько дней: самогоном, солёными огурцами, помидорами, яблоками, свининой. Я еле перенёс этот шок, отъелся, отоспался. Колхозные ребята с местными девчатами ещё долго играли и пели всякие нецензурные песни, а потом утихомирились. Правда, только под утро. А утром всё повторилось сначала. И так всю неделю.
       Мне сообщили, что Анька вышла замуж за городского парня и уехала с ним. Ну и пусть.  Мне наплевать. Ещё найдётся анька-манька для меня. Не пропаду, переживу.
      
      Стал я работать механиком по тракторам. машинам, сеялкам и прочим механизмам. Старался. Надо было как-то вылезать из деревни. Поступил в институт. Попал на выставку по профессии в Москву. Надо же?  И не рассчитывал даже. Видать – талант у меня.
      
      Посмотрел Москву, выставку, разные отделы, увидел делегацию из того самого северного городка, где когда-то служил.  Разговорились с девчонками. Они, оказывается, знакомы с той Тоней, Антониной Сергеевной, начальницей отдела культуры и искусства их города. Надо же? Девочки обещали передать Тоне от меня привет, когда вернутся. Мне было всё равно.
      
      …Так. Посуду помыл, надо полежать, отдохнуть. На душе как-то не уютно.   Эта песня.  Ну, зачем она мне сегодня в ушах мурлычет? Она меня доведёт до сумасшествия. Ночью надоедала, не отвязаться было и днём. Кто бы объяснил.
   
    «Как это всё случилось,
    В какие вечера,
    Три года (прошло уже 60) ты мне снилась,
    А встретилась вчера».

    Случилось это во сне и только сегодня. раньше я о ней особенно не думал и не видел во сне. А теперь, как навязчивая идея, поселилась у меня в голове, в усталом моём мозгу.
     Я, конечно, женился. Вернее, родители женили, боясь, что помрут, не увидев внуков. Внуки появились. Того и смотри – правнуки появятся. Жизнь идёт, молодые взрослеют, живут своими делами, интересами.

     У меня всё хорошо: есть семья, жена, дети, внуки, квартира, пенсия, ТВ, радио, туалет, горячая вода -- всё, что надо. А мы стареем и вспоминаем наши молодые годы и похождения. Фу, ты!  Куда меня занесло. Нет, не то, а что-то другое.
      Два дня я буду жить один до возвращения жены. Схожу в магазин, вынесу помойное ведро,  подогрею поесть, помою опять кастрюли, посуду. А какой во всём этом толк? Не пойму.
      Этот мотив и слова. Ну, как отвязаться от них?
   
     «Мне тебя сравнить бы надо
     С песней соловьиною.,,»
   
     Слушал соловья. Хорошо щебечет, но никогда не сравнивал его щебет с ликом, образом любимой женщины. Не удавалось, не специалист, не поэт. Только сейчас в солидном возрасте начинаешь понимать смысл этих мудрых песенных слов. Они становятся очень понятными, когда ты сам переживёшь то, о чём в этой песне поётся, вернее, рассказывается…
   
     Как Антонина узнала мой адрес и написала письмо, не знаю. Это была неожиданность. Но содержание письма тогда меня удивило, немного расстроило и насторожило. Оказывается, эта Тоня от меня родила пацана и воспитывала его одна. Парень уже взрослый, назвали Андреем (зачем?).
     Я связался с Сашкой, рассказал ему эту «сказку». Уж не блефует ли эта Тоня?
   
       Сашка долго думал и ответил (я всегда считал его мудрым мужиком):
      -- Думаю, не блефует. Во-первых, она имела возможность разыскать тебя раньше и предъявить иск на алименты, но не сделала. Во-вторых, зная её порядочность и гордость, она запретила себе напоминать тебе о себе. Надеялась на тебя, дурака, что в тебе проснётся совесть и тот парень, каким ты ей тогда показался. И она хотела видеть тебя таким. Вот так.
      
     Да, Сашка прав, как всегда. Надо подумать, что дальше делать. Не хочу оставаться в её глазах сволочью, хочу опять показаться хорошим мальчиком.
      Взял я небольшой отпуск и зимой поехал в знакомый с солдатских дней городок. Остановился в скромной местной гостинице и отправился в местную администрацию поискать Антонину Сергеевну, начальника отдела культуры и искусства.
   
       Там мне сказали, что она чуть приболела и лечится дома. Дом я её помнил и пошёл туда. Увы, там уже живут другие жильцы. А они переехали в другой дом.  Пошёл я в названный дом и квартиру.
      Открыл мне какой-то парень, спросил, кого надо. Я назвал Антонину Сергеевну.
      -- Она не может выйти, спит. Подождите, пожалуйста, я сейчас.
      Вышел представительный немолодой дядя, с меня ростом, видимо, её отец, спросил, кто я, а узнав меня, заявил:
    -- Мы вас видеть не хотим, и не появляйтесь здесь больше!
   
     Для меня стало всё ясно. Мои благородные поступки и я лично здесь никому не нужен, деревня. Ну и ладно. Не очень-то и хотелось. Если батя так заявил, значит, и дочь того же мнения. Но ведь, она прислала мне это злополучное письмо?
      Хотелось выяснить всё у тех женщин, бывших девчонок, что я повстречал на выставке в Москве.   
   
     С трудом отыскал одну из тех женщин, что когда-то присутствовали на выставке. Она призналась, что письмо сочинили они без ведома Антонины. Она бы не решилась. Жалко было девчонку. Отец осуждал её, ругал за необдуманный поступок. А она оставалась при своём мнении, решила замуж не выходить, мол, хватит ошибаться в парнях. Училась заочно, воспитывала Андрюшку сама. А то, что Сергей Викторович выгнал тебя, так правильно сделал. В их семье подобное не прощается.
   
      Ничего себе, наслушался! Значит, так тому и быть. Уехал я тогда домой, сказал дома, что командировка прошла нормально, и на долгие годы забыл об этой поездке.
      Рутина меня засосала, из колхоза я не уехал, работал в МТС, пошёл на заслуженный отдых. Дети перетащили нас в Питер. А дачу, как съестное подспорье, обрабатывает жена. Ей нравится работать в огороде и в своём учреждении.
      
      Лежу и думаю о том давнишнем событии. Как эта девица смогла так поступать? Со мной вела себя, будто, мы знакомы сто лет. Разрешила себя проводить, затащила, нет, пригласила к себе, незнакомого в общем, парня, и так далее.
       Меня-то, солдатика, можно понять: мужское начало, долгожданная потребность, безалаберность и безответственность и т.д.  Но она-то? Таких девчонок мне встречать не приходилось.
      
      Может она всё предвидела, но не так, как случилось. Надеялась на мою порядочность, и уже видела нас счастливой семьёй. Видимо так. А я пролопушил своё счастье. Да, это безусловно так. И теперь эта появившаяся рана будет мучить меня до конца дней. Заслужил, так и надо. Бедная Тонечка с сыном,  бедный и я!

     «Не знаю больше сна я,
     Мечту свою храню.
     Тебя, моя родная,
     Ни с кем я не сравню…»

     Я пошёл на кухню приготовить поесть и выпить рюмку за всё утерянное хорошее.
      Слышу:
      -- Хватит накачиваться,  помоги разгрузиться.
      Явилась, не запылилась.  Вот и всё.
   
                2018.