Мой Ангел-хранитель

У меня очень сильный и, не побоюсь этого слова, активный Ангел–хранитель, который ни один раз спасал мне жизнь или уводил меня, в последний момент, от опасности.

Впервые это произошло, когда мне было лет восемь.
Мы с ребятнёй с нашей улицы пошли купаться на озеро Александровское. Пользовалось  оно дурной славой, каждое лето там тонуло немало людей. Его и озером-то нельзя было назвать, когда-то здесь располагалась шахта по добыче золота, после выработки её затопили, поэтому дно изобиловало воронками, водоворотами и бездонными ямами. Была там и бетонная площадка, высоко возвышавшаяся над водой. С неё мы прыгали в воду, хотя это категорически запрещалось, о чём гласила табличка, но кого это останавливало?

Место, на котором всё это располагалось, довольно странное для нашего лесистого края с глинистыми почвами и сочной зелёной травой. Совершено  голое, без следов растительности, покрытое жёлтым и очень мелким песком. Откуда он там взялся, мы не задавались вопросом. В жару песок нагревался, и мы прыгали по нему мокрыми ногами, как оладушки на раскалённой сковороде.

Дорога к месту купания полна опасностей: во–первых, посёлок Кировский, через который мы проходили был весьма неприятным местом. Тёмные старые бараки, в которых, по слухам, жили страшные преступники и алкоголики, якобы воровавшие детей, вселяли в нас страх. Мы мчались мимо домов – только пятки сверкали.

Во–вторых, недалеко от бараков, стояли весьма странные и загадочные сооружения из бетона: квадратной формы с толстенными стенами, без крыш, внутри из стен торчали огромные болты, куски железных тросов, арматуры и прочие непонятные для нас штуковины. И, конечно, такой интереснейший и загадочный объект мы никогда не обходили стороной. Кончалось это всегда царапинами, синяками и ушибами.

Но именно все эти опасности нас и притягивали, как магнитом. Ходили мы туда тайно от родителей и если об этом вдруг взрослые узнавали, то виновника пороли нещадно.


Купаться нужно было осторожно и в определённых местах. Уж как я отклонилась от «курса», не знаю, но в какой-то момент  почувствовала, что меня тянет куда-то вниз, испугавшись, я попыталась нащупать дно, но его не оказалось под ногами. Плавала я «лягушачьим» стилем, начала барахтаться и паниковать.

 Все «наши» уже были на берегу и, думая, что я балуюсь, громко, смеялись. Выбившись из сил, я перестала сопротивляться, и пошла ко дну. Отчётливо помню, как сквозь толщу мутной зеленоватой воды просвечивал диск солнца, постепенно удаляясь от меня. И лежать бы мне на дне, правда, не морском, как вдруг кто-то схватил меня и потащил к берегу.

Это была моя закадычная подружка Нинка Неустроева, каким-то чудом почуявшая, что тут не до шуток. Она, буквально, вытащила меня с того света. Недели две я была дома «ниже травы, тише, той самой, воды». Мама всё спрашивала, не заболела ли я.
Но лето выдалось таким жарким, а купаться так хотелось и я снова убегала с ребятами  на озеро.

Следующие серьёзные испытания выпали на долю моего Ангела–хранителя, когда я закончила седьмой класс. Мама отправила меня на всё лето в Среднеазиатскую республику к родственникам моего папы, который умер год назад. Смерть отца не самым лучшим образом повлияла на меня, я стала хуже учиться. Вместе с нашей классной учительницей был придуман этот педагогический ход: если я хорошо заканчиваю учебный год, то меня отправляют в путешествие.

Это сработало, я вышла из ступора, взялась за учёбу и начала мечтать, в результате мне стал сниться один и тот же красивый сон: я еду на машине (почему-то) с открытым верхом, на мне шикарное платье и соломенная шляпа, на шее газовый шарф, развевающийся на ветру.

У меня не возникало никакого беспокойства по поводу того, что я еду одна, без взрослых, в такую дальнюю дорогу. Волновало меня только ОДНО, чтобы поездка не сорвалась.

Теперь я понимаю, что радостные, счастливые мысли и были залогом моей безопасности в этой авантюрной поездке.
И вот ОН, этот день наступил, и нет на свете счастливее человека, чем я, едущая на верхней боковой полке предпоследнего купе плацкартного вагона!

Удивительно, как мало нужно для счастья нам в молодости и как много – сейчас.
Я, не отрываясь, смотрю в окно, сплю и опять смотрю на пролетающие мимо дома, посёлки, леса и речки. Я бы и не ела, если бы не две женщины–москвички, едущие на нижних полках, которые угощали меня всю дорогу.

Первая остановка предстояла мне в Караганде, до которой я ехала двое суток. Там жила старшая сестра папы, тётя Ира. У неё был женатый сын Валик и дом на окраине города, напоминавший внешне огромный деревянный ящик, потому что наглухо был обшит с трёх сторон деревянными досками, и только с одной стороны было три окна, выходящих на улицу.

Весь двор, сараи и прочие постройки, находились под крышей и за глухой стеной. Видимо, потому что он был крайним и с трёх сторон его окружал пустырь. Кроме того, зимы здесь были очень суровыми с низкими температурами и ледяным ветром. Так что, такая постройка себя оправдывала.

Родственники были добрыми людьми, отягощёнными повседневными заботами. Там я прожила около месяца, было скучно, город мне не понравился: жили они недалеко от железной дороги, на окраине. Кругом была голая степь, по которой ветер гонял сухую траву и пыль. Запомнились ещё терриконы – отвалы отработанного каменного угля.

В центре города, правда, были фонтаны, но жара и казахи в галошах, тюрбанах на голове и ватных халатах, врезались в память больше.
Было это в советские времена, когда всё было дефицитом, поэтому, когда мне нужно было ехать дальше, на самый юг республики, где жила другая сестра, тётя Света, билеты смогли купить только в общий вагон.

Я не расстроилась, пусть будет общий, лишь бы ехать.
Но когда я оказалась, на нижней полке, стиснутой, со всех сторон галдящими «на своём» и весьма недружелюбно поглядывающими на меня, казахами разного возраста и пола, мой оптимизм быстро улетучился. Я обхватила свой чемоданчик руками и крепко прижала к себе, как будто, он мог меня защитить.

Я не знала, что делать, их становилось всё больше, меня «вдавили» в самый угол и, видимо, вид у меня был весьма жалкий и испуганный, потому что через какое-то время ко мне подошёл пожилой мужчина и сказал: «Пойдём со мной». Дважды повторять мне не пришлось, я ухватилась за его руку, как утопающий за соломинку.

Мы прошли через несколько вагонов и оказались в плацкартном купе. Он посадил меня на нижнюю полку и стал расспрашивать: кто я, откуда, почему еду одна.

Я рассказала о себе всё, он удивился решению моей мамы отправить меня одну и сказал, что до города я буду ехать в его купе. Оказался он директором школы, заслуженным учителем и очень интеллигентным и добрым человеком.

Так он и опекал меня: покормил в ресторане, на больших станциях покупал что-нибудь вкусное, ночью, сидя дремал на краю полки, пока я спала. А сколько нового и интересного я от него узнала, весь вагон заслушивался его рассказами. Я долго помнила его имя, но постепенно оно стёрлось из памяти, осталось только большое тёплое чувство благодарности к этому человеку.


К счастью, это был не последний добрый человек в моём путешествии.
Встречал меня на вокзале муж т. Светы. Это был мужчина приятной наружности, весьма приветливый. Жили они в коттедже, комнат было много, высокие потолки. В общем, семья была обеспеченной, тётя и её муж работали на градообразующем предприятии и он занимал хорошую должность. Была у них общая дочь Люба, к тому времени уже закончившая школу.

Общаться мне было не с кем,  сверстников моих у соседей не оказалось. К тому же выходить одной из дома, а тем боле  куда-то ходить, было небезопасно. Поскольку, тетя Света, как и все женщины, вечно была занята по хозяйству, а Любе до меня не было дела, да она и уезжала куда-то, «развлекал» меня дядя.

Он провожал и встречал меня из кино, мы ездили с ним на базар и, даже, пару раз на озера, где ловились огромные сомы. Всё бы ничего, с общительным, пробивным дядькой, было, иногда, весело.
Но был у него один пунктик – он был бабник.

У тётушки – это был второй брак и, весьма, удачный, новый муж не пил, не бил, имел денежную работу и заботился о семье. Нахлебавшись горя в первом браке, я думаю, тетка моя закрывала на эту маленькую слабость глаза.

Всё это я узнала или поняла, когда приехала с мамой в гости к сестре, переехавшей сюда жить. Конечно же, на работу её устроил пробивной дядюшка, он же и с жильём помог и с будущим мужем познакомил.
В свой второй приезд мы с сестрой, её мужем и моим племянником, часто ездили в город на общественном транспорте – на Пазиках ( маленькие «тупоносые» автобусы, похожие на майских жуков). В них, набитых людьми до отказа, поездка превращалась в пытку не только из-за духоты, но и по причине весьма недружелюбных взглядов, которые бросали на нас казахи.

Обедали в небольших чайханах, которые уже тогда принадлежали частникам. Я перепробовала все национальные блюда, необыкновенно вкусные и сытные. А свежий кумыс, которым нас угощали в стойбище, оказался прекрасным напитком, надолго утоляющим жажду.

Я в это время уже училась в институте и умела постоять за себя.  Жила я у сестры, и мы приходили в гости к тёте. Дядька ничуть не изменился внешне и остался верен своей пагубной страсти. Но как только родственник «распускал» руки, я не стесняясь, кричала, чтоб он ко мне не прикасался. Это действовало безотказно, но ненадолго, при всяком удобном случае, он попытки свои возобновлял. Видимо, это было сродни наркотической зависимости, он ничего с собой поделать не мог, а может и не пытался.
 
Но пять лет назад, я не знала, что делать и как себя вести. Я тихо отбивалась от его «шаловливых» ручек, мне было неудобно ему грубить и, в то же время, я знала, что жаловаться я никому не буду. Как и все подростки, я бы и под пытками не призналась об этом родителям или любому взрослому. Я считала, что это стыдно.

Так и продолжалось в течение месяца, пока я у них жила. Правда, дальше обжимания дело не заходило. Но отношения с тетушкой, по непонятным для меня причинам, становились всё холоднее. Мне показалось, что он  наговаривал на меня, а может, я замкнулась и вела себя отчуждённо. В любом случае, когда время моего пребывания  подошло к концу, я была рада отъезду.

На этот раз, билет был куплен в плацкартный вагон. Народу, поначалу, было мало, и я ехала одна. Вскоре, на одной из станций в поезд сели солдаты, их было четверо, они сразу же подсели ко мне и начали приставать, хватали за руки, пытались обнять, вели себя агрессивно, я отбивалась, дело чуть не дошло до слёз. Оказывается, это была разведка боем. Поняв, что я не «из таких», они быстро сменили тактику.
Я тут же стала для них сестрёнкой и меня начали опекать: не отходили от меня ни на шаг, ночью, когда я спала, держали меня за руку! Даже в туалет  провожали, охраняли меня и защищали, как и положено солдатам.

Конечно, из моих рассказов они знали, что я выхожу в Караганде, причём, поезд прибывает около трёх часов утра, в это время, там кромешная тьма. Беспокоиться они начали заранее, и были, почему-то, уверены, что меня родственники не встретят. На этот случай они строго–настрого наказали мне (не единожды повторив) сидеть внутри вокзала до того, как начнут ходить автобусы, ни с кем не разговаривать, никуда ни с кем не уходить и глаз не поднимать, а ехать к родственникам только на автобусе.

Поезд стоял минут десять, за это время, убедившись, что меня никто не встретил, отвели меня в вокзал, усадили на скамью, повторили наказ, попросили дежурного, чтобы он предупредил меня, когда начнут ходить автобусы и запрыгнули на ходу в поезд. Спасибо и этим добрым ребятам, я им благодарна до сих пор.

Я прилежно отсидела часа два и даже вздремнула немного, но моя неугомонная натура требовала действия, и как только забрезжил рассвет, я вышла на улицу. Ещё было прохладно и безлюдно. Я решила, что подожду автобуса и здесь.
По сложившейся уже традиции, вскоре ко мне подошёл мужчина лет сорока и спросил, куда мне надо ехать. Я назвала ему адрес.
 — Я тебя довезу, поехали.
Тут же забыв все увещевания и предостережения, я села к нему в такси. Я была довольна, что мне так повезло, надо же я впервые еду на такси, да ещё на «Волге», да ещё, одна, как принцесса.

Оказалось, что до родственников час пути. Дорога была пустынной, вокруг была степь и сухой ковыль. Ни одного домика или встречной машины. Меня это ничуть не смущало, я радовалась своей удаче.
Мужчина молчал и поглядывал на меня в зеркало заднего вида.
А потом мрачно спросил:
 — А ты не боишься ехать одна с незнакомым мужчиной? Ведь я могу сделать с тобой что угодно и выкинуть из машины.
При его словах у меня что-то ёкнуло внутри, но виду я не подала, только сказала:
 —  Но вы же так не сделаете, вы хороший человек.
Тут он резко затормозил, вытащил меня из машины, сел снова за руль и уехал, оставив на обочине. Сначала я остолбенела, а потом побежала вслед, не обращая внимания на колючки, коловшие ноги.

Вскоре я устала, слёзы катились из глаз, при мысли, что со мной будет дальше.
Он вернулся минут через десять, они показались мне вечностью.
 — Надеюсь, этот урок ты запомнишь на всю жизнь. Тебе, просто, повезло, что я сегодня работал в ночную смену и уже собирался ехать в город, домой, когда увидел тебя и обомлел. Стоит, одна, на перроне.
Да ты знаешь, что делают здесь с русскими девчонками. У нас даже взрослые женщины никогда не ходят поодиночке! У меня дочь такого же возраста, как и ты, и я с ужасом думаю, неужели и она может так бездумно поступать.

Он высадил меня у дома родственников. Я пыталась дать ему денег, от которых он отказался наотрез.
Достучаться до них мне не удалось, дом был, как неприступная крепость, пришлось ждать на скамейке, когда кто-нибудь пойдёт на работу.

Что там произошло на самом деле, то ли тётушка не отправила телеграмму, то ли родственники не захотели ехать (слишком хлопотно и дорого, им бы пришлось нанимать такси), то ли почта так сработала, теперь уже неважно. Я ни на кого из родственников не в обиде, они сделали всё, что смогли в той ситуации.

И вот я еду опять на верхней боковой полке домой. Всё спокойно. Видимо, все отмеренные мне испытания, закончились. Сплю без перерыва, не глядя в окно, да и на что там смотреть: на унылую, пыльную степь, окончательно выгоревшую к концу лета?

И вдруг под утро воздух совершенно поменялся: потянуло свежескошенной травой, смолистым запахом леса, прохладой. Я тут же проснулась и выглянула в окно, солнце вставало, в глаза брызнула изумрудная зелень лугов.

 Перемена была такой резкой, как будто черно–белую плёнку поменяли на цветную и теперь за окном неслись кадры с бесконечными густыми и высокими лесами, синими лентами рек и голубых озёр, деревеньками, раскинувшимися по холмам и зелёным равнинам. Какая ты красивая, моя Родина!
Дома, при первой возможности, я понеслась к своей закадычной подружке Нинке и рассказала ей о своём путешествии всё, всё.
Я никого не хотела обидеть своим рассказом, и благодарна всем, кто был со мной в то время: прежде всего, маме, не побоявшейся отправить меня в это путешествие, а ведь ей нелегко было на это решиться; родственникам, многому меня научившим, и которым я доставили немало хлопот.

Но больше всего я благодарна ВСЕЛЕННОЙ, которая защищала и оберегала меня, посылая всех этих отзывчивых и неравнодушных людей, выручавших меня в критических ситуациях.