Ангел Еремей белый теплоход часть 2

      - Еремей, вставай. Теплоход скоро придет. Поторопись. Ее волосы касались его лица. Они источали запах леса, ягод и полевых цветов. Голос ее отдавался в его сердце волшебной музыкой. Оно так билось, что казалось, вот-вот выпрыгнет из груди и полетит вслед за ней. Он открыл глаза. Яркая звезда мерцала, глядя ему прямо в глаза. Он ощутил прилив нежности и любви. Жаль, что это просто сон. 
      Он откинул «одеяло», прошел в сени, сполоснул лицо родниковой водой, оделся теплее и вышел в рассветное утро. Легкий румянец окрасил колючие верхушки сосен и утесов над ними. Заспанное лицо хозяйки просунулось в окно, он успокоил ее взмахом руки и быстрым шагом направился к реке. Туман на реке дотягивался до туч. Ветер гнал облака на север.
      - «Странно», - подумал Еремей, обычно ветер зовет на юг, а сегодня он сменил свое направление. Неожиданно ветер налетел и на Еремея. Выбил из-под шапки его светлые кудри, кинул на лоб.
      - Что, ты сердишься, ветерок дорогой? Обидел тебя чем?
      Ветер заволновался,словно, извиняясь. 
      - Да, ладно, - Еремей заправил кудри под шапку. Ветер, однако, вновь сдернул с  него шапку. На этот раз, покатил ее по земле прямо к реке. Еремей бросился вслед, но трубный звук резанул по ушам и таежная тишина вокруг, словно, взорвалась, разлетаясь.
      Еремей остановился. Звук шел со стороны реки. Шапка, покачивалась по зыбким волнам реки, медленно уплывала к водовороту.
      – «Не к добру», - подумал Еремей, ругая себя за то, что снова верит в приметы. Туман, словно, мыльные пузыри, лопался и рассеивался, очищая гладь воды. Река шумела, отливая гладким оловом и серебром. Рыба, напуганная незнакомым звуком, ушла в глубину.
      – «Тишь, да благодать», - подумалось бы Еремею, если бы не новый призывный утробный звук. – Да, что же это такое?
      Он поспешил на зовущий сигнал тревоги. Звук шел из-за того самого поворота, что часто будоражило его воображение появлением белого теплохода.
      – «Неужели и впрямь - теплоход? В этом году он что-то припозднился. Глупо. Большая вода схлынула уже. Теплоход, по всей видимости, не смог преодолеть обмелевший горный поток. Потому и трубил, призывая на помощь. А кто ему на помощь может прийти в этой-то глуши? Кто, кто? Кроме его самого и людей, многие из которых, старообрядцы. Здесь никого на тысячи километров близко нет. Если только где геологи могли затеряться, да и то, вряд ли. Сейчас редко кто занимается разведкой новых месторождений. Старыми довольствуются».
      Однако,вскоре Еремея настигла толпа мужчин, вооруженных баграми и топорами.
      – «Старообрядцы», - отметил про себя Еремей. - «Надо же! Кинулись на помощь. Небывалый случай». У некоторых из них на плече болтались связки тяжелого каната. Между тем теплоход продолжал надсадно гудеть. Вслед за мужиками на поддержку ринулись отрядами бабы и ребятишки. Он знал  - у них не принято оказывать помощь мирским людям. Но здесь – особый случай.
      Теплоход ежегодно, преодолевающий большую весеннюю воду, доставлял селянам грузы с большой земли. На нем привезенные издалека, ранее заказанные, товары. Кто для себя цыплят заказал, кур-несушек, свиней, баранов, а порой и лошадей. А другие дожидались отборных семян картофеля или еще какой-нибудь заморской всячины. Люди подобрались здесь работящие и хотели из этой таежной, богом забытой местности, сделать цветущий и богатый уголок земного рая.
       Еремей, наконец, увидел его. Это был не белый пароход, которым он грезил вечерами. Нет. И на его борту сновали люди, терпящие бедствие. Видно было по всему, что они растеряны и не знают, что предпринять.
       Грузопассажирское судно, довольно большого водоизмещения, накренилось правым своим бортом, черпая воду из взбесившегося потока реки.
       Каменный Порог - носило имя место, опасное для прохода судов. Судно раскачивало из стороны в сторону. Упрямая горная река изо всех сил пыталась развернуть теплоход, а затем - опрокинуть.
       - «О чем думал капитан судна, когда входил в этот каменный капкан? Может быть, он не совсем опытен, или это всегдашнее русское авось сыграло свою роковую роль». Еремей не был специалистом по спасению судов, но даже он видел, что ситуация может в ближайшее время обернуться катастрофой, если не предпринять немедленных действий.
      Без лишних разговоров, он присоединился к группе инициативных мужиков. Они готовили плоты из подручного материала. Благо, вырванных с корнем и прибитых к берегу в этом месте упавших от старости или подмытых быстрым потоком реки деревьев, здесь было в изобилии. Бой с рекой начался.
***
      Работа кипела. Плоты соорудили быстро. Добраться до судна удалось довольно легко. Сноровка ходить на плотах по быстрым рекам у мужчин севера была в крови. Им удалось между несколькими крупными валунами вклинить один из плотов, что позволило основной поток реки перенаправить в боковое русло. Несколько мужчин, перешло на судно. На нем они занялись креплением канатов. Еремей же и часть самых опытных и сильных мужчин двинулась на оставшейся связке плотов в обход Каменного порога к противоположному берегу.
       Зацепив канаты, сброшенные с корабля, они стремили плоты к островку, что расположился в промежутке между берегом и судном. На нем среди кустарника, возвышались несколько высоких и сильных дерев. Они то и стали спасением для судна. Зацепили канатами  деревья, подтянули судно и выправили его в нужном направлении.
       Застрявшее боком в камнях судно, наконец, обрело плавучесть и дало задний ход. За порогом фарватер реки обретал достаточную глубину для его прохода.
       Еремей соскочил с плота на остров и, намотав на руку толстый канат, что было сил, упираясь ногами в сырую почву, подтянул его конец к ближайшему дереву.Несколько мужиков поспешили ему на помощь. Канаты один за другим закидывались за деревья, но судно было слишком велико, а поток реки силен. Вскоре с корабля на помощь посыпались гроздьями помощники. 
      - Скидывайте груз, - прохрипел Еремей. – На плоты скидывайте.
      Многие понимали, что часть груза будет в этом случае безвозвратно утеряна, но с другой стороны, возможность спасти оставшийся груз, все же была. За борт полетели мешки с картофелем, мукой и зерном. Бабы вскидывали руки от отчаянья, завидев плывущие по дикой реке грузы. Многие из них ринулись бежать с длинными баграми вдоль реки вслед за уплывающими мешками. Впереди женщин неслись сноровистые подростки. Некоторые из них бросались в воду, завидев проплывающий мимо ценный груз.
      Теплоход медленно, но верно выравнивался и вскоре, капитан, сдав назад, вывел израненное судно из каменного плена.
      Несмотря на усталость, многие мужики на тех же самых плотах, что помогли им в спасении судна, ринулись вдогонку за еще не успевшими затонуть коробками и мешками. Еремей, стоя на острове возле деревьев с удовлетворением отметил, что потерянные было коробки и мешки, дружно собираются в одно место. Никто даже и не подумал что-либо присвоить или припрятать для себя лично. Он вытер пот со лба. Глянул, на спокойно покачивающееся, судно. Выдохнул:
      - «А теплоход то белый»! - «Померещилось». Но нет! Трехпалубное судно, озаренное лучами заходящего солнца, белым лебедем покачивалось на волнах  дикой реки. Сердце ёкнуло. Его взгляд искал ее.
      - Чё, Еремушка, давай выбираться с острова что ли? Канаты больше не нужны, собираем, да к берегу. Узлов то навязали, рубить придется. Жалко.
Константин, сильный кряжистый мужик, рубил канаты топором. Другие на судне аккуратно связывали их и складывали на палубе ровными пучками. Еремей ступил, на рядом покачивающийся, плот. Подождал, когда Константин также взойдет на плот и, упершись в берег толстой жердиной, оттолкнулся от острова. Покачиваясь, они плыли вдоль борта высокого судна.
        Еремей, не отрывал глаз своих от судна, все еще надеялся на чудо, которого ждал давно. Обойдя его кругом, они приблизились к противоположному берегу. Константин спрыгнул на берег. Вслед за ним последовал и Еремей. Вдвоем они затащили плот на берег. 
        Подводы с лошадьми без устали сновали между поселением и судном.
        - «Хороший народ подобрался здесь, работящий». Еремей ощутил впервые принадлежность свою к этому народу. Мало того, он почувствовал  себя - хозяином этих мест.
        - «Вот, оказывается, в чем счастье то человеческое заключается! Оно в единении. А когда народ единым становиться? В лихое время, да в трудное. Тут уж некогда рассуждать, - что, да как?».
        - Иди, вон туда, - указал направление рукой Константин, оказавшийся рядом. - Лекаря своего встречай. Заждалась она тебя, - усмехнулся сам себе в усы.
        - Какой, такой лекарь?
        - Да, вон же стоит, на тебя глазеет. Сказывают, сама к нам напросилась. От мира тоже сбежать решила. Да и то, правильно. Кому он нужен, такой мир то? Константин указал узловатым пальцем наверх судна. Сердце Еремея, замерло, а потом стукануло, да так, что чуть не выпрыгнуло из груди прочь.
        - «Она!». Точно, как в его видениях. Быть такого не может».
        Увидел, как она улыбнулась, глазом подмигнула. Еремей закашлялся при этом. Поперхнулся, можно сказать от такого ее поведения. А она рассмеялась в ответ.
        – «Озорная, однако». Глаза свои опустил, перекрестился, прошептал слова молитвы. Не помогло. Снова взгляд свой устремил на нее, и отвести уже не мог.
        – «Не может того быть, что от сатаны она прислана. Не может быть». И что-то подсказывало, - «да она это она! Не сомневайся!».
        Константин подтолкнул его под локоть, усмехнулся.
        - Красота, конечно сила непонятная и неизученная путем, но проявление ее, точно, от бога. Все в тебе, Еремушка. Природа ж тоже – загляденье. Главное, Еремей, в нашем деле - не навреди, не испугай и не испорть. Любовь решает все. Вот и к тебе она, наконец, заглянула на огонек. Через усилие пришла, как подарок среди ясного неба. Принимай.
        - А, ты что за всех все решил?
        - А, что слепой я, что ли какой. Не слепой я, а очень даже зрячий. Что не видел я, как ты любви своей искал. А кто ищет, сам знаешь, тому обрящется. Не хочешь говорить об этом, тогда молчи. Одно знай, радуюсь я за тебя. Она давно тебя приметила. Да и как не заметить то? На миру таких - не встретишь. Иди, путь уже к судну проложен. До ночи девку определить и накормить надо. Приюти у своей вдовицы. У неё есть еще комната. А дальше видно будет. Не зря же она к нам пожаловала.
        Так и направился наш Еремей в руки своей судьбы. Был момент, хотелось ему воспротивиться, да ноги сами понесли. Не заметил, как очутился на верхней палубе, прямо возле нее оказался. Вблизи она еще краше. Кожа белая, румянец на щеках, в глазах огонь радостный, огоньками изумрудными, да искрами пламенными переливается. Лучится прямо вся. Радостная такая. Мешки, да поклажу всякую в руки ему сует.
       - Это, - говорит, - перевязочный стерильный материал всякий, марлевые повязки, баночки с пиявками осторожнее переноси. А это баночки с перекисью водорода и борной кислоты. Антибиотики всякие. Аспирин наш и американский и витаминов много всяких.
       - А зачем витамины, - хриплым голосом спросил он. Здесь же ягоды, да грибы в изобилии растут. Подножный корм под ногами сам по себе растет.
       - А ты олень, что ли, чтоб подножным кормом довольствоваться.
       - Не олень я, к вашему сведению,но кандидат в священство.
       - Ты будущий священник? Не может быть. Священники так по пояс в воде не работают, деревья на себе грубые не таскают.
       - Так это ж экстрим сегодня приключился. Потому и по пояс, потому и деревья. А так, вы б тут без нас - титаниками затонули безвозвратно.
       - Это, точно! Страшно было, жуть. Хоть криком кричи, никого ж не дозовешься.
       - Дозвались же и спасение получили. Так, незаметно для себя, за разговорами, перетащили они все медицинское богатство на берег. Ожидать повозку остались.
       - Тебя, как звать величать, красавица.
       - А тебя?
       - Еремей я!
       - Шутишь, нет таких имен теперь и в помине.
       - А вот и есть. Я ж на самом деле переименованный.
       - А какое твое настоящее имя в миру было?
       - А нельзя говорить о нем. Вспоминать о нем даже нельзя. Потому довольствуйся тем, как сказано. Еремей я и все тут.
       - Еремей, так, Еремей. Мне то, что? Детей мне с тобой не крестить.
       - Как так? Почему? А вдруг.
       - Никаких вдруг, - сердито заявила девушка. Только увидел, уже решил. Вдруг! Кстати мое имя для тебя тоже не подарок окажется. В миру у меня также, как и у тебя, другое имя было, только я не помню его совсем. Амнезия у меня частичная после аварии Всю свою прошлую жизнь, как рукой отшибло.
       - А что случилось?
       - Да автомобиль дорогу перебежал, - усмехнулась девушка. - Слегка задел, дальше не помню ничего.
       - Даст Бог, вспомнишь все. Не переживай. Здесь сама природа лечит. Воздух целебный, просторы….необъятные. Народ, как видишь, хороший. Так как зовут тебя, девица – красавица.      
       - Да ну тебя, - зарделась вся. – Анфиса я.
       - Ну и ладно. Анфиса, так Анфиса. Мне то, что? Детей с тобой не крестить. Еремей засмеялся. А то, что ты не помнишь ничего из своей прошлой жизни, может это подарок для тебя.
       - А может и наказанье.
       - Нет, подарок. Это точно. Ты можешь свою жизнь начать с чистого листа.
       - Чем я сейчас и занята. Выходит, я свою жизнь начинаю с тебя. Ты для меня теперь и есть тот самый чистый лист.
       - Вполне возможно. Это для меня большая честь. Быть большим чистым листом это и почетно, и ответственно. Вот и повозка наша подошла. Отодвинься, Анфисушка. Дай служивому оказать тебе посильную помощь – поработать грузчиком.
       Еремей аккуратно уложил ящики, банки, баночки, мешки и мешочки рядком в повозку, накинул сутану на плечи, застегнулся до самого подбородка и, действительно, стал похож на настоящего настоятеля храма. Лишь длинные белокурые волосы оставались непокрытые. Унесло его шапку водоворотом. Также теперь и голова его шла кругом.Ведь рядом в повозке, касаясь его плечом, сидела мечта его. Он сейчас это явно ощутил. Дружно они так сидели, словно, и не разлучались никогда. Захотелось ему обнять озябшую девушку за плечи ее, да не решился. Вдруг она не так расценит действия его. К тому же напугана она всем чрезвычайно, хоть и храбрится изо всех сил. На самом деле, словно, птичка - пуглива и ранима. Вспомнил слова Константина, - не обижай, и не спугни.
       Она вдруг сама прислонилась головой к его плечу. Устала. А он обнял ее и крепко прижал. Ответственность почувствовал. И одиночество, как ветром сдуло. Ощутил, наконец, он счастье в сердце своем и любовь долгожданную.

       Да будет так всегда. Переживаю за них и радуюсь. Ныне они далеко от нас. В ином государстве. Живы и здоровы, деток нарожали. Дела вершат хорошие.               
            
Nataly Sarafanova