Берсерки Восточного Кавказа

               

Уже приходилось отмечать, что  возле  селения Рича было обнаружено несколько плохо сохранившихся  эпитафий, из которых  следует, что  здесь похоронено несколько поколений агульских правителей, носивших династический титул михтары, последний  представитель  которых   погиб во время персидской войны в Грузии в 1615 году. Собственно говоря, с ссылкой  на  историка Р.М.Магомедова,  об этом  в  своем «Агулы: альфа  и омега»  упоминает  и  А.Р.Насруллаев. Но обстоятельства  гибели последнего  агульского  «михтара» до сих пор  как-то не становились  предметом  обсуждения.  И  поэтому  мы  решили  внести  в эту историю некоторую ясность.

В 17-18 веках Грузия была  объектом постоянной борьбы  между Ираном и Турцией. В 1605 году  выросший при дворе иранского шаха  и принявший ислам  грузинский  царевич Константин с отрядом  иранцев убивает  в с. Дзегами своего отца, кахетинского царя Александра -11, брата Геогрия  и  других князей  и  объявляет  себя царем Кахетии. Кахетинцы  поднимают  восстание, которое  возглавляет сноха Александра-11 (супруга его, скончавшегося  в 1601 году,  старшего сына  Давида)  царица Кетеван. Константин был убит в 1606 году, шах Аббас-1  после этого  был вынужден утвердить царем Кахетии  16-летнего сына царицы Кетеван, Теймураза-1. Затем  с  помощью картлинского князя Шадимана Бараташвили Аббас-1 захватывает  в  плен и убивает  в  Иране  царя  Картли Луарсаба-11, чем  вызвает  в  Грузии  недовольство  местного населения  и  продолжительную  волну  антииранских выступлений. В ответ   шах Аббас  в течение  1614-1617 годов  четырежды вторгается  в  Кахетию, которая  в результате  этих походов  почти полностью  разоряется.

Очередное  антииранское восстание  в  Кахетии  вспыхнуло  в  сентябре  1615 года  в  городке  называемом Алаверди. Для его подавления  шах  Аббас  направляет  войско  во главе со  своим  приближенным  Али-кули-ханом. Однако повстанцы   под  руководством   кахетинского  царя   Тахмураса-1, присланное  шахом  войско  разбивает  в  сражении, которая  развернулась  вблизи  реки Арагви. После чего  Али-кули-хан  с  остатками  своего войска бежит  в Тифлис, а оттуда в Гянджу. В этом-то сражении, как не трудно догадаться, погибает и, упомянутый  выше,   агульский михтар.

Иранцы  в  своих  походах  на Грузию широко использовали  представителей  Восточного Кавказа, чему  очень  рады  были  и сами горцы.  Кроме  того  иранские  власти  поощряли  грабительские набеги  «лезгин»   на  эту  страну, способствовали, чтобы  они не прекращались, подстрекали  их  на  противогрузинские  действия.  Такая политика  в конечном итоге причиняла  Грузии  большой экономический  урон. Сами грузины  для  совокупного  обозначения  этих  набегов  придумали даже  термин  «лекианоба». Начавшиеся с распада  Грузинского  царства и последующего снижения  обороноспособности  его государств-приемников, эти набеги продолжались вплоть до начала 19 века.

Отказываясь присягать России  и прекращать  набеги  на  грузин  и  других  соседей, например, кюринские лезгины, собственно говоря, куда  в  это время  входили  и  агулы,  отвечали  так:

«Мы к воровству родились, в сим состоят наши пашни и сохи и все наше богатство, которое деды и прадеды нам оставили и тому учили; сим оные сыты бывали, и мы также питаемся и сыти бываем; и что имеем, то все краденое. И иного промысла мы не  имеем. Мы ежели нам от того отстать, то нам под российскою властью с голоду умереть, и мы в  том  присягать не станем и принуждены будем себя  оборонять….» - ответили куралинцы  на требования  «отстать»  от набегов, отказались присягать  и уехали.

«…те, которые  близ Дербента живут, люди обходительные и мало вежливые, а те, далее  к  горам живущие, люди дикие и непотребные», отзываются о горцах русские источники. Веками налаженные экономические связи сочетались с перманентными войнами, ставшей частью повседневной жизни. Воинственные  горцы заметно отличались от гилянских крестьян и горожан; «дагистанцы люди храбрые и поспешны на конях, все оружены оружием огненным, добрыми саблями и многие  в панцерях», повествуется  о гррцах Южнгого Дагестана  в русских сообщениях  рукою князя Долгорукова. Такого же мнения  он  и  о насельниках других частей Дагестана: «хаси-кумуки (лакцы) отважные  люди  или смелые воры и грабежники»; куралинцы (лезгины, агулы) – «вольные люди или, прямо сказать, вольные  воры».

По прибытию в Дербент, князь Долгоруков, к  своему огорчению, заметил: в то время как одни выражали ему покорность, другие «некоторые  плуты из горских владельцев  показали пакости и немалые противности  в  отгоне  скота  и  во взятии нескольких человек».

Лучше  знакомый  с  кавказскими реалиями губернатор Волынский еще в январе 1724 года предупреждал коллегию  иностранных дел, что «горные люди» привыкли совершать набеги  на грузин  и  других соседей «по прежнему обыкновению».
Кайтагский уцмий  и прочие владельцы, просились в набег (не  на российские владения, а на сопредельных армян и грузин) и, кажется, искренне  не могли понять, почему генерал запрещает им поход.

Походы  за «ясырем (пленником)» горцы рассматривали  как свое естественное право  и  требовали выдавать  им ушедших к русским  пленных «грузинцов» и армян, которых называли «перебещиками».

26 июня 1717 года дербентскому  коменданту поступил приказ  из астраханской губернской канцелярии, предписывающий  беглых грузин и армян не возвращать их прежним хозяевам  и дать им возможность вернуться на родину. Но за это приходилось компенсировать из казенных средств стоимость «ясырей»-христиан (по 25 рублей) владельцам – правда, только тем, кто признавал себя подданным империи.

Однако, возвращаясь  к грузино-иранской войне,  необходимо отметить, что разгром  грузинами   войска  Али-кули-хана  при Арагви  шах Аббаса-1  приводит  в  неистовство,  и  он  в марте 1616 года  в  канун Нувруза  решает  предпринять  очередной карательный  поход  в  Восточную Грузию, дабы разгромить  тамошних безбожников, «дерзнувших убивать мусульман». Результатом этого похода стало  полный разгром  Кахетии и уничтожение  значительной части его населения.

Как сообщает об  этом  автор хроники  «Воскрешение царей»  Малик Шах-Хусайн Систани (Ихйа ал Мулук) – «Они двинулись  в Грузию, объехали (всю) горную местность, дороги и владения христианских государей, разорили область Кахетии, убили и разграбили (его) народ. Были взяты сто укреплений (сикнак), описывать которые не представляется возможным. Почти 60 тысяч неверных были  отправлены в  преисподнюю, 200   тысяч молодых женщин, юных девушек, миловидных юношей  и красивых детей попали в плен  к  борцам  за веру. Еще 100 тысяч пленных (грузин) со стороны   горы Албурз  (кух-и Албуруз – Кавказский хребет) увезли в плен лезгины (джама, ат-и лазги), привезли их  в предместья Ширвана – и продали.

При первом упоминании этого похода  Малик-Шах Хусайн, однако, указывает, что иранцы (къызылбаши)  убили почти 30 тысяч  и захватили 200 тысяч человек. По свидетельству  же  Искандара Мунши – персидского историка, крупнейшего представителя  придворной  историографии иранской династии Сефевидов, при шахах Мухаммаде Худайбенде  и Аббасе  в  «Тарих-и але марай-и Аббаси» («История украшателя  мира Аббаса»), «число убитых превышало 60-70 тысяч человек, а пленных было зарегистрировано более  100 тысяч». Кроме  того, по его  же утверждению, «еще  свыше  30  тысяч человек  были взяты  в плен  в  разных уголках к отдаленным местам  области, но последние не были записаны (зарегистрированы)  из-за нехватки времени». Согласно данным грузинской историографии во время этого похода  было убито  100 тысяч человек  и уведено в плен 200 тысяч.

Содержание  документов  Бодбийской  епархии  Грузии  также  дает определенные  представление  о  характере  событий  тех лет. Как  следует из них  в 1616 году, во время вторжения иранского шаха Аббаса-1, особенно сильно пострадал Кизикия, а Кахетия оказалась на грани уничтожения. Из грамоты Кахетинского царя Теймураза-1 за 1631 г., выданной Бодбийскому монастырю, известно, что наряду  с разрушением церквей и монастырей Кахетии, была утеряна  и уничтожена  большая  часть церковной документации. Согласно этим же данным  с  17 в. стали  интенсивнее  происходить  набеги лезгин  на  восточную Кахетию, от чего особенно страдала Бодбийская епархия. Рост  числа набегов   в это время очевидно следует  объяснить  и  тем, что  в  них более активное  участие   начали принимать  аварцы  и  частота  таких  акций начало  слабеть  лишь  после  смерти Омар-хана Аварского в  1801 году.

Однако Грузия  была не единственной  областью, куда  горцы  Восточного Кавказа направляли  острие  своих  ударов. Страдала от этого и Армения, причем, начиная  уже  с  рубежа  эр, когда  дагестанские народы  вместе с аланами в 1 в. н.э.  совершили  набег на это государство, сведения о котором  затем  отразились даже  в  армянских  народных песнях, о чем сообщает Мовсес Хоренаци.

Такой же  поход  они  совершили в Армению, например, и  в  330-х годах  новой эры, когда, как сообщает Фавстос Бузанд,  маскуты   по приказу  знаменитого  иранского шахиншаха  Шапура-11 (309-379)  организовали и возглавили нападение  на Армению  отрядов восточно-кавказских народов .

В литературе также высказано  вполне обоснованное  предположение  об участии  отрядов, состоящих  из  насельников Восточного Кавказа  в  походах скифов  в  Переднюю  Азию  еще  в  8 в. до н.э.. Но нам  здесь  важно то, что участие в  подобных событиях агулов документально, хотя  и со значительным опозданием,  подтверждается  впервые.

И завершить этот небольшой  очерк хотелось бы  разъяснением  по поводу  выведенного в  заглавие термина  «берсерки». Этим  именем  в  древнегерманском  и  древнескандинавском обществе  называли воинов, которые  перед битвой  приводили себя  в  ярость. В сражениях  они отличались неистовостью, большой силой, быстрой реакцией, нечувствительностью к боли и другими, важными  для  находящихся  на грани риска  людей, качествами. И дело в том, что, если германские  и скандинавские воины  приводили себя  в  такое состояние лишь  перед сражением, то для дагестанцев, судя по их образу жизни по сообщениям, это состояние было повседневным. Исходя из этого,  мы рискнули  применить  данный   термин  для  их обозначения. По нашему мнению,  дагестанцам  он  очень подходит, поскольку точно  их  характеризует.

Гаджи Алхасов