День десятый. Бланк

Бланк Blank) — карта, которая вышла
на доску и не изменила силу рук ни
одного из участников раздачи.



– Елизавета Петровна, я вам решительно заявляю, что это не, как вы там сказали, бред моего воспаленного сознания. Я решительно не причем. Скажите спасибо своей подруге. Она принесла диплом на подпись декану в кожаных шортах и свитере, как он сказал, чумовой раскраски.

– Чумовой раскраски? -  Я тихо заскулила, сидя в прихожей на обувной тумбочке, и уперлась лбом в стену в цветочек. – Палыч, ты мой мозг уже выстирал и высушил, что от меня-то нужно? Что значит «Вы не должны выглядеть шлюхами»? И как это «дресс-код по офисному»? Ты уже мне объясни, родной, а я девушек наших вразумлю.

– Черный низ, белый верх. Все серьезно. Чтобы сразу было ясно, что вы готовы в бой! Бл… к работе. Серьезный подход должен быть виден издалека. Покупатели на нас придут. Работодатели. Поняла?

– Красный галстук повязывать?

– Лизавета! Какой на хрен галстук! Ты меня доконать решила? Сказал же черно-белая одежда. Низ. Верх.

– Ох, Палыч… Не знаю даже. Как без галстука? Знала бы, что ты нам галстук запретишь не голосовала бы за тебя. И не выбрала в старосты.

– Без галстука сказал!..

И в трубке, наконец, наступила тишина. Я перекурила и только потом набрала поочередно: Галку, Ольгу и Ксюшку. Объяснив каждой про «дресс-код по офисному», поворчав на зануду Палыча и составив план коварной мести, надела пижаму и ушла спать. Завтра защита диплома.

Утром без суеты собрала, накормила и отправила детей в школу и только потом занялась сборами. Когда я вышла из детской в полной боевой готовности Лобышев присвистнул и сказал:

– Жизнь всё чудесатее и чудесатее. Мэм, ты ничего не перепутала? Ты так на защиту собралась? Пожалуй, я развею скуку и сопровожу дорогую супругу на столь ответственное мероприятие. Покури пока. Десять минут.

Он встал и вышел. Я пожала плечами и решила последовать его пожеланию. Он уложился в шесть минут. Думаю, мог бы и быстрей, но зачем? Он никогда никуда не спешил. Да. Он хорош… Что ж, тем хуже для Палыча.

Такси нас подвезло к крыльцу главного корпуса, мы вышли и прошли к аудитории, в которой ожидалась защита.

– Парни! Привет! Знакомьтесь, мой муж – Андрей Ильич Лобышев. Где девочки? – Кивнула я парням.

– Видимо тебя в засаде ждут. Странные какие-то. Вон там в дальнем фойе. – Раздалось сразу несколько комментариев и несколько рук махнули в дальний конец коридора. И оттуда мне тут же замахали. Я отошла на пару шагов и поманила девчонок. Палыч на месте. Шоу начинается. И только, когда они приблизились, расплылась в улыбке и снова оглянулась на толкущихся без толку мужчин:

– Парни! Вы бы поухаживали за дамами. Андрей, - позвала я и Лобышев, как всегда в общественных местах, был безукоризнен.

– Конечно, дорогая, - он улыбнулся и скользнул ладонями по моим плечам, снимая пальто. Перекинул его небрежно на согнутую левую руку и поправил длинную нитку жемчуга, свисающую с моей шеи. И завершил явление меня народу, проведя заточенным и отполированным ногтем на мизинце правой руки от яремной ямки по моей шее, вдоль подбородка, до виска.  Качнул длинную жемчужную серьгу в ухе и поцеловал в щеку:

– Удачи, дорогая.

И только после этого отступил на шаг, позволяя увидеть меня целиком. Я скосила глаза на девочек. И только потом на Палыча. Он стоял с открытым ртом и судорожно ловил воздух. Нет. Мы не нарушили границ, заданных нашим старостой. Черный низ. Белый верх. И только когда Палыч издал странный звук, больше напоминающий стон, мы одновременно расстегнули верхнюю застегнутую пуговицу, неспешно обвели языком верхнюю губу и сделали шаг по направлению к нему.

– Лобышева… - простонал он, - ты пойдешь первая. Потом ты, ты и ты. – Он ткнул пальцем по очереди в моих подруг и повернулся к нам спиной.

– Первая, так первая. – пожала я плечами и шагнула к двери, которую уже держал открытой Палыч.

Сдавленный хохот остальной группы и пожелания удачи полетели мне вслед. Лобышев шагнул за мной и прошел в задние ряды. Я сделала несколько шагов и остановилась. Нет. Глеба не было. Мы оставили на возможность прихода Андрея один из ста и не стали попусту рисковать. Меня остановил взгляд мужчины в третьем от комиссии ряду. Только спустя пару десятков секунд в этом гладко выбритом, лощенном, в безупречном костюме мужчине я узнала вечно, бродящего по коридорам ЛИМПТУ или курящего на его крыльце Петровича. «О как!» - я мысленно хмыкнула и продолжила свой путь, заняла место за кафедрой и начала доклад. Закончив, обвела взглядом зал. Улыбнулась мужу, заметив его недоуменный взгляд. Если бы я могла, то рассмеялась бы в голос. Он сидел с лицом Иванушки-дурачка, услышавшего, как заговорила лягушка на болоте. Коротко кивнула и вышла. Моя роль в этом представлении подошла к финалу. Осталось дождаться прощального поклона действующих лиц и долгожданного диплома.  Андрей остался в аудитории. Я с группой. Подбадривая. Отряхивая. Успокаивая. Прибежал запыхавшийся Палыч и сообщил, что он договорился и дипломы отдадут сегодня. Что девочки в ректорате уже выписывают и потом просто впишут оценку, подпишут и отдадут. И чтобы мы «тут не создавали взрывы мозга сотрудникам и свалили куда-нибудь, а он принесет и дипломы, и ведомость в которой нужно расписаться. Перевел дух и пошел сам «сдаваться на милость».

– Нет, прапорщик в нашем деле не заменим. – выразил одобрение Филя, а я пошла перекурить и «попудрить носик». По дороге плюнув на носик, просто вышла на крыльцо. Нужно было охладиться. По нашему с Глебом плану мы должны будем поговорить сегодня с Андреем. А завтра забрать детей и переехать. Как только я начинала думать о предстоящем вечере в организме начинался температурных коллапс. Меня бросало то в жар, то в холод. Я жалела, что так быстро «отстрелялась». Лучше бы суета еще продлилась, а так одно ожидание сливалось с другим. Утяжеляя и усложняя страхи. А вдруг всё пойдет не так, как мы рассчитывали?  А вдруг Лобышев снова … Что снова? Лобышев… я закурила новую сигарету и мысли побежали снова по кругу. Я заметила, что замерзла только тогда, когда чей-то теплый пиджак лег на мои плечи. Неожиданно расслабилась в тепле незнакомого запаха и вздрогнула оглядываясь. Петрович… Или тот, кто так назывался.

– Елизавета Петровна, я пришел сделать вам предложение. ¬– он смотрел на меня совершенно серьезно.

– Надеюсь не руки и сердца? – я подняла брови и несколько раз сморгнула.

–  Не в этот раз. Я предлагаю вам работу в своей фирме. Мне нужны такие сотрудника, как вы: умные, быстро адаптирующиеся к условиям, умеющие контролировать свои эмоции. Подруг ваших не зову. Простите. Из вашей группы: вы и Герман. Будете работать в паре и по приобретенной специальности. Подробности после подписания контракта. Прочтите и, если все устраивает – подпишите.

Я прочла. Потом еще раз. Подняла на Петровича глаза, после слов «заработная плата» и он кивнул:

– Первые три месяца. Думаю. Если я, конечно, всё правильно думаю о вас, цифра изменился в большую сторону.

– Меня устраивает, но мне нечем подписать.

– Думаю, что есть. Внутренний карман, левый верхний, Елизавета Петровна. Я не хочу вас компрометировать, доставая ручку сам.

– Да, конечно. Я лучше сама. - Я вынула и положив контракт на перила крыльца, поставила свою подпись в нужных местах. И мысленно несколько раз произнесла прочтенное в контракте имя работодателя. -  Когда я начинаю работать, Соломон Петрович?

Петрович, взял ручку, подписал контракт и размашисто поставил дату.

– Но… - я смотрела на дату месячной давности.

– Еще раз назовешь полным именем, девочка… И мне кажется, что ты сейчас отчаянно нуждаешься в своих деньгах.

– Я не готова это сегодня узнать… - по привычке начала я ёрничать на паузе и резко сбилась, когда Петрович закончил фразу. Поэтому просто кивнула, - да.

Дверь за моей спиной хлопнула, и я услышала голос мужа:

– А вот где ты, Лиз? Я ищу тебя, ищу. Пальтишко своё возьми. – Он протянул мне пальто и его перехватил Петрович. – Дорогая, отпусти меня. Моя, родная, отпусти меня**… Я тут встретил знакомого. Мы попьем с ним пива, вспомним былое. Должны же и у меня быть праздники. Не жди меня! Тебя я не согрею…*** - он послал мне воздушный поцелуй и сбежал по лестнице. Я отвернулась. Редко, но мне приходилось видеть эту, вторую оболочку, мужчины, которого я когда-то любила. Мне хватило этих приторно-томных бабьих интонаций голоса, жеманно сложенных губ. Наблюдать виляющий зад, пальцы с оттопыренными мизинчиками, поддергивающими брюки – боже, избавь! Нет. Без меня. Без меня. Нет. Руки скользнули в карманы брюк, доставая сигареты и зажигалку. Я курила. Молча. Забыв, о стоящем рядом мужчине, молясь чтобы всё задуманное получилось и это было в последний раз.

– Герман, заберешь диплом Елизаветы Петровны. Скажешь, что я приказал. А я отвезу её домой. Её там дети ждут.