Летописания давних лет

Виктор Матюк

Летописания давних лет

Летописания давнишних времён Сергий изучал со всех сторон,
Тяжким трудом он не был обременён, хотя давление испытывал со всех сторон!
Вредительством занимался один Сатана, но его поддержка Сергию была не нужна,
 Когда же наполнилась чаша знаний до края,
То даже тишь земная приоткрыла пред ним на краткий миг врата небесного Рая!
Ему захотелось пасть к ногам Творца, нашего Бога, Сына и Отца,
Чтобы навеки смыть грех с собственного лица, презрев стыд и преклонность лет,
Он закричал громко Богу в след: «Прости меня, Боже!
Мой разум одна лишь истина постоянно тревожит,
Любви же великой рядом почти, что не вижу,
Повсюду сияют её  многоцветные блики! Свой бы путь мне поскорее найти,
Но что-то мешает в груди намного ближе к Господу мне подойти!»
Бог – не роскошь каждой нации, в рассуждениях возможны всякие вариации
И множество любых комбинаций, но тот, кто прошёл через горнило
Житейской мясорубки, не скривил от злобы свои тонкие губки,
Хотя бытие, бог весть, что с живыми людьми творило,
Оно из их душ вытягивало последние жилы!
Даже в июле там ветры холодные постоянно дули,
Но отчий отпрыск не напился ни разу вдрызг,
А сам себе воздвиг на Руси нерукотворный обелиск!
Я осмелюсь сказать через многие и многие века,
Что его путь направляла Господняя рука,
Бог следил за Сергием издалека, пока тому хватало силы жить
И добро творить во имя матушки России! Господь его делами правил,
Но и окаянный его душу даже на миг не оставил! Этот подлый бес
К его делам всегда проявлял живой интерес и пытался остановить на ходу процесс!
Когда для плоти и грешного тела завершились нелёгкие муки,
То не опустились наземь тощие руки, Господь простер к нему свои объятья,
Но Он не рискнул предложить дорогие одеяния и платья!
Сие воочию видела монашествующая братия, но у неё на сей счёт свои были понятия!
Всё это совсем не те предметы, коим во времени скором
Потребно бытие заменить вечным покоем, не скрою, что мир когда-то падёт
Под Господнею пятою, а человечество распростится навсегда с собственной судьбой
И, само собою, с плотью и с душою, но тогда даже Бог будет стоять на страже
Собственного слова во имя сообщества святого, но среди монахов мало людей здоровых,
В их крови много великой Любови, а она лежит в основе земной массы и времени,
Что, вне всякого сомнения, порождает у народа стремление к познанию души пожухлой,
Но не для каждого уха приятно и благодатно слушать в розницу или оптом,
Прямо или же с намёком, сразу или скопом правду о грядущем не столь уж далёком!
Сергий же стал великим пророком для России и как прежние святые
Ей без остатка отдал свои последние силы! Ему по праву принадлежит земная слава!
Он справедливый оракул, но жить ему почти ничего не осталось, как кот наплакал!
В былом - его величье, а в грядущем – от татар угроза, она свободу уведёт из-под носа,          
Сидя на новом кресле, можно думать о том, когда и где ты вновь воскреснешь,
Оживёшь и восстанешь, но прежним никогда уже не станешь! Мысль глупа и греховна,
Но люди грешат поголовно, они дилетанты, но и у них есть всегда новые варианты!
Главное, никуда не поспешать, прежде чем заново пред Творцом предстать,
Если надо, то долго и терпеливо второго пришествия ждать, уповая на диво,
Но на всякий случай убрать с глаз долой грехов огромную кучу!
Пусть голос страсти не станет отражением могущества и власти,
Уже много лет кряду душа пытается преодолеть высоченную заветную ограду,
Чтобы в храм войти не спереди, а сзади, но ей, кажись, там совсем не рады
Ни святые, ни гады! Познав жизненный опыт, грешная душа вместо крика
Переходит тут же на шёпот, но по округе проносится мгновенно зычный ропот:
Вера для душ сильных и твёрдых, а что же осталось у мёртвых?
У живых впереди есть хотя бы краткий миг, они и ныне не почитают свои же святыни,
Они могут на Бога тихо взирать, однако им не дано до конца понять падшие нравы
Великой и сильной державы! О, Боже, Ты же велишь нам жить потише,
Иначе от людей отвернётся удача! Твой портрет висит у Сергия в прихожей,
Она внутри на келью похожа! Обставленная скромно, но ровно там падает свет,
Его никогда не видит даже ближний сосед! На облупленные стены,
Возникшие из небесных волн и пены, падают серые и длинные тени,
Привнося новое забвенье в подрастающее поколение,
А ему на смену через краткое мгновенье приходит долгое и нудное сомнение!
Потеряв когда-то, собственное «Я» без возврата,
Уходишь от Веры в иные духовные сферы,
Где переплетается рокот и клёкот, бормотанье и цокот,
Но даже они превозмочь себя до конца не смогли!
- «О, Господи, избавь плоть от грехов телесных, а в речи – от просторечья,
Не лишай дум бессловесных, хочу во всём быть честным перед собою и людьми,
И с меня чертог презрения сними! Выскажи о сути греха своё суждение,
Узнай причину зла и отчуждения! Пусть молитва
И Муза станут причиной их же прочного и долгого союза,
А духовность никогда не будут для души тяжкой обузой! Пусть что будет после,
Но вблизи и возле живёт безвестное чудо, пришедшее сюда неизвестно откуда!»
Капля за каплей плоть и душа идут к греху на попятную,
Всё это не очень приятно, но нет для них пути обратного,
Но в любое время суток может помутиться человеческий рассудок
И не видать ему предстоящего чуда, нет времени для сведенья счетов
И подведения нераскаянных грехов! В конце концов, плоти не до бденья,
Ей бы дойти до примиренья между небом и землей и тогда, само собой,
В душу должен вселиться мирской покой! Бог же бросит ему вдогонку
Свою спасательную заслонку, чтобы жизненный опыт за явь принимал каждый шёпот
Ибо никто не услышит тихое и скромное «спасибо»! Что-то не то творится с головою,
Но она с лихвою переходит за грань смешного и святого, чтобы снова и снова
Поколебать основу всех основ, а затем без лишних слов увидеть явь предстоящих снов!
Пожалуй, наш народ хотя и отсталый, но всё же добрый малый и это его личное право
То ли потешаться очередной забавой, то ли улыбаться всем людям лукаво,
Однако мыслить надо здраво и видеть опасность и слева, и справа,
К тому же почитать духовные святыни вовеки и отныне
И не превращать в жалкую рабыню свою же изгнанницу – богиню!
Дьявол никому не нужен, он вторгается в душу в обед и в ужин,
Он бегает по застывшим лужам, словно бы только что разбужен,
Но видит одни и те же лица, от них бы ему на время в темени скрыться,
Но коль такое когда-то случится, то мир в рай сразу же превратится!
Но в сумраке былого и скитания внеземного возникает искушений слишком много,
Когда же человек вернётся снова ближе к сути бытия и осознает, что без Веры нет житья
И оно станет мертво, если там нет ничего от мира того, где правит всем одно Божество!
В голове обычный кавардак, она не поймёт никак, что бездна и мрак – сущий пустяк
Перед вечностью и таинственной бесконечностью, хотя есть народное средство,
 Чтобы исправить своё же рабское наследство, его суть такова:
Пусть всегда мыслит до конца голова, а уж потом язык произносит святые слова!
Вот те на! Что у нас за страна? Ведь мудрость и святость там
Не сразу людям даже вблизи видна! Она бултыхается в старом ковчеге
 И невзначай мечтает о спокойном ночлеге, чтоб утешиться в тепле и неге!
Мужчина седоволосый сам себе ставит всю жизнь одни и те же вопросы,
А ответы носятся под самым носом, но истина спит непробудно,
Хотя интуиция ловит думы подспудно, а разум к тому времени почти что умер,
Но даже в бессмысленной пустоте встают вопросы одни и те!
Казалось бы, рядом совсем простые вещи, но вблизи даже они выглядят зловеще,
Они орут в унисон, что наш мир давно уже обречён и никогда не будет Богом прощён!
Стол в монастыре накрыт на двадцать пять персон, вскоре в явь превратится дивный сон,
Если жизнь сама не помчится по непролазному бездорожью угловатым колесом!
Вера отвергнет семью, любовь и дом, но при всём притом человеческие привычки
Остаются в грешной плоти навечно и правят балом жизни бесконечно!
Несчастье всегда под руками, вот только проблема с правами и красивыми словами
Предстаёт перед одушевлённым лицом, но суть проблемы не в том,
Что во всём: и в грешном, и святом, в небесном и земном люди ждут какого-то конца,
То ли несущего народу тьму от злого беса, просто так – ради интереса,
То ли свет от Творца в своенравный разум и остывшие во тьме бытия сердца!
Бесчестие, всем людям суля, поневоле от святости бытия отходит грешная доселе земля,
Ей хочется жить веселее и не воспевать порочные и склочные идеи, однако, все злодеи,
Одевшись как можно теплее, зло повсюду сеют, на земле живут и никогда не робеют!
Галдёж и стоны, переполненные народом кабаки и притоны, живущие по своим законам
И в мире оном только князь своей персоной следит за собственным троном,
Был бы Сергий, как прежде, здоров, он бы, в конце концов,
Духовно и морально был бы уже давно готов не пожалеть своих тяжких трудов,
Чтобы лично ему помогли небеса развести яркий костёр прямо в отчем дому
И разжечь яркий пламень на серо-белом снегу, под небесным сводом игумен стал бы
Пророку подобен, он бы короной увенчан был, но сие превыше небесных сил,
К тому же дьявол взбеленился, он до конца ещё не угомонился,
Хотя в своей силе немного усомнился, но никуда от стыда не скрылся!
Его плоть пронзил сильный озноб, но чтоб он в душу не влез, той потребен стресс!
Чего уж самих себя стыдиться, коль грех  в самом сердце постоянно гнездится,
Надо немало ещё на духовной ниве потрудиться, чтобы из злодеев и дикарей
Превратиться в приличных и умных людей! У Сергия свой интерес,
Он предвидит великий прогресс для всех, коль грех покинет Русь навеки,
Тогда свою воду освятят и озёра, и реки, а мокрый, но тёплый лес тоже не обойдётся без
Тех, кто раньше всех на самую вершину греха однажды по собственной воле взял и влез!
Вокруг не стало темно, однако всё равно на душе у монахов не смешно, им не дано
Понять одно, что бытие полигамно, что, по крайней мере, выглядит ныне странным,
А то, что грешно, не может быть смешно! В уме и в крови должно быть много Любови,
Она наравне со светом в раскрытом летом старом окне и он вполне помогает лично мне!
Толика Любови необходима к тому же и моральному здоровью, я не суесловлю,
Когда, не моргнув даже бровью, тут же захотел помимо своих не переделанных ноне дел,
Постигнуть предел миров различных, чтобы лично себя не обезличить
И компенсировать отсутствие вредных привычек! Увы, не всё зависит от желаний,
Исходящих от седой головы! Грех наказуем при жизни, его след идёт нам во вред
От самого рождения до тризны, там есть страх и привкус укоризны!
Чего уж тут говорить о едком оптимизме! Грех без всяких помех лезет только вверх!
Нет давно и отныне даже в помине на нашей тверди настоящей духовной твердыни,
Много спеси и гордыни, а они источник суеты и повседневной пустоты, их черты
Не меркнут в мире троекратной мечты! Нет тепла в умирающем организме,
Прошу простить за неестественные афоризмы, но хочется пожить при жизни
 И ни на пядь от своих убеждений никогда не отступать, ибо движение вспять
Невозможно святым людям изначально и в корне понять! Сознание мечется туда и сюда,
Ему же во все года жить мешала и мешает враждебная среда, ибо она без особого труда
Прослеживается  в жене и в муже и к тому же проявляется в холод и в стужу
Намного хуже, но зло не видно снаружи, хотя душа и взрослого, и ребёнка всегда
Рвётся там, где непрочно и  к тому же очень тонко, но сознание любого поддонка
Лишено всего того, к чему его призывает постоянно само Божество!
Оно настойчиво, зычно и глухо оказывает давление на порабощённое грехами ухо,
Чтобы сила небесного Духа не была святости лишена, а истина добралась до самого дна!
Как кажется мне, святость и истина боготворят небеса с Господом наравне,
Его голос слышен в вышине, а Божество противоречит бесу настойчиво,
Но не получается у Него ничего, а всё от того, что душа не чувствует в пределах тесноты
Свои одушевлённые и святые черты! Сознание, сужаясь, при виде зла преображается,
Оно постоянно с грехами сражается, но подчас ничего у него не получается!
В глазах двоит, а думы мысль святая оживит, ей то, каковое, жить задетой за живое,
Почти что изгоем, она не ведает, что творит и под видом правды, бог весть, что говорит!
Рассуждает бестолково и делит на неравные части всякое святое слово,
Но оно не счастливая подкова, которую снова и снова лишают отчего крова!
Стало быть, не стоит постоянно грешить, а надо просто и безропотно жить,
Дать своим устам отбой и, само собой, пусть они наперебой живут единой судьбой!
Стимул душе необходим точно так же, как небесам всесильный и могучий херувим,
Если помешкаешь, то мир на тебя будет смотреть с укоризненной усмешкой,
Но, выбирая между счастьем и удушьем, надо свою душу и сердце ночами слушать,
Чтобы Господь Всемогущий, постоянно от ненависти и зла в бесконечность бегущий,
Напоминал христианам о прошлом и о грядущем! Пусть ненависть и грусть
Оставят дотошный ум для беспокойных мыслей и таких же дум, но возможно,
Что грех люди изничтожат, и добро на земле немыслимым трудом умножат,
Но всё, что святости противоположно, по большому счёту ложно и безбожно,
Конечно, можно победить  даже то, что ничтожно! Как кажется мне, странно вдвойне
Молиться Богу и служить самому Сатане! Не много ли чести их вспоминать вместе?
Богу люди псалмы поют, но честь по чести Сатане почёт создают! Сергий не мешкает,
Он видит злую бесовскую усмешку и в отместку напоминает снова тому о Божьем слове,
Ведь в его основе лежит бездонное море пролитой христианами крови!
Божий лик к тому не привык, что всякий сдвиг явлений эфемерных
Может принять размеры непомерные! Их мир всё время разрастается вглубь и вширь,
Он только одной мистикой жил, но его кумиром тоже преподобный Сергий был!
Ему бы сдвинуть потуже собственные губы, чтобы не говорить обо всех боярах грубо,
Весь смысл мирской наготы сокрыт в дебрях мирской суеты и повседневной нищеты!
Ух, ты – неужели, всё зло от подлой нищеты?! Зло за узду никогда не стоит тянуть,
Так можно добро опять от простых мирян помимо воли взять и тут же отпугнуть,
А уж потом себя в дугу изогнуть и, не выпячивая колесом хилую грудь, на миг смекнуть,
Что нет истин достоверных, как и прихожан в смирении и моленьях примерных!
Если сие понять не захотите, ну, что ж, тогда уж, извините,
Значит, огненное светило ещё не в полном зените! Что было, то было!
Погодите! Погодите! Зверя в душе покуда ещё не будите! Все незримые нити
В руках у Господа – Бога и их там довольно много, но чтобы и боль, и тревога
Не ушли вместе с татарской ордой стезёй одной и той, и не повели иных за собой,
Против них встанет муж уж сильно тощий и худой и столь же святой,
Но он давно окружен довольно злой и вредной средой,
Сие никак не связано со святой водой и с пресной едой, а только с роком и судьбой!
 Сергий заранее обдумывает все свои ходы, чтобы уйти поскорее Руси от беды,
Несчастий и нужды, но как ему уйти от прежней среды?! Этим заботам нет счёту!
Он с виду мужик ничего, но чуть – того, у него вселилось давно само Божество,
А Оно, как знамо всеми мужчинами и дамами, не пусто и не мертво, оно ещё живо,
Вот только беда, народ наш пошёл совсем не туда! Получилось, как всегда! Вот это да!
Игумен наяву оказался чересчур религиозен и на диво имел он разум грандиозный,
Но норов его нервозный, на внешний вид слишком серьёзный, а сам был одиозным!
Что-то автор заговорился и в самые дебри углубился,  едва ли ему на двери не указали,
Такое случается с нами иногда, но это по большому счету – не великая беда!
Стоит бухнуться оземь, как тот, кто с виду был когда-то грозен и не в меру нервозен,
Внутреннее зло сразу изничтожит, если, конечно, сможет! Чепуха, да и только!
На душе больно и горько, но не только! Ага! Жизнь строга, трудно отогнать её от греха,
Хотя по большому счёту она совсем неплоха! Чепуха! Русь не живёт без подогрева,
Как русская кадриль без озорного напева! Русины могли бы предпринять что-либо,
Хотя бы сказать Богу « спасибо» за свободу, но пройдут ещё очень многие годы,
Пока из тщеславных барчуков вырастут, в конце концов, толпы храбрецов и мудрецов,
Но тот, кто ни таков? Что ему говорить и чем промахи свои крыть,
Чтоб горечь в слезах не утопить? Можно бесконечно и даже вечно Бога благодарить,
Но где же возьмётся та заповедная прыть, чтобы в довольствии дни бытия дожить?
Она до скончания тревожных дней сама не придёт сюда, не приложив толику труда,
С заброшенных полей с сумой просветительных идей и помимо воли простых людей
Не скажет ни слова и не произведёт поклона поясного в сторону Божества святого!
- «Дух красоты и демон детской мечты, где же  мечешься ты?»
Слова брошены на ветер, но никто в ответ так ему и не ответил,
По-прежнему шумит холодный ветер, но день стал более светел!
Дни промеж собой не схожи, ведь они не благословенье Божье,
Они с разным скарбом и разной одёжей! А дальше что же? Что будет чуть попозже?
Ничего кроме страха и дрожи, но дух счастливый носится над почерневшей нивой,
А лазурь немая без дна и без края душу к небесам приподнимает, и плоть сама ласкает!
Ей опять нечего душе сказать, а она не может обманывать и беспрестанно лгать!
В немом бессловесном хоре в вышине на безмерном просторе носится бездонное горе,
Которое вскоре исчезнет в глуши, а люди поставят свечу в честь павшей души!
Не греши! Повсюду отдаёт татарским игом, и оно разносится по весям и долам
Одним мигом! Творится что-то не то, что одно добро струит
И о святости народу денно и нощно именно оно, что мочи, твердит!
Князь что-то, кажись, толпе по пьяни обещал, однако, сам оплошал,
Только время даром у толпы занял, но веру и свободу на долгие годы так и не связал,
Но ведь обещал?! Обещанного три года ждут, не вникая ни в истину, ни в суть!
Ждали те, подождут и эти – все меняется и течёт на этом белом свете,
Уходят тени, одни поколения сменяют другие,
Но прежними остаются только дали земные, да терема расписные!
Один и тот же круг проходит человечество не сразу и не вдруг,
Кому-то надо года два, а кому-то четыре, для одного круг намного шире,
 Другой же становится вампиром и даже здесь пред ним благоговеет мир весь!
А что у него святое за душою есть? Небось, потеряна и совесть, и честь! Всё так и есть!
На первом плане только спесь! Она сузила святое кольцо, и свежий ветер не дует в лицо!
А в ответ тихо звучит: «Это совсем не тот предмет, который даже на склоне лет
 От сути отрывает ту тончайшую серебряную нить,
Которая  божественно, как прежде, теперь уже не звучит!»
Всё идёт к тому, что Бог не удивится  уже ничему, а это значит,
Что человек напрасно был зачат! Тьма наступила, и померкло дневное светило!
Хватит, порисовались и баста! Не в святости земное счастье!
Нет никакого различья у мерзкого земного двуличья! Оно неподсудно никому,
Даже тому, кто всю жизнь поклоняется Богу одному и живёт, судя по всему,
Только по уму, но несёт на горбу свою дырявую и протёртую до дыр заплечную суму!
Возможно ли такое в природе? Вроде слухи гуляют средь простого люда или народа,
Что с монастырского амвона предадут зло новому проклятию,
А сестры и братья этим словам придадут совсем иные понятья!
Нет безгрешного места, люди грешат повсеместно – сие всем людям
Доподлинно известно, если быть откровенным и честным!
Опорочено собственное имя, но люди гордятся грехами своими,
Ну, и Бог с ними! К ним нет у Бога вопросов, там множество всевозможных перекосов,
Люди живут наугад, творят зло невпопад, отсюда в обществе царит полный разлад
И много всяческих утрат! Нет преображений и единства мнений,
Люди не объединены, они наоборот, - разобщены в пределах целой страны!
О, да! Русь, кажись, уже никогда не покинет смута и беда!
Мыслям, внимая, Русь святая стоит у церковного притвора,
Давно уже она готова для серьёзного слова, а не пустого мирского разговора!
 Вероятно, Сергий будет говорить коротко, но всем понятно,
Князь же будет сказывать подробно, детально и что-то доказывать визуально,
Но будет ли его речь богоугодной и к тому же ещё и правдоподобной?!
Ветер дует из-за высоких круч, он на диво могуч, а Бог наблюдает из-за туч,
Как народ руки на груди скрестил и поклялся у отцовских могил, что не пожалеет сил,
Чтобы враг, наконец, от земли русинов навсегда отступил, а народ счастливо зажил!
При всём при этом его слова вылетают из пропитого горла калёным дуплетом,
Средь обрывков и химер люди ищут для подражания себе достойный пример,
Но путь сей скользкий и трудно идти им за груженой добычей повозкой,
С виду довольно неброской! Вероятно, слишком многое простым людям там непонятно,
Но жить в толпе им, конечно, приятно, ведь мышление, по сути, необъятно!
Да, это всем понятно, нет пути им обратного, но ничего, слава Богу, ещё есть Божество!
Мир старый уже кончает делёж и свару, чтобы с Господом на пару
Победить грех проклятый, хотя время его ещё не близится к полному закату!
Средь мирской толчеи Сергий забывает про планы свои, с трудом и тоскою
Он призывает грешные души к постоянному покою и говорит наедине сам с собою:
- «Богу, обо всём говори и никогда перед Ним не хитри!
Ты на мир двумя глазами посмотри и держу с тобой пари,
Что при новом и долгом разговоре ты уже не вспомнишь о былом несчастье и горе!
Грешить брось! Тебя же Господь видит почти насквозь,
Как бы потом тебе не пришлось, жить с Ним постоянно врозь,
Ведь ты, небось, не калёный в горниле событий гвоздь,
А грехов за спиной целая гроздь?! Интересно, тебе ли достоверно не известно,
Что ты жизнь не прожил честно?
Слушать правду неприятно, но нет пути обратного,
Напоминать сие мне, кажется, уместным! Я бы на твоём месте
Больше молился с братией совместно! Не сердись, уж лучше у алтаря побожись,
Что впредь твоя грешная жизнь будет подниматься только в духовную высь!
Туда и ты всяк час стремись и, будь добр, поспеши и поторопись,
А своих грехов никогда ты впредь не стыдись, но ими не гордись!
Уж лучше подобру-поздорову вспомни снова и снова о Божьем Глаголе
И ты поневоле задумаешься о своей тяжкой судьбе и трудной доле!
Твой разум пребывает в неволе, тем более,
Что никто от него злодеяние твоё нигде уже не скроет!»
Он сам отвечает себе, но мысли стремглав перепутались в седой голове, они так себе,
Но готовы стоять на голове, однако жажда Веры и Бога для неё значит очень много:
- «Что-то никак не пойму, что и к чему, хотя всегда доверяю разуму своему,
Но он уже не верит ничему, а почему?- Я до сих пор сам никак не пойму,
Я же по-прежнему таращусь в непроглядную тьму, а она в сплошном тумане и в дыму!
Не знаю, кому служить и во имя чего на этом белом свете жить? Как мне быть?
В голове одна полова, изредка туда залетает Божье слово, что-то рядом струится,
А уж потом издали ночами мнится, но душа того не приемлет, хотя она не дремлет,
Она живое существо, но что из того, если на фоне бед былого сиянья давно уж нет!
Заужен кругозор с тех самых пор, когда мирской вздор вмешался в духовный спор!
 Душе позор, но зачем ей это бремя, оно отягощает жизни время и стращает
Человеческое племя, но высокая любовь скрашивает вновь былые ночи и дни
И зажигает в сердце всякие огни, а они как ангелы безликие, таинственные и великие,
Обладая стремлением диким, начинают грешную плоть опять, как прежде, стращать
И тонкой повиликой обвивать! Сердце ещё до конца не остыло, но всё, что ранее было,
Душу в Рай само по себе не отпустило – на душе тоскливо и постыло,
Небо душе прежний грех никак не простило! Не темни! Ей зло тоже не сродни!
Уж лучше чашу весов в свою сторону склони, чтобы краше стало бытие наше!»
Даже день короткий не обходится без замёрзшей селёдки, она всегда на тарелке,
Но ей тоже не нравятся бесовские проделки! Жизнь нельзя начать с нуля,
 Как нельзя сменить народу своего князя иль царя! Игумену времени жаль,
Он вглядывается в безрадостную даль, а там серая вуаль опутала небосклон
Со всех сторон, чтобы только он слушал вечный колокольный перезвон!
-«Видать неспроста, мои уста вновь окружила сплошная пустота,
Она вошла даже в заповедные доселе места! Неужели мысли оробели?
Тогда почему же душе живётся всё хуже и хуже,
А её мирская стезя становится намного уже,
Это снаружи, а что же внутри – попробуй на  месте всё это узри
И Бога поблагодари немного, Он следит за всеми нами строго!
Реалии недоверия, а также все народные поверья, встали в позу на грани лицемерия,
Но не зверь же я, хотя моя стезя не для сентября,
А больше всего она подходит для холодного декабря!
Былого орла жизнь раздела почти что догола, он как бревно сгоревшее дотла!
Нет прежнего тепла, но не пролей чаши всей на спины витязей и богатырей,
Веди себя намного скромней, живя среди простых, хотя и грешных людей!»
Пламенеет закат, он уже надел свой прекрасный бордовый наряд,
Но ему никто не рад! Люди просто молчат, только слёзы, похожие на град,
С высоты небес обратно на грешную землю со скоростью звука, что мочи, летят!
О чём мы слёзы на досуге, молча, льём, но потом дифирамбы поём и ночью, и днём?
Наверное, о грехе своём, он как таинственная тень или ясный и пригожий день,
Который всем покинуть лень и вот волна за волной
Стремглав осушает образ давно уже не молодой!
Долго длится Сергиев монолог, несуразным может показаться его незавершенный слог,
Но стоит ли напрасно огорчаться и право же так сильно возмущаться,
 Сергию пора уже в строй новых речей и слов возвращаться вновь,
А там, в роль свою, молча вживаться, к тому ж надо молиться
О прозрении заблудших душ,
Иначе их раздавит огромный и тяжкий груз их былых заслуг! У души птичьи права,
Бытием всегда руководит её голова, иногда она делает вид, что её от грешников тошнит,
Плоть же играет роль незримой оболочки, чехла и покрова, она источник каждого слова,
Но то, что внутри, попробуй, издали и мигом разбери, что все люди злодеи и дикари!
Сергий не робеет и никогда не каменеет перед высокой идеей, ему я уж точно верю,
Что, в конце концов, победим, а то многие десятки лет об этом только говорим,
Так вести себя не подобает людям воистину святым! Он сильный и храбрый муж,
Отвергший для всех православных душ нераскаянный грех и прочую чушь!
Если бы ему не удалось жить с Господом вместе, а с дьяволом врозь, тогда бы его бытие
Не в ту сторону поплелось! Ни фига, он бы не бросился от врага в семимильные бега
И не угомонился до тех пор, пока с лица Руси не смыт рабства и беды всеобщий позор,
Который за два столетия по земле славян распространился и там укоренился,
А мужи и дети ходили в рабах, смутно представляя в общих чертах,
Что такое тлен и прах! На рынках шли торги, где невольников продавали с восторгом!
Призраки милые не были обделены ни разумом, ни силой, но в душах унылых
Стремление к свободе чуточку поостыло и вот общественные отброски
Собираются на узкой земельной полоске, сооружая защитные стены из каждой повозки!
Вскоре лазутчик хану донесёт, что их там душ эдак восемьсот или семьсот.
Но впереди у них дел невпроворот, а время, как знамо, никого не ждёт,
Оно само по себе вперёд идёт и предъявляет жизни счёт!
Хан издали за ходом дел наблюдает, живёт и никогда не увядает,
Но даром предвиденья никак не обладает, отчего постоянно мучается и страдает,
Но простой народ его не сильно осуждает! Ему бы всадников немного наскрести
И тихо сказать Аллаху: «Прости, я готов все почести одним махом перенести,
Только бы не пострадать от голытьбы и непрошеной судьбы!» В зрелом рассуждении
Нет ни восторга, ни наслажденья, есть одни догадки о местонахождении русинов
И о той их половине, что вот-вот на татар обрушиться страшной лавиной!
Хана не спасёт тот жмот или сиксот, который ему кое-что ещё много раз донесёт,
Но, не достигнув новых высот, с отрубленной головой у ног старого хана наземь падёт!
Я к тому клоню, что тот прикажет своим воинам вырезать на корню всю его родню,
Тем хуже для тех, кто гнилой снаружи! На дворе давно уже не март,
Но молодое воинство одолевает азарт, для победы хану нужен только фарт,
Но у него пороков полный миллиард! Хорошо бы ему не трогать эти гнилые трущобы,
Чтобы не получить по шапке, положение татар отныне шаткое, но имея хитрые повадки,
Они месяцами наблюдают за молодыми пацанами с посеревшими руками,
Которые от холода дрожат, но всё равно в засаде, как прежде, спокойно сидят!
Они хотят невзначай собрать поскорее богатый урожай, итак, начинай, однако знай,
Что всему приходит край! Поскольку так сужу, то значит, на мир греха постоянно гляжу
И вижу бездну ада, где нет былой отрады! Русины сами инородцев к себе призвали,
А уж потом неистово мучились и страдали, а своих детей татарами всегда пугали,
Но Русь почему-то инородцы не защищали, а только повсеместно её предавали!
О, Боже, прости и душу остуди! Есть Высший судья всего земного бытия!
Сергий с воодушевленьем обращается к небесам со святым моленьем,
А жизнь повсюду неистово бурлит и никого она уже не пощадит,
В голове одни опилки да головная боль застыла в поседевшем затылке,
Зги не видно от смрадной коптилки! Только пол и потолок
Сергий увидеть в своей келье смог да кота, забившегося в запылённый уголок,
Чтобы никто не смог прервать его надоедливый монолог!
Перед глазами у монаха двоится, и чело уж давно серебрится,
А рядом пар от самой земли клубится, но разум пытается в суть бытия углубиться,
Но ему туда вряд ли удастся вскоре пробиться!
Поверь, Русь не боится предстоящих потерь, однако опасен раненный зверь!
Жребий страшный приснился Сергию во сне вчерашнем: решеток переплёт
И свобода, стоящая к ним задом наперёд! Почему-то всё как раз наоборот!
Что-то должно быть вскоре здесь произойдёт и чей будет черёд к сече призвать народ?
Кто же станет его собеседником или же новым наследником князя на земле,
Скрывшегося от святости в туманной сизой мгле! Не хватает воображения,
Чтобы мыслям избавится от торможения, и узнать всю силу Божественного проведения!
В голову лезет одна галиматья, что-то ничего не соображает нынче голова моя,
Хотя приобщается и она к основам святого бытия, но пасёт последних,
Нет её в рядах передних! Куда не глянешь, умнее вряд ли тут  же станешь!
Впереди нелёгкие ночи и дни, там высоченные кручи, а на стезе лежат огромные сучья
И давно неубранные навозные кучи, а позади лес стоит дремучий и он про всякий случай
Темнеет сильнее грозовой тучи, но душу злость уже давно не мучает!
Она восторгается стократ, что ею правит не товарищ и брат, а великий мыслитель,
Он же наш небесный учитель, а по большому счёту к тому же ещё и наш повелитель!
Не помню, во что Он был тогда одет, когда Господь начал излучать Фаворский свет,
Но точно помню, что сие случилось именно как раз в обед,
Именно тогда Сергий с братией держал совет: быть ли ему игуменом или нет?!
Вместе с ними он истину искал, а потом её как юную деву своими же устами целовал,
Но жажду познания, пойманную однажды, до конца не утолил,
Едва ли её суть на корню не загубил! Сбил его с пути один плешивый дегенерат,
Который манией величия чрезмерно был в тот час объят, впереди лежит чёрный квадрат!
С превеликим трудом он преуспел в деле только одном – подружился навеки с Творцом,
Преодолев препятствие одно, тут же ненароком своим недремлющим оком
Посмотрел в окно, уж так, наверное, Богом было суждено, и увидел там только дно,
А далее ещё и ещё, но и это не всё! Там в отраженье сияло всё его святое бытиё!
Если взглянуть на него свысока, то стезя сия узка, над ней нависли грозовые облака,
А внизу грохотала широкая, но мутная река! Ночь темнела, но не монашеское это дело
Вмешиваться в теченье разнузданного самомнения, духовный мир совсем не тот,
И он чего-то иного от Господа постоянно не ждёт, а когда оно всё же произойдёт,
То не свихнётся с ума, а жизнь потечёт средь лесных дебрей сама,
Но краше не станет окружающая её мирская кутерьма!
Не подходят к людям божьи мерки, люди - существа довольно низкие и мелкие,
Но покуда на земле вдоволь блуда, то любой зануда попытается совершить здесь чудо!
Лекарство от беды и ненастья – не думать о нём,
Нам этот приём ещё с детства знаком,
Особенно, когда несчастье внезапно входит в отчий дом! «Никогда не мсти
И молча, грехи врагам своим отпусти, только так можно душу грешную спасти!
Всех людей прости, сколько бы ни предстояло тебе лишений в пути перенести!»
- «Грешил и грешу, покуда живу и дышу,
Хотя Бога превыше всех к небесам возношу
И Его о снисхождении постоянно прошу!»
- «Вот те на! Душа ещё не спасена, а плоть грехов полным полна
И ни с чем не соизмерима их длина и ширина,
Хотя сполна за превеликий грех заплатила дань целая страна!»
- «Что ты скажешь о подлом трусе? Я просто в ответ ему улыбнусь и скажу, что я
Не трус! Времени нет, я по делам тороплюсь!
 Сие в моём вкусе, я никого уже не боюсь!»
- «Бесам невтерпёж вновь возродить былую ложь, но всё ж, узрев раздор и галдёж,
Считаю, что мир души совсем ещё не знаю, он совсем на нас не похож!
Ну, и что ж? Не почитаем на Руси галдёж! Стоит нам рассердиться,
Как зло тотчас  же пропадёт и испарится!»
 - «Увы, заповеди Господние почти мертвы, есть силуэты их туманной канвы,
Но никогда их не увидите Вы! По привычке они умчались к чёрту на кулички
И наяву заплетут там свою всемогущую канву, не отдавая дань былому озорству!
По какой-то никому неведомой причине грех постоянно одевается в святые лучины
И едино, что его от святости отличает, так это то, что он каноны безгрешные
 Молча попирает, но об этом господь уж точно знает!»
- «Едва ль, Он уж так сильно влияет на общественную мораль,
Ему тоже бывает, кого-то жаль и иногда в душу вселяется бездонная печаль!»
- «Вопрос из всех вопросов, но ты же по большому счёту ещё не философ!
Ты единственный, кто в текущему году ещё ни разу не пошёл у дьявола на поводу!»
- « Я же заповеди Бога постоянно блюду и по Его стопам всегда иду,
Но к своему же стыду в любом человеке я тоже вижу морального калеку,
А он нуждается в повседневной Божьей опеке!»
- «Вряд ли удержишь человека в узде, он грех для себя найдёт всюду и везде,
Но он не будет распят на деревянном кресте, хоть от головы до пят
Человек в своих деяниях сам виноват! В преддверии предстоящей катастрофы
Он совсем не думает о далёкой и близкой Голгофе! Участь его решена,
Суть ему не столь уж важна, но уж, коль он представляет по идее сущий ноль,
То после мирской жизни никто не пожалеет о собственном эгоизме!»
- «Я никак не пойму, почему человек не живёт по уму?
Он хочет сразу и всё, но наяву совсем ни то ему предлагает грешное бытиё!
Вы не правы, человек же создан для повседневной забавы,
Не надо лукавить, пришла пора свою ложь в другом месте навеки оставить!»
- «И всё и сразу и больше ничего!» - это в спор вмешалось само Божество!
Именно Оно нарушило монотонный диалог, и лично Бог нашёл веский предлог,
Чтобы мягче в этом споре стал монашеский слог! В сумраке густом, словно доме пустом,
Ведётся непринуждённый разговор, хотя собеседники не видят друг друга в упор!
Они бросаются словами, словно бы сухими дровами, хотя рискуют сами,
Ведь Страшный суд уже не за горами!
Надо было осторожнее обращаться с грешными устами!
Это лёгкое замечание не знак обычного суетного молчания,
Когда любое начинание приносит душе и плоти лишь тяжкие страдания!
Средь себе подобных Сергий ищет людей в меру скромных,
Которые и в жизни загробной проявят человечность, и будут вести степенные речи
И постоянно идти Богу навстречу! Даже выраженье их ясных глаз подтвердит тотчас,
Что они всякий раз не выставляют свой ум всем людям напоказ! Кажется со стороны,
Что русины будут намедни спасены, если ещё до Покрова Господь им поверит на слово,
Что народ весь не будет на ветер бросать словес, чтобы ими возгордился подлый бес!
Мы все плывём вдвоём или втроём по бешеной реке, пребывая даже в горе и в тоске,
Держим крест в одной руке, а в другой – грехов неимоверно толстый слой
И, само собой, каждый недоволен сам собой и собственной судьбой,
Ибо нельзя идти вместе с толпой и повсеместно рисковать своей головой!
Проведение зловеще смотрит на простые  и обыденные вещи!
Неужели нам не суждено дойти до цели?! Не дай нам, Боже,
Грехи свои впредь умножить и дать волю слезам, чтобы горечь текла ручьями по щекам,
 Хотя полно причин, но не тот исполин, кто молится один средь зелёных лесов и равнин!
Вспомним о Гоморре и Содоме, как о собственном неубранном доме, где грех бежит,
 А совесть навеки спокойно под сенью дома спит, но под солнечным лучом
Мысль мечтает ни о бытии простом, а о чём-то своём: близком и столь же родном,
А по большому счёту, об обыденном и святом! Цвет, поменяв и страстей пожар уняв,
Но благодать, земле передав и намного краше став, солнце на небе появляется
И с тьмой оно на горизонте ежесекундно встречается – два конкурента и два оппонента
Никак не поделят свои дивиденды, хотя у  них моментами возникают разные аргументы!
 В некотором смысле есть бедность содержания и мысли, однако, время рядом
Кружит и вдаль оно стремительно бежит и на одном месте никогда не стоит!
Средь святых мощей человек чаще думает о жизни грешной своей,
Но, открыв уста, забывает помянуть подвиги Христа, а без Него любая молитва пуста,
Ведь рядом тлен и суета! Господь и поныне с нами, хотя мы попрекаем Господа словами,
Бог весть, что гоним, применяем метафоры и синонимы! От совести толку мало,
Её, кажись, меньше не стало, однако, она, наверное, задремала или же в пути устала!
Бог осеняет Русь Крестным Знамением, а люди ждут воскресенья мёртвых из небытия,
И смотрят с великим сомнением, как Всевышний судия предрекает народу вечность,
Но люди не представляют, что такое бесконечность, им подавай конкретность,
А пространные речи пусть небеса поберегут для следующей нечаянной встречи!
В ответ – молчанье, а внутри – негодование! Бог мог бы сделать русинам замечание,
Но чреда воспоминаний сопротивляется суесловью и постоянно спорит с любовью:
Кто же расплатится собственной кровью за бытие бестолковое,
Но и в его основе лежит лукавое слово! Однако, и оно не помеха для подобия успеха,
 Вот только громогласное эхо трезвонит для тех, кто сподобился познать щемящий грех,
Что разговор с Творцом не может быть ни о том и ни о сём и с расплывчатым концом!
Слово Бога душу колет, Он всегда истину для нас глаголет и уж, коль Он соизволит,
То будет для порядка выражаться в меру чётко, но воистину кратко!
Для кого-то там непонятно что-то, но никому не охота вникать в смысл высоких слов,
Чтобы, в конце концов, не менять собственную жизнь! Тупеет ясный взор –
Не получается начистоту только начавшийся разговор!
Не хватает чувства меры и такта, сознание путает простые факты,
Нет у души и плоти промеж собой близкого контакта,
Они загодя доводит сердце до крупноочагового инфаркта!
Так-то! Так-то! Без здоровья и труда, как обычно и как всегда,
Несмотря на все, нет дороги туда, где бытиё определяет среда обитания,
Но и она ничто без фундаментальных знаний! Когда же суть найдёшь,
Перед этим через терны ада всё ж пройдёшь, но повсюду увидишь только ложь,
 А, не познав её, через время пропадёшь и в святости даже мига спокойно не проживёшь,
Но во время Пасхи священники предадут грехи простых людей широкой огласке!
Сергий всё чаще задумывается о грядущей развязке, правда глаза князю режет и колет,
Но его сама она никогда не неволит, однако Бог настойчиво глаголет, что выжить нам
Он вряд ли вскорости поможет и Его наше грешное бытие давно уже тревожит!
Нельзя случайно познать жизнь – штуку далеко не идеальную,
Её всегда сопровождает некая тайна, но во всех грехах она находит крайних,
С первого взгляда людей случайных! Нет исключения даже для получивших
Намедни высшее духовное благословение!
 Свирепый нрав, весь грех бытия в себя стремглав вобрав,
Жаждет ещё больших прав, чтобы мигом изменить монастырский устав,
Но под себя святость, подмяв, потребует усиления своих же собственных прав!
Здесь не место посторонним, уж лучше зло мы лишний раз не тронем,
Но устроим за ним, потом погоню на вороных лошадях и буланых конях
И в сиянии светлого дня раздуем пламя из святого огня, Веру любя и так же храня,
Что она вечно и поныне по безвестной и неведомой никому причине
Разольётся бесконечно по широкой и привольной русской долине,
Но затопит даже высокие и однобокие вершины и, следуя Всевышнему примеру,
Вторгнется в духовные высокие сферы и, несмотря на всевозможные потери,
Начнёт совместное бытие и где, несмотря на повсеместный скул и нытьё,
 Народ сделает практически всё, чтобы нераскаянный грех ушёл навеки в небытие!
- « Давайте, братья, зло в пучине морской похороним и дадим волю своим же ладоням,
Иначе мирская трепотня уменьшит силу и мощь святого огня! Рабы земли уже смогли
Найти в предгрозовой атмосфере к православному храму внезапно открывшиеся двери!
На всё Господняя воля, с ней давно уже никто здесь не спорит, она над землёй порхает
Даже тогда, когда та, сомкнув намертво уста,
Не может отойти от долгого зимнего сна,
Но её неброская белизна, со светлой и узкой полоской, сверху небесам постоянно видна!
Божья десница всегда к постоянству неистово стремится, её цель ясна: донести грани
Господнего творенья до простого мирского воображенья, но судя по тому,
Что трудно даже Сергию одному освещать непреступную и непроглядную тьму!
Можно ль одному, изгибами крутясь, найти всеобщую и постоянную связь
Между небом и землёй, чтобы само собой решался вопрос почти что любой?!
А ежели навеки истина бытия спрятана в каждом отдельно взятом человеке?!
Явственность мне не ясна, хотя на пороге давно уже стоит тёплая и пригожая весна!
Тот, кто себя уже давно на муки адовы обрёк, сам по себе грех победить так и не смог,
Но тот, кто умён, не будем лишний раз называть достойных и праведных имён,
Не будет за провинности свои к суду приговорен, ибо безгрешен по большому счёту он!
В каждом напевном звуке есть предисловие к долгой и вечной разлуке, развязать бы
Руки умникам, а не дуралеям, хотя мы по иному делать намного чаще умеем
И никогда перед злом не робеем, хотя все произошли от Адама и Евы
Или же слезли с одного и того же древа, но у нас у всех есть общее материнское чрево!
Будь ты русин или еврей смоги зло победить и умерь его прыть, но стань душой добрей,
Находясь в сообществе дурных людей! Бог всегда стоит за нашей спиной,
Он хранитель мой и твой!» Средь всех народов и племён шла молва спокон веков,
Что средь белокурых и в то же время шибко хмурых дюжих русских мужиков
Немало есть достойных и смелых орлов, но каждый из них по большому счёту птицелов!
Их жизнь коротка, её продают с молотка и отправляют прямо на голубые облака,
А дни уносит свирепая река, но нелепая судьба посылает счастья не слишком  густо,
Нет там хлебного хруста и в сусеках по-прежнему пусто! Не зря люди чуть свет,
Чуть заря вслух прилюдно говорят, что пустота от пустоты, а горе от нищеты,
Но жизнь не интересна была бы без повседневной остроты, без тлена и суеты,
Но ещё задолго до великого Поста, Сергия словно бы живьём сняли с креста!
Он немыслимо на глазах у всех похудел, но всему же есть мыслимый предел,
Даже ежели он скоромно пожить захотел, но вершину свою никак не одолел,
Потому что кроме Поста есть у человека к тому же ещё и ненасытные уста!
Чрезмерное усердие и в грешном, и святом никогда не кончается добром
Ибо плоть напоминает сумасбродный дом, и в нём люди думают только об одном,
Как по снятию с креста без помощи иных раскрыть ненасытные и хладные уста?!
Не моргнув даже бровью, монахи супротив своему же здоровью, заставляют себя
Жить для постоянного изнеможения повседневного своего же бытия! Бог им судия!
Впереди яркая победа, а не полный разгром, но суть вся в том, что и в бурю, и в шторм
Препятствие возникало между хладным бесом и молодым ребром,
Оно уже давно обитает в Отечестве моём! В его каждом звуке слышатся стоны и муки,
А за них расплачиваться будут наши правнуки и их же внуки! Нет мочи, особенно ночью
Слушать сие безобразие, хотя и не сразу, но до уха доносятся отрывочные фразы,
Но мы им противостоим, хотя особо никогда не следим за далью небесных вершин!
- « Я же к своему великому стыду не часто душу свою достойно блюду,
Хотя она всегда у толпы на виду, но видит даже сброд, что мир нынче совсем не тот
И что вот-вот что-то с ним произойдёт, а простой народ живёт, почти как скот,
Но на сей счёт могу сказать, что мир может покинуть небесная благодать
И тогда тлен, и суета закроют для святости свои врата и, наверное, неспроста
Над ней взгромоздится огромная каменная плита! Останется позади мишура,
Там нет ни дома, ни двора! За душой не останется ни черта, но любовь к Богу свята!
Стремглав рухнут в бездну  былые мечты и прежние надежды, все до единой,
Но останутся великие святыни, хотя отныне исполнять их уже не станешь ты!
Куда же уйти грешникам от мирской суматохи и суеты?»
Жизнь покоя людям не даёт, а за шиворот всегда одних святых берёт,
Но в  её основе нет пунктов новых, ибо по-прежнему старо её обветшалое нутро,
Однако род людской не заслужил лавр такой! Паки- паки народ же обитает во мраке,
Ему хуже живётся средь татар, чем последней собаке, а князь мечтает о новом браке!
И млад и стар, гонят из души горе своё, они пасынки и рабы бытия своего,
Червь тревоги уже давно поотбивал себе ноги, постоянно находясь в нелёгкой дороге,
Ему не безразличны заявления знати публичные и с виду весьма и весьма неприличные:
 Князь не прочь с новой хозяйкой провести до рассвета страстную ночь,
Он к однообразиям неохоч, но тот, кто сыт, сам себя никогда и нигде не пощадит!
Отныне князь стоит на вершине, а от него всего лишь в одном аршине темень такая,
Что не видно ни дна её, ни края! Он привык  к чертовщине и как отважный мужчина
Пытается  хотя бы в новом браке заглушить мысли всякие! Татар браня
И живя средь огня, он бросается по доброй воле в полымя, голову клоня в сторону огня!
Ему Бог лавры освободителя Руси сулит, но он же, по сути, духовный инвалид,
Хотя мощь в его тщедушной плоти неистово бурлит, да и взгляд по сей день ещё горит!
Он не вскоре в каждом встречном взоре увидит массу постоянных и злых укоров,
Видимо князь тоже хочет себя продать своему же народу как можно дороже!
Другой бы сгорел от стыда, однако, ему стыд не причиняет вреда почти что никогда!
 Беда, да и только! Ждать то свободы людям ещё сколько? Как человек дальнозоркий,
Сергий видит чёрную рясу с потёртой оборкой, которая нисколько не удлиняет полу,
Хотя вся она давно уже в пылу! Он думает о том, в чёй вскорости войдёт он дом, хотя
Того, будет почитать само божество! В возрасте таком уж явно лучше жить вдвоём,
Чтоб потом не сожалеть горячо, что потеряно для опоры широкое дружеское плечо
И не все ещё сделано для тех, кто отвергает напрочь повседневный грех!
Коснувшись столь сложной темы, можно тут же  выйти за пределы сложной схемы,
Но слышат даже монастырские стены, что люди не глухие и не немы!
Грехи все наши –  ничто по сравнению со слёзной молитвенной чашей,
Если же вдаваться в тонкие детали, то её именуют Священным Граалем!
Её засосала непроглядная темнота, и её сразу же не стало,
А гниль и мокрота замкнули навеки её святые уста, а  всему виной те грехи,
Что гурьбою идут следом за бессердечной толпою своей непроторённой тропою!
На ней же полным-полно изгоев, запятнавших свои души полночным разбоем,
Но им бы не помешало моленье святое, хотя им предлагают совсем-совсем другое!
Не слышит Бог их нещадную мольбу, Он тоже уповает на злую долю и судьбу!
Идёт словесная перепалка между боярами и князьями, но те же не знают сами,
Где и за какими горами не будет прежнего стыда и срама! Им времени не жалко,
А любая перепалка может перейти в свару и свалку! Тоска давит Сергию на грудь,
Он не может даже на время хотя бы уснуть! Разве можно на полатях укромно лежать,
Если мысли не дают даже спокойно дышать?
Чего же далее от басурманов народу ждать?
Сергий видит одну темноту, а за ней неприметную и тусклую черту, но в секунду ту
Его мысль прямо на лету мгновенно проваливается то ли в бездну, то ли в пустоту!
Тут же мигом похолодело его болезненное и ослабевшее от долгих молений тело,
Изнурённое постами до предела, оно восстановиться, ещё не успело,
Появился горький привкус во рту и новая мысль: как преодолеть безволие и пустоту?
Он остановился на деревянном парапете, присел на старом, видавшем виды табурете
И вспомнил про отцовские заветы, а они подобно ясному свету к добру ведут планету!
Хотя с каждым годом между землёй и небосводом водятся совсем не те,
Что прежде  хороводы, которые почитали в прежние времена почти, что все народы!
Мысль ясная и в то же время страстная, давно уже привыкшая к невзгодам,
Странствует по вешним водам, привнося в утробу грешную одну боль сердешную,
Но народ надеется на добрый исход, но кто же мысли господ в сей час до конца поймёт?!
Игумен видит поля и холмы, а за ними княжество тьмы, где все мы под тяжестью сумы
Не живём, а только прозябаем и вместо счастья зло повсеместно и безропотно
Встречаем! Игумен верит народным приметам,
Но не торопится с окончательным ответом
Ибо любая трепотня то ли ночью, то ли средь белого дня лишает разум отваги и огня!
Невесть куда умчалась чистая вешняя вода, она как всегда несётся только туда,
Где, невзирая на жизни года, ее сжимает в страстных объятиях чуждая ей среда!
Когда пишешь о конкретном человеке, тяжелеют и падают долу, поседевшие веки,
Думаешь о четырнадцатом веке, когда Вера, пришедшая от греков, крепчала,
Однако Русь неистово плакала и стонала! Плоть крепка, сие видно даже издалека,
Но душа Руси слаба, её балует любая похвальба, но не щадит подчас дерзкая судьба!
Грехи все наши довили Отчизну до параши! Грядущая империя ныне сама себя не греет,
Не потому что не умеет или же народ от несчастий постоянно тупеет! Нет и ещё раз нет!
История для неё оставила четко очерченный след от крестьянских повозок
И барских карет! Вот только Бог сотворить для неё добро намного раньше так и не смог!
Сумерки плывут, а люди чего-то от князя ждут, наверное, когда же призывы грядут
И их под боевые знамёна наконец-то вслух призовут, а дни стремительно бегут!
Сколько же можно действовать осторожно и потуплять свой ясный и мудрый  взор
На протёртый до дыр старый и обветшалый разноцветный персидский ковёр?
- «Тяжкое время отныне для русинов настало, сердце небо слушаться устало,
Хочет жизнь повториться сначала и взять всё то, что ей принадлежит по праву
И не забывать про страсть и славу, духовную власть и мирскую забаву!
От века до века было немало достоинств у любого человека,
Но есть немало тайных истоков для противоестественных человеческих пороков!
 Я же себя на растерзанье грехам никогда не отдам, ибо во всем именно там
Я вижу только стыд и срам, а он идёт за народом по пятам! Там ересь тоже есть,
Но там грех и святость делят жизнь пополам! Не скажем же мы бесам:
« Ну, что по рукам?» Нет, я воли не дам своим поседевшим не по времени годам!
Впереди не один высокий пик, а, сколько же ещё мной не прочитано духовных книг?
Жизнь – краткий миг! Чего же я в этой грешной жизни по большому счёту
достиг?»
Чуть-чуть подкосился под Сергием табурет – не мысли, а какой-то винегрет!
Игумен даже не заметил, как на дворе поднялся сильный ветер,
Он двери срывал с петель, и Сергий был сему свидетелем! На страже плоти
Ангел встал, он вовремя на небеса сознание людей стремглав поднял
И сиянье добра вокруг себя постоянно излучал,
И обольщать грешную плоть никому и никогда впредь не позволял!
- «Кто же от соблазна устоит, только камень – гранит! А вот человек – грешен
 Из века в век! С незапамятных времён с человеком повсюду пребывает Он!
Видать не зря любой из нас стоит на коленях у святого алтаря,
Господа о прощении скорбно моля, но, оказавшись на земле, забывает о доме и тепле,
Легче ведь только тому, кто навеселе, но сие, кажись, не по мне! О, Боже прореки,
Как душу избавить от мирской тоски
И чтобы грехи забыли навсегда и дети, и старики!
Народ не стадо баранов и не толпа безумцев и болванов, но ежели у него есть глаза,
То он сам всё взвесит против и за! Пусть Бог избавит плоть от боли, но не более,
А народ залечит свои натруженные мозоли, уж лучше они, чем дыханье тяжкой неволи!
Народу подавай бузу, и её я на своих плечах давно уже несу и нелёгкую долю влачу,
Хотя на деле люди не совсем ещё обалдели, они еле-еле в лоно святости,
Но всё ж полетели! Весь род людской забыл навсегда про душевный покой
И само собой закрылся наедине с душой и до сих пор молчит, но плоть неистово болит!
Вскоре с бурей и ветром споря, встанут на защиту Руси раскоряки для сечи и драки,
Вероятно, стыд истоки святости внутри себя до сих пор ещё хранит, но подлый аспид,
Змей или ехидна творят неслыханный грех, который наяву не сразу людям видно! 
Им больно и обидно, потому что враки вновь вертятся на старой орбите,
Но истоки Веры русинами до конца ещё не позабыты! Люди, не спите,
Вы больше о боли душевной вслух и громко говорите, но только никогда не лгите!
Помните о собственном рабском быте и никогда зло вокруг себя не терпите!
Можно сгоряча рубануть топором с плеча, когда откажут тормоза, но тогда
Наружу вылезет народная буза, и она пеленой прикроет ясные глаза!
Не стоит без опаски простым людям о свободе рассказывает ежедневные сказки,
Нельзя в утробу грешную вселить историю Руси весьма потешную
И унять боль сердешную! Рвут землю ползучие гады, наши недруги этому сильно рады,
Спутались густые пряди на голове у деточек и старого дяди, но Бога ради
Они не думают о наградах и грядущих преградах! Кому они нынче надо,
Ежели в каждом взгляде сквозит боль, увеличенная людской толпой почти в три раза!»
Не всё идёт по уму, нет, на чём задержаться в Московии ему, но, судя по всему,
Он найдёт предлог любой, чтобы сказать Руси: « Глаза свои пошире открой!
Тогда исчезнут и бури, и зной, а удача навеки останется с твоей нелёгкой судьбой!
Пред тобой большие пути, но их ещё надо безгрешно пройти и не сбиться с пути!»
Когда же вместо былого разлада в жизнь вторгнется духовная услада,
Ей люди будут неестественно рады, они под грохот словесной канонады
Увидят святость с собою рядом и встретятся с ней собственным взглядом!
А та с похвальбой пойдет следом за рабской судьбой и народной толпой,
Пока труба не пропоёт очередной отбой! Сергий идёт, не спеша длинным коридором,
Ему нелегко справится с наплывом мыслей и их жёстким напором,
Потому что они во времени скором пробудят ненависть в каждом человеческом взоре!
Уж нет прежних козырей в душах грешных и падших низко людей,
Им бы избавить себя от греха поскорей во имя высоких и нетленных идей,
Чтобы покончить с разладом и смягчить на своём пути все ямы и ухабы!
Скорей покончить бы со скопищем дикарей и сбросить их в топь северных морей,
А уж потом со стороны взглянуть на пройденный народом столь тернистый путь!
На нём одном цветы как прежде не растут, но во время дождей табуны молодых лошадей
Спокойно дождевую воду пьют! На гробовой плите птицы токуют о духовной высоте,
Там жуки и пауки умирают от безделья и тоски, но на них надет хомут их былых заслуг!
Репутация Руси подмочена, борода игумена всклочена, но щёки впалые и губы алые
Свидетельствуют о том, что прежняя святость вновь возвращается в старый отчий дом,
 Но об этом поговорим потом, когда через терны вместе с Сергием до конца пройдём!

Г. Мариуполь 2006г
( из книги о Сергии Радонежском)