Случай в кедраче

   Два дня он чувствовал присутствие постороннего живого существа. Не понимал, человек или зверь находятся рядом, но по отдельным кадрам в памяти складывалась картинка чего-то мистического, окружающего тайной каждый шаг, каждое движение.  То в распадке прокричит ни ко времени птица. Почудится – треснула ветка или прошелестела трава под ногой. То донесется неприятный запах пропастины, откуда бы ей взяться, он подобных следов деятельности не оставлял. Мелькнет ненароком тень с макушки склона или от высокой кроны кедра, посмотришь в небо – не видно птицы, а ведь что-то встревожило взгляд.

   Аржан передвигался по открытым местам, просматриваемым на расстояние, позволяющее дать время для приема решения. Только в самом кедровнике приходилось располагаться на удачу, поскольку в густой кроне могучих деревьев не видно ни его, ни тайного противника. Хитер и коварен скрытый пришелец, не оставлял следа на почве, не прикасался к имуществу оставляемому на светлый день у края леса. Один раз оплошал, углубление у ручья проявилось. Но столь незначительное, что определить, кому принадлежит вмятина: животному или человеку,- осталось не понятным. Показалось, на колено кто встал, чтобы удобнее напиться из источника. Тем и допустил оплошность.

   Второй год в этих местах выдался неурожайным на орех. Кедр передышку взял, отдыхал и сил набирался, чтобы осыпать шишками. Но только в следующем году. Дереву не укажешь сроки и год плодоношения, сам выбирает и от чего это происходит, никто предсказать не в силах. Так же солнце вершины освещает, ветра дуют с той же частотой и силой, воды от талого снега и от дождей хватает. Да только словно жизнь замерла у исполинов и подростков.  Ни на старом, ни на молодом -  шишки не найдешь. Порадоваться  запахом и вкусом свежей смолы и запашистой коры или древесины. Молочностью ореховой спелости. Задумается кедрач, стоит, предлагая решить задачу человеку: перенести с достоинством то, что исправить не в состоянии.

   В других местах Алтайской тайги давно шишку бьют, да орех заготавливают, а здесь словно отрезало. Как бабка нашептала.  Мужики надежду потеряли, списали год на неурожай. Аржан промышлял другим занятием, кедровую живицу готовил и продавал.  Заодно травами редкими - чаи целебные собранные им живительной силой славились.  Да и как не славиться, коли всякую травинку срывал, попросив у духов прощения.  В самые чистые места уходил.  Альпийские луга знали его фигуру, склонившуюся над растениями и просящую благословления от ээзи (духов) местности.  Каменное масло в лекарственных целях варил, собирая крупицами у водопадов, падающих из-под границы голубого поднебесья и белого снега на вершинах.  Весь день в кедраче и на косогорах проводил, к вечеру полный рюкзак плечи оттягивал.  Но он любил свое призвание – людям помощь оказывать.

   Товар его разбирали, торговал всякий раз на перевале у киосков с продукцией.  Деньги?! Брал, но всякий раз уступал в цене. От того и разбирали лекарственные снадобья, чувствовали, что с добром готовит и выносит в свет. А у Аржана всякий вечер, когда вываривал живицу, душа с богами беседы водила.  Перебирает пальцами смолу собранную, отделяет от кусочков коры, и поет.  Славит в песнях Алтай, природу его и время, данное ему Кудаем, богом Верховным.  Смола от тепла рук человеческих тает, прилипает к пальцам, ластится и силу кедра передает. А с ней и думы текут свободно во времени, укрепляют веру в красоту мест первозданных. Тот, кто в ладах с мыслями, распоряжается и действиями своими. Поставит на паровую баню миску со смолой, дух по всему дому расплывается, всякий уголок пропитает.  И живица очищенная и концентрированная получается. Не спешил, всю переработать. Когда душа заботами дневными полна, силы нужной в лекарстве не набирается.

   Сборы травяные хорошие получались, не позволял рядом с дорогой растение сорвать. Уходил дальше от обжитых мест. Несколько дней назад углубился в кедрач в дальнем ущелье.  Набирал смолу, счищал ножом из трещин в коре наплывы. Дело споро продвигалось, Аржан увлеченно переходил от дерева к дереву, разглядывая скопления материала, не примечая округи. Попалась под ногами шишка, привычно поднял взгляд вверх и чуть не охнул. Затем обходил окрест лесок и удивлялся, как сумели несколько десятков деревьев урожай набрать, коли кругом кедрач, словно выхолощен. Кроны усыпаны орехом, опытный человек с земли разглядит и оценит, сколько собрать можно.

   Срочно вернулся домой и обговорил с сыном, в какой срок и куда лошадей привести, сам тайком собрал оборудование и вернулся в сказочное место. Дали знак духи, где ждет его урожай. О такой удаче не стоит рассказывать на каждом углу, обязательно конкуренты появятся. В это ущелье человек – редкий ходок, неудобно оно в подходах, через каменный гребень сюда попадать нужно, или по круче по-над рекой по узкой тропе. И повелся на урожай Аржан, отступил от принципов своих. Жадность видимо обуяла. Затмила разум, сам урожаем овладеть решил. Потому смалодушничал и один пошел.

   Чем дольше проводил время в кедраче, тем больше каялся. Понимал, что неверное дело затеял. В яму провалиться легко, вот подняться из нее трудно. Всякая покоренная вершина, высота ее, определяется лишь глубиной ямы, из которой выбрался человек. Дерево не давало покоя душе, кедр не допускает подлости, от того и гадко внутри. Молитвы впрок не идут. Принял решение умудренный опытом заготовщик: все добытое сдаст, и вырученные деньги отправит в детский дом. После этого легко и светло на душе - нужное решение принято. С правильностью поставленной цели появились смысл и определенность в действиях. Работа сдвинулась и потекла легко и спокойно.

   Нежданный гость. Опасен, коли скрывается и со стороны наблюдает. Если зверь, просто осторожность нужна. Внимательность не помешает. Приглядывайся - все одно себя проявит, там видно, как поступать. Гораздо хуже – если человек. Последние годы во время заготовок ореха много странного происходит. Пропадают заготовители и собранный урожай. Словно ненасытный Эрлик забирает их души. Остается инструмент, оружие, лошади. Только мужики канули в лету. Ходят бабы живут  по селениям: ни вдова, ни жена чья. Видны следы на стоянке, понимаешь – напакостили люди, только доказательства в тайге сложно собрать. Погорюет семья и дальше живет.

  Через три дня сын приедет, не случилось бы чего. Управиться с делами надобно и выяснить требуется, что тревожит эти дни.  Ссыпал ошелушенный орех в мешки, накрыл брезентом. Пока работал, ощущал, сверлит внимательный взгляд спину. Аржан прочел молитву, плеснул кумыса в огонь, отломил и бросил туда же кусочек лепешки. Подвязал рядом ленточку дъялома, надежно обложил костер камнями, огонь уже не горел, а шаял дымными угольками. На сегодня взял карабин и направился в кедрач, незаметно бросая назад веточки ели, чтобы душа любого существа, следующего за ним с недобрыми мыслями, накололо ноги и развернулось назад. Этому учил его отец.

   Кедрач встречал тишиной и туманом. Мелкие капли непроницаемого влажного воздуха  начали оседать на хвою, собирались в крупную росу и, отрываясь в полет, падали звонко на землю. Лучи раннего солнца пытались пробиться сквозь водную завесу, но не хватало силы и света добраться до почвы, потому бледными светлыми пятнами блуждали между стволов деревьев исполинов. Влажно и сумрачно внизу, а Аржану сейчас подниматься наверх.  Туда, где крона играет в ласку с  солнцем.  Где сидит черный ворон способный предсказать судьбу, внимательно наблюдающий последний день за работой шишкаря. Ведь не летит проклятый, словно свое бережет.

   Вступил в тень и резко шагнул за ствол. Опустился незаметно на землю и от корней глянул назад. Тишина. Неужели пригрезилось? Там откуда он пришел перелетела с дерева на дерево птица. Подождал какое-то время – тихо. Наверное, зверь. Или человек обладающий терпением? Ничто не тревожило местность, только стук сердца перебивал слух, гулко толкая кровь к голове. Осталось всего два кедра, нужно доделать работу до конца.

   Аржан одел когти и полез по стволу, постоянно проверяясь, глядел с тревогой на перелесок, из которого вышел. Затем успокоился и принялся за работу. Мягкие иголки нежно касались лица, кедр отдавал урожай с каждым ударом колота. Вниз крупным градом опадали шишки и укрывали подстилку леса. Мешал карабин, больно ударяя по спине, оттягивая тело назад. Но лучше перестраховаться и стерпеть неудобства. Он понимал, что находился в самом беззащитном положении, словно мишень подставленный не только легкому ветерку, но и взгляду противника. Может, нагнетает обстановку и сгущает краски. Кто в неурожайный год в кедровник забредет?

   Сначала дерево шорохом предупредило, прошла пуля через хвою. Затем шлепок, ударилась в ветку, и лишь после обожгло плечо. Аржан замер и только тогда услышал легкий хлопок с другой стороны поляны. Висел зацепившись за большой сук, частично по защитой кедра. Подумалось: «Поспешил вражина!»  Ишь, подкрался незаметно, шулмусы злые духи ему помогли. Рассчитывал сбить с дерева, понимает, что не с руки на дереве отпор дать, виден как на ладони. Хорошо в левое плечо, и начал незаметно передвигать карабин за ремень, перебирая одними пальцами. Противник не выходил на открытое место, проверялся. Затаился и ждет.

   Спустя полчаса уверовал в безопасность, ведь шишкарь не шевелился и не спускался на землю.  Значит поразил. Но все же озираясь, начал движение. Затем небрежно забросил карабин на плечо, и смело пошел к дереву. Аржан подтянул уже оружие, внимательно наблюдал в разрыве веток за движением. Когда противник оказался полностью открытым, когда просвет в кроне дал возможность увидеть фигуру в полный рост. Уперся ногой в сук, ища опоры, и на вскидку выстрелил, целясь в ногу.

   Перегнувшись в поясе, преследователь озирался, не в силах понять, как такое могло произойти. Вторым выстрелом разнесло вдребезги приклад и наверняка смяло ствольную коробку. Все! Обезоружен! Враг упал и покатился к гребню горы, где скала обрывалась в реку. Затем вскочил на четвереньки и мелко перебирая руками и ногами, удалялся по кустам и высокой траве к открытому курумнику. Аржан знал об узком карнизе за осыпью, из которой только один выход: где вошел, там и возвращайся. Развернуться сложно из-за малого свободного пространства. Вниз – прыжок в бездну, надежды к жизни не оставлял. Стрелявший об этом, скорее всего не знал.

   Спускаясь с дерева, не выпускал из руки карабина.  На боль от раны внимания не обращал, не до того.  Находясь на земле, увидел, как мелькнуло тело, и запрыгал противник по камням, удаляясь к опасному участку. Спешить некуда, теперь не уйдет. Не обмануло чувство, значит, действительно следил и намеривался завладеть урожаем. А там столкнул тело в реку на камни, пойди, отыщи следы. Унесет река, разобьет о пороги или зверь сгрызет.

   Спокойно подошел к осыпи, подмечая красные капли крови. Зацепил довольно сильно. Армейский опыт снайпера не дал промахнуться. Осторожно ступая по камням, удерживая карабин на весу, продвигался к уступу, за которым должен увидеться глаза в глаза с тем, кто в него стрелял! Из-за ореха! Пойти на убийство! Болело плечо, по руке и ребрам стекала кровь. Ничего, дай добраться – сбросит вниз шулмуса злого. Другого имени не заслуживает.

   Шаг, карниз открылся. Перед ним удерживался на узкой тропинке тщедушного вида мужичок. Он понял, что сбежать не получится и обреченно смотрел на того, в кого стрелял несколько минут назад. Аржан приподнял ствол

- Не стреляй! Отслужу!

   Какими-то старыми словами запричитал человек и начал опускаться на колени. Скользнула подошва на камушке, сорвался и скользнул, вниз цепляясь пальцами за гребень, сдирая кожу в кровь. Повис на вытянутых руках. Туда ему и дорога. «В глаза только загляну», - подумал  Аржан, наклоняясь над кромкой. Казалось, вечность смотрел на то, как пытается удержаться мужичок. Побелевшие и измазанные кровью пальцы. Бледное, искаженное от страха лицо и широко распахнутые, полные ужаса глаза. Не делай ошибок, подай руку помощи заблудшему и потерявшему человеческий облик.

   Закинув карабин за камень и, удерживаясь за ремень, подполз на животе к краю,  протянул руку…

   Затем они сидели рядом на краю, унимая дрожь в руках и ногах. Дымили сигаретой одной на двоих. Дымил и Аржан, не любивший этого вредного дела. Пытаясь освободиться от нервотрепки последних дней. А организм колотило и трясло от напряжения.

- Прости, бес попутал.

- У нас говорят злой шулмус.

- Давай помогу с урожаем. Собрать перетащить.

- Нет. Уходи, сын сегодня приедет. Он не простит.

   Они поднялись и пошли: один к кедру, собирать орехи, второй забирая в гору, чтобы не встретиться на входе в ущелье с другими людьми.

   В пределах добра и зла  только время расставит все точки. Уберег Кудай от убийства Аржана. А может сам  травник к этому пришел.