Серёжки

  У одной женщины были очень красивые золотые серёжки, с большими рубинами. Вместе с колечком ей подарил их ее муж, когда они только начали жить вместе. Она их так и носила всю жизнь. Всю жизнь жила с мужем и носила эти самые серьги. Как огоньки они сверкали на солнце, а рубин казался таким царственным и величественным, что и сама женщина  при первом взгляде на неё из Томы превращалась в Царицу Тамару. Иногда она снимала свои серьги и протирала их спиртом или перекисью, чтобы почистить. И тогда ее дочка Машенька брала их своими маленькими пальчиками, бежала к зеркалу в прихожей, которое низко висело, и прикладывала их к своим ушкам. Серьги были большие. Но девочка очень радовалась, ведь она сразу превращалась в Принцессу. Ей нравилось свое отражение в зеркале. В один миг девочка становилась какой-то взрослой и красивой. Очень красивой. Машенька мечтала носить серёжки! Лет с четырёх точно. Может, конечно, и раньше, но она этого не помнила. И вот девочка все примеряла и примеряла мамины серёжки, но папа был категорически против сережек, потому что она ещё маленькая. А ей так хотелось! Ужас, как хотелось! Машенька скручивала золотинки от конфет в тонкий жгутик и сворачивала в кольцо, а потом лепила всю эту красоту себе на уши, представляя, какие у неё  красивые серьги. А ещё однажды она нашла у мамы целую нитку пайеток. Блестящие розовые кругляшки отлично клеились слюной на маленькие мочки детских ушек. Иногда для надежности в ход шел и канцелярский клей. Бывало, что девочка украшала свои ушки разноцветными бумажными кружочками - конфетти, когда находила их рассыпанными где-нибудь во дворе. Зима снова сменялась весной, весна летом, лето осенью, а Машенька все ждала, когда же она вырастет и будет носить настоящие серёжки.

  И вот одним тёплым весенним днём, когда лето вот-вот должно было наступить, и зелёная  лакированная листва уже вовсю покрыла деревья, а яблони, вишни и черёмуха были в самом цвету, одурманивая своими душистыми запахами, Машенька вышла во двор погулять с подружкой. Вылетая из подъезда, словно на крыльях, подружка, сияя от счастья, бежала Маше навстречу, и через минуту они уже обнимались и танцевали посреди тротуара. 

- Смотри, что у меня, - радостно сказала подруга и, отводя в сторону длинные волосы, показала своё ухо, которое было украшено сережкой! Самой настоящей золотой сережкой с фиолетово-голубоватым камешком. - Это александрит!, - гордо произнесла подруга. 

  Сердце Машеньки сжалось в груди, ей  хотелось расплакаться. 

- Очень красивые серёжки!, - сказала Маша. - Я тоже хочу, но мне папа не разрешает. 
- А у меня нет папы. Бабушка взяла и проколола, - вымолвила подруга. 
- В смысле проколола? , - переспросила Маша. 
- Ну взяла у мамы швейную иголку толстую, ватку духами своими напшикала, иголку протерла и проткнула уши, - ответила она.
- А тебе не больно было?, - Маша вытаращила глаза на подругу. 
- Больно конечно. Я орала ужасно и плакала. Но бабушка сказала, что красота требует жертв, - призналась девочка.
- Да, требует. Это точно!, - согласилась Машенька. 
- Ну красиво же!, - подруга снова откинула назад распущенные волосы и покрутила головой вправо и влево, продемонстрировав свои серьги.
- Очень красиво!, - воскликнула Маша, не веря собственным глазам.

   Девочки ещё некоторое время побегали во дворе, но Машеньке очень хотелось домой. Ей хотелось как можно скорее рассказать маме про серёжки подруги. Мама не была против. Свои уши она проколола  довольно поздно, лет в двадцать пять. Но в ее детстве девочкам уши не прокалывали вообще. Во всяком  случае, там, где она выросла. А теперь многие девочки носили серьги. Машенька была счастлива в предвкушении покупки серёжек и появления их у нее на ушах. Про сам процесс прокалывания девочка старалась не думать. Да и какая же все это ерунда по сравнению с такой красотой! Оставалось получить согласие у папы. Машеньке казалось, что дело это решеное. Вечером, когда папа вернулся домой, Маша полетела в прихожую, крича от восторга, что она стала уже большая и ей можно теперь носить сережки.

- Нет, - строго отрезал  отец. - Серёжки для девочки - это большая опасность. Ты можешь зацепиться и порвать себе уши. Или кто-нибудь дёрнет  тебя за ухо. 
- Но ведь другие девочки носят серёжки, - умоляла дочь.
- Другие может и носят, а тебе нельзя, - отец был непреклонен. 

Машенька заплакала горькими слезами и с воплями убежала в свою комнату. Мечта не сбылась, и теперь, казалось, она не сбудется никогда. Хотелось стать взрослой завтра, но это было невозможно. Маше было восемь. 

   На следующей день подруга спросила Машу, когда же ей тоже проколют уши.
 
- Папа не разрешил, - грустно сказала девочка. - Потому что это опасно. 
- Чего тут опасного?, - удивилась подруга. 
- Ну а вдруг ты зацепишься или тебе просто оборвут серёжки?, - повторила девочка папины слова. 
- Ну вот ещё! , - фыркнула подруга. - Ничего такого не будет. - Она вздёрнула вверх голову и отвернулась. 

   Машиной грусти не было предела. Папа казался ей очень жестоким, непонимающим, каким-то чужим. Огромным великаном, победить которого невозможно. Но мама, как всегда, выручила. Как-то раз, придя домой чуть позже обычного, она подарила дочке клипсы. Это были нежные розовые цветы с длинными спускающимися от них металлическими лучами, на одном из которых красовался переливающийся камешек. 

- Вот тебе, доченька, носи. Клипсы уши не порвут, - улыбнулась мама и осторожно нацепила их девочке. 

  Машенька была счастлива! Клипсы были такими красивыми! И это были почти серёжки. Она побежала к зеркалу и долго разглядывала своё отражение. 

- Нет, это, конечно, не мамины серёжки. И даже ни как у подруги, - думала Машенька. - Но все равно я стала очень красивая. И взрослая.
 
  Маше было девять. Папа не был против клипс. Он одобрил мамину идею, но в школу носить клипсы все-таки не разрешил, потому что это, по словам папы, отвлекало Машу от учебы, да и учитель мог сделать замечание. 

  А вот Машиной подруге замечание не делали. И от учебы ее эти самые серёжки не отвлекали. Она приходила в них каждое утро в школу, и Маша любовалась ими. И подругой. Серёжки, словно снежинки или дождинки, переливались на солнышке и каким-то особенным образом подчеркивали голубые глаза и белые волосы ее подруги. Скоро Маша уже не представляла свою подружку без этих самых серёжек. Они стали частью ее. Маша видела их каждый день. Другие девчонки из ее класса тоже приходили в сережках. С каждым днём их становилось все больше. Бывало, что, не выдерживая такой страшной несправедливости, Маша заводила разговоры на тему серёжек, но отец по-прежнему оставался непреклонен. Со временем он стал настолько раздражителен, что одно упоминание про серёжки выводило его из себя. И тогда Машеньке снова было страшно. Надежд не было. Никаких. Девочка плакала, просила мать, взывала к ее женским чувствам. Мама сопереживала дочери и была на ее стороне, но знала, что муж серьги дочке не разрешит. 

  И вот однажды, когда Маше было почти десять, одним хмурым апрельским вечером, она насилу уговорила маму пойти и проколоть уши. Мама отважилась. На следующий день они пошли в косметический кабинет, где когда-то очень давно мама сама впервые надела серёжки. Перед тем, как отправиться на это нелегкое дело, мама сняла свои золотые серьги с красными рубинами, протерла их одеколоном, завернула в бумажку и они пошли. Мама волновалась. Маша тоже. Но девочке не терпелось скорее заполучить то, о чем она так давно мечтала. 

  В косметическом кабинете была очередь. Девушка впереди - китайка по происхождению - сидела на коленях у своего парня и он нежно и заботливо обнимал ее, стараясь успокоить и придать сил. Она тоже пришла покалывать уши. Ей было лет восемнадцать и она действительно была взрослой. На ломаном русском языке, она спросила девочку, не боится ли она?

- Нет, - ответила Маша с горящим глазами. - Будет же очень красиво! 
- Да-да, но я очень бояться!, - сказала китайка и, вытащив из кармана конфетку, протянула ее Маше. - Храбрый! Молодес!

  Вскоре девушка с дрожащими руками зашла в кабинет и через некоторое время вылетела из него. Без серёжек. 

  Следующая была Маша. Она вошла в кабинет. Толстая тетка в белом халате сказала ей присесть на кресло. Женщина долго обрабатывала инструменты, а потом взяла у Маши серьги, завёрнутые в бумажку, и накинула ей на плечи полотенце.

- Только не дёргайся, - предупредила тетка.

  Маша моргнула глазами в знак согласия. В руках у тетки была большая игла. Она стояла прямо перед девочкой, объясняя что-то про сосуды и капилляры и про то, что нельзя куда-то там попасть. Маша ждала. Молниеносным движением женщина  проколола левое ухо и вдела девочке серёжку. Девочка даже не пикнула. Косметолог тут же принялась  за правое. Секунда, и на белоснежное полотенце упала капля крови. По лицу тетки пробежало недовольство, но она ничего не сказала. Обработав прокол и вдев вторую серёжку, она похвалила Машу за смелость и выпроводила из своего кабинета, сообщив, что каждый день в течение месяца надо будет перекисью протирать уши. 

- Серёжки у тебя, конечно, тяжёлые. Уши вон как отвисли. И болеть будут больше, - заключила она, закрывая за девочкой дверь. 

  Выходя из кабинета, Маша почувствовала тяжесть на своих ушах. Она автоматически придерживала серьги руками, чтобы они не оттягивали уши. Было больно. Но счастье разливалось в Машином сердце и рвалось наружу. Маша готова была прыгать до потолка. Мама улыбалась дочери. Дело было сделано. 

  Вечером того же дня Маша с гордостью продемонстрировала папе свою красоту. Ей казалось, что он будет ею гордиться! Маше очень хотелось рассказать папе и про китайку, и про каплю крови, и про то, какая она храбрая. Но ничего такого не случилось.

  Увидев на дочери серёжки, отец был в ярости. Он кричал, размахивал руками, злился на мать и ничего не хотел слышать. Девочке было страшно. Она впервые видела отца таким. Потом он целых два дня не разговаривал ни с женой, ни с дочерью. Но в итоге смирился. Уши-то не вернёшь. И надел дочери на голову платок. На месяц.

- Потому что уши должны зажить, а городская пыль этому мешает, - сказал отец.

  Ровно через месяц уши девочки зажили, и она смогла снять этот безумно надоевший платок. Маша была счастлива! Теперь все могли видеть ее красоту. 

  А через некоторое время в один очень светлый и тёплый  день мама принесла  Маше маленькие серебряные серёжечки. Ее собственные. Оказалось, что мама попросила изготовить их специально для Маши у одного знакомого мастера. 

  С тех пор прошло много-много лет. Девочка выросла. Но эти детские серёжки  до сих пор хранятся у неё в шкатулке. Вместе с мамиными.