Е147 Пушкин Онегин и карточная игра автора

Пушкин Онегин

главы романа и карточная игра автора

Карты в романе:

LIV
Потом увидел ясно он, Что и в деревне скука та же,
Хоть нет ни улиц, ни дворцов, Ни карт, ни балов, ни стихов.
Хандра ждала его на страже, И бегала за ним она,
Как тень иль верная жена

V
Татьяна верила преданьям Простонародной старины,
И снам, и карточным гаданьям, И предсказаниям луны

IV
И здравствует еще доныне В философической пустыне
Зарецкий, некогда буян, Картежной шайки атаман
 
Малый анализ:

1. Удивительно, но карты фактически отсутствуют в сатирическом романе
Они вне отобранной автором сатирической картины нравов!? Карточная игра для автора занятие слишком серьезное, чтобы над ним подтрунивать?

2. Карты упомянуты всего один раз как отличительный признак: их наличием в обыденной жизни город отличается от деревни, как и дворцами, и балами ...

3. В двух остальных случаях карты встречаем как прилагательное для рассказа о гаданиях и описания характера Зарецкого

Отметим в строфе LVI = Всегда я рад заметить разность Между Онегиным и мной,
Онегин или равнодушен к карточной игре ( и этим разность его с автором), или он оставил это увлечение в столице, или хандра его настолько поглотила, что даже Евгению и не до карт …

IX
Так точно думал мой Евгений. Он в первой юности своей
Был жертвой бурных заблуждений И необузданных страстей.

Правда о пагубной своей страсти к карточной игре Пушкин признается в романе не раз:
XLV
И резкий, охлажденный ум. Я был озлоблен, он угрюм;
Страстей игру мы знали оба; Томила жизнь обоих нас;
В обоих сердца жар угас; Обоих ожидала злоба
Слепой Фортуны и людей На самом утре наших дней.

Карточную игру и игроков автор упоминает еще порядка пяти раз:

1) Пашетт Ларина до замужества была увлечена неназванным:
Сей Грандисон был славный франт, Игрок и гвардии сержант.
2) Так точно равнодушный гость На вист; ;вечерний приезжает, Садится; кон-чилась игра: Он уезжает со двора,
3) Столы зеленые раскрыты: Зовут задорных игроков Бостон и ломбер стариков, И вист, доныне знаменитый, Однообразная семья, Все жадной скуки сыновья.
4) Со мной, бывало, в воскресенье, Здесь под окном, надев оч-ки, Играть изволил в дурачки.
5) Пригнал заводчик из степей, Игрок привез свои колоды И горсть услужливых костей, Помещик — спелых дочерей,
Не густо …
 
Судьба глав романа и карты

А между тем, судьба самих глав, как товара стишистой торговли Пушкина, была тесно связана с его реальной карточной игрой, проблемой платежей и долгов чести поэта:

Глава 1.
Князь Павел Петр. Вяземский, сын знаменитого поэта и страстного игрока, за-метил как-то: «Пушкин до кончины своей был ребенком в игре и в последние дни жизни проигрывал даже таким людям, которых, кроме него самого, обыгрывали все». Весной 1820 г Пушкин «полупродал, полупроиграл» Никите Всеволожскому рукописный сборник своих стихотворений. В его петербургском доме Всеволожских собирались участники общества «Зеленая лампа» на свои заседания. В 1819 г АСП посвятил архивному юноше послание «Всеволожско-му» («Прости, счастливый сын пиров…»). Весной 1820 поэт проиграл Всево-ложскому 1000 рублей и в уплату за них отдал тетрадь своих стихов, которая в 1825 г была выкуплена. В конце 1820 общество прекратило своё существование. «Всеволожский играет: мел столбом! Деньги сыплются!» ( П. Мансурову, 27 окт.1819 г.) Основатель знаменитого лит. общества «Зеленая лампа» Никита Всеволожский – «лучший из минутных друзей моей минутной юности.» Он тоже, кстати, был с АСП черной вдовы-гадалки Кирхгоф. В 1824 г поэт писал Вяземскому из Михайловского: «Предложение твое касательно моих элегий несбыточно и вот почему: в 1820 г переписал я свое вранье и намерен был из-дать его по подписке… Я проиграл потом рукопись мою Никите Всеволожскому. Теперь поручил я брату отыскать и перекупить мою рукопись, и тогда приступим к изданию элегий, посланий и смеси.»
Просил он и Бестужева посодействовать в выкупе проигранной рукописи. Об-ращался и к самому Никите. «Не могу поверить, что забыл ты меня, милый Всеволожский, ты помнишь Пушкина, проведшего с тобою столько веселых часов… Помнишь ли, что я тебе полупродал, полупроиграл рукопись моих сти-хотворений? Ибо знаешь: игра несчастливая родит задор. Я раскаялся, но поздно – ныне решился я исправить свои погрешности, начиная с моих стихов. Всеволожский милый, царь не дает мне свободы! Продай мне назад мою ру-копись за ту же цену 1000 (я знаю, что ты со мной спорить не станешь, даром же взять не захочу!)». Вскоре брат Лев договорился с Никитой. Тот уступил за полцены. Но карточный долг чести для Пушкина свят. Он пишет брату: «Все-воложский со мною шутит. Я должен ему 1000, а не 500, переговори с ним и благодари очень за рукопись. Он славный человек, хоть и женился.» И позже напоминал брату, чтобы тот вернул Никите оставшиеся 500 рублей.
Чтобы как-то поправить денежные дела надо было запустить вслед за поэмой РиЛ, которая родилась еще в СПб, на всю мощь и производительность фабрику стишистой торговли… Для этого нужен был новый брэнд. На пятки наступал Грибоедов с «Горем и нет ума». И АСП его придумал. Им стал ЕО! Можно подозревать, что в мотивации создания «романа для обмана» ЕО и написания первой его главы есть след карточных долгов… Но! Вслед за стихами (в игре со штабс-капитаном Великопольским) чуть было «не съехала на тузе» вторая глава «Онегина», а за ней и пятая

Глава 2.
«Я не проигрывал второй главы „Онегина“...»
Знакомый АСП, г-н Великопольский, незадачливый игрок и сочинитель, даже упрекал его за стихотворное мотовство в своей недружественной сатире: «Глава «Онегина» вторая съезжала скромно на тузе...» Пушкин же, хоть и испытывал к Великопольскому отеческое снисхождение (как невезучий игрок к сопернику ещё более беспомощному), обвинение отверг в резких выражениях. «Я не проигрывал второй главы «Онегина», а её экземплярами заплатил свой долг, точно так же, как вы заплатили мне свой родительскими алмазами». Карточные встречи Великопольского и Пушкина повлекли за собой затяжную перестрелку эпиграммами, длившуюся около трёх лет. «Играешь ты на лире очень мило, — квалифицировал Пушкин приятеля, — играешь ты довольно плохо в штос».
…Но мне досталася на часть Игры губительная страсть.
Страсть к банку! ни любовь свободы, Ни Феб, ни дружба, ни пиры
Не отвлекли б в минувши годы Меня от карточной игры -
Задумчивый, всю ночь, до света Бывал готов я в эти лета
Допрашивать судьбы завет, Налево ль выпадет валет?
Уж раздавался звон обеден, Среди разбросанных колод
Дремал усталый банкомет. А я, нахмурен, бодр и бледен,
Надежды полн, закрыв глаза, Гнул угол третьего туза.

Глава 4.
В канун Рождества 1826 г АСП писал князю Вяземскому: «Во Пскове, вместо того, чтобы писать 7-ю главу Онегина, я проиграл в штос четвертую. Незабавно!»

Глава 5.
По версии князя А. М. Загряжского– тестя мл.брата Льва, узнав детали этой истории (см. прим.) от Льва Сергеевича, он рассказал все Н. П. Кичееву, а тот в мартовской книжке журнала «Русская старина» за 1874 г опубликовал заметку «Судьба пятой главы «Евгения Онегина».

Прим. История: проигрыш 5-ой главы ЕО в карты Загряжскому и затем тут же ее отыгрыш после постановки поэтом на кон дуэльной , но затем ее потеря при переезде в Питер… Хватившись пропажи, Александр Сергеевич пришел в отчаяние – он уничтожил ее черновики, а по памяти восстановить текст не мог! Спас его Лев Сергеевич, обладавший феноменальной памятью. Иногда он любил произвести впечатление в обществе: прочитав на глазах у всех страницу незнакомого текста, он тут же повторял прочитанное наизусть без единой ошибки! Пятую главу «Онегина» он и сам разок читал, и слышал ее в исполнении Александра Сергеевича – этого было достаточно. Несмотря на то, что со времени читки прошло порядочно времени, Лев Сергеевич в точности восстановил текст по памяти, записав его мельчайшим почерком на трех листках бумаги, которые и переслал брату. ).

Возможно, вспоминая в страшном сне историю своей 5-ой главы поэт взял к ней эпиграфом два стиха Жука:

О, не знай сих страшных снов
Ты, моя Светлана!