От сумы и от тюрьмы не зарекайся Глава 6

               
        Станислав лежал в траве, чувствовал, как на лицо упала роса, слышал, как снялась и уехала в неизвестном направлении его медицинская группа. Он впал в забытье. Очнулся, как кто-то рядом с ним закричал: - Борис, иди сюда. Здесь укроп, раненный лежит. Станислава подняли, уложили на носилки и понесли к машине. Он потерял сознание. В больнице врач, осмотрев его сказал, - отправляйте на операционный стол, у него большая потеря крови, если останется жить, значит о нем позаботился Бог, или мало согрешил еще в этой жизни. После операции отвезли в палату. Отойдя от наркоза, Станислав стал осматривать всех, кто лежал рядом с ним. Среди раненных были в основном совсем еще мальчишки, не более двадцати лет.
- Смотри, очнулся, - сказал рядом с ним лежавший на соседней койке раненный: - Ты кто? Спросил он.

- Ни знаю, – ответил Станислав.
- Как это ты не знаешь, мы ополченцы из Донецка, а ты откуда?
- Я из России, врач. Хирург.
- В нашей палате еще только врачи не лежали. А так даже историк, профессор, из гражданских. После ранения лежал, правда не долго. Умер он. Укропы подстрелили. Станиславу нечего было сказать, ведь он сам толком не знал, на какой стороне он был, стороне укропов, или ополченцев. Он вынимал органы из трупов и раненных, на них не было формы, они были раздеты догола.

 Когда вошел врач в палату, сосед Станислава по койке сказал: Виктор Афанасьевич, а вы можете к нам теперь на обход не приходить, у нас свой врач есть – хирург, - и указал рукой на Станислава.
- Это же хорошо, а где вы воевали, или оперировали? - обратился он к Станиславу. Не отвечая на вопрос, Станислав превозмогая боль отвернулся к стене лицом.
- Понятно, - сказал сосед по койке, - укропам служил, а вы его Виктор Афанасьевич лечите, пусть бы его свои и лечили, а то бросили и драпанули с поля боя.

- Коновалов, ты можешь помолчать хоть пять минут, - сказал врач. - А то я проведу еще одну операцию и зашью тебе рот.
- Умолкаю, все - равно сейчас придет сестричка и сделает укол, от которого в глазах появляются звезды.
Обойдя всех, врач осмотрел швы, сказал: - кто может ходить, на завтрак в столовую, остальным нянечка принесет в палату. Подошел к Станиславу, - я должен записать ваши данные. А то вы у меня безымянный больной. Станислав назвал свое имя и фамилию, откуда он и как попал на их территорию.

- Я что-то такое предполагал, - сказал врач, - но не до такой же степени… Варвары. Они же хуже фашистов. Я доложу своему руководству, вы поправляйтесь, когда немного окрепните, к вам придет спецслужба, чтобы побеседовать. Им расскажите все, как рассказали мне. В палате была тишина. Слышно была как жужжит муха на окне попав в лапы пауку.
- Но тебе хирург повезло, что ты укропов потрошил, а если бы наших, я бы тебя ночью придушил, - сказал мужчина, лежавший у окна забинтованной ногой.

Через два дня попросив всех, кто может передвигаться покинуть палату, вошли двое, в форме ополченцев. Присев у койки Станислава стали задавать вопросы, на которые ему было стыдно отвечать, и все-таки, он честно рассказал обо всем, как позарился на деньги, обещанные тестем и Эльзой. – Но я не мог даже предположить, что меня заставят делать, поэтому решил от них сбежать, но не получилось. Они подумали, что убили меня, иначе бы, пришли и сделали контрольный выстрел в голову. Они так делали, я видел.

- Но вашу судьбу и меру вашей вины перед законом будет определять ваше руководство, но, если вы согласитесь нам помогать весь период возникшего конфликта между ополченцами и укропами, о вашем пребывании на подконтрольной Киеву территории никто не узнает, наше руководство позаботится об этом, вы не будите лишены права работать по специальности, - сказал один из прибывших госбезопасности Донецка.

- Конечно же я согласен, хоть как-то искупить вину за то, что я согласился с ними работать. Я считался в области самым лучшим врачом - хирургом, высшей категории, могу делать самые сложные операции, а после того, что мне пришлось видеть и работать с органами по их изъятию, думаю, что у меня пополнился опыт и я еще лучше смогу помогать раненным воинам.

- Но вот и договорились, выздоравливайте, вас будут ждать в городской больнице Донецка. Через двадцать дней, Станислав приехал в Донецк к главному врачу.
- Наслышан о вас, о вашем профессионализме, честно скажу, у меня те, кто хорошо владеет скальпелем, сейчас где-то на передовой, здесь остались два хирурга, после ординатуры. В основном, это аппендициты, грыжа, а более серьезное, а тем более, тяжелое ранение, это все на мне. На раскачку времени совсем нет. Каждый день к нам поступают раненные, после обстрелов города. Так что, скальпель в руки и за работу.

- Вы где остановились? – спросил он.
- Еще ни где. Тогда после работы поедем ко мне, я живу один, жена умерла от инфаркта, дочь с зятем и детьми уехали в Россию. Так, что будем пищу готовить себе сами.
- Согласен, - сказал Станислав.
- Меня зовут Иван Егорович Елисеев, как вас звать – величать, мне сообщили. Халат в ординаторской, все остальное получите у старшей хирургической сестры Анны Исаевны. Оформитесь на работу, как только прибудут ваши документы.
Запрос на хирурга Колбина Станислава Алексеевича ушел в Москву. Через месяц был получен ответ. Подтверждающий, что такой числится человек в картотеке Министерства здравохранения, к копии документа прилагалась фотография. Пришло разрешение главному врачу оформить Колбина хирургом высшей категории.

О том, что на Станислава пришел запрос с Донецка, тесть его, Краснов, узнал совершенно случайно, зашел в кабинет, когда готовились документы к отправке. Его бросило в жар, лицо пылало, как будто он только что вышел из парной.
- Вам нехорошо, - спросила его сотрудница секретариата? - подойдя к нему близко, рассматривая лицо.

- Хуже не бывает, - ответил он, развернулся и вышел из кабинета.
- Но и грубиян, - сказала женщина, - можно было ответить и по деликатнее.
- А где вы у него встречали деликатность, он хамит на все вопросы, если они касаются лично его. Пора знать об этом, - сказала референдум.

Краснов метался по кабинету: «Но хорошо, если бы запрос пришел с Украины, там все было бы просто уладить, но он же с Донецка, здесь не уладишь, и если он заговорит, то ему придет конец. Надо что-то делать, пока не поздно», - решил он и сел писать заявление об уходе по выслуге, давно бы надо было это сделать, но все хотелось пополнить свой бюджет. Открылась дверь, на пороге стояли в штатском работники из федеральной службы безопасности.
- «Поздно пить боржоми, когда почки отвалились», - подумал он, и бросил ручку на стол.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ