Хочу посмотреть в глаза убийцы. 11

   После работы домой идти совсем не хотелось. Там жена опять со своими претензиями – бу-бу-бу, бу-бу-бу. Лучше бы он в армии остался, черт его дернул связаться с этим пацаном. Это все из-за дури, крыша совсем съехала. С другой стороны, как будто этот пацан первый и последний кого они убили. Перестраховщики и трусы! А он теперь страдает из-за них. Михайло резко повернул и уверенно направился в противоположную сторону от остановки.

   Люба едва успевала за ним. Куда это он? Совсем жену перестал бояться? Усмехнулась она.
   Пройдя пару кварталов, остановился у дешевой забегаловки, где собираются всякие маргиналы, неудачники и приспешники Бандеры. Старая облезлая вывеска гласила, «Пивбар». Легко сбежал по ступенькам вниз и очутился в большом, тускло освещенном и накуренном помещении. Тихо играла какая-то музыка, которую перекрывал сплошной гул голосов и женский смех. Одни отдыхали с друзьями после трудового дня, другие просто накачивались алкоголем, чтоб забыться. Михайло остановился, чтоб глаза привыкли к полумраку и рассмотреть средь клубов дыма знакомых. Прошел, меж столами вперед.
   - О, Михась, иди до нас, - послышалось откуда-то с глубины зала, а затем увидел поднятую руку.
За столом сидело четверо бритоголовых молодых мужчин. Стол уставлен полными кружками пива.
   - Падай сюди. Пиво будешь?
   - А як же?
Михайло прихватив свободный стул вскинул руку в приветствии.
   - Слава Украини! - присел к столу.
   - Слава!
Это их обязательное приветствие. Ни у кого не вызывало сомнений, что эта за компания молодых патриотов Украины. Первую кружку, Михайло жадно выпил почти всю до дна. Затем набрал полные легкие воздуха, расправил богатырские плечи, выгнул грудь.
   - Ух, добре, - выдохнул.
Расслабился, почувствовал себя своим среди своих.
   - Як жизнь, Михась? – спросил один из мужчин.
   - Не треба завидовать, - ответил Михась. – Работа - дом, дом – работа, жинка, дити. Скукота хоч в петлю лизь.
   - А що ти хочешь, все так живуть.
   - Так надоело. Гроши не хватает, жинка пилит, як пила. Куди текать не знамо.
Ближний сосед по столу сочувственно похлопал его по плечу.
   - Приходь до нас, ми в спортзале завода збираемся, качалка хорошая. А потом патрулируем улицы, чтоб москали не висовувалися.
   - Слухай, никакой життя от них нема, мало их убивали, - Михайло вспомнил свой недавний спор с друзьями. - Надо всех истребить.
   - За нами не заржавеет. Вси сидят як миши в нирках, бояться.
   - За це требо выпити.
   - А ми не возражаем.

   Люба стояла в нерешительности перед входом в бар, который находился в подвале обычного, панельного, жилого дома. В воздухе витал устойчивый запах мочи. Стены и тротуар в мокрых подтеках. Рядом не было даже кустика, хотя какой куст выживет от столь обильного орошения. 
   - Що стоишь, мерзнешь? - кто-то грубо толкнул ее в спину.
Она отскочила в сторону. Веселая компания молодых ребят и девчат, смеясь спустилась по лестнице и скрылась в темноте.
   - Ну, ладно, - перекрестилась Люба и стараясь придать лицу легкую дебильность, решительно шагнула вниз. 
   
   Мрак и смог от табачного дыма - хоть глаз выколи. К этому еще примешивался плохой запах кухни. Помещение никогда не проветривалось, наверно имело плохую вентиляцию или не имело ее вовсе. Разглядеть что-то не представлялось возможности. Она стояла, прижавшись к стене при входе, пока не привыкли глаза к полумраку.

   Зал был полон народу, ни одного свободного столика. Никто не обратил на нее внимания. Люба направилась прямо к барной стойке. Присела на высокий барный стул и сделала полуоборот в сторону зала. Люди выпивали и общались. Их влекла сюда иллюзия свободы, понимания и равноправия. Поэтому после тяжелого трудового дня спускались в эту преисподнюю и отрывались от реального, жестокого и не справедливого мира.

   Бармен профессиональным взглядом окинул ее с ног до головы, что-то есть в этой симпатичной девке, не худая и не толстая – джинсы в облипочку, черная кожаная косуха.
    - Що будеш пити? – спросил он почти приветливо.
Люба посмотрела на парня с бритыми висками и ежиком жестких светлых волос на затылке. Одет он был в простую черную майку без рукавов, работа у него горячая. На правой руке, выше локтя, вместо повязки, большая наколка фашистского креста, на шее черные молнии и еще не разобрать всякой символики.
   - Давай свитлого большую кружку, - почти получилось сказать это пренебрежительно легко и расслабленно.

   Бармен со стуком поставил большую стеклянную кружку, в чистоте которой Люба засомневалась, но в полумраке этого не видно. Придвинул блюдце с сухариками. Она молча махнула головой, в знак благодарности. «Спасибо» было бы лишнее в столь неформальном месте.
   Пиво так себе, третий сорт, кислятина. Отхлебнув поставила кружку и кинула в рот соленый сухарик, равнодушно разглядывала посетителей. Каждый экземпляр уникальный для глаз художника. Такие лица можно рисовать широкими мазками красно-зелено-фиолето-черными красками, а потом прорисовать тонкой кистью детали, опущенные уголки губ, заломы морщин, но самое главное глаза, потухшие вначале и загорающиеся после, а затем снова затухание и помутнение.
   И разговоры были схожи, накал разрастался от количества выпитого, иногда переходил в драку. Тогда подходила очередь вступить в действие вышибалы, парня похожего на бармена. Он брал буяна за шиворот и без слов выкидывал из бара. А если посетитель не понимал и хотел вернуться, ему доходчиво объясняли, кулаком в морду. Если у забулдыги не отключалось сознание, то ему сразу все становилось понятно. Никто не обижался и на следующий день все повторялось. Специфика работы.

   В самом центре зала сидела компания с Михасем. Они ни на кого не обращали внимания, пили пиво, хорошо закусывали и громко разговаривали, применяя нецензурные русские маты. Люба прислушивалась, но средь шума трудно уловить слова, по отрывкам отдельных фраз было ясно, что во всем виноваты русские и их надо мочить до самой Москвы.
   Рядом с ней, на соседний стул присел парень с длинными грязными волосами, в потертой кожанке. Откинувшись назад он нагло рассматривал ее, отстукивая татуированными пяльцами по деревянной стойке.
   - Ни що так.
Высказался он о ней, раздев ее своими маслеными глазками сверху вниз. Нисколько не смущаясь, что она смотрит на него в упор.
   - Скучаешь?
   - Есть трохи, - ответила Люба безразлично.
   - Може вдвоем поскучаем? – банальная фраза всех донжуанов, желающих по-быстрому произвести впечатление на девушку.
Теперь она, в свою очередь, окинула его долгим, изучающим взглядом сверху вниз.
   - Свободен, - скривила презрительно губы.
Такое пренебрежение очень оскорбило его.
   - Ти що, сука, берега попутала? - решил ее сразу запугать и сломать волю к сопротивлению.
Люба встретилась с любопытным взглядом бармена.
   - Убери його, будь ласка. Покуда я кружкой йому голову не розбила, - спокойно обратилась она к нему.
Бритоголовый парень за стойкой спокойно обтер полотенцем руки и вышел из-за стойки. Ему даже не пришлось применять силу, длинноволосый поднял руки вверх.
   - Стас, я ж пошутил, - заискивающе улыбаясь, елейным голосом проговорил наглец. – Ти ж мене знаешь.
   - Поди в угол, щоб я тебя не слышал и не видел. Зразумив?
   - Зразумив, зразумив, - обрадовался он, что его не выкинули на улицу.
Он отошел в глубь зала, но злобу на девушку затаил - она виновата в его позорном бегстве.

   - Дякую, - поблагодарила Люба бармена.
   - Пустяк. А ти молодец не испугалась. Он так проверяет людину на вшивость, но поберечься тоби треба, Валера мелочный и мстивый мужик.
   - Мене Жанна звут, - соврала она.
   - Стас. Я ранише тебя не бачив тут.
   - До титки в гости приихала. Скучно стало, вот ришила прогулятися.
   - Надовго до нас.
   - Ни, скоро на роботу. А ти що убежденный … - она кивнула на крест на руке.
   - Так. А ти?
   - У мене дид воевав, обидится. Не хочу його огорчать.
   - У мене тоже. Тилько он уже помер.
   - От огорчения? – улыбнулась Люба.
   - Ни. Раньше, - засмеялся парень, оценив ее юмор.

Еще немного поболтали с барменом. Время подходило к одиннадцати часам вечера, пиво было выпито, вторую кружку брать не хотелось. Далее находиться в баре было неудобно.
   - Пока, Стас, - попрощалась с новым знакомым.
   - Заходь еще.
   Валера наблюдал из темного угла.

   Люба сразу заметила за собой слежку, поэтому она завернула в ближайший переулок ведущий в обратном направлении, от нужного ей маршрута. В сумочке нащупала тяжелую ручку пистолета, взвела курок и сунула за пояс джинс сзади. Она шла быстро, выбирая переулки потемнее и потише. За спиной, не отставая слышались шаги, порой переходящие в бег. «А ты упорный», - подумала она.
   Завернув за очередной угол, остановилась. Быстрый топот ног, Валера занервничал, боясь потерять ее из виду. Забежал за угол и столкнулся с ней нос к носу.
   - Ай, - вскрикнул он от неожиданности.
   - Добрый вечер. Що испугался? Не меня ли ти шукаешь?
Валера быстро оправился от испуга, на лице появилась злорадная усмешка. Ведь это он охотник, а она жертва.
   - Вот ти и попалася, пташка, - потер руки от удовольствия.
   - Ага.
Валера поднял руку, для удара или еще для чего, но Люба среагировала мгновенно.
   - Стой где стоишь, - направила пистолет прямо в грудь Валере.
Мужчина опешил и поднял руки.
   - Ти, ти що дурка? – голос дрогнул у недавнего героя.
   - Дурка! С меня какой спрос?
   - Так я ж шутканул, - криво скривил губы в улыбке.
   - Я тоже.
Валера захихикал нервно, прикидывал что-то в голове.
   - Это шутка. А-а-а я, вразумив – це не настоящий пистолет.
   - Хочешь проверить? - голос ее был жесткий и не предвещал ничего хорошего.
Нет, ему проверять совсем не хотелось, он не сумасшедший.
   - Я, вразумив, я все вразумив. Все ухожу.
   Он начал задом, задом пятиться, потом развернулся и в один прыжок исчез за углом. Ух, Люба облегчено вздохнула и опустила дрожащую от напряжения руку. Она знала, что выстрелила бы, если б Валера хоть попытался дотронуться до нее. Во всем теле появилась слабость, ноги подкашивались, прислонившись спиной к стене дома, трясущейся рукой спрятала пистолет в сумочку. Смахнула капельки пота со лба и оттолкнувшись от стены, осторожно вышла из своего укрытия. Ни души.

   Сейчас бы полежать в горячей ванне или в жаркой бане, расслабиться до полусонного состояния, чтоб даже мыслям в голове было лень шевелиться. Добравшись до дома заварила горячий чай и по глоточку осторожно прихлебывая, старалась унять внутреннюю дрожь. Чтоб разрядить тишину включила телевизор. Укутавшись с головой в одеяло и свернувшись калачиком, спряталась как в норке. Она прекрасно понимала, что ее трясет не из-за холода, это нервное. Вот сейчас она немного поспит, успокоится и все пройдет. Прикрыла глаза, постаралась не концентрироваться на произошедшем, а вслушиваться в голос диктора. 
   Вскоре сознание затуманилось, телевизор что-то бубнил, а она согрелась и провалилась в глубокий сон.


Рецензии