Если разум угас

Мария так мечтала после пенсии заняться любимыми делами, теми, на которые вечно не хватало времени! Хотела записаться на йогу, научиться качественно фотографировать, благо дети подарили профессиональную камеру, и путешествовать, хотя бы в районе ста километров от города. А оказалось, что ничего она не может себе позволить. Ни-че-го!

Муж Вадим на десять лет старше, здоров в свои семьдесят на удивление, никогда не пил и не курил. Однако три одноклассника Марии, не пившие и не курившие, уже ушли в мир иной, чему огорчался весь класс, объединённый в группу в социальной сети. Причина хорошего самочувствия и отличного внешнего вида Вадима – генетическая. Его старший брат и в восемьдесят выглядит, как мужчина средних лет. Их матери Федосье неделю назад исполнилось сто лет. Радоваться бы сыновьям и невесткам, а радости нет.

В девяносто лет Федосья ещё жила одна в своей квартире, варила, наводила чистоту, в помощи сыновей не нуждалась. Она считала, что не нуждалась. На деле могла не закрыть входную дверь, оставить открытой газовую конфорку или текущим кран с горячей водой. Сдавать мать в дом престарелых дети не хотели, они решили так: один месяц Федосья будет жить в семье старшего сына, следующий – в доме младшего. Конечно, нагрузка на жён увеличивалась, но старая женщина вполне обслуживала себя сама, разумно рассуждала и даже помогала по хозяйству. Только плохо ей становилось в машине при смене места жительства. Начала она путать, в чьём доме находится.

К моменту, когда Мария перешла в статус пенсионерки, Федосья уже перестала дружить с головой. А это совсем другая ситуация. Ни на миг такого члена семьи нельзя оставить без присмотра. Хуже всего было то, что весь организм Федосьи работал подобно исправным часам. Значит, она желала что-то делать, не соображая о последствиях, вести активный образ жизни, не понимая, к чему может привести её активность. Сил и желания двигаться было достаточно, чтобы вымотать и сыновей, и невесток. Какая тут фотография или йога! Вместо радости Мария проклинала свою жизнь, которая, собственно, ей не принадлежала: все мысли и действия посвещались Федосье. На себя и свои мечты пришлось плюнуть.

Стали приходить на ум Марии крамольные рассуждения: уж лучше бы свекровь была лежачая, хоть и это тяжело. А по большому счёту, для чего жить, если разум не подчиняется? Она ещё и весела, и на аппетит не жалуется, и причуды к ней являются типа требования водить машину, как в былые времена.

- Вадим, - взывала к мужу Мария, - где справедливость? Твоя мать без разума, но радуется жизни, а мы, слава Богу, со здоровым разумом, вынуждены страдать. Я чувствую, что мои нервы на пределе. Когда это прекратится?

- Ну что же делать? – бурчал муж. – Пробьёт и наш час. Мать, в конце концов, не виновата, что ей досталось такое крепкое здоровье.

- Может, и пробьёт, но я не доживу до того момента, так и знай.

Когда по телевизору или ещё где Мария слышала, что восхваляют генетическое здоровье, она затыкала уши и старалась убежать как можно быстрее и дальше. Она столько хлебнула и продолжала хлебать от этой генетики, что стала завидовать знакомым, у которых родители не изматывали детей так долго.

Стоит ли жить, если разум угас? С другой стороны, что делать, если подвёл только разум, а тело вполне себе ничего? Разве лучше наоборот, когда нет проблем с разумом, а вот тело уже ни к чему не годно?