Джинсы

Каждое лето родители отправляли меня с младшим братом в детский оздоровительный лагерь «Дзержинец» – милицейский, на берегу озера Ыссык–Куль. Только вот «оздоровительный» – не про этот лагерь… скорее «научительный». За двенадцать дней я научился всему, чего делать было нельзя: курить, пить, драться, протестовать, устраивать забастовки и даже голодовку до тех пор, пока не выполнялись требования. Не было авантюры, в которой я не участвовал и в числе первых не преуспевал. Кроме одной… с девчонками никак не клеилось. Точнее, бегали за мной. Толпами. Еще как бегали. Только все – не те. А с теми, что мне по душе – всегда робел. В итоге – курьез. Да такой, что девчачье полчище на утро шушукает, хихикает и пальцами тычет. А ребята смеются и, удивляясь, чешут затылки со словами: «И, как только так умудряешься?». Тогда–то я и услышал про волшебные джинсы.
– Одолжи джинсы, – говорю.
– Джинсы?.. Какие еще джинсы?
– Ну те…
– Синие?
– Да не знаю я цвета… те, что приносят удачу с девчонками! Ребята рассказали.
– А–а, те что ли. Ну, так бы и сказал. Зачем тебе?
– Ветер на улице, голову нечем прикрыть… А, ты как думаешь зачем мне джинсы, которые приносят удачу с девчонками?!
– Ладно, не умничай!.. – он отправился к шкафу. Долго копался. Затем вытащил огромный черный чемодан, размером с телевизор, а из него те самые джинсы. Помню, я подумал про себя: «Видать и вправду волшебные раз так бережно хранит».
– На! С возвратом! И смотри чтоб без всяких пятен, особенно кефир не проливай на них. А то знаю вас!.. В этих джинсах нельзя же не испить кефиру. Зачем их тогда вообще одевать? Да я и не против, пейте на здоровье… Но можно же не раз-ли-вать!
– Да, понял! Понял!! Не нуди, верну в сохранности, целыми, невредимыми. Ни одна ворсинка не упадет с… с… в общем не упадет! Слово даю! Ну, до вечера.
– Погоди… ты эт… ну, там, если подруги у неё будут симпатичные, – он подмигнул, и почесывая задницу, оголил черные от чрезмерного курения зубы.
Мне стало так противно, что захотелось вернуть джинсы и уехать в другой город, там беспросветно напиться, чтобы все забыть, но Вероника стоила того, чтобы стерпеть.
Прошло два часа с момента, когда ее подруга отвела меня в сторону и сказала: «Ты нравишься Нике. Очень. Она сказала, что погуляла бы с тобой. Понимаешь?». Конечно, уверенности это прибавило, но я решил действовать наверняка и раздобыл пресловутые джинсы везения.
Время поджимало. Пришлось бежать.
Будучи на месте, я оперся о дерево, чтобы отдышаться, когда увидел ее. Вероника смиренно дожидалась принца на бронзовом жеребце. А прискакал я. Без принца.
– Вероника! – крикнул я из далека, вместо того, чтобы элегантно подойти и шепнуть что–нибудь брутальное а–ля италиано.
Когда она обернулась и помахала рукой в знак приветствия, я вдруг вспомнил, что не успел одеть волшебные джинсы. Я помахал ей в ответ рукой, что держала пакет с джинсами и нырнул за тополь. Судорожно снял брюки. Разорвал пакет. Достал джинсы. Стал натягивать и увидел, что они предательски велики. Вдобавок неудобные до колик в икроножных мышцах. Да еще и толстого покроя, будто из машины какой–то украли полики и сшили эти джинсы. Как говорил мужик по ящику: “Однако!”. Деваться было некуда. Я подумал было искусить судьбу – обратно одеться в свои брюки. И уже расправил их в руках, когда услышал совсем близко:
– Жанар?!
Не зная куда девать брюки, я не нашел ничего лучше, чем швырнуть их подальше, да посильнее. Когда выглянул из–за дерева, я увидел, как она в недоумении глядит на брюки, которые повисли на деревянной изгороди.
– Привет! Давно пришла?
– Привет. Да, н–нет. Минуты две. Эээм. А это случайно не твои брюки, в которых ты сегодня ходил на обед? – она указала пальцем.
– Да!.. То есть нет... После обеда я подарил их Вове с младшего отряда.
Она хихикнула, но, когда увидела на мне джинсы везения засмеялась.
Я старался как мог скрыть стеснение из–за своего идиотского вида, но крылья мои отказывались расправиться. Указывая в сторону спортивной площадки, я предложил прогуляться.
– Почему бы и нет – сказала она, рассчитывая на поцелуй.
А я рассчитывал на темноту в надежде скрыть свой позорный вид. После девяти свет на площадке отключали. Когда мы по памяти нащупали скамейку пробило десять. Ночь была безлунной – даже зубов не видно – от этого моему шутовскому наряду было не смешно.
– Ты здесь? – спросила она.
– Конечно, где мне еще быть? – ответил я, вспомнив наставления соседа по койке – первого завоевателя и покорителя девчачьих сердец: “Будь по увереннее! Наглее, жестче, грубее! Веди себя так, как будто она тебе не нужна, не интересна, противна. Девчонки любят, когда рядом самец! Поверь, я–то знаю. Чтобы ее поймать надо дать ей раскинуть свои сети. Она должна захотеть тебя поймать. Девчонки привыкли ловить мелочевку, а потому и про тебя так думает. Она не знает, что ты акула! Думает, что ловит очередную щуку, которую поработит и как остальных заставит исполнить ее желания. И вот, когда она опустит сети ты за них потянешь, она упадет в воду и тогда ты цап! Ну, понял?”. Честно ничего не понял и ему не сказал, но для себя решил, что буду наглее, жестче, грубее.
– Я тебя потеряла. Так темно.
– Боишься?
– Что если так?
– Ну, обними. За одно и не потеряешься.
– Ммда! Так себе предложеньице.
– Лучше на всем берегу не найдешь.
– Все вы одинаковые! Авансом хотите взять...
– Что взять?
– Что? Что? Левую грудь в руку! А вот только мою грудь в руку взять это сразу моему отцу зять!.. Ну?! Решай!
А, ведь, я мечтал связать свою жизнь с нею. Бессонными ночами я видел, как мы смеемся, бегая по пляжу. Как она говорит, что уже скучает, провожая утром. Как ждет меня после работы и помогает раздеться. Как мы в обнимку лежим, любуясь друг другом. Как вожу ладонью по ее животу, в котором ютится дочка. Как горит в комнате телевизор, но никто не смотрит фильм – мы лежим на кровати, шепотом повторяя любви слова, а между нами посередине спит дочка. Я подумал: “Как же легок путь к исполнению моей мечты. Слишком. И почему нельзя просто подержаться за руки? Может у нее там – в груди – установлено сенсорное распознавание и она через отпечатки хочет установить мою душу?”. Ответить на свои вопросы я не успел – предложение было чересчур заманчивым, и я схватился правой рукой за ее левую грудь (Из–за темноты я несколько секунд колебался, чтобы не промазать – ведь правая могла означать другое. А это снова – курьез, хихиканье, пальцы!).
 Мы сидели в тишине около полуминуты. И неизвестно сколько еще мне пришлось бы держаться, чтобы услышать ответ на мое предложение, сделанное в сидячем положении и без кольца, если бы не включились прожекторы, освещая всю площадку. Я увидел свою руку на ее груди и ужаснулся от позволенного собой. Она смотрела на меня и улыбалась. Ее нежная, светлая кожа покраснела и она, стесняясь, опустила глаза. После чего засмеялась в голос, прикрывая рот рукой. Я отнял руку и увидел, что толстый покрой джинсов в паховой области сложился бугром так, что напоминал эрекцию.
“Курьез. Хихиканье. Насмешки. Пальцы” – пронеслась картина в голове.
Я прикрыл руками и согнулся в пояснице, пряча предательское место. И не нашел ничего лучше, чем сказать:
– Это не то, что ты думаешь. Я не такой.
Она присела рядом, положила руку на лопатку, а затем принагнулась, пытаясь, взглянуть мне в лицо. И не оставляя попыток разогнуть меня перестала смеяться и нежно, заботливо произнесла:
– Эй, ну ты чего? Все, ведь, нормально. Все хорошо!
Я поднял голову. Она мило улыбнулась.
– А ты смешной, – хихикнула она, заставляя меня стыдиться и прятаться, как черепаха в панцирь снова.
– Что–то покажу. Смотри!
Она встала и изо всех сил побежала прочь, будто увидела голого маньяка с окровавленной бензопилой в руках. Когда достигла середины футбольного поля резко сделала несколько задних фляк, а после последовало и заднее сальто.
А я сидел с разинутым ртом и думал про себя: “Дура! Что же ты делаешь? А если бы упала, шею сломала? Как бы я в этих джинсах с эрекцией доказал, что не я тебя убил?”.
Она вприпрыжку приближалась, а я успел увидеть картину возможного происшествия: стою над трупом красавицы со сломанной шеей, руки связаны, подходит следователь, смотрит на меня с презрением, с отвращением глядит на джинсы, а после смеется и говорит: “Так! Ну, тут все понятно! Убийство на сексуальной почве... Вон, видно же! Улики на лицо, точнее в штанах. Хотя причинно–следственная связь все–таки есть. То, что в штанах ударило в голову, вот и мотив”.
Осуждал ее недолго. Когда я узнал, что моя Вероничка уже тогда, будучи шестнадцатилетней, имела звание международного мастера спорта по гимнастике и сделала это только ради того, чтобы отвлечь меня, я растаял.

Сейчас, мне стукнуло сорок восемь, а ей пятьдесят. С того дня мы не расставались – четыре года отношений и тридцать лет брака. Через все плохое и хорошее, что преподносила жизнь мы прошли вместе. Вот и сейчас сидит рядом, смотрит на свой подарок к тридцатилетию совместной жизни. Спорит страшно: “Не так было” – говорит. А я все равно люблю ее и, восторгаюсь, как восторгался тогда – тридцать четыре года назад. И, да, – мечты мои тоже сбылись в точности так, как я хотел.
Не знаю, джинсы сработали или нет, но больше я никогда их не одевал.