Победа 1945 год. Пришла мирная жизнь

  4-ая часть - продолжение о блокаде.

         
Пришла мирная жизнь.  Возвращались солдаты с фронта. Какое счастье, когда вернулись с фронта отец, сын, муж, жена, мать. Но сколько горя! Сколько не вернулось с фронта домой солдат! Шура все еще думала: «А вдруг Иосиф вернется. А что если это ошибка? Может он тяжело  ранен, попал в госпиталь или пропал без вести? Или в плен? Сколько бывало таких случаев? Возвращались». Но из мертвых не возвращаются.
Возвращались люди домой  из эвакуации.  Вернулся брат Шуры  Николай из эвакуации, из Казани.
  – Владек, ты уже вызвал свою семью? –  как-то спросила Шура, когда он пришел к ней,  и они сели обедать.
Аля в это время играла с соседской девочкой в коридоре.
  – Я подготовил бумаги, – проговорил он. – Шурочка,  –   и запнувшись, продолжал, – если  ты скажешь «да», я разведусь, и мы будем вместе.
Шура встала и принялась убирать со стола.
– Подожди, подожди,   – Владек взял ее за руку.   – Сядь. Скажи же что-нибудь.
Она продолжала стоять перед ним. Он,  потянув ее,  посадил Шуру к себе на колени и обнял ее.
  – Я люблю тебя.  Разве я могу жить с одной, а любить другу?  Это нечестно. Я обманываю и Нину, и себя.
Она давно ждала этого разговора и не раз думала, что надо расстаться с Владеком   – у него семья. А подруга говорила: «Посмотри, сколько баб без мужиков! Хватают любого. Ты хочешь тянуть лямку одна всю жизнь. У тебя дочка растет. Вы же любите друг друга. Бери счастье свое. Ой, тяжело быть бабе одной!»
«Да, быть одной и дочку растить будет тяжело,  – думала Шура в это время. – Расставаться тяжело. Вавка  – моя первая любовь». И медленно проговорила:
  – На  чужом несчастье, счастье не построишь. Милый мой, ты пойми, твои дети останутся без отца. И я буду этому причиной. Я прошу тебя, вывози свою семью. Мы должны  расстаться.
  – Шурочка, не говори так,  – он нежно стал ее целовать и, заглянув в глаза, опять спросил:  – Мы  же любим друг друга? Ну скажи?
  – Владек, не будем мучить друг друга. Дорогой мой, у меня разрывается сердце. Так уж вышло – это  наша судьба,  –  она его поцеловала и, высвободившись из его рук, встала. В глазах у нее были слезы.
  – Мне надо дочь укладывать спать, а тебе пора домой.
  Владек встал, и медленно одеваясь, подошел к Шуре, обнял ее. Она проводила его до дверей, поцеловала.
– Вавка, так лучше для всех. До свидания. Будь счастлив.
Прошло несколько дней. Однажды раздались три звонка в квартире  – это к Шуре.
  – Вера, если это Вавка  – меня нет дома,  – попросила Шура соседку и быстро ушла в свою комнату, прикрыв дверь.
Вера  пошла открывать, действительно, это был Владек.
  – Шуры нет дома, – сообщила соседка.
И тут же рядом стоит Аля и смотрит на дядю Ваву. Затем бежит к своей комнате, открывает дверь и громко сообщает:
– Мамочка, не выходи! Дядя Вава здесь.
Шура в ужасе машет на дочь руками и прижимает палец к губам и шопытом говорит: «Ши-Ши-и . Молчи».
  – Передайте, пожалуйста, Шуре, что больше не буду ее беспокоить. Всего хорошего.   – проговорил Владек и ушел.
Шура пожурила дочь, и они с Верой посмеялись над наивностью Али.  Сама же Шура кляла себя за трусость, за нерешительность и переживала, что поставила Вавку и себя в неловкое положение. « Дурно. Обидела его». Она конечно, очень переживала разлуку, но надо смириться. Прошло время. Шура долго не видела Владека, и вот однажды они встретились на улице. Поздоровались, поцеловались.
– Как поживаешь, родная? Как Аля?
– Все так же. Работаю много и с дочкой вечерами делаю домашние задания. Слышала, твои вернулись. Как Нина, дети?
  – Спасибо. Я так рад, что они дома. Юлечка и Юрочка такие большие  – просто не узнать. Юля пошла в первый класс. А Юра дома с бабушкой. Она души в них не чает,  – сообщил Владек, – Она тебя вспоминает часто. И я, тебя помню.  Да, то случай,   Шурочка! Так мне было стыдно  перед твоей дочкой и соседкой. Когда я пришел, а ты не вышла и Аля выдала тебя, я, признаться, был готов сквозь землю провалиться. Стою   – дурак, дураком.
– Извини, Владек. Глупо все вышло. Я боялась опять тебя увидеть. Что надо было сделать? Как решиться? Расстаться с тобой. Я не знала. Струсила. Я себя ругала после. Прости, родной.
Ясно, ничего изменить нельзя: их жизнь продолжалась  по разным дорогам.
Послевоенные годы. Нехватка всего. Еще все продукты по карточкам. На рынке спекулянты продают в три дорого. Шура теперь работает кассиром в столовой, зарплата была маленькая, но, по крайне мере, она могла там питаться и домой кое-что приносить для дочери.
Их бывшая большая трех комнатная квартира была разгромлена, стекала в окнах были выбиты, она была превращена в хранения стройматериала, и требовала капитального ремонта. Конечно, это было ни под силу Шуре. Жили они теперь в маленькой комнате длиной и узкой, как трамвай, в квартире,  куда вернулись из эвакуации бывшие жильцы и заняли одну из комнат, ранее принадлежащей им всей квартиры. А  теперь в ней жили три семьи, а всего восемь человек   – коммунальная квартира.
Вернулся из эвакуации брат Николай с семьей. В Казани у них родилась дочь Надежда, а сыну Олегу было уже семь лет. Николаю Шура помогла через фабрику «Скороход» получить комнату в общежитии. Конечно, брат был в обиде, что сестра потеряла квартиру, в которой они жили до войны.  А их квартиру получил начальник автобазы. Он  отремонтировал ее, ему это было под силам.
Очень теплые и душевные были вечеринки и праздники в эти трудные, послевоенные дни. Люди тянулись к друг к другу.  Многие потеряли своих близких  – хотелось семейного тепла. Как-то Шура была в гостях у двоюродной сестры Лидии. Лидин сын пригласил в гости друга-фронтовика Ивана Ильича, вместе воевали, и представил его Шуре. Они познакомились. Иван потерял свою семью, жену и дочь, в блокаду. Сам он прошел всю войну и вернулся израненный и больной. Жил один. После нескольких встреч Иван переехал к Шуре, хотя у него была комната, в четырех кварталах  от Шуры. Регистрироваться пока не стали. Иван вернулся на  свою прежнюю работу в газету «Ленинградская Правда». Он был фотокопировщик и гравер.   Шуре стало жить полегче.
Так у Али появился отчим. Но Аля не могла смириться с новым отцом.  Аля часто с грустью думала о своем папе. Есть счастливые ребята и девочки, у которых есть папы, а у нее нет папы.  Вот если бы он был жив, как бы он ее любил, как бы она его любила и гордилась им. Он бы к ней хорошо относился, они ходили бы гулять, и он держал бы ее за руку, он провожал бы ее в школу. По рассказам мамы об отце Аля представляла папу сильным, красивым, умным, любящим маму и  дочурку. По фотографиям отец выглядел красивым и элегантно одетым. Она часто смотрела его книги, конспекты и чертежи. Отец ей казался совершенством   – идеалом всего. Воспоминания о нем были для Али священным.
С отчимом Аля не могла смириться. Он был мелочной, часто придирался к ней, любил надо не надо приврать, что особенно возмущало Алю. Она высказывала свое мнение, и часто возникали из-за этого ссоры. Александра Михайловна  была между двух огней. Аля считала, что мама предала ее отца. Ей было 10 лет. Она не понимала мать.
Но прошли годы, когда Аля уже взрослая, поняла маму. Но что говорить – Александра Михайловна осталась без мужа с дочкой, надо было ее поднимать. Время послевоенное тяжелое, много вдов  осталось с детьми, без кормильцев. Сколько не вернулось мужиков с войны! Мужики нарасхват. Многие женщины завидовали Шуре. Еще бы, отхватила  мужика.
  Александра Михайловна прожила с Иваном около 30 лет.
А  с отчимом  Аля уже была в хороших отношениях.