Урок истории. ч. 1 Мир

 
Около века прошло с окончания страшной войны, в которой погибло почти всё взрослое население некогда могучей Д'Аридии. Долгая, кровопролитная, безжалостная война выкосила миллионы жизней, выжгла земли, стёрла с лица земли города…
Красивая, процветающая, высокоразвитая страна была отброшена на много лет назад.
Тех, кто помнил, как они жили до войны, кем были их предки, оставалось очень мало, и они быстро уходили – кто сам, умирая от последствий войны, кто – не без помощи нового правительства.
Земли той страны некогда были плодородными и богатыми, воды рек – полноводны и полны жизни, недра – полны ископаемых. А люди научились жить в гармонии с природой, не грабя землю, а сумев стать частью этой экосистемы.
Богатая и процветающая страна не могла не стать предметом зависти тех народов, которые умели лишь разрушать, воевать, убивать и забирать. Они не умели созидать – лишь грабить и уничтожать.
Светлая нация, живущая в мире и любви успела забыть об агрессии – они разучились воевать, а их защита оказалась слабой и неготовой встретить поистине смертельный ураган профессиональных убийц. И никто не пришёл им на помощь: их друзья и соратники также оказались под ударом – кто из-за предательства, а кто сам будучи застигнут врасплох.
Великая нация была почти уничтожена. Великая земля, выжженная и разграбленная, умерла на многие десятилетия.

Но Жизнь сильнее Смерти. Шло время, и природа брала своё. Земли снова поросли травой, вода в реках очистилась, птицы и звери вернулись в молодые леса.
Захватчики, выжав из страны всё, что смогли, ушли в другие земли, оставив здесь свою колонию, своё правительство, заселив землю неразвитыми народами, взятыми в плен в качестве трофеев из других земель. Даже варвары понимали, что оставить рабов, без прошлого, без памяти, без воли, без стремлений очень удобно – они способны созидать для хозяев, не желая ничего для себя, будучи благодарными лишь за то, что им оставили жизнь.
Выросло уже не одно поколение, благодарное своим правителям за «спасённую жизнь». Их сознание было чистым листом бумаги, на котором хозяева писали то, что им было удобно.
Особая идеология – слепой благодарности и служения – вырастила новую нацию: удобную, беспрекословную и непритязательную. Они могли жить в нищете, отдавая последнее и свято веря в то, что это их высшее благо, а главная цель жизни – служение своему правительству.
Прогресс и технологии не стояли на месте. И хоть ум был порабощён, ритм жизни был восстановлен, города отстроены, земли вспаханы, заводы восстановлены. Не было полного апокалипсиса, радиационного облучения, отката в каменный век, как в фантастических романах, было элементарное поглощение одной нацией другой, не без помощи современных технологий и знаний. Подмена сознания подкреплялась определённым цифровым вакуумом – страна была отрезана от мирового «разума», словно закрыта щитом, якобы оберегая своих жителей от разрушительного влияния внешнего мира.
Но точно так же, как нельзя истребить жизнь – даже на выжженной земле со временем появятся молодые побеги – так и сознание местного населения не удалось стереть под чистую. Остались те, кто помнил, остались те, кто записал. О своём прошлом – великом и светлом, о другой жизни – красивой и богатой, о свободе и знаниях, глубинных и всеобъемлющих.
Эти знания начали возрождаться в виде сказок и преданий, распространяться, передаваться из уст в уста по всем землям некогда великой страны.
Новая власть, тупая и примитивная, могла замечать только явные проявления недовольства, но понять и оценить опасность столь тонкого возрождения, им было не дано.
Время шло, сказки превратились в былины, появились увлечённые люди, жаждущие правды и не верящие в счастье в рабстве. Воля нации медленно пробуждалась…


ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. «Мир».

Глава 1. Учитель.

Перемены были чужды Дубкам и его жителям, жизнь которых текла размеренно и монотонно. Новые лица появлялись здесь редко и, как правило, не задерживались, стараясь сбежать из этого Богом забытого места побыстрее.
Пётр Сергеевич Емельянов, учитель истории, только встретил полувековой юбилей. Череда неприятностей и непонимания загнала его в очень сложную жизненную ситуацию, когда его ждала едва ли не фатальная развязка, избежать которую помогло приглашение на работу из далёкого, никому неизвестного городка. Не желая идти на конфронтацию, Пётр Сергеевич принял решение о смене места жительства, посчитав это хорошей возможностью начать жизнь с чистого листа.
Дубки встретили его не очень приветливо. Автостанция, на которую заехал автобус, высадивший Петра и проследовавший дальше по своему маршруту, была старой, хоть и свежеокрашенной. Желая побыстрее отправиться, водитель не стал церемониться с вещами Петра, бросив его чемоданы почти с размаху на землю, отчего один из них раскрылся, обнажив небогатые пожитки своего хозяина.
Быстро сгребая вещи назад, Пётр зачерпнул и несколько пригоршней придорожного мусора, незначительно, однако, утяжелившего свою поклажу.
Обдав Петра чёрным облаком из выхлопной трубы, автобус потарахтел дальше, а гость, оглянувшись по сторонам, направился в здание станции.
Окошко, подписанное крупными буквами «СПРАВКА», было закрыто, зато кассир, которая казалась единственной живой душой вокруг, охотно ответила на вопросы Петра, указав ему дорогу к местной администрации, расположенной буквально в трёх кварталах.
Решив не проверять слова кассирши своим здоровьем, Пётр предпочёл взять такси, понадеявшись, что в столь глухом месте подобная услуга не может стоить слишком дорого. В чём, как оказалось, он ошибся…
Немного ошарашенный от привалившей работы таксист, потеряв всякий стыд, заломил просто астрономический ценник, видимо посчитав Петра столичным заезжим гостем, никак не меньше.
- Но позвольте, откуда здесь такие цены? – Пётр, не имевший при себе такой суммы на руках, был несколько обескуражен. – Это же грабёж!
- От борта всегда дороже, - таксист пожал плечами.
- Но совесть ведь тоже иметь надо! – не унимался неудачливый пассажир, не желая платить озвученную ему сумму. – Я дам Вам ровно столько, сколько дал бы за это расстояние в любом крупном городе и ни копейкой больше. В противном случае – буду вынужден вызвать полицию.
Таксист подобной угрозы не испугался, согласно поддакивая:
- Ваше право. Здесь как раз через дорогу. Только вещи не отдам, пока не заплатите.
Негодуя, Емельянов вышел из машины и направился в полицейский участок.
- Меня пытаются ограбить! – возбуждённо начал он, обратившись к дежурному, спокойно попивавшему кофе с газетой в руках.
- Пишите заявление, - тот даже не повернулся, лишь протянув лист бумаги.
- Меня шантажируют и не отдают мои вещи! Вы можете пойти со мной?
Дежурный поднял глаза на возбуждённого визитёра и смотрел несколько удивлённо, видимо не привыкший к таким просьбам. Взяв телефонную трубку, он нажал одну цифру и, обратившись к кому-то на другом конце провода, пригласил его подойти.
Через несколько минут, которые прошли в немой перестрелке взглядами, к дежурке подошёл молодой капитан, лет тридцати от силы.
- Вот. Гражданин просит пройти с ним для предотвращения преступления, - пояснил дежурный.
- Что у Вас произошло? – капитан был удивлён не меньше дежурного.
- Пойдёмте, пока он не уехал, - Пётр Сергеевич пошёл к выходу. – Этот таксист не отдаёт мои вещи!
Таксист тем временем курил, усевшись на багажнике своего автомобиля.
- Петрович, в чём проблема? – подойдя к машине, капитан протянул таксисту руку, показывая давнее знакомство с этим персонажем.
- Платить отказывается, - пояснил коротко тот, лениво встав на ноги.
- Не правда! Не отказываюсь, - возразил с горячностью учитель. – Я предлагал сумму, вдвое превышающую тариф, однако товарищ требует с меня такую сумму, словно я слетал на Луну!
- Петрович? – капитан посмотрел на таксиста с прищуром.
- От борта всегда дороже, - тот продолжал стоять на своей правде. – Здесь ещё за простой накапало…
- На два слова, Петрович, - капитан кивнул таксисту и отошёл в сторону.
Быстро о чём-то переговорив, они вернулись к стоящему всё это время как на иголках Петру.
- Оплатите услугу про прейскуранту плюс 30 процентов за посадку от борта, - проговорил подошедший капитан.
Сумма оказалась почти вдвое меньше той, которую предлагал оплатить Емельянов. Понимая это и немного поспорив с совестью, учитель заплатил названную сумму и добавил-таки немного «на чай».
Выгрузив чемоданы гостя прямо на разбитую пыльную дорогу, таксист уехал, окутав и Петра, и капитана сизым дымом.
- Масла много жрёт, - заметил задумчиво капитан и, отдав честь учителю, медленно зашагал к отделению.
Проводив его взглядом, Пётр взял чемоданы и направился к зданию администрации, которое размерами своими не превышало тот же полицейский участок.
- Я могу поговорить с кем-то из начальства? – поставив вещи в угол, под окно, учитель обратился к вахтёру, сидящему за толстым стеклом и чем-то напоминающему танкиста.
- Все на обеде, - ответил тот, пристально рассматривая визитёра.
- И где здесь можно пообедать? – после слова «обед» Емельянов почувствовал, как его желудок свело судорогой – он не ел со вчерашнего дня, когда сел на первый поезд, начав своё не столь быстрое путешествие в Дубки.
- В столовой, как и у всех, - удивился вахтёр.
- А столовая-то где?
- Вход с торца.
- Я могу оставить здесь вещи? – уточнил Пётр, не имея особого желания таскать с собой ещё и чемоданы.
Вахтёр пожал плечами, словно удивляясь, что кто-то может позариться на столь обшарпанные котомки.
Выйдя на улицу и обогнув здание, учитель спустился в выглядевший несколько подозрительно подвал со странным указателем «Столовая. Время работы: 13.00-15.00».
Зайдя в зал, Емельянов словно очутился в другом мире. Ожидая увидеть нечто вроде прокуренного трактира, учитель сильно удивился, попав скорее в интеллектуальный клуб.
В зале за одним большим столом (состоящим из сдвинутых обычных) сидело около десятка мужчин. Большая часть из них была старше Емельянова и внешним видом никак не напоминала чиновников в привычном учителю виде. И хоть одеты они были в современные деловые костюмы, от них словно исходила некая скрытая энергия, подобная той, что висит всегда в воздухе религиозных сооружений.
Едва Пётр перешагнул порог, как и без того негромкий разговор оборвался, и все взоры устремились на непрошенного гостя.
- Добрый день, - спокойно поздоровался Емельянов и отошёл к раздатчице, немного смущаясь.
В зале все столы замыкались в круг, где сидели мужчины, явно не предполагая в этом месте присутствия посторонних лиц.
Отойдя с подносом от кассы, Пётр замер в нерешительности, осознав, что других свободным мест, кроме как в общем круге, здесь попросту нет.
- Пожалуйста, присаживайтесь, - один из сидящих приветливо улыбнулся и отодвинул свободный стул возле себя.
- Благодарю, - учитель поставил поднос и сел, сосредоточив свой взгляд на собственном обеде.
- Мы рады приветствовать Вас, Пётр Сергеевич, - спустя какое-то время заговорил мужчина, выглядевший несколько старше остальных. – Хотя, признаюсь, ждали мы Вас несколько позже.
Пётр поднял на него глаза:
- Да, я решил не откладывать отъезд и выехал сразу, как решил все текущие вопросы.
- Простите, я не представился, - спохватился его собеседник. – Платон Степанович Вершинин. Я глава администрации нашего города.
- Очень приятно! – учитель улыбнулся и мгновение спустя отвёл глаза, не желая жевать «в лицо» собеседнику.
- Я надеюсь, наше общество Вас не испугало. Полагаю, Вы себе по-другому представляли обед чиновников, - усмехнулся Вершинин. – В маленьких городках всё немного по-другому. Мы делаем одно дело и даже обеденный перерыв используем как возможность обсудить наиболее важные вопросы, не собирая для этого совещаний.
- Да, это несколько… непривычно, - Емельянов смог подобрать правильное слово. – Надеюсь, я не очень Вам помешал?
- Нисколько. Мы как раз и обсуждали Ваш приезд, - продолжил Платон Степанович. – Так что и появление Ваше стало как нельзя более кстати. И потом, думаю, эта обстановка более располагает к неформальному общению и знакомству, нежели узкий душный кабинет и общение один на один?
- Пожалуй, - согласился учитель.
- Позвольте, представлю Вам моих коллег. Иван Иванович Пирогов – мой заместитель, - один из сидящих мужчин поднялся и приветливо улыбнулся. – Андрей и Виктор Алексеевичи Григорьевы – отвечают за образование и культуру соответственно, - поднялись двое мужчин, несколько моложе остальных, внешне имеющие большое сходство. – Сергей Сергеевич Травкин – здравоохранение, - поднялся сухенький мужичок, жилистый и с живым взглядом. – И, наконец, наш юрист – Георгий Александрович Мельников, - поднялся тот мужчина, который сидел рядом с Емельяновым.
- Очень рад! Я несколько обескуражен столь высоким приёмом, - признался Пётр. – Неожиданно для обычного учителя…
- Обычного? – переспросил, удивившись, Андрей Алексеевич, заместитель по образованию. – Вы учитель истории – а что может быть важнее этого предмета?
- Не сказал бы, что сегодня это популярная дисциплина. Всё больше по техническим предметам как-то, ну там информатика, технологии и прочее, - Емельянов несколько смутился.
- Это в корне ошибочно, полагать, что История может быть второстепенным, неважным предметом, - продолжил Андрей Алексеевич. – История определяет наше самосознание, а без него не может быть ни нации, ни будущего у этой нации! Скажу Вам честно, к вопросу поиска преподавателя истории мы подошли со всей ответственностью, не желая, чтобы столь важную дисциплину преподносили поверхностно и формально. И Вы здесь не случайно.
- Вы показались нам самым подходящим кандидатом, - вступил брат говорившего. – Вы проявили себя не просто, как заинтересованный специалист, радеющий за поиск истинных исторических фактов, но и как боец с формализмом и лживым искажением исторических фактов.
- Несколько неожиданно это слышать, - Пётр не скрыл своего удивления. – Я искренне верил, что оказался здесь как раз в наказание за свою не самую удобную позицию. Ибо других вариантов мне даже не предлагали.
- Возможно, кто-то и считает, что, определив Вас для работы сюда, они нанесли тем самым оскорбление Вашему самолюбию, - слово взял Вершинин. – Однако я полагаю, пройдёт не очень много времени, и Вы убедитесь, что всё как раз наоборот.
- Поживём – увидим, - вздохнул учитель.
Повисла пауза. Обед был съеден, и Пётр решил уточнить ещё один, наиболее существенный на этот момент вопрос, пока все ещё были в сборе:
- А что у вас с жильём? Есть общежитие? Мне говорили, что этот вопрос можно решить.
- Разумеется. И хоть общежития у нас нет, но варианты мы Вам предложить можем, - проговорил Вершинин. – Вы приехали один? Без семьи?
- Мои жена и ребенок разбились в автокатастрофе, - Емельянов опустил взгляд. – Наверное, и поэтому тоже я так охотно уехал – сложно оставаться там, где всё о них напоминает.
- Примите наши искренние соболезнования! – с чувством проговорил Вершинин. – Полагаю, Вам лучше не оставаться одному. Хотя бы первое время. Георгий Александрович? - он тут же обратился к юристу.
- Стрельцовы, Скворцовы, Петровы – много вариантов. Уверен, многие семьи будут рады. А у Вас есть пожелания, Пётр Сергеевич?
- Я бы не хотел никого стеснять, - несколько потерялся учитель. – Я вполне могу себя обслужить.
- Мы обязательно подберём Вам подходящий дом. Но первое время, пока Вы немного освоитесь, привыкнете к нашему укладу, познакомитесь с жителями, Вам проще будет, если бытовые вопросы не будут отвлекать Вашего внимания. Поверьте, здесь этот аспект выглядит несколько по-другому, нежели в больших городах – к этому тоже надо привыкать.
- Вы меня убедили, - учитель усмехнулся. – Сложно сопротивляться такому напору. Что ж, вполне доверяю в таком вопросе Вашему выбору.
- Отлично. В таком случае, - Вершинин посмотрел на часы, - можем возвращаться к работе.
Вся компания неспешно поднялась и потянулась к выходу. Каждый представитель администрации подошёл к Петру, пожал руку и сказал несколько приветственных доброжелательных слов.
- Где Вы оставили свои вещи? – поинтересовался Вершинин, когда они поднялись на улицу.
- У вахтёра, - учитель вынул из кармана пачку сигарет и, взяв одну в рот, стал охлопывать карманы в поисках зажигалки.
- Не лучшая привычка для человека, работающего с детьми, - незлобиво заметил Вершинин, - не находите? – он протянул учителю зажигалку.
- Согласен. Но не могу ничего поделать, - извиняясь, усмехнулся Емельянов и, вынув изо рта сигарету, посмотрел на неё несколько задумчиво.
- Неужели клочок бумажки, в которую завёрнут некий пахучий мусор, могут иметь власть над мыслящим представителем самого разумного вида на земле?
- Вы чертовски правы! – усмехнулся Пётр и в сердцах смял пачку сигарет и выбросил её в урну. – Начну всё с чистого листа!
- Похвально! Пойдёмте, - Вершинин направился к главному входу в здание. – Я попрошу своего секретаря проводить Вас к дому, где Вы будете первое время жить. Вам надо отдохнуть с дороги.
- Не откажусь – дорога вымотала меня порядком.
Секретарём Вершинина оказался его племянник – молодой человек приятной наружности по имени Михаил. Он с охотой отозвался на просьбу дяди проводить гостя к месту жительства и, взяв один из чемоданов учителя, пошёл с ним по направлению вглубь городка.
- Может, было бы проще на такси? – осторожно спросил Емельянов.
- Здесь всего два квартала. Мы никогда не ездим на такси. Кроме гостей города никто не пользуется услугами Петровича.
- Теперь понятно, почему он заломил мне такой ценник! – усмехнулся учитель.
- У нас давно не было гостей. Видимо, он немного потерялся. Вы не держите на него зла. Петрович нормальный мужик, просто приезжих не очень жалует, - словно оправдывался за таксиста Михаил.
- Да, это я заметил. И он тоже, наверное, чей-то родственник? – уточнил Пётр. – Ведь в маленьких городках все друг другу немного родственники?
- Это так, - согласился парень. – Петрович двоюродный дядя Львова, нашего начальника полиции.
- Это не тот молодой капитан? – осторожно уточнил учитель, - который работает напротив администрации?
- Вы и с ним уже познакомились? – немного удивился Михаил. – Да, он только получил назначение, сменив предыдущее руководство, которое ушло на повышение.
- Эка у вас тут всё завязано!
- Вы привыкнете. В этом есть своя прелесть. Скажу больше, все дети, в том числе и наших руководителей, будут среди Ваших учеников. Так что привыкнете точно быстро. А мы, кстати, уже пришли, - остановившись возле большого и красивого дома, заметил Михаил.
- А здесь чьи родственники живут? – решил сразу уточнить учитель.
- Думаю, они сами Вам всё расскажут. Они радушные люди. Пойдёмте.
Коротко постучав, Михаил открыл входную дверь, и они оба оказались в просторных и светлых сенях, очень напоминающих крытую летнюю террасу.
Разувшись, они зашли в дом.
- Располагайтесь, я найду хозяев, - Михаил оставил Емельянова и скрылся в правом крыле дома.
Пётр рассматривал гостиную не без удовольствия. Ему никак не удавалось определить для себя стиль, в котором был решён интерьер. Это не был никакой из привычных ему городских стилей, но и откровенно деревенским его назвать было бы ошибочно. Комната была небольшой, но просторной, что достигалось некоторым минимализмом: здесь не было лишних вещей, украшений интерьера – только абсолютный минимум, который, однако, не являлся показателем недостатка финансов, а скорее определял мышление и образ жизни обитателей этого дома. В гостиной не было привычного телевизора и даже дивана – только несколько кресел, стол и место, оборудованное для шитья.
Отодвинутая занавеска отделяла гостиную от библиотеки, в которой все стены до потолка оказались заставлены книгами. Емельянов прохаживался вдоль полок, изучая названия книг, когда к нему подошёл Михаил в сопровождении хозяйки дома.
- Знакомьтесь, - громко проговорил Михаил, желая привлечь внимание учителя. Тот обернулся и внимательно рассматривал стоящую рядом с парнем женщину.
Она была уже не молода, но ещё красива. Невысокого роста, коренастая и крепкая – было видно, что она хорошая, крепкая хозяйка, у которой всё хозяйство спорится, и дети, и дом досмотрены. На щеках её играл румянец, словно она только отошла от жара печи, а волосы, аккуратно завязанные платком, пробивались по бокам чёрными прядями. Черные брови над глубокими глазами вздымались красивыми линиями. Плотное и немного полное тело пышело здоровьем, а сильные и натруженные руки были чистыми, аккуратными с удивительно гладкой кожей.
- Пётр Сергеевич Емельянов, наш новый учитель истории, - представил го Михаил. – Аглая Васильевна Кузнецова.
- Очень приятно, - Пётр улыбнулся. – У Вас шикарная библиотека!
- Будем рады, если она окажется Вам полезной и интересной.
- С Вашего позволения, был бы рад полюбопытствовать.
- Я Вас оставлю, - проговорил парень, - мне надо вернуться к делам.
- Спасибо, Миша, - Аглая его обняла.
- Всего доброго, - парень протянул руку Емельянову.
- Спасибо за помощь, - тот пожал её. – Хорошего дня!
- Пойдёмте, я покажу Вашу комнату, - хозяйка мягко улыбнулась и жестом пригласила гостя пройти за ней.
- Очень благодарен Вам за гостеприимство, - проговорил Пётр, пройдя за Аглаей в небольшую чистую и светлую комнату. – Мне немного неудобно за беспокойство, которое я Вам принёс.
- Мы рады гостям, и эти хлопоты для нас в удовольствие. Чувствуйте себя как дома и не стесняйтесь говорить, если Вам что-то будет нужно.
- Спасибо, - Пётр улыбнулся, чувствуя, что она говорит эти слова от сердца, а не формально.
- Вы голодны? – уже выходя, спросила Аглая.
- Благодарю, я уже пообедал.
- Отдыхайте, - хозяйка вышла.
Осмотрев комнату, Пётр распаковал чемоданы и прилёг на кровать. Едва он только лёг, как почувствовал, какая нега разлилась по его конечностям и спине, которые последние двое суток провели в скукоженном состоянии, трясясь на неудобных деревянных лавках пригородных электричек и в переполненных пригородных автобусах.
Сон окутал его незаметно, отправив уставшее сознание в покойную негу…

Глава 2. Знакомство.

Проснулся Пётр лишь утром, когда солнце стояло уже высоко, а за окном громко пели птицы.
Сознанию потребовалось какое-то время, чтобы воспроизвести реальность и прокрутить в памяти события последних дней. Тишина и безмятежность, столь непривычные любому городскому жителю, казались ещё ненастоящими и обманчивыми, словно продолжением сладкого сна.
Потянувшись, Пётр поднялся с кровати и подошёл к окну. Окна выходили во двор, где был небольшой огород, на котором, однако, в это время никого не оказалось.
Сменив одежду, учитель вышел из комнаты. Угадав по доносящимся ароматам направление кухни, он зашёл туда, окунувшись в очередную сказку.
Кухня была просторной. Здесь стояла как довольно архаичная дровяная печь, так и современные электрические приборы: духовка, чайник и даже тостер. Было видно, что цивилизация и прогресс это место не обошли, но и традиции здесь чтили и помнили.
- Доброе утро, - с порога поздоровался Пётр.
- Доброе утро, - Аглая повернулась ко входу, убрав с лица выбившуюся прядь волос. – Как отдохнули?
- Спасибо! Давно я так не высыпался!
- Я рада. Пойдёмте, покажу, где у нас ванная, - сполоснув руки, Аглая проводила учителя в другой конец дома, показав по ходу и все остальные комнаты. Выдав гостю чистые полотенца, хозяйка вернулась на кухню.
Ванная также приятно удивляла – здесь не только была горячая вода, но и все блага цивилизации. Приведя себя в порядок, Пётр вернулся на кухню.
- Признаться, я готовил себя к худшим условиям. И очень приятно удивлён.
- Мы не дикари, - Аглая улыбнулась и, налив в большую глиняную кружку ароматный чай, поставила его на уже полностью сервированный стол.
- Я уже не первый раз раскаиваюсь в своих мыслях и ожиданиях, - продолжил учитель. – Мне доводилось работать в сельских школах, но это так контрастировало с тем, что я вижу здесь, что я уже не смею строить никаких планов и ожиданий.
- Мы надеемся, Вам понравится у нас, - Аглая поставила рядом с Петром тарелку ещё горячих пирожков, распространяющих по всему дому аромат свежей выпечки, и опустилась на лавку напротив учителя.
- Вы очень гостеприимны, и я даже не знаю, как буду с Вами расплачиваться, - усмехнулся гость.
- Учите наших детей, прививайте им любовь к нашей Родине и её прошлому – это будет лучшей наградой.
- Я постараюсь оправдать оказанное мне доверие, - Пётр виновато опустил глаза, почувствовав вдруг, что от него здесь ждут чего-то большего, чем простое преподавание предмета.

Школа представляла собой аккуратное здание, не самой современной постройки, но ухоженное, досмотренное трепетным, небезразличным вниманием.
Ремонт был хоть и бюджетным, но выполнен качественно. В здании было светло и чисто.
Пётр сидел в приёмной директора и рассматривал различные дипломы, висящие на стене. Секретарь работала за компьютером с непробиваемым видом, выражающим полное безразличие к окружающему.
- Прошу прощения, что заставила себя ждать, - в кабинет вошла Маргарита Михайловна, директор школы, женщина среднего возраста, одетая в серый неприметный костюм.
Подойдя к поднявшемуся Петру, она протянула ему руку.
- Добрый день, - он пожал её руку аккуратно. – Всё хорошо, я нашёл, чем себя занять.
- Мы очень Вас ждали! – призналась директор, проведя гостя в свой кабинет и закрыв за ним дверь. – Ехать к нам никто особо не хочет, а доверять преподавание учителю географии – мера временная и не самая оптимальная.
- Это лучше, чем не преподавать вообще, - усмехнулся Пётр.
- Порой лучше никак, чем плохо, - с серьёзным видом возразила директор, посмотрев на Петра глубоким взглядом.
На этот комментарий он решил промолчать, чтобы не ввязаться в такой диспут, который может оказаться конфликтным.
- Но я уверена, - директор встряхнулась и натянула на лицо маску благожелательности, - что мы, наконец, нашли своего преподавателя, и эта проблема нас впредь не побеспокоит. Как Вы устроились? – она сменила тему молниеносно, словно желая поставить на этом точку.
- Чудесно. Благодарю.
- К сожалению, у нас нет общежития для иногородних, но мы доплачиваем премиями, чтобы хоть как-то компенсировать вынужденный съём.
- У вас здесь очень гостеприимные люди, - заметил учитель, намекая, что не платит за съём.
- Я рада, что Ваши бытовые вопросы уже улажены. Когда Вы можете приступить к работе?
- Думаю, два дня мне будет достаточно, чтобы вникнуть в процесс. Я могу поговорить с заменяющим педагогом?
- Разумеется. Завтра на педсовете я представлю Вас коллективу и, надеюсь, мы сможем стать одной командой. У Вас есть ко мне вопросы?
Обсудив общие вопросы, директор провела Петру небольшую экскурсию по школе, рассказав её историю и этапы развития, показала рабочий кабинет и ознакомила с бюрократической частью (журналы, методички и проч.).

А вечером учителю предстояло ещё одно важное знакомство – на этот раз с семьёй Аглаи. В первый день Пётр так рано лёг спать, что просто не имел возможности даже увидеть её супруга и детей.
Вернувшись из школы, Пётр столкнулся на пороге дома с очаровательной девушкой, которая открыла ему дверь.
Его поразила не только её чистота и свежесть, а какой-то внутренний свет, который лучился через её тёмные глаза, исходя словно из самого сердца.
Увидев незнакомого мужчину на пороге своего дома, да ещё и ведущего себя столь смело, девушка растерялась, лицо её покрылось румянцем, а в глазах мелькнул испуг.
А Пётр, так и не переступая порог дома, не мог отвести глаз от этого юного создания, которое казалось ему неземным существом, совершенно иного толка, нежели он сам или привычные люди из его окружения.
Вероятно, немая сцена рисковала растянуться надолго, если бы в неё не вторгся новый персонаж.
- Чем могу помочь? – со спины к Петру подошёл мужчина, высокий, статный, крепкого телосложения, хоть и не молодой.
- Добрый вечер, - учитель несколько потерялся, но протянул стоящему рядом с ним мужчине руку и представился. – Пётр Сергеевич Емельянов, учитель истории.
Машинально пожимая протянутую ему руку, мужчина молча рассматривал гостя, сохраняя на лице суровое выражение, сосредоточенное и недоверчивое.
- Вы наш постоялец? – догадалась девушка, так же молча наблюдавшая за этой сценой.
- Верно. Я не имел вчера возможности с вами познакомиться – усталость меня подкосила, - Пётр не без труда улыбнулся и с опаской покосился на грозного мужчину, продолжавшего возвышаться над ним с суровым выражением лица.
- Папа, это тот человек, про которого говорила мама, - девушка повисла на руке мужчины, светясь радостью от знакомства с новым человеком. Но отец её явно не разделял этого восторга.
- Давайте зайдём в дом, - тараторила девушка, ощущая себя теперь вполне смело – ведь рядом был её отец.
- Иди, Рада, помоги матери, мы скоро, - отец погладил её по голове, словно благословляя.
- Хорошо, папа. Не задерживайтесь, ужин уже стынет, - девушка скрылась за дверью, зайдя в дом.
- Моё имя Святополк, - проговорил хозяин дома, выйдя на улицу. – Аглая рассказала вчера про Вас. Поймите меня правильно, Ваше проживание в моём доме не было согласовано со мной и стало неожиданностью.
- Мне очень неудобно, - Пётр отвёл взгляд. – Я вовсе не напрашивался…
- Я это знаю, Вам не в чем оправдываться. Вершинин порой ведёт себя не как глава администрации, а как хозяин всего и вся, - заметил Святополк. – Но у нас не принято перечить его решениям, и я не посмею. Будем рады Вашему пребыванию в нашем доме.
- Спасибо. Надеюсь, я не очень буду вам мешать.
- Не думаю, что Вы можете нам мешать. Но должен просить Вас соблюдать некоторые правила нашего дома, - Святополк оставался серьёзен, чем несколько угнетал Петра, который под взором этого грозного статного мужчины чувствовал себя нашкодившим школяром.
- Я не буду говорить о вещах обычных и общечеловеческих, прошу лишь об уважении, в том числе к нашим обычаям и традициям.
- Мне будет проще, если Вы меня с ними познакомите, - корректно заметил учитель, верно полагая, что невозможно соблюдать правила, которых ты не знаешь.
- По городским меркам нас можно назвать скорее старомодными, - заметил Святополк. – Взаимоотношения между полами у нас традиционные и строгие.
- Я понял. Не волнуйтесь, дочери Вашей я не буду оказывать никаких знаков внимания. Ни по-человечески, ни профессиональная этика мне этого не позволят, - Пётр улыбнулся.
- Я рад, что Вы поняли меня верно. Но это касается не только моей дочери.
- Разумеется. Я всегда держу дистанцию как с юными особами, так и с замужними. У меня уже есть некоторый опыт неаккуратного общения. Если это всё, что Вас беспокоит…
- Не всё, - перебил его Святополк. – Остальные моменты мы с Вами обсудим немного позже: если Вы здесь немного задержитесь, полагаю, мы будем вынуждены ознакомить Вас с нашими обычаями.
- Почту за честь и клянусь отнестись с максимальным почтением, - от чистого сердца пообещал учитель.
- Будет видно. Пойдёмте в дом.
За ужином Рада украдкой поглядывала на гостя, пряча улыбку. Святополк сохранял суровое выражение лица, подмечая все настроения, но не фокусируя на них внимания. Аглая была радушной хозяйкой, но и послушной женой, боясь ненароком огорчить супруга.
Петру было интересно наблюдать за этой семьёй – их взаимоотношения казались ему несколько диковинными и необычными. Поблагодарив хозяйку за ужин, он поспешил уединиться в своей комнате, объясняя это необходимой подготовкой к предстоящей работе.

Глава 3. Исторический кружок.

Вливаться в рабочий процесс Петру было несложно – деятельность привычная и, чего греха таить, любимая.
Детей в классах было до непривычного мало – в некоторых классах их едва набирался десяток.
Знаний же в детских головах обнаружено не было никаких: они не просто путали даты, но и века и даже целые эпохи. Хвататься за восполнение всех пробелов сразу, было делом гибельным и неперспективным, поэтому учитель организовал факультатив, на котором для всех желающих (а их оказалось на удивление много) начал разбор с самых азов.
Отношение администрации казалось благосклонным, коллеги также не обижали Петра вниманием – коллектив по большей части состоял из женщин, да и к тому же незамужних. И новый учитель казался им лакомым кусочком: неженатый, интеллигентный. С таким не просто приятно общаться, но и родить ребёнка было бы очень приятно.
Пётр уже имел опыт работы в несколько изголодавшемся женском коллективе, и ему довольно ловко удавалось балансировать между вниманием и свободой, давая понять, что на его расположение рассчитывать не стоит.
Первые пару месяцев работы казались самыми свободными – Пётр мог проводить уроки по своему усмотрению, по своему (довольно свободному) плану – отчётности от него не требовали.
Почувствовав себя смелее, в рамках факультатива он начал вводить дополнительную информацию и преподносить известные факты с неожиданных ракурсов, обнаруживая порой шокирующие факты, не описанные ни в одном учебнике и меняющие смысл и понимание происходивших событий.
Жить Емельянов продолжал в доме Кузнецовых, выстраивая довольно ровные отношения с членами семьи: несколько дистанцированные и максимально уважительные – именно так, как и обещал Святополку. Однако отношение самого хозяина дома оставалось сдержанно-подозрительным, с налётом недоверчивости.
Свободного времени у Петра почти не было – он подолгу готовился к занятиям и проводил в школе большую часть дня. Те немногие свободные часы, которые у него оставались, учитель предпочитал проводить в библиотеке дома Кузнецовых (с позволения хозяина, разумеется), обнаруживая там очень интересные, ранее ему не известные произведения не столько художественной литературы, сколько документальные, касающихся исторических событий.

- Откуда у вас эти книги? – при удобной возможности спросил Пётр у Аглаи. Обсудить этот вопрос со Святополком никак не получалось – хозяина либо не было дома, либо он был занят, и Пётр не решался его отвлечь.
- Большая часть библиотеки – родовое достояние мужа. Книги эти передаются из поколения в поколение. Может, Вы обратили внимание на годы изданий – многие экземпляры имеют весьма внушительный возраст.
- Да, я заметил. И поразился их сохранности, учитывая, что они пережили войну, - согласился аккуратно Пётр. – Их нечасто читают?
- Нечасто, - вздохнула Аглая. – Мы хорошо знакомы с их содержанием, а увлечь молодёжь сегодня довольно сложно.
- А почему эти книги не переиздаются? Может, современное оформление было бы привлекательней для молодёжи?
- Да какое же издательство возьмётся за такое?! – усмехнулась Аглая.
- Мне кажется, что в последнее время стали появляться весьма независимые издательства, которым в принципе всё равно, что издавать.
- Возможно. Но у нас есть некоторый страх, что знания из этих книг могут попасть, скажем так, не в те руки.
- Я не совсем Вас понимаю. Это секретная информация? – уточнил Пётр.
- Не мне Вам рассказывать про идеологию нашей страны, - почти шёпотом проговорила Аглая. – Казалось бы, ценность этой информации важна только нам, в нашем довольно закрытом обществе. Но беда в том, что эти же знания могут стать опасными для неподготовленных, незрелых умов, а также могут нанести много вреда, если их получит человек высокоразвитый, но имеющий чёрную душу.
- Вероятно, я до этих книг ещё не дошёл, - улыбнулся Пётр. – Возможно, и мне не стоит их читать?
- Я думаю, стоит, - Аглая посмотрела на него глубоким взглядом. – Допускаю, что они могут несколько перевернуть Ваше сознание, и дороги назад уже не будет. Но у Вас светлая голова и чистое сердце. А душа Ваша, словно спящее дитя, ещё не успела даже пробудиться и пропитаться грязью и злобой. Вы смотрите на мир несколько наивными глазами – это очень хорошо. В Вас нет ничего, что могло бы помешать правильно принять эти знания.
- Мне кажется, Вы меня несколько идеализируете. Во мне достаточно и злобы, и агрессии, и других недостатков. Да и праведником я себя ну никак не могу назвать. Я даже в церковь не хожу, - словно извиняясь, Емельянов опустил глаза.
- Церковь тут не причём. Мы говорим о Вашей душе и сознании, - заметила Аглая. – Но я не буду забегать вперёд. Вам надо самому к этому прийти. Все знания приходят к нам тогда, когда мы становимся готовы их принять.
- Не буду спорить. И я верю, что здесь я оказался не случайно.
- В нашей жизни вообще не бывает случайностей, - заметила Аглая, мягко улыбнувшись.

Библиотека поглощала всё внимание Петра. Те знания, которые таились в этих книгах, на самом деле раскрывались далеко не сразу. И часто, чтобы принять их, требовалось на несколько дней отойти от книжных полок, уйти в лес или в парк, к озеру, молчать, думать, искать в себе что-то, учиться слышать себя.
По мере того, как новые мысли стали занимать его сознание, Пётр, сам того не замечая, начал совсем по-другому преподавать свой предмет. И казалось бы, информация, факты, исторические личности оставались всё те же, но учитель уже просто не мог смотреть на эти, давно ему уже знакомые события, старыми глазами.
Оказалось, что его собственный взгляд на историю был не столь далёким, словно он сам уже давно искал эту тропинку, пробовал, осторожно ступал по ней, но глаза его были завязаны, и доверять раньше он мог лишь интуиции. Теперь же, подкреплённый новыми знаниями, которые удивительным образом вторили его душевным исканиям, он смог увидеть эту пусть и узенькую, уже заросшую бурьяном, тропинку и попытаться пробираться по ней и вести за собой молодые умы, не захламлённые ещё идеологическими штампами и внешнеполитическими бреднями.

- Сегодня я хочу поговорить с вами о самом предмете истории, - начал новую встречу на факультативе Пётр. – Я говорю не об учебной программе или привычных последовательностях дат и событий. Скажите мне, в чём разница между учебником и, скажем, книгой сказок? – вдруг спросил он.
- Сказки – это выдумка, а в учебниках описаны настоящие события, - отозвался кто-то из учеников.
- Что заставляет вас так думать? Что убеждает вас в этом?
- Ну, так сказку любой может написать, ума-то много не надо.
- Т.е. если напишет любой – это будет сказка, а если учёный – то учебник, верно? – уточнил Пётр.
- Для этого они и учатся, - усмехнулась Оля.
- А по каким книгам они учатся, как вы полагаете?
- По ходу по тем же учебникам и учатся, - усмехнулся Петя.
- Верно. И получается, что это некий замкнутый круг. Так кто же пишет учебники?
- А мне кажется, - заговорила Рада, - что учебники пишутся на основании каких-то исторических документов, которые хранятся в архивах и изучаются специалистами. Самое важное и в доступной форме они оформляют в учебник.
- Это уже ближе к истине, - согласился учитель. – Но опять-таки, возвращаюсь к личности автора. Кто он? Специалист, учитель, профессор – он в любом случае человек. А в чём наше самое слабое место в сравнении с тем же компьютером?
- Мы тупые, - усмехнулся Петя.
- Скорей наоборот, - не согласилась Рада. – Это компьютеры тупые – они знают только то, что мы в них вложим.
- Вы сейчас опять ушли немного в сторону. Я имел в виду особенность нашего восприятия. Что отличает человека?
- Личное мнение? – попробовала догадаться Оля.
- Верно. Человек субъективен. Он не может, как бы ни хотел, оставаться объективным. Его оценка зависит от очень многих факторов: и от образования, среды обитания, образа жизни, социального статуса, и от… идеологии. Это очень мощный критерий, который подгоняет все мнения под единый знаменатель.
- Вы хотите сказать, что все учебники проходят цензуру? – уточнил Петя.
- Разумеется. И так происходит во всех странах мира – это элемент воспитания единого мнения, так сказать духа нации, - согласился учитель.
- Но история не может быть объективной, - возразила Рада. – Тогда пришлось бы перекраивать слишком многое. Ведь не бывает всё хорошо и правильно. В таком случае картина была бы сильно искажена с перевесом в какую-то определённую сторону.
- Ты совершенно права. Так и есть. И опять-таки, везде. Так и появляются так называемые альтернативные варианты истории, - спокойно продолжил Пётр, – в которых рассказывается о том, о чём умалчивают учебники, или же известные события преподносятся не с самого привычного и удобного ракурса.
- А это не опасно? – со страхом спросила Оля.
- Правда может быть опасна только для обманщиков, - твёрдо ответил Пётр. – А если говорить об альтернативной истории – то это всего лишь попытка осмысления происходящего с разных ракурсов. Посмотрите вокруг – вас здесь совсем немного, и привело вас сюда по большей части любопытство. Альтернативная история чаще всего воспринимается именно как сказка, красивая, но не имеющая документального подтверждения. И не потому, что его нет и не может существовать – а потому, что оно либо уничтожено, либо спрятано. Что может быть опасного в поисках себя, своего прошлого?
Ребята промолчали, не зная ответа на этот вопрос.
- И да, мы будем с вами читать сказки, - усмехнулся Пётр и взял со стола сборник народных сказок. – Те, которые все вы с детства читали и слышали. Те, которые передаются из поколения в поколение много веков.
- Зачем? – удивился Петя.
- Сказка – ложь, да в ней намёк. Попробуем учиться искать эти намёки и сопоставлять их с тем, что нам сохранила история или те люди, которые её записали в удобной для себя форме. Я попробую показать вам, что в привычных текстах спрятано гораздо больше смысла, чем во многих наших учебниках.
Ребятам подобные занятия очень нравились. Их заинтересовал такой нестандартный подход. Это оказалось очень увлекательно, искать среди выдумано-приукрашенного мира события и описания, которые намёками, а порой и весьма определённо рассказывали про события и условия жизни в давно минувшие дни.


И то ли сам Пётр чувствовал какое-то одухотворение, то ли его занятия и вправду стали живее и увлекательнее, но он стал замечать в глазах детей живой интерес к своему предмету. Даже количество желающих посещать факультатив увеличилось настолько, что пришлось добавить ещё одну группу.
Подобная активность не могла пройти мимо администрации. К Петру начали присматриваться более внимательно. Но сам он этого не замечал ровно до того момента, пока на его факультатив не заглянула завуч, чему сам учитель несколько удивился.
- О Ваших уроках в последнее время говорит едва ли не весь городок, - заметила с улыбкой завуч. – Нам и самим стало интересно, чем Вы смогли увлечь наших подростков, которым, казалось бы, уже ничего, кроме планшетов и телефонов и не нужно. Вы позволите мне поприсутствовать?
- Конечно! – Пётр немного растерялся. – Буду рад! – он жестом предложил ей присесть.
- Спасибо. Я не буду Вам мешать, - завуч села в дальнем углу класса и незаметно включила диктофон на телефоне.
Занятие прошло в обычном режиме. Выходя из кабинета, завуч снова мило улыбнулась и, не сказав ничего по существу, попрощалась.
А через день Петра вызвала к себе «на разговор» директор школы. Она в довольно мягкой и корректной форме попросила Петра не отклоняться от государственной программы, утверждённой министерством образования. Возражать Емельянов не стал, но немного расстроился.
Конечно, он знал, что инициатива часто бывает наказуема, и решил, что немного перестарался в своём рвении. Пообещав директору впредь так не делать, Пётр остался, однако, в раздосадованных чувствах.

После «семейного» ужина учитель, вопреки устоявшейся привычке, не уединился в библиотеке, а вышел во двор и, сев на скамейку, уставился бессмысленным взглядом в пространство перед собой.
- Вам нездоровится? – спустя какое-то время к нему подошла Аглая.
- Что? – Пётр очнулся и с удивлением смотрел на неё, словно его пробудили ото сна.
- Вы не заболели? – повторила Аглая.
- Благодарю за беспокойство, я хорошо себя чувствую. У меня сегодня был сложный разговор, и я пребываю в смешанных чувствах.
- Поделитесь?
- Если Вам интересно, - Пётр пожал плечами. – Директор школы просила меня проявлять меньше инициативы и не выходить за рамки школьной программы.
- Это ожидаемо, - вздохнула Аглая. – Недолго же Вам дали свободно работать. Теперь от Вас уже не отстанут.
- В смысле? – не понял учитель, но насторожился.
- Либо они прижмут Вас к ногтю, либо выживут. Вы ведь не первый, - Аглая отошла в сторону. – Вы никогда не задавались вопросом, почему у нас пропал учитель среди года? Не спрашивали, сколько их было до Вас?
- Дети говорили, что я уже седьмой.
- И Вас это не насторожило? – усмехнулась Аглая.
- Удивило, - согласился Пётр. – Не думал, что учитель истории столь важен для администрации, что к нему столько требований и претензий.
- Где-то, может, и не важен, - заметила Аглая. – Но у нас здесь своя война идёт.
- Война? – не поверил ушам Пётр. – Кого с кем?
- Администрации школы и Вершинина с его заместителями.
- Я не понимаю, - признался потерянный учитель.
- Охотно верю. Тем боле, Вы здесь оказались не повелению души, а по стечению обстоятельств.
- Должен признать, что моё веление души совпало со стечением обстоятельств. Здесь я нашёл свой путь, свой смысл.
- Мне приятно это слышать. Возможно, Вы как раз тот, кого мы так долго искали. Но я боюсь, Маргарита Михайловна сделает всё, чтобы Вы здесь не задержались. Она тоже это поняла.
- Но почему? – удивился Пётр. – Какие цели она преследует, выживая действительно заинтересованного специалиста?
- Идеологические, - совсем тихо ответила Аглая. – Поймите, если мы пробудим национальное самосознание, подрастающее поколение станет неудобным для нашего правительства. Невозможно управлять мыслящими Личностями, они не пойдут слепо туда, куда им укажут. И не станут верить любой информации, подаваемой сверху. Не буду говорить, к чему в конечном итоге это может привести.
- Да не может быть! – воскликнул изумлённый учитель. – Это же просто уроки истории! Единицы интересуются ею. Я не думаю, что это может кого-то на что-то настроить, а тем более целое поколение, да ещё и с серьёзными последствиями!
- Вы просто не видите перспективы, - усмехнулась Аглая. – А они видят. И я бы советовала Вам поговорить с Вершининым. А то, как показывает практика, он узнаёт о происходящем слишком поздно, и уже просто физически лишён возможности как-то реагировать.
- А что он может? – не понял Емельянов.
- Он многое может. Только знать должен всё и своевременно.
- Я понял. Мне надо идти в администрацию, записаться на приём? – уточнил Пётр.
- Не обязательно. Я попрошу Святополка пригласить его к нам на ужин. Думаю, будет лучше и спокойнее, если Вы поговорите у нас, а не в казённом доме.
- Согласен. Спасибо Вам, Аглая. Вы так мне помогаете! - с чувством проговорил учитель. – Мне даже несколько неловко.
- Вы нужны нам, нужны нашим детям, - пояснила Аглая.
- Я постараюсь оправдать Ваше доверие!

Несколько дней спустя – было как раз воскресенье – Пётр проснулся довольно поздно: вновь полночи просидел в библиотеке. Зайдя на кухню, он застал хозяек за готовкой.
- Доброе утро, - поздоровался учитель, чем привлёк к себе внимание.
- Пётр Сергеевич? – Аглая обернулась. – Вы сегодня поздно. Рада, - она тут же обратилась к дочери, - собери Петру Сергеевичу на стол.
Дочь, ничего не говоря, лишь улыбаясь, быстро положила на стол приборы и поставила незамысловатый, но вкусный завтрак.
- Спасибо, Рада, - учитель сел за стол и продолжил с интересом наблюдать за кухонной суетой.
- Сегодня какой-то праздник? – наконец спросил он, оценив объёмы приготовляемых блюд.
- Нет, просто сегодня к нам на обед заглянут наши родственники.
- И много их будет? – осторожно спросил Пётр. – Может, я буду лишним? Я вполне могу пойти погулять по городку.
- Ну, что Вы! – усмехнулась Аглая и на минуту отвлеклась от стряпни. – Главным образом будет решаться как раз Ваш вопрос.
- Я не совсем понимаю…
- У нас сегодня будет Зарина, сестра Святополка с семьёй. Вершинин её муж, - уже немного тише добавила Аглая.
- Ах, вот оно что! – усмехнулся Пётр. – Я сразу и не понял. Спасибо за беспокойство! Скажите, может, я могу чем-то помочь? – закончив уже завтракать, учитель посчитал своим долгом поучаствовать в общих хлопотах.
- Я думаю, Святополк найдёт Вам занятие, - охотно отозвалась Аглая. – Руки никогда не бывают лишними. Вы можете найти его во дворе.
- Спасибо за завтрак, - Пётр поднялся. – Хорошего дня!
Святополк и впрямь нашёл работу для Петра, организовав его собирать и укладывать дрова – для этого не требовалось особых умений и знаний.
Попытки поговорить со Святополком хотя бы на общие темы успехом не увенчались – он был молчалив, а если и отвечал, то только односложно, словно желая «отбрехаться». И Пётр отстал с разговорами, сосредоточившись на своём занятии.
Обед на заставил себя ждать – поздний подъём не позволил Петру особо разгуляться. Мужчины едва успели закончить с дровами и привести себя в порядок.
Познакомившись с супругой Вершинина, Пётр отметил для себя её удивительное сходство с братом не только во внешности, но и в характере – она была такой же молчаливой и неулыбчивой, чем разительно отличалась от Аглаи – живой и добродушной женщины.
За столом разговоры шли на общие темы, семейно-бытовые вопросы. После обеда мужчины удалились в библиотеку, оставив женщин заниматься хозяйством.

- Как Вам работается? – начал Вершинин, обратившись к Петру.
- Поначалу мне казалось, что хорошо, - честно ответил тот. – Но в последнее время у меня стали возникать некоторые недопонимания с администрацией.
- Поэтому вы позвали меня? – Вершинин посмотрел на Святополка.
- Аглая посчитала это важным, - заметил тот без энтузиазма.
- Расскажите мне, что привело к конфликтам? – Вершинин посмотрел на Петра, приготовившись слушать внимательно.
- Вероятно, моя инициатива и излишняя увлечённость своим предметом. Я позволил себе несколько отклониться от учебной программы, - пояснил учитель.
- Начитался твоих книжек? – усмехнулся Платон, посмотрев на Святополка.
- Да, библиотека в этом доме оказала своё влияние, - подтвердил Пётр, осмотрев полки с книгами.
- В принципе, на это и было рассчитано, - с улыбкой заметил Вершинин. – Вы оказались в этом доме не случайно.
- Но откуда Вы знали, что я приму эту информацию правильно? – удивился Емельянов.
- Я не знал, - признался Вершинин. – Скорее, надеялся. Вы выглядели потерянным и ищущим одновременно. И было всего два сценария развития событий: либо Вы проигнорировали бы эти книги, приняв за сказку, либо эти знания поменяли бы Ваше сознание, что, как я понимаю, и произошло.
- Вы правы. И я очень благодарен Вам за всё, что Вы для меня делаете, - искренне поблагодарил учитель.
- У нас на Вас большие планы, - признался с хитростью Вершинин. – Нам нужны такие люди. Так чем я могу Вам помочь?
- У меня возникла некоторая дилемма. Если я не буду преподавать по утверждённой программе, меня могут уволить. Но я уже просто не могу вбивать эту ахинею в неокрепшие детские головы!
- Вам разрешили проводить факультатив? – уточнил Вершинин.
- Да, но его теперь посещают представители администрации.
- Насколько я знаю, классы ещё не оборудовали видеонаблюдением?
- Слава Богу, нет, - подтвердил учитель. – Слежки особой пока нет, только разовые посещения выборочных занятий.
- Значит, Вы вольны выстраивать уроки по своему усмотрению, корректируя содержание по ходу, в случаях необходимости.
- Но как объяснить это детям? – воскликнул Пётр.
- Так и объясняйте! – несколько жёстко проговорил Вершинин. – По крайней мере, тем, кто заинтересован. А остальным и так не интересно, что Вы там рассказываете. Вы в ответе за то, что вкладываете в их головы.
- В том и дело, - Пётр поднялся и отошёл немного в сторону. – Существующая программа столь далека от истины, что я рискую стать диссидентом. Хорошо, если меня не уволят и не посадят за госизмену.
- Он не готов, - тихо проговорил Святополк.
- Не согласен, - возразил ему Вершинин. – Он не готов отступать, просто ему нужна наша поддержка.
- К чему я не готов? – удивился Пётр.
- Ты совершаешь ошибку, - Святополк отвернулся, чтобы избежать взгляда учителя.
- Я ещё пока отдаю отчёт своим действиям, - резко ответил Вершинин. – И пока ещё ни разу не ошибался. Не привлекай личную неприязнь. Пётр Сергеевич, - он тут же обратился к историку, - кажется, пришло время рассказать Вам немного про нас.
Святополк тихо вышел, словно показывая своим поведением несогласие с действиями Вершинина.
- Святополк очень переживает за наше общее дело, - заметил Вершинин. – Он несколько мнителен и ему постоянно мерещатся враги и предатели. Безусловно, предосторожность не будет лишней, но без маниакальности.
- Вы меня несколько пугаете, - Пётр опустился в кресло напротив Вершинина. – Возможно, я действительно не готов…
- Пётр… Вы позволите к Вам так обращаться?
- Разумеется!
- Я редко ошибаюсь в людях, но вот промедление порой допускаю. Иногда оно бывает опасным. У вас, наверняка, уже родилось очень много вопросов. Я постараюсь ответить на них и прояснить нашу деятельность. А чтобы наше общение не превращалось в мой бесформенный монолог, я передаю инициативу Вам. Задавайте любые вопросы, - Вершинин замолчал.
- Кто Вы? – почти шёпотом спросил Емельянов.
Вершинин улыбнулся. Он понял вопрос учителя. Наверное, это и вправду был единственный вопрос, ответ на который мог бы объяснить вообще всё.
- Начну немного издалека, чтобы сохранилась некоторая последовательность, и картина получилась максимально полная.
Немного помолчав, он продолжил:
- Вы прекрасно знаете, в какое время и в какой стране мы живём. И не мне Вам рассказывать, что такое история, как и кем она пишется. И что происходит с теми, кто знает или пытается узнать альтернативные её версии, равно как и то, к чему это может привести, если не будет контролироваться сверху. И вполне логично, что умный человек не станет сам себя подставлять. А люди со схожими взглядами и стремлениями всегда объединяются, помогают и поддерживают друг друга. Это и есть общество.
- То есть у вас здесь что-то вроде тайного общества? – осторожно спросил Пётр.
- Можно и так сказать, - улыбнулся Вершинин. – Только оно не очень-то и тайное. Про нас знают, за нами наблюдают, иногда показательно напоминают правила, которые мы изредка смеем нарушать открыто.
- Кто? О ком Вы говорите? – не понял Пётр.
- Те, кто поставлен сверху, чтобы следить за соблюдением установленных правил и законов. И собственно те, кто эти правила устанавливает.
Емельянов тяжело сглотнул, но промолчал.
- Я продолжу о нашей деятельности, - спокойно говорил Вершинин. – Здесь сформировался определенный круг единомышленников, небезразличных к происходящему, интересующихся нашим прошлым, сохранением и передачей из поколения в поколение сакральных знаний, которые не подверглись идеологическим, политическим и иным коррективам.
- Как эти книги? – учитель обернулся, рассматривая полки библиотеки.
- Именно.
- Я, кажется, понимаю, - медленно проговорил Емельянов. – Вы сторонники альтернативной истории и, следовательно, хотите…
- Чш!.. – Вершинин приложил палец к губам. – Мы хотим привить любовь к Родине и её прошлому.
- Да, конечно, - спохватился учитель, испугавшись, что чуть не допустил оплошность, подставив и себя, и своего собеседника, и продолжил, понизив голос. – И много вас?
- Не так много, как хотелось бы. Поэтому мы рады, когда наши ряды пополняются. А Ваша деятельность этому очень способствует.
- Объясните мне одну вещь, - немного подумав, продолжил Пётр, - как так получилось, что вся администрация – ваши единомышленники, а директор школы – оппонент.
- Это наша ошибка, - со вздохом проговорил Вершинин. – Мы немного расслабились и стали допускать промахи, почувствовав свободу. За что и поплатились. Нашего директора отправили, скажем так, на перевоспитание.
- На повышение? – уточнил учитель.
- В места не столь отдалённые, - грустно поправил Вершинин. – Вы же понимаете, невиновных, как и безгрешных, просто нет. И чем выше положение, тем проще докопаться.
- Я понимаю. Но почему Андрей Алексеевич не подобрал вам кого-то своего?
- Потому что на тот момент никакого Андрея Алексеевича в администрации ещё попросту не было. Его место занимал другой человек, который по трагической случайности освободил это место раньше положенного срока. И я просто оказался немного проворнее со своей кандидатурой.
- А нельзя отправить Маргариту Михайловну на повышение в район или даже в область? – осторожно спросил Пётр.
- Поверьте мне, Андрей Алексеевич работает над этим. Но всё не так просто, как Вам кажется. Мы должны действовать осторожно и аккуратно, чтобы не поплатиться на этот раз ещё и Андреем Алексеевичем.
- Конечно! – с горячностью согласился учитель. – Хорошо, что Вы всё мне прояснили. Зная всё это, я смогу выстроить свою работу так, чтобы никого не подставить.
- Очень хорошо, - Вершинин улыбнулся. – Мы должны действовать аккуратно, но твёрдо и уверенно.
- А Вы можете сказать мне, кого ещё мне стоит опасаться? Есть здесь кто-то, кто, скажем так, не особенно благонадёжен и кому не стоит доверять?
- Никому не доверяйте, - с улыбкой посоветовал Вершинин. – Так будет надёжнее.
- Я Вас понял. Скажите, а в этом вашем обществе проходят какие-то тайные встречи?
- Не стоит излишне романтизировать нашу деятельность. Мы живём обычной жизнью, заговоров не строим, переворотов не готовим. Так что оставайтесь собой и верным правде – этого достаточно. А встречаемся мы дружным, почти семейным кругом.
Вершинин поднялся и, подойдя к Петру, похлопал его по плечу.
- Я рад, что мы поговорили. Аглая мудрая женщина, она правильно сделала, что позвала меня.
- Мне показалось, Святополк не очень доволен тем, что я живу здесь, - осторожно заметил учитель. – Может, мне уже стоит поискать отдельное жильё?
- Уже можно, - подхватил его собеседник. – Святополк сложный человек, но в честности ему не откажешь. Хотя и осторожность при общении не помешает. Он мнителен и излишне предосторожен. Старается предвосхищать события, действовать на опережение. И стоит отдать должное его чутью – он редко бывает не прав.
Пётр несколько виновато опустил глаза, но, собравшись, смог изобразить приветливую улыбку и снова встретился взглядом с Вершининым.
- Спасибо Вам, Платон Степанович! – он протянул руку.
- Рад быть полезным, - отозвался тот, ответив на рукопожатие.

Глава 4. Макс.

В скорости Пётр нашёл себе новый дом – им оказалась небольшая деревенская хатка в тени деревьев, с чудным садом и аккурат возле школы.
Аглая несколько посетовала переезду учителя, немного приняв это желание съехать на свой счёт  - мол, не так хороша хозяйка, раз гость хочет сбежать. Но Пётр с горячностью и искренностью заверил её, что причина совершенно не в этом и обещался приходить изредка в гости по выходным и за очередной книгой из их шикарной и поистине бесценной библиотеки.
Рада отреагировала на переезд учителя тоже с некоторой долей грусти – её круг общения был жёстко ограничен отцом, и любое новое лицо она принимала с некой скрытой благодарностью.
Лишь один Святополк вздохнул с облегчением, сильно тяготясь чужим лицом в своём доме. Он не доверял почти никому, а личность учителя ему казалась какой-то особо неблагонадёжной и поверхностной.
Получив более глубокое понимание происходящего в окружающей действительности, Пётр смог правильно выстроить свою работу, избегая острых углов в общении с администрацией. Директор школы относилась к Петру едва ли не как к сыну, которого надо наставлять, учить и помогать – она опекала его порой чрезмерно, иногда не без ревности. Считала неопытным и поддающимся чужому влиянию, восприимчивым, но недальновидным человеком, что проявлялось в том, как Маргарита Михайловна любила проводить с Петром долгие беседы для его более верного представления, в какое время и в каком обществе они живут, и как правильно стоит наставлять молодое поколение. Одним словом, вела идеологическую работу, видимо чувствуя если и не сопротивление со стороны Петра, то некоторую отстранённость от её идей и принимая это за легкомыслие и склонность к вольнодумству (особенно, памятуя, в чьём доме жил учитель первое время после приезда).

Рабочий процесс выстроился, быт наладился, суета улеглась, и Пётр смог начать погружаться в жизнь и интересы окружающих его людей с осознанностью и участием. Он начал замечать то, что поначалу ускользало от его взора.
К примеру, взаимоотношения между учениками.
Если в первое время Пётр был так увлечён своей деятельностью и неким противостоянием системе, то теперь, решив этот конфликт, он смог, наконец, присмотреться к главному объекту своей работы – собственно детям. А через его кабинет проходили все средние и старшие классы.
И если по первой в глаза ему бросались лишь внешне явные конфликты, так характерные переходному возрасту молодых людей, то со временем он стал замечать и более сложные и серьёзные особенности их взаимоотношений – то, на что все остальные (даже некоторые учителя) просто закрывали глаза, предпочитая игнорировать и делать вид, словно не происходит ничего такого, что выходило бы за рамки нормы и требовало бы внешнего вмешательства.
У Петра было своё мнение на этот счёт.
В любом коллективе проявляет себя лидер – гласно или негласно признанный. Равно как и в любой стае должен быть свой альфа-самец. И порой (если брать в пример старшие классы) оба эти качества встречаются в одном человеке.
Пётр работал не первый год, и уже умел вычислять для себя таких лидеров и старался более пристально наблюдать за такими ребятами – ведь они задавали тон вокруг себя и определяли линию поведения всего класса, а порой и целой параллели.
Лидером старших классов оказался непростой парень. Внешний его вид был более чем респектабельным – и одет он был лучше других, и уровень знаний обнаруживал достойный – вполне мог претендовать на золотую медаль. В рамках учебного процесса он сохранял лицо – никаких претензий не смог бы получить в свой адрес – он был предметом обожания всех учителей: исполнительный, аккуратный, умный и не лишённый обаяния.
Казалось бы, он должен был стать первым объектом мечтаний всего девичьего коллектива. Но это было не совсем так. Вернее, были, безусловно, девицы, которые с ума по нему сходили, сохли в прямом смысле этого слова – но он их не просто не замечал, но даже не удосуживал своего внимания. Ведь это были по большей части младшеклассницы, не самой привлекательной наружности да ещё и из бедных семей – что было видно по их одежде и предметам обихода.
Девицы обеспеченные и просто красивые несколько сторонились его и даже побаивались, зная его дурную славу.

Однажды на выходе из школы Пётр услышал довольно громкие всхлипы на заднем дворе школы. Он не смог пройти мимо. Обогнув угол здания, он подошёл к спрятавшимся в цветущих кустах сирени двум старшеклассницам.
- Я могу чем-то помочь? – участливо спросил он.
Подняв на него испуганные глаза, одна из девушек (10-классница Юля Травкина) схватила свой рюкзак и стремительно убежала – Пётр не успел сказать ей даже слова, лишь проводил недоуменным и слегка испуганным взглядом. Медленно он повернулся ко второй девушке, продолжавшей стоять рядом.
- Рада? – он немного удивился, узнав дочь Аглаи.
Раньше он не особо замечал за ней общественной активности – она всегда шла домой сразу после занятий, задерживаясь лишь на факультативы. Ему показалось несколько странным увидеть её здесь.
- Что произошло у Юли? – Пётр постарался отвлечь свои мысли.
- Не думаю, что я в праве это обсуждать, - Рада опустила голову.
- В праве, если хочешь помочь своей подруге. Я же не баба с рынка и не сердобольная соседка. И спрашиваю не из любопытства, а из желания помочь, - пояснил учитель.
- Вы не сможете, - возразила Рада.
- Почему?
Рада молчала, всё ещё не уверенная, что может обсуждать чужие проблемы.
- Это из-за Максима? – попробовал догадаться Пётр.
- Именно поэтому, - девушка не поднимала глаз.
- Несчастная любовь? – Пётр немного улыбнулся.
- Любовь? – глаза Рады, которые она стремительно подняла и вперила в учителя, налились скрытой злобой. – Разве его можно любить? Он чудовище!
- Я не смогу помочь, никто не сможет помочь, пока вы, наконец, не начнёте об этом говорить, - спокойно, но убедительно проговорил учитель.
- Кто же станет о таком говорить? – горько усмехнулась Рада. – Добровольно выставлять себя на осуждение, поругание и посмеяние.
- Я понимаю, если вы не хотите говорить родителям и даже учителям. Но у вас ведь есть школьный психолог, к примеру, - предложил вариант Пётр, решив не сдаваться так сразу.
Рада зло улыбнулась:
- Только не говорите, что не знаете, что он его дядя.
- Максима? – не поверил историк.
- Как Вы уже заметили, в маленьком городке все не просто знают друг друга, но и состоят в родстве с половиной города, - напомнила девушка.
- Да, но про дядю я не знал, - несколько потерянно проговорил Пётр. – Но я уверяю тебя, вы можете рассказать всё мне. Я не из вашего городка, у меня здесь никого нет. Я не буду это ни с кем обсуждать, но постараюсь приложить максимум усилий, чтобы помочь.
- Вы ничего не сможете, - повторила Рада и добавила. – Не посмеете.
- Рада! – учитель схватил девушку за плечи и устремил свой взгляд на неё. – Ты хочешь помочь Юле? Ты понимаешь, что завтра на её месте окажется другая? Вы и дальше будете терпеть его выходки, глотая слёзы по кустам?
Девушка тяжело вздохнула и отвернулась, отойдя на шаг в сторону.
- Я не могу ничего предпринять, не имея даже представления о том, что у вас происходит, понимаешь? Он обижает вас? Говорит что-то? Делает? Почему она плакала?
- От радости, - тихо заметила Рада, не поворачиваясь.
- От радости? – не поверил учитель.
- Максим её, наконец, бросил, - пояснила Рада и продолжила. – Теперь самым страшным для неё будут лишь его насмешки, грубые слова, бросаемые изредка, когда они будут пересекаться. По сравнению с тем, что она уже пережила, это такая мелочь!
- Разве отношения между молодыми людьми не предполагают возвышенных чувств? – осторожно спросил учитель, несколько растерянный.
Он-то на тот момент был уверен, что девушки искренне переживают из-за того, что Максим их бросал – ведь он казался эдаким принцем, идеалом из мечты. А самый большой его грех виделся именно в легкомыслии.
- Конечно! – горько усмехнулась Рада. – Для вас Максим – предмет обожания и воздыхания, идеал и ангелочек!
- Подожди, - Пётр перебил её, - не передёргивай. Согласись, мы судим лишь по тому, что видим. А то, что вы прячете по кустам, проходит мимо нас. Так что не надо укорять меня в незнании того, чего я не вижу.
- Да ладно, все всё знают! – она разгорячалась, и её лицо покрывалось румянцем. – Ладно Вы, здесь меньше года работаете. Но я не верю, что Ваши коллеги ещё не рассказали Вам, кто есть кто и кого не стоит трогать по понятным причинам.
- Ты имеешь в виду то, что Маргарита Михайловна мама Максима? – уточнил учитель. Эту правду он тоже узнал сравнительно недавно. Этот факт его не удивил, и ничего не прояснил.
- Я же говорю, что Вы всё знаете.
- Боюсь, этим мои знания ограничены, - вздохнул Пётр. – Взаимоотношения вне класса учителя не обсуждают – можешь мне даже не верить, но это так.
Рада и впрямь посмотрела на него недоверчивым взглядом. Емельянов не нарушал тишины, чувствуя, что девушке нужно время, чтобы собраться с мыслями.
- Он знает, что ему всё сойдёт с рук, что он останется безнаказанным. Возможно, он даже знает, что учителя и впрямь не интересуются, чем живут школьники. Это лишь объясняет его смелость и наглость.
- Он обижает вас? – осторожно спросил Пётр, подбирая правильные слова аккуратно.
- Какое мягкое слово! – Рада улыбнулась. – Обижают, это когда дёргают за косички. Его поведение из совсем другой категории. Мне кажется, Вы излишне лояльны к нам. Мы уже не дети, и отношения у нас совсем другого толка.
- Я понимаю, Рада. У меня был ребёнок, хоть он и погиб. Я представляю, что такое современная молодёжь очень хорошо, - серьёзно, но с долей грусти проговорил учитель.
- Простите, - девушка немного смешалась, на зная этих подробностей. – Я не знала.
- Всё нормально, - он постарался её немного ободрить. – Расскажи мне про Максима. Он проявляет к вам насилие? Почему вы не даёте ему отпор?
- Как?! – искренне удивилась Рада. – Он же… он же… сами знаете, чей сын.
- И что? Какие права это ему даёт? Лишь большую ответственность за учёбу, - твёрдо проговорил историк.
- Если бы! Сначала он предлагает свою помощь по учёбе, даже ухаживает. И каждая его новая жертва верит в то, что она особенная, и с ней он искренен, а предыдущие сами были виноваты. Он как удав для мышей, они уже и сами рады отдаться в его власть, подчиниться, - продолжала в запале Рада. – И когда он чувствует, что жертва в его власти, то начинает медленно душить. Лишив воли, он превращает свою якобы девушку в рабыню. И самое страшное, наверное, даже не то, что он в это время с ней делает – а делает он всё, что хочет – а самое страшное, что уйти от него нельзя, пока он сам этого не захочет.
- Но почему? Чем он шантажирует? – не понял учитель.
- Много чем. Начиная с чисто мужских угроз, типа «ты моя, и я решаю», «ты должна быть благодарна», заканчивая шантажом распространить фото и видео, показать их родителям и всей школе.
Пётр глубоко вздохнул.
- А отказать ему кто-то пробовал? – через минуту спросил он.
- Была одна смелая.
- И? – осторожно продолжил историк.
- Он и его друзья устроили ей такой буллинг, что её семья была вынуждена переехать в другой город. А сама девушка до сих пор наблюдается у психиатра, - грустно закончила Рада, опустив голову.
- С этим надо что-то делать! Это нельзя оставлять на самотёк.
- Все мы уже научились терпеть – благо, недолго осталось, год всего.
- А дальше? – вдруг уже взволнованно проговорил Пётр. – Просто поменяется локация. Но не его поведение. Чем больше ему потакать и терпеть, тем смелее он становится, чувствуя полную безнаказанность. Пассивной позицией вы лишь потакаете ему и делаете его только хуже. Кто-нибудь пробовал писать заявление в полицию?
- Конечно, нет! – зарделась Рада. – Ведь об этом узнают все Дубки!
- О чём? О том, что Максим – насильник и монстр?
- Нет, о позоре девушки.
- А в чём позор? – не отступал Пётр. – Быть жертвой – это позор?
- Но ведь тогда придётся всё рассказать, будут обнародованы переписки, фотографии. Это как быть раздетой на главной площади перед всем городом.
- Ты не права, - учитель твёрдо стоял на своём. – И потом, это едва ли не единственный способ его остановить.
- Никто на это не пойдёт, - покачала головой девушка. – Те, кого он бросил, мечтают всё забыть, как страшный сон. Никто не согласится это ворошить.
- Вы только себе делаете этим хуже, - вздохнул Пётр, поняв, что он её не переспорит. – Могу я попросить тебя рассказать мне о его новой девушке, когда она появится?
- Я не буду стукачом! – обиделась Рада.
- В каком смысле? – искренне не понял учитель. – В чём здесь стукачество? Или всё у вас происходит секретно,  и никто не знает об этих отношениях?
- Нет. Максим очень показательно демонстрирует свою новую пассию. Вы сами это поймёте.
- Тем более. Я просто не хочу упустить время, к кому надо будет присмотреться. Этим ты поможешь только девушке, но никак не Максиму.
Помолчав с минуту, Рада вздохнула:
- Хорошо, я намекну.
- Ну и чудно. Я рад, что мы поговорили. Ступай домой, задержал я тебя, - историк посмотрел на часы.
Рада нырнула в густую зелень и исчезла буквально незаметно.

Теперь сущность Максима раскрылась перед Петром почти полностью. Молодой человек повышал свой «статус» именно через красивых, но безвольных девиц. Выбирал себе очередную жертву, добивался её внимания и, подчинив своей воле, получив желаемое, бросал, сменив объект внимания на новую «недотрогу». Он получал особое удовольствие от момента «бросания», хотя нельзя не отметить и его упоения от своей власти над очередной несчастной. Он играл с ними, как кот с мышками, давай порой свободу и послабление, но потом лишь сильнее душа своей властью, которая не просто не имела границ, но и была беспрецедентной.
Сложить полное и верное суждение о Максиме оказалось не так просто. Ведь то, что было на поверхности, на глазах учителей – то, что они видели на уроках и в коридорах, было едва ли не полной противоположностью тому, как молодой человек вёл себя вне стен школы. И большинство учителей считали себя не в праве касаться того, что не относилось к учёбе, просто закрывая на это глаза и отстраняясь от этой темы.
Когда Пётр смог, наконец, уяснить себе истинную личность Максима, его просто поразил подобный цинизм коллег. Да, Емельянов не мог не восхищаться парнем как образованным, начитанным, аккуратным и прилежным на уроках. Но и взаимоотношения между ребятами никогда не ускользали от Петра. И его не мог не поразить такой контраст личности Максима. Оказалось, что его боялись – чего не бывает с «обычными ботаниками». Мальчишки – за то, что он всегда ходил со своими дружками, а девчонки – за невозможность дать ему отпор.

В своей работе Пётр начал пристальнее наблюдать как за самим Максимом, так и за его взаимоотношениями с девушками. Поведению парня стоило отдать должное: он был и оставался прилежным учеником, как в вопросах учёбы, так и по поведению.
Оставалось надеяться на Раду.
Однако продолжения история до осени не получила, так как на лето Максим был отправлен в лагерь на морское побережье – что позволило всем молодым особям женского пола вздохнуть спокойно.

Глава 5. Сближение.

Емельянов провёл лето в городке, заметно сдружившись со многими семьями так называемого «исторического кружка». Он всё больше проникался идеями этого общества, их мировоззрением и отношением к действительности.
И если в самом начале эти люди казались ему немного диковатыми, даже чем-то напоминали сектантов, то по прошествии нескольких месяцев довольно близкого общения Пётр понял своё заблуждение. Это были современные, образованные люди, зачастую наломавшие уже в жизни много дров, многое узнавшие, которые пришли к своему мировоззрению довольно долгий и тернистый путь.
Их мировосприятие было не дико-первобытным, а осознанно-обдуманным. И та история, которую они считали единственно верной, была скорее результатом долгих исканий и изучений.
Лишь некоторые представители семей были людьми менее образованными – по большей части женщины. Они были скорее поверившими и принявшими, но не ищущими.
К последним относилась и Аглая. Она была местной, из очень бедной семьи, старшей из семерых детей.

Ей посчастливилось встретить Святополка, едва приехавшего в Дубки. Его история для местных оставалась тайной: откуда он приехал и чем занимался – этого никто не знал.
Он был немолод – ему было уже около пятидесяти, он был богат (по местным меркам), очень умён, молчалив и скрытен.
Аглая приглянулась ему и внешне, и своей покорностью. Она была хорошей хозяйкой, работящей, аккуратной, молчаливой и неперечливой.
Каково было её отношение к Святополку, никого не интересовало. Даже саму себя она заставила об этом не думать, ведь этот брак обещал закончить нищенское существование её родных.
Тем более что Святополк не был ни жестоким, ни злым, ни скупым. Хотя и бывал резок, но был отходчив.
В браке с ним Аглая родила четверых детей. Трое старших были мальчики с небольшой разницей в возрасте. И когда родилась Рада, Святополк посчитал свой долг выполненным и отношения с женой ограничивал совместным бытом и заботами о детях – видимо, уже не испытывая к тому времени никаких плотский страстей и сосредоточивая себя более на умственной работе.
Аглая считала свою жизнь абсолютно успешной, а брак – счастливым. Муж был надёжным во всех вопросах, дети росли благополучно. А чего ещё может хотеть женщина без амбиций и не знавшая лучшей жизни, зато вкусившая уже много зла, лишений и несчастий?
Мир Аглаи был ограничен стенами дома и общением с семьёй и друзьями Святополка.
Эмоции её по большей части ограничивались детьми и обычными семейными радостями.
Аглаю можно было даже назвать немного забитой женщиной, которая, познав достаток и стабильность, стала считать мужа, давшего ей это, едва ли не божеством.
Пётр с нескрываемым интересом наблюдал за взаимоотношениями между жителями городка. Он заметил, что обычные человеческие страсти и пороки здесь встречались на порядок реже, чем в больших городах – в основном у молодёжи или у малограмотного слоя населения.
Представители же «исторического кружка» искренне его восхищали не только своей образованностью и многосторонним образованием, но и исключительно высокоморальным образом жизни, духовностью, особым отношением к окружающим людям и даже природе.
Наблюдая за их образом жизни, за отношениями, Емельянову всё больше хотелось стать похожим на этих людей, хотя он чувствовал, что при всём гостеприимстве и открытости, они не торопились признавать его «своим».
К нему относились как к чужаку, заблудившемуся, но пожелавшему стать на путь исправления и просвещения.
Пётр старался сблизиться с Аглаей, так как чувствовал её расположение и искреннюю открытость. Она могла стать его «проводником» в этот пока чуждый ему мир.
Но сам того не замечая, учитель пропитывался к Аглае не только и не столько общечеловеческой симпатией, но и вполне человеческой.
Общаясь с ней, наблюдая, он начал видеть, какое богатство души и чувств кроется за этой кроткой и покорной маской, которую вечно носила эта женщина. В ней была особая красота души, хотя внешность она имела скорее заурядную, ничем не выдающуюся.
Аглая была небольшого роста, но коренастая. Тело её, привыкшее к тяжёлому физическому труду, было крепким и рельефным. Длинные чёрные волосы всегда были забраны в тугие прически. Седина уже тронула виски, но, казалось, это нисколько не заботило их обладательницу, и точно не портило её вида.
Её внешность была настоящей. В то время как в больших городах – вроде того, где жил до этого Пётр – женщины довольно обильно красили свои лица, и порой искажали свою физиологию до неузнаваемости. Здесь же женщины не пользовались декоративной косметикой, и порой утром они выглядели ещё краше, чем вечером (что в большом городе невозможно в принципе).
В этом Рада была похожа на мать. И, вероятно, только этим. Ведь и внешность она имела более яркую, да и характер её был далёк от кротости и удобства. Рада была бунтаркой, хоть и сдерживаемой жёстким воспитанием. Наблюдая за ней в быту и в школе, Пётр отмечал для себя какие-то черты в её поведении, которые сулили ей сложную жизнь. Рада имела обострённое чувство справедливости, была бескомпромиссна и прямолинейна. Можно было с уверенностью сказать, что когда её внутренняя чаша недовольства, несогласия и терпения заполнится, взрыв будет неминуем. Что могло бы это сгладить или остановить, Емельянов не знал, и очень опасался за будущее девушки.
И тот факт, что Святополк ограничивал круг общения своей дочери, никак не способствовал её социализации и гибкости, скорее наоборот. Другой разговор, что отец и сам, вероятно, не догадывался о норове своей дочери, полагая, что она растёт похожей на свою мать.
И Пётр взял на себя некоторую смелость – разговаривать с Радой, давать советы, объяснять причинно-следственные связи и показывать примерами из жизни последствия от импульсивных, необдуманных действий, искренне надеясь оградить пылкое сердце от возможных ошибок в будущем.
Понимая, что подобные беседы наедине могут быть неправильно восприняты, Пётр собирал молодых людей со своего факультатива и проводил с ними что-то вроде «воспитательных» занятий, рассказывая через исторические события именно о том, что его волновало в действительности на данный момент.
Отношения между учителем и учениками стали совсем близкими, словно они всю жизнь знали друг друга, жили бок о бок.
И новый учебный год, свой последний год в этой школе, молодые люди начали одухотворёнными и сроднившимися.

Глава 6. Обвинение.

Пока Пётр втягивался в «исторический кружок», активно принимал участие во встречах, которые проходили в формате «домашних посиделок», в школе между учениками выстраивались весьма непростые отношения.
Вернувшийся в город Максим выглядел не только отдохнувшим, но и заметно похорошевшим. Южный загар на его мускулистом рельефном теле делал из него кинозвезду, сошедшую с экрана. Парень заметно подрос за лето, и первая щетина на лице придала его облику взрослость и особый шарм.
Максим был уверен в своей исключительности и неотразимости. И выбор его новой жертвы был очевиден.
На этот раз он решил покорить … Раду. Самую яркую, сильную и гордую девушку в школе. Он знал, что она станет крепким орешком, и припас несколько идей «про запас», на случай неудачи.
Весьма ожидаемо Рада дала ему отпор в весьма категоричной форме, пригрозив, для надёжности, пожаловаться братьям. Максим их знал – они были на 5-7 лет старше, и в своё время тоже учились в этой школе. Один из братьев был профессиональным спортсменом, и имел хорошую подготовку. Да и двое других братьев имели весьма внушительный вид – а вместе они представляли собой совершенно реальную угрозу.
Поняв, что этот орешек ему не по зубам, Максим подмял под себя близкую подругу Рады, Ольгу. Она росла без отца и братьев и казалась идеальной жертвой. Да и к тому же смотрела на самого Максима не без восхищения. Истории про его «похождения» она, конечно, слышала, но не верила в их правдивость – уж больно идеальным он ей казался. Поэтому весь негатив Оля оправдывала завистью и желанием насолить – со стороны тех, кого Максим не удостоил своего внимания.
Поэтому когда этот красавчик предложил ей свою помощь в физике, Оля была на седьмом небе и не верила своему счастью.
Максим же предусмотрительно попросил свою новую «возлюбленную» не распространяться и держать в тайне их отношения даже от подруг – чтобы не завидовали, умело выстраивая отношения незаметно для окружающих, но очень тонко для жертвы. Ему понадобилось чуть больше месяца, пока Оля не попала в его безоговорочную власть. Настало самое время, чтобы перейти к основному плану…

- Пётр Сергеевич, я вызвала Вас для очень серьёзного разговора, - в один осенний день учитель был вызван в кабинет директора.
Кроме Маргариты Михайловны в кабинете находился капитан Львов – он с любопытством рассматривал учителя и поздоровался лишь кивком головы.
Переступив порог кабинета, Пётр несколько стушевался – официоз просто зашкаливал. Машинально кивнув в ответ Львову, учитель остановился на пороге. Дверь за его спиной неслышно закрыла секретарь.
- Проходите, присаживайтесь, - предложила Маргарита Михайловна.
- Что-то произошло? – минуту спустя, сев и немного придя в себя, заговорил Емельянов.
- Мы надеемся услышать всё от Вас, - ответила директор.
- Я был бы Вам признателен, если бы Вы хотя бы очертили вопрос, дабы я понимал, о чём речь.
Директор обменялась взглядом со Львовым и продолжила:
- К нам поступила информация о том, что Вы состоите в связи с одной из своих учениц.
Она замолчала резко, внимательно наблюдая за историком и его реакцией.
- Что?! – Пётр то ли усмехнулся, то ли озадачился. – Вы уверены, что речь шла обо мне? Вы ничего не путаете?
Он не мог поверить в услышанное – настолько абсурдным казалось это обвинение.
- Нет, я ничего не путаю. И мы были бы рады, если бы это оказалось ошибкой, для чего Вас и пригласили сюда. Мы хотим услышать Вашу версию.
- Версию чего? Того, о чём я не имею ни малейшего представления? – Пётр поднялся. – Кто-то настрочил на меня некий донос, а я должен оправдываться?
- Это в Ваших интересах: убедить нас в своей невиновности, - спокойно проговорила Маргарита Михайловна. – Вы ведь понимаете, мне было бы проще уволить Вас, чтобы избежать возможных скандалов, не вдаваясь в подробности. Я же пошла Вам навстречу, и искренне хочу помочь.
Пётр потерялся и покосился на капитана.
- Какие отношения связывают Вас с семьёй Кузнецовых? – вдруг спросил тот.
- Дружеские, - спокойно ответил историк. – Думаю, вы знаете, что я жил в их доме первые несколько месяцев, когда приехал сюда.
- Это сблизило вас? – уточнил полицейский.
- Безусловно. Сложно жить под одной крышей и не общаться.
- И в какой момент ваши отношения стали выходить за рамки соседских?
- О чём Вы?! За какие рамки? – возмутился Пётр. – Я съехал сразу, как представилась такая возможность.
- Но отношения продолжаете поддерживать и по сей день? – уточнил Львов.
- Да я с половиной городка поддерживаю отношения, как Вы выразились. Да, с Кузнецовыми я познакомился раньше, но это ничего не меняет в нашем общении. И вообще я не понимаю, какое отношение это имеет к нашему вопросу, - Пётр посмотрел на директора.
- Согласно нашей информации, Ваши отношения с Радой Кузнецовой выходят за положенные рамки, - спокойно пояснила та.
- С Радой? – переспросил, не поверив, историк.
- Вы отрицаете эту связь? – уточнил капитан.
- Конечно, отрицаю! – возмутился учитель. – Это немыслимо! Кому такое вообще могло прийти в голову?!
- Пётр Сергеевич, Вы должны понимать всю тяжесть такого обвинения, - Маргарита Михайловна заговорила тише. – И я совершенно не хочу выносить сор из избы. Поэтому я настоятельно прошу Вас взять отпуск за свой счёт на период расследования.
- Какого расследования?
- Мы обязаны реагировать на такие заявления, - пояснил полицейский. – Тем более, когда речь идёт о несовершеннолетнем лице.
- Вы меня арестуете? – осторожно спросил Пётр.
- Пока в этом нет необходимости. Да и статуса обвиняемого у Вас нет, равно как и самого дела. Сначала мы проведём доследственную проверку, и на основании её материалов будем принимать решение о возбуждении дела или отказе от возбуждения. Так что пока будет достаточно Вашего слова о том, что Вы не покинете город.
Пётр опустился на стул, покосился на директора и тяжело вздохнул:
- Это какое-то чудовищное недоразумение!
- Мы все будем рады, если это окажется так, - заметила Маргарита Михайловна. – Но позволить Вам работать до окончания проверки я не могу.
- Я Вас понял, - глухо отозвался учитель.
- Оставайтесь в городе, я Вас вызову, - Львов поднялся и отошёл к двери. – Всего доброго!
- До свидания, - Пётр проводил его взглядом и, когда дверь за капитаном закрылась, встретился взглядом с директором. – От кого поступила эта информация?
- Я не могу этого разглашать. Я очень огорчена этой ситуацией. Наша школа ещё никогда не сталкивалась с подобными ситуациями – это крайне неприятно.
- А уж как мне неприятно оправдываться в этом откроенном бреде! – учитель вздохнул и встал. – Чтобы представить всю нелепость, достаточно представить себя на моём месте. Я могу идти?
- Разумеется. Я искренне надеюсь, что всё разъяснится.
Пётр тяжело вздохнул и вышел, даже не попрощавшись.
Абсурдность ситуации не делала, однако, положение учителя лучше. В его голове не укладывалось, что кто-то мог так его подставить. И самое главное – зачем? Ну, какой в этом смысл? Конкуренции здесь не было, на его место никто не метил (да и занял бы это место, если бы хотел, ещё до приезда Емельянова). Всё казалось лишённым здравого смысла и походило на фарс.
Историк послушно написал заявление на отпуск за свой счёт, сходил в полицейские участок, дал показания и, не желая сталкиваться с соседями и коллегами, заперся дома, понимая, что в маленьком городке всё станет известно раньше, чем картина прояснится.
Кто-то из коллег и родителей звонил ему первое время с расспросами, однако учитель решил не отвечать на звонки, устав оправдываться.
Самые настойчивые приходили в гости: кто с вопросами, кто с обвинениями, а кто из простого любопытства.
В итоге Пётр перестал подходить к двери. Его душевное здоровье сильно пошатнулось. И если бы не осознание своей полной невиновности, общество рисковало его элементарно раздавить.

Глава 7. Аглая

В дверь снова кто-то стучал. Пётр прибавил громкость телевизора, чтобы не слышать этого. Но стук становился громче, переходя едва ли не в набат.
Опасаясь за сохранность двери, учитель выключил телевизор и осторожно подошёл к глазку. На пороге стояло три парня, которых раньше Петру видеть не доводилось. Приличный внешний вид гостей несколько успокоил учителя, и он решился открыть дверь, не снимая, однако, цепочки.
- Пётр Сергеевич? – один из парней заговорил.
- Чем могу помочь?
- Мы можем поговорить?
- С кем имею честь? – уточнил Пётр, рассматривая лица ребят.
- Мы братья Рады.
Колебался Пётр недолго, понимая, что не впустить их было равносильно признанию вины. Сняв цепочку, учитель пропустил ребят и закрыл за ними дверь.
- Рад познакомиться, - Емельянов протянул руку.
Парни по очереди пожали его руку, назвав свои имена и пристально рассматривая учителя.
- Проходите, располагайтесь. Простите, но кроме чая ничего не предложу, - Пётр провёл братьев в гостиную.
- Ничего не нужно. Мы не чаёвничать пришли, - проговорил старший, Станислав. – Думаю, Вы понимаете, почему мы здесь?
- Догадался, - подтвердил учитель. – Быстро же разносятся сплетни. Что вы хотите от меня услышать?
- Вашу версию происходящего, - ответил средний, Гордей.
- Мою? – переспросил Пётр. – Что ж, на мой взгляд, всё это редкостный бред! Не знаю, кому это было нужно, и какую цель они преследуют. Ничего, кроме желания выдворить меня из Дубков, мне в голову не приходит.
Братья переглянулись.
- Какие отношения связывают Вас с Радой? – в лоб спросил Станислав.
- Никаких, - резко ответил учитель. – Полагаю, вы это можете узнать и у сестры.
- Мы с ней уже поговорили, - заметил младший, Иван.
- И? – Пётр удивился, что братья не продолжают.
- У нас сестрой очень доверительные отношения, - признался Иван. – Она была с нами абсолютно искренней.
- Что ж, в таком случае, полагаю, вы знаете уже, что всё это сторонние домыслы. У меня с вашей сестрой отношения складывались ровно так же, как и с другими учениками, - учитель выдохнул с некоторым облегчением, понимая, что если бы обвинения были серьёзные, эти молодые люди пришли бы не беседовать.
- Есть один нюанс, - осторожно заметил Станислав. – Рада действительно подтвердила, что с Вашей стороны никаких особых отношений и внимания никогда не исходило.
- Вот видите! – Пётр ободрился.
- Беда в том, что сама Рада к Вам не равнодушна, - тихо проговорил Гордей.
Пётр молча смотрел на сказавшего это брата, не имея сил подобрать слов от удивления.
- Как я уже сказал, у нас с сестрой очень доверительные отношения, - продолжил Иван, - и она всё нам рассказала. Не беспокойтесь, мы ни в чём Вас не обвиняем, скорее наоборот.
Учитель продолжал молчать, окончательно потерявшись.
- Необдуманное поведение нашей сестры, - заговорил Станислав, - стало причиной сложившейся ситуации, и Вашего незавидного положения. По Вашей реакции мы лишний раз убедились в правдивости слов Рады о том, что Вы не были в курсе её симпатии.
- Я действительно даже не догадывался, - тихо проговорил Пётр.- А кому ещё она говорила об этом?
- Божится, что только своей подруге. С ней мы пока ещё не говорили. Возможно, она тоже кому-то разболтала, а может кто-то просто подслушал их разговор. Вопрос сейчас не в этом. Мы, как старшие братья Рады, хотим принести Вам наши искренние извинения за то, в каком положении Вы оказались. Хочу Вас заверить, что мы сделаем всё возможное со своей стороны, чтобы доказать Вашу невиновность и непричастность к этому делу, - Станислав поднялся, и братья встали следом.
- А что обо всём этом думают ваши родители? – вдруг спросил учитель.
- Потому мы и приехали, - проговорил Гордей, - что узнали всё от Рады. Она сказала, что отец уже был готов идти к Вам. Беда в том, что она ему ничего не рассказала. Это чревато очень нехорошими последствиями для сестры. Мы пообещали отцу всё урегулировать.
- Понятно, - Пётр вздохнул. – Спасибо вам, ребята. Это всё очень сложно и неожиданно для меня. Но я рад, что ваша семья отнеслась к вопросу правильно. Мне дорого расположение ваших родителей, и я не хотел бы стать в их глазах предателем.
- Мы обещаем сделать всё, чтобы сохранить Вашу репутацию и отстоять правду, - Стас протянул руку.
Учитель попрощался с братьями и проводил их. Вернувшись в гостиную, он буквально рухнул на диван и, закрыв глаза, пытался переварить новую информацию. Как он мог проморгать такую симпатию со стороны Рады? Кто мог хотеть подставить его? Кому это выгодно?
За размышлениями он незаметно заснул. Разбудил его тихий стук в окно.
Быстро подойдя к окну, Пётр постарался разглядеть гостя. Но на улице было уже темно, и учитель смог разглядеть лишь силуэт, который шёл в сторону двери.
Не включая света, Пётр подошёл к двери и открыл её, даже не поинтересовавшись, кто за ней находится. Тень проникла в дом едва заметно, тихо прикрыв за собой дверь.
Пётр потянулся к выключателю, но гость его остановил, убрав руку.
- Не нужно света – с улицы будет видно, - шёпотом проговорила фигура и скинула с головы капюшон.
- Аглая? – не поверил своим глазам учитель. Быстро заперев дверь на замок, он отошёл к окну и задёрнул шторы. – Вы не должны были сюда приходить.
- Я не смогла усидеть дома. Когда ребята вернулись от Вас и рассказали Святу, что поговорили с Вами по-мужски, я не на шутку испугалась. Их трое, они молодые, горячие – кто знает, успеют ли они подумать. С Вами всё хорошо? – она подошла близко и силилась рассмотреть его лицо.
- Вы зря беспокоились, - Пётр улыбнулся и сжал её руки. – Ваши ребята очень толковые и не по годам мудры. Мы действительно поговорили с ними. Мне вполне удалось убедить их в ложности всех обвинений. Вам не стоило так рисковать – кто-то мог Вас заметить.
- Я испугалась, - она опустила голову и внезапно обняла его. – Места себе не нахожу последние дни, как появилось это нелепое обвинение. Свят как с цепи сорвался – ребята его еле удержали. Не представляю, что бы он мог сделать…
- Аглая! – учитель почувствовал, что она вся дрожит, словно от рыданий. Он погладил её по спине, сам не без труда сдерживая волнение. – Всё хорошо, Вы напрасно беспокоились. И я заверяю Вас, никогда в жизни и в мыслях у меня не было обидеть Вашу дочь. Эти обвинения беспочвенны, и мне искренне жаль, что Ваша семья от них пострадала.
- Вам не надо оправдываться, - Аглая подняла на него глаза, полные слёз. – Я знаю, я всё знаю – Рада мне рассказала, бедная девочка. Но я могу её понять, - она улыбнулась, глядя в глаза учителя.
- Вы не должны этого говорить, - Петру с каждой секундой становилось всё сложнее сдерживать себя и сохранять дистанцию. – Нам нельзя так встречаться.
- Прости меня, Петя, я не могу больше, - Аглая потянулась к его губам.
Учитель не успел толком сообразить, как это произошло, как так получилось, что он целовал её, хотя ещё минуту назад сам пугался даже мысли о ней.
- Аглая, мы не должны, - прошептал он уже без настойчивости, не имея сил противиться своим чувствам.
- Нет мочи больше терпеть, всю душу извела! Ничего теперь не боюсь, одного тебя лишь люблю, больше жизни люблю! Не гони меня! – горько воскликнула она, продолжая целовать его лицо.
- Погублю я тебя – не прощу потом себе, - он не мог её оттолкнуть, лишь крепче обнимал.
- Я сама пришла, это мой грех! – смело проговорила она.

…- Я словно и не жила раньше, - призналась Аглая, лёжа на груди Петра полчаса спустя. – Я не знала, какой это восторг, какое блаженство!
- Наша любовь дорого нам будет стоить.
- Я ничего не боюсь. Никого не боюсь, - смело проговорила она. – Всё стерплю ради этого счастья. Об одном прошу – не бросай меня. Без тебя мне теперь жизни нет.
- Радость моя! – прошептал учитель, поцеловав её. – Мне не надо другой жизни. Никогда я не брошу тебя – на край света за тобой пойду, и в тюрьму, и смерть, если надо, приму.
- Спасибо, что не оттолкнул, - Аглая улыбнулась и, поцеловав его ещё раз, поднялась. – Мне идти надо.
- Я провожу тебя, - Пётр тоже поднялся и спешно одевался.
- Нет, не надо. Я тихонько пойду, - быстро одевшись, Аглая отошла к двери.
Пётр, ничего не сказав, подошёл и поцеловал её на прощание, не желая отпускать…

Глава 8. Разговор.

Пару дней спустя учитель нашёл у себя под дверью записку, в которой были указаны время и место. И он, не раздумывая, отправился в назначенное место, которым оказался городской парк.
- А вот и он, - проговорил Платон, завидев шагающего по аллее историка.
Спутники Вершинина оглянулись и радостно поприветствовали Петра.
- Платон Степанович, Андрей Алексеевич, Георгий Александрович, - учитель по очереди пожал руки всем троим. – Это несколько неожиданно.
- Отчего же? – удивился Вершинин. – В свете последних событий весьма ожидаемая встреча, а бы даже сказал, необходимая. Но пойдёмте, не стоит стоять, уже достаточно прохладно.
- Я не рискнул обратиться к Вам, - проговорил Пётр. – Не хотелось напрашиваться.
- И весьма напрасно, - заметил Мельников, юрист. – В Вашем положении не до манер.
- Я был уверен, что это недоразумение, и всё быстро выяснится.
- Боюсь, это больше, чем недоразумение. Уже есть обращение в отдел образования, - заметил Андрей Алексеевич. – Резонанс Вашего дела оказался достаточно сильным.
- Да, в Дубках редко случаются скандалы – народ просто истосковался по чужому грязному белью, - усмехнулся Вершинин.
- Да если бы было ещё это бельё! – обиделся Емельянов.
- Это уже не важно, - заметил юрист. – Важен повод, а детали они домыслят сами. Тем более, Вы приезжий – грех не помыть Вам кости.
- Вы серьёзно? – не поверил Пётр.
- Абсолютно, - с серьёзным лицом ответил тот.
Пётр перевёл взгляд на Андрея Алексеевича.
- Я пока отделываюсь отписками общего содержания – пока нет дела, нет и оснований для обсуждения.
- Надеюсь и не будет, - вздохнул учитель.
- Это будет зависеть от Вас и от Вашего сотрудничества, - заметил Мельников.
- Я не против. Но мне даже нечего Вам рассказать – я сам был в шоке от этих обвинений.
- Мы Вам верим, - поспешил успокоить его Вершинин. – Никто из нас не сомневается ни в Вашей честности, ни в том, вся эта история – лишь очередная попытка отстранить Вас и удалить из системы.
- Но кому это нужно?
- А Вы не догадываетесь? – Вершинин усмехнулся. – Только на этот раз она действует очень грубо – видимо, чувствует, что опасность от Вас реальная, а повода может больше и не представиться.
- Вы думаете, это… - Пётр осёкся, побоявшись называть имя.
- Мы не думаем – мы знаем, - заметил Григорьев. – У нас же есть и само обращение, и соответствующий запрос на изучение дела.
Учитель отошёл в сторону и присел на скамейку, обдумывая услышанное.
- Нам пока одно не понятно, - продолжил юрист. – Откуда у неё основания? Почему она указала на Кузнецовых? Чем обосновала выбор?
Пётр медленно поднял глаза и скользнул по лицам своих собеседников.
- Вам известно что-то, чего не знаем мы? – уточнил Вершинин, заметив этот взгляд.
- Я не могу так их подставить. Эта информация стала известна мне буквально два дня назад в весьма доверительной беседе. Не думаю, что имею право разглашать её, - осторожно проговорил Пётр.
- Решать, конечно, Вам, - Мельников опустился на скамейку рядом с учителем. – Только Вы должны понимать и всю серьёзность своего положения, и нашу неспособность помочь Вам, если Вы не захотите сотрудничать.
Учитель вздохнул и опустил голову.
- Пётр Сергеевич, речь идёт не только о Вашей работе. Вернее даже не столько. Мы говорили с Вами, я надеялся, Вы меня понимаете, - проговорил Вершинин. – Ваше значение для нас очень велико. Ваша работа и её роль в нашем деле крайне важны. Мы бы не стали сейчас разговаривать с Вами, если бы не были заинтересованы в том, чтобы Вы остались. Вы не просто учитель, Вы наш проводник, и миссия Ваша крайне важна.
- Я помню об этом, - глухо отозвался учитель. – Мне трудно решить это со своей совестью.
- Никто не будет на Вас давить, - продолжил Платон. – Только Вам решать, что Вы ставите на первое место: личные переживания и угрызения или наше общее дело и идею, которая может и должна изменить наше общество и весь мир.
Пётр медленно поднялся и продолжил идти.
- Если Вам нужна наша помощь – мы открыты, - Мельников положил руку на его плечо. – Я оставлю Вам мою визитку – позвоните, если решитесь.
- Спасибо, - историк взял её и посмотрел на Вершинина.
- Спасение утопающих – дело рук самих утопающих, - заметил тот и протянул руку. – Всего хорошего. Вы знаете, как нас найти.
- Спасибо за помощь, - Пётр пожал руки всем своим собеседникам.
- Буду ждать Вашего звонка, - в конце добавил юрист.
Оставшись один, учитель снова опустился на скамейку, размышляя над своим положением. Имеет ли он право ставить личное выше общественного? Так ли уж важна его «роль» в общем деле? Но с другой стороны, стал бы Вершинин собирать такую гвардию и беспокоиться о его положении, если бы он не был так важен?

А самой Раде предстоял непростой разговор с отцом и братьями. И если братья реально были с ней близки – с ними она могла говорить обо всём, то с отцом отношения были другого толка. Его авторитет был безоговорочным. Он практически не принимал участия в воспитании дочери, полагая, что это «бабские» дела,  но его слово в доме было решающим и окончательным.
- Рада, - Святополк усадил дочь напротив себя. Братья стояли здесь же, Аглаю до разговора не допустили. – Я хочу услышать от тебя правду.
- Отец! – она была взволнована, но не напугана. – Это всё неправда!
- Он не оказывал тебе или другим девочкам никаких знаков внимания? – продолжал отец.
- Папа! О чём ты говоришь?! Он же жил у нас, вы ведь общаетесь, ты знаешь его – как ты мог поверить в эту чушь?!
Святополк посмотрел на сыновей.
- Нам он тоже не показался ни подозрительным, ни лживым, - заговорил Станислав. – Лично меня его честность убедила – он выглядел скорее удивлённым, чем напуганным.
- Дыма без огня не бывает, - строго проговорил отец, снова переведя взгляд на дочь. – Даже ложные обвинения должны на чём-то базироваться. Должен был быть повод.
- А по-моему, его просто хотят выгнать из школы, - заметила смело дочь. – Его боится наша директриса. Он лучший, его любят абсолютно все школьники, и только его предмет никто не прогуливает. Она ему завидует и боится.
- Не переводи разговор, - перебил Святополк. – Почему выплыло твоё имя?
- Наверное, потому что только у Рады в школе нет парня, - предположил Иван. – Никто другой из девчонок не подошёл на роль жертвы – потому что за них есть кому и заступиться, и присмотреть если что.
- И тот факт, что Емельянов жил в этом доме, дал им дополнительный повод выбрать сестру, - добавил Гордей. – Мне кажется, Рада, как и сам учитель, стала жертвой чьей-то сложной и грязной игры.
- И всё же, - немного подумав, возразил отец. – Я говорил со Львовым – у него есть доказательства.
- Какие у него могут быть доказательства?! – смело запротестовала Рада. – Только если он сам себе их смонтировал!
- Это переписка, - продолжил Святополк. – В которой кое-кто делится своими симпатиями, - он строго посмотрел на дочь.
- И что с того? – Станислав перехватил разговор. – Девчонки всегда влюблялись в мужчин-учителей. В нашем классе половина была влюблена в физика, остальные – в физрука.
- У нас тоже, - согласился Гордей.
- Ничего удивительного в том, что в этого историка влюбляются девчонки: он не старый, не женат, - заметил Иван. – Думаю, по нему половина школы сохнет.
- Так было всегда, - подхватил старший брат с невозмутимым видом.
- Я хочу услышать твоё объяснение, - отец посмотрел пристальным взглядом на дочь.
Выждав какое-то время – собираясь с духом – Рада ответила:
- Да, я им восхищаюсь. Он целеустремлённый, смелый и уверенный в себе. Он не прогибается под систему, не впаривает нам чушь и смело стоит за своё мнение.
- И с кем ты делилась своим восхищением? – осторожно поинтересовался Святополк.
- С подругой. У нас с ней доверительные отношения.
- Имя у неё есть? – поинтересовался Иван.
- Оля, - немного удивилась Рада. – Собакина.
- Пожалуй, стоит с ней пообщаться, - предложил Стас.
- Я сама это сделаю, - резко заметила Рада. – Если это она меня сдала, я её…
- Рада, - отец перебил её. – Ты ничего не будешь делать, только поговоришь, поняла?
- Я не прощу предательства! – вспылила дочь.
- Если не можешь поговорить без эмоций – пусть лучше это сделают браться, - закончил Святополк.
Братья обменялись взглядами с сестрой.
- Хорошо, я поговорю без конфликта, - пообещала она.
- Чем доверительнее будет ваша беседа, - заметил Иван, - тем проще будет выведать всю правду.
- Согласна, - вздохнула сестра.
- Можешь идти, - сухо проговорил отец, обращаясь к Раде.
- Да, отец, - она не стала спорить и вышла.
- Я должен сам с ним поговорить, - заметил Святополк и поднялся.
- В этом нет нужды, - заметил Стас.
- И смысла тоже, - добавил Гордей. – Он в таком же замешательстве, как и все мы.
- И он не лукавит – это видно, - добавил Иван.
Отец посмотрел на братьев недоверчиво.
- А что там за переписка? – поинтересовался Иван. – Ты сам видел её? Она действительно существует?
- Да. Львов показал мне распечатку, - Святополк отошёл к окну. – Как заметила ваша сестра, в ней она выражает своё восхищение этим учителем.
- В каких выражениях? – уточнил Гордей.
- В весьма определённых, - вскользь ответил отец.
- Там есть намёки на возможную связь? – уточнил Стас.
- Нет, - твёрдо ответил отец. – Только её личные эмоции.
- И что же послужило поводом для обвинения? – удивился Гордей. – Восторги девочки? Серьёзно? Я своей учительнице по литературе тоже любовные письма писал – не помню, чтобы её за это наказывали.
Святополк покосился на среднего сына.
- Реально? – усмехнулся Стас. – Так ты у нас романтик?
- Отстань, - отмахнулся средний. – Отец, ты же понимаешь, что это просто подростковый жест. Это нормально. Не надо винить Раду в разврате просто за то, что она восхищается. Уверен, она не одна такая.
- Или это личная неприязнь? – осторожно спросил Стас. – У тебя есть повод его недолюбливать?
- Скорее не доверять, - поправил его отец. – Да, для меня он тёмная лошадка.
- Мы понаблюдаем за ним, - пообещал Стас.
- И за Радой, - добавил Иван.
- Хорошо, ребята, я полагаюсь на вас. Не буду пока вмешиваться.
- Договорились, - братья по очереди подошли к отцу и пожали руку.

Глава 9. Начало защиты.

Пока Емельянов мучился переживаниями, узнав о чувствах Аглаи и Рады, обдумывая разговор с Вершининым и своё возможное будущее, страсти вокруг него продолжали накаляться.
Маргарита Михайловна давила на Управление образования и полицию, требуя жёсткого контроля и радикальных мер.
Андрей Алексеевич отделывался отписками, ссылаясь на всевозможные законодательные акты, не позволяющие ему действовать до предъявления обвинения.
Даже капитан Львов не торопился принимать однозначное решение, будучи от природы несколько медлительным и мнительным человеком. Он был правильным и аккуратным и стремился к соблюдению всех формальностей.
Время и окружение были на стороне учителя, в то время как он сам ограничивался редкими вылазками в магазин и придумыванием стратегии своего поведения.

Собравшись с духом и мыслями, Рада договорилась встретиться с Олей, намереваясь решить свой вопрос окончательно и однозначно.
На встречу Оля пришла … с Максимом.
- В нашей компании новая подружка? – с ехидством в голосе встретила его Рада.
- И ты отлично выглядишь, - ответила ей Максим, не растерявшись.
- Вот уж не думала, что ты любишь собирать бабские сплетни, - заметила Рада. – Что ж, если ты действительно получаешь удовольствие от обсуждения косметики и прокладок – можешь к нам присоединиться.
Оля стояла, как воды в рот набравши, испуганно косясь на Максима.
- Не волнуйся, я не собираюсь подслушивать вашу болтовню. У меня тоже здесь встреча. Увидимся, любимая, - парень нежно поцеловал Олю – на что Рада высунула язык от омерзения. – Набери меня, когда освободишься, - бросил он, отходя.
- Конечно, - Оля улыбнулась и проводила его взглядом.
- Почему ты такая злая? – спросила она Раду, когда они уселись за стаканом с коктейлем. – Завидуешь?
Рада презрительно фыркнула:
- Скорее сочувствую. Хотя, если тебе нравится твоё положение – дело твоё.
- Оно уж точно лучше твоего, - усмехнулась Оля.
Рада вперила в неё свой взор. Смотрела она пронзительно, словно читая душу.
- А что ты на меня так смотришь? – смутилась подруга, ёжась от такого взгляда.
- Ты знаешь, что.
- Не понимаю, - Оля попыталась придать своего облику безразличие.
- Кому ты показывала нашу переписку? – всё ещё спокойным голосом спросила Рада.
- Конечно, никому! – обиделась подруга. – Ты за кого меня держишь?! Что за наезды?
- Тогда как ты объяснишь тот факт, что мои сообщения, которые я писала тебе, оказались у полиции?
- Что?! – Олино удивление было совершенно искренним. В глазах мелькнул испуг, словно речь шла о её признаниях. – Ты серьёзно?
- Нет, это у меня юмор такой. Что, не заметно, в каком я от всего этого угаре? – зло процедила Рада.
- Рада, да ты что?! Ты моя самая близкая подруга, ты мне ближе, чем сестра! Я говорю тебе даже то, чего не скажу маме! – на Олиных глазах выступили слёзы. – Как ты можешь так на меня думать?
Рада несколько растерялась и озадачилась – она предполагала увидеть другую реакцию.
- А ты никому не давала телефон попользоваться? – она начала щупать разные варианты. – Ну, может, зафоткать или глухарь кинуть? Подумай.
Оля на какое-то время задумалась.
- Нет, не было такого. Я как-то просила Серёгу помочь мне память почистить, но это было месяца три назад. Так что нет, это исключено. А ты сама? Никому не давала?
- Ты меня ни с кем не путаешь? – ухмыльнулась Рада. – Когда это я давала кому-то свой телефон?
- Ну да, ты у нас собственница, - ухмыльнулась Оля. – А родители? Вроде же твой папа не очень жалует Сергеича, не так ли?
- Нет, не так, - Рада снова начала заводиться. – У них хорошие отношения. И потом, если бы папа узнал об этой переписке – я бы узнала об этом первой, от него же, и уж точно он не побежал бы с этим в полицию. Да и доверие в нашей семье намного выше, чем тебе может представляться. Если папа захочет узнать содержимое моего телефона, он попросит его у меня лично. Не все живут, шифруясь от предков, - намекнула она.
Оля опустила глаза, поймав в свой огород этот камень. Она многое скрывала от матери – даже то, что встречается с Максимом.
- И всё же, откуда у них наша переписка? – через минуту спросила Рада, откинувшись на спинку. – Ты понимаешь, к чему это может привести?
- Тебя переведут на домашнее обучение? – попробовала догадаться подруга.
- Ты что, совсем дура? – удивилась Рада. – Причём здесь я?
- Ага, а то папа тебя похвалит за такую смелость! – обиделась Оля, не понимая, о чем говорит подруга.
- Вообще-то, это он мне и рассказал о том, что у полиции есть наша переписка, - ехидно проговорила Рада. – Хотя тебе этого всё равно не понять.
- Да ладно! А я думала, это Петька Львов тебе рассказал.
- С какой стати?
- Ну, он же с пятого класса по тебе сохнет. Вполне мог и рассказать, чтобы ты его героем считала.
Рада брезгливо поморщилась:
- Мелкий он, до героя не дотягивает.
- Ну, если твой папа уже в курсе, значит, реально всё серьёзно. И какие для тебя возможны последствия? – тут же спросила Оля.
- Для меня никаких, просто поговорили. А вот историка мы теперь лишимся, - подозрительно сухо проговорила Рада. – Равно как и факультатива, и нашего кружка.
- Из-за такой ерунды? – не поверила Оля.
- А ты не заметила, что у нас уроков больше нет? – усмехнулась Рада.
- Так он же на больничном!
- Аж два раза! А потом просто уволится по состоянию здоровья. И ты в это веришь?
- А это не так? – шёпотом спросила подруга.
- Представь себе, нет, - так же ответила Рада.
- Вот блин! – вздохнула Оля и замолчала. – И что делать?
На какое-то время Рада задумалась. Ведь не могло быть такого, чтобы они не могли ничего сделать! Ведь если пары сообщений хватило, чтобы на учителя повесили обвинение, значит можно попробовать действовать «от противного».
- Мы напишем коллективное письмо в его поддержку, - предложила Рада. – Могу поспорить, не найдётся ни одного ученика, кто его не подпишет.
- Неплохая идея, - согласилась Оля. – Давай попробуем. Сможешь составить текст?
- А то! Конечно, смогу. На том и решим, - Рада поднялась. – Чем раньше сделаем – тем лучше. Спасибо, что откликнулась, - она улыбнулась, ободрённая новой идеей.
- Если нужна моя помощь – обращайся, - ответила Оля и обняла подругу.
- До встречи. На связи, - Рада подмигнула и направилась к выходу, уже строя в своей голове шаблон будущего текста.

Ситуация начала развиваться стремительно. Дети готовили обращение, полиция вела расследование, директор продолжала стряпать компромат, а сам Пётр продолжал лишь… думать и переживать.

Глава 10. Адвокат.

Короткий тихий стук в окно уже успел стать условным знаком.
- Любовь моя, ты так рискуешь! – он обнял её, едва закрыв дверь на замок.
- Я на всё готова, на любое наказание согласна за одну минуту в твоих объятьях! – прошептала Аглая и поцеловала учителя.
- Он ещё не заметил, как ты уходишь?
- Я говорю, что ухожу к гадалке Марфе. Он её не любит, соваться к ней не станет. А меня поругает малёк, да и отойдёт. У меня для тебя записка, - Аглая протянула ему листок бумаги.
- От кого? От Вершинина? – уточнил Пётр, заглянув в послание, в котором снова были лишь время и место.
- Да. Говорит срочно и важно. Боюсь я за тебя, Петя, - она снова обняла его. – Нехорошее что-то творится, сгущаются тучи.
- Правда на нашей стороне, - он постарался её приободрить. – Значит, и победа будет за нами.
- Дай Бог, Петруша, дай Бог!
Ночные свидания с Аглаей были нечастыми, но тем более страстными были их отношения…

- Мы не сможем Вам помочь, если Вы не будете сотрудничать, - к уже немного подмёрзшему Петру со спины подошёл Мельников. – Потому как нельзя помочь человеку, который этого не хочет.
- Добрый вечер, Георгий Александрович, - Пётр протянул руку, спешно поднявшись со скамейки.
- Добрый.
- Я не совсем Вас понимаю. Чего Вы от меня ждёте?
- Хотя бы заинтересованности к своей судьбе, - ответил юрист, предлагая жестом пройтись. – Половина Дубков о Вас хлопочет, а сами Вы преспокойно сидите дома да ждёте манны небесной.
- Но чем я могу помочь? Разве мои действия не расценят как желание оправдаться.
- Смотря какие будут действия.
- В деле есть какие-то подвижки? – поинтересовался учитель.
- Есть. На днях дело возбудят, - жёстко ответил Мельников.
- Вы шутите? – Пётр остановился. – На основании чего?
- На основании имеющихся фактов и свидетельств.
- Каких свидетельств? Кого? – опешил историк.
- Вам лучше знать. Я не Ваш адвокат, я доступа к материалам не имею. Могу только сплетни собирать.
- Это невозможно! Не может быть никаких свидетелей – нечего свидетельствовать!
- Это моя последняя попытка вразумить Вас, - сухо проговорил юрист. – Больше я Вас не побеспокою, - он уже развернулся, чтобы уходить, но учитель остановил его.
- Кажется, я был излишне самоуверен. Примите мои извинения.
Мельников повернулся и посмотрел в его глаза:
- Готовы сотрудничать?
- Похоже, у меня нет выбора, - Пётр развёл руками.
- Абсолютно верно. Даёте мне полномочия?
Пётр глубоко вздохнул и кивнул.
- Правильное решение. И я полагаюсь на Ваше благоразумие. Ваше дело совсем непростое. Уже потому, что у другой стороны есть чёткая цель – удалить Вас из системы, любым способом. И для них все средства хороши.
- Что я должен делать? – спокойным, но твёрдым голосом спросил учитель.
- Всё, что я Вам скажу. И никакой инициативы, и ничего от меня не скрывать.
- Я понял.
- Отлично. Ждите меня на днях. Узнаю все детали – приду к Вам, - Мельников протянул ему руку.
- Снова здесь?
- В этом больше нет необходимости. Приду на чай. Всего доброго.
- До встречи, - Пётр пожал руку и проводил взглядом быстро удаляющуюся фигуру юриста.

На повестке очередной встречи «исторического кружка» стоял только один вопрос: как помочь учителю.
- Мы не можем и не должны бросать Петра Сергеевича на волю судьбы, - проговорил Вершинин.
- Но и ходатайствовать за него мы не можем, - отрезал Святополк. – Он чужак, его никто не знает. Что если обвинения окажутся реальными. Представьте себе на минуту, что человек, которому наши дети слепо верят, мог их просто заманить и использовать в своих…
- Свят, замолчи, - перебил его Вершинин. – Мы никогда не бросаем своих. И повода сомневаться в его честности и верности у нас нет. Я могу понять твоё недоверие, но очень прошу не сеять смуту в нашем коллективе. Ты должен понимать, - уже спокойнее продолжал Платон, - все действия враждебных нам сил нацелены на то, чтобы уничтожить нашу деятельность. Попытки очернить наших собратьев, посеять подозрения призваны сделать нас уязвимыми. Если внутри нашего общества нет взаимопонимания, веры и поддержки – нет никакого резона собираться, можно сразу разойтись и поставить жирный крест на любых дальнейших перспективах и начинаниях.
- Пётр Сергеевич хоть и нерешительный, но вполне зарекомендовал себя надёжным человеком, - подхватил Андрей Алексеевич. – Он излишне осторожен и ещё несколько тушуется перед системой, хотя и стал в последнее время гораздо гибче.
- Он не пойдёт на открытый конфликт, - продолжил и Пирогов. – Но и от своей позиции не отступится.
- Да, его промедление дало врагу преимущество, - согласился Вершинин. – Они обошли нас на несколько ходов. Но нельзя винить человека в том, что он верит в честное правосудие. Пока не столкнёшься и не обожжешься, не поймёшь, как они работают на самом деле.
- Я бы посмотрел на вас, - зло заметил Святополк, - что бы вы заговорили, коснись это ваших детей.
- А ты не думай, что не коснулось, - заметил Вершинин.
Святополк посмотрел на него с вопросом.
- У нас нет тайн и секретов друг от друга, – проговорил Сергей Сергеевич Травкин, всё это время молчавший. – Да, Свят, моя дочь тоже оказалась в это втянута. И, боюсь, кроме меня в этом никто не виноват.
- Да брось! – Святополк подошёл к Травкину. – Ты готов обвинить себя, свою дочь, да кого угодно – лишь бы выгородить этого чужака? Вы что, окончательно все тут рехнулись?! Или действительно так слепы, что не видите очевидного? Он к нам заслан специально, чтобы уничтожить наше дело.
- Хватит, Святополк! – Вершинин повысил голос. – Это всё твои домыслы, ты не располагаешь ни единым фактом. Не буду сейчас ворошить это гнездо, но мы оба знаем, благодаря кому началось всё это.
Святополк блеснул тяжёлым взглядом и отошёл в сторону.
- Если обмен эмоциями состоялся, позвольте перейти к делу, - предложил Мельников. – На сегодня мы имеем: обвинение учителя в совращении малолетних. В качестве доказательств имеется переписка одноклассниц, в которой, однако, нет никаких фактов – одни эмоции. Также есть свидетель, якобы видевший Емельянова вместе с … одной из его учениц. И что самое плохое – освидетельствование этой ученицы у врача, которое подтвердило начало половой жизни, однако, без каких-либо доказательств в пользу того или иного лица.
Святополк с удивлением посмотрел на Травкина, который сидел белее бумаги, и догадался, о какой ученице идёт речь.
Как оказалось, все присутствовавшие смотрели на Сергея Сергеевича точно с такими же лицами. И тому пришлось объясниться.
- Моя ошибка, беда и самое большое упущение, - тихо заговорил он, не поднимая глаз, - в том, что я… проморгал свою дочь. Я был так занят работой, общественными делами и вопросами, что совершенно забыл о моей малышке. Пока была жива жена, она занималась Юленькой, а после её смерти я даже не знал, что и как нужно делать. А малышка уже успела вырасти и войти во взрослую жизнь, в то время как я продолжал видеть её маленькой девочкой, которой ничего, кроме любви и не нужно. Я упустил тот момент, когда следовало поговорить с ней. А она, видимо, побоялась или постеснялась говорить со мной о том, что важно знать каждой девушке. Я признаю свою вину.
- Сергей, - Вершинин положил руку на его плечо. – Мы все в некоторой степени виноваты. Многие из нас сосредоточились на неких глобальных вопросах, забыв, что нужно начинать с себя и помогать друг другу. И сейчас мы должны активизироваться и сделать всё, чтобы помочь и тебе, и учителю. Всё это – нити одной сети, и мы должны вместе распутать этот клубок.
- Я пробовал поговорить с Юлей, но она не идёт на контакт, молчит и плачет.
- С ней должна поговорить женщина, - предложил Мельников. – У неё есть подруги? Кому она доверяет?
Травкин поднял глаза на Святополка.
- Я уверен, Аглая с этим справится лучше всех, - проговорил Вершинин. – Рада слишком резка, и Юля может неправильно отреагировать. А вот Аглая умеет обходить острые углы, слышать и сопереживать.
- Я не против, - вздохнул Сергей Сергеевич. – Главное не тянуть. Она в последнее время вызывает у меня серьёзные опасения.
- Я поговорю с Аглаей, объясню ей ситуацию, - предложил Мельников.
- Не надо втягивать ещё и её, - вдруг резко заговорил Святополк.
- Что значит втягивать? Ты полагал, что наше дело не касается членов наших семей? Она имеет право голоса. Никто не будет на неё давить – мы просим о помощи, - пояснил Платон.
- Ты знаешь её – она безотказная, рада быть полезной. И вы этим пользуетесь!
- В последнее время ты стал вести себя довольно агрессивно, - заметил Вершинин. – Не надо переносить личные проблемы в коллектив.
Святополк промолчал.
- Подытожим, - заговорил Пирогов. – Первостепенной стоит задача помощи ребятам. А также стоит попытаться поговорить с ними, в чём могут помочь наши женщины и сами дети. Возможно, у нас появится и новая информация, которая поможет решить и вопрос с историком.
- Нам действительно стоит сейчас заглянуть в собственные семьи, - согласился Вершинин. – Что ж, не будем поднимать сегодня других тем. Благодарю всех за участие!
Пока мужчины расходились, Мельников вышел и прошёл на кухню, надеясь застать там Аглаю.
- Нам нужна твоя помощь, - она действительно была там, и юрист сразу перешёл к делу, рассказав ей про Юлю Травкину.
- Конечно же, я поговорю с ней! – охотно согласилась Аглая.
- Отлично, я в тебе не сомневался. Есть ещё один вопрос.
- Говори.
- Как вы общаетесь с Тоней?
- Нормально. А почему ты спросил? – удивилась Аглая.
Тоня, младшая сестра Аглаи, которая в прошлом году, закончив учёбу, вернулась в Дубки и устроилась работать всё в ту же школу.
- Она разделяет наши интересы?
- К чему ты клонишь, говори толком?
- Нам нужен запасной план на случай неудачи. Но для этого нам нужны люди, преданные общей идее и готовые на возможные жертвы.
- Чего ты от неё хочешь? – испугалась Аглая. – Она же девочка ещё!
- Ей можно доверять? – не отвечал Мельников.
- Вполне.
- Пригласи её на чай – я хочу с ней поговорить, - так и не пояснил юрист.
- Хорошо, если это важно, - Аглая не стала выпытывать. – Гоша, - уже тише добавила она, - что ему светит?
Мельников с вопросом посмотрел на неё, силясь понять, любопытство это или заинтересованность.
- Ты про историка? – уточнил он.
Она молча кивнула.
- Не могу сейчас сказать. Дело закручивается весьма неожиданно. Если Юля подтвердит свои слова в суде, для Емельянова всё закончится очень плохо. А без свидетелей дело по сути не состоятельно.
- Я завтра же с ней поговорю! – пообещала Аглая.
- Хорошо. Шансы у нас ещё есть.
- Ты ещё здесь? – в кухню вошёл Святополк и посмотрел на юриста с подозрением.
- Уже ухожу. Доброй ночи, - попрощался тот.
- Доброй, - Святополк проводил его взглядом и, когда закрылась дверь, обратился к жене. – Чего он от тебя хотел?
- Просил поговорить с Юлей Травкиной.
- Уговорить её отказаться от своих слов? – усмехнулся Святополк.
- Нет, просто поговорить, поддержать. Я не буду лезть в ваши игры, - Аглая хотела отойти, но муж её задержал.
- Что тебе Марфа нагадала? – сухо спросил он. – Зачем ты к ней всё время ходишь?
- Мы не можем помочь делом – у нас своя сила, - обтекаемо ответила Аглая.
- Заговорами занимаетесь?
- Делаем то, что можем.
- Не увлекайся, - бросил он, выйдя из кухни.

Глава 11. Разговор с Юлей.

Написанием коллективного обращения ребята не ограничились. Они решили навестить своего любимого учителя, поддержать и доказать свою преданность.
Пётр был очень удивлён и рад видеть почти весь свой кружок, появившийся у него на пороге в обед после школьных занятий.
Ребята рассказывали ему о своих успехах, задавали вопросы, общались на привычные темы, ни коим образом не касаясь «больного вопроса».
Лишь несколько ребят не поддержали идею коллективного обращения и визита. И если среди отказавшихся мальчишек и раньше не проявлялось особого интереса к истории, то Юле Травкиной пришлось постараться выдумать оправдание поубедительней.

- Юля, я могу с тобой поговорить? – Аглая зашла к Юле в комнату.
- Конечно, тётя Глаша.
- Я понимаю, - заговорила она, немного помолчав, - что, потеряв мать, ты потеряла не только заботу, но и внимание, поддержку. Никто не сможет заменить мать, но и хранить всё в себе очень опасно. Я могу понять твоё нежелание и даже страх говорить на многие темы с отцом. Я тоже была девушкой и помню, каково это, когда внутри тебя порой бушует ураган, а ты при этом уверена, что никто тебя не поймёт, - Аглая вздохнула. – Юля, - она взяла девушку за руки, - я хочу помочь тебе.
- Все хотят помочь мне, - усмехнулась та. – Только интересы все преследуют свои.
- У меня нет личного интереса в этом деле, - возразила Аглая. – С Радой у нас доверительные отношения – и к ней у нас вопросов нет. Она рассказала мне, что её беспокоит твоё состояние, она просила меня помочь тебе. Но я не смогу этого сделать, если ты этого не хочешь. Ты можешь мне доверять, - тихо, но твёрдо проговорила Аглая. – Я не буду ни с кем это обсуждать и клянусь тебе сохранить твою тайну. Позволь тебе помочь.
Юля закрыла лицо руками. Какое-то время она молчала.
- Я боюсь, тёть Глаш. Мне так страшно и … стыдно!
- Расскажи мне всё, и вместе мы придумаем, как быть дальше. Страшно ведь, когда ты один, - Аглая погладила девушку по спине, подбадривая.
Юля посмотрела на неё и заговорила, опустив голову:
- Я запуталась и всех подставила: и отца, и учителя, и ребят. В прошлом году со мной начал встречаться Максим. А я была такой счастливой – такой парень меня заметил! – она горько усмехнулась. – Я не слушала предостережений Рады и была уверена, что она просто завидует мне. Я не верила, что Макс может быть абьюзером, ведь он такой… Казалось, что все сплетни про него придумывают из-за обиды, что он их бросил, а бросил он их потому, что ищет идеал. Он красиво ухаживал, был внимателен – а по ходу просто очень ловко играл на психике. А ведь реально, у него никогда не было уверенных в себе девушек – он всегда выбирает закомплексованных – ими проще манипулировать, - Юля замолчала.
- Тебе не с кем было поговорить об этом?
- А толку? – усмехнулась девушка. – Рада говорила со мной. Много и подолгу – но я была глуха и слепа. Внимание такого парня, казалось, сделало меня уверенней, а по ходу только самоуверенней и глупее. Он смог окончательно лишить меня и воли, и здравого смысла.
- Как далеко он зашёл?
- Достаточно, чтобы мне было стыдно за своё поведение. А потом было всё, как в пословице: поматросил – и бросил, - Юля улыбнулась. – Мне конечно было стыдно и обидно, но с другой стороны я получила свободу. Он ведь контролировал каждый мой шаг, каждый жест. Я должна была слепо ему повиноваться – он делал со мной всё, что хотел. Так что момент расставания смог принести мне даже облегчение.
- Ты молодец, что смогла правильно это принять, - проговорила Аглая. – Смогла проанализировать и сделать правильные выводы.
- Не без помощи Вашей дочери, - честно призналась Юля. – Рада очень мне помогала и поддерживала. Я завидую её силе, уверенности. Теперь понимаю, откуда они, - она улыбнулась и посмотрела на Аглаю. – С таким тылом ничто не страшно.
Аглая мягко улыбнулась в ответ. Помолчав, Юля продолжила:
- Я была уверена, что на этом всё закончится – он найдёт себе новую жертву и забудет обо мне. И сначала всё складывалось именно так. До того злосчастного медосмотра, - девушка вздохнула, но, собравшись, продолжила. – Вы же знаете, что врачи обязаны сообщать, если обнаруживают у девушек потерю девственности. Видимо, почуяв опасность, Макс стал мне угрожать – сказал, что у меня будет много проблем, если всплывёт его имя. С дуру я пошла к школьному психологу.
- И что он тебе посоветовал? – осторожно поинтересовалась Аглая, заметив затянувшуюся паузу.
Юля подняла на неё глаза, ища поддержку.
- Он посоветовал оговорить Петра Сергеевича, - тихо призналась она. – Эта шумиха как раз только поднялась. Психолог убедил меня, что доказательная база уже убедительная, и что его по-любому посадят, и одно лишнее свидетельство картины уже не изменит, а меня может спасти.
- Каким образом?
- Он сказал, что если я признаюсь в сексе с одноклассником по согласию, это будет чревато для моего отца. Что его лишат должности и родительских прав, а меня отправят в приют. Мол, ненадлежащее воспитание и всё такое. Я много всего передумала, - она снова опустила голову и начала плакать. – Мне жалко папу! И жалко Петра Сергеевича – он же ни в чём не виноват! Но психолог говорил очень убедительно, я ему поверила. Я не могу так подставить папу, я не смогу его убить!
- Юлечка, - Аглая обняла девушку. – Ты хорошая дочь.
- Я поступила подло и гадко, - она рыдала. – Но я честно верила, что не сделаю уже хуже Петру Сергеевичу. Это потом мне Петька всё рассказал, что без моих показаний никакого дела и не завели бы!
- Бедная девочка! – Аглая гладила Юлю по голове, крепко обнимая и давая ей выплакаться. – Ты не могла этого знать. Взрослые затеяли жестокую игру и втянули в неё вас, детей. Это подло и низко, прикрываться теми, кто не может возразить.
- Что мне теперь делать, тёть Глаш? Я совсем завралась! Мне же никто теперь не поверит!
- Тише, подыши глубоко, - посоветовала Аглая и подышала вместе с девушкой. – Главное – не решать ничего сгоряча. Этот вопрос вполне терпит, быстро решения от тебя не требуется. Мы подумаем об этом с тобой вместе. Ты теперь не одна. Ничего только не решай сама, чтобы не усложнить всё ещё больше.
- А с папой всё будет хорошо?
- Конечно, не волнуйся. Ему ничто не грозит – тебя просто хотели запугать.
- Какая же я дура!
- Не надо так говорить! Все мы совершаем ошибки. Они и делают нас сильнее и мудрее. Не ошибается лишь тот, кто не живёт, - Аглая улыбнулась. – Нет таких проблем, с которыми нельзя справиться. И твой вопрос мы решим, обещаю!
- Спасибо, тёть Глаш! Мне надо было кому-то всё рассказать, - Юля вытерла слёзы. – Извинитесь перед Радой – уверена, она считает меня предателем.
- Она всё поймёт, когда придёт своё время, не переживай. Тебе надо запастись терпением и … благоразумием, - Аглая поднялась. – Я поговорю с юристом и узнаю обстановку – тогда будем думать и решать. Договорились?
- Хорошо, - девушка вздохнула и постаралась улыбнуться.
- Отлично. И выйди погуляй – тебе надо дышать воздухом, - Аглая потрепала девушку по щеке и, обняв, ушла.

Глава 12. Тоня.

Возбуждение уголовного дела на заставило себя ждать – ждали только появления «жертвы». Емельянов был официально отстранён от работы на время расследования. Мера пресечения была избрана в виде заключения под стражу – дабы избежать возможных контактов с другими несовершеннолетними.
И пока взрослые пытались решить проблему «по-умному», дети не хотели оставаться в стороне. По крайней мере, Рада.
И ключевым было вовсе не чувство вины – что из-за её переписки появилось это обвинение. Рада бы не отказалась ни от единого своего слова оттуда. Историк был ей по-особому дорог – он виделся ей как путеводная звезда, вдохновитель, а теперь ещё и как показательная жертва за идею. Он был для неё образцом и, вдохновлённая его примером и стойкостью, девушка и сама решилась на «подвиг», пусть и не такой громкий (главное, чтобы результативный).

- Разговор есть, - во время разминки на физкультуре Рада встала возле Петьки Львова.
- Ко мне? – парень удивился и подвис.
- Не привлекай внимания, - шикнула на него Рада.
- Хорошо, - Петя покосился по сторонам и продолжил разминку.
- Инфу достать можешь?
- Какую инфу? О чём? – парень не понимал.
- По историку.
- Ну, могу попробовать. А что мне за это будет? – тут же спросил он, посмотрев ей в глаза.
- Смотря что узнаешь, - она усмехнулась. – Но тебе понравится, - она улыбнулась и отошла.
Петька был скромным мальчиком, девчонки своим вниманием его не баловали, а делать первый шаг он боялся и стеснялся. Рада ему нравилась едва ли не с первого класса. И только к пятому он немного осмелел – писал иногда записки, иногда провожал её с подружками со школы. Рада его никогда не замечала. Ведь она была другой: сильной, смелой, гордой. Он и не надеялся на её внимание, лишь мечтал. И вот она сама к нему обратилась, попросила о помощи и пообещала…
Неискушенный парень уже строил разные сценарии развития их отношений, едва ли не до свадьбы… И уж конечно, ради неё он был готов на любой подвиг. Ну, а залезть в папин компьютер для него, доморощенного хакера, труда не составляло – он частенько это делал, зачитываясь делами и представляя себя великим детективом.

- Тоня, рад тебя видеть! – Мельников обнял сестру Аглаи, придя к ним на вечерний чай.
- Здравствуйте, Георгий Александрович, - девушка скромно улыбнулась.
- Давно я тебя не видел, помню ещё школьницей. А теперь уже и сама преподаёшь. Я рад, что ты вернулась в Дубки, в родную школу. Теперь она, наверное, видится тебе совсем по-другому.
- Да, есть такое. Как говорится, в детстве и деревья были выше.
- Согласен, - усмехнулся юрист.
- Гош, я же вам не нужна? – спросила Аглая. – У меня на дворе ещё работа.
- Можешь идти, спасибо. Пока вопросов не имею, - отпустил её юрист.
- Как работается? – Мельников вернулся к прежней теме.
- Нормально. Вроде бы уже привыкла. Хотя, признаюсь, в мои годы дети были скромнее, - усмехнулась Тоня.
- А учителя строже?
- Не сказала бы. Но теперь я их понимаю очень хорошо. В школе не достаточно просто любить детей и свой предмет. Учитель – это намного сложнее.
- Как складываются отношения в коллективе? – юрист не спеша подходил к главному.
- Знаете, неплохо. Вначале всё конечно виделось несколько приукрашено, и казалось, что все вокруг твои друзья. Постепенно всё стало более нормальным что ли. Появились симпатии, но и конфликты, и недопонимание. Всего хватает. Скучать не приходится, - Тоня улыбнулась.
- Как я понимаю, у вас там два основных лагеря сложилось?
- Можно и так сказать.
- И кого большинство? – с интересом спросил Мельников.
- Пожалуй, всё же нас, - с гордостью ответила Тоня. – Молодые все с нами, а вот старшее поколение работает, как привыкли. Думаю, их мировоззрение уже не поменять.
- Рад слышать, что прогрессивные идеи набирают популярность. Тонь, ты слышала про «исторический кружок»?
- Разумеется, - глаза девушки загорелись. – Хотя и не понимаю, почему вы не принимаете женщин.
- Как не принимаем? Кто тебе такое сказал? – обиделся юрист. – Мы принимаем всех, кто горит сердцем и болит душой. И твоя сестра, пожалуй, один из самых активных участников кружка.
- Но она говорила, что обычно мужчины собираются отдельно…
- Вероятно, ты не так поняла. У мужчин, действительно, бывают иногда отдельные собрания. Но это касается радикальных мер и принятия сложных вопросов, ответственность за которые мы не хотим перекладывать на ваши хрупкие плечи, - Мельников улыбнулся. – Но это скорее исключения. В жизни и деятельности кружка важен каждый, не зависимо от пола и возраста. Ты должна знать о нашем детище – историческом кружке для школьников.
- Конечно! Он пользуется удивительной популярностью! – заметила Тоня. – Ни одно внешкольное мероприятие, факультатив и даже развлечение не собирает сегодня столько заинтересованных ребят. И я очень рада наблюдать за тем, как в них пробуждается интерес к своему прошлому, к осознанию реальности. Хотя я знаю, что некоторых участников, вернее, участниц,  кружка привлекают не содержательные беседы, а личность учителя, - девушка улыбнулась.
Беседа плавно перетекла именно к тому вопросу, ради которого Мельников и позвал Тоню.
- Можешь рассказать об этом подробнее? Так, как видишь эту ситуацию ты.
Тоня вздохнула и на мгновение опустила глаза.
- Я до сих пор в шоке от этого обвинения, - призналась она. – Просто не верится, что такое возможно.
- Ты общалась с ним лично? Какие у вас отношения?
- Мы все так или иначе общаемся, - заметила девушка. – Мужчин в нашем коллективе мало, ещё меньше интеллигентных и умных, - она осеклась, поймав себя на том, что выказывает личную симпатию.
- Ну, так и предмет у него… гуманитарный, - усмехнулся юрист. – И что ты можешь сказать про него? Про его стиль общения, поведение? Особенно в неформальной обстановке, вне стен учебного класса?
- Он настоящий джентльмен, - усмехнулась Тоня. – Вот такой, как в романах, - на её щеках заиграл румянец. – Я вообще не верила, что такие мужчины существуют в реальности. И он такой… знаете, настоящий. Бывает, когда кто-то пытается казаться лучше, чем есть, или понравиться – так это не про него. Он такой, какой есть. У него благородство просто в крови. Он и ведёт себя, и выглядит, и общается с некоторой почтительной дистанцией. Он внимательный, но тактичный, вежливый, но… холодный, хоть и не высокомерный.
- Тебя послушать – так и впрямь эдакий книжный герой получается, - усмехнулся очень довольный в душе Мельников. – У меня его образ сложился попроще. Но так или иначе на совратителя, соблазнителя или растлителя он всё равно не похож.
- Да что Вы! – вспыхнула Тоня. – Это вообще немыслимо! На кого угодно могла бы подумать, но Пётр Сергеевич!.. Нет, я никогда в это не поверю! Это просто невозможно! Он не просто держит дистанцию, он… словно с другой планеты.
- Надеюсь, если понадобится, ты сможешь повторить это в суде?
- Где угодно! – решительно подтвердила девушка.
- Я рад. Если кто-то из твоих коллег может дать схожие показания, было бы неплохо.
- Уверена, за него половина школы горой встанет! Таких учителей, таких людей единицы!
- Какие отношения у него были с учащимися?
- Никаких, - резко ответила Тоня. – Вообще никаких. Они могли подойти к нему в коридоре, поздороваться, спросить что-то. Но я Вам говорю совершенно честно, Пётр Сергеевич всегда умудрялся держать дистанцию со всеми. Во всех смыслах: как в разговоре, так и в поведении. Он всегда избегал физического контакта – только мужчинам жал руку, но даже похлопать по плечу никогда бы не посмел. А с учениками… И они это знали – ближе 4-5 шагов к нему никто никогда не подходил. Он очертил эти границы на первом же уроке и никогда не позволял их нарушать ни себе, ни детям, ни даже коллегам. Он из тех людей, кто высоко ценит личное пространство.
- Я тебя понял, - снова улыбнулся юрист. – Хорошо. Про него мне всё ясно. А что сами школьницы? Как они к нему относились?
- А как можно относиться к такому типажу? – Тоня снова покрылась румянцем. – Чем недосягаемее объект, тем сильнее и смелее желания и фантазии.
- То есть в него действительно влюблена половина школы?
- Думаю, больше половины, - усмехнулась девушка.
- Он это знал?
- Определёно. Многие ему и записки писали, и письма, и даже стихи. Но на его поведение и отношение это никогда не влияло, - тут же добавила Тоня. – Было видно, что он к этому привычный и знает, как на это реагировать.
- А среди учителей какое к нему отношение?
- Да примерно такое же, - с ухмылкой заметила Тоня. – Даже те горгоны, которые выступают против него, не могут устоять перед его обаянием.
- Эдакий идеальный учитель, благородный и наивный, - подытожил Мельников задумчиво.
- Не назвала бы его наивным. Скорее даже наоборот – уверенный в себе. Настолько, что даже мысли не может допустить в правдивость обвинения. Он был спокоен до последнего и считал всё недоразумением, которое быстро разрешится.
- Кому могло быть выгодно его подставить?
- Полагаю, Вы это знаете лучше меня, - не ответила Тоня.
- На чём основаны их аргументы? Как они могли повлиять на тех ребят, кто свидетельствует сейчас против него?
- Этого не знаю. У каждого есть свои слабые места, - предположила девушка.
- Вероятно, - на какое-то время Мельников замолчал, решаясь задать главный вопрос.
- Антонина, - тихо заговорил он, - ты разделяешь наши стремления?
- Конечно! Можете даже не сомневаться.
- В таком случае, нам может понадобиться твоя помощь.
- Всё, что будет в моих силах, - с горячностью пообещала девушка.
- Я буду очень надеяться, что это не понадобится, но запасной план лучше приготовить, - юрист на мгновение замолчал, подбирая слова. – Ты готова выйти замуж, если понадобится?
- Выйти замуж? – Тоня явно ждала другого, чего-то более героического. – За кого?
- За Емельянова.
Девушка совсем растерялась. Она сидела как воды в рот набравши и молча хлопала пушистыми ресницами.
- Аглая должна была поговорить с Юлей Травкиной. Если беседа прошла успешно, девушка откажется от своих лживых обвинений – тогда у следствия не будет главного козыря, и дело развалится. Но может случиться так, что появятся новые лживые свидетельства. Но почти все потеряют убедительность, если появится информация о том, что историк готовился к свадьбе, к тому же с коллегой по школе, - объяснил Мельников.
- Я даже не знаю, что Вам сказать. Как-то нелепо это всё, - девушка опустила голову, обдумывая услышанное. – Это его идея?
- Нет, моя. Он ещё не в курсе, но обещал делать всё, что я ему скажу. Ты состоишь сейчас с кем-то в отношениях?
- Нет. Сейчас нет, - потерянно ответила Тоня.
- Это хорошо. Так я могу на тебя рассчитывать? – юрист смотрел на неё пристально и выжидающе.
Тоня глубоко вздохнула, подняла голову и встретилась с ним глазами:
- Можете.
- Я рад, - Мельников победно улыбнулся. – Я в тебе не ошибся. Ни с кем это не обсуждай, - он поднялся, - может, ещё и не понадобится.
- Я поняла.
- Спасибо за помощь! – подойдя к ней, юрист потрепал её по плечу.
- Рада быть полезной, - она улыбнулась несколько зажато.
- Доброй ночи, - Мельников вышел из кухни.
- Уже уходишь? – на пороге он столкнулся с Аглаей. – Поговорили?
- Да, всё отлично.
- Приятно слышать, - Аглая отёрла руки и подошла к Мельникову очень близко. – Как Пётр?
- Хорошо. Держится. А как поговорили с Юлей?
- Тоже удачно. Но я пообещала никому не говорить.
- Глаша! – Мельников взял её за плечи. – От этого зависит его судьба!
Аглая вздохнула и опустила глаза.
- Её запугал школьный психолог. Сказал, что если она не оговорит учителя, то её отца лишат родительских прав.
- Так а кто её… девственности лишил?
- Максим. Но у них всё по согласию было. Почти, - тут же добавила она.
- Что значит почти? – зацепился юрист.
- Она верила в любовь, - просто ответила Аглая. – Но как же это доказать? – она подняла глаза.
- Оставь это мне. Я сделаю всё, что возможно.
- Помоги ему! Вытащи его! – тихо, но очень настойчиво попросила она с мольбой в глазах.
- Аглая? – в дом вошёл Святополк.
Мельников медленно опустил руки, отпустив Аглаю, но продолжал смотреть ей в глаза.
- Что ты хотел? – Святополк подошёл к ним и обратился к юристу.
- Мы уже всё обсудили, - тот пожал руку Святополка и направился к выходу.
- Зачем он приходил? – жёстко спросил Святополк жену, когда дверь за юристом закрылась.
- Со мной поговорить, - из кухни вышла Тоня. – Привет, Свят.
Святополк окатил жену холодным взглядом и повернулся к её сестре:
- Давно не заходила. Как живёшь?
- Всё хорошо, замоталась немного.
Тоня смогла спасти сестру от сложного и тяжёлого разговора, переведя его на себя. Аглая была благодарна ей, но понимала, что скрываться вечно не сможет. И чем сильнее в ней вспыхивали чувства к Петру, тем явственней ей казалась невозможность совместной жизни с мужем. Ей хотелось рассказать ему, но она боялась его реакции. И даже не за себя, а за Петю…

Глава 13. Детективы.

На последнем уроке соседка Рады по парте вложила ей в руку записку, переданную с соседнего ряда.
«Я всё узнал», - гласило содержимое. Рада быстро написала ответ, содержащий время и место встречи.

- Но почему библиотека? – шёпотом спросил Петька, придя на «свидание».
- Сюда теперь почти никто не заходит – здесь можно поговорить спокойно, - просто ответила она. – Выкладывай, что нарыл.
- Не спеши. Разреши всё же уточнить, какова будет моя награда.
- Вот уж не думала, что ты так продажен! – с негодованием воскликнула девушка.
- Зачем сразу обзываться? – парень стушевался и опустил голову.
- Ладно, рассказывай давай.
Петя глянул на неё искоса и заговорил:
- Уголовка ему светит, и весьма недетский срок.
- За что?
- Травкина на него показания дала. А Серёга подтвердил, что видел их вместе.
- Что? – Рада, не сдержавшись, крикнула.
На неё грозно шикнула тётенька в очках. Девушка посмотрела на неё удивлённо, словно забыв, где находится.
- Я рассказал тебе то, что есть в деле, - парень оставался несколько безразличным.
- Вот же дрянь! – тихо ругнулась Рада. – А что там ещё есть? Чьи показания?
- Твоя переписка с Олькой, - Петя косо ухмыльнулся, глянув на девушку.
- И что ещё? – раздражённо спросила та.
- Показания школьного психолога: мол, девочки жаловались ему на историка и его приставания. Ну, и записка от директора – без фактов, но на эмоциях.
Рада поднялась и стала прохаживаться вдоль полок с книгами, собирая всю имеющуюся информацию в голове и строя возможные стратегии.
Петька какое-то время наблюдал за ней. Затем он остановил её, встав на пути.
- Я могу помочь, - тихо сказал он.
- Уже помог, спасибо. Дальше я сама.
- В одиночку будет сложно.
- А с тобой накладно, - усмехнулась Рада.
- Да не надо мне ничего. Это я так, - он почесал затылок. – Хотел выглядеть типа… крутым.
- Дурак ты, Петька. Крутость она ведь тут, - Рада показала на голову. – А так ты на Макса только похож стал.
- Тьфу ты, не дай Бог! – чуть ли не испугался он.
- А ты реально хочешь помочь? – осторожно спросила девушка.
- Конечно. Я за правду. Да и чел он толковый, - искренне ответил Петя.
- Ладно. Договорились. Встречаться будем здесь после уроков. Никому не говори.
- За кого ты меня держишь? Я ж не девчонка!
- Отлично. Нам нужен план, - Рада села за стол и задумалась.
- У меня есть намётки, - Петька вынул из своего портфеля записную книжку и сел возле Рады. – Смотри, - он показал ей схему. – В центре Сергеич. Вокруг – все, кто так или иначе замешан или фигурирует в деле. С одной стороны – обвинение, с другой – защита.
Рада внимательно всматривалась в схему, читая фамилии.
- Ничего не удивляет? – с улыбкой спросил Петька.
- Пока нет.
- Что объединяет обвинение? Что у них общего?
 - Школа? – попробовала догадаться Рада.
- Да нет же! Смотри, начнём сверху, с очевидного. Директор чья мама? Психолог чей дядя? Серёга чей друг? И, наконец, кто Травкину продинамил весной?
- Вот блин! – Рада откинулась на спинку. – Всё это из-за одного говнюка?
- Получается, - согласился Петя. – У них тёрки были?
- У Макса с Сергеичем нет, - ответила она медленно и встретилась с Петей глазами. – А со мной да.
- А причём здесь ты? – не понял Петька.
- Посмотри на свою схему и скажи, что объединяет защиту?
- Исторический кружок.
- Ага. А где у нас сбор проходит?
- И что? Ты-то тут причём?
- А то ты не читал нашу с Олей переписку, - Рада отвернулась.
- Так ты реально в него втюрилась? – усмехнулся Петя.
- Много ты понимаешь! – обиделась она. – Он же крутой!
- Чтобы кем-то восхищаться, совершенно необязательно влюбляться. Он же старый! Фу! Прикинь, каким он будет лет через двадцать.
Рада задумалась, видимо, рисуя себе эту картинку, и вдруг прыснула от смеха.
- А ты прав, - призналась она. – Я об этом не думала.
- Вот видишь, как всё просто. Но слушай, если предположить, что Макс решил бросить камень в твой огород, допустим. Положим, он не планировал ничего масштабного, просто хотел тебя выставить на общее посмешище. Можно предположить, что шутка несколько затянулась, и, приправленная новыми игроками, превратилась в удачное стечение обстоятельств для Маргариты Михайловны.
- Вполне убедительно.
- Согласен. Тем более и началось всё с твоей переписки. И, как говорил отец, дальше и не пошло бы, если…
- Не появился свидетель и жертва, - закончила Рада.
- А откуда они могли появиться? Кому могло прийти в голову подставить именно Юльку? Почему и зачем?
- Есть, над чем подумать.
- Согласен. Но опять ушли далеко. Вернёмся в начало, - аналитически рассуждал Петя. – Всё началось с переписки. Откуда она взялась? И у кого? Ты писала Ольке. Ты говорила с ней?
- Естественно!
- И что она сказала? Она говорила кому-то?
- Божится, что нет, - вздохнула Рада. – Клянётся даже, что и телефон из рук не выпускала последние три месяца – последний раз давала его Серёге летом, чтобы тот почистил ей память. И я ей верю – видок у неё был такой, словно это её в совращении обвинили.
- А ты? Кому давала телефон?
- Никому. Я вообще никому не даю свой телефон. Ты же знаешь – у меня даже соц.сетей нет.
- Да, к сожалению. Приходится вживую подсматривать, - парень усмехнулся.
- Что подсматривать? – испугалась Рада.
- За твоей жизнью, - Петька посмотрел ей в глаза.
Рада растерялась. Его взгляд был спокойным, серьёзным и глубоким.
- Мы отвлеклись, - она встряхнулась. – К моему телефону доступа ни у кого нет.
- Значит, на повестке у нас два вопроса: кто и как узнал о вашей переписке. А также кто и зачем уговорил Юльку оговорить Сергеича.
- Держи меня в курсе, - Рада резко поднялась. – Мне пора.
Собрав свои вещи, она повернулась к парню:
- Спасибо, Петь.
Не ожидая его ответа, она быстро вышла.

Глава 14. Линия защиты.

- Добрый день, Пётр Сергеевич, - Мельников встретил своего подзащитного с весьма озабоченным видом. – Присаживайтесь.
- Добрый день. Есть новости? – настроение учителя угадать было сложно: то ли он хорошо маскировался, то ли в самом деле оставался безразличен.
- Хорошего пока нет, - вздохнул юрист. – В нашу пользу только обращение ваших учеников, к которому присоединилось около десятка учителей.
- А против?
- Свидетель и жертва – слава Богу, ничего не добавилось.
- Что у Кузнецовых? – Емельянов спросил весьма обтекаемо.
Мельников посмотрел на него выразительно и с прищуром, понимая истинный интерес:
- Благополучно, - сухо проговорил он. – И они могут стать нашей последней надеждой.
- Это как?
- Через три дня состоится слушание. Если так называемая жертва подтвердит свои слова в суде, положение Ваше будет крайне незавидным.
- И что можно сделать?
- Аглая поговорила с девочкой – теперь остаётся только надеяться на её сознательность. Но даже если она откажется вдруг от своих слов, не думаю, что остальные последуют её примеру. По крайней мере, психолог на попятную не пойдёт. Но в таком случае у нас уже появится шанс.
- Но, как я понимаю, в мою пользу тоже особо ничего нет?
- Пока нет. Но есть запасной план, - Мельников заговорил совсем тихо.
- Какой?
- Я понимаю Ваше нежелание делиться личным, но Вам придётся рассказать о Ваших отношениях с Тоней, - юрист знал, что помещение для свиданий прослушивается, и все разговоры записываются – ему оставалось только надеяться, что Пётр поймёт его правильно.
- С Тоней? – переспросил историк.
- Да, я говорил с ней – она не против, если это может оказаться важным.
Емельянов с полным непониманием смотрел на Мельникова. Он понял, что обсуждать эту тему нельзя, но и высказаться «за» он не мог.
- Она очень переживает за Вас, ей всё сложнее прятать свои чувства. И я согласен, что правда о Вашей свадьбе вполне может поставить на место всех злопыхателей.
Пётр поднялся и подошёл к юристу вплотную:
- Это уже слишком! Я не пойду на это!
- Предпочтёте сесть за то, чего не делали?
- Я не подставлю её! – сквозь зубы процедил учитель.
- Полагаю, Вы говорите об Антонине? – Мельников смотрел в его глаза, словно сканируя.
Пётр не ответил, лишь взволнованно дышал, силясь держать себя в руках.
Юрист уже давно понял, что между учителем и Аглаей что-то есть: и по вопросам самой Аглаи и по заинтересованности Петра.
Мельников никогда бы не стал афишировать это своё знание, но решил приложить максимум усилий, чтобы развития эти отношения не получили. Он прекрасно понимал всю бесперспективность отношений подобного рода, равно как и возможные последствия как для историка, так и для самой Аглаи. И для неё – в первую очередь. Он хорошо знал Святополка, его нрав, и считал своим долгом уберечь Аглаю от этой ошибки.
- Давайте подготовимся к слушанию, - Мельников разложил на столе бумаги и принял рабочий непредвзятый вид.

Однако заседание суда перенесли из-за состояния здоровья главного свидетеля – Юли Травкиной.
Рада предприняла попытку поговорить с ней – она не знала, что её мама уже сделала это. Она хоть и пыталась сдерживаться себя и оставаться беспристрастной – удалось ей это не очень хорошо. Разговор получился эмоциональным, а после ухода Рады Юля… напилась таблеток, оставив записку, в которой призналась в своём обмане и просила у всех прощения. Пришедший с работы отец успел сделать ей промывание желудка и отвезти в больницу. Девушка оставалась в тяжёлом состоянии, хоть и без угрозы для жизни. Однако теперь ей предстоял долгий период восстановления и … курс у психотерапевта.
С одной стороны это безусловно избавляло её от необходимости давать показания, но с другой – проблем своему отцу она доставила всё же порядком.
Удивительным образом её записка не оказалась приобщённой к делу, и показания девушки, данные на досудебном расследовании, продолжали проходить по делу в неизменном виде…

Глава 15. Попытка сорвалась.

- Слышала про Юльку? – Оля встретилась с Радой на пробежке.
- Ну, совесть проснулась – это уже хорошо, - несколько сухо ответила Рада.
- Ты жестока! – удивилась Оля. – Она же с собой чуть не покончила!
- А ещё она Сергеича чуть в тюрьму не засадила своим враньём. Так что по делом ей досталось – раньше думать надо было!
- Как ты так можешь?! – Оля остановилась. – Ты же не знаешь, чего это ей стоило!
- А ты откуда знаешь? – усмехнулась подруга, тоже остановившись.
- Ты не была с Максом, - Оля отошла в сторону и отвернулась.
- Полагаю, нож у горла он не держит? – Рада продолжала оставаться жёсткой.
- Не держит, - согласилась подруга. – Он душу на кулак мотает.
- Вы сами ему это позволяете. Меня он никуда не мотал.
Оля повернулась и встретилась с ней взглядом.
- Не все такие, как ты, - тихо заметила она. – Тебя любили и любят, ты красивая, сильная, уверенная, у тебя хорошая семья.
- Никто не будет вас любить, пока вы сами себя не полюбите, - заметила Рада, немного смягчив голос.
- Это не так просто. И лично я хорошо понимаю Юлю. У неё нет мамы, нет сестры, да и подруг толком нет. Серая мышка, прям как я. Представляю, как она была счастлива, когда Макс обратил на неё внимание.
- Дуры вы, - бросила Рада без злости. – Нужны вы ему… Лишь для коллекции и поднятия собственного достоинства. По ходу он сам неуравновешенный, неуверенный в себе лузер. Нормальная девчонка его расколет за минуту общения. Да, он не дурак, умный, начитанный, не лишённый обаяния, но он закомплексован своей мамашей, которая втемяшивает ему голову идею о его исключительности. И он всеми силами старается таким быть, а по ходу лишь самоутверждается за счёт таких дурочек, как вы.
Оля снова отвернулась и молчала.
- Побежали дальше, холодно, - предложила Рада.
Когда подруга обернулась, Рада заметила на её глазах слёзы.
- Твоя жизнь в твоих руках, и только ты решаешь, какой она будет, - продолжила Рада, когда они побежали. – Если тебя устраивает твоя жизнь – не жалуйся и не реви, а не устраивает - начни уже что-то менять.
- Он меня не отпустит, - тихо ответила Оля, немного подумав.
- Клещами держит? Наручниками приковывает? – спокойно продолжала подруга.
- Он меня уничтожит! Растопчет.
- Только если ты сама ему позволишь это и поможешь.
- А ты не помнишь историю той девчонки, которой пришлось переехать в другой город из-за скандала?
- Помню. И скажу то же самое – сама виновата.
- Ты слишком категорична и не была влюблена, - вздохнула Оля. – В таком состоянии многие совершают ошибки из-за неспособности мыслить логически и наперёд.
Рада промолчала, вспомнив свою переписку, благодаря которой и началась вся эта история. А ведь её ошибка вылилась в проблемы не только для неё самой.
Уже в конце пробежки, заметив маячившего в конце сквера Макса, Рада добавила:
- Мы со всем можем справиться, надо только набраться смелости. Ты не одна – помни об этом, - Рада обняла подругу и направилась к своему дому, не желая сталкиваться с Максом.
Вернувшись домой, приняв душ и переодевшись, Рада не без удовольствия застала братьев:
- Когда вы уезжаете? – поинтересовалась она. – У вас проблем на работе не будет?
- Не волнуйся, - улыбнулся Стас. – Я на удалёнке, Гордей оформил академический, а Ваня вообще на себя работает. Но спасибо, что спросила.
- Мне нужна ваша помощь, - хитро проговорила сестра.
- Рассказывай, - Гордей сел ближе, приготовившись слушать.
- Вы же знаете Олю?
- Конечно, - ответил Иван, - вы же с первого класса не разлей вода.
- У неё проблемы с парнем.
- Это не по нашей части, - усмехнулся Стас. – Амурные вопросы – это не к нам.
- Да вопрос как раз не в амурах, - продолжала сестра. – Он абьюзер.
- Уж не про Макса ли ты говоришь? – догадался Гордей.
- Вот видите, мне даже не надо ничего объяснять.
- И чего ты ждёшь от нас? – не понял Стас. – Мы должны подкараулить его вечером и прочитать лекцию и ненадлежащем обращении с девушкой?
- Конечно нет! – усмехнулась Рада, представив себе эту картину.
- Бить его я не буду, - сразу оговорил Иван. – Это слишком нечестно – силы не равны.
- Этого я тоже не предлагаю.
- А что тогда? – не понял Гордей.
- Ей нужна помощь, поддержка. Она не может уйти от него, потому что боится последствий. Боится, что он продолжит над ней издеваться, наклепает компромат или ещё как начнёт других подбивать на издевательства.
Братья продолжали смотреть на Раду, не понимая.
- Ей нужен парень, который сможет её защитить, и которого Макс будет бояться.
Братья переглянулись между собой и остановили взгляд на младшем, Иване.
- А чего сразу я? – испугался тот.
- Ты у нас самый красивый, - усмехнулся Гордей. – Спортсмен, качок и всё, как положено.
- Да иди ты! – отмахнулся Иван.
- И ты один сейчас без девушки, - добавил Стас с усмешкой на губах.
- А ещё ты уже одни раз ставил Макса на место – и он это помнит. Равно как и вся школа, - подхватила сестра. – Ванька, пожалуйста! Для меня! Это же понарошку.
- Да вы что?! – он отошёл на расстояние, словно боясь, что его «сожрут». – Я ж не актёр. Я не умею в эти игры играть.
- Играть Олька будет. Тебе только подыграть надо. С тебя вполне хватит брутального выражения лица – даже говорить ничего не надо! – продолжала напирать Рада.
- Нет, Рада, даже не уговаривай, - Иван оставался непреклонен. – Я так не могу. Если бы всё это тебе было нужно… Я бы, может, и попробовал, но…
- Это мне нужно! – перебила Рада. – Ну, пожалуйста, братик!
- Нет, и не проси, - Иван оказался категоричен. – Я очень тебя люблю, но ввязываться в такие авантюры не стану.
- Не расстраивайся, - Гордей приобнял сестру за плечи. – Думаю, вы вполне справитесь с ним своими силами.
Рада глубоко вздохнула, но ничего не сказала.

Глава 16. Расследование.

Зайдя в пустой читальный зал, Рада заметила Петьку спящим на какой-то книге. Девушка улыбнулась и тихо присела рядом.
Ей представилась возможность рассмотреть этого паренька, который всегда казался ей некой декорацией: то есть нечто, что всегда рядом, но что уже давно не замечаешь.
Да, они с первого класса учились вместе, жили в соседних дворах, общались всю жизнь. Она так к нему привыкла, что и впрямь воспринимала примерно как брата, только что не так близко с ним общалась.
Ей никогда не приходило в голову даже рассмотреть его толком. За лето он подрос. И теперь стал выше даже самой Рады, хотя до этого она всегда смотрела на него сверху вниз (во всех смыслах).
Петька хорошо учился, но отличником не был, неплохо бегал и … любил историю. А ещё ему нравилось проводить параллели с реальностью и строить всевозможные прогнозы, основываясь на историческом опыте.
Внешность у него была обычная, ничем не примечательная, но и каких-либо уродующих или портящих общую картину моментов тоже не было.
Нерешительность Петьки оказалась скромностью, а за тем, что Рада считала трусостью, прятался рационализм и дальновидность.
Узнав Петю поближе, Рада перестала относиться к нему с презрением, а за активную позицию, готовность безвозмездно помогать, даже зауважала.
- Ты решил действовать методом Менделеева? – наконец, заговорила Рада, устав ждать, когда он проснётся сам.
- А? Что? – парень поднял голову и потеряно озирнулся.
- Думаешь, найдёшь ответ во сне? – усмехнулась она.
- Ты сегодня поздно, - он потёр глаза и посмотрел на Раду. – Есть новости?
- Ничего такого, о чём бы ты не знал, - витиевато ответила девушка. – А у тебя?
- Скорее предположения. Мне кажется, я знаю, кто тебя сдал, и как он это сделал.
- Да ты что?! И кто же? – Рада оживилась.
- Макс, разумеется, - Петя удивился, что она не догадалась. – Мы же говорили с тобой об этом.
- Но как? – не поняла Рада. – Думаешь, он забрал у Юли телефон? Нет, она бы мне сказала. Я ей верю.
- Нет, он бы не стал действовать так грубо. Помнишь, что Оля говорила тебе про Серёгу?
- Ну да, она давала ему телефон. Он же разбирается в этом хорошо – ему пол школы технику носит. Но это же было ещё летом. И что с того?
- Правильно. Если бы это было осенью, это было бы слишком очевидно. Значит, моя версия такая, - парень принял серьёзный вид. – Серёга чей у нас друг? Верно, Макса. Получив доступ к её телефону, он мог поставить туда несколько программ по копированию данных или по удалённому доступу к устройству. Не удивлюсь, если они давно этим балуются. И судя по всему, у них уже пол школы под контролем.
- Охренеть! – вдруг ругнулась Рада. – А что, так можно?
- А ты ему случайно свой телефон не давала настроить? – осторожно спросил Петя.
- Нет, мне брат помогает, если что, - несколько потерянно проговорила девушка.
- И то ладно. В общем, получив доступ, они, видимо, и подбирали себе очередную жертву, собирая по ходу компромат на случай шантажа.
- Очень правдоподобно, - согласилась Рада. – Только не совсем понятно, зачем ему надо было Сергеича подставлять. Зачем вообще надо было это заваривать?
- А я думаю, жертвой был вовсе не историк, - продолжил Петька, - а ты.
- Я? – не поверила Рада.
- Он к тебе не подкатывал, случайно?
- Да, было в начале года, - несколько потерянно ответила девушка. – Но я его сразу отшила и забыла об этом.
- Охотно верю. Ты забыла, а он нет. Пацаны таких обид не прощают, - усмехнулся Петя. – И когда ему представилась возможность, он решил отомстить тебе, опозорив на всю школу.
- А его мамаша решила ещё и по Сергеичу долбануть. Она же не первый раз его уже гнобит, - додумала Рада.
- Откуда ты знаешь?
- Так он ведь жил у нас. Да и общается с родаками – слышу кое-что иногда.
- Вот всё и сложилось, - улыбнулся Петя, довольный результатом.
- Осталась только Юлька, - подытожила Рада. – Да, в записке она от всего отказалась, но кто-то же её надоумил это ляпнуть.
- Там тоже всё просто. Когда появилась жалоба?
- Месяц назад.
- Что у нас было перед этим? – наводящее спрашивал парень.
- В смысле? Ничего не было.
- У нас был медосмотр. Понимаешь, к чему я?
- Точно, - протянула Рада, вспомнив это. – А Юлька в том году с Максом встречалась. По ходу, у них там всё уже было. Но она никому ничего не говорила. А после осмотра должны были сказать её отцу. Поэтому она и боялась, что его уволят за ненадлежащее воспитание дочери. Ей не с кем было об этом поговорить, и она пошла…
- К школьному психологу, - закончил Петя. – А тот, услышав эту историю, понял, что это отличный шанс избавиться от нерадивого учителя, ну и спасти честное имя племянника заодно. Он всю эту чушь про увольнение отца в её уши и влил.
- А когда она поняла, что её обманули, а Сергеич из-за неё срок получит - … блин! Бедная Юлька! И какая же я дура! – Рада закрыла лицо руками
- А ты тут причём?
- Так я была у неё. Пришла спросить, зачем она это сделала. Но я же не знала! А она по ходу сломалась! – Рада расплакалась.
- Ты не виновата, - Петьке стало неловко, и он попытался хоть как-то ободрить девушку. – Кто же знал!..
- Я этого Макса!.. – Рада подняла лицо, мокрое от слёз, но со взглядом, полным решимости.
- Да и он тут по ходу особо не причём, - вздохнул Петька. – Его же тоже использовали в свою пользу его родные. Это игры взрослых, в которые они втянули нас. Мы для них сейчас как пешки на шахматной доске. Любой из нас может быть брошен под бой ради победы во всей партии.
- Ты прав. Но мы не должны отступать и позволить им манипулировать нами!
- А что мы можем?! – грустно спросил парень. – Кто нас будет слушать?
- Я поговорю с Мельниковым – он адвокат Сергеича и часто у нас бывает. Я всё ему расскажу, - Рада приободрилась и загорелась. – Он придумает, как ему помочь.
- У нас кроме домыслов ничего нет, - Петя не разделил её энтузиазма. – Ни одного факта, ни одного доказательства.
Рада задумалась, анализируя в голове всю узнанную информацию. Думала она долго.
- Нам нужна Олька, - вдруг проговорила она, медленно подняв голову и встретившись взглядом с Петькой.
- Зачем? Она же вообще не в теме.
- Ещё как в теме! – не согласилась Рада. – Она уже воет от этого Макса. На днях плакалась мне, что боится его и не знает, как сбежать. Понимаешь?
- Нет. Как это вяжется с нашим делом?
- Мы должны доказать всем, что он монстр, - продолжала она. – Что он следит за своими девушками, подсматривает и подсушивает, собирает компроматы и потом шантажирует. У нас уже есть Юлька, нужна ещё и Олька. Тогда на их показаниях можно уже что-то строить. А, добавив сюда родственные связи с психологом и директором, мы получим полную картину сфабрикованного обвинения.
- Это слишком трудно, - немного подумав, проговорил Петя. – Одно дело доказать невиновность, и совсем другое – сформулировать обвинение.
- Лучшая защита – это нападение, - с блеском в глазах сказал Рада.
- Может, ты и права, - протянул парень. – Но как её уговорить, если ты сама говоришь, что она боится?
- Это я беру на себя. У меня уже есть план.
- Не поделишься?
- Пока нет, а то не выгорит. Спасибо тебе, Петька! Ты крутой! – Рада встала.
- Ты тоже, - парень сконфузился и покрылся румянцем.
- Увидимся! – девушка быстро вышла, а Петя ещё какое-то время вспоминал её слова. Она назвала его крутым – для него это было равносильно едва ли не признанию в любви. Подобная похвала вдохновляла на новые подвиги.

Глава 17. Тайна Аглаи.

На фоне вполне себе детективной истории, развернувшейся стремительно и взбудоражившей весь городок, судьбу отдельных персонажей как-то терялись, хотя и были весьма драматичны и даже трагичны.
Пока Рада пыталась разрулить любовный линии своих сверстников, её собственная мать попала в западню.
Поняв, что ухудшившееся самочувствие имеет весьма конкретную причину, Аглая пошла к Марфе, которая была не только гадалкой, но и считалась местной для кого целительницей, а кому и ведьмой.
- Марфа, дай мне какой отвар или настойку, что угодно! – Аглая была взволнованна и напугана.
- Отворот нужен? – попробовала догадаться гадалка.
Аглая тяжело вздохнула и села в углу. Посмотрев на Марфу беглым взглядом, она опустила голову:
- От ребёнка надо избавиться.
- Ну, ты, мать, даёшь! – то ли усмехнулась, то ли вздохнула с огорчением Марфа.
- Ты же можешь помочь, я знаю!
- Не в твоём случае, - развела руками старуха. – Я не возьму на себя такую ответственность. В твоём возрасте ты можешь не перенести такое. Извини, но с этим не помогу.
- Что мне делать, Марфа?! Я же не могу сказать об этом Святу! – Аглая закрыла лицо руками. – Ты понимаешь, что будет? – она поднялась и стала мерить шагами комнату.
Пока Марфа думала, как помочь, Аглая уже выстроила в своей голове «план действий».
- Не поминайте лихом, - тихо проговорив, она отошла к двери.
- Стой, непутёвая, - Марфа остановила её. – Не городи глупостей, не ломай судьбы ещё и своим детям.
- Что я могу, Марфа? – лицо Аглаи было уже опухшим от слёз. – Такой позор! Я должна уберечь их имя. Ну, что мне теперь осталось? Пойду на речку и…
- Замолчи! Грех какой – даже мысли такие допускать! – жёстко перебила гадалка. – Я знаю, как тебе помочь.
Аглая смотрела на неё с вопросом и зарождающейся надеждой.
- Дам я тебе одну травку, - Марфа усмехнулась. – В чай Святополку добавишь.
- Нет! – Аглая с ужасом отшатнулась. – Лучше я на себя руки наложу. Он не виноват!
- Да угомонись ты! – добродушно усмехнулась старуха. – Это не отрава, скорее наоборот.
- Это как?
- Любовный напиток, - гадалка улыбнулась. – Коль нельзя избавиться от ребёнка, надо дать ему законного отца. Как я понимаю, у вас со Святополком не всё гладко. Моя травка тебе поможет. Оденься получше, построй глазки – тут уже всё в твоих руках.
Аглая задумалась над её словами.
- А как же срок?
- Ну, ребёнок вполне может родиться и раньше срока – ничего необычного, тем более в твоём возрасте.
- А сработает?
- Если правильно подашь себя, - подчеркнула Марфа. – Я могу помочь разжечь в нём желание. В твоих силах – направить его на себя.
- Спасибо, Марфа! Никогда не забуду, что ты для меня делаешь!
- Держи, - Марфа протянула ей мешочек. – Если не поможет – приходи за дурманом, придётся брать всё в свои руки. Только не тяни – время не в твою пользу. Удачи!
- Спасибо! – Аглая спрятала мешочек и, ещё раз поблагодарив гадалку, спешно вышла.

Нельзя сказать, что Аглае было просто решиться на такое. Но это и впрямь было проще, чем избавиться от ребёнка. Она не хотела его убивать, она любила его. И ради этого стоило наступить и на свой страх, и на гордость.
Их отношения со Святополком уже давно стали соседскими. Он не проявлял к жене ни ласки, ни внимания. Если и была когда-то любовь, то она уже давно остыла и перегорела.
Нельзя сказать, что это сильно беспокоило Аглаю – она научилась принимать всё, как должное. И любовь Святополка, и его холодность были для неё нормой. Ведь только встретив Емельянова, она узнала, что такое настоящее чувство. До этого она и не жила. Оказывается, в жизни столько красок, столько эмоций, и даже время умеет течь быстрее, и даже ненастье становится прекрасным.
Познав недоступное ранее чувство, Аглая была не готова от него отказаться и вернуться в рутину. Да, она осознавала, что её поступок – это предательство и позор. Но… оно того стоило. Иначе какой вообще смысл в этой жизни?!
И ради того, чтобы сохранить жизнь этому ребёнку – плоду её истиной любви, Аглая была готова на многое.
Она не была уверена, что сможет обратить на себя внимание Святополка, не верила, что может ещё в нём что-то возродить. Но она была должна. Переступив через себя, перетерпеть, ради него…
Аглая сделала всё, как ей сказала Марфа. И, видимо, длительное воздержание Святополка оказалось в её пользу. Поддался он весьма охотно – хороша, видать, была травка.
Аглая терпела, зажмурив глаза и сжав зубы. Её едва ли не тошнило от его прикосновений: они были ей противны, но она терпела. Он был груб и неаккуратен. Аглая не без усилий подавляла крик – но, вспоминая, ради кого она терпит всё это, ей становилось немного легче.
Когда Святополк уснул, Аглая закрылась в ванной и разрыдалась, нежно гладя свой живот. Слёзы боли смешались со слезами счастья – она спасла его, теперь ей будет ради чего жить.

Глава 18. Брак с Тоней.

Накануне судебного заседания Мельников навестил Кузнецовых, чтобы подготовить их к выступлению в суде и заодно обрисовать свою линию защиты.
На беседу пришли также Тоня и Вершинин. Рада с братьями также присутствовали при разговоре.
Рассказав основные моменты дела, перечислив имеющиеся у обвинения факты и свидетельства, юрист обобщил:
- На данный момент защита не располагает ничем, кроме хороших отношений и добрых слов учеников.
- А как же Юлина записка? – удивилась Рада. – Почему она не фигурирует?
- Обвинение выступило с протестом, считая, что она написана под давлением. Суд её не приобщил до выяснения всех обстоятельств.
- То есть её якобы обвинение, сделанное как раз под давлением, суд признаёт, а фактически предсмертную записку нет? – вспылила Рада. – Ведь если бы она смогла прийти…
- Рада, суд не говорит в сослагательном наклонении, - Мельников перебил её. – На сегодня мы имеем то, что я вам перечислил. Признаюсь честно, мне не на чем строить защиту.
- А как же презумпция невиновности? – спросил Стас. – Разве её отменили?
- С таким количеством фактов у обвинения? Нам нужна хоть какая-то линия, которая отвлечёт от основного обвинения. Я очень надеюсь, что Юля даст показания, когда врачи ей позволят. Нам это очень поможет. Но… как бы не было уже поздно. Временем мы не располагаем. Нам нужно действовать сейчас.
- Что ты предлагаешь? – спросила Аглая. – Что мы можем?
- Надо убедить суд в том, что у Петра были серьёзные отношения, которые он просто не афишировал.
- С кем? – удивилась Рада с долей ревности.
Мельников перевёл взгляд на Тоню. Та опустила голову. Мгновение спустя на неё уже все присутствующие смотрели с недоумением и удивлением.
- Но зачем? – удивился Стас.
- Для правильного морального облика товарища учителя. Он приехал к нам год назад, ведёт замкнутый образ жизни. Никто не знает ни его родни, ни его прошлого. Сложно доказать невиновность человека, который всей своей личностью вызывает недоверие и подозрение. Мне важно доказать, что Пётр человек скромный, несколько старомодный. И не столько прячется от глаз, сколько стесняется. Я должен настроить суд благосклонно. Коль нет пока фактов, будем делать ставку на психологию, - пояснил юрист.
- Но почему Тоня? – всё же спросил Гордей.
- Можешь предложить другие варианты? – Мельников посмотрел на него с вопросом, но парень промолчал. – В том и дело. Пётр действительно слишком скрытный человек, ведущий несколько отшельнический образ жизни. Никто не поверит, что у него есть отношения. И лишь ваша семья стойко ассоциируется с ним. Сразу по приезду он жил здесь и продолжал общаться с вами регулярно. А единственное лицо, подходящее по возрасту и статусу в этом доме – Антонина.
- И ты пойдёшь на это? – удивился Святополк, сверля сестру жены тяжёлым презрительным взглядом.
- Если так нужно, - она пожала плечами, не поднимая головы.
- С Антониной, как и с самим Петром, я уже всё согласовал, - продолжил Мельников, чтобы избежать тяжёлой паузы. – От всех вас требуется только признание и подтверждение этого факта. Чтобы в суде у вас не было таких вот лиц, - он усмехнулся.
- А по-другому никак нельзя? – осторожно спросила Рада, поглядывая на тётю с недоверием и ревностью.
- Боюсь, нет. Или ты можешь что-то предложить? – юрист посмотрел на девушку.
- Допросите школьников, - предложила Рада.
- У нас уже есть ваше обращение – это одно и то же.
- Нет, не одно и то же! – Рада разгорячилась и встала. – Вы же должны понимать, откуда растут ноги.
- Рада! – Святополк постарался приструнить дочь, но она не обратила на него внимания.
- Георгий Александрович, - она подошла к юристу, - Вы не хуже меня знаете, кто всё это заварил и зачем. И сын её – не последняя фигура в этой игре. Вся школа про него знает. И не только школа. И Юля тому живой пример!
- У нас нет доказательств, - спокойно возразил юрист.
- Какие Вам нужны доказательства?! – смело воскликнула она. – Спросите любого – каждый вам расскажет, как Макс издевается над девушками, что он с ними делает. Мать его прикрывает, да и психолог этот…
- Рада, замолчи, - Святополк резко встал.
- Папа! Но это правда! Это они всё подстроили!
- Рада, выйди, - Святополк взял себя в руки и заговорил спокойно, но жёстко.
- Папа!
- Рада, выйди, - твёрдо повторил он.
В негодовании дочь вышла – и Аглая вышла за ней следом.
- Нам важна ваша поддержка, - спустя минуту заговорил Мельников и посмотрел на Святополка и Тоню.
- Всё, что Вы скажете, - охотно согласилась девушка.
- Свят? – юрист посмотрел на Кузнецова-старшего.
- Что от меня нужно? – сухо спросил он.
- Подтвердить, что они встречались в вашем доме, что вы в курсе их отношений и наблюдаете за ними с самого зарождения.
- И на какой стадии сейчас … молодые? – усмехнулся Святополк, покосившись на раскрасневшуюся Тоню.
- Всё идёт к свадьбе, - спокойно ответил юрист. – Для убедительности можно подать заявление в ЗАГС.
- Можно даже задним числом, - осторожно добавил Вершинин, всё это время молчавший в стороне.
- А может ещё и штамп задним числом поставишь? – Святополк покосился на него.
- Могу, если надо, - Вершинин оставался серьёзен.
Мельников медленно посмотрел на Кузнецова.
- А ты прав, Свят. Это конечно рискованно, но под хорошим прикрытием, - он покосился на Вершинина, - это вполне можно провернуть. Тоня, ты согласишься?
Девушка подняла на него испуганные глаза.
- Да ты что, с ума совсем сошёл?! – Святополк резко подошёл к юристу. – Она тебе не кукла!
- Я согласна, - тихо проговорила Тоня, желая предотвратить переход к более серьёзным разборкам.
Святополк посмотрел на неё с вопросом и удивлением. Окинув взглядом всех присутствующих, он пошёл к выходу.
- Свят, нам нужна ваша поддержка, - остановил его Мельников.
Святополк замер на мгновение и, посмотрев на Тоню, бросил:
- Совет да любовь, - и вышел.
Сыновья вышли за ним.
- Спасибо, Тоня, - Вершинин подошёл к девушке и положил руки ей на плечи. – Твоя помощь и поддержка неоценимы для нас. Можешь рассчитывать на нас всецело.
Девушка ничего не ответила – лишь глубоко вздохнула и кивнула.
- Гоша, - Вершинин подошёл к юристу и пожал его руку. – Мы рассчитываем на тебя.
- Сделаю всё, что в моих силах, - ответил тот. – Оформи им брак на первые числа июля.
- Договорились, всё сделаю. Доброго вечера, - попрощавшись, Платон вышел.
- Прости за эту импровизацию, - Мельников поднялся и отошёл к окну. – Но это будет в нашу пользу.
- Я понимаю. А что мне потом-то делать? – вдруг спросила она.
- Я так далеко не загадываю, - заметил юрист. – Ну, поживёте какое-то время. Как вон Аглая со Святом, - тихо добавил он. – Никто тебя ему в постель не кладёт. Давай потом об этом. Надо вытащить его для начала. Спасибо тебе, - положив руку на плечо Тони, юрист постоял с минуту и вышел.
- Он ушёл? – спустя какое-то время заглянула Рада.
- Да, ушёл, - Тоня, стоявшая в это время у окна, повернулась к племяннице.
- Тёть Тонь, как ты могла на это согласиться? – с укором спросила Рада.
- Я хочу помочь, - просто ответила та. – А больше ничего не могу. И я буду рада, если это сработает.
- Но почему? – тихо воскликнула Рада. – Почему вы все считает, что ваш удел – это жертва и страдание? Почему вы верите, что женщина ни на что не способна и не годна? Вы сами себя унижаете и уничтожаете – никто не начнёт вас слышать и считаться с вами, пока вы сами себя не полюбите и не поднимете голову. Надо уметь говорить «нет»!
- Ты вся в отца, - Тоня улыбнулась. – У меня не было отца, и если бы не твоя мать, вернее всё же отец, который на ней женился и всем обеспечил, не было бы у тебя никакой тёти Тони. Они спасли меня от страшного шага, и я очень им благодарна. И если у меня появился шанс отплатить, я не могу им не воспользоваться.
- Во-первых, ты помогаешь не им, а чужому человеку, а во-вторых, помощь путём личной жертвы – это глупость, - резко заявила Рада. – Никто не оценит, а себя уничтожишь.
- А что ещё я могу? – удивилась Тоня.
- Конечно, ничего! Пока ты в это веришь! – заметила девушка. – Пора уже себя полюбить, и поверить в свои силы. Мы такие же, как мужчины, мы даже умнее, смелее и решительнее. Да, они сильнее, но лишь кулаками. В остальном преимущество на нашей стороне. И пока мы не научимся им пользоваться, наш удел и будет – домохозяйки да жертвенные овечки без права голоса.
Тоня подошла к племяннице и заговорила очень тихо:
- А если я и впрямь люблю его? Должна ли я была отказаться от этого шанса?
Рада смотрела на Тоню едва ли не с ужасом в глазах.
- Опять будешь меня осуждать? – усмехнулась та. – Он бы никогда меня не заметил. Наверное, это дурно, но я воспользуюсь этим шансом. И потом, это не моя инициатива.
- А он? – вдруг спросила Рада.
- Он? – переспросила тётя и задумалась. – Почём мне знать, что у него на душе. Он холодный, отстранённый, почти как твой отец. Но это же не мешает твоей маме, правда?
Рада медленно опустилась на стул.
- Ты же меня понимаешь, - проговорила Тоня. – Знаю и чувствую, что понимаешь. А как бы ты поступила на моём месте?
- Не знаю, - честно ответила Рада, глубоко вздохнув. – Не знаю.
- Не суди меня, - попросила Тоня. – Порой жизнь немного сложнее, чем нам хочется. Все мы имеем право на ошибку.

Глава 19. Стратегия.

Судебное заседание не принесло особых неожиданностей. Разве что только самому Емельянову, который узнал о том, что он оказывается уже почти полгода женат. Половину заседания он сверлил своего адвоката свирепым взглядом, но тот не обращал на это внимания, выстраивая свою линию защиты уверенно и гибко.
Надежды Мельникова на то, что появление у учителя «дамы сердца» сможет расположить в его пользу судью, оправдались. Ситуация сразу приняла другой вид и оттенок. Если раньше в пользу учителя на было ничего, кроме слов нескольких детей, то теперь обвинение хоть и стало звучать страшнее, но и поводов для такого поступка стало меньше, что требовало от суда более тщательного разбирательства.
Мельников был заинтересован тянуть время – ему нужны были показания Травкиной, и он ещё надеялся, что могут появиться какие-то неожиданные факты или показания.
Для Рады выступление в суде стало испытанием и пыткой. Она пылко и честно давала ответы на вопросы как обвинения, так и защиты. Чего нельзя было сказать об Аглае. Её ответы были спокойными, но не лишёнными внутреннего волнения. Она боялась смотреть на Петра, боялась выдать себя взглядом. Хотя в душе у неё почти извергался вулкан. Говоря о том, что её сестра вышла замуж за Емельянова, она неосознанно положила руку на живот, словно оберегая своего малыша и свою любовь.
И лишь уходя с трибуны, Аглая бросила беглый взгляд на самого Петра, и взгляд этот был полон тоски и любви.
Сам Пётр выглядел уставшим и осунувшимся – всё это дело изрядно его вымотало эмоционально. Он должен был увидеть в глазах Аглаи не только преданность, но и жертвенность – он чувствовал, что ради него она пойдёт на всё, даже благословит на счастливую жизнь со своей сестрой.
Пётр не мог этого понять, но сердце его было преисполнено благодарности и восхищения этой женщиной.

- С тобой всё нормально? – Стас заметил, сто сестра, вернувшись из суда,  выглядела подавленной. – Что там было?
Братья не были в суде – свидетелями они не проходили, а само заседание шло в закрытом формате, поскольку пострадавшие были несовершеннолетними.
- Ничего хорошего, - вздохнула Рада.
- Есть новые факты?
- Нет. Всё плохо. Ещё и этот Мельников, сводник, блин, - тихо выругалась сестра.
- Думаю, если он пошёл на это, значит всё действительно плохо, - возле Рады сел Иван. – Он опытный юрист.
Сестра посмотрела на него, как на предателя.
- И что ты так на меня смотришь, словно это моя идея была?
- Ты кинул меня! Я просила о помощи, но тебе начхать и на меня, и на всех нас. Так что скажи себе спасибо за то, что у нас новый родственник! –воскликнула Рада и, поднявшись, отошла в сторону.
- Ты сейчас о чём? – наводящее спросил Гордей.
- А вы уже и забыли?! – удивилась сестра. – Ну так и ехали бы в свой город – нечего тут сидеть, сплетни собирать. Коль не хотите помогать, так и нечего здесь делать! – сестра пошла к выходу.
- Постой, - Стас аккуратно взял её за плечи. – Чем мы можем помочь?
- Я уже говорила.
Братья переглянулись, но вспомнить не смогли.
- Надо вытянуть Олю, - напомнила Рада.
- Ну, начинается! – перебил её Стас. – Я думал, ты о деле говоришь, а ты опять про эти ваши девчачьи проблемы.
- Девчачьи проблемы? – обиделась сестра. – Не будь бы таких уродов среди мужиков, и проблем бы этих у нас не было!
- Оля имеет какое-то отношение к этому делу? – спросил вдруг Иван, уловив обиду сестры.
- Она нужна нам. Она может помочь, - подтвердила Рада.
- Чем? Что она знает?
- Она знает Макса, - пояснила сестра. – Если у нас будут показания против него от неё и от Юльки – это уже половина дела. Мы должны доказать, что это он соблазнял девчонок, а его дядя их запугивал, чтобы они молчали об этом.
- А ещё нам нужен детский омбудсмен, - добавил Стас. – Сдаётся мне, здесь своими силами мы не справимся. Я поговорю с Мельниковым.
- А тебе, Ванька, таки придётся рыцарем побыть, - усмехнулся Гордей, ударив брата по плечу.
- Руку убери, пока не сломал, - тихо огрызнулся в ответ тот. – А других сценариев у вас нет?
- Боюсь, что нет, - вздохнула сестра. – Выручай, братик! Вся надежда теперь только на тебя!
Иван тяжело вздохнул и осмотрел всех по очереди.
- Ладно, - сдался он. – Только я не умею подкатывать. А тем более – отбивать девчонок.
- Ну, отбивать ты умеешь точно лучше всех нас, - пошутил Гордей.
- Вот и научишься, - добавил Стас. – В жизни ой как пригодится. У тебя такая блестящая возможность попрактиковаться без последствий. Пользуйся!
Иван не разделил их восторги и обратился к Раде:
- Что мне надо делать?
- Надо, чтобы ты защитил её от Макса.
- Да, но для этого надо сначала сделать так, чтобы было от чего защищать, - заметил Гордей.
- О, это несложно, поверь мне. Он её уже прижал к ногтю. Она и шага в сторону ступить не смеет.
- И?
- Я договорюсь с ней встретиться и уговорю сделать что-нибудь, что не понравится Максу. Только вы должны быть рядом. Когда Макс на неё сорвётся, на сцену выйдёшь ты, - Рада торжественно указала на Ивана. – И поставишь обидчика на место.
- Ох, чует моё сердце, в авантюру ты меня втягиваешь, - вздохнул младший брат. – Только ради тебя, Рада. И ещё – предупреди Олю, что это всё понарошку, а то надумает себе чего.
- А может тебе ещё понравится, - рассмеялся Стас. – Чего ты сразу отказываешься. Опыт лишним не бывает.
Иван молча сделал брату подсечку, и тот свалился на пол, ударившись головой, не успев никак среагировать – настолько это было внезапно.
- Я предупрежу, не волнуйся, - Рада с трудом подавила смешок. – Да ей самой уже никаких отношений не надо – лишь бы на волю вырваться.
- Ладно. Скажешь, как договоришься, - Иван поднялся.
- Спасибо, братишка! – Рада крепко обняла его.
- А меня? – к ней подошёл Гордей.
Рада обняла обоих. Стас, поднявшись с пола, смотрел на них на расстоянии.

Глава 20. Колебание.

Завозившись с судами, заседаниями, обсуждениями, Рада как-то совсем забыла про Петю Львова. И когда она вновь пришла в библиотеку, он откровенно удивился:
- А я думал, что ты уже не придёшь.
- Закрутилась совсем, - она устало села.
- А чего ты про Антонину Васильевну не сказала? – с обидой в голосе спросил он, выждав пару минут.
- Так надо было, - не ответила Рада, понимая, что распространяться про истинную причину, наверное, не стоит. – Мельников так просил.
- Понял. Что там с Олей?
- В процессе. Про Юльку ничего нового?
- Отец говорит, что к ней не пробиться, пока её отец не разрешит. А он, ясен пень, никого подпускать не хочет, после всего.
- Вершинин мог бы на него повлиять, - сухо проговорила Рада. – Он его послушает.
- Ты бы ещё Президента вспомнила! – усмехнулся парень. – Где мы, и где Вершинин!
- Так он же мой дядя. Забыл? – удивилась Рада.
- Точно! – протянул Петя. – Поговоришь?
- Попробую, - вяло ответила девушка.
- Что у тебя стряслось? – Петя пододвинулся к ней ближе. – Тебя не узнать. Грустная такая.
- А чего радоваться? Никто нас не слышит. А сами они ничего не могут доказать. Мы бьёмся лбами о бетонную стену.
- Рано сдаваться, - парень положил руку ей на плечо. – Мы только начали борьбу, не падай духом!
- Да я уже вообще не уверена, что хочу за что-то бороться. Пусть сами разгребают, коль не хотят слышать.
- Ты готова отступиться? – удивился Петя. – Ты готова отдать им Сергеича? Хочешь, чтобы эта мегера вытерла о него ноги, чтобы у нас снова работала какая-нибудь безумная старуха, идеологически удобная?
- Да какая уже разница? – она скинула его руку и встала. – Через полгода нас всё равно здесь уже не будет.
- А причём здесь мы? Это не нам нужно, - Петя подошёл и посмотрел в её глаза. – Сергеич – это реальный шанс изменить что-то к лучшему. У нас уже открылись глаза – мы понесём эти знания дальше, как стяг. А будут подрастать новые поколения – и если у них не будет этого стержня, то всё это и впрямь лишено смысла! Но сможешь ли ты теперь жить как раньше, слушать, что тебе говорят сверху и верить им? Сможешь ли забыть свои истоки, свою истинную историю? Сможешь быть удобной марионеткой?!
- Нет, конечно! Но нас слишком мало, - возразила Рада.
- Пока мало. А, сдаваясь сейчас, ты делаешь всё, чтобы больше и не стало! Ты не сможешь жить как все, но и изменить в одиночку ничего не сможешь. Не имея поддержки, ты будешь раздавлена системой точно так же, как сейчас система давит Сергеича. Если мы от него отвернёмся и не поддержим,  мы не просто потеряем одного идейного человека, а целое поколение, которое он мог бы воспитать.
- Тебе оратором надо быть, - усмехнулась Рада, глядя в его горящие глаза.
Петя улыбнулся, довольный, что смог её переубедить.
- Ты уже решил, куда будешь поступать? – Рада резко сменила тему и снова села.
- На истфак, конечно. А ты?
- Не знаю ещё. На международное право хочу, - призналась она. – Но там проходной большой. А я вместо того чтобы готовиться, сижу тут и в детектива играю.
- А какие там экзамены? Иностранный? И что ещё?
- С иностранным как раз и завал.
- Так давай помогу.
Рада покосилась на него недоверчиво.
- Ладно, уговорил. Всё равно тут сидим, - она вынула учебник из рюкзака.
Так их тематические беседы расширились до совместных занятий. Петька оказался силён в иностранном языке – он увлекался программированием, а это напрямую связано со знанием языка, плюс он любил смотреть фильмы с оригинальной озвучкой – так что пользы от него было много.

Глава 21. Рада берёт всё в свои руки.

Как и обещала, Рада собралась поговорить с Вершининым. Но на этот раз решила это сделать напрямую, не прося помощи у родителей – и отправилась сама в администрацию.
- Миша, привет. Дядя у себя? Можно к нему? – девушка подошла к секретарю.
- Привет, Рада. Давно тебя не видел. Так они ж на обеде все сейчас. Столовка за углом, вход с улицы. Тебя проводить?
- Не надо, я здесь подожду. А то их там много всегда. Как жизнь молодая? – она уселась напротив парня.
- Работы в последнее время привалило. И проверки зачастили. Поганое это дело – скандалы, - вздохнул секретарь.
- Кому-то, видимо, нравится.
Слово за слово они немного разговорились и не заметили, как прошло время.
Вершинин, войдя, несколько удивился, увидев как его племянник весело болтает с его же племянницей.
- Рада? Неожиданный визит. У вас всё хорошо?
- Да, Платон Степанович, - девушка встала. – Добрый день. Вопрос одни есть.
- Проходи, - он пропустил девушку в свой кабинет. – Миша, можешь сходить пообедать.
- Хорошо. Рада, рад был повидаться, передавай привет своим.
- Спасибо, взаимно. Пока.
- Вы хорошо смотритесь вместе, - признался Вершинин, закрыв за Радой дверь.
- С кем? – не поняла девушка. – С Мишей? Да ладно, он же брат!
- Что ты хотела узнать? – Вершинин не стал развивать эту тему.
Девушка набрала полную грудь воздуха, словно собираясь глубоко нырнуть, и начала:
- Вы можете поговорить с Травкиным?
- О чём? – насторожился Платон.
- О Юле. Он её прячет. Понятное дело, после всего. Но нам нужны её показания.
- Я понимаю тебя, Рада, - Вершинин вздохнул. – Но и давить на Сергея Сергеевича я сейчас не могу. Ты знаешь, я больше всех заинтересован в этом деле, но… не сейчас. Дай немного времени. Он сам её приведёт, не переживай. Но девочке надо немного восстановиться.
- Я понимаю. Но время не в нашу пользу. Как бы поздно не стало.
- Мне кажется, её жизнь и психологическое здоровье сейчас важнее.
- Да? – Рада вдруг вспылила. – А кто-нибудь подумал про психологическое здоровье тёти Тони? Да даже самого Петра Сергеевича? Сидишь себе в тюрьме, я тебя на воле уже женили!
- Рада! – Вершинин поднялся. – Следи за своим языком!
Девушка промолчала, но продолжала смотреть на него исподлобья.
- Тебе лучше пойти домой, - обойдя стол, Платон подошёл к ней. – Позаботься о маме, ей сейчас не просто.
- В смысле? Я чего-то не знаю?
- Просто будь к ней немного внимательнее, - не ответил он. – И не доставляй ей огорчений своим поведением. Ты умница и очень смелая девушка. Я тобой горжусь и восхищаюсь, только наберись немного сдержанности.
Рада вздохнула:
- Так Вы поговорите с Травкиным?
- Я передам ему твоё беспокойство. Обещаю.
- Спасибо. До свидания, - она отошла к двери.
Придя домой, Рада стала присматриваться к матери, не совсем понимая, про что говорил Вершинин. И впрямь, мама показалась ей чересчур бледна и несколько болезненна.
- Мама, всё хорошо? – Рада подошла к ней, когда Аглая присела на кухне, прислонившись к печке. – Что с тобой?
- Всё хорошо, дочка, - мама устало улыбнулась. – Не волнуйся.
- Да какое хорошо?! Ты на ногах едва стоишь! Давай я позову врача.
- Не надо, - Аглая остановила дочь, взяв за руку. – Присядь.
Рада медленно села возле матери, всматриваясь в её лицо.
- Я жду ребёнка, - проговорила Аглая мягким голосом, несколько стыдливо, но не без внутреннего счастья.
- Ты серьёзно? – не поверила Рада.
- Да, - Аглая погладила живот. – Вот такой нежданчик на старости лет.
- Обалдеть! Круто! А папа уже знает?
- Да, я ему уже рассказала. Сразу, как сама поняла, - Аглая отвела глаза.
- Теперь понятно, почему дядя Платон просил меня быть к тебе внимательнее.
- Платон? – не поняла мать. – Ты говорила с ним?
- Да, только что. Заходила спросить, как там Юля Травкина – а то никто ничего о ней не знает, - приврала дочь. – С Мишей поболтали, привет передавал. Так ты это, говори, если что нужно. Мы ж поможем.
- Спасибо! – Аглая крепко сжала её руку.
- Давай я сама ужин приготовлю, а ты иди полежи, - предложила Рада.
- Спасибо, моя родная, - мама обняла дочь и поднялась.
- Иди отдыхай, молодая мать, - усмехнулась та.
Рада редко готовила сама – чаще помогала матери. Особенно сейчас, когда в доме было четыре здоровых мужика.
- Рада? Что за подвиги? – именно поэтому увидеть её за готовкой в одиночестве оказалось большим удивлением для Гордея, который зашёл на кухню и не увидел там матери. – А где мама?
- Отдыхает. Что хотел?
- Она здорова? Что-то не помню такого, чтобы она днём когда-то отдыхала.
- Ближайшие девять месяцев будет так, - Рада ответила с улыбкой. – А дальше ещё веселее, как я понимаю.
- То есть? – брат не совсем её понял. – Ты хочешь сказать…
- Да, теперь я больше не буду самой младшей.
- Вау! – парень улыбнулся и о чём-то задумался. – Не думал, что они с папой ещё того… А батя молоток!
- Да замолчи уже, - шикнула на него сестра. – Пока вы здесь – будете помогать. Я распределю обязанности, чтобы не слонялись без дела.
- Как скажешь. Но новость, конечно, офигенная. Пойду братьям расскажу.
- Ужин через полчаса, - вдогонку брату крикнула Рада.
- Понял, - тот вышел.

Глава 22. Вербовка Оли.

На выходе из класса Рада задержала Олю:
- Побегаем на выходных?
- Погода испортилась – у меня нет хорошей обуви.
- Тогда давай в кафе посидим.
- Хорошо. В нашем любимом.
- Увидимся, - Рада обняла подругу и шепнула ей на ухо. – Держись, мы тебя вытащим.
Оля посмотрела на неё удивлённо и с надеждой.

На встречу Оля пришла с Максом, а Рада – с братьями. Лицо Макса уже не имело того самодовольного и уверенного выражения, которое на нём обычно красовалось.
Однако Рада разошлась с братьями уже не входе и подошла к подруге одна.
- Привет, подруга! – она обняла Олю. – Макс? Ты не заболел? Чего такой бледный? – едко спросила она.
- Тебе показалось, - нашёлся он. – Как сама? Как родные?
- Всё отлично, спасибо, что спросил. Ты никуда не спешишь?
- Это приглашение? – Макс усмехнулся.
- Наоборот. Намёк, что тебя заждались, - Рада кивнула за его спину, где стоял Серёга с друзьями.
Макс обернулся и, заметив ребят, усмехнулся:
- Передавай привет братьям, - и отошёл.
- Давно они в городе? – спросила Оля, словно продолжая тему, когда Макс, поцеловав её, отошёл.
- Да уже месяц как, если не больше.
- Давно их не видела, - призналась подруга. – Красавцы стали!
- Я передам! Пообщаться не хочешь?
- Да ты что! Макс меня укопает! – испугалась Оля.
- Как у вас сейчас? – осторожно подхватила Рада.
- Как тебе сказать? – Оля опустила голову. – Он не разрешает об этом говорить.
- Ладно. Тогда просто кивай на мои вопросы, но ничего не говори, - предложила подруга.
Оля посмотрела удивлённо.
- Ты счастлива? – начала Рада. Оля замотала головой.
- Тебя устраивает твоё положение? – снова отказ.
- Ты хочешь вырваться?
Немного подумав, Оля кивнула.
- Мы поможем тебе. Только доверься мне, - попросила Рада. – От тебя нужны вера и готовность делать то, что я скажу. Договорились?
Тяжело вздохнув, Оля снова кивнула.
- Отлично. Мне надо с тобой поговорить. Но не здесь, - сразу оговорила Рада. – Пойдём ко мне.
- Макс не отпустит меня к тебе, - Оля покачала головой.
- И хорошо. Дай ему отпор.
- Ты с ума сошла? Он меня уничтожит!
- Не посмеет, - смело возразила подруга. – Доверься мне, - она сжала Олину руку и посмотрела ей в глаза. – Просто верь. Пошли.
Рада потянула Олю за руку к выходу. Оля беспомощно обернулась и краем глаза заметила, как Макс дёрнулся за ними, а за его спиной уже были братья Рады (которых сам Макс явно не заметил).
- Куда это ты? – Макс догнал их уже на улице и остановил Олю, сжав её руку выше локтя. – Кажется, мы договаривались делиться о своих передвижениях.
- Что, уже и ко мне ревнуешь? – усмехнулась Рада. – Я обещала показать Оле одну книгу.
- Принеси её в школу, - спокойно возразил Макс.
- Отец не разрешает выносить её из дома. Не думала, что у тебя столько комплексов. Ну, подежурь под окнами, если боишься, что убежит.
- Она просто никуда не пойдёт, - Макс с силой сжал Олину руку и посмотрел ей в глаза с угрозой.
Девушка расстроилась и испугалась. Она помнила о своём обещании Раде, но и Макса боялась вполне реально.
- У вас всё в порядке? – к ним подошли братья Рады.
- Абсолютно, - ответил Макс. – Рады были повидаться, - он с силой потянул за собой Олю. Но на его пути встал Стас, скрестив на груди руки.
- Вопрос был адресован не тебе, - заметил Иван и подошёл к Оле. – Тебе нужна помощь?
Оля стояла как воды в рот набравши, и радуясь и боясь одновременно.
- Отпусти её, - Иван посмотрел на Макса. – Тебе родители не говорили, что насилие недопустимо? Тем более к тем, кто слабее.
- А тебе, что лезть в чужие дела недопустимо? – не испугался Макс.
Он заметил, что к ним подошли его друзья – и его уверенность стала расти.
- Рада, вам лучше уйти, - посоветовал Стас. – Кажется, нам надо поговорить по-мужски.
- Говори за себя, - заметил Макс. – У меня такой потребности нет, - он хотел снова потянуть на себя Олю, но она успела вырвать руку. – Оля?
- Я хочу пойти с Радой, - набравшись смелости, ответила она и прижалась к подруге.
- Подумай над этим хорошенько, - Макс посмотрел на неё со скрытой угрозой.
- Я уже подумала. Я иду с Радой! – уже твёрдо ответила Оля.
- Ты ещё пожалеешь об этом, - тихо бросил Макс и, быстро развернувшись, пошёл прочь. Его друзья, окинув взглядом Кузнецовых, пошли следом.
- Ой, Рада! Во что ты меня втянула? – тяжело выдохнула Оля, закрыв лицо руками.
- Пойдём. Выпьем чая и поболтаем, - подруга обняла её, победно подмигнув братьям.

- Здравствуй, Оля! – дома их встретила Аглая. – Давно тебя не видела. Почему не заходишь?
- Здравствуйте, тётя Глаша. Запуталась немного, - вздохнула девушка.
- Проходите на кухню, я как раз чай заварила и пирог испекла, - пригласила она ребят.
- Спасибо, тётя Глаша, - Оля улыбнулась, почувствовав себя в безопасности и уюте.
- Мам, ты как? – Стас подошёл к матери и заботливо обнял её.
- Всё хорошо, спасибо. Я вам накрою и лягу.
- Мы справимся, спасибо, - Рада поцеловала её. – Отдыхай.
- Хорошо, - Аглая направилась в спальню.
- Ваша мама болеет? – осторожно спросила Оля, когда молодые люди зашли на кухню.
Рада переглянулась с братьями, словно спрашивая их разрешения рассказать.
- Нет. Она ждёт ребёнка, - тихо ответила Рада.
- Ух ты! Круто! – удивилась Оля. – Какая у вас классная семья! Я так вам завидую! – вздохнула девушку, взглядом следя за действиями братьев, которые дружно накрывали на стол.
За пару минут стол был готов, и все расселись перед чашками с горячим ароматным чаем.
- Спасибо, Оля, - Рада улыбнулась и посмотрела на братьев. – Я сама их очень люблю. Не представляю, каково это должно быть одной…
- Не очень весело, можешь поверить.
- Но это не повод разрешать так с собой обращаться, - мягко и не укоризненно проговорил Стас.
Оля опустила глаза.
- Не бойся, мы как раз хотим тебе помочь, - Рада положила свою руку на руку подруги. – Ты не одна. Мы с тобой.
- Но как? – Оля удивлённо посмотрела на подругу.
- Ты не вернёшься к Максу, - твёрдо сказала та. – Ты больше не позволишь ему собой манипулировать. А в идеале не только ему, но и всем другим, которые ещё появятся.
- Как я ему это скажу? Ты что?!
- Так и скажешь. Можешь в глаза, можешь позвонить, а можешь просто написать – не велика птица!
- Это невозможно! – Оля покачала головой. – Я не смогу.
- Чем он тебя шантажирует? – спросил Гордей. – Что тебя держит?
Оля отвела глаза и промолчала.
- У таких, как он, схожие схемы поведения, - заметил Стас. – У него есть твои фотографии?
Девушка, покрывшись густым румянцем и пряча лицо в ладонях, молча кивнула.
- Где он их хранит? – вдруг спросил Гордей.
- Да откуда ей знать?! – вступилась Рада. – Так он ей и сказал!
- Стас, что можно сделать? – Гордей посмотрел на старшего брата.
- По хорошему, Пегасуса ему бы подкинуть, - заметил тот.
- И дальше что? – не поняла сестра.
- А дальше я бы почистил его архивы.
- Это возможно? – не поверила Рада.
- Всё возможно, если аккуратно, - ответил тот, улыбнувшись.
- Нам нужен Петька, - вдруг проговорила Рада и, встав, отошла, - я сейчас.
- Не бойся, Оль, мы тебе поможем, - Гордей похлопал девушку по плечу. – Мы не любим, когда пацаны зазнаются и обижают тех, кто слабее.
- Спасибо. Но вы уедете, а мне здесь дальше жить, ходить с ним в одну школу. Он меня растопчет. Или подговорит мать испортить мне диплом, - вздохнула Оля.
- Что для тебя важнее: оценки или собственная жизнь? – удивился Стас.
Оля посмотрела на него с вопросом и удивлением.
- Он сейчас придёт, - Рада вернулась, переговорив по телефону. – О чём вы тут?
- О светлом будущем, - усмехнулся Гордей. – Кто придёт?
- Петька Львов. Он тоже наш сообщник, - поделилась Рада и рассказала ребятам про их совместное расследование.
- И давно ты с ним встречаешься? – удивилась Оля.
- Я с ним не встречаюсь! – едва ли не испугалась подруга. – Мы прорабатываем тактику, ну, и иностранным занимаемся. А что ты лыбишься? – она заметила усмешку на лице младшего из братьев.
- Я? Нет, ничего, - Ваня стушевался и отвернулся.
- Так чем нам Петька может помочь? – Стас вернулся к проблеме.
- Он наш местный хакер. Постоянно влазит в чужие компы. Тебе стоит с ним пообщаться.
- Рада? – и как раз в этот момент на кухню несмело заглянул сам Петька. Он стоял на пороге, переминаясь с ноги на ногу в нерешительности.
- О, ты шустро, - Рада вскочила и затянула парня за руку, усадив за стол.
- Привет, Петя, - братья по очереди пожали ему руку.
- Привет, - несмело ответил он. – Привет, Оля, рад тебя видеть в нашей компании.
- Спасибо, - она кисло улыбнулась.
- Не ожидал, что вас тут так много, - признался Петя. – А тебе, Рада, смотрю, всё удалось?
- Пока не всё, - подхватила та. – Для этого ты здесь. Нужна твоя хакерская помощь.
- То есть? Кого будем ломать? – он улыбнулся уже смелее.
- Макса, - хитро улыбнулась Рада.
- Нереально, - парень покачал головой и откинулся на спинку стула. – Он к своим гаджетам только Серёгу подпускает. А что вы хотели?
- Нужен доступ к его устройствам, - проговорил Стас. – Про Пегасуса слышал?
- А то! Кто ж не слышал?! – Петька оживился. – Хотелось бы вживую увидеть.
- Сможешь подкинуть Максу – увидишь.
- У тебя есть Пегасус? – не поверил Петя.
- Подбросишь? – Стас посмотрел на него хитро.
Петя молчал, активно думая и перебирая в голове все возможные схемы. Он медленно осматривал всех присутствующих и вдруг остановился взглядом на Оле.
- Можно твой телефон? – вдруг спросил он её.
- Мой? Зачем? – почти испугалась та.
- Посмотреть кое-что. Да не боись, фотки и сообщения смотреть не буду, не интересно мне это, - обиделся Петька.
Оля посмотрела на Раду и, увидев её решительно уверенное лицо, нехотя протянула Пете телефон.
Стас поднялся со своего места и подошёл к Пете, встав за его плечом, с интересом наблюдая, что тот будет делать.
- Так и есть! – спустя пару минут радостно воскликнул парень. – Как я и думал! Видишь? – он показал что-то Стасу.
- Кому ты давала телефон? – спросил тот Олю.
- Никому, - обиделась та.
- Ты же говорила, Серёга тебе память чистил, - Рада недоверчиво её осадила.
- Ну да, так это ж летом ещё было!
- Не важно. А я был прав, - улыбнулся Петя.
Он встретился взглядом со Стасом.
- Подойдёт, - тот ответил на его немой вопрос. – Но активировать надо будет вручную.
- Найдём возможность.
- Так, хватит говорить намёками! – воскликнула Рада. – Давайте теперь для всех остальных на доступном языке и с самого начала.
- Ладно, - Петя вздохнул. – Смотри, Оля, видишь эту программу?
- Ну и? Что это?
- Дату установки видишь? Думаю, ты поняла, откуда она у тебя?
- Серёга поставил? – поняла она. – Но зачем?
- Полагаю, у многих девчонок сейчас такие стоят, - он ухмыльнулся и продолжил. – С помощью этой программы они имеют доступ к определённым файлам твоего телефона.
- Это как? – не поняла Оля.
- Это автоматическая синхронизация. Ты облаком пользуешься?
- Ну да, фотки туда скидываются.
- Это работает примерно так же, - продолжил Петя. – Программа синхронизирует твои файлы на удалённое устройство. Полагаю, это комп или телефон Макса.
- У него нет сейчас компа – он в ремонте, - заметила как бы между прочим Оля.
- Отличная новость! – заметил Стас.
- Почему?
- Через эту же программу мы подкинем ему программу, которая даст нам доступ к его телефону, - продолжил Петя. – С помощью нашей программы мы сможем убрать с его устройства всё, что посчитаем нужным.
- Да ладно! – не поверила Оля. – Это ж не кино!
- И тем не менее. Это вполне реально. У Стаса есть такая программа, а я обеспечу её доставку.
- Вы серьёзно? – девушка посмотрела на Стаса. – Вы сможете удалить мои фотки?
- Полагаю, не только твои, - с ухмылкой заметил Стас. – Почистим ему немного память, заодно заблокирую все доступы, чтобы не повадно было.
- Блин, пацаны, вы охрененные! – выдохнула Оля. – Я каждого из вас расцелую, если у вас всё получится!
- Спасибо, конечно, но не всем это и надо, - заметил Стас с улыбкой.
- Теперь вы поняли, откуда взялась ваша переписка? – Петя посмотрел на девчонок.
- Вот гад! – воскликнула, поняв, Оля. – Он меня ещё и подставил!
- Да, прости, подруга, я реально подумала, что ты сама Максу показала, - призналась Рада.
- Не, ну, я дура, конечно, но не стерва, - заметила та. – Но я тебя понимаю. Я бы на твоём месте… даже не знаю, что бы сделала.
- Тебе мама звонит, - Петя вернул телефон Оле.
- Да, мам, - та ответила сразу. – Всё хорошо, я у Рады. Не волнуйся. Да, скоро буду.
- Поздно уже, - Рада посмотрела на часы.
- Как с вами классно! – вздохнула Оля. – И уходить не хочется. Но надо, а то мама уже волнуется. Не знаю, как домой пойду. Боюсь, подкараулит он меня, - она посмотрела в окно – на улице было темно, фонари светили не очень ярко.
- Я провожу тебя, - отозвался Иван, почти весь вечер молчавший.
Оля с удивлением и вопросом посмотрела на него.
- Да, Оля, мы забыли тебе ещё кое-что рассказать, - спохватилась Рада. – Чтобы Макс к тебе не приставал, Ваня будет за тобой присматривать.
- Это как? – не поняла Оля.
- Так и будет. Провожать, встречать – оберегать одним словом. Но с тебя за это будет одно обещание.
- Что именно? – Оля несколько испугалась.
- Дашь показания на Макса, - с серьёзным лицом проговорила Рада. – Никакого вранья. Честно всё, как было. Как он соблазняет, следит, шантажирует.
- Зачем вам это? – не поняла девушка.
- Чтобы вытащить Сергеича, - ответил Петька. – Нам нужны твои показания и показания Юли Травкиной. Против Макса и против психолога. А ты к нему, случайно, не ходила?
- Нет, не ходила. Но знаю, кто ходил, - медленно ответила Оля, анализируя услышанное.
- Тоже из жертв Макса? – уточнила Рада.
- Да. Я с вами! – уверенно проговорила Оля. – Вместе мы его вытащим!

- Оля? – на кухню зашла Аглая. – Может, останешься у нас на ночь? Я могу поговорить с твоей мамой.
- Раньше ты часто у нас ночевала, - добавила Рада.
- Не знаю даже. Можно было бы.
- Набери маму – я поговорю с ней, - предложила Аглая.
- Ну, я тогда пойду, а то реально поздно, - Петя поднялся.
- Даже чаю не выпил, - вздохнула Рада.
- Не волнуйся. Ещё успеем и выпить, и закусить, - пошутил он.
- Я закину файл, - проговорил Стас, пожимая его руку. – С тебя останется активация.
- Понял. Всё сделаю. Доброй всем ночи! – парень пожал братьям руки. – Спокойной ночи, тётя Глаша, Оля, Рада, - улыбнувшись девчонкам, он вышел.
- Всё хорошо, - Аглая вернула Оле телефон. – Твоя мама не против.
- Спасибо, тёть Глаш. Я очень рада! У вас так уютно, так спокойно!
- Отдыхайте, пора уже спать.
- Оставь мне телефон, - попросил Стас.
Оля колебалась недолго:
- Конечно. Почисть там всё заодно.
- Всё сделаю, ложитесь спать.
- Спасибо вам! – очень тепло проговорила Оля перед выходом и, бросив последний взгляд на Ивана, вышла вместе с Радой вслед за Аглаей.
Заснули ребята нескоро: девчонки полночи обсуждала мальчишек, коварство Макса и его семьи, благородство братьев Кузнецовых, ум и смелость Пети.
Братья, немного помыв кости девчонкам, разошлись по кроватям, и лишь Стас сидел полночи, приводя в действие хитроумный план и очищая телефон Оли от мусора и возможного компромата, где-то удивляясь, где-то пугаясь, а где-то и любуясь найденными фалами и фотографиями…

Глава 23. Драка.

Время у ребят было ограничено. Чтобы успеть сделать всё, что они запланировали, надо было добраться до телефона Макса на следующий же день, иначе существовал риск, что тот заметит чужеродную программу или начнёт о чём-то догадываться, заметив изменения на телефоне Оли.
Проблема была в том, что разблокировать его телефон не смог бы никто, поэтому аппарат был нужен уже в разблокированном состоянии. А это можно было провернуть, только выбив ненароком телефон из рук.
Чтобы запустить программу требовалось всего несколько мгновений, поэтому ребята, на свой страх и риск, договорились, что телефон выбьёт Оля, «случайно» споткнувшись, а поднимет его уже Петя. Ставка делалась на эффект неожиданности. Тех нескольких секунд, которые Макс должен был потратить на осознание всей «наглости» со стороны своей девушки, должно было хватить Пете, чтобы осуществить свой план.

Оле пришлось изловчиться, чтобы подгадать подходящий момент и налететь на Макса максимально естественно.
- Оля? – поймав подругу, Макс действительно выпустил телефон из рук и немного прифигел.
- Нам надо поговорить, - она не спешила вырываться из его рук и смотрела в его глаза.
- Ты телефон уронил, - Петька, уже успевший сделать своё «чёрное дело», протянул Максу его телефон.
- Да, спасибо, - Макс забрал его, не глядя, и сунул в карман. Глаз он не сводил с Оли.
- Можем поговорить? – повторила она.
- Давай после уроков, - предложил Макс, понимая, что в границах школы поговорить должным образом не получится.
- Ладно. Где? – Оля старалась сохранять игривое выражение лица, не выдавая истинных чувств: страха и тревоги.
- Погуляем в парке. Погода сегодня хорошая – поговорим спокойно, без лишних глаз и ушей.
- Договорились. Увидимся, - Оля уже хотела отойти, но Макс, притянув её к себе, поцеловал и отпустил, лишь запустив руку ей под юбку и ущипнув за ягодицы.
Сдерживая слёзы, Оля быстро отошла, подгоняемая дружным гоготом дружков Макса.
На последнем уроке Оля успела передать Раде записку, написав лишь «в парке». Но Раде этого было достаточно. Она отправила сообщение Ивану. Оставалось надеяться, что всё сложится без непредвиденных обстоятельств.

Подходя к парку, Оля испытывала некий первобытный ужас, понимая, что в парке очень много укромных мест, таких, откуда даже крики могут быть не слышны. Ей казалось, что её все бросили, и надежды больше ни на что нет. Грешным делом стали закрадываться мысли сбежать и спрятаться.
Заметив друзей Макса на дорожке перед собой, девушка поняла, что избежать «наказания» ей не удастся.
- Я думала, мы будем говорить наедине, - призналась Оля, подойдя к Максу. – Сказал бы сразу, я бы взяла подружек.
- Не переживай, они не будут мешать, - парень усмехнулся. – Скорее наоборот – следить, чтобы никто не мешал нам.
- Да кто ж тут помешает? – усмехнулась Оля.
- Мало ли, - не ответил он и обнял её за талию. – Пойдём, пройдёмся, - он повёл её в сторону узкой тропинки. – Ты хотела мне что-то сказать. Я тебя слушаю.
- Максим, - она попробовала отстраниться, - мы должны расстаться.
Макс рассмеялся и только крепче прижал её к себе.
- Это Рада тебя научила этой глупости? – усмехнулся он. – Редкая ханжа. Небось, так и помрёт старой девой, кто ж на неё позарится! Она тебе просто завидует.
- Рада здесь не причём, - Оля, проявив силу, смогла вырваться и отошла на пару шагов. – Мне не нравится, как ты со мной обращаешься.
- А тебе и не должно нравиться! – с издёвкой засмеялся Макс. – Удел женщины – ублажать мужчину. А удовольствие вы можете получать на кухне или в детях. Только те семьи действительно крепкие, где жена во всём подчиняется мужу и не думает о своих желаниях и удовольствиях. Посмотри хотя бы на семью своей подружки – она, небось, для тебя образец для подражания. Аглая Васильевна не посмеет перечить супругу, ей это даже в голову не придёт. Его слово для неё – закон. И представить себе не могу, чтобы она ему сказала, что ей что-то не нравится, - он снова обнял Олю, опустив одну руку ей на бедро. – В противном случае получается, как в твоей семье: брошенная, никому не нужная баба, вынужденная выживать своими силами и умом, которым в принципе от природы обижена. Делай выводы и учись уже сейчас жить так, чтобы потом не жалеть. Удел женщины – молчать и повиноваться. А по сему, - он отстранился и, отойдя на шаг назад, встал, скрестив на груди руки. – На колени!
Оля с непониманием смотрела на него, не двигаясь.
- Ты оглохла? На колени, я сказал, - он с силой надавил ей на голову. Не удержавшись, она упала. – Теперь проси прощения.
Оля продолжала молчать и с ужасом смотрела на Макса.
- Проси прощения за своё поведение – и я, может быть, прощу тебя. Если ты будешь искренней, - он поставил ногу ей на плечо, прижимая к земле и удерживая от попыток подняться.
Оля медленно поползла в сторону.
- Куда ты собралась? Мы только начали, - он схватил её за волосы и, намотав их себе на руку, притянул к себе. – Мне придётся тебя наказать.
- Отпусти её! – за деревьями показалась фигура. Макс не поверил своим глазам – ведь его друганы должны были «охранять» его.
- Отпусти её, я сказал, - к ним подошёл Иван. Лицо его было разбитым, а одежда – перепачкана кровью.
Макс невольно разжал руку, уже поняв, почему и как Иван смог к ним подойти. Если тот смог справиться с его друзьями (в одиночку) – самому Максу, пожалуй, не имело особого смысла нарываться. Да и трусоват он был и помнил, как однажды уже пересекался с Ванькой Кузнецовым, когда тот был ещё старшеклассником.
- Иди домой, - бросил Иван перепуганной Оле и дождался пока она уйдёт. – Ещё раз услышу, что обижаешь девчонок, - Иван подошёл к Максу вплотную, - разговор будет короткий и очень неприятный. Найди себе другой объект для самоутверждения.
- Не очень тут хорохорься, - сглотнув, заметил Макс. – На любую силу найдётся другая сила.
- Ты меня понял? – Иван сделал вид, что не услышал его.
Внешний вид Ивана говорил убедительнее его слов. Сложно было спорить, когда на тебя смотрел профессиональный боец, да ещё и с таким выражением лица.
- Понял, - тихо отозвался Макс сквозь зубы, которые скрипели от силы, с которой он их сжимал.
- Обманывать меня не советую, - бросил Иван и отошёл.
А Макс, достав телефон, уже звонил в полицию…


Глава 24. Объединение усилий.

Придя в участок, Святополк увидел своего сына в каталажке с компрессом изо льда на голове, разбитым лицом и в перепачканной кровью одежде.
Бросив на сына тяжёлый взгляд и не сказав ему ни слова, Святополк прошёл в кабинет к начальнику отделения.
Протянув руку, он молча поздоровался со Львовым.
- Что произошло? – наконец, заговорил он.
- У нас заявление на Ваньку, - ответил Львов и протянул Святополку бумагу. – Дескать, он напал на ребят в парке.
- Напал? Иван? Ты ничего не путаешь? – Святополк бегло прочёл заявление, написанное со слов одного из друзей Макса.
- Я, конечно, отпущу его под твою подписку, - проговорил Львов, забрав бумагу. – Но сам понимаешь, проверку мы должны провести.
- Проводи, - Святополк поднялся. – Если виноват – пусть сидит, - жёстко бросил он. – И заберу его завтра – пусть немного подумает над своим поведением.
- Его бы врачу показать, - заметил Львов.
- Завтра и покажется, - сухо бросил Святополк и отошёл к окну. – Что там на самом деле было? – тихо спросил он.
- Не знаю пока. Со слов этих пацанов получается, что он просто подошёл и избил их. Сговором попахивает.
- Сколько их было?
- Шестеро.
- А он с кем был? – уточнил Святополк.
- Получается, что один, - заметил Львов.
Святополк повернулся и встретился с ним взглядом.
- Я о том и говорю. Не вяжется это. Шёл Ванька себе и вдруг увидел шестерых пацанов. Дай, думает, я их побью. По их словам так и было.
- Завтра с ним поговорю, пусть посидит немного, - Святополк подошёл ко Львову. – Спасибо, - и протянул ему руку.
- Пока не за что, - тот пожал её. – Жду завтра.

Придя домой, Святополк собрал всех детей для разговора.
- Что вы об этом знаете? – начал он без предисловия.
- Ты про Ваньку? – уточнила Рада.
- Да. Он с вами говорил? Что-то обсуждал?
- Просто ушёл на пробежку, - проговорил Стас, переглянувшись с Гордеем. – Он каждый день в парк заниматься ходит.
- Узнаю, что вы в сговоре – не поздоровится, - проговорил тихо отец и вышел из комнаты.
- Ну, Рада, - оставшись наедине, вздохнул Гордей, - и заварила же ты кашу!
- А ты не трясись, как кролик, всё выгорит. Стас, что тебе удалось? – взволнованно спросила сестра.
- Всё удалось, - довольно улыбнулся брат. – У меня на него такой компромат, что мало не покажется.
- И что там?
- Чего там только нет! Очень много переписок с девчонками, где он их унижает и шантажирует.
- А фотки удалил?
- Если я их удалю, нечего будет предъявлять, - заметил Стас. – Удалить – это две секунды. Но если я это сделаю, он это заметит, и мы его потеряем.
- Тогда иди ко Львову, чего время терять! – Рада вскочила.
- Завтра должна омбудсмен приехать, я с ней пойду, - проговорил Стас. – Так что дело уже никто замять не сможет.
- Ладно. Давай так, - Рада вздохнула. – Так что там у Ваньки произошло?
- По ходу подрался с кем-то, - заметил Гордей. – Но с кем - мы знать не можем.
- Видать, хорошо отметелил, раз в каталажку попал, - усмехнулся Стас.
- Смотри, как бы и нас в след не отметелил, - заметил средний брат. – Ну, Рада, ты теперь перед ним в долгу, как в шелку.
- Я уверен, нам удастся это решить, - заметил Стас. – Главное, чтобы его тренер об этом не узнал.
- А то что? – удивилась Рада.
- Ничего хорошего, - вздохнул брат. – Позвони Оле, узнай, что там у неё.
- А он разговоры не прослушивает?
- Нет, это слишком сложно. Звонить можешь смело. И посоветуй ей завтра посидеть дома, от греха подальше. Там видно будет. Она нам нужна – пусть будет готова, если понадобится, показания дать.
- Поняла. Поговорю, подготовлю. Спасибо, ребята. Вместе мы сила.
- Давай, иди уже, - усмехнулся Гордей. – Заводила ты наша.
Усмехнувшись, сестра вышла. Зайдя на кухню, она столкнулась с мамой.
- Дочка, что происходит? – тихо спросила она. – Что с Ваней?
- Он заступился за Олю, - честно ответила Рада. – Деталей не знаю.
- Что вы задумали? О чём постоянно шепчетесь?
- Пытаемся помочь Сергеичу. Я заварила эту кашу, мне и расхлёбывать! – твёрдо ответила дочь.
- Так это правда? – почему-то удивилась Аглая. – Ты ему писала?
- Да не ему, а Ольке, - Рада удивилась, что мама так подумала. – Ну, сглупила, признаю.
- Ты в него влюбилась? – осторожно спросила мама со страхом в глазах.
- Было такое, - Рада усмехнулась и налила себе чай. – Но уже прошло, не волнуйся. Он просто классный учитель.
- Не ломайте себе судьбу! – прошептала Аглая, едва ли не плача.
- Мам, ты чего? – Рада села возле матери. – Мы хотим помочь. Доказать его невиновность. Ведь нам лучше знать, что происходит в школе. Только взрослые нас слушать не хотят.
- Ты у меня такая смелая! – Аглая улыбнулась и провела рукой по волосам дочери. – Я тобой горжусь!
- Спасибо, мама. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально. Не так легко, как в молодости, конечно, но я справлюсь. Беспокоюсь только за вас.
- Тебе нельзя так волноваться, - заметила дочь. – Так что расслабься и не думай ни о чём, кроме ребёнка. Мы уже взрослые, все вместе – мы справимся, вот увидишь!
- Я постараюсь, - Аглая улыбнулась.

Утром, придя в участок, Святополк встретил там Мельникова.
- Святополк, доброе утро! – тот первым протянул руку. – Почему ты сразу не сказал мне?
Святополк пожал руку и покосился на Львова, словно желая убедиться, что это он позвонил юристу.
- Это наше дело. Тебе своих хватает, - не грубо, но сухо ответил он Мельникову.
- Не скажи, - не согласился тот. – Думаю, всё это связано. Могу я поговорить с Иваном?
- При мне.
- Как скажешь. Николай, отпустишь парня? – Мельников обратился ко Львову.
- Мне нужна твоя расписка, - тот протянул Святополку лист бумаги.
Написав под диктовку Мельникова расписку, Святополк отдал её Львову.
- Можете подождать его на улице, - тот поднялся, и все вышли из кабинета.
На улице мужчины не обменялись ни единым словом, пока из дверей участка не показался Иван.
- Папа, - он протянул руку отцу.
Святополк поколебался какое-то время, но пожал протянутую руку:
- Пошли домой.
- Георгий Александрович, добрый день, - парень протянул руку и юристу.
- Привет, Вань, - тот обнял его. – Видок у тебя, конечно... Может, к врачу?
- Домой, я сказал, - бросил Святополк, не поворачиваясь.
- Пустяки, дядя Гоша, бывало и хуже, - парень улыбнулся.
По дороге они ограничились вопросами из категории общих: как прошла ночь, сколько было людей в камере.
- Я приму душ и поговорим, - сказал Иван, преступив порог дома.
Обняв мать, он скрылся в своей комнате.
- Где Стас? – удивился Святополк.
- Не знаю. Ушёл час назад, сказал, что на встречу, - ответила Аглая, ставя на стол чай.
- Какие у него здесь могут быть встречи? – сам с собой проговорил Святополк.
- Как самочувствие? – участливо спросил Мельников Аглаю, видя, как медленно и аккуратно она передвигается, придерживая живот, которого и видно ещё не было.
- Хорошо, спасибо. Есть какие-нибудь новости? – ей очень хотелось узнать про Петра, но при Святополке спрашивать напрямую было немыслимо – приходилось юлить.
- Пока ничего нового. Юля Травкина уже почти оправилась, и мы надеемся, что она сможет дать показания на следующем слушании.
- Дай Бог! – вздохнула Аглая и села.
Она смотрела в глаза юристу, словно пытаясь передать ему свой вопрос через мысли: «Как он?» - так и кричало её сердце.
- Иди полежи, - сухо бросил Святополк, видя её состояние.
- Всё хорошо, - немного невпопад проговорил Мельников, отвечая на её немой вопрос.
Святополк ничего не понял, а Аглая улыбнулась и вышла со спокойным сердцем.

Приняв душ и переодевшись, Ваня вошёл в кухню заметно посвежевшим.
- Ну, рассказывай, герой, что у вас там произошло? – Мельников жестом предложил ему сесть.
Иван посмотрел на отца и ответил коротко:
- Самооборона.
- Так это они на тебя напали? – уточнил юрист.
- Не совсем. Я увидел, как Макс издевается над Олькой. Хотел подойти, но его дружки мне не дали.
- Что значит «издевается»? Он её бил?
- Не знаю, что было до того, но я увидел, как он заставил её встать на колени и гнул ногой к земле.
- И ты хотел заступиться? – юрист бросил быстрый взгляд на Святополка.
- Любой нормальный мужик так бы сделал! – удивился Иван.
- Согласен с тобой, - подхватил Мельников. – А кто-нибудь, кроме вас, там был? Прохожие, гуляющие с собакой, кто-то мог вас видеть?
- Без понятия, - Ваня пожал плечами. Я хотел подойти, но его дружки стали меня толкать. Завязалась драка. Я не хотел их бить, но и оставить Ольку там не мог – кто его знает, до чего бы он дошёл.
- Сколько их было?
- Пятеро или шестеро – не знаю точно. Когда больше трёх, уже не считаешь, - Иван усмехнулся.
- И ты один их всех уложил? – не поверил юрист.
- Дерутся они плохо, команды общей нет. Это было не очень сложно. Хотя мне тоже досталось немного, - парень ухмыльнулся, потрогав рукой фингал под глазом.
- Что ты там вообще делал? – вдруг спросил Святополк.
- Так я там тренируюсь каждый день.
- Отец может тобой гордиться! – Мельников похлопал парня по плечу, а тот покосился на отца, который сохранял суровое выражение лица.
- Если всё это, конечно, правда, - заметил Святополк.
- То есть ты думаешь, что я хожу по улицам и высматриваю себе жертв, на ком бы потренироваться? – обиделся сын. – А тут иду и вижу – группа парней – как раз то, что надо! – Иван поднялся.
Святополк тоже поднялся и встретился глазами с сыном, силясь прочесть в его взгляде подвох.
- Георгий Александрович, как Вы кстати, - в кухню вошёл Стас. – Отец, - он протянул руку папе.
- Где был? – сухо спросил тот, пожав руку.
- Сейчас расскажу. А чего вы стоите? – он посмотрел на отца и брата и только сейчас заметил, как тот выглядит. – Ух ты, как они тебя…
- Нормально. Им больше досталось.
- Не сомневаюсь, иначе в каталажке сидели бы они, - усмехнулся брат.
- Так что у тебя? – прервал его Мельников.
- У меня много чего, - Стас налил себе чай и сел. – Много всего тут скопилось. И меня к Вам делегировали как старшего, - он усмехнулся.
Святополк и Иван молча опустились на свои места.
Сделав глоток чая, Стас выложил всю историю, которую ребята смогли раскопать, начиная с той самой переписки и заканчивая тем, что было обнаружено в телефоне Макса.
- Несколько девчонок, Оля в том числе, - добавил в конце он, - готовы дать на него показания. И на него, и на его дядю-психолога, который собственно и отговаривал их от дальнейших действий. Я взял на себя смелость привлечь детского омбудсмена. Я говорил с ней полчаса назад, она взяла наше дело на контроль и обещала содействие.
Мельников поднялся и принялся мерить кухню шагами, укладывая для себя всю новую информацию.
- Это Рада вас на это надоумила? – уточнил Святополк.
- Была инициатором, - подтвердил Стас. – Но, узнав весь масштаб, мы уже не могли оставаться в стороне.
- Ты говоришь, - заговорил юрист, - вы нашли в телефоне Макса много компромата. – Откуда доступ?
- Мы его хакнули, - Стас усмехнулся и опустил глаза.
- Суд не примет эти доказательства, - Мельников покачал головой.
- Значит, надо получить запрос на конфискацию телефона.
- Основания?
- Показания девчонок для вас не основание? – удивился парень.
- На сегодняшний день у нас нет ни заявлений ни от них самих, ни от их родных, ни самих показаний. А когда появятся, боюсь, уже и доказательств не будет. И потом, если обнаружится вирусная программа, появится основание считать, что все файлы ему могли подбросить.
- Кто? – удивился Иван. – Если он сам их фоткал, сам писал им. Девчонки это подтвердят. Неужели какому-то сопляку столько чести и веры, что всех остальных и слушать не станут?
- Да и программу никто не обнаружит, можете мне поверить, - заметил Стас. – Здесь нет специалистов такого уровня. О ней знаем только мы. Но и зная, обнаружить её почти невозможно.
Мельников молча смотрел на него, обдумывая стратегию действия.
- Нам нужны заявления от девчонок, - проговорил, наконец, он. – Хоть одно. Оля согласна?
- Уверен, - подтвердил Иван.
- Отлично. Организуйте. Остальных подключим по ходу. Только пусть укажет в заявлении угрозу шантажа – тогда телефон заберут сразу. Может, он не успеет его затереть.
- А вы уверены, что девчонки просто не используют вас? – вдруг спросил Святополк. – Может, это обычная женская месть тому, кто их бросил? Сговорились и решили подставить парня – а он ни сном, ни духом.
- Да? И переписку сами с его телефона от его имени вели? Ты бы почитал, что он им писал! – взорвался Стас и встал. – А ведь на их месте могла оказаться и Рада! Что бы ты тогда сказал?
- Сбавь тон! – Святополк тоже встал. – Полиция разберётся.
- Уже разобрались с одним, - добавил Иван. – Сидит теперь невиновный.
- Если нам удастся связать всё воедино, просидит он недолго, - оптимистично заметил Мельников. – Стас, держи меня в курсе. Я не буду влезать для чистоты дела, коль есть омбудсмен.
- Понял, Георгий Александрович. Всё сделаю. А с Ванькой-то как?
Мужчины переглянулись. Все так увлеклись спасением мира от вселенского зла, что совершенно забыли о казалось бы незначительном, но очень больном вопросе.
- Я думаю, уладим, - Мельников посмотрел на Ивана. – Дай мне несколько дней, я постараюсь всё решить. Но лучше сходи к врачу и сними побои – может пригодиться.
- Ладно, схожу. А мне можно на улицу-то?
- Только к врачу. Я уведомлю, как что-то узнаю. Ну, пацаны, - он улыбнулся. – Достойное поколение! Я восхищён!
- Спасибо. Мы себя в обиду не дадим, - усмехнулся Иван.
- Молодцы! Я пойду. На связи, - юрист протянул руку каждому из парней и Святополку. – Привет Раде.
- Непременно, - усмехнулся Стас.
- Собираете вещи, и чтобы завтра вас здесь не было, - тихо проговорил Святополк, когда Мельников вышел. – Ивана вышлю, как закроют дело.
Он поднялся и отошёл к двери.
- Мы не уедем, пока не привлекут Макса и его семью, - спокойно возразил Стас.
- Ты меня услышал, - Святополк не стал спорить и вышел.
- И что теперь? – несколько потерянно спросил Иван.
- Ничего. Снимем хату. Спорить с ним бессмысленно, но и идти на поводу тоже неправильно. Маму только жалко, - вздохнул он. – Как она могла решиться на ещё одного ребёнка?
- Ты думаешь, её кто-то спрашивал?
Стас посмотрел на брата с некой тоской во взгляде.
- Сколько она ради нас терпит, - заметил он. – А ведь в детстве мы этого не замечали, и казалось, что всё отлично, крепкая семья и бла-бла-бла. Теперь главное Раду отсюда вытащить, а то загнобит девку, - заметил Стас.
- Это вряд ли. А вот спровоцировать на глупость точно может.
Братья снова погрузились в тишину.
- О, вы тут! – в кухню вошёл Гордей. – Что отец хотел от вас? О, Ванька, ты красавчик! – подойдя к брату, он обнял его. – Звезда Интернета!
- В смысле? – не понял тот.
- А вы ещё не видели? – удивился Гордей и полез за телефоном. – На всех каналах с самого утра.
И он показал им видео, выложенное в сети, на котором был заснят Иван и дружки Макса, и даже сам разговор с Максом.
- Кто это выложил? – удивился Стас.
- Без понятия. Я думал, это часть вашего плана.
- Ты сдурел?! – Иван испугался. – Да если тренер это увидит… А он увидит.
- То что? – не понял Гордей.
Иван полез в карман за телефоном, который всё это время оставался выключенным. Просмотрев сообщения, парень бросил телефон на стол.
- Ты чего? – не понял Гордей.
- Меня исключили из команды, - пояснил Иван. – Что за козёл это выложил?
- Погоди психовать, - осадил его Стас. – Покажешь это в полиции, и с тебя сразу снимут все обвинения. Это же реальное доказательство твоей невиновности. Ты ещё спасибо должен сказать этому неизвестному оператору.
- Ну, реально, что тебе сейчас важнее: свобода или команда? Чай, не единственная, - подхватил Гордей.
Иван посмотрел на братьев, думая над их словами.
- Вы правы. Ладно, давайте всё здесь сначала закончим, там что-нибудь придумаю.
- Молоток! – Стас ударил его по плечу.
- Э-э, полегче, - Иван отшатнулся. – Тебя ещё не хватало.
- Прости, забыл.
Ситуация стала разворачиваться стремительно, словно пружина, долгое время сжимавшаяся и, наконец, достигнувшая предела, резко выстрелившая, стремясь расправить свои витки.

Глава 25. Развязка.

Ко всеобщему удивлению, приправленному лёгким недоверием, клубок распутывался быстро и легко. Видимо, собранные данные, показания и … участие омбудсмена сделали своё дело.
Сам Макс, как и его друзья, можно сказать, отделались лёгким испугом: будучи несовершеннолетними, они были поставлены на учёт, что, однако, закрыло для них многие дороги в будущем.
Больше досталось его родне. Мать была приговорена к небольшому сроку, хоть и условно, но с запретом занимать руководящие посты и на работу с детьми.
А вот психолог получил уже реальный срок: его действия нанесли больше вреда, как психологического, так и реального – в виде оговора невиновных и фальсификации данных.
Емельянов был полностью оправдан и восстановлен в должности. Его возвращение в школу было встречено с особой радостью и торжественностью.
Только снова встал вопрос о месте жительства: дом, который он снимал, был уже сдан другим жильцам, а вещи Петра были аккуратно упакованы и перевезены к … Антонине.

- Но я не могу переехать к ней! – негодовал Пётр, услышав эту новость от Мельникова после освобождения.
- Не стоит усложнять жизнь ни себе, ни Аглае, - честно проговорил юрист. – Так для всех будет лучше.
- Зачем Вы вообще придумали эту чушь с браком?
- Чтобы спасти её честное имя! – несколько зло ответил Мельников. Подойдя близко к Петру, он смотрел в его глаза пронзительно. – Вы должны понимать, где мы живём, и кто её муж. Ладно баба дура, но Вам непозволительно было такое поведение!
- Что Вам известно? – осторожно спросил учитель.
- Достаточно, чтобы презирать Вас, - не ответил юрист.
- Почему же Вы мне помогали?
- Я помогал не Вам, а семье Кузнецовых. И делал это по просьбе Вершинина. Он почему-то верит в Вашу некую исключительную роль. Так что я бесконечно рад, что здесь наши дороги расходятся. И очень надеюсь, что не сойдутся снова. Езжайте к Антонине и не ломайте жизнь Аглае – достаточно и того, что благодаря Вам здесь разгорелось, - Мельников протянул Петру руку, пожав которую, учитель проводил взглядом «своего» адвоката.
Пётр стоял на пороге дома Антонины – родного дома Аглаи, того, в котором выросли обе сестры. После смерти их родителей, в этом доме осталась только Антонина, она вернулась в пустовавший дом после учёбы. Дом был не очень большим – семья жила бедно – и требовал ремонта.
Пётр окинул взглядом перекошенные рамы и просевшую сбоку крышу, тяжело вздохнул и постучал в прогнившую дверь.
- Пётр Сергеевич? – Антонина замерла на пороге в удивлении и нерешительности.
- Добрый день, - поздоровался учитель, не находя в себе сил попроситься войти.
- Простите, - наконец, она сообразила и спешно отошла в сторону, открыв дверь шире. – Проходите, пожалуйста.
Пётр зашёл и мялся на пороге.
- Чувствуйте себя как дома, - Тоня улыбнулась и опустила глаза.
- Антонина Васильевна… - начал было Пётр.
- Можно без отчества, - перебила она.
- Я не могу, - историк покачал головой.
- Давайте поговорим за чаем, а то в ногах как-то несподручно, не находите? – Тоня пригласила Петра на кухню.
В словах девушки была правда и резон. Разместившись на кухне – пусть и старенькой, но весьма уютной и чистой, разговаривать стало намного легче.
- Как же мы жить-то будем? – спросил Пётр – Тоня не решалась заговорить первой.
- Уж как-нибудь, - она улыбнулась. – Места в доме много. Может, только ремонт кое-где нужен. Я не буду Вам мешать. Стерпится, думаю.
- Как в общаге, - почему-то проговорил историк.
- Есть такое, - согласилась она. – Только людей меньше.
- Почему Вы на это согласились? – вдруг спросил он и поднял на неё глаза. – Чем он на Вас давил?
- Ничем. Просто убедил, что это нужно для Вашего освобождения.
- И Вы поверили в это? – удивился он. – И как мне это помогло?
- Я не знаю, - она пожала плечами. - Я ему верю.
Пётр тяжело вздохнул.
- Почему вы все так свято верите мужчинам? – вдруг заговорил историк с долей раздражения. – Почему свято им повинуетесь, никогда не перечите? Неужели у вас нет своего мнения?
- Мы так воспитаны. Наши матери были такими.
- И вы считаете их пример удачным, а их семьи счастливыми?
- Это лучше, чем остаться одной. Хоть с ребёнком, хоть без.
- Вы правда так считаете? – не поверил он. – Вы верите, что без мужчины жизнь невозможна? Или что нельзя встретить человека, способного любить и быть внимательным, уважающего Вас?
- Я таких не встречала, - вздохнула Тоня и добавила. – До Вас. Вероятно, из-за этого на Вас так все и накинулись.
- Вы серьёзно?
- Не говорите мне «Вы», пожалуйста, - попросила она и продолжила. – Да, я серьёзно. У нас мужчины все одинаковые: грубые собственники. И дети растут такими же – Макс тому примером.
- Я не могу с тобой согласиться. Может, и есть такой пережиток, отголосок войны, если угодно. Но это не норма! Посмотри на других ребят: того же Петю Львова, да на своих племянников, в конце концов! Они другие. Но если вы не будете этого замечать и поощрять, конечно, они озлобятся. Да и Рада так на вас не похожа, хотя и растёт, как ты говоришь, в ваших традициях.
- Возможно, - согласилась Тоня. – Я буду рада, если новое поколение вырастет другим, смелым и уверенным в себе. В наших силах им помочь.
- Словами ничему не научишь, - Пётр покачал головой. – Учить можно только личным примером. И то, что ты сделала, никак этому не способствует.
Тоня вздохнула и промолчала.
- Ладно. Время расставит всё по своим местам, - Пётр поднялся. – Чем смогу – помогу. Но особо не тешь себя надеждами.

На следующий после этого разговора день к ним в гости приехали все участники детского «исторического кружка». Пришли они с тортом и пирожными, букетом цветов. Посидели очень душевно. Пётр поблагодарил ребят за поддержку и помощь и… пообещал интенсивный курс для всех желающих и особенно тех ребят, кто планировал поступать на исторический.
Только Раде было сложно посмотреть в глаза историку. Но, переборов себя, она смогла почувствовать облегчение: действительно, она перепутала восхищение с влюблённостью. Теперь она уже могла смотреть на него без страха и стеснения.
День спустя к Петру зашли братья Рады – накануне своего отъезда. Расстались они на дружеской ноте – ведь теперь Пётр стал их дядей.
Учебный год завершился, ребята разъехались штурмовать различные ВУЗы, жизнь словно остановилась, притормозив после бешеного течения, давая возможность участникам всей этой истории выдохнуть и осмыслить реальность.

Пётр помогал Антонине с ремонтом дома, стал намного проще общаться с ней – их отношения и впрямь стали родственными, но другого толка: словно братские. Они могли уже говорить на разные темы. Тоня рассказывала Петру о своей семье, о своём детстве.

- А Мельникова ты давно знаешь? – почему-то спросил историк, всё ещё вспоминая, как резок он с ним был.
- Да, он тоже рос с нами. Он старше Глаши на пять лет. Я помню его молодым, когда он приехал сюда после учёбы. Закончил юридический и вернулся.
- Почему он не остался в городе?
- Так он же в Глашу был влюблён. Приехал за ней – жениться хотел. Но наш отец не дал согласия на этот брак.
- Почему? – удивился Пётр.
- Гоша бедный был – гол как сокол. Даже дома своего не имел – у него тоже была большая семья. Плюс тогда в Дубки уже приехал Свят и стал часто бывать у нас. Отец очень надеялся, что он сделает Глаше предложение. Он проявлял к ней много внимания.
- А она сама? – историк был несколько удивлён. – Кого она любила?
- Да кто ж знает. Я была очень маленькой тогда, не интересовало это меня. Но мне, конечно, больше нравился Свят. Он красиво одевался, от него пахло дорогим одеколоном, и он всегда приходил с подарками. А Гоша был бедный, носил какую-то потёртую одежду, приходил с пустыми руками или цветами с соседской клумбы.
- Это жестоко! – вздохнул Пётр.
- У него не было шансов, - вздохнула Тоня. – И, думаю, он тоже это понимал. Ему хватило ума стать другом Святу настолько, насколько это было вообще возможно.
- Он не женился после этого?
- Нет. Насколько я знаю, он не был женат.
- А к тебе никто не сватался? – осторожно спросил учитель.
- Нет, - она усмехнулась. – Видимо, разобрали всех женихов к тому времени. Поэтому мне пришлось идти в ВУЗ.
- И радуйся. А ваши остальные братья и сёстры где сейчас?
- Нас было четыре сестры и три брата. Старший брат погиб молодым в драке – его пырнули ножом. Второй упился до смерти, младший разбился на мотоцикле. А сёстры уехали в город – там и живут. Абы как. Нам с Глашей, можно сказать, больше всех повезло.
- Грустно. А что ты можешь сказать про Святополка?
- Мне он всегда нравился, - немного подумав, начала Тоня. – Начиная, как я уже говорила, с подарков и конфет, когда он только появился у нас, заканчивая тем, как они с Глашей жили. Я страшно ей завидовала. Ты теперь можешь сравнить наши дома. Нас тут было больше десяти человек – с нами жила бабушка с дедушкой и жена брата с ребёнком. Всегда душно, шумно и грязно. И когда я первый раз переступила порог дома Свята, я подумала, что попала во дворец, в сказку. Думаю, Глаша должна была почувствовать тоже самое. Он казался эдаким принцем. Я часто убегала к ним из нашего дома, и они никогда меня не прогоняли. Я играла с их сыновьями, они мне были как братья – возраст у нас почти один.
- А сколько лет было Аглае, когда она за него вышла? – вдруг спросил Пётр, поняв, что так и не знает, сколько ей лет.
- Семнадцать.
- Как так? Она была беременна?
- Да. Свят не хотел ждать, и они с отцом так договорились.
- Она хоть школу успела закончить?
- На экзаменах сидела уже с животом, - улыбнулась Тоня.
Помолчав немного, она продолжила:
- Потом они со Святом вообще забрали меня к себе – я помогала сестре с детьми. А дома до меня всё равно никому не было дела. Аглая просто пожалела меня и решила спасти, видя, по каким дорожкам пошли остальные сёстры и братья. Они вырастили меня фактически как дочь.
- И каким Святополк был в быту?
- Суровым, строгим, но справедливым. Особой ласки никто от него никогда не видел, но и физической силы он никогда не применял. Ремня пацанам, конечно, мог дать, но ни меня, ни Раду и пальцем не трогал. Как и Глашу, конечно. Да и не за что было. Она всегда на него едва не молилась, не перечила – была покладистой и молчаливой. Ему повезло с женой. Как и ей с мужем.
- Погоди. А как же Мельников – он остался в Дубках?
- Да, остался. Работал в суде какое-то время, потом перешёл в администрацию.
- И он никогда не пытался… - Пётр осёкся, подбирая слово.
- Отбить Глашу? – помогла Тоня.
- Именно.
- Пытался, конечно. Но она была так преданна мужу, что даже не замечала Гошу – и он смирился, поняв бесполезность своих потуг. Но он всегда был активным членом «исторического кружка», стоял у его истоков. Кружок организовал Вершинин и, допускаю, что и Свят появился здесь с его подачи. Хотя утверждать не могу.
- Почему ты так думаешь?
- Так откуда, по-твоему, вся эта идея?
- Не от Вершинина разве? – удивился Пётр.
- Так он и сам не местный. Не знаю, откуда он тут взялся. Но помню его в школе: он тоже преподавал историю. Потом по карьерной лестнице так и поднялся не спеша. А потом он притащил сюда Свята с его потрясающей библиотекой.
- А когда он женился на Зарине? – уточнил Пётр, складывая картинку в своей голове.
- Не знаю. Сюда он приехал уже с ней. А потом появился и Свят. К тому времени у Вершинина уже был свой круг единомышленников: где-то из числа родителей, где-то из коллег.
- А собрания кружка когда начались?
- Да почти сразу, как Свят купил этот дом. По крайней мере, я помню их всегда. Они собирались в библиотеке, разговаривали, спорили. Вершинин выступал очень активно, проводил ликбез, посвящал в тайны нашей истории.
- Ты присутствовала на этих собраниях? – удивился учитель.
- На них никому не запрещалось присутствовать. Я частенько забегала в библиотеку, иногда играя в прятки, иногда просто из любопытства. Слушала, о чём они говорили и почти никогда не понимала. Но, видимо, это просто впиталось в меня.
- А какую роль в этих собраниях выполнял сам Свят?
- Честно признаться, не знаю. Он предоставлял место, для проведения встреч, обеспечивал литературой. Но сказать, что принимал активное участие, я не могу. Чаще сидел с книгой в углу или просто слушал, о чём спорили другие. И этой своей загадочностью он тоже привлекал. Признаться, я всегда мечтала, чтобы мой муж был похож на него, - Тоня опустила глаза и разрумянилась. – И ты чем-то на него похож.
- Я? – едва ли не испугался Пётр. – И чем же?
- Загадочностью. О тебе здесь тоже никто ничего не знает. А ещё – особой порядочностью что ли. Местные – они малообразованные, плохо воспитаны. Ты не такой, - она встретилась с ним глазами. – Когда ты появился в школе, только и разговоров было: кто такой, откуда, женат ли? Когда узнали, что не женат – бабы едва ли не ставки стали делать, кто первая сможет заарканить.
Пётр усмехнулся, но ничего не сказал.
- Так что можно сказать, что наш фиктивный брак стал для тебя неким щитом от них. Хотя допускаю, что некоторых это не остановит.
- И всё же, почему ты вернулась сюда, не осталась в городе? – учитель поспешил сменить тему.
- У меня там никого нет, и я там никому не нужна. А здесь у меня дом и … Глаша, которая стала мне второй матерью. Я не жалею, что вернулась. Мне нравится и наш городок, и моя работа. В большом городе сложно и шумно для меня, я там задыхаюсь.
- Я тебя понимаю. Попав сюда, я тоже научился дышать полной грудью. И можно сказать, что моё сознание просветлело. Здесь хорошо, тихо и спокойно.
- Ты не планируешь уезжать? – осторожно спросила Тоня.
- Нет. Я бы хотел здесь остаться.
- Рада это слышать, - Тоня улыбнулась.

Глава 26. Конец истории.

Очередное собрание «исторического кружка» состоялось традиционно в доме Кузнецовых.
Пётр не был в этом доме ни разу со дня освобождения, и ни разу он ещё не виделся с Аглаей. На собрание его, конечно же, пригласили – более того, объявили встречу в его честь.
На собрание учитель пришёл с Антониной, галантно держа её под руку. Открывшая им дверь Аглая замерла на пороге, встретившись с ним взглядом и совершенно не замечая сестры, словно её там и не было.
Пётр мягко улыбнулся. Не сдержавшись, Аглая крепко его обняла. И хотя живот был уже достаточно большим, она его словно не замечала, прижимаясь к груди Петра и не сдерживая слёз.
Тоня несколько потерялась и, отпустив Петра, поспешила отойти, давая сестре возможность поговорить наедине.
- Петруша! – прошептала Аглая, не сдерживая рыданий. Она хотела что-то добавить, но рыдания не позволяли даже вздохнуть.
- Аглая, пойдём, - выросший словно из-под земли Мельников за плечи оттащил её.
Пётр мог только провожать её тоскливым взглядом, с трудом борясь со своими страстями.
- Пётр Сергеевич, - к нему подошёл Вершинин и, взяв под руку, увлёк за собой. – Безмерно рад Вас видеть! Мы Вас заждались!..

- Глаша, ты не должна, - Мельников тем временем пытался утешить Аглаю.
- Я не могу, Гоша! Не могу больше! Пойми ты меня! – а она продолжала рыдать, слабо вырываясь из его цепких рук.
- Ты сломаешь жизнь и себе, и ему, ты подставишь Тоню, - он старался говорить спокойным голосом, хотя его самого одолевали очень сильные чувства. – И Святополк не заслужил такого обращения.
- Опостылел он мне! Тошно уже врать всем вокруг! Одного его люблю! Пусти к нему!
- Глаша, не надо! – он крепче обнял её и гладил по голове. – Он не тот человек…
- Да что ты знаешь?! – она с силой оттолкнула его. – Ты только о себе и думаешь!
- Я забочусь лишь о твоём спокойствии и благополучии. Да, я смог принять Святополка – он мог дать тебе то, чего не мог дать я. Но я всегда оберегал тебя и буду делать это, не позволю упасть и совершить ошибку, которая уничтожит твою жизнь и счастье твоих детей.
- Уйди, моралист! – простонала Аглая, упав на кровать. – Ты холодный истукан! Бессердечный, тупой эгоист! Поди прочь!
С трудом удерживая себя от попытки подойти к ней, обнять, раскаяться и оправдаться, Мельников, потоптавшись на входе, молча вышел и стремительным шагом направился в библиотеку.

Замерев на мгновение на пороге и найдя взглядом Петра, юрист быстро подошёл к нему и, едва тот успел повернуться, со всей силы ударил его кулаком в лицо.
Братья Григорьевы, стоявшие рядом, быстро оценив ситуацию, схватили Мельникова за руки, а Вершинин поддержал учителя.
- Ублюдок! – юрист пытался вырваться. – Убирайся отсюда!
- Андрей, Виктор, выведите его, - попросил Вершинин, поддерживая окровавленного Петра.
Тоня, тихо зажав рот и молча рыдая, аккуратно вышла из библиотеки.
- За что он Вас? – тихо спросил Вершинин учителя, когда братья Григорьевы вывели Мельникова.
- Не знаю, - Емельянов был несколько потерян.
- Зато я знаю, - заметил Святополк, стоя несколько в стороне, но слыша их разговор. – За вами даже забавно стало наблюдать.
- Ты находишь? – удивился Вершинин.
- Бить друг другу морду за старую брюхатую бабу, - усмехнулся тот. – Для этого надо быть особым извращенцем.
- Свят! – Вершинин решил его пресечь.
- Не затыкай мне рот! – спокойно и даже несколько протяжно проговорил Святополк. – Это моя жена вообще-то, и я здесь единственный, кто вообще имеет право её обсуждать. Или вы действительно думали, что я слепой баран? И ничего не замечаю? Мне дико интересно смотреть на этот дешёвый спектакль. И было бы за кого! Надо же быть таким идиотом, - Святополк посмотрел на Петра, который хоть и порывался уже подойти к нему, но был удерживаемым Вершининым, - чтобы отказываться от такой возможности! Дали ему роскошный цветок, а он на засохший гербарий зарится. Да забери себе, мне не убудет! – усмехнувшись, Святополк отошёл в сторону.
- Петя, держи, - в наступившей тишине вошла Тоня, принесшая компресс со льдом и протянула его Петру.
Святополк посмотрел на неё не без презрения. Пётр и Вершинин тоже смотрели на неё, отчего она растерялась.
- Ну что? – проговорил Святополк с улыбкой на губах. – Меняемся?
- Умолкни! – резко бросил Вершинин. – Не сходи с ума! Нам не нужны эти дрязги. С такими соратниками и врагов не надо – сами друг другу горло перегрызём. Нельзя так. Вы должны оставить свои личные разборки за пределами нашей деятельности. Надеюсь, у вас хватит ума, совести и чести не выяснять больше отношения на собраниях, - сухо и жёстко проговорил Вершинин.
Все молчали.
- Приму это молчание за согласие, - проговорил он и продолжил. – Целью сегодняшней встречи было доведение до вашего сведения последних новостей. Андрей Алексеевич, - он заметил вернувшихся Григорьевых, - сообщи.
- Пётр Сергеевич, - выпив воды, старший из братьев заговорил официальным тоном, - имею честь поздравить Вас с назначением на должность директора школы.
Тоня расцвела и захлопала в ладоши, Пётр несколько стушевался, Святополк презрительно хмыкнул.
- Это несколько неожиданно, - начал было историк.
- Да будет уже выставляться! – не сдержался Святополк. – С первого дня было понятно, зачем Платон тебя сюда выписал. Все это понимали и только и ждали, когда эта дурочка проколется, чтобы он её подсидел. Скажи ещё, что я не прав, - Святополк подошёл к Вершинину вплотную.
- Школа – очень важный стратегический объект на пути к нашей цели. И найти достойного было не так просто, - нашёлся тот.
- Все его достоинства покажет время, - Святополк окинул Петра холодным взглядом.
- Как бы там ни было, принимайте наши поздравления, - Вершинин пожал руку Петру. – И удачи на новой должности! Я говорил Вам, что у нас на Вас большие планы и надежды – не подведите!
- Спасибо, Платон Степанович, - Пётр ответил на рукопожатие. – Я сделаю всё, на что способен.
Приняв ото всех поздравления, Пётр поделился своими рассуждениями и ближайшими планами. Вечер не очень затянулся, и разошлись все относительно спокойно, не возвращаясь к конфликтным вопросам.
Перед уходом, Святополк обнял Тоню и тихо шепнул ей:
- Захочется повыть – приходи.
Она с удивлением посмотрела на него, не понимая ещё, о чём он говорил…

Глава 27. P.S.

В середине лета у Аглаи родился мальчик: красивый, голубоглазый малыш со светлыми волосами. Некрупный, с тонкой костью – так не похожий на других детей Святополка…
«Поздние дети всегда другие», - бросила Марфа, принимавшая роды, на немое удивление Святополка. А сама Аглая плакала от счастья и умиления, любуясь сыном.
Тоня снова, как много лет назад, почти поселилась у Аглаи, помогая ей по дому и с ребёнком.
Пётр был занят ремонтом дома, готовя его к осени. Хотя истиной причиной их отдалённости было именно отношения Петра к молодой жене. И хотя Тоня ещё не потеряла надежды – находиться вблизи и чувствовать его холодность ей было тяжело.

- Завидую я тебе, Глаша, - призналась Тоня сестре. – Всю жизнь завидую. Похоже, тебе одной досталось всё счастье, что было отпущено на нашу семью.
- Да что ты, Тонь! – Аглая удивилась и, оставив кухонные дела, села возле сестры, качающей люльку.
- Смотрю я на тебя, как ты счастлива, и просто выть охота, - на глазах Тони блеснули слёзы. – Мне ж тридцать уже скоро, а детей нет, да уже и не будет, - она разрыдалась совсем горько.
Аглая обняла сестру, желая утешить.
- Да что он, не ласков к тебе? – осторожно спросила она.
- Он мне сразу сказал, что я ему чужая, полюбить мол не сможет, жить будем как соседи. Что мне делать, Глаш?
Рыдания младшей сестры тронули Аглаю, хотя она не могла не радоваться мысли, что Пётр помнит её и хранит любовь к ней столь трепетно.
- А ты говорила ему про ребёнка? – осторожно спросила Аглая. – Может, он сделал бы шаг навстречу?
- Да как же я ему скажу? Он меня и знать-то не хочет!
- А ты не торопи. Мало времени ещё прошло, может, ещё стерпится, - Аглая утешала её, как могла. – Пообвыкнетесь, да и поговоришь – он человек хороший, глядишь, поймёт.
- Твои слова – да Богу в уши! – всхлипнула в очередной раз Тоня.
- Пришла таки? – на кухню вошёл Святополк. – Быстро ж ты разочаровалась в семейной жизни.
Тоня подняла на него глаза, полные слёз.
- Оставайся у нас, если хочешь – никто не прогонит. И помощь, и компания для Глаши, - проговорил он, глядя на неё по-доброму.
Тоня вздохнула и опустила голову, а Аглая вернулась к готовке.
- Красивый у вас малыш, - нашлась, наконец, Тоня, посмотрев в колыбельку.
- Своих тебе надо, - заметил Святополк.
Девушка тяжело вздохнула, с трудом сдержав новые рыдания.
Заплакавший малыш отвлёк её – взяв на руки, она пыталась его утешить.
- Проголодался, - догадалась Аглая и, спешно вымыв руки, забрала его у сестры. – Я скоро, - она вышла.
- Что, не пригоден он оказался для семейной жизни? – вдруг в лоб спросил Святополк, сверля её взглядом.
- Ты же знаешь, Свят, как нас поженили, - ей было и стыдно, и неловко говорить на эту тему с ним, хоть он и был членом семьи.
- Это не повод позорить тебя, оставляя без внимания, - возразил тот.
- Он честен со мной, - Тоня поднялась и отвернулась. – И не станет принуждать меня.
- Принуждать? – Свят подошёл ближе. – Любой женщине достаточно ласки, - подойдя, он развернул её за плечи и посмотрел в глаза. – А первый шаг порой надо делать и самой.
- Спасибо за совет, - Тоня опустила глаза.
- Ты росла в нашем доме, и мы тебе всегда рады. Станет невмоготу – двери для тебя всегда открыты. Нужен будет совет или помощь – не бойся напрямую говорить. Я не дам тебя в обиду, поняла? – Святополк поднял её голову за подбородок.
- Спасибо, - тихо ответила Тоня.
- Смелая девочка, - он обнял её и погладил по спине. – Он тебя не достоин. Мне жаль, что ты стала жертвой этой грязной игры.
Тоня отстранилась и посмотрела на него с непониманием.
- Вся эта манипуляция с браком – не что иное, как месть мне со стороны Мельникова, - объяснил Святополк. – Он знает о моём отношении к тебе – ты мне как дочь. А он до сих пор не оставляет попыток ударить меня побольнее при любой удобной возможности. Всё не может простить, что Глаша выбрала не его.
- Не может быть! – удивилась Тоня, даже перестав плакать.
- Так что отчасти это я виноват в твоих проблемах, - Святополк усмехнулся и отошёл. – Поэтому буду рад помочь. Только пообещай не молчать, если понадобится помощь.
- Хорошо, я обещаю, - несколько растерянно проговорила она.
- Ну, и чудно. Рад, что ты снова с нами, - улыбнувшись, он вышел.


…Зайдя в дом, желая спрятаться от полуденного зноя, Пётр устало опустился на лавку – он работал с восхода солнца, зная, что днём жара не позволит ему продолжать. И теперь, попав в тень и прохладу живых стен, он смог перевести дух.
Умывшись (воду он провёл в дом едва ли первым делом) холодной водой и скинув грязную, пропитанную пылью, потом и опилками рубаху, он прошёл в дом.
Едва Пётр переступил порог, как к его разгорячённому от работы и зноя телу крепко прижалась Аглая.
- Петруша! – она не дала ему даже возможности поверить своим глазам, оглушив своим поцелуем, горячим и несколько горьким.
- Родной мой, любимый, - она прижималась к нему, покрывая поцелуями его грудь. – Жить без тебя не могу!
- Глаша, откуда ты здесь? – он боялся верить, отвечая на её поцелуи робко. – Это не сон?
- Я не знаю, - усмехнулась она. – Сама не верю. И боюсь проснуться, - она снова прижалась к его губам.
Подведя к дивану, Пётр спешно стянул с неё платье и продолжил ласкать тело, словно опасаясь, что это фантом, который может растаять в любую секунду…

…- Никак не могу поверить своему счастью! Но как тебе удалось вырваться? – спросил Пётр, помогая ей одеться.
- Попросила Тоню посидеть с малышом – сказала, что пошла к Марфе за травкой, мол, молока мало стало.
- Какая ты смелая! Хоть и кажешься такой безропотной.
- За тебя я на костёр пойду! – Аглая улыбнулась и поцеловала Петра. – Просьбу мою только выполни.
- Всё, что захочешь, - он смотрел ей в глаза, не имея сил оторваться.
- Будь поласковее с Тоней. Сердце о ней болит!
- Но я… - Пётр немного растерялся.
- Ребёнок ей нужен.
- Глаш, я не могу! – Пётр отшатнулся. – Ну, как же я? Я ж не двоежёнец какой! Не басурманин чай!
- Ты не думай, - она мягко улыбнулась и ласково провела рукой по его лицу. – Я знаю и верю тебе. Потому и прошу. Сделай это для меня.
- Глаша!..
- Я очень прошу, - она поцеловала его настойчиво.
- Я попробую, - сдался Пётр.
- Спасибо. Я побегу, - Аглая быстро отошла к двери.
- Я не успел поверить, что ты здесь, а ты уже ускользаешь.
- Я приду ещё, - улыбнулась она и вышла.

Так они и зажили… При любой возможности Аглая сбегала к Петру, оставляя сына на Тоню – это было своего рода гарантией, что та не окажется в это время дома.
Пётр заканчивал ремонт, подходило к концу лето…
В новый учебный год они так и вошли: с новым директором, который своим моральным обликом вряд ли заслуживал занимать такую должность (хотя и старался оставаться честным со своей совестью), с новыми учениками…
«Исторический кружок» продолжал свою деятельность в обоих форматах: как для взрослых, так и для детей.
Поднимаемые темы стали острее, а предлагаемые действия – радикальнее…
Деятельность Петра в школе соответствовала ожиданиям, возложенным на него Вершининым. Историк работал честно, увлечённо, привлекая всё большее число ребят и даже учителей к своим занятиям. Он отрабатывал своё назначение честно.
Взрослые участники кружка преимущественно отслеживали успехи Петра и своих ребят-выпускников прошлого года: где и как они устроились, как продолжали общее дело на новом месте. Обсуждали их проблемы, искали решения и возможности помощи, давали наставления и советы, помогали налаживать активную деятельность.
Осчастливить Тоню ребёнком Пётр не спешил – ему надо было переступить через себя, и этот внутренний конфликт ему сложно было разрешить. Так и продолжали существовать в условиях всеобщего обмана. В этом плане Пётр очень хорошо вписался в местный колорит: недосказанности, тайн, страстей…
Последний несокрушимый оплот властей в лице директора школы, наконец, рухнул. Вершинину удалось «захватить» городок целиком. И сделано это было почти незаметно. Дальнейшая деятельность требовала времени и терпения. Чем больше ребят смогут изменить своё мировоззрение, чем больше их будет выпущено в большой мир – тем больше было шансов на общую победу, которая теперь уже не казалась несбыточной мечтой.


продолжение: http://proza.ru/2022/03/24/1086