Чародейка часть 2

               
                ЧАРОДЕЙКА
                Повесть-сказка в четырёх частях               

                Часть №2
                ПЕРЕХОДНЫЙ ВОЗРАСТ
               


                Глава № 1

                НЕПРАВИЛЬНЫЙ  ВЕКТОР

   Прошло два года: незаметно, словно девочка пролистала свой альбом с фотографиями, захлопнула обложку и вспомнила  о чём-то очень важном.
Телефон лежал на полке рядом с тряпичным, серым зайцем, сшитым ещё бабушкой, и  неожиданно засветился всем корпусом, когда Катя собралась лечь спать. Она раскрыла его, но тёмный обсидиановый экран молчал, и пришлось подуть на него как на тлеющий уголёк. Он вспыхнул, и на нём появилось изображение кафе с экзотическим названием «Колибри». Где находиться кафе Катя не знала – прищурив глаза, всмотрелась в гладкую поверхность дисплея, стараясь выудить из него больше информации о незнакомом месте. Он внезапно потух, но через секунду вновь загорелся, и показал прихожую её квартиры с большим зеркалом на стене. Маленький телефон передавал эстафету зеркалу.
 Катя накинула халат и тайком проскользнула в коридор. Дисплеем телефона она догадалась посветить в большое зеркало и в нём без задержки возникла карта города. На ней красным кружком обозначилось затерявшееся в городе кафе, синим кружком Катин дом. Масштаб увеличился и кварталы, улицы с остановками маршрутного транспорта, перекрёстки, отдельные дома, скверы, стоянки машин поплыли за стеклом, показывая дорогу от дома до назначенного места. 
– Наконец-то, – прошептала Катя, прижимая телефон к груди: – Вернулось чародейство.
 ***
На остановке она дождалась, пока дождик стихнет, и заспешила мимо пузырящихся луж, по мокрому асфальту. Парня с плеером за пазухой и малюсеньким наушником в ухе она заметила ещё у самого дома и изредка оглядывалась на него. Тот шел за ней, держа руки в карманах, ссутулившись, не отставал и не приближался, глядел себе под ноги и не глядел на неё.
Катя посмотрела на небо. Показалась вторая туча. Она ускорила шаг. С мокрых волос стекли капельки воды – она вытерла дождинки  со лба и накинула капюшон. Тучка догоняла девушку, и первые капельки застучали по  непромокаемой курточке.
В голове она строила планы, как вернётся в Пни, как притоманы радостно встретят её и продолжат обучать новому своеобразному, интересному волшебству.
Осталось перейти дорогу, и она нырнёт в по-домашнему уютное помещение кафе «Колибри». Но зажёгся красный свет. Машины с урчанием тронулись, и тогда дождик усилился.
 – Вот чёрт, не успела. Зря зонтик не взяла, –  проворчала девушка и как черепаха в панцирь втянула голову в капюшон.
Две минуты спустя, мокрая с головы до ног она заскочила в тёплое кафе. В зеркалах, в слегка подсвеченном сумраке отражался столик, и за ним сидела Горыня с постным лицом. Со стороны бара лилась знакомая ей песня группы «Смоки» «Я встречу тебя в полночь». Катя облегчённо вздохнула, и прикусила губу: присутствие учительницы обрадовало, но и одновременно взволновало.
Она попрыгала и стряхнула с себя воду, сняла куртку и повесила на вешалку, причесывалась перед зеркалом и смахнула с лица остатки дождливого подарочка. Горыня смотрела на неё из глубины кафе и ни разу не  улыбнулась. Катя подмигнула ей. Она жестом ответила и пригласила за столик с горячей чашкой чая и различными вкусняшками.
Ведьма помолчала и раздумчиво молвила:
 – Выросла,… остался  последний год учёбы.… Куда собираешься поступать? Надеюсь, не папа с мамой будут решать. В медицинский не желаешь?
Катя пожала плечами.
 – Да ты что, Горыня, мне ещё два года учиться. Время подумать вполне достаточно.
 – Ой, извини обаяшка. Что-то я какая-то рассеянная последнее время стала.
 – Да ни чего. Премного благодарна, что отозвались.
Девочка сделала очередной глоток из чашечки и решилась.
 – Горыня, я больше чем уверена, что смогу ещё многому научиться и у меня есть желание…
Лицо ведьмы не изменилось. Глядя в сторону, куда-то вдаль она сдержанно и безразлично ответила:
 – Это невозможно.
Огорчение повисло над столиком – все, на что она надеялась, оказалось обыкновенной её фантазией. Она подалась вперёд и облокотилась на стол:
 – Горыня, так не поступают. Выходит,  я стала больше не нужна? Где же наше волшебство, где друзья, которые распинались о дружбе.
Ведьма медленно повернула холодное лицо в её сторону и покачала головой.
 – Нет, – суровым приговором раздался её голос.
 – Я буду каждый день творить заговоры своего возвращения, в конце концов, я придумаю свой заговор, я всем вам надоем, но я добьюсь своего.
 – Ты хочешь, чтобы мы с тобой поругались. Я  сказала,… нет.
 – Тогда с какой стати мы здесь встретились?
 – Я обещала… В то время я думала, что ты изменишься.
 – А я, надо же, не поменялась.
 – Частые сигналы твоего телефона, то есть попытки сигналов выглядят нелепостью и я решила, что надо положить этому конец.
 – Ты хочешь у меня его забрать?
 – Нет, это подарок и телефон останется у тебя.
Горыня посмотрела на чашку девушки, и она вновь наполнилась горячим, душистым чаем, а пирожное на тарелочке с середины стола переместилось к её чашке. Катя обиженно отвернулась и увидела парня с плеером, который шёл за ней следом. Он сидел за другим столиком и без особого желания клевал пластмассовой вилкой салат из разовой тарелочки. Плеер лежал на столе и подмигивал жёлтой лампочкой означающей, что незнакомый парень слушает вовсе не музыку.
Она отодвинула от себя и чашку и пирожное, но они настойчиво вернулись к ней. Тогда Катя взяла пирожное, и опустила его в чашку: чай заполнил блюдечко и через него вылился на белую скатерть. Тёмное пятно, что было мочи, потянулось  в её сторону и замерло обезвоженное несоразмерностью желания.
 – Ты боишься их? – Катя показала глазами на неваговца.
 – Нет, дело не в этом. Я считаю, что мы выполнили перед тобой все обязательства. Ты защищена, свободна, твой мир заслуженно ждёт от тебя чародейства: доброты, честности, участия в его нелёгкой и непростой доли.
 – Это не чародейство, это человечность.
 – А, та, та. Пусть так.
Горыня замолчала и Катя почувствовала, что разговор разладился и не желает склеиваться. Её глаза приготовились наполниться влагой.
 – До свидания, – пробормотала она, резко встала, откинула стул ногой и пошла к выходу. Поток обиды душил девушку. Нахлынувшее чувство горечи удавкой стянуло горло. Дождь прекратился.
Она кинула курточку через руку и пошла восвояси, к остановке.
–  Надо же, судорога,  – нашлось применение новой школьной присказки: –  А я размечталась. Оказывается, всё осталось в детстве. Ты повзрослела и с твоим выбором никто считаться не собирается.
Катя остановилась и задумалась: но Горыня сама учила – всегда старайся добиваться до конца своей цели, если она у тебя на самом деле есть. В желании и упорстве рождается волшебство.
 – Легко сказать,  – продолжая осмысливать странное отчуждение ведьмы, думала она, глядя перед собой: – Допустим, выход есть, но я не могу его найти. Добиться своей цели, а если цель ускользает, а если цель за границей честных отношений… стоп, здесь начинается ведомство Егибихи.
Девушка подошла к остановке. Солнце припекло, и от мокрого асфальта повалил пар как от большого морского животного. Бригада ремонтников, засучив рукава, полила горячим битумом шкварчащую от влаги, выбоину в дороге и сверху с помощью специальной установки наплюхала в неё гранитную щебёнку.
Транспортные средства столпились на половинке, не перегороженной для ремонта дороги. От такой оказии поток машин не прекращался ни на минуту. Несколько пешеходов нерешительно толкались около пешеходного перехода, ожидали, когда рассерженные водители, внимательно глядя на дорогу, разрешат им пройти. Между проезжей частью и тротуаром тянулся промоченный водой газон, и он больше напоминал не прополотую грядку. Один внедорожник оказался самым сообразительным. Как горный козлик, встретивший родную местность, он, радостно прыгнул через бордюр, объехал рабочих по тротуару, но на тротуар не поместился и оставил на газоне глубокий, в ромбиках след.
Из подворотни два неопрятно одетых мужика выкатили тележку с картоном сложенным в стопку. Девушка отошла в сторону, пропустила их. Бабулька с авоськой полной пустых алюминиевых баночек обратилась к ней: – Внучка, подай на хлебушек. Катя положила ей в ладонь монетку и выковыряла из внутреннего кармана курточки мобильник, задумалась, куда податься, чтобы пополнить счёт, и позвонить Оле или Андрею и поделится своими печалями. Симку в волшебный телефон она давно купила и использовала его как обыкновенный.
– Хитра, это ты? Какая встреча!
Девушка ошеломлённая повернулась на возглас. Перед ней стояла Душенька. Притворная всплеснула руками и затараторила на всю улицу:
– Я недавно тебя вспоминала. Куда ты пропала? После твоего неожиданного исчезновения у нас всё вверх дном перевернулось: если б я сама не видела, никогда бы, ни поверила, что во Дворце может произойти восстание! Весь народ: и притворные, и ворварды, и помраки, все взбесились. Погромы – туда нельзя, сюда нельзя. Драгоценности отымают, про золото и разговора нет. Говорят, переплавили его в чурки, в пачки сложили и вывезли: до сих пор найти не могут. Скульптуры разонравились, давай рушить, старые из подвалов достают, подымают, по коридорам тащат и на места поверженных ставят. Булочки с маком исчезли. Я так и не поняла, куда они делись. Столько булочек лежало, в каждой кофейне и все исчезли, все. Даже чай, стали заваривать какими-то подозрительными пакетиками, а не как полагается чайным листом.
Кате казалось, что Душеньку слышат все прохожие, но, никто не оглядывался и следовал своей дорогой.
– А как ты сюда попала? – Растерянно спросила девушка.
– Так я ж тебе объясняю. На следующий день проснулись – кого обокрали до нитки, кто накрал – унести не может. Егибиха вернулась, пошла с палашом по этажам. Хрясь, хрясь, хрясь порядок навела. Потом во Дворце ремонт полным ходом начался. Владычица всех выгнала. Кто куда побежал. Я вот здесь в ночном клубе подрабатываю, песни пою. Завида с Льстивой умные девочки в Лондон подались, у них сбережения были, акции, кое-что из драгоценностей хорошо припрятали, не всё отобрали, да и от Владычицы свои доходы умудрялись скрывать… грабили нас всех, понимаешь, а остальное Егибиха реквизировала для оплаты ремонта, – падающим голосом, за упокой закончила свою повесть Душенька.
– Получается, ты здесь давно. И с тех пор во Дворце не была.
– Прижилась я в ваших атмосферах… Почему во Дворце не была? Была.  Егибиха разрешает вояжничать… припёку временно перестала платить. Вот и приходиться на заработки мотаться. Сегодня вечером назад возвращаюсь. А поехали со мной.
Катерина прыснула.
– Добровольно в тюрьму?
– Какая тюрьма, подруга, я тебя в гости зову. Не хочешь во Дворец, поехали ко мне на дачу.
– У тебя и дача есть?
– Многие притворные дачи имеют. Всё как в вашем мире. Как только Егибиха выделяет присвоенную землю, так сразу дачу и строят.
– Ерунда какая-то, – засмеялась Катя и дотронулась до висящего на груди оберега. Признак лёгкого тепла означал, что защита на месте. Чего ей бояться? Магистр не посмеет меня тронуть: взять и махнуть во Дворец, глядишь там недалеко и до Пней. Вслух сказала:
– На тебя, Душенька, не похоже, что ты себе землю оттяпала.
– Ой, и не говори – я сама себе не верю, как это получилось? Вон, сейчас попробуй, получи: дороговасто. Сначала аукцион, где изначально цены уже не маленькие, но, предположим, нашлись желающие и что ты думаешь, тут появляется Егибиха и давай цену наворачивать. Заплати ей – она уйдёт, но землица, как ни крути, уже дороже становиться.
 – Сколько глупости и плутовства в голове у Вашей Власти совмещаются – я просто поражаюсь. Слушай, Душенька, а напомни-ка мне по секрету, как к себе Владычицу расположить.
– Я про это тебе уже тыщу раз толковала. Ах! Что ты за человек, – Душенька махнула рукой: – Дай ей простой, но дельный совет, например, как навредить Пням.
– Превосходно! – Катя подпрыгнула от восторга пришедшей идеи: – Я еду к тебе в гости, во Дворец!
Девушка прижалась к притворной, встала на цыпочки, подставила своё ухо к её губам и вполголоса спросила:
– Время и место встречи?
– На станции 70 километр, в шесть и не вздумай опаздывать, – шепнула Душенька.
– А если друзей с собой возьму?
– Бери, но я не уверена, что им у меня в гостях понравиться. Предупреди, что развлекать их у меня времени не будет.
– Вот это разговор. Душенька, жди нас!
Подошёл троллейбус, Катя запрыгнула и из окошка помахала притворной рукой, и она ответила элегантным помахиванием.
Транспорт плёлся по улицам, и Катя успела позвонить Ольге и Андрею, всё им объяснить и назначить встречу в 16. 00 на вокзале
Не так много времени оставалось до отъезда. Придирчиво обдумывая каждую мелочь, стараясь ничего не пропустить, она почистила завалявшийся сидор, бросила в него туалетные и косметические принадлежности, белые туфли-лодочки, из родительского шкафа вытащила новое махровое полотенце, и уложило его на самое дно. Что ещё могло понадобиться в сказке: спички не надо, ножик не надо, чуть не забыла, и на полотенце рядом с зеркальцем упала Егибихина бриллиантовая заколка, превращённая Горыней в стеклянную. Телефон девушка засунула в карман куртки. Затем поглядела на календарь приветливо подмигивающим шестым июлем, затянула рюкзачок верёвочкой и застегнула ремешком.
Торопливость и уверенность провоцировались зажигательной радостью снова побывать в волшебном мире. Хвостик этой ниточки в виде не стареющей и горемычной Душеньки нельзя было упускать ни в коем случае, и девушка ухватила и держала его, отгоняя, играющий с нею в прядки внутренний трепет. Он подспудно крался, но постоянно ускользал от, оставленного где-то на обочине окружающих впечатлений, внимания.
На дальний план ушли неприступный взгляд, испорченное жёстким противодействием пирожное и хладнокровное «нет» Горыни, стучащее холодом в висках каменное ожидание потерянного чувства, что ведьма её окликнет и вернёт.
Время позволяло не торопиться – в запасе оставался ещё час. На кухне Катя уселась на стул и задумалась: правильно ли она сделала, что позвонила Андрею и Ольге – нет, не правильно. Что это на неё нашло, разве им дозволено туда, совсем нет…, совсем нет. Её как будто ткнули острым предметом и вдобавок обрызгали холодной ключевой водой. Она ещё раз посмотрела на часы и заспешила – в то время когда друзья явятся на вокзал, она прибудет на станцию 70 километр. Ничего, не обидятся – подождут, и домой вернуться.
Совсем нетяжелый рюкзачок с необходимыми вещами напоминал о любимом и обаятельном Брошенном Портфеле – её первом друге. За окном электрички проплывал пригород, и он как мираж, воспроизводил картину родных бабушкиных мест  – автомобильный мост, пруд, лес. Видение одновременно преследовало и стояло на месте, будоража воображение радостными воспоминаниями, словно во сне прошедшего, далёкого лета. Наконец, возникли знакомые очертания странной станции. Той самой, где она с братом когда-то первый раз встретила егибихиного главного неваговца с отвратным стражем на плече.
Катя прибыла на место встречи с притворной на час раньше назначенного времени и думала, что придётся ждать. Но ошиблась: Душенька одиноко стояла на железнодорожной платформе, опираясь на длинный сиреневый зонтик, чья обшарпанность со стороны хорошо различалась, несмотря на его закрытое положение. Её голову украшала шляпка с маргаритками, плечи скрывал грязно-жёлтого цвета платок, в ногах стоял маленький туесок.
– Что ты с собой сделала, Душенька? Как ты выглядишь? Этот зонтик, эта шляпка, этот платок – его почикала моль, – несдержанно и  возмущенно заметила Катюша.
– Зато не пристают.
Девушка оглядела пустой перрон, мельком проводила убегающую за поворот электричку, смущённо вздохнула и легонько пнула стоящий у ног подруги скромный багаж.
– А там что? Золото?
– А ты откуда знаешь? – Душенька испуганно схватила свою ношу и направилась по лесной дороге вглубь леса.
Непривычная к ходьбе по пересечённой местности, на высоких каблуках она торопилась, спотыкалась, ругалась, но упорно влачилась, шагала, плелась, семенила, веселя и забавляя молодцевато идущую следом девушку.
– Когда же Дворец появиться? – Не удержалась Хитра и хихикнула.
– Сейчас, – пыхтя, выдавила Душенька: – Последний поворот и мы на родной земле, нам воздастся.
Дорога завернула и упёрлась в обыкновенную карету. Без лошадей, без кучера.
– Хоть колёса на месте, – съязвила недоучившаяся чародейка.
Душенька, безразлично отнеслась к её иронии, впорхнула внутрь и устало плюхнулась на пружинистое, обитое плюшем сиденье. Дверка захлопнулась за девушкой, притворная плотно задёрнула занавески и жизнерадостно завопила:
– Поехали!!!
И подавшись вперёд, постучала рукояткой зонтика в стенку экипажа.
Карета тронулась легко, без толчков, без скрипа и плавно покатилась по лесной дороге, что ощущалось её невесомым покачиванием.
– Ну, как – комфорт? – Душенька сняла шляпку и использовала её вместо веера: – Ух, ты, какая красота. Прибеднялась.
Хитра сначала не поняла, что привело притворную в бурный восторг, но без лишних слов всё прояснилось – она уселась напротив подруги, а оберег, вернувшись в родной мир, проявил себя. Он засиял на груди девушки великолепным украшением.
– Это защита, чтоб меня ваш Дворец и его хозяйка не обижали, – истолковала девушка появление драгоценности и осторожно пальчиком слегка отодвинула в сторону занавеску. Изумлённо посмотрела на лес. Он менялся на глазах. Где-то вдали появились снежные горы. Ёлки и осины решили, что они плохо смотрятся в одиночестве и позвали к себе пальмы и лианы. За берёзовой рощей показались бамбуковые заросли. Ольха и зонтичные акации загораживали, растущий за ними, роскошный баобаб. Лес сменился саванной, саванна превратилась в джунгли, джунгли в заросли папоротника с огненными цветами.
– Эй, подруга, маме эсэмэску пошли, – проронила Душенька, кося глазами на декольте, впереди сидящей, пассажирки.
– Я записку оставила, – Хитра откинула полностью все занавески и нетерпеливо заглядывая то в одно, то в другое окно, восторженно воскликнула:
– Смотри, какая красота, Душенька! Что это?
– Твои несбывшиеся мечты.
– Я об этом и не мечтала. Смотри, смотри какие здоровые кактусы и под ними грибы. Это наверно подкактусники. А это что такое? – Хитра опустила стекло и выглянула на улицу.
– Осторожно, девочка, – Одёрнула её за плечо притворная.
Невдалеке, на скромной лужайке молодая семья первобытных людей устроила пикник. Они увидели, как Хитра выглядывает из окна кареты, о чём-то своём загугукали, застучали деревянными дубинками по стволам деревьев. Множество троглодитов высыпало из зарослей. Размахивая цветными флажками, воздушными шариками, букетами веточек папоротника они приветствовали Хитру восторженными криками, радостным гамом, одобряющим свистом.
– Они принимают тебя за молодую, недосягаемую звезду, – пояснила Душенька, выглядывая вместе с юной подругой в окно: – Красочное лицемерие – эта картина всегда появляется, если первый раз добровольно едешь во Дворец.
Хитра по пояс высунулась из окошка, тоже принялась махать, раздавая воздушные поцелуи.
Немного погодя, карета подъехала к широкой реке, скатилась по песчаному берегу, и как ни в чём не бывало, поехала по дну реки, медленно погружаясь в воду.
Душенька, отвлечённо болтавшая с Хитрой, опомнилась, всполошилась и беспокойно заголосила:
– Эй, эй, ты чего это, плыви, плыви. Не видишь, что ли, у нас окна открыты: куда тонешь?
Карета послушно всплыла как поплавок. Вода, угрожающая проникнуть в неё, отхлынула и она, обдуваемая свежим ветерком, поплыла на другой берег.
После переправы полевая дорога местами, а затем и полностью перешла в тракт, мощенный прямоугольными, бетонными плитами. Кое-где в щели пробивалась хилая трава. По краям дороги росли абсолютно голые кусты, без единого признака листиков, но густые, с крупными и до жути колючими шипами, а вдалеке, возвышаясь на своём массивном, непоколебимом, бетонном основании показался Дворец.
Душенька ласково посмотрела на приближающийся приют, погладила плотно закрытый туесок.
– Как с каторги возвращаюсь, но чувствую себя молодой. Вон мой любимый балкончик.
– Интересно, моя комнатка жива?
– Кому твоя конурка нужна: мимо неё ураган прошёл. Я сама в неё заглядывала, – Душенька нагнулась и прошептала девушке на ухо: – Под подушкой там у тебя книжка лежит. Ты, это, не нахальничай – так никогда отношения с Егибихой не наладишь.
В душе удовлетворённая, Хитра скорчила обиженное лицо. Из кармана куртки раздалась звонкая трель мобильника. Она шустро вынула его и глянула на высветившуюся корявыми буквами надпись – Егибиха. Девушка приложила телефон к уху и дрожащим от волнения голосом произнесла:
– Аллё…
– Не ожидала, не ожидала. Весьма польщена и премного благодарна. Отдохнешь с дороги, приходи, поболтаем.
Карета остановилась. Душенька томно вздохнула и в который раз погладила туесок. Мрачного и злейшего вида ворвард, зато в новенькой форме открыл дверцу кареты и глухо произнёс:
– Дворец ждёт вас! Эгоистичные заведения открыты круглые сутки. По личным вопросам Владычица принимает с 23.00 до 23.30 в подвальном помещении бывшего каземата.
Спасибо, мы научены, лишних вопросов не задавать. Не хватает салюта, оркестра и Егибихи, бегущей по лестнице мне навстречу с протянутыми руками, зовущими в распростёртые объятия, размышляла Хитра, идя по дворцовым чертогам. Подхалимски-приветственные возгласы притворных неслись со всех сторон. Надо признать, что встряска пошла Дворцу на пользу. Возможно, имеет смысл нечисти изредка поступать таким образом, чтобы его обитатели иногда каялись о любви к родным семи желанным грехам. На удивление, надо же, они водоём почистили, живые цветы в вазонах появились, телефонная связь, лифтёры, ворварды в бронежилетах, так глядишь, и танк притащат, да что толку, сами знаете, что ваш ненаглядный Дворец в Сказку с огнестрельным оружием никого не пустит. Так, Ваша Власть, выпендриваешься. Странно я подумала нечисть, а должна была подумать притоманы. А если Горыня оказалась права, не желая ещё раз выпускать меня из реального мира. Превращусь в притворную и оберег не поможет.
– Хитра, ты в каком платье пойдёшь на бал?
– В белом.
– В моём шкафу ты найдёшь белое, белое платье, но о чём ты думаешь – кто за тебя, его подгонять будет.
– Бал, Душенька, ещё через три часа.
– Ты останешься у меня в гостях или пойдешь в свою комнатку.
– Я приехала к тебе в гости, значит, я останусь у тебя.
– Ну, как знаешь. Будь, как в гостях, я мигом, кое-что прикупить. Надеюсь, ты поучаствуешь в моём наряде?
– Рада помочь.
– Как приятно с тобой иметь дело. Кто бы только знал.
Душенька убежала, а Хитра никуда не торопясь, бесцельно послонялась по её квартире.  Белое платье пришлось почти в пору. Считай, никакой возни с ним не требовалось, разве что в  двух местах ушить и погладить.
В дверь просунулась симпатичная головка Льстивы.
– Как я вовремя. Ты здесь. Смотри, что я тебе принесла.
И притворная подала Хитре венчик, который превратил её в Егибиху и помог тем самым покинуть Дворец.
– Я нашла его в твоей комнате, когда порядок там наводила по указанию Егибихи. Кстати, а ты чего здесь околачиваешься, у тебя там всё чисто, прибрано – не хочешь, живи. Тьфу, вечно всё перепутаю – живи, если не хочешь.
– Кроме венчика у меня там ещё одна вещь оставалась, под подушкой. Она на месте?
– Ну, знаешь, украшения они безвредные, а то, что там у тебя под подушкой лежит любого притворного от макушки до подбородка испортит. Мы начитались книжек. Хватит. Больше не хотим. Хотим благополучно жить, без забот.
 Хитра взяла волшебный обруч и поднесла к свету. Его зеркальный цвет поверхности то ли от прикосновения тёплых рук, то ли от солнечных лучей переливаясь, заструился змейкой. Она нежно погладила его и почувствовала, как тепло передалось ему, и температура металла повысилась.
– Меня Душенька в гости пригласила.
Девушка надела красу на голову и посмотрелась в зеркало.
– Она всех приглашает. Потом должна окажешься, – обронила Льстива, без интереса посмотрела на Хитру и добавила: – На бал советую пораньше выходить – у лифта турникет поставили.
Но Хитра, как всегда, игнорируя дворцовый этикет, пошла по лестнице, а перед этим  заскочила в свою маленькую, забытую комнатку. Книга А. Брема с нетронутой закладкой лежала под подушкой. Девушка завернула её в обёрточную бумагу и положила в пакет.
Наверху, у входа в банкетный зал её нетерпеливо ждали Козня, Завида, Фант и ещё один молодой человек по имени Загавря.
Увидев её в белом платье, в белых туфлях-лодочках, с двумя егибихиными бриллиантами в причёске и исключительным в своей дивной красоте оберегом на шее Завида, помахивая закрытым веером, замерла, как задыхающаяся рыба на берегу, судорожно глотнула широко раскрытым ртом воздух и воскликнула:
– Мальчики, я хочу представить вам свою лучшую подругу, одну из богатейших невест благонравного мира.
– Очаровывает, очаровывает твоя жадность под прикрытием хитрости, – подхватила Козня.
– Что в людях живёт то и нас не минет, – гордо держа голову, сказал Фант, и галантно указывая в зал, продолжил: – Честь и место, а за пивом пошлём.
– Я уничтожен, я расплющен восхищением, сколько невест благодаря вашему богатству тянут ручонки за подаянием, – завыл Загавря.
– В чужом доме побывать – в своём гнилое бревно увидеть, – отпарировала Хитра, ответив Фанту тоже пословицей и галантно подала ему руку, а затем Загавре. И после душевного приветствия со старыми знакомыми проследовала в гущу притворных. Дворцовая публика расступилась – оберег, как нарочно, сиял и переливался неописуемым дивом.  Привычно, за спиной она услышала непонятно чьи голоса:
– Собой-то краля, а умом-то фаля.
– Ничего, в какой народ придёшь, таку и шапку наденешь.
– Ещё будет нам в ножки кланяться.
Егибиха сидела в своём любимом кресле. И что удивительно, рядом стояло ещё одно похожее на него как две капли воды. За спиной Вашей Власти по правую руку как обычно припух Злобон, а рядом с ним вместо Протоклопа притулился Жох Подсоба.
Идя к Владычице, Хитра не удержалась и улыбнулась – её рассмешил глуповатый и до дури чопорный вид Егибихи. Магистр сидела прямо, как аршин проглотила, одетая во всё чёрное.
– Здравствуйте, Ваша Власть, вот мы и снова встретились. Хочу выразить признательность вам и вашим притворным, содержательность каковых всегда коробила мою шёлковую душу.
– Ай, умничка. Садись, садись, – Егибиха нетерпеливо похлопала по подлокотнику переносного дубликата трона: – Когда уж ты научишься приходить вовремя.
Хитра села, и Владычица подала знак разрешающий объявить начало бала. Немедля на эстраду выскочила Душенька, всем своим видом выплёскивая, что она очень соскучилась по дворцовым выступлениям. Под бурные аплодисменты певица, горя восторгом, выразила признательность, самозабвенно прошлась по краю сцены, вышитым платочком промокнула искусственные слёзы, и сию минуту овладев собой, открыла ассамблею новой песней, перед этим с почтением и неподдельной искренностью произнеся:
– Нашим самым уважаемым притворным посвящается.
  Во дворце потушат свечи –
  Отпущу своих фрейлин,
  Чтобы сумрак в тихий вечер
  Меня тайно посетил.
  Я пройдусь по галереям,
  Постою возле окна,
  За собой прикрою двери –
  Наконец-то я одна.
  Одинешенька.

  Тень моя, как будто кошка,
  Прошмыгнёт вдоль крепких стен,
  Припугнёт меня немножко,
  Забежит на гобелен.
  Анфилада молчалива,
  Светит бубликом луна.
  Всё вокруг меня застыло –
  Наконец-то я одна.
  Одинёшенька.

  Смотрят старые портреты
  На меня, совсем одну –
  Распри, свары и вендетты.
  Подойду и подмигну.
  Мне ответят тишиною
  И родные и друзья –
  Может, этого я стою?
  Наконец-то я одна.
  Одинёшенька.
  Победительница.

  Мой покой не потревожат
  Долг и совести укор –
  Во Дворце друг с другом дружат
  Адвокат и прокурор.
  Моя выгода подскажет,
  Как найти им колею.
  В окруженье и почёте
  Среди всех одна стою,
  Среди всех один стою,
  Среди всех одно стоит.
  Безнаказанность хлопочет,
  Чтоб цвела моя судьба.
  В окруженье и почёте
  Наконец-то я одна,
                один,
                одно.
  Одинёшенько.
Ещё песня не закончилась, а Егибиха спросила Хитру:
– Что это у тебя тут завёрнуто?
– Ваша Власть, – Хитра прижалась к Егибихе: – Это вам подарок. Обещайте, что не будите возмущаться и меня выслушаете до конца.
Егибиха замялась, подозрительно поглядела на сюрприз, однако, сгорая от любопытства, разрешила.
– Интересно конечно. Показывай…
– Сейчас увидите. Но сначала я хочу вам вернуть то, что когда-то у вас взяла, – Девушка отстегнула бриллиантовую брошь и подала её Владычице: – В целости и сохранности, Ваша Власть.
Егибиха, не выказывая радости, хмыкнула и опустила бриллианты в оттопыренный нагрудный кармашек.
– Как быстро всё меняется. Поразительно. Кажется, совсем недавно убытки считала и на тебе…
– Когда-то вы обещали мне подарить заколку.
– Почему нет. Ты мне то, что у тебя на груди переливается, дашь просто посмотреть, и я её тебе навечно отдам. Безвозмездно. И мой Мрак нашу взаимность скрепит.
– Не стоит торопить события, Ваша Власть.
– Ах, верно. Спешка не к лицу чародейке.
– И вас, Ваша Власть, тоже важная и безразличная медлительность красит.
– Спасибочко. Ты, часом, про свёрточек не забыла?
– Ваша Власть, это книга…
– Что!!! Как смеешь ты – молекула в броуновском движении Благонравного мира…
Хитра насквозь предвидя необузданную реакцию, смело возразило дюже грубо рявкнув:
– Дай высказаться!!!
Не дав опомниться Владычице, она хладнокровно сдёрнула блестящую обёртку. Полистала книгу, нашла то, что искала и сунула иллюстрацию под нос хозяйки Дворца.
– Вот Ваша Власть, это муравьеды, – интригующе заговорила Хитра, показывая отшлифованным ноготком на изображение животного: – Они едят муравьёв и живут в Парагвае. Вам нужно закупить десятка два удивительных животных, и они помогут вам расправиться с муравейниками.
Егибиха расцвела, похлещи майской розы. Брезгливо придерживая книжку, она по слогам прочитала, предусмотрительно подчёркнутых девушкой, несколько самых главных абзацев о муравьедах и умиленно воззрилась на неё.
– Я не знаю, как мне тебя благодарить. Твой подарок сразил меня наповал. Изумительная идея. Даже если у меня ничего не получиться с этими муравьёвоуничтожителями: (я привезу их из южных стран, но они плохо акклиматизируются и сдохнут, или всё-таки уничтожат пару муравейников) дело не в этом, а в том, что ты пошла навстречу Вашей Власти. А когда твоё и моё волшебство вместе нам под силу уничтожить не только муравейники. Я обмираю от восторга, что ты задумалась, как мне помочь. За это я хочу отблагодарить тебя и предлагаю совершить со мной поездку в Запредел.
– Безусловно, Ваша Власть, я не откажусь. Всё новое влечёт меня, но если я попрошу вас о кое-чём,  вы дадите мне слово, что  не откажете?
– Но… – Егибиха швырнула книгу через плечо Злобону и наморщила нос: – Опять какая-нибудь гадость?
– Я бы хотела совершить частную поездку в Пни.
– И это всё? – Владычица засмеялась: – Ничего не имею против. Если желаешь, ночью туда съезди – они любят тёмное время. Кстати телефончик то у тебя ни чего, мне донесли. Махнём не глядя?
– Нет, Ваша Власть, я к своему телефону привыкла.
– Ну, как же так. Я тебе свой подарила, а ты,… – Егибиха с укором и ухмылкой посмотрела на девушку: – Так и быть разрешаю съездить в Пни. Поезжай, поезжай.
Полное отсутствие сопротивления Вашей Власти смутили и заставили девушку снова задуматься, но она вновь отогнала скребущееся украдкой волнение и предчувствие подвоха, что преследовало её с первых минут посещения возвышенного Дворца.
При свете звёзд, на богато осёдланном Сивке-Бурке она скакала по лесам и долам в Волшебные Суземы. Могучий скакун из личной конюшни Егибихи летел, изредка касаясь копытами земли, оставляя на каменистой почве  оплавленные подтеки, а на мягкой, поросшей травой земле обуглившиеся следы. С холма, украшенного пятью гранитными, наполовину зарытыми в почву валунами, Хитра увидела четырёх всадников. В присутствии дырявой луны, свет звёзд рассеивался  и,  смешиваясь со светом ночного светила, выхватывал из ночи весь холм, опушку леса, девушку на коне и четыре тёмных контура.
Хитра пришпорила и направила Сивку-Бурку к ним. Они ждали её – чернее чёрной ночи четыре тени. Непонятная тяжесть навалилась на сердце девушки – она больше походило на обиду на себя после свершённой непоправимой ошибки. По велению руки Сивка-Бурка перешёл с галопа на шаг и, приблизившись к всадникам, остановился перед ними правым боком. Хитра увидела перед собой четыре одинаковых силуэта в накидках. Лица заменяли большие фасетчатые глаза, как у насекомых. Она не успела ничего сказать – один из всадников заговорил голосом Горыни:
– Зачем явилась? Кто тебя звал? Уезжай обратно, откуда приехала.
Темное под стать ночи приветствие как холодный душ окатили девушку, и без лишних комментариев стало понятно, почему Егибиха ничем не препятствовала ей и свободно её отпустила. Хитра постаралась разглядеть хотя бы слабые очертания знакомых лиц, но множество непроглядных долек скрывали даже простые линии. Маленькая дождинка прилетела с безоблачного неба и кольнула щёку. Тыльной стороной ладони Хитра смахнула её и с трудом сделала вдох,  судорожно сжавшимися от обиды лёгкими. Ничего не спросив, не возражая, развернула Сивку-Бурку и поскакала назад. Когда она скрылась за холмом, лица четырёх всадников вместе с капюшонами сбросили фасетчатый вид.
– Она выросла, – печально, но с радостью сказала Козыля.
– Чем она виновата? Тем, что мы её в чародейки позвали? – Рассудил Кудла.
– М,м,м… да, побери меня соблазны, – хихикнул Растатут, – надо как следует всё продумать.
– В чародейки не приглашают, ими сами становятся. Моя помощь – её поражение. Дело в том, мои хорошие, что я, ни ей, ни вам ничем помочь не могу, – холодно и мрачно бросила Горыня.
– А какие у нас возможности? – Быстро спросила Козыля.
– Сами решайте. Она ваша подруга.
– Мы уже всё решили, Горыня. Я про оптимальные варианты спрашиваю, чтобы Хитре не навредить.
– А он один. Каждому повидаться с ней один раз и один раз всем вместе. Надеюсь, она не забыла, что в сказке, чтобы вернуться надо идти вперёд.
– Ну, это все лучше, чем ничего, – опять хихикнул Растатут и подытожил: – Чем чёрт не шутит, так это дружбой.
Все четверо развернули лошадей и поскакали в Пни.
    


 
                Глава № 2

                ЗАПРЕДЕЛ

Злобон несмотря на непрестанный шум в огромном зале, и громкую музыку хорошо слышал весь разговор своей Владычицы с Хитрой.
Бал продолжался, Душенька закончила своё выступление.
Одна-единственная, незаменимая она ушла и после неё на эстраду потекли обезличенные музыкальные группы притворных с загадочными, и свойственными одному этому великолепному Дворцу, названиями: «Бациллозвук», «Музыкальный барыш», «Нотки-глотки», «Юморные мизантропы», «На-то-щак», «Увеличительное уменьшение».
Музыкальный поток  напоминал бусинки, нанизанные на одну ниточку, а такого рода украшения подлинными именами не называют.  Песни слушались, потому что они пелись, танцевали, потому что положено танцевать, и под присмотром Вашей Власти общаться, обсуждать прошедший дворцовый день.
Притворные артисты не унывали, выступали хорошо и даже Егибиха им хлопала. Большинству из них разрешалось петь по несколько песен. В этом смысле Душенька стояла на ступеньку ниже. Егибиха никогда ей не аплодировала, но всегда внимательно слушала, что она поёт. Притворные хотели бы, чтобы выступление Душеньки не ограничивалось одной песней, но видели прохладное отношение к ней Вашей Власти и дружно принимали верноподданническую стойку.   
Иногда притворные артисты подражали Душеньке и пародировали дворцовую жизнь, самих себя, танцующих притворных. Веселье взбивалось, и бал получался исключительным. Егибиха улыбалась и лениво прикасалась правой ладошкой к левой.
К сказанному добавим, что слушая музыку, Хитра недоверчиво отнеслась к бальному вокалу: по её мнению значительное участие принимала музыкальная шкатулка или вовсе как могла, старалась за исполнителей.
Девушка захотела потанцевать и оставила Егибиху. Тогда Злобон воспользовался моментом и сказал:
– Ваша Власть, то, что предлагает Вам хитрая девица – авантюра. Никакого вреда муравьеды муравейникам Нечистых Сузем нанести не смогут. Горыня около каждого муравейника по мишке посадит и на этом всё кончится. Одна польза – медведи сытые.
– Не в муравейниках дело, дорогой Злобоня, а в цели с какой она пожаловала сюда. Не знаю, что ей нужно? А мне нужен её медальончик. Надо, надо Злобон сделать так, чтоб она его сняла, и мы ей…
Владычица двумя кулаками показала жест изображающий откручивание головы от туловища.
***
Утром Егибиха в мужском наряде проследовала на одну из плоских крыш Дворца. Длинная и чёрная она успела нагреться на утреннем солнце. Тёплый воздух рябью струился по ней.
В десяти метрах от чердачного окна стояли под охраной ворвардов две летательные установки, очень близко напоминающие ступы, закрытые сверху стеклянными колпаками, на мощных костяных ногах – идентичные строению ног страуса.
Из другого чердачного окна появилась Хитра  в сопровождении Головни. Как всегда секретарша исправно выполняла свои обязанности. Она разбудила девушку и терпеливо подождала, пока та соберётся в дорогу, а затем они вместе пошли позавтракать в центральный ресторан, который Хитра ещё ни разу не посещала.
– Ешь. Вам долгая дорога предстоит. Не к чему страдать твоей изящной фигуре.
Не выспавшаяся Хитра ложечкой поковыряла по очереди все деликатесы.
– Кушай. Вижу, переживаешь, что в Пни не пустили. Плюнь на всё. Дружба это чувство ненастоящее, игра воображения нечистью придуманная. Это в детскую пору дружбой балуются, а у взрослых за  собственными интересами поле боя остаётся. Чем больше у тебя богатства, тем… 
– Нешто смела, я подумать, что меня Ваша Власть по сказочным землям путешествовать позовёт.
– Ты прямо в десятку попала: нечисти нравиться куражится, но, ни самих, ни дел их не видно, одни вредные последствия. Зато Владычица благодаря сказочному закону любое царство-государство без приглашения, на неделю посетить разрешено, не вмешиваясь в его личную жизнь, не скрываясь, на людях, торжественно.
– Я кушаю, кушаю, – ответила Хитра, предупреждая выразительный жест Головни передвинуть бисквитный торт с дальнего края стола в непосредственную близость.
– Нас Егибиха на крыше ждёт.
– Как ждёт? Нехорошо Вашу Власть заставлять ждать.
– Ничего подождёт. Должна же ты позавтракать.
– А мне ещё надо вещи собрать.
– Ничего собирать не надо. Вернешься, всё соберёшь.
– Но, Головушка, мало ли какая непредсказуемость.
– Егибиха всё тебе одолжит.
– Без рюкзака не поеду. Не поеду и всё.
Головня рассердилась и зашипела:
– Мне велено тебя на крышу доставить.
– А мы на крышу и пойдём мимо моей комнатки.
– Тогда пошли быстрей.
Прошло совсем немного времени, когда они запыхавшиеся взобрались по чердачной лестнице и вышли на, обдуваемую ветерком, покрытую рубероидом кровлю.  Лицо, и внешний вид Хитры сверх того, что она не выспалась, переполняло  расстройство. Егибиха прыснула в кулак, утешительно злорадствуя, обняла её и пригласила подойти к летательным аппаратам.
– Это мои скоростные ступки, – пояснила она: – Берём лесенку, приставляем, залезаем, открываем дверцу, садимся в кресло, надеваем наушники, чтобы ты меня слышала, пристёгиваемся. Далее под мою диктовку ты будешь выполнять команды, и мы с тобой полетим в Запредел. Ну, как уселась? Огляди перед собой пульт управления: другого такого не найти. Справа, внизу большая бордовая кнопка – это сердце. Топчи его каблуком и сильней.
– Слушаюсь, Ваша Власть, – ответила Хитра и вдавила бордовую панель ногой в пол.
– Вверху, первый рычажок – это доступ воздуха. Перекрываем его, вращая по часовой стрелке. Второй рычаг на себя и от себя – прочистка мозгов. Сейчас ступка начнёт двигаться, поэтому, не мешкая, всё делаем, как я говорю. Слева коричневая кнопка – печень. Надави на неё и держи, а правой рукой большой рычаг резко вниз – удар по почкам. Теперь все маленькие рычажки по порядку до щелчка вниз: между глаз, в нос, по зубам, под челюсть, по шеи и под дых. Прекрасно! Поехали!!! Отлично, руку с печени убери, и первый рычажок немножко назад открути – пусть подышит.
Ноги ступок сначала медленно засеменили, вслед за тем постепенно увеличили скорость до бега африканского страуса, и, делая огромные прыжки, обогнали скоростной бег. На краю крыши они усиленно оттолкнулись – ступки взмыли в поднебесье.
– Как ощущение? – Поинтересовалась Егибиха по переговорному устройству: – Смотри облака под нами. Сейчас посоветую встать для лучшего обзора, но аккуратно, лоб не расшиби, если в зону турбулёнтности попадём.
 – Не расшибу, Ваша Власть, вы забыли, что я ниже вас – успею среагировать: – ответила весело Хитра: – Ноги под нами странно болтаются: могли бы что-нибудь изобразить вроде хвоста или крыльев.
– Я не поняла, что болтается?
– Ноги, ноги, Ваша Власть, внизу ступы моей и вашей.
– Фу ты, не путай терминологию. Какие это ноги – это конечности. Они всегда болтаются.
Облака пропали, вместе с ними исчезло солнце, не появилось ни луны, ни звёзд. Небо стало абсолютно серым.
Ступки снизились и, найдя ровную площадку, перебирая вновь ожившими конечностями, ловко приземлились, пробежались и замерли.
Егибиха свистнула. Из-за уродливой скалы выбежали два гнедых жеребца. Феерические, пушистые, сказочно-длинные гривы и хвосты развивались до самой земли, оставляя за собой шлейф мелких, светящихся частиц. Вокруг, до самого горизонта, растительность отсутствовала. Земля, точно посыпанная пеплом, замерла. Во время бега коней, когда копыта касались поверхности, образовывались небольшие воронки с висящими над ними продолжительное время неряшливыми массами взвешенной пыли.
Они ехали по горной тропе, между скал и ущелий. Солнечный свет заменяло переливающееся сияние. Оно позволяло великолепно обозревать окружающий путников чёрно-белый ландшафт. Заметные мелкие камешки на дороге в подражание большим скалам тоже отбрасывали маленькие, замысловатые тени.
Вскоре спустились в большую долину и поехали через неё. Сплошь и рядом среди камней валялись человеческие кости, черепа, черепа, черепа. Кони наступали прямо на хрупкий прах. Отчётливый, сухой хруст, как звук ломающегося под ногами валежника, сопровождал молчаливое путешествие.
– Куда это мы приехали, Ваша Власть?
– Поле мёртвых. Познакомься, – Егибиха повела перед собой рукой: – Смотри, какая красота. Кого здесь только нет. Здесь все: вон девица, вон банкир, убийца, дворник, директор фирмы, алкоголик, генерал, палачи и их жертвы, все … на равных. А говорят, нет справедливости. Вот она.
– А что там поблёскивает?
– Конец сказочных земель. Ничего нет.
– Не утешительно, Ваша Власть, но хочется поехать туда, посмотреть, как он край мира выглядит. А здесь что-то мне не по себе.
Они свернули и, петляя по возвышенностям, выехали на широкую плоскую скалу. Хитра выпрыгнула из седла и подошла к обрыву. У её ног сияла пропасть, как говориться без дна и края. Вдали, над бездонным пространством, как капля, падающая в вечность, зависла бесформенная глыба. На её верхушке возвышался Замок с одной шпилеобразной башней. Девушка украдкой взглянула на Владычицу. Егибиха отвернулась и гладила морды коням. Жеребцы танцевали вокруг хозяйки, становились на колени, а она кормила любимчиков лакомством из мешка, прихваченного с собой.
Хитра заглянула в пропасть, пнула, лежащие на краю камешки, и они, кувыркаясь, исчезли в бездне:
– Глубина – это я понимаю. Что это за цветной туман? – Хитра задала вопрос самой себе под нос, но ответила Егибиха и нарочно громко. Она незаметно подошла к девушке и встала за её спиной.
– Гелий! – Неожиданно раздался рядом её голос.
Хитра вздрогнула и инстинктивно отпрянула от пропасти. Егибиха захохотала. Её кони по-прежнему играли в сторонке, но без её участия и содержимое мешка в виде сухариков, высыпалось на землю.
Хитра взяла себя в руки и промямлила:
– Ге-ге, гелий? Почему он внизу? Мы что вверх ногами?
– Нет: вниз головой, – ответила Егибиха, продолжая открыто радоваться своей шутке.
Девушка, не поворачиваясь к Магистру спиной, боязливо попятилась от пропасти.
– Если бы я вниз сорвалась, ты меня спасла? – спросила Владычица.
– Обязательно, Ваша Власть.
– Врёшь, ещё бы камень вослед запустила.
Хитра не ответила на очередную бессмыслицу, вгляделась в далёкий Замок и в свою очередь, задала Егибихе вопрос:
– А кто в Замке живёт?
– Кощей.
– Кощей?
– Что тебя так удивляет? Там ему и место скучать.
– В сказке сказано, что его убивают.
– А ты думаешь, в сказку попала?
– Я думаю, что пригласили вы меня сюда не случайно.
– Ну, ну, думай, думай. Значит, Кощея в сказке убивают? – Егибиха с насмешкой посмотрела на девушку: – А ещё есть интересное толкование – почему меня в вашей сказке всегда старой представляют? Знаешь, что мою молодость питает? Твой мир, девонька. И не надо моему волшебству и моему Дворцу приписывать все дурости, которые у вас творятся, а то с тебя станется.
– А что если, Ваша Власть, нам устроить привал, – переменила малопривлекательную тему разговора, Хитра: – Что это там за остов старого корабля, как вообще он попал сюда?
– Да. Спешить нам некуда, но могу обещать – будет тебе сказочное продолжение, – поддержала её Владычица, палашом накрошила щепок из старой древесины и сама собрала кострище. Вскользь хлестнула орудием по камню и высекла пучок искр. Сухое дерево вспыхнуло, словно облитое горючей жидкостью. Егибиха уселась на кусок окаменевшей коряги и положила лезвие палаша в раскалённые угли. Она, то поглядывала исподлобья на девушку, то отворачивалась и ладонью приказывала огню сильно не разгораться. Хитра, делая вид, что не замечает пристального внимания, вернулась к разваленному кораблю. Вокруг него нашла несколько красивых ракушек и сложила в рюкзачок. Продолжая осматриваться, прошла вдоль скалы, и обнаружила каменные ступеньки. Сгорая от любопытства, она побрела по ним наверх, к вершине скалистой горы, где громоздилось огромное окаменелое дерево. Его мощные корни из пористой горной породы гребнями расползались в разные стороны. Хитра нечаянно, плечом задела одну из тонких каменных веточек. Она хрустнула, отломилась, упала на землю и раскрошилась на мелкие кусочки. Девушка пошла далее, остановилась и присмотрелась: дерево стояло на возвышенности в виде холма, но не цельного, а буквально разорванного на части. Такое впечатление, что его рвали гигантскими когтями, или прошлись по диагоналям гигантским плугом,  и сверх того исполосовали более мелкими бороздками. Землю как будто вывернули наизнанку: дёрном к верху и бросили обратно. Мелкие и здоровущие корни торчали из грунта и Хитра, стояла и гадала, ушли деревья стволами под землю или под землёй скрывались одни пни, а лес заранее спилили.   
Рядом с «холмом» торчали наполовину засыпанные туфом и камнями расплющенные, чёрные скелеты доисторических рыб и организмов. Девушка подошла и с интересом  пригляделась к одному, пальцами осторожно потрогала потемневшие от времени, торчащие в разные стороны рыбьи косточки. Все как на подбор гладкие и острые они крепились к одной основной грубой и массивной. Но одна косточка потерялась. Хитра поглядела под ноги и заметила чёрного цвета предмет величиной с обыкновенный карандаш, приложила найденный ею шип к нужному месту: он точь-в-точь подошёл по своим размерам, как будто тут и торчал. С азартом юного палеонтолога она пробралась сквозь заросли выпертых из земли костей и обратила внимание на одну длинную и плоскую кость, как лезвие холодного оружия. Подобрала увесистый булыжник и отбила им кость от основы, взяла в руку и ловко помахала. Лёгкое и острое костяное лезвие с глухим шелестом рубануло воздух и несколько раз проткнуло воображаемого врага.
Оный результат прибавил бодрости духа, и девушка весело сбежала вниз к костру. Егибиха по-прежнему мирно, с грустью сидела около него, уперев подбородок в кулачёк.
Хитра, угрожающе держа костяное лезвие, пошла от костра к пропасти и запела. По серому пространству полился её красивый голос:
Наш бесстрашный поход,
Безрассудный поход
По утюженной смертью равнине:
Где не так всё растёт,
Где иначе цветёт
И другое всё носит здесь имя.
Тот драконий огонь,
И корчёванный лес,
И расщелины жуткого вида –
Всё попало здесь под устрашающий пресс,
Тишина подменяет здесь гида.
Шпили скал, устремлённые в серый простор,
Лабиринты хребтов и провалов,
Пустотою наполнен холодный узор,
Полыхающих в небе кораллов.

Словно в саван одеты, закутаны мглой,
Дремлют Замка парящего своды.
Там Кощей побеждённый, обрётший покой,
Ждёт любви, как у моря погоды.
Полетит мой клинок,
Злые тени круша,
Высекая огонь из гранита.
Колдовская душа –
Я войду не спеша
В Замок твой,
Как вода через сито.

Шорох ветра по крыше, что эхо шагов
Обернётся преддверием встречи.
Что-то лязгнет, наверное, старый засов,
Странный шёпот и звук неразборчивых слов – 
Я пришла разрубить твои цепи оков
И обнять твои узкие плечи.
Егибиха с интересом слушала, подбрасывала за время песни щепочки в костёр, а Хитра окончив арию неожиданно спросила:
– Ваша Власть, а в Замок умудрёно попасть?
– Конечно, туда с удовольствием приносят в жертву молодых, красивых девушек, – и тонкая усмешка опять украсила её губы.
– Врёте и не краснеете, Ваша Власть.
– Так уж и вру? Хочешь с Кощеем познакомиться? Могу устроить. Вместе в гости к нему пожалуем. Но перед этим мой Мрак и твой Свет договор заключат. А когда к Кощею приедем, моей ученицей представишься.
– Вы неправду хотите меня заставить говорить, – Хитра сделала несколько шагов к костру и вызывающе громко сказала: – Ваша Власть, ни вы, ни Кощей больше мне не страшны – у меня тоже есть меч. Конечно, он не железный как ваш, а костяной, но острый и я могу им защищаться. Меня кое-чему научили в питомнике.
Хитра встала в стойку и повертела костяным лезвием, а Егибиха выхватила из огня палаш, перепрыгнула через костёр, отбросила ножны в сторону и сделала несколько рубящих ударов, позволила ей с трудом увернуться. Девушка, отступив назад, удерживая кость обеими руками, выставила её перед собой. Палаш блеснул и опустился на самое остриё окаменевшего орудия. Легко расщепив его вдоль, он остановился у самых, крепко сжатых, девичьих ладоней.
Хитра отпрыгнула, держа в руках вместо костяного лезвия длинную костяную рогатину, но Магистр Смерти удивительно проворно и пластично сделала эстокаду, и кончик её палаша замер в миллиметре от оберега.
– Что испугалась? – Сквозь зубы молвила Егибиха ледяным голосом.
Девушка бросила расколотую кость к ногам Владычицы – ясней ясного понятно, что если бы не оберег она давно бы покоилась с миром.
– Слабость не порок, Ваша Власть.
– Я так не думаю. С моей властью тягаться – себя не уважать, – Егибиха подцепила острием ножны, подкинула, и они сами наделись на палаш.
– Безделушку дай поглядеть. Красивая больно.
– И не подумаю – вовсе не хочется, в сей глухомани сгинуть. Я ведь молодая и ёще пригожусь кому-нибудь желанной и надобной.
– Кладбища забиты людьми, считающими, что им нет замены.
– Что вы вечно хороните, Ваша Власть, кроме кладбища у вас есть что-нибудь из другой оперы показать, а то вся наша прогулка с ощущением траура мне приелась.
– Бывает и так, голубушка, что интерес к жизни пропадает, появляется интерес к кладбищам. Ну, хорошо, по коням, я тебе покажу совсем не мрачное, а завлекательное заведение.
Всадницы оставили позади бескрайнее поле мёртвых, где кони Егибихи копытами превращали в пыль кости и камни, и приблизились к горной гряде. По узкой, извилистой, еле заметной тропе гнедые жеребцы стремили свой бег, не снижая скорости: точно так же, как по равнине. Хитра зажмуривала глаза, когда они перелетали ущелья, мчались, балансируя, по краю отвесных скал, ныряли, в низко нависшие, облепленные известковыми наплывами, проходы.
Вскоре перевалили покрытый льдом перевал. Под весёлое гиканье Егибихи спровоцировали пару лавин и камнепадов и, спустившись с гор, оказались в замкнутом, небольшом, весеннем мире, где наконец-то, выглянуло солнышко, появилась зелёная трава и словно нарисованный, хотя расплывчатый и просящийся под ретушь, тёмно-зелёный, дремучий лес.
На его краю обнесённая плетёной изгородью пристроилась ухоженная усадьба: небольшой сад, огород с теплицей, колодец, баня, хозяйственная постройка и избушка на куриных ногах.
Неказистое, с оттопыренным животиком и блуждающими глазками существо, нервно схватило брошенные ему уздечки и повело коней в конюшню, а Егибиха направилась к избе и властно крикнула:
– Поворачивайся к лесу задницей! Я здесь!
Избушка перекинула всю тяжесть своего груза на пятку одной ноги, другой оттолкнулась и сделала оборот на 180 градусов, поджала опоры под себя и плавно опустилась на землю. Весь каркас вместе с крыльцом коснулся земли и скрыл грязные с синеватыми оттенками лапы с поля зрения.
– Вот так, моя девочка, начинается благополучная жизнь: к лесу задницей, а ко мне передом, – изрекла Егибиха, непринуждённым пинком открыла дверь и пробурчала:
– Фу, фу русского духу слыхом не слыхано, видом не видано, а ныне русский дух сам пришёл. Ну, это я так для порядка, заходи, – хозяйка поманила рукой: – Кухня там, удобства на улице, остальные помещения туда.
Хитра переступила порог и с бухты-барахты тоже провыла:
– Фу, фу дворцового духу слыхом не слыхано, видом не видано, а нонеча он сам приперся.
– Ты чё несёшь, – Егибиха скрывшаяся на кухне, выскочила из неё и уставилась на Хитру.
– Ну, это я так, для порядка, Ваша Власть, – заявила невинно в оправдание девушка, прошла мимо Егибихи на кухню и заглянула в холодильник.
– Ваша Власть, к ненавязчивому стыду, русского духа здесь немного – красная икра, водка и я сама.
– А я чего американская, бред Голливуда.
– Мне уже приходилось видеть вас в виде русской девочки – лучше б вы были ничейная, Ваша Власть.
– Дура, на себя посмотри. Мне не прошлось увидеть тебя в роли Владычицы, но я видела результат твоего самозахвата.
– Это вы про бардак, который ворварды во Дворце устроили?
– Воспользовались, хозяйки дома не было. Но, да ладно, я отыграюсь.
– Конечно, отыграетесь. Ваша Власть, отыграетесь. Дворцовую жизнь не всегда солнышко греет, бывает и «непогодье» приходит, поднимается большой ветер, разгоняет тучи, и опять солнышко выглядывает. Смотришь, и мы уже с вами дружим. Пускай расхождение взглядов мешает нам больше понять друг друга, но что в сказочном мире не бывает, авось и переменится.
– Вот-вот, подруга бирюльку просит посмотреть, а ей что в ответ – подожди, поменяется.
Егибиха выкатила из-за печки сковородку диаметром в полметра, схватила её ухватом, кинула на стол и включила электрическую плиту.
– Что-то я не совсем въезжаю, Ваша Власть, у нас гости будут?
– Никого не звала, уж тут поверь мне, – невозмутимо ответила хозяйка избы, поливая  сковородку маслом.
– А что мы будем жарить? – С тревогой в голосе спросила Хитра.
– Картошку.
– Вы так голодны?
Егибиха откровенно испытывая неудобство, выпалила:
– Ну, нет у меня другой сковородки, нет!
Оцепенение, охватившее девушку, моментально улетучилось, и она подсобила хозяйке. Сковорода с грохотом упала на разогретые четыре конфорки.
– Кстати, я картошку не чищу: люблю в мундире – лопай, да лопай, – предложила Егибиха.
– А я люблю без кожуры и порезанную, Ваша Власть. Называется картошка фри.
– Тогда чисть, помогай, – Егибиха высыпала в мойку десяток крупных картошин, схватила ножик и принялась срезать шкуру. Девушка тщательно почистила одну, а Егибиха уже штук пять. Глядя на чищенную Егибихой картошку Хитра возмутилась:
– Ваша Власть, а чего глазки не вырезаете. Кто так чистит?
– Я чищу. Заговорила, не угодишь. Не нравится так и скажи – тогда помрака съедим. Возьмём у них дитятко и съедим – он как раз на сковородку помещается.
Хитра прикусила язык и быстро обработала не дочищенные Егибихой клубни: есть ребёнка худеньких тщедушных человечков она вовсе не желала и предпочла такому делу один гарнир из несолёной, жареной картошки.
Но, не смотря на людоедское предложение Егибихи между хозяйкой избушки и гостьей как-то, из-под воль, перекинулся, пока ещё очень жиденький, мостик дружеского общения и по всему виделось, что он должен и будет в дальнейшем только крепнуть.   
Вскоре горстка нарезанной ломтиками фри картошки, посреди сковородки-великанши, громко зашипела, разбрызгивая вокруг себя масло.
Егибиха открыла окно и закричала:
– Эй, простофиля, возьми топор, наколи дров, отнеси в баню, натаскай в баню воды, да во все котлы. Одно полешко наруби лучинами…
На крик Егибихи торопливо подбежали несколько помраков и услужливо уставились на хозяйку. Один самый шустрый, отвечая за всех, выпалил:
– Ваша Власть, если что-то перепутаем, не взыщите.
Хитра отпихнула Егибиху.
– Извините, Владычица, позвольте мне, я всё-таки чародейка.
И перевалившись через подоконник, громко и внятно сказала:
– Баню растопите, помыться и попариться хотим.
Помраки заулыбались, врубились, что от них хотят и убежали:
– Помраки как работать не переломятся, – махнула рукой Егибиха: – Ничего не умеют, нет, что я говорю, умеют – проныривать, шнырять, доносить на собрата, себя хвалить и проскальзывать ко мне в доверие. Взяточники, жадины и любовь на дух не переносят – просто прелесть, а не существа.
Егибиха ещё раз выглянула в окно и посвистела.
 –Эй вы, дешёвенькие!
Сию минуту куча молодых, прилично одетых сказочных человечков подбежала к окошку, а старые и с болезненным видом исчезли, как будто умерли. Хозяйка бросила им пачку денежных ассигнаций. Помраки набросились на деньги, остервенело, и завязалась бескровная драка, больше напоминающая толкотню поросят у корыта. Некоторые, пропихиваясь, умудрялись извиняться, другие наоборот грубили. Победители убегали со двора, прятали добычу и возвращались за добавкой. Иные убегали за плетень, поднимая руки над головой, отпускали денежные купюры в воздух. Бумажки, подхваченные ветром, летели далеко в поле и исчезали из виду. Они бежали за ними, старались догнать и поймать, но у них ничего не получалось, тогда и они возвращались к избушке и глазами молили дать им ещё. Но были и такие, которые, завладев деньгами, обратно возвращали Хозяйке, протягивали трясущимися руками, умоляя забрать. Они теряли над собой власть, а Власть потешалась над ними. Отсутствовала всякая возможность оттащить их от окна: они ничего не хотели больше делать и всецело отдались навязанному занятию. Одна явная угроза была в силах помочь и вернуть «ослепший» народец к прежнему миропониманию. Но и она опять же, могла исходить единственно от Вашей Власти.
– Видала. Хочу дам, хочу не дам, – улыбнулась Егибиха: – Выживает сильнейший – кому, сколько положено, тот и берёт. Одна беда – деньги на ветер пускают.
Хитру вздорное зрелище покоробило и навеяло тоску – вот оно настоящее дворцовое волшебство владычицы: так кинуть, чтоб расхватали и растащили. А виделось, что всё кинутое по справедливости делиться и должно делиться. И другого мнения не водится и не терпится.
Девушка задвинула занавеску, отошла в сторону и задумалась, о том, что куда не пойдешь, не добрая сказка у Егибихи получается, нет той душевности, что в Пнях.
– Ваша Власть, пора обедать. Смотрите, как картошечка пожарилась. Вы с чем будите?
– С грибочками.
– Вот вам грибочки. Бутерброд с красной икрой не желаете?
– А по рюмочке?
– Нет, нет, Ваша Власть, я этот напиток не употребляю. А себе наливайте, наливайте. Уютная у вас избушка, места вокруг красивые, и сами вы, честно скажу, хозяйка хоть куда.
– Чё это?
– Не ожидала, что Владычица собственноручно картошку будет чистить. Слуг полный двор.
– Им сюда строго-настрого вход запрещён. Вот и приходиться самой управляться.
– Правильно. Где-то вам надо от всех отдыхать.
Егибиха и Хитра замолчали, усиленно работая челюстями. Содержимое тарелки Егибихи таяло на глазах; девушка вилкой клала в рот кусочек и пережевывала, Егибиха ложкой закидывала пять. В итоге она осталась с одним ломтём хлеба, бросила свою тарелку в мойку и глянула в соседскую.
– А можно я в твою тарелку хлебушек макну?
Хитра сконфузилась.
– Это называется, Ваша Власть: давай сначала твоё съедим, а потом каждый своё.
– Ты не перепутала – я уже своё съела, значит осталось твоё. А сказать по правде я хочу, чтобы ты видела, что я не желаю тебе зла и не хочу от тебя избавиться и ем с тобой из одной тарелки.
– Да, Ваша Власть, есть с вами из одной тарелки одно удовольствие. Вы забыли, к вашей обескуразице, что я под защитой.
– Ты про свой медальончик, так дай рассмотреть его – слеповата я стала.
– Не дам, на моей груди ему самое место.
– Удивляюсь я твоей жадности.
– А я, пока мы тут кушали, всё спросить не решалась у вас, Ваша Власть – зуб мудрости, зачем позолотили? Недостатки скрыть?
– Золото, видишь ли, незаменимо ничем. Речка у тебя рядом с домом есть? Попроси училку – она тебе золотишка подбросит. Намоешь.
– У нас грязная речка.
– Ну, ручеёк подойдёт.
– Что-то это меня не привлекает.
– А что тебе нравится, поделись слабостью. Что тебя интересует? Я уже поняла, что видно, читать любишь. Эти… тьфу… как их… книшки. Пирожки печь любишь? По грибы, по ягоды в лес ходить?
– Да, когда у меня есть свободное время, я читаю только не книшки, а книжки. Тайны всякие интересуют: происхождение человека, например.
– Какая же это тайна?
– Как человек произошёл: до сих пор среди учёных споры идут?
– Что уж тут не понятного? Из обезьяны. Ни спорить не надо, ни доказывать. Ты понаблюдай за обезьянками – они очень любят воровать. Всё крадут, что плохо лежит, прямо инстинктивно, особенно дорогие безделушки, – Егибиха лукаво посмотрела на девушку: – А человек – та же песенка, разве что уровень повыше, мозги поразвитей. Форма меняется, содержание остаётся. Ничего доказывать не надо. Априори.
– Ой, какая, всё-таки, у вас злая ирония, Владычица. Вы очаровательная, искусительная женщина, но глядя на ваши сокровища, я делаю вывод, что вы произошли от полноценной обезьяны.
– Когда ты потеряешь своё отвратительное украшение, я тебя съем. Изготовлю котлеты под соусом и назову «хитрые».
– Не подавитесь, Ваша Власть.
– А тебе заняться нечем, кроме как полемику устраивать со мной. О себе лучше подумай, непутейка. Ну-ну, сказала гадость, на душе радость. Не буду я из тебя котлеты делать – они всё равно невкусные получатся, – Егибиха любовно погладила свой живот, поставила перед девушкой кружку и налила в неё кипяток. Хитра собралась подлить туда заварки, но не тут-то было – кружка оказалась пустой.
– Бездонная, – сказала Егибиха с глубокомысленным выражением лица.
Девушка осмотрела предмет с секретом, перевернула его и поставила перед собой – в кружке остывал свежезаваренный чай.
– Смотри, догадалась, – хмыкнула Владычица.
– А как же, не зря в Пнях лето тарабанила. Хоть какое-то образование по догадливости получила.
– Ладно, в баньку пойдём. Спину друг другу потрём, попаримся.
Егибиха поглядела на Хитру необычайно дружелюбно  и ласково, прямо впору ещё бриллианты попросить – не откажет. Такую Хитра видела её впервые: непритворная обворожительность неожиданно окутала Владычицу с ног до головы, и пригласила девушку под своё крыло.
То ли сельская панорама из окошка избушки на куриных ногах; то ли Егибиха случайно забыла, что она Ваша Власть; то ли  то, что Хитра за неё почти всю картошку почистила; то ли стол, накрытый тарелками с жареной картошкой, грибочками и с крынкой молока, а возможно в данный момент уже сытый её желудок, благоприятствовали тому, что Егибиха стала ведьмой милостивой и покладистой. 
Как две лучшие подруги они вышли из избушки и побрели через двор до бани с бассейном, хохоча и шутя под, беззастенчивые всплески дружелюбных эмоций. Помраки с любопытством подсматривали за ними уверенные, что Хозяйка пригласила погостить очень важную молодую ведьму.
В парилку, где Егибиха поддавала пару, Хитра зайти не смогла: там всё клокотало. Она неспешно помылась, завернулась в полотенце и уселась на веранде. Владычица блаженная и красная, как будто её варили, вывалилась из парной, плюхнулась напротив девушки в кресло-качалку и, не переведя дыхания, попросила:
– Безделушку-то сними.
– Нет, не сниму, – ответила Хитра расчёсываясь: – Потому, что тут ты меня как раз и цап.
– Вот ещё, пошутила я. Да не буду я, тебя есть. Точно не буду.
– Я же у тебя, Егибинишна, твой браслет не прошу, а попросила бы разве ты дала?
– Сравнила. Мой Мрак договоры заключает: для этого ты должна желание загадать и я загадаю, потом тебе надо браслет поцеловать и я твоё желание исполню, если ты моё уважишь. Ну-ка, загадай.
– Загадала.
– Скажи.
– Хочу в Пнях побывать.
– А я загадала, чтобы тебя в Пни не пущали, гнали взашей, и жила бы ты в нашем Дворце у меня под присмотром.
– Управы на вас нет, Ваша Власть. Я на вас Кощею пожалуюсь, – обиженно обронила Хитра.
– Что? Сыну жаловаться на мать? Как не стыдно?
– Он вам сын? Я не знала, Ваша Власть.
– Не фига не знаешь, а туда же, жаловаться. Гуси-лебеди мои вокруг Замка летают, ждут тебя, чтобы шкуру содрать и косточки в бездонность скинуть.
– Ох, некому на вас пожаловаться?
– Любить меня надо, а не бояться и таскать, что попало на груди.
– С вами бесполезно спорить, Ваша Власть, вы всегда создаёте давление своим мнением, даже когда явно не правы. Вы всегда хотите, чтобы последнее слово было за вами, невзирая на очевидные глупости и несправедливости.
Хитра спрыгнула с веранды, пробежала по краю бассейна на его противоположный край и запела:
Снова я у котла
Любопытство потчую:
Обо мне идёт молва,
Что страшна я порчею.
Как взгляну – всё вокруг
Сглажено, палёно
И судачат мне вослед:
«Вон пошла Горгона».

Пересуды кругов,
Что в моём напитке
Мыши, да пауки,
Жабы, да улитки.
А я зелье-невезенье
Разболтаю кочергой,
Остужу и в воскресенье,
Окроплю его слезой.
И на новую неделю
Будет свеженький отвар;
Ах, затянем канители,
А за ней как спустим пар.

Не желаете дерябнуть,
Чтоб бледнеть или краснеть,
Или где-то, что-то ляпнуть,
А потом всю жизнь жалеть.
Полетят из уст в уста
Правильные фразы
И казнят меня молва,
Пресса и указы.

Но, судьба меня в трубу
Тянет без исхода:
Жаль что в нынешних домах
Нет больше дымоходов.
При последних словах Хитра сняла оберег и бросила его в бассейн. Егибиха пулей, нагишом слетела с веранды. Помраки, закрывая лица руками, шарахнулись в страхе кто куда. Но девушка щучкой нырнула за своей защитой, и покудова Егибиха бешено и остервенело, больше барахталась, чем плыла надела оберег обратно себе на шею. Она выскочила из бассейна, сделала ручкой Вашей Власти и пошла к избушке.
– Ты чума! – Завопила Егибиха и услышала в ответ.
– Сама чума!
А немного времени спустя, они в мире и согласии сидели вместе в одной каморке, и Егибиха с интересом наблюдала, как Хитра доставала из рюкзачка и учёно рассматривала, найденные на краю Запредела, ракушки и палеонтологические находки. За окном сгущался полумрак. Он давал повод молодым помракам колобродить, затевать беспричинные и глупые скандалы. Далеко, за границей усадьбы, раздавался безобидный, но дикий хохот.
– А ты, подруга, другое загадать желание не поленись. Более дружелюбное. Я своё уже придумала, – предложила Егибиха и погладила браслет: – Поцелуешь его – не пожалеешь.
– Не поцелую. Предлагаете, Ваша Власть, как будто не знаете, что если каверза ваша рядом отирается, мой оберег непременно предупредит.
– Ерепенишься, но верно. Силён амулетик. Не хотела говорить, но скажу: свойства кроме защиты вложены в него и развития ожидают.
– Понятно. Поддерживая нашу дружбу, ваш Мрак с моим Светом дружить будет.
– А что тут плохого, если к тому дело идёт? И ты пользу заимеешь, если дашь мне его подержать.
– А вы мне его вернёте?
– Нет, не верну.
– Тогда не проси. Ты и представить, Ваша Власть, не в силах, как это так – можно взять, да не взять у доверчивого или взять да вернуть беззащитному.
– Как это не могу? Да если я его тебе верну, ты станешь вхожая в Сказку без согласия моего. А зачем мне подруга-чародейка, если она Вашу Власть ни во что не ставит? Ни к чему.
– А если нам обмен устроить. Вы даёте мне Мрак посмотреть, а я вам оберег.
– Это возможно?
– Возможно, если палаш за моей спиной будет, –  наглая улыбка растянула рот Хитры.   
– Не возможно. Совсем невозможно, – расстроено ответила Егибиха.
– А что если нам, Владычица, полотенчиками поменяться. Начнём с маленького.
– Полотенчиками, – встрепенулась Егибиха: – Банными?
– Ну да, банными, – согласилась Хитра.
Егибиха исчезла, через минуту появилась и подала Хитре завёрнутое в прозрачный пакет беленькое махровое полотенце. Девушка не замедлила достать из рюкзачка и отдать  своё.
Егибиха развернула полотенце, и залюбовалась нарисованными на нём ангелочками.
– Какие детишки очаровательные с крылышками. На дальнем севере родители ангелочков живут, за стылым ветром. Хочешь там побывать?
– Не откажусь, Ваша Власть. Не перебрехиваться же нам вечно в этой избушке.
– Завтра подумаем, куда нам стопы направить. А моё полотенце без картинки, чистенькое. Вот ответь мне, ты подаренное мне без спросу взяла или спросила у родителей?
Хитру прямой вопрос смутил: слегка покраснев и наморщив нос, она ответила:
– Без спросу, но у своих родителей.
Егибиха беззлобно засмеялась:
– Полотенце то я тебе волшебное подарила. На нём рисунок появиться, когда ты его тоже соберешься кому-нибудь подарить.
Подозрение подвоха легло тенью на сердце Хитры, но, ни чего не поделаешь, сделка состоялась.
– Подруга, а хочешь, я тебе ещё что-нибудь подарю? – Предложила Егибиха.
– Вы же так просто ничего не дарите, Ваша Власть? А у меня на обмен больше ничего нет.
– А мне ничего и не надо. Хочешь ковёр-самолёт?
– Нет, Владычица, я никогда на нём не летала и боюсь на нём летать.
– И правильно. Сколько хозяев они погубили: счёту не поддаётся. Тогда сапоги-скороходы?
– Мне некуда спешить, Ваша Власть.
– А блюдечко и волшебно-наливное яблочко? Смотри, какое прелестное. Тоже не  интересуют? Шапка-неведимка?
– Это конечно увлекательно, но мне не от кого прятаться.
– Тогда скатерть-самобранка – очень полезная вещь. А вот ужас-парик, ушки-подслушки, глядки-подглядки, розовые очки: надеваешь и глядишь – всё перед тобой в розовом цвете: дура, дурой, особенно когда на меня будешь смотреть,  – хихикнула Егибиха и бережно переложила названные предметы из одного места на другое: – А вот волшебный жезл. Он всё превращает в камень.
– Он случайно ни Горынин?
– Мой!
– Ты его у неё умыкнула?
– А, а, а… не за этим ли жезлом она тебя подослала на этот раз, – Егибиха насупилась: – На, подержи. Представь, что перед тобой училка и тресни, чтоб окаменела, ха, ха, ха.
Хитра взяла тяжёлую волшебную палку утыканную самоцветами, покачала её на ладони: вниз, вверх.
– И кого я должна убить?
Егибиха подозрительно посмотрела на неё и поморщилась.
–  Только попробуй – сразу в порошок и защита не поможет. Вон, на помраках тренируйся. А ещё лучше за двором каменная баба стоит – на ней.
– Но камень о камень… Ваша Власть, ай, я, яй, вы хотите меня погубить? Нельзя превратить камень в камень, – произнесла Хитра и задумалась, вспоминая, как на одном из уроков о волшебных превращениях, Василиса рассказывала о волшебстве, когда огонь нельзя превратить в огонь, дерево в дерево, камень в камень и при подобных попытках происходит небезопасное отторжение, – Меня этому в Пнях учили. А вот интересно, есть ли волшебный жезл, превращающий всё в воду, в дерево?
– Тебе камня мало?
– А вам волшебного жезла не жалко, если я его сейчас по вашей подсказке в каменное изваяние брошу? 
Егибиха хмыкнула:
– А чё жалеть то?
И воображение запало чародейке в душу – она представила, как уничтожает эту реликвию, которая давно не нужна Горыни и просто развлекает Магистра Смерти. Неважно, каким способом он достался Владычице, важно, что он был у нее, и она им орудовала. А что если взять его и швырнуть на булыжники во дворе – бух и ничего не останется от мёртвого волшебства. Бух…, но у нас с таким трудом приятельские отношения наладились: впереди путешествие, новые чудеса. Нет, не бух…
– Премного благодарна, Ваша Власть, уберите это с моих глаз долой. Вы сами использовали сей предмет когда-нибудь по назначению?
– Придёт время, и я тебе покажу старые, заброшенные и ненужные сказочные дороги. Там, вдоль обочины стоит множество каменных болванов, – многозначительно сказала Егибиха и положила жезл в особый футляр.
Девушка проводила его взглядом, поёжилась, и запустила глаза в старинный шкаф со стеклянными дверцами.
– Меня очень заинтересовала коллекция яиц в вашей светёлке. У вас, шибко много разных экземпляров на полочках и одно здоровое на полу. Не могли бы вы внести ясность: под яйцами нет ни номеров, ни надписей, что это – в каждой избушке свои погремушки или может быть дворцовые подарки?
– Курицы и утки – все те, кто пользу приносит и от которых, есть что взять. Самое большое – Нагай-птица. Самое красивое: огненное – Феникс. Переливающееся – жар-птицы, чёрные с кровавыми пятнами – гуси-лебеди, золотые в контейнере это Ряба, – Егибиха погладила контейнер рукой: – Ох, сколько я крестьян за эти яйца в могилу свела – никто добром не хотел отдавать. Следующее расписное под колпаком, это синяя индюшка, а рядом тоже под колпаком ещё одно на него похожее, это золотисто-чёрный фазан с голубым окрасом на груди и брюшке. Этих птичек я бы целый курятник завела, но всё не получается. Яйца воняют сильно, вот я их и закрыла. Дорогие сильно они, но умельцы находятся, во все королевства и царства по дешёвке продают, а на его родине втридорога толкают – молодцы, уважаю. А впрочем, болтают и не в торговле дело, а сами по себе яйца зомбирующий эффект имеют, благоприятный комфорту и дармовому капиталу. Стеклянное – хрустального гуся. Музыкальное яйцо – соловей серебристый, – Егибиха легонько толкнуло яйцо, оно закачалось и залилось яркими переливами, – Смотри, ещё не родился, а уже поёт. А вот эти чудесные – фаберже, но честно скажу, что этих пичуг никогда не видела. Далеко, наверно, за морем, в неведомых краях живут. Короче говоря, яйца не дарятся. А ты что жуёшь?
– Да… я завидую вам, Ваша Власть, серьёзная коллекция, – с набитым ртом снисходительно сказала Хитра: – Яблочко вкусное…
– Ты чего: магическое съела! Совсем ошалела девка, где я другое возьму.
– Ваша Власть, по-моему, оно обыкновенное.
– Одни убытки от тебя!
– Ваша Власть, честное слово невдомёк. Оно уже дрябнуть начало. А огрызок наливной выбрасывать?
– Давай сюда! Всё на сегодня: иди спать. Ужасных снов и гадких сновидений.
– Вам тоже спокойной ночи, Ваша Власть.


 
 
                Глава № 3

                ПУТЕШЕСТВИЕ  В  3/9  ЦАРСТВО

Хитра проснулась и минут пятнадцать нежилась в тёплой постели. Подозрительная тишина наполняла избушку. Босиком, позевывая, девушка вышла из светёлки, обошла все каморки и заглянула на кухню.  Там на столе лежали пара бутербродов, и стояла бутылка с мутным напитком. Чтобы удостовериться, что хозяйки нигде нет, она уподобилась заглянуть в самый дальний угол избушки, в чулан. Из него пахнуло мышами и паутиной. Пусто – Егибиха как сквозь землю провалилась. Хитра прокричала: ау, ау – никто не отозвался. Крик, обойдя избушку, безобразным откликом вернулся обратно. Девушка выглянула на улицу, помраки особого интереса к ней не проявили, безразлично смотрели на неё, отворачивались.
Тогда она решила удовлетворить своё любопытство – заглянула в сундук, из которого хозяйка избушки достала деньги и тоже выудила оттуда пачку ассигнаций. С ними она вышла за плетень и бросила одну купюру в воздух. Денежка поплыла, удаляясь. Хитра попыталась её поймать – ни в какую. Она, замысловато порхая, улетела в бесконечность. Чародейка достала вторую купюру и услышала за спиной шум, обернулась – все помраки со двора сбежались на лужайку, разинули рты, моргали злыми глазками. Хитра протянула им деньги, и они чуть не подрались, и не оторвали ей руку. Она вовремя и уверенно положила начало порядку, и каждому помраку досталось по одной бумажке.
Потом они вместе бегали по полю, но купюры безвозвратно улетали, и перевёрнутые ушки снова и снова окружали девушку плотным кольцом. Но новая идея, не отходя от кассы, пришла ей в голову – порхающая валюта напоминала собой бабочек – и она приказала помраком принести мелкую тряпичную сетку или марлю, проволоку и лёгкие деревянные черенки. Вскоре каждому «охотнику» досталось по сачку и дело пошло.
С помощью сочков летающие ассигнации ловились очень быстро – на поле образовалась азартная игра: помраки бросали деньги, догоняли и ловили «бумажных бабочек». Смех, веселье, общее ликование охватило народ, обслуживающий избушку на курьих ножках. Хитра веселилась вместе с ними, но вскоре они увидели, что деньги у чародейки кончились. Тогда одна половина забыла про неё, другая заявила, что она вообще мешает играть.
К тому времени Егибиха так и не появилась. Девушка рассерженная вернулась в избу, взяла рюкзачок, ещё раз перебрала его содержимое и решила, что веточка каменного дерева, костяной шип, ракушки вещи тяжелые и выложила предметы на полочки рядом с коллекцией яиц, а освободившееся место забила скромным запасом продуктов. Затем пошла в конец избы, где скрывалась дверь с надписью «Запасной выход. Выходить строго запрещается». Но Хитра открыла её, вышла на улицу и только успела закрыть за собой, как избушка на куриных ногах пропала и она очутилась на дороге в глухом лесу.
– Вот те раз, не сваляла ли я дурака? – Шёпотом сказала глухому лесу путешественница. – Какие варианты? Вперёд или назад? Меня учили, что в сказке всегда идут вперёд. Выбираем вперёд.
И Хитра зашагала по лесной дороге, изредка останавливаясь и прислушиваясь. Но лесную тишину, наполненную щебетаньем птиц, ничто не нарушало. Девушка шла и шла; гладкая лента дороги, без колеи, какие обычно проминают колёса, спускалась с пригорка, петляла по лощине, поднималась в гору, пересекала поляны и ручьи. Не широкие водные преграды перешагивали, красиво и надёжно слаженные, деревянные мостики. Вдоль дороги бродили непуганые косули. Наглые зайцы, валяясь под кустами, грызли морковки. У небольшой речушки она устроила привал и два бобра удивлённо покосились на неё. Она с добрыми намерениями попыталась приблизиться и заговорить с ними, но они отвергли её поползновения и скрылись в речной протоке.
В конце концов, девушка притомилась и решила, что на сегодня пешеходной прогулки хватит. Она попыталась зажечь огонь оригинально-волшебным способом, как её учил Лешеня: шишка об шишку, сучёк об сучёк, и ещё перебрала несколько способов, но ничего не получилось. После неудачных попыток она поняла, что оказалась слишком самонадеянной, не взяла с собой спички и осталась без костра. Тем временем сумерки спускались на лес, и Хитра недолго думая, нагребла как можно больше сухой травы, листьев, мха в кучу, наломала елового лапника и соорудила невысокую, мягкую постель. Рюкзачок удобно заменил подушку.
Стрекотание кузнечиков не мешало, а наоборот навевало сон. Она вытянулась во весь рост и сладко засопела.
Проснулась девушка оттого, что на неё кто-то смотрел. Она чуточку приоткрыла глаза и тут же закрыла – перед её постелью сидел серый, величиной с взрослого льва, зверь. Он помахивал здоровенным пушистым хвостом, а его передние лапы обладали крупными, мягкими подушками и полированными, ухоженными когтями. 
Хитра притворилась спящей, чтобы выиграть время и тем самым обдумать сложившуюся ситуацию, но услышала добрый, бархатный голос.
– Доброе утро, девица.
Она осознала, что бесполезно притворяется, открыла глаза, опёрлась на локоть и поинтересовалась:
– А вы кто?
– Бирюк Серый, красавица, – представился огромный волк.
Его морда выражала смесь лукавства и доброты. Причём доброта поддерживалась силой гарантирующей полную защиту от враждебного и неясного. Она говорила о том, что хозяина зубастой пасти не надо бояться, его невозможно обмануть, у него своя аура самобытного, очаровательного волшебства.
Хитра почувствовала себя очень раскованно и выпалила: 
– Вижу, что не коричневый и не синий.
– Серый, абсолютно серый, девица. От кончиков ушей до кончика хвоста.
– Пикантная подробность. А чем это от вас так сладко пахнет?
– Мужеством.
– Вам идёт этот запах.
– Спасибо. Редко в дремучем лесу встретишь столь воспитанную девицу.
– А можно полюбопытствовать, почему вы такой откормленный?
– Что вы имеете в виду, мой рост, так я сказочный.
– А что вы здесь делаете, Серый?
– Я здесь живу. А, вот, что делаете здесь вы?
– Как что – разве не видите, я заблудилась.
– Предчувствие мне подсказывает, что вы царских кровей, а волки моего ранга всегда служили царевичам и царевнам.
– К сожалению, Серый Бирюк, вы ошиблись. Перед вами обыкновенная чародейка-подросток.
– Как жаль, а я собирался вам помочь.
– Мне очень необходима помощь! Помогите, Бирюк Серый! Вам не стоит малейшего труда отвезти меня.
– А куда вам надо?
– До ближайшего человеческого жилья.
– Дорога завернёт направо, полянка ландышей, три берёзки, рябина, небольшой ельник и вы увидите трактир. Извините меня, но Серому Бирюку возить молодых чародеек местными обычаями не позволяется.
И Серый Волк, высокомерно вышагивая, углубился в лес.
Хитра прошла метров четыреста и на самом деле увидела постоялый двор и небольшое здание с резной вывеской на  верёвках «ТПРУ. Трактир для бродяжного люда».
Девушка решительно вошла. В трактире один трактирщик копался за прилавком. Он мельком глянул на девушку и опять повернулся  лицом к товару. Она села за столик и тут из бокового кармашка запел её мобильник. Вызываемым абонентом оказалась Егибиха. Модная мелодия заливалась требование открыть канал связи. Хитра помедлила: отзываться или нет. Всё же решилась и нажала клавишу.
– Я вас слушаю, Ваша Власть.
– Голубушка, где ты находишься?
– Я заблудилась, Ваша Власть, и сижу в трактире «ТПРУ».
– Будь там, где заблудилась и не ходи ни куда. Мы скоро тебя заберём.
– Хорошо, Ваша Власть.
Крышка телефона захлопнулась синхронно со стуком входной двери. В помещение трактира вошёл симпатичный парень, блондин. Он подошёл к прилавку, заказал кружку томатного сока и с ней уселся за столик к Хитре. К тому времени девушка достала из рюкзака бутерброды и начатую бутылку с шипучим напитком и с золотой этикеткой «Притворный утолитель жажды». Тщательно прожёвывая бутерброд, она поглядела на парня и спросила:
– Тоже проголодался?
– Да как сказать, не совсем.
– Хочешь бутерброд?
– Нет, спасибо. Всё, что мне нужно, я уже взял.
Молодой человек глотнул томатного сока, чмокнул губами и поморщился.
– Меня зовут Хитра, а тебя как? – Пережёвывая кусочек бутерброда, спросила девушка.
– Пепла.
Хитра перестала жевать и покосилась на посуду с красной жидкостью.
– Приятно познакомиться.
– Жуй, жуй – у нас ещё минут пять есть.
– А что будет потом?
– Через час здесь будут ворварды.
– Ну и пусть. Ты их сильно боишься?
Пепла допил сок и поставил кружку на стол.
– Мы находимся на территории, где действуют сказочные законы Волшебного Царства-Государства.
– Мне это ничего не говорит, дорогой Пепла.
– Твоя защита здесь не действует. Она была рассчитана на твой мир.
Хитра схватила оберег и поднесла его к лицу: он стал белый, белый как снежинка, словно замёрз.
– Вот тебе ключ. Поднимешься наверх – номер 13. Там твоя новая одежда: рубаха, пояс и лапти.
– А лапти нафига?
– Они мягкие и надёжные: в лаптях удобней по лесу ходить. И не спорь – у нас времени нет. Рюкзачок тоже придётся бросить: рядом с одеждой торбочка расписная с лямочкой. Туда самое необходимое сложи. Об остальном поговорим по дороге.
На переодевание ушло минуты три и Хитра, похожая на крестьянскую девушку, вышла из дверей гостеприимного чужедальнего заведения. Пепла попросил её закрыть глаза. Она подчинилась и почувствовала, как он что-то размазывает по её лицу.
Возле двора стояла телега с копной сена. Они сели на облучок, и лошадка резво повезла притомана и девушку без дополнительных понуканий.
Дорога, в корне отличалась от дороги по которой Хитра шла в трактир.  Она ограничивалась с краёв неглубокими канавами и была вся испещрена ямками да ухабами. Чтобы телегу не так трясло, лошадка маневрировала, и путь хладнокровного отступления изображал волнистую линию.
– Мне и в голову не пришло, что это может коснуться оберега, – с грустью в голосе сказала Хитра: – Он совсем испортился?
– Нет, не совсем. Защита сейчас из него никакая, но отобрать у тебя, его нельзя, если только ты сама не пожелаешь его кому-нибудь отдать. Конечно, это сути не меняет. Но и эта сила в Волшебных Землях постепенно иссякнет и останется одно простое украшение. Права была Горыня, не желая тебя ещё раз в наш мир пускать.
– Я всего лишь попросилась в Пни.
– Забудь про Пни. Стоимость оберега лишила тебя право посещать питомник. Но ничего не поделаешь – что сделано, то сделано. И если ты хочешь вернуться домой, надо продолжать двигаться вперёд, и обхитрить Егибиху. И мы притоманы за тебя ратуем.
– И в какой «перёд» сейчас мы едем?
– Сейчас мы убегаем от ворвардов.
– Что-то медленно убегаем.
Лошадка, запряжённая в телегу, резко остановилась и с возмущением посмотрела на Хитру. В красивых лошадиных глазах полных упрёка читалась фраза: – Ну, ты и наглая девочка.
После продолжительного взгляда сивая кобыла опять уставилась на дорогу и потащила телегу чуть быстрей.
– Мы решили отдать тебя под покровительство Тридевятого Царства. Временно получишь двойное гражданство.
– Я прямо об этом мечтала, – усмехнулась Хитра и задумчиво добавила: – Значит, сила оберега оберегая от Дворца, запретила мне появляться в Пнях?
Она постаралась вспомнить, что говорила ей Горыня, когда прощалась с ней и надевала ей на шею драгоценность, но не могла припомнить её слова. Зато из глубины памяти всплыл чёткий образ Козыли, поражающей мечом егибихиных подельников.
– Я забрала венчик из Дворца и хочу, чтобы он возвратился обратно в Пни. Ему там место, – произнесла Хитра, достала красу из торбочки и отдала Пепле. Притоман надел её себе на голову и стал похож на эльфа. Хитра обратила внимание, на то, что за левым ухом у него болтается маленькая косичка.
– Не потеряй его. Он спас нас – и тебя и меня.
– Скоро будет березняк и ещё одна крутая горка. После неё мы с тобой оставим транспорт и пойдём пешком. На всякий случай я прихватил с собой пару арбалетов, меч и маленький кинжал.
Оружие Пепла достал из-под душистого сена. Один арбалет и кинжал он вручил Хитре.
– Арбалет многозарядный, в его магазине сотня болтов, сейчас на предохранителе: вот здесь рычажок, переключаешь и пускай стрелу-болт. Взводиться он сам – остаётся метко пулять.
Хитра задорно улыбнулась, с мальчишеской искоркой осмотрела самострел с овальным барабаном под ложем  и прицелилась в одинокую дневную звёздочку на небе.
– Ножны кинжала с помощью ремешков крепятся к голени, – продолжил пояснения Пепла, но девушка перебила:
– Это я сама поняла – мне Козыля показывала. И чего бы я рубаху выше коленки задирала.
Хитра тщательно примостила кинжал на место, вытянула ногу и полюбовалась своим стараниям.
 – Расскажи притоманам, в избушке на курьих ногах, куда меня привезла Егибиха, я видела много всяких волшебных предметов, но больше всего меня поразила волшебная палочка, превращающая всё живое в камень.
– Какая ещё палочка? У тебя оберег не действует. Прошу тебя, никакой самодеятельности. Ты и так в большой опасности. И никогда не верь Егибихе – та ещё любительница ловить рыбок в мутной воде. Ведь она не могла тебя силой притащить в волшебные земли, не могла – оберег не позволил бы этому случиться. И она хитро поступила – всё сделала, что ты сама в них зашла, сама в сети прыгнула.
– Тогда давай второй арбалет и меч, – не унывала Хитра, что в итоге развеселила Пеплу.
– В Тридевятом Царстве тебя защитят, и не нужен будет ни арбалет, ни меч. Там своих витязей хватает, а вот с чародейками напряжёнка.
– Так загадочно! – Воскликнула девушка и лишённая, благодаря озорной недальновидности, малейших признаков страха и трусости, первая спрыгнула с воза на землю.
Вдогонку лошадки она крикнула: – Ты доволен, сивка?
Лошадка обернулась, покивала головой, и устало затрусила к следующей горке.
Вековой лес с густым подлеском встал на пути. Пепла шёл впереди, раздвигал ветки и протаптывал дорогу, что не очень помогало. Всяческие сучки цеплялись за подол рубахи и Хитра рукой постоянно одёргивала её. В конце концов, утомительное передвижение надоело, и она запросила у Пеплы привала. Он показал на заваленный, корявый ствол высохшего дерева, недалеко, у обрыва. Беглецы дошли до него и улеглись, в хорошо замаскированную травой ложбинку.
Немного спустя, тишину нарушил громкий и наглый говор ворвардов. Стражники брели по лесу толпой, топорами и мечами расчищая себе широкий проход. Ребята осторожно выглянули из травы и разглядели ватагу свирепых воинов. Те остановились и обдумывали куда направиться.
Самострел Хитра бросила подле торбочки. Увидев ворвардов, она машинально подвинула его ближе. Торопясь, стала искать торбочку и опёрлась о его рукоятку. Раздался сухой щелчок, арбалетный болт сбил ближайшую ветку и полетел по кривой, что называется сикось-накось. Со стороны его вихляния выглядели красиво – на пике своего торжества наконечник несколько раз блеснул на солнце. На излёте он продолжил блуждать – в итоге один из ворвардов упал замертво сражённый точным попаданием между глаз. Пепла удивлённо посмотрел на Хитру.
– Хороший глазомер у тебя, прибеднялась,… а теперь давай, уноси ноги. Там, – Пепла указал в сторону глухомани: – Под горой река и паром.
Ворварды, бренча оружием, устремились к ним. Притоман, вращая мечом, прыгнул от дерева навстречу и дико закричал, обнажив ещё молодые, но острые клыки:
– Всю кровь высосали, душегубы. Ничего мне не оставили. Я бы вашу попил, так она прокисшая.
Хитра рванула в сторону на четвереньках, вскочила и на своих двоих кинулась наутёк со спринтерской скоростью. Подошвы лаптей замелькали из-под рубахи. Никаких сучков и веток она больше не замечала. Великие глаза страха открыли второе дыхание: она перепрыгивала пеньки, которые раньше обходила, проскальзывала между ветками поваленных деревьев, ланью преодолевала ворохи и груды валежника. Но широкой реки и тем более парома не появлялось. Девушка остановилась у пушистого, развесистого дуба и притаилась. Сердце чуть не выскакивало из груди, и она прижала к нему торбочку,  чтобы его стук не слышал весь лес.
Замусоренная грязными словами ругань раздалась впереди. Хитра осторожно выглянула из-за дуба и опять увидела ворвардов. С той стороны, куда она бежала, другая группа егибихиных головорезов брела в её сторону. Понятно, что по приказу хозяйки они прочёсывают лес. Она спряталась за дерево и воззрилась вверх, на густое переплетение ветвей: вот бы там спрятаться. Но нижние ветки торчали высоко – не достать. Она сосредоточилась, как учила Нечёса и попыталась взлететь. Ноги оторвались от земли на два сантиметра и опять вернулись на землю. Она попробовала ещё раз. Во второй раз чародейство приподняло на пять сантиметриков. Внезапно чья-то рука схватила её за шиворот, вторая зажала рот, и она быстро поднялась  к самой макушки дерева. Девушка не успела очухаться, как оказалась внутри густолиственной кроны.
– Ох, тяжёлая, – раздался голос Девочки-Ромашки: – Чуть стебельки не порвала.
Хитра, потирая шею, хотела возмутиться, но Ромашка сердито цыкнула, приложила свою ладонь к её губам и покачала головой. Ворварды проходили внизу. Они весело и шумно разговаривали и направились в ту сторону, откуда прибежала Хитра.
– Там Пепла остался, – прошептала она.
– Нет его уже там, – ответила Ромашка и знакомым жестом успокоили подругу: – Спуститься сама сумеешь? Тут речка недалеко и паром.
– Скажешь тоже, недалеко. Я почти полчаса драпаю – один лес.
– Я серьёзно: совсем недалеко осталось. И в речке умойся – кто тебя так размалевал, Пепла что ли. Оно и видно – вылитая кровососущая.
Хитра поглядела вниз с высоты примерно четырёхэтажного здания, вздохнула и, ухватившись руками за ветку повисла на ней болтая ногами и пытаясь нащупать следующую. Но нижняя ветка, будь она неладна, как нарочно ускользала, и ноги не могли нащупать опору. Хитра вытянула шею и постаралась разглядеть куда прыгать, однако увидела далеко колыхающуюся под ногами землю.
– Чего зависла?
Ромашка ухватилась за её щиколотки и дёрнула.
– Ты что делаешь! Высоко!
– Отцепляйся, говорю! – И Ромашка ещё раз потянула Хитру за ноги.
Хитра не выдержала, отпустила ветку и кувыркнулась вниз головой, лапти слетели и упали под дерево. Повиснув в воздухе, она одной рукой поправляла падающую с неё рубашку, а второй инстинктивно старалась нащупать что-нибудь, обо что опереться. Ромашка крепко держала её за лодыжки и плавно опускала вниз. Представление длилось недолго и Хитра благополучно коснулась рукой земли.
– С тобой все стебельки вывихнешь.
– А с тобой ноги переломаешь и голову расшибёшь.
– Не нравиться, сдавайся в плен. В чародейки за уши не тянут.
Они на самом деле прошли немного. Стена леса раздвинулась и перед ними возникла речка. На берегу виднелся стародавний, деревянный пирс и возле него паром – небольшой плот на бочках и с надстройкой, передвигающийся поперёк речки с помощью, натянутых с берега на берег, верёвок.
Немедля, девушки забежали на качающиеся доски и вдвоём ухватились за ручку механизма. Шестерёнки закрутились, канат пришёл в движение, и плавучая платформа заскользила через полноводный поток. Впрочем, радовались они недолго. Едва паром достиг середины реки, на берег, от которого они отчалили, высыпали ворварды. Они выпустили в девушек кучу стрел и принялись зверски рубить верёвки удерживающие плот на бочках, а ещё выше по течению реки у плотбища показалась сама Егибиха на вороном. Она спешно отдавала грозные распоряжения душегубам и размахивала отточенным и ужасным палашом. Он, совсем недавно смазанный качественным и свежим ядом, отливал грязно-жёлтым цветом.
Стрелы шибко глубоко втыкались в деревянное укрытие, сухие доски трещали. Сидя на корточках и низко пригнув голову Хитра не могла носа высунуть.
Ворварды быстро изрубили верёвки и в итоге, серьёзное течение потащило неуправляемый плот. Он поплыл вниз по реке ещё некоторое время удерживаемый канатом, привязанным к противоположному берегу, а вслед за тем и он размотался.
Хитра, прячась, поискала глазами Ромашку, но её и след простыл.
В стороне, где появилась Егибиха, раздался грохот, и девушка сквозь щель в обшивке, увидела, как по реке вслед за ней поплыла заготовленная древесина. Ведьма соскочила с коня и, продолжая потрясать палашом, прыгнула прямо на плывущие брёвна. Они сыпались с эстакады, выталкивали друг друга на середину реки и, как торпеды устремлялись вслед за паромом.
Перепрыгивая с бревна на бревно, Владычица подгоняла их. Отблеск палаша над её головой угрожающе опережал хозяйку. В страхе Хитра смотрела, как Ваша Власть её догоняет. И тут она увидела Ромашку: та мельтешила ниже по течению реки, там, где ворвардов ещё не было и куда стрелы не могли долететь. Хитра пригляделась и поняла, что она держит веревку, протянутую через реку. Один конец тоненького каната Ромашка привязала к дереву на противоположном берегу, другой конец она держала в руках. Хитра нетерпеливо, непрестанно поворачивала голову то вверх по течению, то вниз и прикидывала кто вперёд: или паром-плот подплывёт к верёвке или Егибиха догонит и как этому можно воспрепятствовать.
На каких-то десять метров паром опережал Вашу Власть и, радостно посмеиваясь, издавая угрожающие вопли, она почти догнала его, когда веревка, протянутая через реку, оказалась над ним. Хитра подпрыгнула и ухватилась за пришедшую на выручку подмогу с помощью своего пояска. Ромашка мгновенно взмыла в высоту и крикнула Владычице:
– Куда ты, старая, с вёслами на подводную лодку?
А Хитра по наклонной заскользила на противоположный берег.
Егибиха кричала вслед, ругалась, сквернословила и угрожала, а девушка в это время приземлилась на заросший густой травой и лопухами бугорок, вскочила и побежала в лес.
Ромашка опять пропала, но Хитра больше не сомневалась, что друзья её всегда найдут, и поэтому она уходила вглубь леса, убегала в самую, непролазную и непроходимую чащу. Чем дальше от реки, тем лучше, рассуждала она и  не ошиблась. Прерывистое дыхание раздалось позади. Она остановилась, оглянулась – никого. Покружилась и позвала:
– Лешеня!?
Ни шороха.
– Козыля!?
Ни живой души.
– Кудла!?
– А я думал, и с третьего раза не угадаешь: – отозвался лохматый притоман и вышел из-за старой осины. Отдыхай моя расчёска, как всегда говорила его голова.
– Ну, вы прямо-таки меня караулите. Куда пойдём или побежим? Последнее время я всё время бегаю, лапти скоро сотрутся.
– А мы по-другому поступим: вон пенёк – прыгаем.
Хитра собралась с духом, разбежалась и ловко кувыркнулась через пень. За ней последовал Кудла. Кувырок, ещё кувырок и два волка, оживлённо помахивая хвостами, побежали по дремучему лесу.
Бежалось легко и Хитра поняла всё преимущества бега на четырёх лапах – ветки не хлестали, сучки не цепляли, мускулы молодой волчицы играли под мохнатым покровом, сзади пружинисто вилял хвост: бежать он не мешал, но и помощи не оказывал. Торбочку она ухватила пастью за лямки, и она болталась возле груди. Язык из пасти вывалился и повторял за торбочкой её движения.
Волки тенями мчались через лес по самым кушерям и буеракам не замечаемые дозорами и постами ворвардов. Прыжками они перемахнули овраг, проскочили по молодому ельнику и на его опушке Хитра остановилась, положила расписной мешок на траву.
Два ворварда стояли на лесной лужайке. Рядом лежала убитая косуля. Волки переглянулись. Кудла рыкнул и молнией преодолел расстояние, отделяющее их от врагов. Злобное рычание и дикие проклятия смешались в один многоголосый рёв, продолжающийся не более минуты и внезапно затихший: ворварды пали с перегрызенными горлами.
Волки продолжили путь – через подлесок и вдоль него, через заросли высоченной кукурузы, по полю жёлтой сурепки и фиолетовой луговой чины, вдоль ручья, льющего прохладу и свежесть.
У живописного скального образования беглецов ждали. Серый Бирюк, недавний знакомый Хитры, наверно специально выбрал возвышенное место. Он гордо лежал на плоском валуне, подражая царю зверей.
– Здравствуйте, сказочный Серый, наши пути-дорожки невзначай пересеклись.
Серый Волк с каменной возвышенности, с достоинством, посмотрел на волчицу.
– Где-то я уже встречал этот искушающий, голодный взгляд?
– Это надо понимать как вид комплемента или своеобразное приветствие?
Серый лениво зевнул, положил морду и промолвил:
– Удел витать между небом и землёй и сетовать, что вывелись царевны в темницах, за решётками, в кандалах.
– С голодным и искушённым взглядом?
– Как знать – две встречи допускают третью, чей результат может оказаться положительным, чародейка-подросток… тьфу, чародейка-волчица… тьфу, подросток-волчица, – правое ухо его трепыхнулось.
– Не каркайте, Бирюк Серый.
– А я и не умею. Обычно я молчу.
Хитра покупала морду в холодной, чистой воде и помчалась вслед за Кудлой. Он намного опередил её и нетерпеливо поджидал.
Они побежали вдоль ручья. Он провалился неожиданно под землю, а почва под ногами сделалась мягкой и влажной. Кудла нашёл гладко срубленный пень.
– Кончились твои мытарства, Хитра, давай перепрыгивай.
Девушка упала навзничь на пушистый мох. Слегка потемневшее небо, заляпанное берёзовыми листьями и исчирканное ветками, завертелось в глазах. На втором плане бежали маленькие, сваленные из ваты барашки облаков. На ветках берёз сидели пузатые пернатые – птиц такого вида она в жизни не видела в своём мире. Совсем нестрашные всем своим видом они старались показаться страшными. За неимением встречных и поперечных простаков взаимно грозно перекрикивались, а когда увидели Хитру, переключились на неё.
– Пу, пу. Пу, пу. Пу, пу. Гай, гай, – кричали птички, устрашающе топорща хохолки.
Хитра перевернулась на живот, сорвала травинку и окликнула Кудлу. Он не отозвался. Подобрав торбочку, она побрела по еле заметной дорожке замаскированной мхом. Вдоль неё росли моховики и костяника. Тропинка упёрлась в безбрежное болото с отдельно стоящими тщедушными деревьями то ли березками, то ли ольхой. Дальше по болоту шла гать по виду ненадёжная и изготовленная очень, очень давно. У её начала, возле сооружения в виде шалаша, на скамейке сидела и кидала в рот, собранную в горсть, клюкву Маецка.
Хитра увидела её и улыбнулась.
– Одни мытарства кончились, другие начинаются.
– Продолжение будет завтра. Засветло болото не успеть перейти, поэтому здесь переночуем. В лачуге третий закуток – там твоя постель. Поешь?
Маецка подала девушке корзинку с пирожками.
– У входа бочонок. В нём компот.
Хитра зажевала пирожок с грибами. Налила ароматную жидкость из ёмкости через краник, вмонтированный у неё внизу.
– Болото опасное? – спросила и кивнула в сторону жижи  и кочек, изредка покрытых мхом.
– Очень. Ты сейчас иди спать, а то скоро гости появятся. Не хочу, чтобы они тебя видели и ты их. Они некрасивые и неприятные.
Хитра послушно залезла в свой закуток, улеглась на матрас набитый сухим сфагнумом. Усталость брала своё, но она не уснула. Лежала, прислушивалась – что это за гости такие.
Когда совсем стемнело, послышался шум. Он приблизился к лачуге и раздался громкий голос Маецки.
–  Становись в очередь. Не толкаться. Всем хватит. Тебе чего? Как всегда пиво ячменное. Забирай. Следующий. Ржаное. Посуду не раскачивай. Говори громче. Высокого брожения. На. Следующий. Безалкогольное? Фу, до чего докатился. А тебе? Портер. Ишь, какое слово знает. 
Хитра поняла, Ведьмочка выступает в роли барменши, и гости пришли к ней выпеть по кружечке.
– Какое вам? Живое пиво. Пожалуйста. Итак? Рисовое. Наливаю. За брагой пришёл? Ха – свежая бражка. Говорите. Нет, такого нет. Где есть? В мире несуразном. Но прежде чем туда соваться советую помыться, побриться и приодеться.   
Маецка разговаривала с гостями на повышенных тонах, но голоса гостей Хитра не слышала. Выкрикивания ведьмочки быстро ей наскучили и она уснула.
Утром притоманка показала на гать.
 – Не дрейфь, всего три километра по болоту и мы на месте. Вступай прямо в мой след, а не куда-то там. Вижу, любишь ворон считать.
– Не знаю как насчёт ворон, а попугаев видела и посчитала. Славные птички. Вместо того чтоб улететь, они пугать начинают.
– Под ноги смотри: гать здесь дохлая, а вон за той корягой топь начинается, трясина непролазная.
– А куда мы потом придём?
– Увидишь. Какая любопытная.
По ходу в стороне  хлюпнула топь, разбрызгивая чёрную жижу, и болото утробно заурчало.
– Совсем ослеп!? Я тебе чего, зря пиво ржаное наливало? – Заорала Маецка, повернулась к Хитре, и как бы извиняясь за проказы родственника, прокомментировала: – Не бойся: это болотный, ты его не знаешь, – опять повернулась в сторону утробного урчания и выкрикнула: – Это мы идём – надо нам! Холодина-болотина, холодина-болотина, тьфу, тьфу, тьфу.
Гать осталась позади, хотя, кое какие следы от неё ещё встречались. Со стороны Хитра хорошо видела, как Маецка претворялась, что идёт со слегой на ощупь.  Длинная палка ей вовсе не помогала: она наперёд предчувствовала куда поворачивать, какие места обходить. Ведьмочка использовала её для предупреждения и отпугивания – опускала в тину с шумом, плюхала, как бы предупреждая, мы идём, не мешайте, посторонись  болотная братва.
Хитра шагала за ней след в след, вытаскивала ногу из болотной жижи и видела вместо лопаточка чёрный комок грязи. Подол рубахи, как она его не приподнимала, всё равно извазюкала до невозможности. В довершении ко всему она упала, но  машинально оперлась на руки, и они тоже выпачкались по локоть. Она вытерлась, как могла о чистые части рубахи, а, поправляя волосы, ещё занесла грязь и на голову. В результате по болоту шла настоящая, ухайдаканная леснянка-чародейка – растрёпанная, мокрая, грязная, уставшая и злая. Когда они вышли на более сухое пространство и нашли чистую воду, Маецка помогла ей помыться, постирать одежду и отмыть лапти, причесала и указала на высокую, плотненькую кочку.
– Вот здесь сиди и никуда.
И ушла.
Обдуваемая тёплым ветерком, пригретая солнышком девушка размышляла, кто за ней придёт – Козыля, Нечёса, а может быть Лешеня? Но время шло – никто не появлялся. В собственных рассуждениях возникли подозрения, что притоманы просто-напросто с ней играют, чтоб отбить всякую охоту появляться в сказочном мире. Ещё раз поразмышляв, она отмела собственный вымысел.
 На солнышке Хитра обсохла, согрелась и, уткнув подбородок в коленки, слегка закимарила. Сквозь дрёму она услышала воркующий шелест и рядом шлепок, но не очень-то обратила на это внимание, а когда еле-еле приподняла тяжёлые веки и увидела рядом с собой воткнувшуюся в мох стрелу, без задержки скатилась с кочки и спряталась за неё, ожидая увидеть ворвардов или того хуже Егибиху. Как бы то ни было, но тишину больше ничего не нарушало. Девушка сидела за кочкой, затаившись, и боялась на неё взобраться – одна возле гиблого болота. Лапти заново намокли, отчего ноги замёрзли. Ожидание неизвестно чего утомило и Хитра заплакала. Но похлюпала и взяла себя в руки, утёрла кулачком лицо, выдернула  стрелу изо мха, вблизи рассмотрела: ястребиное оперенье, стальной наконечник, очень чисто отполированное древко. Ворварды так качественно не делают, не умеют, успела подумать и услышала приближающийся топот копыт. Скоро в поле зрения показался всадник в красном плаще в сопровождении небольшой свиты. Они скакали в её сторону. Доспехи и кольчуги блестели, на пиках развевались вымпела. Девушка встала, держа стрелу в руках, и удивлённо глядя на праздничное явление. Колоритная процессия напоминала сцену из художественного фильма о доблестных витязях. Эскорт остановился. Всадник подъехал ближе, соскочил с коня и подошёл к Хитре.
– Здравствуй моя наречённая. Наконец-то я нашёл тебя. Садись на каурку, я отвезу тебя в Хоромы. Как тебя зовут?
– Хи, Хи, Хитра, – хотела сказать Хитра, но сообразила, что её могут не понять и, опешив и смотря на витязя во все глаза, очень скромно ответила: – Катя.
– А меня Ваня.
Он подхватил её на руки, усадил впереди себя на широкую укрытую попоной спину коня и в сопровождении верной гвардии повёз в столицу Тридевятого Царства.      
    
 
 
                Глава № 4

                ЦАРСКИЕ  ХОРОМЫ

Окружённый белокаменными стенами с девятнадцатью башнями различных размеров и архитектурных композиций, Стольный Град раскинулся на берегу полноводной реки. Надо сказать, что ничего удивительного в этом нет – все сказочные стольные грады находятся на берегах рек, озёр или морей.
Перед отрядом, возвращавшимся с прогулки, Град возник  неожиданно, как из-под земли ибо 3/9 Царство славилось пересечённой местностью и дородными лесами. Но то что они приближаются к большому городу ощущалось задолго до его появления наличием военных постов, мелкими базарами, конюшнями, цехами и прочим из чего состоит пригород сказочного города. Электричество здесь не экономили. Фонари вдоль дороги горели днём, а про ночь, и говорить нечего.
Они ехали по открытой местности к воротам крепостной стены, и Хитра любовалась открывшимся перед ней живописным видом, как будто нарисованного акварельными красками, волшебного Царства. Огромная, дугообразная вывеска над главными воротами золотыми буквами радушно гласила «ПО ЗАКОНУ И УМУ СВОЁ ЦАРСТВО БЕРЕГУ. ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ПРЕСТОЛЬНЫЙ ГРАД 3/9».
Стражники сигнальной башни завидели приближающуюся свиту во главе с царевичем и протрубили тревогу. Охрана дружно забегала по крепостным стенам, занимая дежурные места для парадных случаев. Тёсаные ворота заблаговременно открылись, из глубины города ударил в набат колокол, а с крепостных стен полился навстречу жизнерадостный марш. Подковы коней зацокали по обтёртым булыжникам мостовой в направлении Царских Хором. Любопытный народ высыпал на улицу. Иван-царевич с Хитрой проследовали по улицам Града и молодых приветствовали радостные крики, весёлая сутолока и безобидные, любопытные разговоры вперемешку с вопросами.
– Слышали, Иван-царевич царевну нашёл?
– Прямо так царевну.
– Царевну, говорят, завяжите мой язык.
– Наконец-то, на самом деле нашёл, а кто такая?
– Наверно, за морем отыскал.
– Да нет же, в королевствах западных.
– Брехня всё это. Оттуда потихоньку уже всех перетаскали.
– А вдруг, там ещё завалялась, во второстепенных родственниках.
– Вздор не мелите. Из Индий он её привёз, из Индий.
– Из которой?
– Так не похожа она на индюшку. Вон в лаптях и русая.
– Ха-ха-ха.
– Потому, что всё это сплетни.
– Ваше высочество, где невесту то нашёл?
Ваня натянул поводья, приостановил резвого жеребца и спросил Хитру на ухо:
– Рассказать им?
Хитра, как при встрече с царевичем опустила застенчиво глаза, так и не поднимала и, покраснев, согласилась, подумав о том, что зря стёрла малиновую краску со щёк, которой её Пепла разукрасил – впору пришлась бы.
– На болоте я невесту нашёл, на болоте.
– Ах, ах, ах.
– Она премудрая, Матерь Божья. Вот Ваньке повезло.
– Все слышали, нашенская, стрелою найдена, значит, любовь до гроба.
– Да, эти премудрые с болот, не то, что в Хоромах, они заодно и в государстве порядок наводят.
– Ну, дела.
На широком золочёном крыльце Царских Хором, вдоль балюстрад ждали Царь и Царица, младшие братья с невестами. Царский караул, окружив двор, надёжно охранял от напирающих, любопытных зевак.
Иван спрыгнул с коня и помог Хитре спуститься. Царь и Царица подошли к ним первыми. Царь величественным движением убедился, что корона на месте, отечески поглядел на девушку и заключил царевича в объятия:
– Значит, сын, такова судьба.
– Как мы за тебя рады, Иванушка, – добавила Царица.
Хитра большими и указательными пальцами прихватили рубаху, и приподняла её чуть-чуть выше лодыжек. Одновременно развела локти в стороны и присела. Знак вежливости получился – царствующие особы улыбнулись очень приветливо. 
– Мне наверно тоже на роду написано?.. Ваша Величество, разрешите представиться – Катя, обыкновенная девушка, но из другого мира.
– Какого, какого мира?
Она задумалась, выбирая вариант и рискнула остановиться на более надёжном.
– Благонравного.
– Катерина Благонравовна! – Воскликнул Царь.
Встречающие с возгласами одобрения захлопали в ладоши. Вслед за тем по очереди подошли и представились: младший брат Демьян с невестой Ксюшей (но так как она приехала из далёкой страны и произносила своё новое имя Ксюша как Ксю Жа, её так все и стали называть – Ксю Жа); средний брат Фёдор с невестой Стеллочкой; далее подошли главный воевода Заслон, звездочёт Синекур, фрейлины Марфа, Манефа и Матрёна и только что приехавшая незнакомка, царевна-путешественница Нрава.
Царевна подошла к Хитре и неожиданно обняла ее так, как обнимают лучшие подруги,  и прошептала на ухо своё имя. В играющих, выпуклых глазах пряталась загадочность, но её неповторимое лицо (широкий рот, оттопыренные уши, двойной подбородок) вызывало непроизвольную улыбку, напоминало обыкновенную лягушку.
– Bonjour(Добрый день), – поздоровалась она по-французски: – Я хочу тебе сказать, не откладывая, что я твой друг, и никто не поможет тебе так, как я.
– С чего ты взяла, что мне понадобиться помощь? – Настороженно и грубовато спросила Хитра.
В данное время она чувствовала себя неуверенно и беззащитной, и ожидала, от преследований Егибихи, любых козней. Снежинка оберега по-прежнему белела на груди, и она предпочитала осторожность, но и надеялась, что царь и царевич всегда защитят её и что ей в 3/9 Царстве опасаться некого.
Царевна вынула из кармана, точь-в-точь такой, как у неё сотовый телефон и многозначительно повертела им. Хитра сунула руку в торбочку и к своему успокоению обнаружила, что её телефон на месте, и тогда она хмуро процедила сквозь зубы:
– Вы тоже из моего мира, царевна?
– По крайней мере, я с ним знакома, но о подробностях рассказывать, не намерена. Лучше послушай меня. Набери на своем телефоне свой номер.
Хитра выполнила её просьбу, и телефон Нравы заиграл знакомую весёлую мелодию.
– Таким образом, у тебя всегда получиться позвонить мне. Подожди немного – я набираю на своём телефоне свой номер, – сказала царевна и телефон Хитры повторил музыкальную композицию
– Забавно, – задумчиво молвила девушка, – 3/9 Царство в зоне действия чудо-сети или говоря проще – как в сказке.
Девушки разговорились между собой и отстали, а Иван-царевич, ведя беседу с Царём, вошёл с ним в Хоромы, но вовремя спохватился, увидел, что Хитры и Нравы  нет, покинул Царя и вернулся к ним.
– А почему мне никто не представил новую гостью? – Возмущённо пробасил он.
Царевна протянула ему руку.
– Je m’appelle(Меня зовут) Нрава. Je suis venue seule(Я приехала одна) в ваше царство за час до вашего прибытия и ещё плохо ориентируюсь в ваших Хоромах. Но мы с Катюшей уже с первой минуты прониклись симпатией друг к другу: посмотрите на нас, мы как будто две половинки одного целого, поэтому прошу именно Вас, Ванечка, не бросать одинокую царевну-путешественницу на произвол судьбы. Je ne suis pas mariee(Я не замужем).
Нрава взяла Хитру за руки. Очень похожие (со стороны все смотрели на них с любопытством): одного роста, одного цвета волос, обладали абсолютно схожей манерой разговаривать, одинаково смеялись, если бы не опухшее, а ля лягушка, лицо царевны и голос хриплый и грубый. Стоя рядом с Нравой, Хитра подумала, что если бы их одинаково приодеть, то издали запросто можно перепутать не то что в сумерках, но и в светлое время дня. И ещё, Хитра подметила, что разговор у Нрава получается негромкий. Она или стесняется своего громкого говора, или старается, таким образом, скрыть дефект слишком широкого рта, или просто у неё не получается, или она просто не может громко говорить.
– К сожалению, царевна Нрава, мне придётся вас разлучить. Вы останетесь жить в Хоромах: вы наша гостья, а Катя как моя невеста, до свадьбы будет жить в своём тереме. Но вам никто не запрещает видеться двадцать четыре часа в сутки – Хоромы и терем находятся по соседству.
– И когда  будет наша свадьба, Ваня?  – Спросила Хитра, ясно осознав, что замужество никоим образом не входит в её планы и пора как-то начинать пытаться объяснять первым делом жениху, что она чародейка, что якшается с нечистью, что из другого мира. Она опять мельком глянула в лицо Нравы и прочла ехидную усмешку.
– Это всё зависит от родителей, – ответил Царевич: – Свадьбы моих братьев тоже до сегодняшнего дня откладывали – ждали меня. Я старший и обязан первый женится. В начале, перед свадьбами, наверно, как полагается, состоится состязание невест. Да и сама подготовка к торжественному обряду дело нешуточное.
– Ванюша, а состязание на какую тему? – Обеспокоено скороговоркой пролепетала Хитра.
– Не тревожься, – бесцеремонно влезла в разговор Нрава: – Это даже я знаю. Испечь пирог, вышивка и песенку спеть. И не принимай близко к сердцу. Я тебе помогу.
– В самом деле, – благодушно улыбнулся Ваня и обнял Хитру за плечи: – В состязаниях невест нет победителей. Царь награждает всех. Это всего лишь старый обычай предшествующий свадебной игре. 
Нежность, с которой Иван обнял Хитру, приятным чувством растеклась по всему её телу. Как магнитом повлекло прижаться к его широкой груди, сердце затрепыхалось, и свежий румянец выступил на щеках. Тупой удар по ноге обутой в лапоть, как холодный душ отрезвил. Хитра обернулась – никого кроме царевны. Нрава стояла и фамильярно смотрела на царевича и его невесту.
– Excusez-moi(Извините). Я предлагаю пойти и переодеть Катю в более пристойную одежду, – почти прошипела царевна.
Хитра поморщилась. Ей совсем не понравилось чересчур наглое вмешательство в её личную жизнь, и она, вспылив, указала царевне на её место – взяла Ваню под руку и сказала:
– Мой жених мне сам покажет все мои наряды.
Ваня покраснел, а Нрава рассерженно запротестовала, опять панибратски переведя разговор с Хитрой на «ты» – с чего она взяла, что она будет ей лучшей подругой.
– Наряды тебе покажут невестки Стеллочка и Ксю Жа, а Ивану до свадьбы в твоей раздевалке появляться не подобает.
– Царевна права, – смущённо поддержал Нраву Иван-царевич: – Невестки ждут тебя возле терема, а мы с тобой немного погодя встретимся в Хоромах.
Хитра надула губы и, не споря, пошла за Нравой.
Стеллочка и Ксю Жа сидели  в плетёной беседке. Они ели ложечками чернику со сливками из резных деревянных стаканчиков.
– Ждем, не дождёмся, – заговорила Стеллочка: – Нам свои наряды надоели. Мы хотим твои померить.
Хитра дружелюбно махнула рукой.
– Не возражаю, идемте, примеряйте мои наряды. Какой понравиться – дарю.
– Да это мы так, шутим, – засмеялась Ксю Жа: – Думали, ты пожадничаешь.
Взгляд Хитры задержало шикарное драгоценное колье на груди Стеллочки.
– Настоящие бриллианты, красота, – прокомментировала она и пожалела, что егибихина брошка-заколка вместе с любимыми туфлями лодочками на этот раз остались во Дворце.
– Подарок Федора,… а как ты навскидку определила, что это не искусственные? Прошёл слух, что ты премудрая?
– Я не откажусь от такого комплимента. А на счёт камушков всё очень просто: у меня была учительница, и она научила меня разбираться в подобных безделушках.
– А у нас вместо учительниц женихи во всём разбираются.
– Кстати, сливки с ягодами будешь? – Спохватилась Ксю Жа.
Хитра взошла на крыльцо своего терема, но остановилась как вкопанная, круто повернулась и закричала:
– Две отбивные с гречкой, три куска хлеба и миску салата!
Царевичу сию секунду доложили, что невеста голодна, и надо принять необходимые меры. Ваня пришёл и принёс под мышкой большую скатерть – развернул, встряхнул и расстелил на столе. Блюда с едой возникли мгновенно – горячие и пахли вкусно.
В считанные минуты Хитра переоделась в невесомое платье и драгоценные босоножки и уселась на веранде.
Терзая зубами отбивные, она вылавливала из салата оливки и запивала ароматным напитком.
Поглощая обед, девушка присмотрелась к белой скатерти с узорами по краям и вспомнила, что похожую скатерть ей предлагала Егибиха. Она отпила из кружки нектар, погладила скатёрочку рукой и спросила Ваню
– Самобранка?
– Да, обеденная, – ответил жених, борясь с бифштексом.
– Можно подумать есть другие?
– Есть скатерть на завтрак, есть скатерть на ужин, на полдник, на кружку сока, на стакан семечек…
– А сами вы что-нибудь готовите?
– Конечно: у нас печки есть, плазменные плиты, сады, огороды, базар, где любые продукты можно купить. Словом на волшебстве мы не замыкаемся.
– Никогда про плазменные плиты не слышала.
– О, это было давным-давно. Династия Премудрых в 3/9 Царстве правила. При ней настоящее оборудование и появилось и до сих пор работает. В нём используется, например, шаровая молния и вообще всё атмосферное электричество. Приборы разные – отопительные, осветительные и нагревательные. Спокон времён на улицах стоят автоматы, и выдают скатерти-самобранки на различные блюда и напитки. Получил скатёрку, разложил – на тебе завтрак, обед, полдник. В те времена учёные придумали ковры самолёты, но ими пользоваться навык нужен – капризные очень – им лето и хорошая погода необходимы, без дождя, без ветра, ну, вот, как сегодня. Иногда охрана на ковриках по ночам над городом летает. Коврики ночью светятся лепешечками: красиво. Тебе не скучно?
Ваня заметил, как Хитра зевает. Она прикрыла рот ладонью и вдруг неожиданно икнула. Стеллочка и Ксю Жа прыснули со смеху, а лицо Нравы покрылось стыдливым румянцем, и она рассерженно прокомментировала:
– Mauvais ton(Невоспитанность). Шли бы, погуляли по саду.
***
Через парк, весело журча, бежал ручей. Валуны, покрытые прилизанными водорослями, препятствовали потоку воды, и ручей, спотыкаясь о каменную преграду, лохматился тремя потоками и разбойничал мелкими брызгами.
Невестки любезно отказались от преследования и ускользнули в другом направлении. Ваня с Хитрой остались одни. Хитра жуликовато посмотрела на жениха:
– Вань, а Вань, ты о чём-то хотел меня спросить?
Иван увлёк Хитру под куст акации.
– Иди ко мне. Отсюда хорошо видно как вращаются водяные колёса, а ночью они зажигают вокруг моста фонарики.
Хитра встала на цыпочки, вытянула шею, посмотрела в направление, куда указывал Ваня и он шёпотом, почти прикоснувшись губами к её уху, спросил:
– Можно тебя поцеловать?
– Ох! – Хитра приложила ладони к груди, замерла. Не поворачивая головы и не отрывая взгляда от водяных колес, она ответила тоже шёпотом:
– Можно.
Ваня прикоснулся губами к её щеке и сделал так «чмок» и, не мешкая, как все настоящие мужчины, снова спросил:
– Можно тебя ещё раз поцеловать?
Хитра засмеялась и повисла у него на шеи.
– Хочешь в сахарные уста?
Она закрыла глаза и сложила губы трубочкой. Губы соприкоснулись, и Ване показалось, что его рот окунулся в банку с вареньем, ягодное дыхание обволокло и связало  его язык и нёбо. Он отпрянул, облизываясь и утираясь, удивлённо спросил:
– Не понял, откуда у тебя столько сахара на губах?
– Я чародейка, Ваня.
– Медовая.
– Не совсем, – и Хитра медленно отвела взгляд.
– Всё хочу спросить тебя, как ты на болото попала?
– Да так и попала – шла, шла и пришла.
– Вот я тебя и нашёл.
– Хорошие у вас стрелы.
– Ещё бы. Мне ребята глаза завязали, раскрутили, ну, говорят, куда пальнёшь, туда и поедем искать. Помялся я, и была, не была, вслепую пустил. Скидываю повязку, а мне уже орут – вон, вон. Смотрю, а стрела по дуге пошла, уводит её волшебная тяга. Всё знать, отыскалась… Волосы у тебя красивые.
– У меня всё красивое.
– Ах, да…
Они стояли в тени акации, прижавшись, друг к другу. Ваня обнял Хитру. Она положила ему руки на плечи. Амурное дыхание ветерка сливалось с нежным дыханием и струящиеся по телам токи любви с головой погрузили парочку в отрадное занятие. Сквозь тонкий ситец он чувствовал, как трепетно бьётся её сердечко, отражая всю её беззащитность и хрупкость. Эмоции храбрости и силы духа захлестнули его. Всё ещё шёпотом он спросил:
– В вашем мире Змеи Горынычи водятся?
– Что ты, Ванюшка, сроду не жили.
– Очень жаль, всех перебил бы.
– Было бы за что, а ну поклянись, что будешь добрым.
– Клянусь, что буду добрым.… Но в обиду не дам, – добавил торопливо Иван-царевич, а Хитра приложила пальчик к его губам.
– Достаточно…
Со стороны Хором послышались звуки приближающихся шагов. К ручью вышел гвардеец в сопровождении царевны Нравы. Не видя жениха и невесту, гвардеец прокричал:
– Иван-царевич, Царь зовёт!
Но Нрава одёрнула его и указала на акацию. У Хитры возникло ощущение, что она знала заведомо, где они прятались. Гвардеец по указке Нравы обернулся и заорал:
– А я вас заискался, Иван-царевич! Царь зовёт!
– Ваше Высочество, – ввернула Нрава: – Позвольте забрать у Вас вашу невесту. Идите к Царю, мы о ней позаботимся. За время вашего отсутствия она не будет скучать.
Хитра подошла к Нраве и угрюмо проговорила:
– У меня складывается впечатление, что царевна уделяет мне слишком много внимания.
– Qu’est-ce gue?(Что такое?) Ой, ой, ой. Нацеловалась, нацеловалась, – процедила Нрава в ответ.
Хитра прищурила глаза и грозно сказала:
– Вы вторгаетесь в частную жизнь. Хочу предупредить Вас, что я как ни как чародейка.
– А я божий одуванчик, – пропустив мимо ушей, угрюмый тон Хитры, ответила Нрава и хрипло, не раскрывая рта засмеялась.
Несмотря на сарказм Хитра почувствовала, что «шутковитость» её до ужаса ей знакома, как будто, это был её собственный юмор или она его где-то встречала, но где? Нет, Нрава не то что не враг, от неё в придачу веяло больше чем дружбой, что объясняло её простецкое по отношению к ней поведение, но одновременно начинало надоедать и раздражать.
Она подвела Хитру к воде, взяла тоненький прутик и на потоке ручья нарисовала окружность и рассекла её диаметрами на четыре равные части, далее хлестнула прутиком по воде, и нарисованные четыре сегмента отделились друг от друга и поплыли по течению.
– Вот так, coup de maitre(мастерский приём), – сказала Нрава, оставила озадаченную Хитру переваривать произошедшее и быстрыми шагами ушла в глубь парка, а вместо неё, с противоположной стороны дорожки появились Стеллочка и Ксю Жа.
– Предсказание сбылось! – Воскликнула Ксю Жа и захлопала в ладоши.
– Нрава нам сказала, где тебя искать, что ты здесь одна и согласна показать нам чародейские кунштюки.
– Интересно, когда вы успели увидеть Нраву?
– Когда ты обедала, а мы все сидели в беседке. Она сказала, что умеет предсказывать, и оказалась права, – сказала Стеллочка и восхищённо добавила: – Хорошо, что я не поспорила.
А Ксю Жа прищурила и так свои узкие глазки и нотками подозрительности окрасила разговор.
– Катя с Нравой наверно договорились и разыграли нас. Будет справедливо, если Катя докажет нам существование волшебных фокусов.
Хитра, сама себе на уме, посмотрела на ручей: трюку в виде рисунка на воде её научила Колябка, но она всегда пользовалась не прутиком, а вилами, и если Нрава умеет его выкидывать значит,… ничего не значит, сама себя поправила она – есть такой элемент, как втереться в доверие. Здесь сказочная страна и мало ли с кем царевна могла знаться. Она отвела взгляд от ручья и посмотрела на невесток.
– Итак, купально-опасный номер, впервые, исполняет чародейка из Благонравного мира!
Хитра на цыпочках наступила на воду, там, где ей приходилось по колено, лебединой походкой прошлась по поверхности воды и шагнула обратно на берег. Фокус удался как никогда, она сама поразилась, с какой лёгкостью она его выполнила.
– Чем ещё вас поразить? Знаю, знаю.
Она подняла с земли высохший тополиный листик, погладила его, он позеленел. Она приложила его обратно к ветке. Невестки со всех сторон давай разглядывать оживший листок, щупать и дёргать его, но он крепко прирос к родному дереву и не поддался любопытным усилиям.
– А ещё, – руки в бока, заявила Стеллочка.
– Хорошо вам. У вас самобранки на все случаи диет есть, а мы чародейки с болот пищу из корешков и стручков научены добывать, – изрекла Хитра и подвела невесток к декоративному водоёму. Жёлтые и белые кувшинки плавали на его поверхности, а стая стрекоз нарезала круги. Хитра попросила у Стеллочки веер и прикрыла одну кувшинку. Когда она убрала веер, вместо белого цветка на зелёных плотных листьях лежала большая и спелая ягода клубники. Через минуту на поверхности воды, куда только Хитра не поленилась добраться, белые и жёлтые кувшинки заменили красные ягоды клубники. Они собрали их и справедливо поделили на три кучки, а когда ягоды кончились, невестки указали чародейке на акацию и затребовали.
– Чтобы мы поверили, что это не афёра, нашу выдумку воплоти. Пусть виноградником станет акация.
– Как хотите, проще простого, волшебная комбинация, – пропела Хитра в ответ и прижала ветки куста к земле. Они послушно легли, а она в это время добежала до ручья, зачерпнула горсть воды, вернулась и выплеснула прямо на них. «Плюх» – ветви распрямились и заняли первоначальное положение. Сочные кисти чёрного и зелёного винограда без косточек вперемешку свешивались с акации.
– Неслабо, – одобрительно сказала Стеллочка, ощипывая с акации виноград и пробуя на вкус.
– А Нрава сказала, что ты нам будешь показывать абсурдную селекцию, – наивно обронила Ксю Жа: – А на самом деле профессионально.
– Завидует, – со знанием дела пояснила Хитра: – Городская чародейка, наверно. Ничего кроме как предсказывать не умеет, а у нас, деревенских, выдумок непочатое поле.
– Выходит, на пятое превращение можно рассчитывать?
– Да. Скажите мне, кого вы больше всего боитесь – лютых страшилищ? Правильно я угадала?
– Нет, покачала головой Ксю Жа: – Мы боимся больше всего приведений.
– Привидений!? А где вы их видели? – Заинтересованно воскликнула Хитра, на минутку забыв о своих выдумках. Ксю Жа неопределённо указала поверх деревьев и нехотя сказала:
– Они живут в оружейной – левая башня или Башня Домыслов.
– Интересная информация, но всё-таки я считаю, что больше всех вы должны бояться рыкало-зыкало.
При этих словах, (как обучал когда-то в Пнях страшилкам Шиш: «чтобы изобразить чудище надо раззявить «варежку» и выпучить глаза») Хитра протянула к невесткам руки со скрюченными пальцами, из которых, прямо у них на глазах, полезли острые когти. Очи чародейки загорелись красным огнём, волосы взъерошились грязными, немытыми патлами. Она широко раскрыла рот с парой белых и длинных клыков и издала ужасный, звериный рык.
Стеллочка попятилась и упала попкой в вазон. Ксю Жа развернулась на месте и сиганула прямо через кусты в глушь парка, а Хитра вернулась в свой нормальный облик и звонко залилась смехом.
– Совсем сбрендила? – заругалась на неё Стеллочка.
– Это обыкновенная иллюзия.
– Злолюзия! Ну почему, вас, чародеек к ужасам тянет – хлебом не корми –  дай придумать свой ужастик. Никакого интеллекта, – обиженно сказала Стеллочка.
Хитра кудесами почистила от земли её платье, и они пошли искать перепуганную Ксю Жа.
– Ксюша! Где ты! – Оглушительно кричали они, идя по парку: – Мы страшилище прогнали палками: кончился ужастик, пойдём понижать адреналин!
– Ксюша, отзовись! Ужасы кончились, замуж выходим!
– Ксю Жа, отзовись! Отзовись!
Невестку Демьяна они нашли возле качелей.
– У тебя, Катерина, чересчур злые звери получаются, – обиженно сказала она.
– Хочешь, я тебе смешных покажу, – и Хитра прищурила глаза, оттянула мочки ушей, а нос её заходил вправо, влево шумно сопя.
– Это ты Ваньке показывай, – звонко засмеялась Ксю Жа.
Хитра не унималась, поразительно кудесы гладко выходили, без сучка и без задоринки. В вазе на столе лежали яблоки. Она склонилась над ними и поколдовала. Взяла два яблока и подала невесткам. Они попробовали,  наморщились, отплюнулись и убежали – с виду яблоки оказались внутри лимонами.
Хитра села в качели и покачиваясь, размышляла, почему чудеса здесь получаются, как лепёшки пекутся: по воде прошла, как учили, пусть пять метров, но всё равно прошла, тополиный листок оживила по рецепту Доли Свет Ладушки, ужас изобразила великолепно, кудесы-превращения, которым Василиса учила, удались, лучше не пожелаешь, лимон в обличье яблока создала, сроду не получалось – растет во мне чародейство, что ли…
Появилась Нрава и села рядом, в соседние качели. Смачно щёлкая семечки, произнесла:
– Не бери в голову – 3/9 Царство здесь, сама аура способствует чудесам. В другом месте ни за что не получиться. Couleur locale(Местный колорит).
Хитра ухватила  сиденье царевны, прикреплённое толстыми верёвками к перекладине, подтянула к себе, наклонила голову и заглянула Нраве прямо в глаза, пригляделась, но отражение в карих брызгах с зелёным отливом светилось нормальное, а не перевёрнутое.
– Ты кто?
Нрава, не колеблясь, одарила её звонким поцелуем, и, смеясь одними глазами, пропела каламбур:
– Ох, и люблю я себя, больше чем себя, – и проворно подхватила ладонью, раскачивающийся на шеи Хитры, оберег: – Красивая вещичка.
– К нему нельзя прикасаться без моей воли, – смущённо сказала Хитра и испытала досаду оттого, что оберег не сработал. Неужели его силы на самом деле кончились, и восстановятся  тогда, когда она покинет это Царство.
– Я знакома с тем, что обереги в 3/9 Царстве не действуют. Здесь охраняют волшебные законы.
Хитра нерешительно отклонилась:
– Это дорогой подарок и я не хочу, чтоб к нему прикасались все кому не лень.
Нрава отпустила драгоценность, и он белой снежинкой упал на грудь невесты:
– Ты права. Я тебе тоже советую этот подарок беречь.
– И для этого ты здесь, чтоб мне советы давать.
– Да, для этого. А ещё лучше мне его подари, – задумчиво сказала Нрава: – Чтобы ошибки мои не повторять.
– Ещё чего, – испуганно и враждебно отстранилась Хитра: – Сейчас мне прочтут лекцию о просчётах, погрешностях и неточностях. Я правильно поняла?
– Ты пока ещё глупая, а я уже учёная.   
– Сейчас в лягушку превращу.
– Сама ей и станешь.
– Возьму и порчу на тебя наведу.
– На какой предмет?
– Любимой не будешь.
– Ха, ха, ха. Такую порчу я сама на себя навела. Так сказать savoir vivre(умение жить), – усмехнулась Нрава.
– Извини, если я тебя обидела, – Хитра отпустила сиденье качели Нравы, и оно качнулось в сторону: – Твоё лицо, в самом деле, смешное и смахивает на лягушку. Красавицей тебя не назовёшь… Загадочная ты подруга… Ап!..
Девушки как по команде разлетелись в разные стороны. Достигая крайней точки, замирали, далее летели навстречу, у самой земли встречались, снова разлетались. Они, то видели одна другую, то спинами ощущали взаимность. В один момент качели разлетелись лицом к лицу. Хитра шепнула «замри» и остановила Нраву горизонтально земли. Но, что она не ожидала, так это того, что её качели тоже остановятся. Они устремили друг на друга задорные взгляды соперниц – вроде кто кого.
– А ты чародейка, – прервала молчание Хитра.
– Да, не плохая.
– Ничего не могу сказать – сам себя не похвалишь, никто не удосужиться.
– И долго вы так собираетесь висеть, – раздался голос Вани.
Качели упали вниз. Хитра бросилась на шею Ванюшке. Нрава стояла в стороне, закусив губу.
– Уже поздно – проводи меня в терем, Иван-царевич. Невесток давно женихи позвали, а ты, золотце, о какие экивоки споткнулся?
– У Царя был. Он назначил конкурс на послезавтра. После конкурса через месяц свадьба, – не глядя невесте в глаза, проворчал царевич.
Хитра повела бровью.
– И какая нескладица тебя тревожит?
– Не меня, а папу мысли мучают, что не случайно я тебя на болоте нашел, и ты в лягушку превращаться можешь. Он хочет с тобой поговорить и ждёт тебя.
– Вот как, – Хитра стряхнула пылинку с плеча жениха: – Что ж, веди. Сейчас я этот раздрай из Хором вымету.
***
Царь в очках сидел за столом и что-то писал. Рядом горела настольная лампа. Чёрный барбос с мордой пятимесячного телёнка спал около миски размером с тазик. Хитра постучалась и вошла.
– Ваше Величество, с почтением и уважением.
– У,у,у… тебя не узнать, детка! – воскликнул Царь, увидев Хитру не в крестьянской рубахе, а в платье 3/9 Царства.
– Я не детка, Ваше Величество, а Катерина Благонравовна.
– А почему не Несуразновна, – укоризненно хмыкнул Царь.
Хитра ничуть не смутилась, разумно зная о том, что все тайны когда-то раскрываются, и с достоинством ответила:
– Может быть, кто-то так и думает, но я свой мир не считаю несуразным. Хотя, справедливости ради, соглашусь, что и благонравным его тоже не назовёшь. Мир как мир со всеми достоинствами и недостатками. Уверена, и в вашей 3/9 стране бардака хватает.
– Загнула. Нормальное у нас государство и всё у нас есть, что требуется государству…
Царь положил перед собой ладонь с растопыренной пятернёй и, загибая пальцы, глядя на Хитру, изрёк:
– Дефицит бюджета, безработица, бюрократизм, олигархия, прожиточный минимум, это как её… про… про
Неожиданно смутился, затем его осенило, он улыбнулся своей сообразительности и выпалил:
– Производительность. Вот…
– Мне очень жалко Вас, Ваше Величество. У Вас очень непростое государство, требующее постоянного баланса между реальным производством и сказочным. Чтобы у всех всё было, и одновременно все были при деле. Это трудно уладить. Вы наверно не на шутку устаёте.
Царь встал, предложил Хитре сесть, походил по комнате, опасливо подошёл к девушке вплотную, взял её за плечи и тихонько вымолвил:
– Вы правы, очень трудное государство – ничем не лучше любого другого я бы сказал. Читали вывеску на главных воротах при въезде в Престольный Град? Вижу, что читали. Никто не скажет, что в 3/9 Царстве недостатка в уме нет, но и избыток премудрости в дефиците. Поэтому от премудрого помощника я не откажусь. Скажите, Катюша, вы случайно не царевна-лягушка?
Хитра помолчала и ответила грустно:
– Нет, не лягушка и не царевна. Вы не представляете, как мне не понравилось на болоте сидеть? Одна, ни души, – Хитра захныкала: – Мокро, холодно, никто тебя не любит, никому ты не нужен…
– Ну, ну, ну, – Царь протянул ей леденец в виде петушка на палочке: – Не плач. Всякое бывает.
– Ваше Величество, я недостойна руки вашего сына. Вы должны меня под конвоем домой отправить.
– Опять на болото?
– Нет, в мир Благонравный.
– Тоже мне, выдумала. Я с ума не сошёл, чтобы наперекор сыну идти. Ты уедешь – он следом за тобой. А государственные интересы? Значит, правду говоришь – с премудростями не знакома?
– Уже и сама не знаю, ну если разве, что чуть-чуть… запутали вы меня, – прошептала она, перестала плакать и лизнула петушок. Похоже, она рассчитывала на другую реакцию.
– Ну, будь умницей, иди, – кивнул головой Царь: – Утро вечера мудренее.
***
 После того как Ваня отвёл Хитру в терем и попрощался с ней, она затаилась, переждала и тайком вернулась в Хоромы. Подошла к первому, попавшемуся ей гвардейцу, и спросила:
– Как пройти в Башню Домыслов?
– Что вы, барышня, на ночь глядя. Там привидения водятся.
– Ну и пусть. Я не боюсь, и спать не хочу, а хочу посмотреть оружейную.
– Как знаете.
Гвардеец указал на галерею, ведущую в башню, и Хитра, юркнула, в плохо освещённую, половину царских Хором. Навстречу ей попался звездочёт Синекур. Он шел, поигрывая брегетом на серебряной цепи, и не заметил, прошмыгнувшую мимо, чародейку. Наверно к Царю направился, пунктуальность соблюдает, подумала она.
Оружейная начиналась с тяжёлых окованных дверей. Они открылись с негромким скрипом, и девушка оказалась в зале с тускло горящими ночными светильниками.Под потолком мерцала надпись "Волшебная галерея". Хитра пошла вдоль стены, вглядываясь в картинные рамы, висевшие на стенах и отгороженные от посетителей столбиками с провисающими верёвочками. На столбики крепились объявления в рамочках: «Соблюдать порядочность. Не исправлять. Не подкрашивать. Не дорисовывать. Не изглаживать. Не чиркать…» и так далее.
Под рамами предполагаемых Царей и Цариц 3/9  она видела разборчивые подписи. Вглядываясь, она читала: Горох, Светозар, Додон, Емеля, Андрей-стрелок, Иван-царевич 1, Иван-царевич 2, Иван-дурак 1, Иван-дурак 2, Иванушка-дурачёк 3, Иван Бесталанный, Елена Умная, Марья-царевна, Ольга-царевна, Анна-царевна, Змей Залиаг-террорыч, Никита Д..рыныч, Леонид Герой, Михаил-горе реформатор, Борис-мироед, Дмитрий-потерянные годы, Владимир Святой, Владимир не Святой, Владимир Святой 2 и т. д. Портреты самих правителей отсутствовали. Вместо них большей частью в рамах висели тексты, которые можно объединить общим заголовком «что я сделал за своё правление» или «что я успел сделать за своё правление». Бывало картины напоминали комиксы, но попадались и с простыми рисунками: например рот с языком, большое пузо, машущие руки и от них верёвки – за верёвки дёргало множество чужих рук.
Когда картинная галерея закончилась девушка перешла в зал, где стояли муляжи воинов в доспехах, висели на вешалках кольчуги и латы, и  лежало на стеллажах различное оружие. Свет светильников потускнел и она, заподозрив, что совсем останется в темноте, приготовилась зажечь светляк. Из тёмного угла, как монстр выглянула забронированная голова рыцарского коня. За ним что-то закопошилось и Хитра живо воспроизвела в голове крысу. Отступила назад и аляповато задела металлическое чучело с двуручным мечом. Оно загрохотало и как шлагбаум опустило меч к её ногам. Чтоб не споткнуться об него, она легонько пнула железку ногой, и меч, как калитка на несмазанных петлях, со скрипом отъехал в сторону. Хитра замерла и проговорила в темноту:
– Эй, где вы?
С потолка слетели два привидения в белых саванах. Хитра умиленно сложила руки, от радости подпрыгнула и воскликнула:
– Две Мордочки, какой восторг – как здорово, что я с вами увиделась. Ой, отчего вы такие эфирные, белые, бледные?
– Солдатиков пугаем, – как всегда колокольчиком прозвенели сестрички-фантомы.
Хитра помахала руками, желая обнять невесомость, но они не дались и, протестуя, резво разлетелись в разные стороны.
– Ну вот, что это вы отпугнулись, отчего меня боитесь?
– Ты не больно-то маши, ужасность распугаешь, – пискнула первая.
– Наш бесплотный дух нежный и хрупкий, – добавила вторая.
– Хорошо, мои дорогие, – я руки за спину спрятала и больше не покажу.
Две Мордочки облетели вокруг Хитры, и в зале посветлело.
– Наш долг показать тебе меч. Иди сюда, подружка, – Мордочки подлетели к висящему на стене невзрачному каплевидному щиту и лежащему под ним на двух декоративных кронштейнах блестящему мечу: – Вот он – запомни, где лежит.
Хитра как узник, со сложенными за спиной руками, подошла к тому месту, куда указали Мордочки и оглядела старинный меч. Он очень походил на палаш Егибихи.
– Запомнила: меч, щит, доспехи, сбруя, праща, копьё.
– Только меч! – В унисон заголосили Мордочки: – Один меч и вопросы не задавай.
– Нет вопросов, я запомнила, сестрёнки, а сейчас я предлагаю пойти вместе погулять по загадочным тупикам и лазейкам.
– Подруга, нам некогда.
– На работу пора.
– Замуж зовут, а она всё погулять.
– Разве могут быть тупики загадочными в наше время.
Хитра не успела раскрыть и рта, как Две Мордочки исчезли. Удручённо вздохнув, она осторожно побрела между железными истуканами обратно.
***
Чтобы избежать духоты в тереме она открыла окно. Едва собралась лечь спать, как подал сигнал мобильник.
– Спокойной ночи, cher ami(дорогой друг), – раздался насмешливый голос Нравы, – Постарайся заснуть с закрытым окном. Мне не спокойно – в саду кто-то прячется. Здесь народ любопытный: наверно хотят подглядеть, как ты шкурку лягушачью будешь на ночь примерять.
– Пусть подглядывают, – ответила Хитра и бросила телефон на полочку. Ей не спокойно, видите ли, опекунша-головная боль, сама наверно лягуха из северного болота.
Она беззаботно и сладко зевнула, залезла в ночную сорочку и услышала за окном возню. Скрываемая темнотой фигура человека ухватилась руками за подоконник и, поднявшись на пол торса, показалась в окне. Хитра, не долго думая, схватила подушку и со всей мочи шандарахнула по голове того, кто так настойчиво хотел влезть к ней в терем. Незваный гость безмолвно рухнул вниз. Исключительно противным голосом она прокричала «ква», захлопнула окно, и защёлкнула его на все шпингалеты, какие нашла.
И пока невеста Ивана-царевича мирно спит, надёжно закрытая в своём тереме, мы вернёмся к Царю. После посещения его Хитрой к нему явился звездочёт Синекур.
– Ваше Величество, исходя из столь позднего назначения времени моей аудиенции, я полагаю, что мой визит не имел отлагательств.
– Бесспорно, Синекур, послушай меня. Ты знаешь, что свадьбы моих сыновей не первый раз откладываются за неимением невесты моему сыну Ивану, и вот свершилось: мой сын нашёл свою любимую, но необычным образом, каковой указывает на необычность самой невесты.
– Ваше Величество, я в Хоромах живу, не глухой, особенно до слухов. Говорят, якобы она царевна-лягушка, но если это на самом деле так – волшебные невесты  на дороге не валяются, вспомните Василису.
– А я о чём, Синекур, о том же, – сказал Царь и шёпотом добавил: – Разгадай-ка ты мне эту загадку.
– Но, но… – звездочёт опустился на край стула: – Вы требуете от меня невозможного.
– Егибиха ультиматум прислала.
– Да вы что? Сама… Ваша Власть… что ей надо?
Царь взял со стола грязную бумажку и внятно прочёл с ошибками и без знаков препинания написанный текст:
– Ваши Виличство. То биш Царь. С личным увожением Вам как персоне и Вашей семье перед моим преесдом в Харомы жилаю придупридить Вас что нидавна под сильную руку вашего 3 и 9 царства пушчина юная особа по имени Хитра шарлотанка и овантюристка из Несуразного мира. Убидительно прошу уговарить вашего сына не вляпатся с ней не в какое небуть атношения чи можут превисти к нипаправимым паследствеям.
Царь закончил читать, поправил очки и посмотрел на Синекура.
– Хитра. Понял. Что скажешь?
– Даже не знаю,… а что Ванюшка по этому поводу думает?
– А ни чего – по барабану ему. Любит он её, нравиться она ему и царица с ним за одно, братья поддерживают и невесты.
– Тогда, Ваше Величество, что вы от меня хотите?
– Гороскоп потрясти, в истории покопаться. Я, честно говоря, звездочёт, обязан знать волшебная она лягушка или нет. Нигде правды не добьешься – самому её за вожжи хватать надо. Скрытные последнее время времена стали.
– Ваше Величество, – Синекур ухватил подбородок: – Я могу заверить вас в том, что история имеет способность повторяться. Не отнимешь. Её люди делают. Но белые пятна, тёмные века скрывают от нас действительную сущность, истинные намерения людей, настоящие характеры. Войны, катаклизмы, заблуждения и недобросовестность уничтожают источники. Происходит подмена всевозможными фальсификациями, преднамеренными искажениями и неправильными толкованиями. Но я всегда был за то, чтобы историю представлять такой, какой она есть.
– Не морочьте голову, министр… Не потому ли Егибиха задёргалась, что себе в приближенные хочет заполучить невесту моего сына, если она настоящая чародейка. Выясни, что предсказывает наш гороскоп о Катеринах.
– Даже не знаю… Дело в том, Ваше Величество, что недавно, ещё раз пересчитав траектории комет, перерыв горы книг, манускриптов и старых расчётов я пришёл к умопомрачительному выводу, что созвездие рака это не созвездие рака, а козла, а созвездие водолея, это созвездие девы, а весы – это тельцы. Тогда я продолжил свои исследования и выяснил, что Маша-кулёма не Маша-кулёма, а Марья-искусница, а Царь Горох, это не Царь Горох, а Царь Хлебороб, а Михаил-президент, это Михаил-резидент, а Иван-дурак - Иван-смекалка, а Змей Горыныч не о трёх головах, а о девяти и куда шесть голов делись?.. Шесть где-то спрятались в далёких Царствах… и чего-то ждут?
– Тогда кто я, по-твоему?
– А вы, Ваше Величество, как раз Иван…
Звездочёт запнулся и замолчал. Царь хмуро посмотрел на звездочёта и постучал карандашом по столу. Синекур спохватился и протараторил:
– Вздор всё это. Нет никакой веры гороскопам – все они двойственны. Клянусь, нет веры. Самый лучший способ узнать царевна-лягушка она или нет, это заглянуть к ней в окно и всё своими глазами увидеть. А с другой стороны, какая разница – если премудрая сама скажет, а нет, так любовь до гроба остаётся, разве плохо.
– И ты туда же. Пшёл отсюда, звездочёт, и гляди лучше в свой телескоп, иначе я прикую тебя к твоим умопомрачительным расчётам и выводам, может быть тогда, ты научишься прогнозировать хотя бы на три года вперёд, – продолжая шевелить карандаш на столе, ответил Царь: – Когда, наконец, поймут горе-министры,  что процветание начинается с предсказуемости и исправного выполнения благоприятных прогнозов.
Синекур, пятясь, вывалился за дверь, а Царь в размышлениях полчаса походил из угла в угол и лёг в кровать. Поворочался – не спалось. Он встал, накинул халат и в тапочках пошёл к терему Хитры.
На выходе ему повстречался слуга Ефим. Единственный слуга в Царских Хоромах, он легко справлялся со всеми обязанностями. Царь поманил его к себе.
– Посвети мне, Ефим.
– Куда это вы, Ваше Величество?
– Захотелось мне по парку ночью побродить.
– Отчего ж не днём – светить не надо.
Царь выхватил у него светильник, спустился по ступенькам и вышел в парк. Сопя и шлёпая тапочками, тихой сапой пошёл по тёмным аллеям к терему Хитры. Он обошёл её терем кругом и увидел распахнутое окно, без признаков освещения. Царь прислушался и потушил свой светильник. Полная тишина подлила масла в угасающий огонёк храбрости и он, помялся, подпрыгнул и цепко ухватился за подоконник. Тапочки спали, и босые ноги упёрлись в тёсаное и зашкуренное бревно сруба. Его грузное тело, перебирая руками, всунулось в окно и тогда что-то большое стремительно вылетело ему навстречу и с фатальным криком «ква» опустилось на голову. После чего Царь не помнил, как оказался во благо не колючих кустах чубушника, растущего рядом с теремом. Босиком, забыв про тапочки и светильник, как ошпаренный, он без оглядки убежал в Хоромы.
***
Утром Хитру разбудила бравурно разливающаяся окрест песня-гимн 3/9 Царства.
Ржавеет шпага на стене,
Диван помят бездельем –
На редкость ражий КПД
У моего везенья.
 
Закину руки, обниму своё седое темя
И вспомню, как страдал, любил,
Искал, нашёл, потом рубил
С плеча злодея Змея.

А в тишине потухших грёз,
В тени резной беседки,
У клумбы нежно-белых роз
Жар-птица дремлет в клетке.

В конюшне конь – он не чета
Железу на резине.
Не раз он выручал меня
От вражеских насилий.

Под запах чайного листа,
И хруст румяных сушек
Моя премудрая жена
На полдник ждёт подружек.

Мои полцарства и моя
                вторая половина.
И есть, кому оставить власть
И передать кормило.
Не стыдно царству за меня
И за мою семью,
Ибо народом дорожу
И от души его люблю.
Хитра лежала, уткнув лицо в подушку, мысли скакали беспорядочно, как кузнечики от хорошей, душистой травке к высохшей, зачахшей. В какую историю она вляпалась – не в ту ли в которой говорится: пойди туда, не зная куда, что и не выбраться. Сказка лож, но в ней намёк, вспомнить надобный  урок.… Нет не так.… Вот покинут небылицу молодец и с ним девица.… И куда подадутся? Чем дальше в лес, тем гуще лес и интересней – тоже про меня. Жили в одной странной девушке сознание и подсознание, а почему странной? Все нормальные люди так живут.… Полюбила я сказочного принца, а он меня – разделённая любовь, то есть, называется. Но есть третий лишний – граница без замков, но пунктиром. На чёрточку наткнёшься – куковать на месте, между чёрточек проскочишь, считай, повезло – встретились. Взять, да на самом деле в лягушку превратиться. Буду сидеть у Ванюшки в террариуме. А он мне – хочешь комарика, не хочу. Хочешь муху жирную – не хочу. А что хочешь? Чтоб ты меня поцеловал. Фу, скажет и всё равно поцелует. Обещал. И как мне домой попасть – оберег не действует. Забралась, чёрте знает куда... В Хоромах Владычица меня недостанет, а вылечу из гнезда, и попалась голубка стервятнику на обед. Что она мне такое говорила: если она мне оберег вернёт, я вхожа буду в сказочные земли без позволения её…
Хитра подскочила и села на кровать – без ведома Владычицы. А что если взять и обмануть её…
В дверь постучали три раза, сделали паузу и ещё три раза.
Хитра шмыгнула в ванную комнату. Иван-царевич вошёл с букетиком васильков и поставил цветы в вазу на столе. Оглянулся вокруг, заглянул за комод, под стол, за кровать, поднял голову – невеста стоит с полотенчиком и заинтересованно смотрит на него.
– Вань, ты чего потерял?
Иванушка смущённо отвёл взгляд, но Хитра не упустила момент: ласково и настойчиво заглянула ему в глаза.
– Ну-ка, скажи правду.
– Царь попросил.
– Для чего, на вшивость проверяет?
– На лягушатину.
– Вона как.
– Да ты не обижайся – Царь всё-таки, ему каждую мелочь в царстве хочется знать.
– Ты скажи-ка мне, Иван-царевич, почему я тебе нравлюсь?
– Реальностью от тебя веет и романтикой. Обыкновенная ты, а не какая-нибудь несмеяна, спящая, прекрасная, да ещё премудрая...
– Лягушка.
– Да-да. Как увидел тебя, понял – сказочная любовь не всегда сказочная или это твой мир новые краски в неё вносит. Ты простая, настоящая и удивительная. Хочешь, новость интересную скажу – гость к нам сегодня важный приезжает.
– Кто такой? Откуда?
– Егибиха. Говорят, у неё дворец есть ни в сказке сказать, ни пером описать. На неё посмотреть желаешь?
– Кхм, – все, что смогла сказать Хитра: – Очень кстати. Но я, Вань, видела её уже.
– Ты! Егибиху! Видела?.. А я ещё ни разу.
– И лучше не видел бы. Это она за мной едет и от неё я, убегая, на болото попала.
– За тобой?
– Обидела я её, сердобольную давеча. Задело её моё чародейство и хочет она меня наказать – в угол на горох на коленки поставить. И ещё хочу тебе сказать, чтоб для тебя это неожиданностью не было, в том Дворце меня не настоящим именем Катя зовут, а выдуманным. И имя это Хитра.
Ваня подавил приступ неудобства, как будто ему дали очень большую таблетку, и он её с трудом проглотил.
– Я тебя настоящим именем буду звать.
Хитра опустила голову и тихо спросила:
– Хорошо. Мне вот тут идея пришла и коли Егибиха сама к нам едет, я эту идею воплощу. Хочешь мне помочь, Иван-царевич?
– Спрашиваешь.
– Чтобы она меня простила, надо сделать все так, как я велю, – и она зашептала ему на ухо, а Ваня, стараясь не пропустить ни слова, слушал, опустив пушистые ресницы долу и губы его, постепенно вытягивались в забиячливую улыбку.
– Есть древний закон гостеприимства – хлеб да соль. Вот и надо встретить Егибиху караваем, но каравай должна я подносить, а тебе со мной рядом стоять и желательно, чтоб народ вокруг толкался. Чтобы шум отвлекал, веселье глаза порошило и не разбери суетня. Увидит она меня с караваем и забудет обиды, уедет и больше не вернётся. Поможешь?
– Проблемы будут. Наше Царство Егибиху хлебом солью не встречает. На это специальное разрешение Царя необходимо. 
– Так пойди, спроси, у Царя.
– Вместе пойдём, – согласился Ваня: – Но погодя. Разрешение у Царя мы должны обязательно выпросить… Если с первого раза не разрешит, потом ни за что не добьёшься. Царь однако.   
 С улицы донёсся смех невесток и братьев. Иван и Хитра решили присоединиться к ним, и вышли из терема. Хитра подошла к автомату (автомат назывался «Сытник»), выбрала меню, нажала кнопку, получила скатёрку, разложила, ничего.
Ксю Жа взяла её у неё, за уголки встряхнула, снова разложила, появился кефир с булочкой.
– Чему чародеек учат, ума не приложу, – поучительно изрекла: – Прежде чем скатёрочку кладут, её обязательно встряхивают. Так делается у нас активация.
Хитра уяснила, запихала булочку в рот, запила кефиром и подумала о том, что Егибиха в избушке на курьих ножках показывала ей скатёрку на обыкновенный стакан чая.
– Что ни говори, а наш папа вредный, – продолжила Ксю Жа: – Катюша один день как в Хоромах появилась, а он уже конкурс назначил. Я и Стеллочка давно вышивки приготовили, а Катюше когда успеть? И музыкальные номера у нас готовы, а Катюше всё ещё придумать предстоит. Один вечер остался. Мы сегодня по пирогу испечём и готовы, а Катюша…
– А мы поможем ей, Ксю Жа, – перебила Стеллочка: – Дело в том, что Царь думает, что она лягушка премудрая и всё успеет за ночь сделать.
– Я буду очень рада, если вы мне поможете сочинить песню. Кстати северная царевна тоже обещала мне свою помощь, надеюсь, не забыла, – вступила в разговор Хитра: – Проблема с вышивкой. Что можно придумать? Кудесами-фокусами здесь не обойдешься – вы много от меня хотите. Не успеть. Платье я вам любое сошью, но чтобы сам материал соткать – до подобной кудесы я не ещё не доросла и вряд ли у меня получиться её придумать. У меня есть волшебное банное полотенце, которое мне в свою очередь подарили. Ну и что – как вы на это смотрите? Позволителен такой подарок для конкурса или нет?
– А что на нём вышито?
– Не говори, Катя, пусть сюрпризом останется, – вставила Стеллочка.
– Захотела бы не сказала. В данный момент оно пустое, – Хитра улыбнулась как бы принося извинения: – Но рисунок проявиться, когда я его в свой черёд подарю. Потому и волшебное называется.
– Не задумывайся – дари и всё, – добавил Иван: – Там посмотрим. Нам всем будет интересно.
– Вот и славно – осталось печёное. Вечером торт приготовлю – называется «Рыжик» и конкурс…
Хитра не успела договорить, на ступеньках Хором появилась фрейлина Манефа и заполошно подбежала к ним.
– Царевичи и невесты, Царь всех просит на приём. Твою Власть приехала, Егебеха.
Хитра прыснула и поправила:
– Ваша Власть, Манефушка.
– Ой, да что уж тут, пусть будет так, – покорно согласилась Манефа: – Мне без разницы.
***
О приезде Егибихи. Как и полагается в царствах-государствах, Царю доложили первому. Владычица приехала на посыльный двор в своём новом катафалке с кондиционером, запряжённом четвёркой вороных. Со двора её и проводили в Хоромы. Она прошагала Царю навстречу, через, ещё пустующий, аудиенц-зал в сопровождении двух ворвардов в дорогом, но практичном наряде, с родным палашом на спине, независимо неся на прямой шее свою надменную и красивую голову, улыбнулась ничего не означающей и веющей могильным холодом улыбкой и сказала:
– Вы удивлены, Ваше Величество? Хочу напомнить, что по волшебному закону  царства-государства, я имею полное право раз в пять лет посещать ваше Царство не более чем на семь дней.
– Если говорить правду, Ваша Власть, и этого много.
– А вы знаете, я тоже спешу и сейчас же покину ваше царство, если получу то, зачем приехала. Вы догадываетесь???
– Мне доставили вашу ноту, из коей совсем не ясно, почему хорошенькая девушка должна взойти на эшафот. Вроде она ничего плохого не сделала.
– Когда сделает – поздно будет.
– Ваша Власть, – Царь повысил голос: – Она невеста моего сына.
– Опомнитесь, Ваше Величество. Да вовсе не премудрая она, а самозванка, обыкновенная попаданка из  Несуразного мира...  агент Несуразного мира. На нынешних болотах клюквы навалом. У этого слова два значения есть. Вы меня поняли, Ваше величество – два.
– Откровенная лживость, Ваша Власть, нет, нет и ещё раз нет.
Егибиха прижалась бюстом к Царю и зашептала:
– Ваше Величество, озолочу. Всё что хотите... Ну как знаете… оставьте её у себя, но медальончик с её груди – это мой. Понимаете, его необходимо украсть, сама она его не отдаст, но сила его на вашей территории гаснет. Ловить момент надо. Что вам стоит прокрасться к ней ночью – вдруг она его перед сном снимет.
Царь расстегнул воротничок и промямлил:
– Я уже имел глупость один раз совершить скоропалительную вылазку.
Егибиха сверкнула глазами:
– Силён и коварен оберег, Ваше Величество. Ваню подговорите – пусть он попросит у неё. Уж ему-то она даст посмотреть.
– Ваша Власть, вы путаете. Я Царь, а не заговорщик.
– Я не тороплю Вас, Ваше Величество. Подумайте. Разрешите поинтересоваться – на столе, на блюде яблочки волшебные?
– Обыкновенные садовые.
– Ваша «премудрая» у меня яблочко магико-наливное слопала. Конечно, я сама не доглядела. Теперь блюдечко есть, а яблочка нет. А хотите, Царь, живой воды бочку вам привезу. Жить будите, пока солнце не погаснет.
– Я бы вам поверил, если бы разговаривал с Магистром Жизни, но какую гарантию даст Магистр Смерти?
–  Тогда что хотите? Любовницу? Золото, какой партии желаете? Намекните – всё будет. Границы не жмут? Я в вольные земли рейд планирую вскорости. Почему вам не воспользоваться благами и прибавить к своему государству энное количество вполне обжитых площадей. Будет 4 на 9 или 3 на 10. Всё в ваших руках.
– Хорошо. Я подумаю на счёт оберега.
– Славненько. Я знала, что вы очень сообразительный Царь.
В аудиенц-зал вошла Нрава. Егибиха подозрительно уставилась на неё. Пронизывающий взгляд Магистра Смерти шарил по царевне, как будто хотел заглянуть за скрывающий от неё интересную тайну невидимый занавес, гипнотическим щупальцем старался проникнуть в её сознание.
Нрава уверенно подошла к Егибихе и протянула ей руку.
– Милочка, вы знаете, кому протягиваете свои холёные перста.
– Если я правильно поняла, нас посетила Ваша Власть и царевна Северных Земель Нрава с удовольствием пожмёт руку Вашей Власти. Je suis heureuse de vous voir(Рада вас видеть).
– Нельзя не заметить – в моём Дворце постоянный дефицит притворных. Я приглашаю вас. Мы найдём вам местечко и приличную должность.
– Соболезную, Ваша Власть, но не к лицу всю жизнь притворяться, хочется и самой побыть. Me comprenez-vous?(Вы меня понимаете?).
– Не возражаю. Каждый притворяется по-своему, по мере нажитых собой способностей.
Двери в аудиенц-зал снова открылись. Один за другим сгорая от любопытства, благопристойно вошли Демьян, Федот, Стеллочка, Ксю Жа, Иван, Синекур, Заслон и фрейлины. Царица игнорировала Егибиху и не явилась.
Егибиха с наигранной лаской оглядела всех.
– Мне нравиться – милое семейство. Душа в душу. Невесты – красивые и обаятельные. Витязи – сильные и статные. Талантливый генерал и честнейший историк. Что не хватает вашему царству, Ваше Величество…
Дверь в аудиенц-зал в третий раз приоткрылась, но чуток и в узкое пространство нерешительно, с предосторожностью просочилась Хитра. Она, ни слова не говоря, встала у стенки. Оберег на её груди отсутствовал. Она предусмотрительно сняла его и спрятала в тереме.
Хоромы наполнились гробовой тишиной. Все смотрели на Егибиху, а Егибиха немилосердным взглядом уставилась на Хитру. Пронизывающие и чёрные зенки Владычицы застыли, изображая круглые глаза изголодавшегося удава. Весь бомонд, толком не врубаясь, что происходит, стал оглядываться на девушку, перешёптываться. Хитра смекнула, что привлекла к себе общее внимание постаралась разрядить атмосферу, но не нашла ничего лучше как слегка кивнуть и располагающе улыбнувшись Егибихе сказать:
– Здрассте, Ваша Власть,… а я замуж выхожу.
Ваня почувствовал неловкое положение невесты, шагнул, встал рядом с Катей и взял её за руку. Егибиха перевела взгляд на Царя и, наконец, выдавила:
– Долгого здравия, Ваше Величество. Не закрывайте глаза на моё предложение. А вы дамочка, – Егибиха обратилась к Нраве: – Меня заинтересовали. От вас за версту несёт притворством, так что приезжайте и никого не слушайте. Вы не представляете, как, бывает, притягательна духовная пустота.
Егибиха повернулась, махнула ворвардам и гордо пошла на выход, более ни с кем не разговаривая и ни на кого не глядя. Ни одна живая душа не удосужилась открыть ей двери, и она сама взялась за дверную ручку, зыркнула в сторону Хитры и взгляды их в который раз встретились. Взгляд полный безжалостности и взгляд полный добродушия и загадочной, неведомой Егибихи силы и тайны пересеклись. Что-то не так, где-то я просчиталась – подумала Ваша Власть. Скатертью дорога, приезжайте ещё, рады вас видеть – подумала Хитра и когда дверь захлопнулась за Владычицей, она подёргала Ваню за рукав и сказала:
– Что ты мне обещал? Поговорить с Царём. Айда.
Невеста и жених направились к Царю, но по пути Нрава попыталась остановить Хитру, взяла её за руку и сказала:
– Не надо.
На что Хитра посмотрела на неё вовсе враждебно и царевна отстала.
Разговором с Вашим Величеством Хитра осталась довольна. Когда она и Иван-царевич вышли от Царя, она воскликнула:
– Ура! Ура! И ещё раз ура! Кроме «Рыжика» будем печь каравай.
Её радость не нашлось, кому разделить. Все занялись подготовкой предстоящего состязания невест, и о встречи Егибихи хлебом-солью быстро позабыли, посчитав, что это просто несерьёзная забава.
Вторая половина дня ушла на приготовление к конкурсу и на следующее утро в одной из просторных палат Хором за длинный, богато убранный стол уселись Царь и Царица, женихи, звездочёт, военачальник и множество разных приглашённых гостей. Осталось четыре свободных места: невестам и царевне Нраве.
Ксю Жа, Стеллочка и Хитра вошли друг за дружкой в зал. Они держали перед собой блюда с кулинарными изделиями. Ксю Жа несла гору рулетиков, Стеллочка – сочный расстегай, Хитра – шикарный «Рыжик». Девушки поставили свою кулинарию на стол, прошли лебединой походкой по кругу и по очереди преподнесли Царю свои тканые изделия. Ксю Жа полотенце с вышитыми на нём цветущим садом, поющими птицами и как всамделишным, уходящим вдаль переливающимся горизонтом. Стеллочка полотенце с вышитыми на нём скалами на берегу синего моря, усеянными волнами-барашками и плывущим по нему как настоящим парусным кораблём. Настала очередь и Хитре преподнести свой волшебный байковый сюрприз, но здесь надо внести малую толику ясности и вернуться отчасти назад.
Вечером, после того как Хитра предложила при всех подарить Царю даренное ей волшебное полотенце, она по завершению дел удосужилась достать его из торбочки. Свёрнутый и вложенный в целлофановый пакет егибихин подарок не утратил своего новенького с иголочки вида, а затолкнутое в него саше придало ему стойкий ароматный запах. Хитра повернула полотенце рисунком к себе, и села на кровать. То, что было на нём нарисовано выходило за все рамки приличного гостеприимства. Ей стало и стыдно, и смешно и вообще она не знала, что делать. Сидя с полотенцем на коленях она услышала зов своего волшебного мобильника и грустным голосом, после продолжительного молчания выдохнула:
– Ну что тебе, Нрава?
– Когда у родителей что-то берёшь – спрашивать надо, тогда и нелепостей с подарками не будет, и на полотенце по твоему желанию рисунок бы проявился, а так сама знаешь, чья прихоть. Не комплексуй – бери его и смело дари Царю. Стопудово ему понравиться.
– Ты так думаешь?
– Я не думаю, я знаю. Bonne chance(Желаю удачи).
Ничего не оставалось делать, отступать было некуда и поздно. Хитра вышла за Стеллочкой, тряхнула и как флаг развернула подарочную тряпицу, на которой во весь рост красовалась обнажённая девица с осиной талией и пышной рыжей копной волос, одна прядь коих скрывала плечо и половину одного большущего и бесстыжего глаза. Пулемётная лента, опоясывающая грудь, и заткнутые за широкий ремень две гранаты, слегка скрывали наготу. Девица держала в руке знамя. По полотнищу плыла надпись «ДОЛОЙ САМОДЕРЖАВИЕ».
Царь откинулся на спинку кресла и сказал:
– Ой.
Царица хихикнула и уткнулась в носовой платочек. Женихи загоготали, гости поддержали. Хитра вся красная от стыда, сунула подарок Царю и ретировалась.
В утихший зал вошли музыканты и Ксю Жа. Она запела:
Протянуться невидимые нити
Меж нашими разнятыми сердцами –
Мы в разных уголках живём и видим,
Как время их кромсало ножницами.

Ты первый не смиришься и сорвёшься
Уверенный, что правый и родной –
Одна с другою ниточка сольётся,
Протянется желанною тропой,
Нежданной, долгожданною  тропой.

Протянутся две ниточки в безбрежность,
Нелепую разлуку покарать;
Создать свою семью, уют и нежность
И больше никогда не потерять.

Ты первый не смиришься и сорвёшься,
Уверенный, что обделён судьбой,
Что где-то тебя ждёт и не дождётся
Хорошенький, единственный, родной.
Следующая в круг, означающий сцену, вошла Стеллочка и тоже спела свою песню.
Возмужали под кольчугой,
                и раздались плечи вширь –
Жить не может без подруги
                больше юный богатырь.

За морем красавица
Извелась от скуки,
Томится и мечтает,
Когда доложат слуги,
Что сватья ожидают решенья у крыльца:
Пойдёт ли она замуж за принца-молодца.
За Фёдора, за витязя, бойца и удальца.

Прижала ухо к стеночке –
Волнует результат.
Сенату не до Стеллочки,
Все спорят и галдят.
И вышла я без спросу,
Насупила я брови,
И кулачком, да по столу:
Да коли же заноза
Подсчёта вашей выгоды
Будет тормозить,
А Стеллочке и Фёдору хочется любить.

Возмужали под кольчугой
                и раздались плечи вширь.
Терпеливо ждёт подругу
                в Царстве юный богатырь.

Целует дочку в щёчку мама-королева.
Король стоит, напыжился, гордый за Страну.
Везеньем Царство славится,
И первую красавицу, хочется надеяться
Не зря отдам ему.

Скромное приданое грузят на галеры,
Прощаются с красавицей её родные шхеры,
В лучах рассвета тают крутые берега
Стеллочка мечтает увидеть жениха.

Она навстречу Фёдору ступает словно пава,
Встречает её с Фёдором раздольная держава.
Кажется, не верится – фантастичный  сон
Но вот он три девятый чудесный регион.
Распахнулись пред невестой
И Хоромы и казна.
Оказалось Королевство,
Оказалось Королевство,
Просто нищая страна.
А Хитра вышла вместе с Нравой. Царевна Северных Земель на совесть исполнила своё обещание. Девушки, одетые в одинаковые платья, выполняли движения на удивление синхронно, как будто они тренировались перед выступлением не одну ночь, а целый год. Похожесть в танце настолько бросалась в глаза, что на ум приходил одно вывод – без волшебства здесь не обошлось. Может в чём-то эта песня читателю покажется непонятной, но это от того что он не знает будущего. А гостям ничего не показалось: они весело подпевали, притопывали, прихлопывали и не отягощали себя никакими догадками.
Х. Журчит вода по катышкам – полянка череды.
     Свиданка наша, Ванюшка, каверза судьбы.
     Раздумьем ласковым полна любовная шарада.
     С холма, стрелою, наугад – нет эффективней свата.
     Ни жива и ни мертва, счастлива при этом:
     Перемешана зима в одном вздохе с летом.
Вместе.
     Встреч влюблённых россыпи с рассвета до заката.
     Ах, проказница любовь как ими ты богата.
     Убивают наповал твои ночи-сводницы
     И бушует карнавал чувств твоей покойницы.
     Тары, бары, растабары любопытством колется
     За туманом и оградой милая околица.
     Тары, бары, растабары милая околица
      Поощряет нас любить, запрещает ссориться.
Х. Шибуршатся завидки, обостряя зрение:
     Две невесты паиньки, третья любит чтение.
     Чересчур добросердечна и на фокусы юла
     Ходит слух она лягушка, да к тому же из села.
     Была себе хозяюшка, пошла своей дорожкой
     И обрядили девушку в лягушечью одёжку.
     Теперь придумывай, пиши и издавай брошюрку
     Где эдак потеряла ты лягушачью шкурку.
Н. Шибуршится прошлое, видно ждёт везения –
     Я хочу ему помочь, чтоб было продолжение.
     Возвращение домой – ребусы, загадочки
     Доигралась, боже мой, чародейка в пряточки.
     Повезёт, не повезёт, скажет путешествие
     И надеюсь, что финал, будет без последствия.
     Сама себе высочество, свободная как птица –
     Кто запрещает раз, и взять в лягушку превратиться.
Вместе.
     Угадайте, кто из нас квакает волшебницей
     И тогда мы скажем вам, кто рот сменил на мельницу.
     Тары, бары, растабары, тары, бары, кутерьма
     И в огне любви сгорают лягушачьи кружева.
     Тары, бары, растабары – судьбоносные дела:
     Ой, вы конкурсы, парады, где премудрость вся видна.
Вместе.
     А нам до этой мудрости далёко как до солнышка,
     Но хочется стремиться, и чудом овладеть.
     Поэтому нам надо сегодня веселиться
     И песню необычную обычаю пропеть.
     Пускай помочь не в силах нам волшебный амулет!
     Мы всё равно найдём ответ!
     Bonne fete! Bonn fete! Bonn fete! (С праздником!)
На этом концерт закончился и начался пир. Но сначала Царь объявил, что победителем конкурса являются сразу три участника: Ксю Жа, Стеллочка и Катя, а Нрава получила подарок за хорошее исполнение второго плана.
В этот момент наше повествование не делиться на день и ночь, особенно для тех, кто находиться на пиру в 3/9 Царстве. С роскошного пира не просто уйти, да и не хочется – на нём танцуется, поётся, затейничается, сидится за столом и без конца разговаривается. Затем опять танцуется до поздней ночи. А по окончании пира спится очень хорошо: до середины дня, а потом ещё ничего не хочется делать до вечера. Но это ничего не значит, потому что в 3/9 Царстве напрочь отсутствовали алкогольные напитки, различное табачное курение и прочие вредные привычки. От этого люди там росли здоровые, крепкие и весёлые. Для кого-то  это сказка, но это так.
Марфа, Манефа и Матрёна активно выметали изо всех углов лень и расхлябанность, разносили прохладительные напитки, устраивали холодный душ и другие освежающие мероприятия.
Но Царь был не из ленивых. Как обычно, утром следующего дня он сел за рабочий стол и написал заметку в свою любимую газету «Подзатыльник». Надо сказать Его Величество любил самым первым рассказать своему государству обо всех происшествиях в Хоромах, преуспел в этом и в коем веке на славу сказочному царству на его престоле сидел Царь-репортёр, но не наоборот. Статья содержала как всегда правдивый и свежий материал в данный момент о состоявшемся в Хоромах рауте по презентации невест и полный финансовый отчёт. Но нам это неинтересно, а поэтому мы попросим Царя отложить на время одно из своих любимых занятий  и уделить время нашей занимательной истории.
Царь бросил писать заметку, скрепил листы скрепками и вышел в аудиенц-зал. К нему подошла Нрава и вкрадчиво попросила:
– Ваше Величество, настойчиво прошу вас, прикажите принять Егибиху без соблюдения этикета. То, на что уговорила вас Катя, бестолковость и ни к чему хорошему не приведёт. Она навредит сама себе и не догадывается об этом. S’il vous plait(Пожалуйста).
– Дорогая царевна, скажите ей сами. Что вы сразу все к царю кидаетесь.
– Dommage(Очень жаль). Она не послушает. Всё предрешено. Исправить ошибку кроме вас некому.
– Не буду. Не думаю, что молодым чего-то угрожает. Они за моей спиной.
Нрава нервно вздохнула и отошла в сторону. В эту минуту в зал вошла Егибиха и направилась к Царю. Хитра в сопровождении невест и женихов пересекла ей путь и остановилась между ней и Царём. На руках девушки покоился рушник. На нём лежал большой каравай. Хитра протянула свежеиспечённый хлеб Егибихе и зазывно прокричала:
– Хлеб да соль, Ваша Власть!
Владычица оторопело остановилась, а Ванюшка в это время вкрадчиво подсказал ей:
– Ваша Власть, возьмите хлеб у Кати, откусите и верните ей. Это обычай такой и правило хорошего тона.
Егибиха усмехнулась, взяла буханку, повертела и впилась всеми тридцатью двумя зубами, без какого либо намёка на кариес, в запечённую, хрустящую корку. Хитра, скрывая всю напряжённость ситуации, опустила глаза. Руки дрожали, но широкое белое полотенце с кисточками скрывало слабость. А Егибиха, благодаря жадности, откусила слишком большой ломоть хлеба, и с набитым ртом еле выговорила:
– Запить, запить булочку.
Ванюшка поднял руку и крикнул:
– Ефим, кваску Вашей Власти!
Каравай шмякнулся обратно на полотенце Хитре в руки.
– Кто пёк? Поперёк горла встал. Небось, ты? – Иронично, скривив губу, Егибиха посмотрела на Хитру: – Катей прикинулась, говоришь. Ну, ну.
– А вот и нет – мы втроём пекли, – вступилась за Катю Стеллочка.
Егибихе подали литровую братину кваса, она отхлебнула, облизнулась и тогда…
– Ваша Власть извольте минуточку внимания, – торопливо проговорила Хитра, разломала каравай и вынула из мякиша свой оберег: – Вы мне его вернули, – гордо добавила она.
Квас булькнул в горле Егибихи. Ваня подхватил упавшую братину. Ваша Власть на шаг отступила назад и потёрла грудь ладонью. Во все глаза она смотрела на оберег, а он в руках Хитры засиял, так, как никогда ещё не сиял и превратился в мелкий песок. Он потёк между пальчиками девушки на пол и через секунду её ладони наполнила пустота. Егибиха заплясала дикий танец и счастливо закричала:
– Поверила, поверила! Нет твоего медальончика больше, испарился он! Ха-ха-ха! Обманули дурочку! Ха-ха-ха!
Наконец она успокоилась и до неприличья с бессовестно-ликующим видом направилась к Царю, оставив обескураженную Хитру в кампании будущих родственников и мрачными мыслями в голове.
Царевна Нрава стояла в стороне и с досады рвала кожаные ленточки, украшающие её камзол.
– Как всё удачно складывается, Ваше Величество. Амулетика больше нет. Мне сама девушка нужна.
Царь, оценивая обстановку в аудиенц-зале, насупил брови.
– Я так понимаю, вы обидели невесту старшего сына.
– Она сама себя перехитрила.
– Мы закончим разговор, Ваша Власть, и у меня нет желания больше к нему возвращаться. Через месяц у нас три свадьбы, поэтому прошу вас покинуть территорию моего царства. Кодекс волшебных законов гласит: Егибиха не имеет права присутствовать в волшебном царстве на время, отведённое царской свадьбе.
– Так уж, Царь, значит, золотом моим побрезговали.
– Я людьми не торгую.
– А лягушками?
– И лягушками не торгую – волшебные лягушки в «Красной книге».
Егибиха, раздумывая, отвела глаза, и её взгляд опять упал на столик, на котором по-прежнему стояла вазочка. На этот раз в нём лежало одно единственное оставшееся, нетронутое никем яблоко.
– Угощайтесь, пожалуйста, – добродушно кивнул на него Царь.
Владычица взяла его, потёрла об рукав и сказала сквозь зубы:
– Ну, что же, Ваше Величество. Мне жаль, что нашему расставанию не хватило премудрости.
Она смачно укусила яблоко, и лицо её в ту же секунду перекосило. Последнее, третье яблоко, превращённое Хитрой в лимон, каким-то образом, благодаря экономной бережливости или Ефима, или фрейлин, везде старавшихся навести порядок, попало к Царю на столик.
Егибиха положила откушенное яблоко обратно в вазочку, вытерла слюни и, шамкая, проговорила:
– Не ожидала от вас, Царь, не ожидала.
И пошла к выходу, в то время как сконфуженную, со слезами на глазах, Хитру утешали невесты и царевич.
– Катюша, я тебе другой подарю, – обещал Ваня: – Красивый, красивый.
Хитра уткнулась ему в плечо и захныкала. Стеллочка подсунула ей носовой платочек. Она промокнула покрасневшие веки, улыбнулась плохо удавшейся улыбкой и сказала:
– Всё – я успокоилась. Не надо меня жалеть…
Её блуждающий взгляд встретил взгляд Нравы. Царевна стояла в стороне и по-прежнему крутила пальцами кожаные ремешки. Хитра подошла к ней.
– Ты оказалась права.
– Слушать надо старших. Сейчас чтоб вернуть назад оберег у тебя один выход.
– Какой? – Смирно спросила Хитра.
– За базарной площадью есть старый эшафот. Взойдешь на него. За ним стоят три старых котла наполненных водой. Про них давно все забыли. Надо прыгать в тот, в котором будет отсутствовать твоё отражение.
– Охххх, – Хитра поёжилась: – Я подумаю, царевна. На каком основании я должна вам доверять.
– А ты найди другой выход. Например, Егибихи довериться.
– Кто же в котле оберег мне новый даст?
– Чародейки таких вопросов не задают, – ответила Нрава и больше не стала с ней разговаривать.
Потерянная, в безмыслие девушка горела желанием побыть одной. Она бродила неприкаянная по парку, по Хоромам. Ещё раз зашла в оружейную, но Двух Мордочек она больше не встретила, зато обнаружила, что меч, на который ей показали привидения, пропал со своего места. Она постояла у голой подставки и задумала подняться по винтовой лестнице наверх башни Домыслов. А когда подошла к ступенькам, то увидела в тёмном углу потайной выход. Ржавая задвижка с трудом открылась. Хитра выглянула наружу и убедилась, что он выводит на улицу. Тогда она вернулась в терем, чтобы забрать свою котомочку, но передумала. Просто села на кровать, мысленно попрощалась с тёплым приютом, с Иваном-царевичем, невестами, со всеми обитателями Хором и вернулась к скрытому лазу в башне Домыслов. Безлюдная, узенькая улочка города тянулась вдоль царских владений, и Хитра прикрыв за собой дверь, пошла по ней и свернула в переулок. Он вывел её на более просторный проспект. Цветочница предложила выбрать цветы. Офеня подрулил с галантереей и бижутерией. Хитра ели отвязалась от него. На подмостках группа бродячих артистов исполняла музыкальное произведение  из народного фольклора 3/9 Царства.
Лягушка-квакушка
На болоте сидит,
По-французски говорит.
Лягушка-квакушка
Глаза выпучила.
Вот такие чудеса.

Лягушка-квакушка
Прыг, скок
С кочки на кочку.
Нипочём ей пропасть,
Нипочём гора –
Лягушка-квакушка
Прыгает как блоха.

Лягушка-квакушка
В воде как рыбка –
Ножки толкают,
Ручки гребут.
Я беру пример с тебя,
Лягушка-квакушка.
Я смело прыгаю в воду – 
Мне не страшна глубина.

Лягушка-квакушка
Не любит войны.
Но в крови у неё
Сраженья, бои.
Берегись противник
Не нарушай межу.
Если не хочешь
С ней встретится в битве.
 Многолюдная и шумная улица завлекала, и она захотела пройтись по ней, но увидела прогуливающихся ворвардов. Её сердце екнуло, и она подалась назад, обратно в переулок. Ничего не оставалось, как вернуться туда, откуда ушла. Хитра толкнула плотно подогнанные доски, но дверь осталась на месте. Девушка растерялась: кто мог за такое короткое время запереть её изнутри. Она несколько раз подёргала ручку и с силой ударила ногой. Посмотрела наверх башни в надежде увидеть гвардейца. Бойницы пустовали. Тогда она повернула в другую сторону переулка. Вышла к решётке окружающей парк и пошла вдоль неё, рассчитывая таким образом дойти до ворот. Буйная растительность вдоль непролазной ограды заслоняла от неё весь восхитительный вид парковой пышности. Хитра не спеша, шла по брусчатой мостовой, перешла несколько мостиков через ручьи и остановилась у закрытой кованой калитки и уже собралась идти к следующей, но в это время на аллею вышли Ванюшка и Нрава. Они шли бок обок в её направление и мирно беседовали. Царевна держала царевича под руку. Хитра притаившись, наблюдала за ними. Они прошли по аллее в её сторону, остановились, и Иван-царевич повернулся к царевне лицом. Ни с того ни с сего Нрава обняла его за шею, прижалась к нему и взглянула вдаль аллеи, в ту сторону, где притаилась Хитра.
Девушка покинула место наблюдения и стукнула рукой по решётке забора.
– Достану я тебя, царевна, – выпалила она со злостью и обидой.
Ворота парка тоже оказались закрыты, и Хитра не зная, куда себя деть, зашла в, поблизости расположенный, сквер, села на скамейку. Стоящий рядом «Сытник», угостил её пакетиком чипсов и кружкой ягодного напитка, а спустя немного времени запел её сотовый телефон. Хитра усмехнулась, раскрыла его и бойко ответила:
– Что стервоза, с моим женихом гуляешь?
– Прекрати истерику. Ты сделаешь то, что я тебе посоветовала: – раздалось из телефона умоляющее хрипение Нравы.
– В бочку прыгнуть. Сама прыгай.
– Ты сейчас на лавочке в сквере сидишь?
– Да сижу, – грубо ответила Хитра, разглядывая ползущую по земле, рядом с её босоножками, группу муравьёв. Необузданная ревность говорила в ней.
– Кулёма, подумай, как в свой мир вернуться. Не можешь ты в 3/9 Царстве на всю жизнь остаться. Тебе говорили, что в сказке всегда идут вперёд, говорили. Ты не сказочный герой и сейчас не partie de plaisir(увеселительная прогулка).
– Ишь, а ты с Ваней останешься? Тоже мне – царевна…
– Не перебивай меня. Напротив тебя, через сквер бежит речушка, перебежишь её, первый переулок налево, второй переулок направо и опять первый налево, по нему выходишь на улицу и там базарная площадь. Перед тем как прыгать, подыши глубоко – в воде придётся пробыть долго. Запомни, только так ты сама себе сумеешь помочь, только так. А я с тобой расстаюсь, и если ты не сделаешь, то о чём я тебя попросила я стану твоим врагом. Нет, я даже не успею стать твоим врагом – тебя убьют. Убьют арбалетной стрелой: – Нрава замолчала, перевела дыхание и прошептала из телефона: – S’il vous plait(Пожалуйста), Хитра, поверь мне. Это tour de force(ловкий трюк). У нас телефоны одинаковые – это тебе что-то говорит.
Хитра не нашла, что ответить кроме удивленного:
– Убьют?
 Её давно никто не называл ласково чародейским именем, но про телефоны она уже размышляла, и всегда при этом вспоминалось наставление Василисы про совпадения. Но ей-то телефон подарила Горыня, и он был конструктивно связан с её миром, и, к сожалению, как она не пыталась звонить из чужого мира своим друзьям или родителям он молчал, превращаясь в обычное зеркальце или обыкновенную красивую безделушку. А откуда взяла телефон Нрава? Там же где и Горыня. Пускай так, но опять не совпадение – телефоны не одинаковые; Хитра видела, как Нрава запачкала свой телефон в джеме и помыла в фонтане, но это пол беды – она им орехи колола, а когда они вместе пекли «Рыжик» впопыхах положила на раскалённую плазменную конфорку. Попробуй-ка с её телефоном так поступи?..
Рядом с крохотными туфельками Хитры, остановились чёрные, с пряжкой в виде двух сомкнутых куриных лап, сапоги ворварда. Девушка медленно и осторожно подняла глаза. Ворвард стоял перед ней и кровожадно смотрел на неё. Второй ворвард присел рядом на скамейку и хрипло выговорил:
– Нашёлся наш зайчик-побегайчик?
Переработка информации в голове Хитры, стартовала со скоростью миллион килобайт в секунду и тут же зависла на одном варианте – сделать всё то, что сказала царевна.
Девушка незаметно, совсем на чуток, двинула вытянутые ноги на себя, только чтобы освободится от туфель и, продолжая держать мобильник у уха, громко и внятно произнесла:
– Хорошо, моя дорогая.
Не мешкая, прикрыла телефон ладонью и возмущённо обратилась к ворвардам:
– Подождите, сиволапы, видите, я с подругой разговариваю.
Мгновенно встала со скамейки и босая прошла мимо ворвардов продолжая громко разговаривать:
– Я предлагаю другое решение – более экономичное. На базарной площади есть магазинчик – зайдём туда и я тебе покажу очень качественную бижутерию. Так что давай собирайся – я тебя буду там ждать. Представляешь, эти охранники вечно всё путают и лезут, куда их не просят. Подруги ведут важной разговор по мобильной связи, а они перебивают – неучи, хамы. Нет, что ты, я не нервничаю. Мне просто непонятно, в голове не умещается – как можно задавать вопрос о каком-то зайчике, когда девушка говорит по телефону. Я мысль могу потерять… наглядное свинство… можно подумать мы с тобой пустой разговор ведём. Ну, ладно – идём в магазин и там я тебе покажу… прелесть – ты не поверишь своим глазам… 
Хитра отдалилась от ворвардов метров на пять когда туго соображающие егибихины бандиты заговорили и один другому сказал:
– Давай-ка на всякий случай её скрутим.
– Аггы, ухайдакаем и отрапортуем.
– Спокойно плохиши. Вы разве не знаете, что чародейка любит запоминать обидчиков.
Хитра повернула в сторону сиволапов тыльную сторону телефона, хотя никакого фотоаппарата в нём не было и не могло быть.
– Она умоляет вас разрешить ей сфотографировать героев, осмелившихся вдвоём напасть на хрупкую девушку. Их вид, запечатлённый в кадре, предаст ей бодрости духа, когда она будет умываться горькими слезами в тюрьме. Месть, месть и месть не даст отделится душе от тела. Вы готовы, мальчики, прокатится на колеснице управляемой Фурией. Фотограф просит не мигать. Ап! Вот так!
Светляк полетел в сторону ворвардов и рассыпался прямо перед их лицами. Они зажмурились, отшатнулись, как оглушённые затрясли головами.
 Из телефона раздался командный голос Нравы:
– Я тебе что сказала. Никуда твой Ваня не денется…
Больше Хитра слушать не стала и, сорвавшись с места, дала стрекача. Стрелой пролетела через сквер, спрыгнула в речку, пробежала по поверхности против её быстрого течения метров сто пятьдесят, как водомерка и на сто пятьдесят первом провалилась у противоположного берега по колено в воду. Не оглядываясь, выскочила из воды, приподняв промокший подол, как горная козочка поднялась из овражка и завернула в переулок, далее во второй, в третий.
Как-никак речка на середине глубиной по пояс задержала ворвардов. Они, конечно, потеряли девушку, пока вброд перебирались через неё.
Обнаружив, что погоня отстала Хитра остановилась, убедилась, что за ней никто не наблюдает, профессионально разбила стекло ближайшего подвального окошка, подходящим осколком укоротила подол платья, оторвала рукава, оборвала все лишние ленточки и рюши. Сняла серьги, три колечка, брошку, срезала все декоративные золотые пуговицы и завернула всё это в тряпочку.
После всего проделанного беглянка пошла по улицам, ориентируясь по приметам, которые ей описала Нрава и вышла на базарную площадь. Затерянная в многоликой толпе она брела вдоль прилавков, поглядывая, не появились ли егибихины ворварды. В таком духе, не спеша телепаясь по базарному коридору вышла к пространству, с краю которого, на возвышении, огороженный, наподобие ринга канатами, стоял эшафот. За сооружением виднелись три пузатых чугунных котла. Она подошла поближе и наткнулась на столбик с табличкой, гласящей:
На этом месте отъявленные цари
Объявляли о разгуле власти,
О распаде в государстве,
Кого наказать, на кого наплевать.
Думали, как бы больше украсть,
Ничего не думали,
Прыгали в кипяток,
Назначали народу непосильный оброк,
Обещали счастье без проблем и забот,
Поэтому здесь построен эшафот.
Внизу приписка: Народное достояние. Охраняется нечистью.
Слово «нечисть» опрокинуло в Хитру приличную порцию уверенности в себе и укрепило силу духа. За ограждение заходить она не решилась, здраво рассудив, что в котёл прыгнуть никогда не поздно, а вдруг ещё в Хоромы вернусь. Повернула обратно и пошла через рынок, но прошла меньше его половины, когда с противоположного конца выехала на своём чёрном коне Егибиха в сопровождении пеших ворвардов. Хитра в ступоре остановилась. Егибиха сразу заметила девушку и палашом показала в её сторону. Ворварды, грубо расталкивая людей,переворачивая и круша лавки м прилавки, ринулись к ней.
Хитра обернулась и с досадой посмотрела на эшафот. Ворварды с Егибихой быстро приближались, и любая заминка грозила плохими последствиями. Она развязала узелок с украшениями, пересыпала в ладонь и со всего маху швырнула в сторону ворвардов. Ценности 3/9 Царства блеснули в лучах дневного света. Неисправимо жадные до золота и самоцветов дворцовые стражники замешкались и остановились в поисках разбросанного халявного богатства, а Хитра, как можно ловчее протискиваясь между прилавками, ринулась обратно к месту казни. Егибиха палашом, плашмя, хлестала своих подопечных и орала:
– Схватить девчонку! Все драгоценности мне!
А девушка в это время перепрыгнула через канаты, пробежала под удивлённые возгласы горожан по подстриженной травке, взбежала по ступенькам на деревянный настил, где стояла круглая плаха, и на ней лежал прикованный к ней цепью топор, поочерёдно заглянула в котлы. В крайнем слева отражение отсутствовало. Она собралась с духом, вздохнула несколько раз, накапливая в лёгкие необходимый ныряльщикам кислород, и услышала, как рядом, с оттяжкой, визгнул арбалетный болт. Он впился в деревянный тотемный столб в пяти сантиметрах от её головы. Не желая быть убитой, больше она не колебалась и солдатиком прыгнула в котёл. Вода забурлила и образовавшаяся воронка и поглотила её. 

       

      

                Глава № 5

                ГОРОД  ПОМРАКОВ

Водоворот с шипением втянула Хитру внутрь, под котёл. Раздался хлопок над головой, и она очутилась в прозрачной капсуле. Капсула полетела, как в невесомости, неизвестно куда. Миллиарды маленьких пузырьков копошились вокруг. Хитра стояла, не делая лишних движений. Летели долго. Наконец капсула остановилась и одновременно раскрылась. Девушка выпала в подводный мир. Её закружило и потащило вниз и в сторону. Лёгкие постепенно расходовали, из набранного воздуха, кислород, а снижение по инерции продолжалось. Она в нетерпении пошарила вокруг себя руками, но ничего не нащупала кроме бурлящей воды.
Падение закончилось плавным торможением. Хитра открыла глаза и увидела вокруг себя подводный, тёмно-зелёный мир с колышущимися как змеи водорослями. Она взглянула вверх – там тоже отражалось зелёно-матовое пространство с нечёткими признаками, пробивающихся сквозь воду, прямых солнечных лучей. Изо всех сил она загребла воду руками и ногами, чтобы быстрей выбраться на поверхность, но с сожалением поняла, что сил сдерживать дыхание не хватит. Ни в коем случае не сдаваться, это главное правило – прошептало подсознание голосом Горыни. Руки стремительно потянулись вверх и, загребая воду, опускались вниз. От желания сделать глоток воздуха горло сдавило судорогой. В глазах тёмно-зелёные отсветы помутнели.
Блестящее тело рыбины скользнуло мимо, и она почувствовала, как вся её тяжёлая голова оказалась закутанной в скользкие и пахучие растения. Соприкоснувшись с лицом девушки, морская трава моментально выделила достаточную порцию воздуха и тем самым образовала вокруг головы воздушную подушку. Хитра судорожно откашлялась, протянула руку и ощутила шершавый чешуйчатый покров, а другую её руку крепко и дружески сжала чья-то ладонь.
– Русалочка, – пронеслось в голове: – Как всегда вовремя.
И девушка ровно задышала выделившимся из растений спасительным воздухом. Подхватив подругу как куклу, Нечёса потащила её за собой, сквозь подводную вселенную, играючи, совершая колебательные движения хвостом. Они нырнули в чёрный и извилистый туннель. Русалочка хорошо ориентировалась и плыла вдоль стен – отёкших, отточенных и обросших причудливыми скоплениями ракушек. Хитра, сквозь сплошную занавесь из переплетённой травы, ничего не видела.
Но когда они покинули подводную пещеру, водоросли посветлели, а через образовавшиеся крохотные просветы она наконец-то смогла наблюдать вместо тёмно-зелёной пелены первые признаки солнечного света.
Увлекая подругу за собой, русалочка поплыла наверх и вскоре настоящие солнечные лучи ударили навстречу через зеркально чистую воду. Они выплыли на поверхность. Хитра тряхнула головой, издала звук «пфы» и скинула с лица надоевшую траву. Рядом вынырнула миловидная головка Нечёсы.
– С днём рождения, – сказала она.
Хитра оглянулась – они находились в сказочном гроте, на берегу гладкого, круглого озера. С одной стороны тянулись вдоль его берега высокие заросли камыша и плакучей ивы, с другой стороны возвышались чёрно-коричневые карнизы скал. Она, шатаясь, вышла из воды и упала на маленький клочок мелкого песка. Нечёса лежала на отмели, бултыхая хвостом. Длинные сине-зелёные волосы плавали вокруг веером. Запах йода приятно щекотал ноздри. Малейшее дуновение ветерка отсутствовало. Огромный диск солнца невыносимо светил, вопреки отсутствию зноя и жары.
Хитра уселась на песке на коленки и, раскачиваясь из стороны в сторону замурлыкала про себя мелодию.
– Что с тобой? – Не выдержала Нечёса.
– Я в трансе.
– Трансхитра. Собирайся в транс-путешествие.
– Нас ждет, какое государство?
– Ждёт, ждёт.
– Разве ты мне не расскажешь моё будущее?
– Я русалка, а не гадалка.
– Что, так всё плохо, ничего определённого?
Нечёса свернула под собой хвост калачом, уселась на него и принялась выжимать волосы, а потом закрутила и уложила на голове разомлевшим узлом.
– Э, Нечёса, совсем ничего не объяснишь, что ли?
– Ты чем взрослей, тем нетерпеливей.
Русалочка поманила рукой кувшинки. Они собрались около нее, и она изящным чудом сплела бело-зелёное платьице. Прикрыло своё голое тело, и встала, как ни в чём не бывало. Рыбий хвост, свёрнутый калачом остался лежать в воде, а Нечёса встала на свои грациозные, точёные ножки.
Они пошли по узенькой тропинке сквозь заросли стройного камыша, мимо густой в человеческий рост осоки, вдоль гряды окатанных великанов-валунов. Мягкая и тёплая почва из разноцветных глин приятно мялась под ступнями. Цепочка следов девичьих босых ног оставалась на ней. На пути появились несколько гигантских раков – каждый около двух метром длиной. Судя по всему, они тут зимовали, вскармливались круглый год, потому и отличались огромными размерами. Как крокодилы они лежали на полоске синей глины, грелись на солнышке, шевелили клешнями. Нечёса переступила через одного и пошла дальше. Хитра не решилась и обошла бочком. Не пугливая стайка ремизов проводила девушек до подножия возвышенности.
Они влезли на крутой угор и услышали невдалеке ржание коней. На опушке соснового бора спряталась хижина. Рядом крытая повозка, запряжённая двумя лошадьми. Меха и Теха разговаривали около неё. В дверях хижины стояла Колябка и смотрела в сторону озера. Когда русалочка с Хитрой появились, она отвернулась.
На поляне рядом с хижиной паслись ухоженные, чёрные как сажа четыре яка.
– Хочешь встретиться с русалкой – потри голову мочалкой, – прокричал Теха и забежал за повозку.
Нечёса поддела ногой сосновую шишку, как заправский футболист, обработала её и запустила в сторону домика. Кручёная шишка описала дугу, стукнулась о, рядом стоящую с ним, сосну и срикошетила за повозку.
– Ой, ё, ёй, – раздался голос Техи, и он вышел из-за повозки хромая и с перевязанной головой. Нахально заявил:
– Я ваш начальник и командир!
Меха тут же возразил:
– Видали мы таких проныр. Три бабы и призрак вот весь народ: к чему им указки себе на потеху – подальше пошлют они глупого Теху.
– Кто не доволен, тот воду пусть возит.
Колябка – руки в боки – пошла навстречу девушкам и скомандовала:
– Кончай водевиль, собирайся в дорогу – наша упрямица просит подмогу.
Хитра надула губы и возразила:
– Вместо того чтобы обрадоваться встрече, вы дразнитесь. Все мои ошибки простительны.
– Тоже мне ошибки – нормальные приключения. Друзья познаются в беде, – сказал Меха и громко заразительно захохотал.
– Садись, садись, – подтолкнула Хитру Колябка: – Каждый день на счету.
Хитра поцеловала Нечёсу, прыгнула на козлы рядом с Мехой, Колябка уселась позади и они поехали. Русалочка долго стояла и махала вослед и от этого на Хитру нахлынули переживания. Она несколько раз оглядывалась и видела одиноко стоящую фигурку Нечёсы с поднятой вверх рукой.
Все четыре яка шли следом, на одном верхом ехал Теха. В таком виде караван миновал сосновый бор и Хитра, приглядевшись, увидела – почему она раньше не заметила: наверно солнце помешало – кряж скалистых заснеженных гор. Дорога вела именно туда к покрытым льдом белым вершинам.
Ехали медленно, всё время в гору. Прошло около десяти часов, но солнце светило по-прежнему в одном месте, не меняя своего положения как прибитое гвоздями к небу. Когда Хитра уставала, она ложилась под тент, на постеленные мягкие шкуры и спала. После очередного отдыха она проснулась оттого, что почувствовала холод. Она выглянула из повозки – шёл снег. Колябка из мешка вытаскивала одежду. Хитру не надо было заставлять себя уговаривать: оделась в унты, меховой комбинезон, шубу и шапку. Несколько минут спустя ей стало жарко, но ненадолго – мороз усиливался. Они отпустили повозку с лошадьми обратно, и пересели на яков. Рогатые, лохматые быки, глубоко дыша и выдыхая клубы пара, легко топали по снегу. Хитра закуталась в шубу – выглядывал наружу один нос. Его она частенько прикрывала варежкой. Колябка накинула на себя обыкновенный шерстяной плед: такой одёжки ей вполне хватало. А Мехи и Техи всё нипочём, как с гусей вода – они, как были у озера, так и остались в одних трусах.
Хитра предположила – они торопятся засветло перевалить снежный хребет.
Замёрзшие, угрюмые отроги гор расползались в разные стороны жирными каменными червями. Дорога петляла, огибая причудливые сераки. Некоторые ледяные пики возвышались на несколько десятков метров, грозя, обрушится и похоронить путешественников под обломками. В морозно-грозной тишине слышалось, как стонут и вскрикивают базальтовые скалы и солнце наконец-то, поползло к горизонту. Ночь быстро входила в свои права, затаскивая на небо занавес потрескавшегося от холода звёздного неба.
Ребята уложили яков рядышком, на одном пятачке. Вырыли под ними нору, запихнули туда Хитру и сами улеглись вокруг неё. Завёрнутая в огромную, тёплую шубу, девушка поворочалась-поворочалась, комфортно устроилась, и отважилась воспользоваться моментом – задать несколько волнующих её вопросов.
– У меня есть желание услышать объяснения, куда мы тащимся? – донеслось из шубы.
Ей ответила гробовая тишина.
Хитра отогнула воротник, как суслик выглянула наружу. Дружное сопение в темноте обескуражило девушку. Она юркнула обратно под мех и вскоре уснула.
Разбудила её Колябка торопливыми возгласами:
– Светило высунулось. Пора, пора…
Хитра на четвереньках, похожая на разбуженного медведя, толкая перед собой снег, выползла наружу. Солнце сияло нисколько не хуже прошлого дня, но снег и лёд не блестели в его лучах – великолепный зимне-горный ландшафт ласкал глаза, а не резал, грозя куриной слепотой и заставляя щуриться. Рыхлый снег рассыпался под ногами, как манная крупа, что не мешало ходить по нему, почти не проваливаясь. В общем, как уяснила себе Хитра, сказочный мир во всём сказочный – и в ботаники, и в зоологии, и в географии, и в климате.
Теха появился из-под снега вслед за Хитрой. Он опять охал и стонал.
– Всего запинала, – укоризненно обвинил он девушку: – Такова благодарность истлевшему, бесплотному духу за то, что он всю ночь грел живое трепетное чародейство.
Тело его покрывали внушительные синяки, под глазами фингалы, челюсть сдвинута набок.
Через полчаса все болячки сошли и его круглое лицо, вечно улыбающееся лукавым прищуром глаз, усиленно поглощало ультрафиолет.
Путники вновь взгромоздились на яков и в течение нескольких часов преодолели заснеженные отроги и перевалы. Дорога пошла под уклон. Скоро и снежный покров сошёл – земля преобразилась. Яки остались на лугах покрытых сочной, ярко-зелёной травой, а необходимый груз справедливо распределился на плечи Мехи и Техи.
Между обветренными каменными изваяниями появились мелкие деревья. Виляя то вправо, то влево еле заметная дорога неожиданно пропала совсем, но это не смутило ребят. Меха и Теха шли уверенно и Хитра с Колябкой, ни чем необременительные, ступали за ними следом, полностью доверяя друзьям в выборе азимута. Тёплая шуба осталась с яками и Хитра вышагивала в одном меховом комбинезоне, но особого тепла она не ощущала. Движения согревали, и она представила, что если сесть на корягу и долго сидеть, то вполне можно и дуба дать.
Ветер, как и прежде, отсутствовал. Появившиеся в скором времени высокие деревья не качали густыми макушками. Любо-дорого гляделось на прямые стволы и, равномерно росшие, во все стороны света, ветвистые кроны. Кора на деревьях хрустела и издавала характерный шум как будто её жрал миллион короедов. Иногда она с грохотом валилась на землю, рассыпаясь на мелкие щепки, или бахалась, завернутыми объёмными кусками. На этих внушительных осколках росли привлекательные грибы: сиреневые, на длинных, высоких ножках, с фигурными шляпками. По три, четыре, пять они переплетались в косички, плотными полутораметровыми букетами.
Бархатно-травяной настил усеивали жёлтые и белые, семилепестковые маленькие цветы. Попадались удивительные скопления красного лопуха. И никуда не пропали, и часто, то тут, то там возникали среди леса скальные выступы и гигантские, отглаженные валуны-окатыши.
Причудливой формы каменные скалы притягивали к себе крапиву и заросли различных кустарников, а на возвышенных террасках росли дары Флоры всевозможных видов. В своей фантазии Хитра верила, что у подножия чудных горок вместе с фазанами обязательно прячутся пещеры или тайные проходы.
Вскоре они дошли до глубокого ущелья. На дне его бурлила огненная река. Хитра догадалась, куда она бежит – к кощееву провалу. Языки пламени скользили по струящемуся потоку лавы, как дикие звери кидались на отвесные стены, бежали вспять, но не могли преодолеть основного потока и побеждённые его мощью исчезали в нём.
Меха и Теха по очереди обошли дерево, стоящее на краю, и на несколько шагов отойдя в сторону, посмотрели на верхушку, после чего Теха сказал:
– Залезем на дерево и одичаем. Приглашаю всех за мной! – Тут же вытряхнул из своего багажа металлические клинья, и первый полез наверх. Он вбивал клинья в ствол простым уларом ладони, становился на них, и вбивал следующие. Хитре надо было, следуя за ним, всего лишь перебирать руками и ногами. Колябка полезла за Хитрой. Меха остался внизу.
Втроём они забрались на самую верхушку дерева, в его дремучую крону. Здесь они нашли похожий на боксёрскую грушу улей. Пчёлки роем вились вокруг него.
Теха без лишних колебаний впихнул руку по локоть в улей и вынул её всю выпачканную мёдом. Старательно причмокивая, стал облизывать. Колябка последовала его примеру. Пчёлы нервно зажужжали.
– А я не буду, есть ваш мёд, – обеспокоено залепетала Хитра.
Теха и Колябка коварно переглянулись и протянули к ней измазанные мёдом сладкие и липкие ладони. Хитра отвернулась и почувствовала, как они бессовестно вытираются об её симпатичный комбинезон. Она отстранилась и торопливо полезла по кроне дерева на другую сторону.
– Куда ты, сладенькая, вернись.
– Сначала уймитесь.
– Где гамаки, Теха? – забеспокоилась Колябка.
– Как где. Вон там.
Хитра перелезла на ещё одну ветку и в тот же миг дерево затрещало.
– Падаем! – Истошным голосом завопил Теха.
С одной стороны Хитра поняла, что это подвох, но в тоже время не на шутку испугалась – дерево по-настоящему с треском медленно наклонилось в сторону ущелья и быстро повалилось набок.
Огненное ущелье поплыло под Хитрой. Она судорожно ухватилась за ветку и тут пчёлы закружили вокруг неё. Вовсе не злобно, но неприятно и надоедливо они садились на выпачканную мёдом одежду, путались в волосах, щекотали лицо. Своим жужжание они задавали один насущный вопрос: это кто к нам пришёл в лохматой одежде, уж не вредный ли медведь? Хитра инстинктивно отмахнулась от надоедливого, однообразного звука перепончатокрылых, тем самым ослабила мёртвую хватку, и в тот же миг дерево макушкой приземлилось на другую сторону пропасти. Сокрушительный удар сотряс весь ствол.
Девушка, одной рукой держась за ветку, а другой, отгоняя пчёл, конечно, не удержалась на ней себе на пользу и как по волшебству удачно слетела, описала в воздухе замысловатый кульбит и упала в мягкое и пружинистое искусственное переплетение веток, которое Колябка назвала гамаком. Она подпрыгнула на нём как на батуте и перелетела во второй, в третий, в четвёртый, в пятый. Огонь пылал под ней, то приближаясь, то удаляясь. Ветки или хотели схватить за комбинезон, или вдруг убегали в разные стороны. Стая пчел, догоняя, взмывала вместе с ней вверх и следом пикировала вниз, издавая «выжж». Глаза её расширялись от ужаса и закрывались от страха. Вопли она мужественно держала в себе. От такого напряжения то щёки надувались, то губы вытягивались. В конце концов, безупречный расчёт смилостивился, и она  мягко приземлилась на кусок брезента. Его Теха и Колябка, стоя на земле, растопырив ноги и руки, со зверски искажёнными лицами, как будто от невыносимых усилий, держали крепко натянутым.
Втроём, вместе с брезентом, собранным в кучу, они закатились в сухую и густую траву. Теха произвёл несвойственный ему звук, напоминающий – трррр и вокруг воздух заблагоухал неприятным запахом метана.
– Это ты так пукнул? – Хитра зажала двумя пальцами нос. Колябка тоже.
– Будим исходить из того, что этот запах гораздо приятней запаха запечённого тела моей молодой подруги, – гордо ответил Теха и понюхал воздух: – Да вроде ни чё. Меха портит воздух – дышать невозможно.
А Меха спешил к ним по стволу дерева, упавшего через ущелье, с неописуемой ловкостью. Его переправа заняла несколько секунд и больше напоминала ускоренную съемку. В тот миг, когда он спрыгнул с ветки на землю, дерево опять устрашающе затрещало, переломилось посредине на два куска и полетело в огненную реку, загребая за собой корнями и ветками почву и мелкие камни. В траве остался лежать один улей. Часа два притоманы вешали его на другое исполинское древо.
– Ушлые вы, ребята, –  сказала Хитра: – Я впервые вижу, чтобы таким способом через ущелье переходили.
– Мы тебе ещё не то покажем! Пошли вперёд друзья! За мной!
Теха весело зашагал, удаляясь от ущелья.
Далее ожидала водная переправа. Подозрительно грязная речушка, цвета какао с молоком перегородила путь. Меха и Теха остановились, как всегда переглянулись и пошевелили растопыренными пальцами ног. Колябка присела и указательным пальцем потрогала воду.
– По-моему неглубокая. Кто Хитру понесёт?
– Чур, не я. Не хочу мокнуть, – обеспокоился Теха и отошёл от воды.
Хитра вытянула руку и оттопырила большой палец, примерила расстояние до противоположного берега.
– Даже не пытайся, – раздался за её спиной голос Мехи: – Это не 3/9 Царство, а больные земли. Концентрация антиволшебства превышает 70% – скольжение по поверхности натяжения воды равно нулю, а переход вброд грозит заражением бациллами.
Девушка как бы со знанием дела оглядела вокруг себя унылый берег, где росли высокие и голые, как хвосты гигантских крыс, тонкоствольные сказочные деревья.
– Почему бы нам не повторить переход через ущелье?
– Точно! – Теха восторженно подпрыгнул, подскочил к первому худому стволу и не успели все оглянуться, как он быстрей обезьяны залез на самый верх и обхватил гладкий ствол руками и ногами.
– Меха! Руби! – раздался сверху его истеричный голос. Но не успел он крикнуть, как дерево под его тяжестью согнулось. Со стороны стоящие на земле хорошо видели как Теха, обняв макушку высокого гиганта, сначала завалился набок, потом очутился вверх ногами и так, продолжая обнимать гибкий ствол, вместе с ним в мгновение ока, опустился точно посреди реки. Вода поглотила балагура, он опустил дерево, и оно пружинисто выпрямилось. Из воды остались торчать розовые ступни с растопыренными пальцами бедного Техи. Всё происшедшее выглядело смешно и нелепо, особенно когда он задрыгал босыми ногами. Брыкающиеся ступни ещё оставались торчать из воды, когда рядом с ними на поверхности реки появилась его голова и восторженно объявила:
– Я знаю, где выход. Сто метров вверх по течению и там каменный брод.
И на самом деле, пройдя туда, куда указал Теха, они увидели различной величины, обработанные по краям водой, выпуклые камни: солидно лежащие через небольшие промежутки поперёк реки как брошенные черепашьи панцири. По ним ребята, прыгая, перебрались на другой берег.
Немного времени спустя, пройдя через густой лес, тропинка привела путников на росстань. На старом полусгнившем столбе висели, на ржавых гвоздях, еле живые три указателя: прямо пойдёшь – друзей потеряешь; направо пойдёшь – смерть найдёшь; налево пойдёшь – от чего ушёл к тому и вернёшься.
Теха вслух прочитал надписи, выставил правую ногу вперёд и начал распинаться:
– Уважаемый столб, ну вот что ты здесь стоишь. А, ответь, зачем здесь стоишь. Я бы мог сказать, что приветствую твоё существование, но я так не скажу. Между прочим, ты такая же древесина, как и растущие вокруг тебя деревья, но ты без корней, что вообще вызывает сомнения в твоём правильном выборе необходимого для тебя места. Вдумайся сам, любой желающий мог впихнуть тебя в вырытую дураком барсуком яму. Я уж молчу про надписи на тебе – это при всём том, что по этой дороге последний раз прошёл динозавр и то в обратную сторону. Отсюда моя догадка – не посмотрел ли ты ему вслед от удивления, а нам сейчас, прости дорогой, смотри-догадывайся. Конечно, ты будешь молчать и ждать, когда придёт человек и раскусит твои свинктусные загадки. Но я, ха, ха, не человек, и предлагая компромисс, – Теха пошатал столб руками и продолжил: – Столб, а столб, ну вот что ты здесь стоишь, молчишь?
– Отстань от столба, Теха. Тебе, Хитра, решать, – сказала Колябка. 
Меха, Теха и Колябка воззрились на Хитру. Та помялась и нехотя спросила:
– Что, мне выбирать?
– Ты, ты, ты – хором ответили притоманы.
– Прямо пойду, вас потеряю. Не хочу, – пустилась в рассуждение девушка: – Направо пойти, так я эту тётку недавно видела, и встречаться мне с ней больше совсем не хочется. Налево пойду, откуда ушла туда и вернусь. Вот эта дорога меня домой приведёт. Я выбираю, налево.
Друзья ничего не ответили, вздохнули и завернули за Хитрой на левую дорогу.
Вскоре выяснилось, что по ней давно никто не ходил. Дорога заросла репьём, крапивой и молодой ольхой. Руками приходилось раздвигать ветки кустов с мелкими и колючими шипами. Колючки вредных растений-мутантов неугомонно цеплялись за одежду, что, в конце концов, невыносимо разозлило Хитру. Постоянные ямы и ухабы, поваленные деревья преграждали путь. В довершение ко всему появилась мошкара. Её не брало никакое волшебство. Озверелыми роями она кидалась на путником – Колябка ругалась, Теха и Меха голосили на весь лес и на все лады и от громких  голосов похожих на сломанные музыкальные инструменты у Хитры завяли уши.
– Такое впечатление, что кто-то не хочет, чтобы я попала домой, – застонала девушка.
Меха, Теха и Колябка грустно глядели на неё, вытирали стекающий по лицам пот. Дорога, в который раз, повернула налево и нырнула в заросли. Хитра остановилась и опять запричитала:
– Мы всё время поворачиваем налево. Следуя здравому смыслу, мы должны давно пройти по кругу и прийти туда, откуда пришли.
Выплеснув эмоции, она замолчала, тень ожесточения мелькнула на растерянном девичьем лице, а ладони до посинения сжались в кулаки. Ей вспомнилась надпись на столбе. Больше не жалуясь, она угрюмо зашагала вперёд по дороге. Она превратилась в мокрую и грязную и пошла под уклон. Мелкие и острые камни сменились земляным покровом вперемешку с осклизлой глиной. Ноги разъезжались как на льду. Чтобы не упасть, девушка хваталась руками за ветки, балансировала, удерживая равновесие на спусках, и мёртвой хваткой цеплялась за стволы деревьев. Ненормальное движение её до смерти вымотало и ей больше ничего не хотелось, как забраться куда-нибудь, лечь и отдохнуть. Но, к сожалению, выбранная дорога ещё долго предлагала свои мучения.
Всё кончилось тем, что когда они преодолели очередное препятствие и спустились с горки на широкую тропу, то спустя минут так десять вышли обратно к знакомому перекрёстку.
Хитра увидела опять знакомый гнилой столб – на нём висела одна свежеструганная доска. Она обернулась к притоманам и посмотрела в их кристально чистые, беззащитные глаза. Но они отвели взгляды от чародейки – стояли, потупив взоры. Она подошла к столбу и прочла «Город Помраков». Легко оторвала доску и с размаху, что есть силы, забросила в кусты. Доска взмыла ввысь и проделала путь гораздо больше расстояния, на которое были рассчитаны силы девушки. Как будто бумеранг, запущенный аборигеном, с протяжным звуком «жуууу», доска плавно описала правильную дугу и опустилась в плотненький малинник. Кусты зашевелились, и из самой глубины раздался остервенелый рёв. Здоровущий бурый медведь встал на задние лапы и попёр через заросли прямо к ребятам.
– Бежим! – Заверещал Теха.
Дружно, без оглядки они ринулись на среднюю дорогу, куда недавно указывал оторванный горемычный указатель.
Убыстрённый медвежьим рёвом бег сопровождался глубоким и равномерным дыханием. Меха драпал чуть впереди. Колябка рядом с Хитрой. Свирепый рёв за спиной не стихал. Мозоль на правой пятке подсказала Хитре как надо действовать в этом случае: она остановилась так неожиданно, как смогла. Теха бежал позади и не успел среагировать – с медвежьим рёвом пронёсся мимо и заработал пендаля. Увеличив скорость, он обогнал Меху и Колябку и бухнулся на обочину. Меха и Колябка приземлились рядом. Хитра устало подошла и тоже села.
– Кто мне может сказать, зачем мне нужен этот проклятый город?
– Слова настоящей чародейки. Я слышу вещие слова настоящей чародейки – проклятый город, проклятый город! – Проорал Теха, лёжа на спине.
Меха подобрал несколько камушков и, перекатывая между пальцами одной ладони, тихо сказал:
– Как же без города – он на нашем пути разлёгся. Не обойти.
– А нам обязательно дальше надо?
– Непременно. В город утром попадём. Сейчас ночь наступит.
– Сколько времени потеряли, пока блуждали, – убитым голосом проронила Хитра, до сих пор чувствуя за собой вину в выборе дороги: – Мы не опоздаем?
– Кабы раньше не прийти, – Меха сладко потянулся.
– Как с вами трудно стало общаться, ребята. То опаздываем, то раньше времени приходим. Ничего неясно, не объясняете. Всё самой додумывать надо, – Хитра возмущалась. Её терпеливо слушали и молчали.
 Вдруг Колябка, засучив рукава, кинулась собирать листья. Вся земля в лесу была устлана ими. Сухие, разноцветные они покрывали почву толстым ковром, а вокруг стояли, раскорячившись, без стыда и совести нагие деревья.
Хитра присмотрелась.
– На осень позднюю смахивает, но тепло.
Непроглядный полумрак обволок всё небо и опускался ниже и ниже, норовя придавить своей косматой бородой к земле голый, растерявшийся лес.
– Ну, вы, чего, не будите мне помогать? – Из лесу вопила Колябка.
Меха и Теха шагнули на дорогу и растворились в сумерках. Они пузатыми клубами наступали со всех сторон. Хитра очнулась и бросилась на помощь подруге. Вдвоём они сгребли большую кучу листьев и залезли в неё. И как по команде потёмки опустились окончательно на землю, прикрыли серостью  временное жилище и, неотвратимо сгущаясь, за короткое время превратили округ в непроглядную ночь.
Хитра прижалась к Колябке. Запах листьев приятно щекотал органы обоняния.
– А где наши комики? Они что, не придут?
– Делом заняты.
Колябка сложила ладони лодочкой, подула и зажгла светляк. Хитра сунула руку под голову и посмотрела на ведьму. Её веки приспустились, острый носик посинел и его кончик смешно шевелился отдельно от носа. Освещённое лицо Колябки отбрасывало тень странную и непохожую на неё. Она колыхалась и дрожала, изображая лики вовсе незнакомых Хитре людей и существ. Крупная слеза выкатилась из глаза ведьмочки, покатилась по щеке и зависла на оттопыренной губе. Хитра приподнялась на локте и погладила её  по руке.
– Что с тобой?
– Ты, главное, не плач. Завтра нас казнят.
– Как казнят?
– Так, возьмут и казнят. Это же Город Помраков – им завтра обязательно надо найти кого-нибудь и казнить.
Хитра откинулась на спину и засмеялась.
– А если мы не пойдём в этот город, что казнь сорвём?
– Найдут непохожего.
– Надо чтоб нас казнили?
– Умница, с полу-мысли понимаешь. Завтра им надо принести жертву Кощею.
– А мне как раз позарез надо к Кощею.
– Вот и отлично. Отдохнём перед жертвенностью.
И Колябка потушила светляк.
– Нетушки, сначала скажи, зачем мне к Кощею надо, – зашептала из темноты Хитра.
– Приехали. Оберег от Егибихи кто тебе даст.
– Вон оно что. Выясняется, Кощей помочь может.
– Ты, это, в городе купи ему что-нибудь в подарок. Сувенир какой-нибудь. У него в замке политес это сила, о-го-го, – и Колябка ткнула Хитру в бок: – На, возьми.
– Что это?
– Грош, монетка такая.
Хитра засунула монетку в карман, а Колябка опять ткнула Хитру в бок.
– А это что?
– Золотые монетки, чтоб в город пройти.
Хитра высыпала монетки в другой карман – благо на комбинезоне карманов много.
– Перед тем как в город войти платок на голову накинь, так чтобы твои уши невидно было.
– Людей в городе совсем нет?
– Это город Помраков.
– Колябка, а он страшный?
– Кто?
– Кощей.
– Начинается, спи, давай.
– Нет. Ты мне вот что ещё скажи, – заторопилась Хитра, обрадовавшись возможности хоть что-то выведать пока подруга не уснула: – Ты не знаешь кто такая Нрава?
– Говорят, царевна заморская.
– Кто говорит?
– Мне Козыля сказала.
– А где Козыля?
– Сейчас с этой царевной на мечах дерётся.
Хитра минуту переваривала сказанное Колябкой и проворчала:
– Правильно делает – не будет чужих женихов отбивать. Пакостливая наверно всё-таки она оказалась… А я было ей поверила.
Ведьма больше ничего не ответила, она спала.
***
Тихое утро подкралось на цыпочках. Хитра сладко потянулась и протёрла глаза. Рядом Колябки не было. Она выглянула из копны листьев и огляделась. Меха и Теха сидели у костра, и пили чай. На удивление – в штанах. Над огнём висел закопченный чайник, выдавливая из себя струйку пара. Утренний туман ещё не совсем рассеялся, но это не помешало девушке шагах в двадцати, увидеть высокий забор. Поверх него тремя мрачными рядами тянулась колючая проволока.
– Не хотите ли чаёк с пряником, чародейка? – Улыбка Техи толкала перед собой вагон любезности.
Девушка снова протёрла глаза и увидела Колябку. Ведьмочка указала ей на умывальник, прибитый к дереву.
Хитра обмакнула палец в холодную воду и нерешительно помазала веки. Утренняя свежесть нагло заглянула за воротник, и она попыталась отогнать её, издав грозное: – Бррр, но прохлада не отступила, а настойчиво поманила к костру, горячему чаю и прянику.
Она уселась рядом с друзьями, подула в большую чашку и надкусила медовую коврижку.
– Как говорится, ни пуха, ни пера, – и Меха озабоченно потёр ладонью лоб.
– К Растатуту, – тихо молвила Хитра и грустно улыбнулась.
– Тогда, – Теха встал, затянул ремень на последнюю дырочку. Его голый торс покрылся капельками пота, мышцы вздулись: – Где гужи?
– Дюж, дюж, иди уж, – сказала Колябка и положила свою ладонь на ладонь Хитры: – Даст Сказка, свидимся.
Где-то за забором раздался лай собаки, затем лязг железного засова и хлопанье дверью. Притоманы заторопились, в спешке побросали посуду, и вместе с Хитрой, сломя голову, бросились вперёд по дороге. Она через две минуты привела к воротам, в которых сбоку притулилась калитка. Хитра открыла её и вошла. Тротуар от ворот вёл вдоль кирпичного здания, мимо открытого окна. Девушка неслышно подошла и прислушалась. Мужской голос напевал песенку.
– Меня всегда карьера обожает:
  Благословенной волевой рукой
  Из чина в чин, шутя, сопровождает
  И я шагаю гордый сам собой.
  Кражи, взятки, подкупы
  Холят организм
  Наша жизнь вся соткана
  Из различных «изм» –
  Феодализм, капитализм, коммунизм, демократизм, бюрократизм, маразматизм.
  Ох, забыл совсем, а глобализм, да, и глобализм.
  Никакой нет разницы, что сейчас твориться –
  Не тревожа задницу, проплывают лица.
Индивидуум замолчал и тогда Хитра осмелилась и заглянула в окно.
– Здравствуйте. Мне очень, очень необходимо поговорить с вами.
– Пройдите, как положено – через приёмную.
Хитра завернула за угол и вошла в помещение. Начальник важно сидел за столом. На столе не жалуясь на тесноту, поместились факс и два телефона, монитор компьютера, клавиатура, принтер и сканер.
– Вообще, у нас приём граждан по личным вопросам по пятницам.
Хитра не собиралась спорить, потому что запуталась какой сегодня день, но поняла по лицу сердитого представителя города, что точно не пятница. Она не растерялась и мысленно прочитала «Заклинание чародейки к важным начальникам» и почувствовала, как разбуженный росток наглости зародился в пятках и через всё тело скользнул на её лицо. Танком она прошла через комнату и упёрлась в стол.
– Извините уважаемый, я не расслышала, как к вам обращаться?
– Жад Повадка
– Дорогой Жад, дело в том, что мне и моим троим друзьям, хотелось бы пройти в Город Помраков. Мы путешествуем.
– Не положено.
– Почему?
– Закон такой.
– Какой такой закон, когда здесь дорога, а по дороге всегда ходят.
– Кроме дороги здесь есть ворота. Они закрыты.
– Так откройте.
– Так нельзя. Надо сначала новый закон на открытие ворот принять, обсудить, обмозговать, а вдруг рядом с воротами лазейка где-то останется, или калитка в одну сторону открываться будет, а порядок требует учесть все непорядки, так чтобы польза от закона была. Не так просто вот так вот взять и ворота всем открыть, нашего богатства на всех не хватит. В конце концов, другие ворота есть – идите и там счастья попытайте. Ну, если не пустят – приходите через месяц.
– Стойте, стойте, стойте. Крепкие ворота перегораживают дорогу и в них нормальная калитка. Через неё я только что вошла.
– Это старый закон. Он отменён и больше не действует. По новому можно будет входить через калитку, исключительно используя звонок.
– А, я поняла – старый закон отменили, новый ещё не приняли. Получается беззаконие – нет закона. Что мешает войти, если нет закона?
– Как что? – Жад недружелюбно сверкнул глазами: – Вы не понимаете или не хотите понять – закон придумывают, но ещё не додумали. Старый неправильный, а новый более совершенный – учитывает пожелания и накопленный опыт старого.
– Вы будите придумывать новый закон, а нам что, сидеть здесь и ждать? Эдак можно всю жизнь просидеть.
– Но я ведь сижу. Почему бы и вам не посидеть.
– Милостивый, Хап Повадка, что-то вы утаиваете. Если сделали ворота, так не может быть, чтобы старый закон совсем устарел. Ну, хотя бы на маленькое  открывание калитки – мы протиснемся. 
– Хмм… Хорошо, в законе ничего не сказано о друзьях-путешественниках.
– А что в законе написано?
– Входящим в перечень, заведомо некоторым и  особо нуждающимся.
– Фу. Жад Повадка, вы меня перепугали. Мы и есть такие: входим, заведуем и нуждаемся и нам надо пройти в Город Помраком, чего бы это ни стоило.
При произнесении слова «стоило» бровь Жада дрогнула и он произнёс:
– Тогда где документы, подтверждающие желательный факт?
Хитра сунула руку в карман, вынула четыре кленовых листа и положила на стол.
– Что это? – Помрак мужского пола оторопело посмотрел на «документы» девушки. Хитра взяла листья за краюшки и слегка приподняла. Под ними лежали четыре золотые монетки. Не прошло и секунды они опять скрылись под листьями. Девушка настойчиво подвинула, шурша о стол, всю горку Жаду Повадке. 
– Коллегия странствующих путников не забудет вас.
– Товар, подлежащий регистрации, незаконная продукция имеется?
– Не имеется.
– А что имеется?
– Нет товара. Мы бестоварные.
– Неимущие, что ли.
– Целиком неимущие.
– Нищих нам не хватало, – недовольно сказал «начальник ворот» и забарабанил пальцами по клавиатуре. Из принтера нехотя полезла бумага под названием «Пропуск на четыре персоны» с прямоугольной фиолетовой печатью. Надпись внутри печати гласила «И вашим и нашим».  Листья Повадка весело сгрёб в ящик стола и выудил из него маленькую тоже фиолетовую  печать. Её он приложил к пропуску, в том месте, где уже была большая печать, а когда убрал, то Хитра увидела, что на слове «вашим» стоит жирный крест. 
Жад благосклонно протянул Хитре документ.
– Я вас поздравляю. С вами приятно иметь дело.
Пока печаталась бумага, Хитра всё смотрела на уши Жада Повадки, смотрящие назад. Чудно, подумала, я ему золото даю и говорю что нищая, а ему фиолетово, главное монеты забрать.
Она пришла в Город Помраков значит, все жители здесь помраки. Интересно как они отнесутся к тому, что среди них появится она, человек с нормальным расположением ушей? Кто-то во Дворце рассказывал ей, почему у них уши задом наперёд выросли – или они только сами о себе всё время думают, или ценят свою вредность дороже всего. Но Хитра толком не помнила, забыла.
Девушка вернулась к калитке, открыла и вышла к лесу, но своих друзей не нашла. Она посмотрела направо, налево – пусто. Свернула пропуск в четверо, сунула в нагрудный кармашек и одна пошла в помрачённые каменные джунгли.
Пасмурное небо давило свинцовой тяжестью на крыши домов и хотело раздавить весь город в лепёшку. Но он смог удержаться стиснутым, зажатым, тоскующим по широкому простору и весеннему настроению. Помраки сновали по мусорным улочкам, занятые своими повседневными делами и привычными занятиями: одни, смурые искали, где бы чего-нибудь да выгадать; другие, весёлые радовались только что сварганенному дельцу; третьи не на жизнь, а насмерть из-за мелочей ругались с четвёртыми; пятые с умным видом бродили от витрины к витрине и кучковались на улицах и площадях; шестые шатались пьяные; седьмые разглагольствовали, что к своему городу они давно потеряли уважение.
Дети болтались по улицам, так как у родителей не было денег на учёбу. На каждом углу вывески и плакаты приглашали лечиться и быть здоровыми, но и на это у жителей города тоже не было средств. 
Хитра медленно брела по городу. Её голову вместо капюшона по совету Колябки закрывал платок, чтобы коротковолосых помраков не смущали её длинные русые волосы и нормальные человеческие уши. Подражая жителям, она бесцельно заглядывала в витрины, смотрела букой и громко гоготала в толпе, когда несколько сговорившихся помраков находили одного слабого и начинали с него требовать денег, которых у него не было.
По её расчётам она находилась примерно где-то в районе центра, когда её окликнули, назвав восхитительной. Хитра обернулась. У раскрашенного подъезда одного магазина стоял продавец и угодливо смотрел на неё.
– Восхитительная, восхитительная. Я угадал. Вы приезжая особа.
– А как вы угадали, что я приезжая особа?
– О, о, о… я всегда угадываю.
– Не врите, не всегда.
– Пусть будет по-вашему, приезжая особа. Я угадал, потому что сегодня особенный день и в городе много приезжих особ.
Хитра закусила губу. Что такое особенный день она догадалась – в особенный день в этом городе приносят жертву Кощею.
– И вовсе не поэтому. Вы угадали, потому что я хочу что-нибудь у вас купить.
Продавец опустил голову и указал рукой на вход.
– Проходите, приезжая особа, буду рад, если то, что вы ищите, имеется в моём магазине.
Хитра подошла к прилавку, пошарила в самой глубине кармана. Выудила маленькую затёртую монетку и положила перед продавцом.
– Я бы хотела приобрести простой сувенир.
– Я знаю, что вам надо, приезжая особа. Вот чехольчики на уши или ушки-перевёртыши. Натягиваете чехольчик на ухо и не обязательно ходить закутанной в платок. Разве я не прав, приезжая особа?
Торговец приподнял кудри парика, потрогал своё перевёрнутое ухо и слегка потянул за мочку.
Хитра удивлённо воззрилась на ушки-перевёртыши и ей пришёл в голову совсем другой вывод:
– Так вы этот товар помракам продаёте.
– Ну конечно, приезжая особа. Помраки тоже любят путешествовать.
Продавец извлёк из выдвижного ящика лупу и склонился над монеткой.
– Грош? Восхитительная, приезжая особа, он ломаный. Его не хватит не то что на ушки, но и на половину простого сувенира.
– Что, неужели на него совсем ничего нельзя купить?
Мужчина задумался, поискал вокруг глазами и достал откуда-то с полу маленькую коробку с пуговицами.
– Вот всё, что я могу вам предложить. Выберете на свой ломаный грош, что вам приглянётся.
Хитра с разочарованным видом запустила пальцы в гору пуговиц, загребла в горсть и неторопливо посыпала обратно, как жадюга золотые монеты. Неужели придётся телефон отдать, мелькнуло в голове, хотя кому он нужен подмоченный, но тут она увидела на самом дне предмет, значение которого заставило на минуту задуматься. Пуговицы плюхнулись обратно в коробку, и швейная игла блеснула у неё в руке. Заигрывающая улыбка сползла с лица продавца и появилась на лице девушки.
– Я выбрала, – сказала она и воткнула иголку в клапан нагрудного кармана.
– Осмелюсь предложить вам ещё одну вещь, – тут же вымолвил негромко продавец и тайком поставил перед ней пузырёк плотно закрытый пробкой.
– Вы хотите предложить мне эту бутылочку?
– Я хочу предложить вам содержимое этой бутылочки.
– И что в ней находиться?
– Справедливость.
Хитра осмотрела пузатую, с абсолютно прозрачным содержимым, склянку.
– Почему вы предлагаете её этаким скрытым манером?
– Это контрабандный товар.
– Что это значит? У вас дефицит справедливости, а несправедливость тогда в каком количестве?
– У,у,у… несправедливости сколько угодно. Берите бочками.
– И почём?
– Несправедливость у нас бесплатно, как песок, как пыль, её уже никто не берёт, у всех её предостаточно, в любой валюте…
– Я бы купила у вас эту бутылочку справедливости, но, к сожалению, у меня больше нет денег.
– Какая несправедливость!
– Оказывается, несправедливость здесь заразная. Не успела войти в город, а она у меня уже есть!
– Да, милая особа, несправедливость здесь пристает, не мешкая, как в ворота входите.
– Ох! Мне всё ясно. Я предлагаю вам совершить обмен. Вы мне пузырёк со справедливостью, а я вам пропуск на четыре персоны. Он всё равно мне достался несправедливо.
Хитра достала сложенный в четверо листок, развернула и зачитала продавцу:
– Документ подтверждает, что его обладатель охраняется законом и имеет полное право рассчитывать на милость и снисхождение.
– Великолепно! Это самый справедливый обмен, какой я здесь совершал.
– Не скажите. Мне почему-то кажется несправедливым обменивать справедливость.
– Кто вам такое сказал. Обмен по обоюдному согласию всегда справедлив.
– Это, смотря, что обменивается, уважаемый продавец. Есть и вынужденные обмены, далеко не справедливые.
– О нет. Справедливость обменивается всегда по-справедливому. Таков товар.
– Мне обидно за вас. Я забрала у вас справедливость, и вы остались без неё.
– Но довольным и при своих интересах.
– Удачи вам.
– Честно говоря, я не люблю эти места и купил себе дом далеко от сюда, где тепло и солнца больше. Но жизнь вынудила приехать сюда. Так уж вышло, что здесь я торгую, просто торгую. Что сделаешь – не нравиться, а торговать надо.
– Поэтому и справедливость вам не нужна.
– Да бог с ней, с вашей справедливостью.
Хитра вышла из торговой лавки и продолжила свою путь-дороженьку по Городу Помраков. Вскоре она увидела шикарное строение, украшенное  красивой вывеской «Банк  «Летающие деньги».
– Вот они куда летят! – Воскликнула Хитра и подошла поближе к зданию, чтобы прочесть надпись, написанную броскими, печатными буквами.
«Выдаются кредиты на вражду и неприязнь, развитие нелюбви, антипатии, ненависти. В подарок ножи, штыки, топоры, секиры. Низкие проценты. Мы ждём вас» – информировала табличка.
– Деньги на ветер, – прошептала девушка, развернулась и побрела по улице на площадь, посреди которой на постаменте в виде полушария возвышалась скульптура девушки с поникшей головой. По полушарию как разбросанная взрывом тянулась надпись «Жертвам Кощея».
Навстречу Хитре через площадь проскакала группа ворвардов. Подкованные, чёрные егибихины жеребцы звонко цокая, прогалопировали по булыжникам. Она поглядела им в след, подошла к паре юных помраков и спросила:
– Скажите, если вас не затруднит, что находиться в той стороне? – Хитра указала рукой туда, куда ускакали ворварды.
– Там сортировка, – ответил молодой помрак, обнажив ряд красивых верхних зубов: – Но мы её обычно называем просто – сорт.
– Я в вашем городе впервые. Вы не могли бы мне подсказать, где я могу провести время, развлечься?
– Обычно у нас за вопросы платят, но, да ладно – какой спрос с необразованной.
– Скоро самый зной на коньке будет. Это прямо за сортом. Мы туда чешем, – ответила за своего кореша его подруга.
Взгляд Хитры по привычке скользнул по ушам помраков и она заметила, что ушки парня перевёрнуты не как обычно назад, а чуть-чуть заворачиваются к низу, как бы слушают то, что говорят за спиной. Девушка поймала себя на мысли, что желание дружески потрепать помраков за уши так и подмывает воплотиться.
– Моё врождённое любопытство умылось нетерпением узнать суть зноя на коньке, – брякнула Хитра.
Помраки перестали улыбаться и уважительно посмотрели на неё.
– Сегодня особенный день, тётенька. Жертву Кощею отдадут. И говорят, казни будут.
Хитра пошла рядом с ними. Разговор продолжился.
– И кого будут казнить? Не знаете?
– Как не знаем, всё знаем. Троих поймали – через стену перелазили. Без документов – значит шпионы. Всем ясно – эдаких всегда казнят.
– А Кощею кого отдадут?
– Кого, кого – дура что ли? Имена всегда в секрете держаться до самой жертвы. Корчеватели привередливые у нас – тот не подходит, эта не подходит. Но с трудом подобрали. По слухам, парочку. И за это им хвала. Большие сборы наш город сегодня соберёт.
– Подобрали кого? Влюблённых?
– Хи, хи, хи, – захихикали помраки.
– А как ты сама думаешь, тётенька, если парочка?
Хитра подумала – почему это я тётенькой сделалась, наверно потому что платок надела. Они шли по улице и до самого сорта от памятника  девушке с поникшей головой стояли различные памятники такого же толка, но чем ближе к сортировке, тем они находились в худшем состоянии. Самый последний памятник  в ряду состоял из одного разрушенного основания. Глядя на повреждённые временем и разрушенные произведения искусства, приходила в голову странное предположение, что когда-то в этом городе выступали великие артисты, философы. Они свой талант дарили и взрослым и детям, и они тоже старались подражать им, но… грустно… ни одного названия на памятниках больше прочесть не представлялось возможным, кроме одного, написанного крупными воображаемыми нестирающимися буквами – УТРАТА.
Всюду, отставая и опережая, шли толпы помраков: так народ в её мире валит на футбол или на концерт, прикинула Хитра. От такого массового передвижения неприятный, зудящий гул стоял в ушах.
– Я думаю, что Кощею парочку влюблённых могут отправить?
– Мягко сказано – могут. Если находят, сразу отправляют. Но лохов сейчас днём с огнём не найти. Например, мы с Покой никогда друг друга не любили и не собираемся.
– Значит, вы просто дружите?
– Тётенька! Не задавайте глупых вопросов! Если мы с вас денег не взяли это ещё ни о чём не говорит.
– А тебя как зовут?
– Мока.
– Так вот, Мока. Какая я тебе тётенька, меня Хитра зовут.
– А мне почём знать. Вы не говорили, а на балде у вас ничего не написано. Мне какая выгода спрашивать – лишняя заморочка.
– Хмуро у вас здесь. Вы солнце иногда видите?
Мока и Пока переглянулись. Скривили губы.
– Всё спрашиваешь, выведываешь, тё… ой как ты сказала?
– Хитра.
– Ты сама откуда? И почём тебя так назвали, не запомнишь, а ещё выговорить надо.
– Почём, почём, – передразнила Хитра: – Нипочём. Я оттуда, где дети в школу ходят, а не на казни. У вас школы есть?
– У нас дети в детдомах живут, старики в домах престарелых, а родители сами по себе – развлекаются, чтобы успеть пожить. Жизнь коротка к сожалению, – ответил Пока: – А наш пестун всегда говорит то, за что ему платят. И нам рассказывал: что в тех городах, где дети в школу ходят, жертвы Кощею каждую неделю приносят и граждане этому рады. Они просят правителя, чтобы каждый день обряд совершался. Видать богатые там города.
– Глупости, – опротестовала Хитра: – Там где я живу, Кощея никто не видел. В детских книжках про него прочесть можно – что верно, то верно.
– У нас тоже никто не видел, но он точно есть, – вздохнул Пока.
– Никто не видел, а говоришь есть. На каких правах казните, в жертву приносите невиновных? – Возмутилась Хитра.
– Ты что нам тут тюхаешь, – злобно зарычала Мока: – Вообще кто ты такая? На обследование к корчевателям захотела. Хорошо нам с Покой дела до тебя нет, место занять спешим: эта развлекуха раз в год, одни болваны её пропускают.
– Бывай, тётенька, – Пока обезьянничая, показал ей язык: – У тебя нож есть? Наверняка нет. А у меня есть.  Тебе повезло, что нам некогда. Работа нужна – приходи к нам пестуньей, тебе свет в рогожку покажется.
Из переулка на перерез помраком вышел прилично одетый мужчина и Пока заметив его закричал:
– О, привет старик! А ты чё не на занятиях?! Всех отпустил?! Иди назад – мы казнь посмотрим и вернёмся!
Помрак-пестун остановился, попятился и скрылся в улочке, из которой появился, перед этим громко выкрикнув:
– Всех побью кто не слушается!!!
– Ха, ха, ха, – засмеялась Мока: – Придурок.
– Средневековье, – буркнула Хитра, отстала от парочки помраков и глянула на серое небо. «Радости нет» пронеслось в голове, и она от неожиданности остановилась, так ей захотелось крикнуть: «Радости нет!» и свистнуть, да так свистнуть, чтоб всё искрами, фейерверками пошло, распугивая вместе с серым небом рокот толпы, и опрокидывая город в приятную добрую тишину.    
Нет, никогда не понять ей этого города и этих сказочных существ. Хотелось бы вести себя искренне, смело и просто – видеть то же самое в других. А эти хронически недоверчивы, глядят на всё с опаской, да и злые какие-то. Она привыкла общаться открыто, и говорить всегда правду; для них любое общение, скорей всего, обязательно должно приносить выгоду, а правда – знают ли они, что это такое. 
Следуя за Мокой и Покой Хитра подошла к сортировке и в общем потоке помраков проследовала под приземистую арку входа в подземный переход. Все помраки добросовестно вносили плату, кидая деньги в чёрную урну и Хитра следуя общему примеру, прикоснулась кулачком к отверстию как будто тоже внесла свою лепту.  Пасть подземного перехода проглотила чародейку. В сутолоке она преодолела его неосвещённую, тесную глотку, а вторая пасть выплюнула её на галёрку устрашающего театра.
Партер тремя сегментами круто опускался к первым рядам. Внизу находилась обширная сцена в виде хорошо утрамбованной площадки огороженной бетонными блоками. Рядом со сценой громоздилась высокая трибуна. Все корчеватели сидели на своих местах. За сценой находилась ещё одна небольшая площадка, называемая коньком. На её краю возвышался пирс. Около него стояла ладья кормой к зрителям.
Мощная монолитная скала уходила отвесно вниз, неизвестно куда, в бездонье. Хитра уже видела провал, когда посещала Запредел. Ныне она находилась у другого его края.
Очень далеко, на каменном острове, подёрнутая ядовитой пеленой, возвышалась башня Замка Кощея.
От пирса к грозному сооружению как натянутые струны вели две рельсы без шпал. На рельсах стояли небольшие катки, и на катках в свою очередь покоилась ладья.
Хитра выжидала время и не знала, куда ей деться – стояла на галёрке. Пришедшие на представление зрители толкали её.
Раздалась оглушительная музыка гимна Города Помраков и постепенно с окончанием музыкального вступления все зрители дружно замолкли. В исправной тишине главный корчеватель, сидящий в центре возвышающегося ложа и одетый в респектабельный костюм, заговорил:
– Открывая заключительное спасительное заседание, хочу поздравить своих коллег с плодотворно прошедшим и благополучно завершившимся сезоном.
Помраки захлопали, корчеватели лениво встали и сели. Вновь наступившая тишина напомнила сборищу, что есть второй корчеватель. Он громко завопил:
– Ввести подысканных героев для жертвоприношения!
Ворварды вытолкнули на сцену помраком юношу и девушку. Поставили перед аплодирующей толпой и после нескольких минут выдержки одели им на головы чёрные мешки, заковали руки и ноги в кандалы, подхватили, внесли на пирс и бросили в ладью. За время проведения арестантской процедуры, корчеватель продолжал:
– Наш народ всегда ценил зрелища жертвоприношения. Сейчас наших героев упаковывают, и я хочу сказать о них несколько слов. Они жили не в меру честными и жизнелюбивыми, но слишком скромными. Наша нравственность порицала и неоднократно предупреждала кандидатов. Теплились большие надежды, что они исправятся и проникнуться настоящими идеалами, но хитросплетения нашей непредсказуемой участи, жребий, широким жестом брошенный судьбой в облике Великой Корысти, решили иначе! Так прими дар от нас Великий! Оцени наши старания и не сочти, если они окажутся не в полной мере достойные твоего приёма. Прими! От нас не убудет!
Вновь грохнула музыка гимна, и сочный голос запел:
Под общий восторг и под звуки гобоев
Мы в жертву приносим наших героев:
Поэтов, мечтателей и пацифистов,
Учёных, еретиков и утопистов.
Под добрые взгляды и плачи толпы
Ждут их расправы и алтари.
Но время всё лечит – в прошествии лет,
Кого-то восхвалим мы гибели вслед,
Кого-то да вспомним, кого-то простим,
И память из мрамора соорудим.
Цветы им положим на холмик могилки,
Их средства пополнят фонды-копилки,
Чтоб наших героев народ не забыл.
Спи наша совесть – пухом земля,
Грустно, что выбор пал на тебя.
Печально, что жертва Кощею мала
Прости нас, Великий, мы будем стараться –
Послушно раз в год повторяя слова
«Где ты челнок – пора возвращаться».
Третий корчеватель встал медленно и прежде чем прокричать долго собирался с мыслями и пил воду:
– В этом году, неожиданный подарок нашему Городу. Ввести злоумышленников! – Рявкнул он.
Из открывшегося в сторонке подвала, ворварды вывели, закованных в отличие от помраков не в кандалы, а в колодки Меху, Теху и Колябку. Они, еле передвигая ноги, прошли по деревянному настилу. Эшафот, вырытая яма и кострище, с  уложенным хворостом и столбом, замерли в предвкушении, отдать должное стараниям палачей.
Хитра увидела притоманов, и напористо работая плечами, быстро сократила расстояние между собой и сценой до минимума.
Встал четвёртый корчеватель в судейской мантии и гундосым голосом произнёс:
– Три незваные и лишние личности пытались проникнуть на территорию нашего незыблемого Города, и по первому звоночку схвачены добропорядочными гражданами. Вот они! Светлейшие корчеватели вынудили себя в экстренной обстановке, игнорируя свои неотложные дела и обязанности, с больными головами, проводить внеочередное обвинительное собрание, в ходе которого терпеливо выслушаны все издевательские претензии злоумышленников и прослушано угрожающее молчание. Вынесены следующие вердикты: закопать живьём, сжечь, отрубить голову. Прежде чем Великий начнёт процедуру жертвоприношения предлагается провести, как долг нашей законности вышеназванные казни.
Бурные овации помраков волнами побежали по зрительному залу. Хитра к этому времени вплотную подобралась к возвышению и перекрикивая шум прокричала:
– Стойте!!!
Корчеватели удивлённо оглянулись на крик. Девушка протиснулась между двумя высокими помраками, и смело вышла на подиум.
– Обвинительное и спасительное светлое собрание, прошу извинить, но это мои друзья и смею заверить вас, они, ни в чём не виноваты!
Оторопелая тишина колпаком накрыла весь театр, но корчеватели недолго переваривали неожиданное появление девушки. Молчание прервалось злыми выкриками, и во всём театре начался гвалт.
– А нам не надо ни каких заверений!? – Заорал второй корчеватель с татуировкой бандита на руке: – Виновность чуждых нам мечтателей убедительна и неопровержима!?
– А ты зачем сюда приперлась?! Кто тебе вообще разрешил выходить на жертвенник!? – В тон второму провопил третий корчеватель похожий на пьяного или не выспавшегося водителя.
– Она с ними заодно! Это одна шайка! – Подорвался четвёртый корчеватель.
– Конечно! Это агент! Все слышали! Она назвала их друзьями! Доказательство! Доказательство! – Опять закричала бандитская рожа.
– Сострадательные корчеватели, наша дружба не нуждается в доказательствах! – Закричала в ответ корчевателям Хитра.
Корчеватели неожиданно заметно озверели.
– Прошу записать признание в порочащих обстоятельствах! – Перекрикивая себя, проорала судейская мантия.
– Коли ты подруга преступников, где твой адвокат?! Мы хотим его послушать! – Подхватил пятый, как будто ждал сигнала.
– Зачем мне адвокат, когда я не виновна, – бросила в лица корчевателям Хитра.
– Тогда чем ты в состоянии подкрепить свою невиновность и невиновность своих друзей?! – Громко произнёс шестой корчеватель.
– Успокойтесь, требовательные корчеватели, наша дружба состоялась до того, как мы прибыли в ваш замечательный Город и не является по вашим меркам сговором! В конце концов, мы согласны здесь временно и не дружить, а так: быть знакомыми!
– Откровенное лицемерие, порочащее наши законы! – Бандитская татуировка с ухмылкой отвалился на спинку стула.
– Вынуждены тебя огорчить, деточка! Решение светлейшего собрания корчевателей никогда не отменяется! – Добавил после второго шестой корчеватель и тоже потянулся к графину.
– Хотелось бы всё-таки услышать, какой суммой ты в состоянии подкрепить свою невиновность? – Прокрался среди криков голос главного корчевателя и когда он заговорил, все замолчали.
– У меня нет денег, – ответила Хитра: – Уважаемые корчеватели, я согласна чтобы меня принесли в жертву Великому, ради того, чтобы несчастных отпустили! – Крикнула Хитра.
– Она даже не может ни чем подкрепить свою невиновность, – изрёк респектабельно одетый и засмеялся.
– Решение светлейшего собрания корчевателей не отменяется! – Повторили хором голоса.
– Я не верю, что есть доказательства преступной деятельности моих друзей, так же как нет у них документов, а тем более имён! Назовите хоть одно имя! Разве можно казнить «ничего»! – Опять, в последней надежде, что отменят казнь, крикнула Хитра.
– Доказательства могут придти со временем! В случае оправдания будет принято решение воскресить в монументе! – Ответил главный и подал знак, что пора заканчивать.
– А документов нам и не надо! И знать не хотим кто они такие! Ты лучше покажи нам свою потребность! Где, где твоя надобность?! Помраки! Она нужна нам, беспомощная и немощная, не в состоянии оплатить свою невиновность!? –  Проорал второй и самый наглый.
Хитра пихнула руку в торбочку и вынула из неё бутылку.
– Я вынуждена воспользоваться надёжным средством. Оно необходимо вашему городу как воздух! Это справедливость!
Корчеватели в ужасе отпрянули, а девушка протянула им стекляшку и приготовилась спровоцировать угрожающий замысел открыть, как сзади подкравшийся ворвард схватил и заломил ей руку. Второй ворвард разжал ей пальцы, отобрал бутылочку со справедливостью и, удерживая брезгливо и осторожно флакон, показал корчевателям, что пробка надёжно закрыта.
Во время короткой заминки платок слетел с головы девушки и Хитра понуро опустила руки, оглядывая свистящую, орущую, возбуждённую, не обременённую разумом зрительскую толпу помраков, хорошо понимая, что бутылочкой справедливости здесь ничего не решишь, но как захотелось сбросить со счетов жестокое, скудоумное мнение, игнорировать законы тёмного города.
– Что мы видим! – Заверещал четвёртый корчеватель: – Она скрывала от нас уши! Вот вам и неопровержимые улики в её ненужности! Помраки! Это отъявленная заступница!
– Перед нами классическая жертва Кощею! Подарок судьбы! – Вскочив, крикнул второй и простёр руки в зал: – Каково ваше мнение, помраки!?
Одобрительный вой раскатами ответил ему.
– В жертву! В жертву! В жертву!
Хитра вгляделась в лица корчевателей и заметила, что глаза этого помрачнения  пусты и закрыты бельмами. Как будто они являли собой незрячих. Жуть – они смотрели на неё и видели её непонятно чем?
– Объявляю новоприбывшую защитницу жертвой справедливости! – Перекрикивая всех, закричала судейская мантия, выйдя из-за трибуны: – Да прибудет она в замок Кощея и предстанет перед Великим! Сегодня, как никогда, ты будешь, счастлив, наш Кощей!
Издалека, со стороны замка раздался протяжный вой. Рёв толпы стих – рты помраков как по команде закрылись. Корчеватели засуетились, и главарь испуганно крикнул:
– Быстрей её в челнок!
Но ворварды не успели выполнить его приказ. Хитра выхватила бутылку справедливости у зазевавшегося палача, развернулась и сама гордо шагнула к кораблю, но передумала и крикнула:
– Что уставились, ну-ка несите меня!
Два стражника незамедлительно выполнили её приказание. Как парализованные корчеватели удивлённо смотрели на третью жертву.
Девушку бережно внесли на эстокаду, там она непринуждённо одёрнула съехавший во время короткой борьбы приталенный комбинезон, перешагнула через борт ладьи и присела на корму.
Помраки не выдержали: поведение напросившейся на обед к Кощею заставило забыть на время свои жалкие приличия, и театр потряс гром аплодисментов. Видно как-никак, но жертвы здесь подспудно уважали.
Возгласы одобрения ещё не стихли, а палачи схватили и потащили Меху, запихали его в гроб, заколотили, опустили в яму и схватились за лопаты. Одновременно два других ворварда схватили Колябку, привязали к столбу кострища и подожгли хворост. Дым повалил несусветными клубами, заслоняя ведьмочку от зрителей, а когда дрова разгорелись, пламя хищными языками полыхнуло вверх. Теху завалили и бросили на плаху, палач взмахнул топором, и голова весёлого притомана упала на помост.
И тут началось.
Безголовый Теха пошарил вокруг себя руками, схватил свою голову и, держа за волосы, стал всем показывать. Голова, улыбаясь и отплевываясь, смотрела на помраков и показывала язык. Колябка выскочила из костра и забегала вокруг него. От неё летели искры как от бенгальского огня, и валил дым как от паровоза. Земля над похороненным Мехой зашевелилась и его гроб выехал на поверхность. Крышка открылась, и из гроба вылезли четыре клацающих челюстями скелета в чёрных пальто.
Мертвецы как с мухами разделались с ворвардами и кинулись на помраков. В это время на башне замка Кощея вспыхнул яркий огонек, и лодка на катках сама стронулась с места и заскользила по рельсам, удаляясь от пирса и Города Помраков.
Хитра встала на корме и на прощанье во весь голос выкрикнула бунтарски потрясая кулаками:
– Безголовому голову отрубили, закопанного закопали, сожжённую сожгли.
Помраки в панике и давке покидали театр. Корчеватели впереди всех. А бригада скелетов в чёрных пальто, безголовый буян и коптящее небо чудище хозяйничали – щекотали, щипали, дубасили, мутузили, сбивали с ног, кидали на головы различный мусор, в общем, избивали и наводили порчу на беззащитных помраков. И как ни поворачивай, они это заслужили.
Ладья с жертвами легко скользила по рельсам через бездонное пространство. Пристань вместе с городом скрывались в весёлом и причудливом прошлом, а в будущее, загадочное и близкое, неминуемо приближалось негостеприимное и страшное жилище Кощея.  Хитра отвернулась от города, где пускал пургу хаос и всё ещё раздавался шум приобретённых беспорядков и посмотрела на проплывающую мимо гору. За ней полыхающим водопадом стекала в пропасть огненная река. На горе она увидела костёр и возле костра сидели её друзья. Они помахали ей, она помахала им и печально вздохнула. Крохотная улыбка скользнула по её губам.
      
    
      
      
                Глава № 6

                ЗАМОК  КОЩЕЯ

Ладья бесшумно скользила в пустой могильной тишине. Среди клочков разноцветного газа в небе появились звёзды. Создалось впечатление, что они плывут во вселенной.
Помраков звали Март и Саба. Хитра помогла им освободиться от мешков и кандалов. Они сели на лавочку напротив неё, вытаращили глаза, завертели головами. В небесной вышине то и дело пролетали падающие звёзды. Небо сияло всеми своими астрономическими явлениями, но иногда на ладью набегали чёрные крылья ночи (скорей всего потерявшиеся и блуждающие в поисках синего неба, облака) и вся картина ночного звёздного неба вдруг исчезала – становилось абсолютно темно, и на носу и на  корме хрупкого корабля загорались светильники.
Висящая каменная скала приближалась, и вскоре они увидели, что дорога, по которой скользила ладья, вела не в Замок, а в тоннель или пещеру, чьё око тускнело ниже Замка, в самой скале.
Кто же ты такой Кощей этой сказки? Сможешь ли ты мне помочь? Вспомнилась песня, которую она пела у обрыва, когда впервые увидела Замок со стороны запредела. Так ведь это кудесы, поняла Хитра. Я кудесы придумала – а Ваша Власть и не догадалась, но и я сама хороша, тоже не допетрила… не икается ли тебе Горыня, наверно икается: почему я тебя не послушалась…
Хитра посмотрела на помраков и спросила:
– Не страшно?
– Чему быть, тому не миновать, – ответил Март.
– Иногда полезно говорить – чего не миновать, попытаемся исправить.
Хитра достала пузырёк справедливости и отдала его пострадавшим.
– Хочется верить, что в будущем у вас всё будет хорошо, и она вам не пригодиться.
Саба взяла бутылочку и прижала к груди.
– Как-то неуютно во вселенной молчать. Расскажите, почему в эту лодку угодили? – продолжила Хитра.
– А очень просто. До умопомрачения трудно по нынешним временам жертву найти. Все скрываются – кто во что горазд. Корчеватели с ног сбились и придумали конкурс с каверзными вопросами о смысле жизни объявить. Саба выиграла. Ну, её и загребли. А я жить без неё не могу, то есть мне скучно без неё – куда она, туда и я. Вот и оказался вместе с ней. Родителям, чтоб утешить заплатили…
Саба погладила Марта по голове:
– А друзья когда узнали, что он меня не оставит, обозвали его слабаком.
Хитра неожиданно протянула Марту руку.
– Я другого мнения. Вы, Март, настоящий мужчина.
 После очередной тёмной тучи, глыба кощеева острова выросла в несколько раз. Туман ополовинил её, и вызвал в памяти образ айсберга в океане. Вот она заслонила большую часть неба – поблёскивая свисающими подтёками, отчётливо виднелась пещера, куда должна была нырнуть ладья. На маленьком козырьке, приютившемся над пещерой, появилась фигурка. Хитра всмотрелась и вскоре поняла – Растатут. Он стоял на самом краю скалы, освещённый всполохами звёздного газа, в человеческом облике, в средневековой одежде, напоминая Мефистофеля, широко расставив ноги, скрестив руки на груди. Хитра встала на скамейку на корме и ждала. Ладья приближалась к Замку и её скорость ощутимо возросла или скорость в пустом пространстве просто не ощущалась до того момента, пока они не приблизились к каменному гигантскому обломку. Вскоре скала нависла над ладьёй всей своей громадиной, всей своей тяжестью. Растатут сбросил вниз верёвку с перекладиной, и она зависла под выступом у входа. Когда лодка нырнула в отверстие пещеры Хитра подпрыгнула, ухватилась за перекладину и почувствовала, как её без всяких усилий легко поднимают наверх.
Демонические перчатки Растатута выхватили Хитру из пропасти и бережно опустили на ровный базальтовый карниз.
Девушка в порыве радости собралась уж было обнять могущественного друга, желая пошутить, поблагодарить, но притоман предусмотрительно зажал ей рот ладонью и в его испуганных, полных ужаса глазах растворилось всё её приподнятое настроение. Растатут ещё раз показал пальцем на губы, погрозил и поманил за собой и они, молча, полезли по камням к Замку.
Дорожка петляла между скал, слепленных из вязкой расплавленной магмы и выветренных в течение долгих веков. Притоман и чародейка протискивались в узкие щели мимо гигантских застывших разводов из обсидиана, с вкраплениями вовремя не расплавившихся тугоплавких минералов,  проходили под каменными сводами, перепрыгивали узкие расщелины и при этом, всё время поднимались к Замку. Но Замок по-прежнему возвышался над ними своими чёрными, высокими стенами. В монолите в некоторых местах проглядывали ступени вытесанные камнетесами, чьи имена никто никогда не вспомнит. Иногда из щелей со свистом вырывался горячий воздух и превращался в клубы пара, и пар оседал на каменную поверхность в виде капелек.
Еле-еле заметная лестница вывела ребят на нижний уровень крепостной стены. Полуразваленные зубья придавали ей жалкий, запущенный вид. Издали донёсся гусиный гогот. Растатут стремительно увлёк Хитру в тень стен второго этажа. Крики стихли, и они бегом перебежали открытое место до следующей более приличной лестницы. Она привела  их на этаж, где отсутствовали видимые разрушения. Хорошо пригнанные камни стояли прочно. Ребята, не выходя из тени, пошли по периметру и свернули в узкий коридор. Растатут зажёг светляк, показал Хитре лаз и затушил огонёк.
– Следуй за мной, – прошептал он и нырнул в темень.
Следующий отрезок путешествия, в кромешной темноте, предполагал передвижение на четвереньках. Они ползли по темному и бесконечно длинному, как лента Мёбиуса, проходу. Преодолевая его, Растатут напомнил Хитре о своём родном обличье. Кисточка хвоста смазала её по носу, а рука наткнулась на обросшее щетинкой копыто, и она немного отстала, чтобы не вызвать недоразумения.
– Мы почти пришли, – донёсся из темноты голос Растатута. Брякнула задвижка, и потянуло сквозняком. Вокруг, тяжёлым эфиром, распространился запах золы, столетней сажи и серы. Хитра пыхтя, протиснулась в окантованный металлом люк и оказалась в более просторной каменной норе.
– Сейчас передохнём. И разговаривать здесь можно, – молвил Растатут, зажигая очередной светляк.
– А чего мы всю дорогу молчали?
– Слышала гогот?
– Ну…
– Егибихины гуси-лебеди. Они гнездятся здесь. Лучше с ними не встречаться – разорвут.
– Отдохнем, куда полезем?
– Там на полу дверца. Откроем её и ты у Кощея.
– Что-то мне не по себе. Это правда, что он сын Егибихи?
– Кто тебе это сказал?
– Егибиха.
– Значит правда.
– Спасибо, успокоил.
Растатут упёрся ногами в выступ заслонки и плавно сдвинул её с места. Она отъехала по пазам, открыв круглое отверстие. Внизу блеснул свет, и послышались голоса. Хитра прислушалась, но ничего не поняла. В это время чёрт окончательно справился с крышкой – отодвинул в сторону, до самого упора.
– Какая удача – мы вовремя. Он здесь и Хранитель с ним. Опускай ноги в трубу и прыгай.
Хитра подчинилась. Села на край дымохода и поболтала ногами. Недовольно ответила:
– Ничего не видно.
Внизу голоса замолкли, и наступила тишина.
– Прыгай, пока он не ушёл.
– Кто ушёл?
– Кощей.
Хитра ещё раз заглянула в трубу, запах копоти шибанул в нос. Она покачала головой.
– Не…поговорить, сначала, не помешает.
– О чём?
– Ты рога терял?
– Нет, не терял.
– Следовательно, у тебя есть рога.
– А ну-ка, прыгай, говорю, – грозно зашипел на неё Растатут.
– Не… Что-то боязно.
Тогда он предательски толкнул её в бедра, и она, как намыленная, скользнула в дымоход, не успев крикнуть «ой».
***
В большой, неповторимой комнате, заваленной книгами и экзотическими предметами, сидели Изгой и маленький толстый человечек. Они негромко разговаривали. У Изгоя на коленях лежал раскрытый альбом. В стороне самостоятельно вращался глобус-великан. Стену за спиной хозяина замка украшал гобелен. По нему, увеличенными в размере осколками, плавали яшмы, агаты, опалы, малахиты – белый свет не видел подобного дива.
– Где-то был другой альбом? Куда я его положил? – Капризно проворчал Изгой.
– Надо навести порядок в вашем беспорядке. Изгой, почему вы всё разбрасываете? – Сделал замечание маленький, пузатый человечек и, зевая, потянулся.
Изгой закрыл альбом, положил на стол и шаркающей походкой подошел к стеллажу. В нём стопками лежали музыкальные диски. Он уставился в одну точку.
– Что вы потеряли, Изгой?
– Так себе, – Изгой отмахнулся: – Свои мысли растерял.
– Я забыл вам сообщить – час назад помраки жертву отправили. Челнок благополучно минул наш висячий многоугольный камень. Вас это тоже не интересует?
– Сейчас не интересует. Пускай отправляют свои жертвы, жертвы, жертвы… Ничего не найти.
Маленький человек вздохнул. Со стороны камина раздалось шуршание. Изгой отвлечённо посмотрел в потухший очаг.
– Мыши, – сказал толстенький.
Но мужчина ничего не ответил и продолжал шарить глазами, то по стеллажу, то по куче книг на полу.
– Вы знаете, Изгой, в последнее время вы мне напоминаете царевну Несмеяну. Я должен развлечь, а не получается. Почитайте литературу из несуразного мира – бессмертие к этому располагает.
– Вот она! – Ликующе закричал Изгой, нагнулся к куче книг, выудил из неё невзрачную книжицу с названием «Волшебные реконструкции» и бросил на стол: – Ты понимаешь Хранитель, почему книжка серая и незаметная? Потому что в ней нет моих мыслей.
– Любая чудо-книга, когда её читаешь и не думаешь, выглядит серой и непривлекательной, – флегматично ответил тот, кого Изгой назвал Хранителем и добавил: – Вы читайте, я пойду, проверю хронометеосводки, а заодно и гравитационную стабильность.
– У меня маленькая просьба, Хранитель, замените, пожалуйста, видеокристалл в зеркале.
Толстенький человек задумчиво остановился в дверях и спросил через плечо:
– Вы не знаете, Изгой, откуда у нас мыши?
Изгой, водрузил на нос очки и, уткнувшись в книгу, пробубнил:
– Мышь – маленькое серое создание. При равномерном распределении сил между двумя враждующими сторонами, она способна принять чью-либо сторону, что наверняка приведёт к довольно внезапному перевесу и как результат, к неизбежной победе этой стороны. Если кратко – помогает осуществить замысел.
Хранитель постоял в дверях, ничего не сказал и вышел. Изгой насмешливо посмотрел ему вслед, перелистал несколько листов книги и, поёрзал в кресле, чтобы сесть удобней. Не успел он это сделать, как со стороны камина раздался совсем не мышиный шорох. Затем что-то ухнуло в золу, и камин выстрелил пеплом как пушка, в чей заряд заложили самый дымный порох. Брови потрясённого Изгоя приподнялись над очками. В камине сидело чёрное от сажи существо и смотрело на него очумелыми, расширенными глазами.
– Вы, простите, кто будите? – Спросил хозяин замка, слегка подавшись в сторону упавшей в камин непрошеной особы.
– Чародея, – решительно ответила Хитра, продолжая деловито сидеть на остывших углях: – Можно войти?
– Обычно входят через дверь. А через камин… ну да, чародея, выпрыгивайте что ли.
– Благодарствую, – Хитра краем глаза зыркнула в зеркало. Сделала паузу и спросила: – Я имею честь разговаривать с Кощеем?
– Допустим.
– Прежде чем представиться и изложить сущность проблемы, которая заставила меня явиться к вам, я бы хотела помыться, причесаться и переодеться. Всё таки я девушка, Кощей, – с досадой на лице Хитра потупила глаза: – Дорога была длинная и трудная.
Кощей ухватил и в самой резкой форме потянул свисавший с потолка длинный шнур с кисточкой, затем отпустил, и кисточка исчезла в потолке. Дверь стремительно распахнулась, и маленький толстенький человек впорхнул в комнату, как будто к его ногам крепились невидимые, удивительные крылья.
– Хранитель! Проводите гостью и создайте ей все условия. Пусть в моём Замке она побудет девушкой, а не чародейкой! – Нарочито громко сказал Кощей, подошёл к камину, заглянул в него и заорал:
– Чёрт побери!!!
Эхо его голоса прокатилось по дымовой трубе и ему ответили отдалённый и торопливый скрежет и лязг.
***
Походка Хранителя кого-то напоминала Хитре, но она не могла понять кого. Он отвёл её в номер, что называется класса люкс, где были и ванна с джакузи, и шкаф с платьями, шкатулка с драгоценностями, два балкона на южную сторону и телефон модели ретро.
Хитра вознеслась на седьмое небо от удовольствия – блаженство убаюкивало и окутывало её вместе с пеной в ванне. Во сне она слышала пробуждения далёких воспоминаний, весеннего знакомства с волшебством – посапывание, шарканье и неразборчивое бормотание. Когда она открыла глаза, первое что пришло в голову, это то, что неприлично надолго откладывать встречу с хозяином Замка. Но, к своему изумлению она обнаружила, что дверь из гостеприимного номера люкс заперта. Она побарабанила кулаками, но никто не отозвался, заглянула на оба балкона – никого. Хитра остановилась посреди гостиной в растерянности, задумалась и услышала еле слышный смех. Кто-то похихикивал и, очевидно, над ней. Она насторожилась, прислушалась как будто хищник, поджидающий дичь. Смех раздавался со стороны трюмо, и девушка подумала, что это смеётся зеркало. Подошла, заглянула в него.
– Кто это смеет надо мной смеяться?
Но зеркало молчало, а смех раздался с другой стороны.
Хитра подошла к комоду. На нём стоял с открытой крышкой сундучок с драгоценностями. Жемчуга и самоцветы переливались в свете антикварной люстры, но и без того хорошо было видно, что и отсутствие света не помешает им сиять. Разглядывая богатые украшения Хитра прикинула, что хихиканье сейчас опять раздастся за спиной, и внезапно сделала поворот на 180 градусов. Чуть не упала. И в тот же миг, как издеваясь, за спиной опять весело засмеялись. Хитра повернулась к сундучку и захлопнула его крышку. За сундучком пританцовывал на ножках и размахивал мини-ручками вполне живой ключ. Надо думать, он никак не ожидал, что девушка быстро раскроет его тайну, но когда крышка опустилась, он в миг сиганул с комода как мышка и исчез с глаз Хитры.
Она не собиралась за ним гоняться – вышла на средину комнаты и сурово произнесла:
– Ну-ка сию минуту выпусти меня, шкодная отмычка!
В ответ раздался писклявый, обиженный голос:
– Я Люкс – ключ, а не отмычка.
– Отопри дверь, ключ Люкс.
– Ещё рано.
– Как это рано?
Хитра взглянула на настенные часы – часовая и минутная стрелки показывал  полдень, секундная стрелка отсутствовала. Когда она пришла сюда, они тоже показывали это время. Сломанные, рассудила она, но прислушалась – они тикали.
– Я достаточно отдохнула и нынче мне предстоит разговор с Кощеем. Не мешай мне.
– Для разговора есть телефон.
Выше упомянутый телефон висел около дивана на стене, но цифр в диске набора номера не было  –  Хитра знала, что обычно подобные телефоны применяются для прямой связи – поднимаешь трубку и тебе отвечают. Но так поступить она постеснялась.
– Ты неверно меня понял, Люкс. Я не могу, с бухты-барахты появившись здесь, разговаривать с Кощеем по телефону. Мне нужно видеть его. Разговор очень ответственный, конфиденциальный и такие разговоры обычно называют не телефонными.
– В замке ни для кого нет секретов, а для меня тем более. Я ключ Люкс.
Хитра нетерпеливо топнула ногой.
– Раскомандовался! По какому праву ты меня здесь запер!?
В дверь громко постучали.
– Ай, – испуганно запищал Люкс: – Это Хранитель!
Он быстрее мысли мелькнул к двери, влетел в замочную скважину, два раза повернулся, дверь открылась. На пороге стоял маленький толстенький человечек. Он вошёл и вежливо произнёс давно знакомую ей с детства фразу:
– Здравствуйте, чародейка. Вы довольны создавшимися обстоятельствами?
Хитра аж присела и оказалась одного роста с низеньким Хранителем, хлопнула ладонями по коленкам и радостно закричала:
– Портфель! Мой умненький! Это ты? Я тебя не узнала!
Лицо маленького человечка покрылось лёгким румянцем. Он покачал головой и укоризненно произнёс:
– Разве можно так называть Главного министра Всех Забот?
Но Хитра ничуточку не смутилась: как она сразу не поняла, кого напоминала походка Хранителя и его круглое добродушное лицо с выразительными, симпатичными глазками.
Министр подошёл к ней и прошептал на ухо:
– Да, я Портфель, но здесь меня называют Хранитель. И ты, Хитра, тоже так меня называй.
И громко добавил:
– Как прошла ночь? Вас ничего не беспокоило?
Хитра оглянулась и поискала Люкса. Он неподвижно лежал на трюмо, как мёртвый, восхитительно свернув ножки калачиком и вытянув по швам ручки. Не стоит придавать значение его баловству и жаловаться на него, подумала она.
– Всё прекрасно, Хранитель. Я ожидаю, когда получу аудиенцию у Кощея.
– Он ждёт вас в ресторане «Отличная Мысль».
– Когда?
– Когда угодно. Он всегда там.
– Я не опоздаю?
– Чародея, здесь нет времени.
Хитра вновь посмотрела на часы. Они снова показывали двенадцать.
– А я думала, они сломаны.
– Что вы, они самые что ни наесть рабочие.
– Я всё поняла, Хранитель. Я в форме и больше не задаю вопросов, и не буду ничего откладывать, и срочно сделаю завтра то, что могла бы сделать вчера. Но у меня есть к вам одна личная просьба.
– Говорите, юная чародея, с удовольствием окажу вам любую услугу.
– Я искупала свой мобильник. Как мне его починить?
– Без вопросов, я принесу вам новый.
– Хранитель, вы забыли? Это подарок Горыни. Телефон волшебный.
– Тогда мы его просушим в лучах особого назначения.
– Спасибо. Вы меня проводите?
– Это не к чему. Я лучше схожу, проверю хронометеосводки, а заодно и гравитационную стабильность.
Хитра вышла из номера-люкса и увидела, что на противоположной стене высветился указатель с надписью «ОТЛИЧНАЯ МЫСЛЬ». Она повернула туда, куда указывала стрелка  и та побежала по стене чуть впереди неё. Хитра остановилась. Стрелка тоже замерла. Хитра шагнула назад. Стрелка повернула вслед за ней, а надпись поменялась на одно слово: «ДОМОЙ». Больше не экспериментируя, девушка пошла на встречу с Кощеем.
Шла она минут десять и упёрлась в кабину с шаром, сделанным из прозрачного материала. Сфера раскрылась и пропустила её внутрь. Хитра села в удобное кресло с пухлыми подлокотниками, прозрачный сегмент встал на место, а противоположная дверь кабины отъехала в сторону и открыла чёрный, падающий вниз туннель. Шар покатился в него. Секунд тридцать они летели, поворачивая то вправо, то влево, шоркая на поворотах о стенки и высекая искры. Они павлиньим хвостам рассыпались позади. Торможение произошло плавно, но быстро, так что чародейку почти съехала с кресла. Шар остановился, и её буквально выбросило, прямо на белоснежный ковёр ресторана. Он покрывал весь пол, как снег. Его ворс искрился и поблескивал, призывая лечь, и повалятся на нём.
Куклы в виде незнакомых посетителей сидели за отдельными столиками: призрак и привидение, ведьма и маг. В одиночестве сидел Растатут и наворачивал горячую лапшу. Его металлическая тарелка стояла на раскалённых углях, рассыпанных на противне.
Хитра осмотрелась, увидела хозяина Замка и пошла к нему по пути мстительно ущипнув Растатута за локоть. На стене, за спиной Кощея висел портрет Егибихи, где её изобразили во весь рост с тем самым, волшебным жезлом в руках, который она показывала Хитре в избушке на курьих ножках. Девушка вспомнила, что похожий портрет, но уменьшенный в размерах Хитра видела у неё в апартаментах, во Дворце, но там вместо волшебной палочки она держала палаш.
– С добрым утром, Кощей.
– Хм, вы уверены, что утро.
– Всякие встречи лучше проводить с утра.
– Всякие?.. – хозяин замка сконфузился: – Ну, да ладно, выкладывайте.
– Не обессудьте, я расскажу вам интересную историю. Один молодой человек симпатичный, продвинутый решил познакомиться с приглянувшейся ему свободной и эксцентричной девушкой: «Меня зовут Саша», – сказал Саша. Девушка, как обычно это делают все девушки такого типа, ни в коей мере не улыбнулась, а посмотрела на него, как на диковинку и ответила: «А меня Маша». «Какое чудесное имя!» – Воскликнул Саша. На что Маша сказала: «Но я хочу, Александр, вас сразу предупредить, что я ведьма». «О! Эти вещи меня совсем не интересуют», – отмахнулся Саша. «Это сейчас не интересуют, а потом вы скажете – ассоциации»…
Хитра подцепила вилочкой маслину и положила в рот.
– А хотите, я вам ещё историю расскажу? Где-то далеко, далеко, в далёких землях существовало государство, где жили одни злые волшебники. У них, как и у всех волшебников были дети. Они их воспитывали. Так вот, у одной злой волшебницы был сын, и его воспитанию она уделяла слишком много внимания. По вечерам они вместе смотрели ужасные фильмы и отвратительно нарисованные мультфильмы, от которых не только дети, но и взрослые становятся злыми; она читала ему злые книжки и злые стихотворения. Кстати, Кощей, ваша матушка любительница подобных стишков.
Кощей отмахнулся и Хитра продолжила:
– Всё-таки зачитаю для примера один стишок.
–Уронили мишку на пол
Оторвали мишке лапу
А потом распотрошили
И подушкой придушили.
Кощей ничуть не изменился в лице. Хитра кашлянула:
– Изо дня в день продолжалось воспитание злого волшебника, но однажды, мать заметила, что сын не слушает её. «В чём дело?», – спросила она: – «Я уделяю тебе всё свободное время. Школа, соседи, улица – все заботятся о тебе, а ты безразличен к нашим стараниям?». «Знаешь, мама, мне почему-то совсем не хочется быть злым волшебником». Мама очень удивилась, обозлилась. «А кем ты хочешь быть?» Если бы сын знал, что кроме злых существуют ещё и добрые, он бы, наверное, ответил, что хочет быть им. Но он жил в государстве злых и совсем не ведал, что есть другое государство, поэтому он ответил «Я сам не знаю, кем я хочу быть, но постоянно об этом думаю». Такого ещё ни разу не случалось в государстве злых волшебников. «И почему ты решил, что быть неизвестно кем гораздо лучше, чем быть злым?». «Потому что у нас в государстве всё население злые волшебники, а я хочу от всех отличаться. Значит, я буду очень злым волшебником, самым злым волшебником, сверхзлым волшебником и чересчур, злым волшебником». «Кем тогда станем все мы, обыкновенные, злые волшебники?» – Спросила мама. Мальчик задумался и ответил: «Все волшебники в моей стране станут счастливыми, а если не захотят, я заставлю».
– Какой ужас. Извините, я перебью – финал вашей истории печальный?
– Да, ничего хорошего – мировая скорбь. Вы правы – уныние сейчас ни к чему… Я вам лучше стихотворение расскажу.
– Опять дремотный вечер тишиной
  В розетке с позолоченной каймой
  Помешивает ложечкой варенье –
  В задумчивый и сладостный покой
  Сиротство постучится в дверь клюкой
  Чтоб выдумкой наполнить запустенье.
  С теплом камина и игрой теней,
  Закутаюсь в читальное шаманство,
  И поражусь – ради каких идей??
  Порочим мы лечебное мещанство.
– Извините, я не с того начала. Начну сначала.
– Брожу по царствам не людей, а  книг
  В утехе приключений и исканий
  Я одинокий, чахнущий старик
  И пленник бородатого сказанья;
  Зловредный чародей, как атрибут
  Борьбы добра со злом…
Кощей, заинтересованно слушавший, приподнял ладонь чуть-чуть над столом, свернул её в кулак, щёлкнул большим пальцем и перебил Хитру:
– Чей вечный жгут
  Стянул планету –
  Была надежда на людей
  Сейчас и этой нету…
Усмешка украсила нижнюю половину его лица и далее он продолжил:
– Борьба добра со злом
  Это основа
  Любого сказочного мира и не ново,
  Что никогда не будет ей конца.
  Но что печалит:
  Борьба приходит к нам «из неоткуда»,
  Так и уходит тоже «в никуда».
  Но так не может быть,
  А это значит,
  Что рядом есть влияние извне.
  Ответ простой –
  За мир на Сказочной Планете
  Спрос с мира на Земле.
Кощей замолчал и отрешённо глянул в сторону. Тогда беседу вновь возобновила Хитра:
– А что если я вам расскажу длинную историю в стихах? Называется «Руслан и Людмила», – Хита замолчала, заметив, что Кощей сидит с  кислой миной на лице.
– Это конечно всё хорошо, но когда-нибудь, вы скажете, что заставило вас проделать столь долгое и опасное путешествие в мой Замок? – Невесело спросил хозяин Замка.
– Скажу… Что-нибудь для смелости у вас найдётся?
– Отличное виноградное красное сухое вино. Его Илюша из Карачарова очень любил.
– Давайте.
Хитра отхлебнула и заела кусочком вяленого мяса.
– Дело в том, что Егибиха… – Хитра перевела взгляд на портрет за спиной Кощея. Ей показалась, что Ваша Власть не спускает с неё взгляда: – Так получилось,… на меня зуб точит, преследует и хочет погубить. Не могли бы вы замолвить за меня словечко или ещё лучше подарить оберег, защищающий от напастей вашей матушки…
– Но я давал вам раньше охранный талисман. И где он? Я не вижу его на вас. Очень обидно, если вы его потеряли. Второй раз волшебные вещи не выдаются – разве вас не учили, что есть правило единственного желания.
– Простите, я не знала, что оберег был ваш.
Хитра облокотилась на спинку стула, её бросило в жар, мысли как трусливая собака, поджавшая хвост, блуждали в тёмном лабиринте подсознания. В одном она была уверена, что ответ она предчувствовала, потому и принялась рассказывать всякую всячину, поэтому и боялась разговора с Кощеем.
– А если бы вы знали, это имело бы значение?
– Произошло недоразумение. Я поверила Егибихе и вот результат – оберег исчез.
– Сожалею, я в затруднении и не знаю чем смогу вам помочь. Могу дать один заговор. Он запретит ей вас преследовать, но заговор должна произнести сама Егибиха. А захочет ли она?
Кощей взял салфетку и написал на ней несколько строк. Хитра прочла, смяла и подула на неё. Салфетка превратилась в пепел и рассыпалась.
– Славная ученица. Горыня вас хвалила. Я желаю вам осмотрительности и никогда не забывать, что в нашем мире трудно избежать ошибок, а иногда надо их и делать: поскольку он волшебный. Вижу, последние слова загадочны для вас, но вы ещё  очень юная чародейка.
– Знаете, я не собираюсь с вами прощаться. Помыслить надо. Где я вас могу найти в следующий раз?
– У себя в рабочем кабинете.
Хитра встала и вышла из-за стола.
– Спасибо вам, Кощей, вы мне очень помогли.
Кощей недоверчиво посмотрел на неё.
– У меня на самом деле больше нет средств, ограничивающих Магистра.
– Я вас чем-то огорчила? Не переживайте. Что-нибудь придумаем, – Хитра ещё раз пристально посмотрела на портрет Егибихи. Однотипный она видела во Дворце. Наверно, картины рисовал один художник и позировала Владычица во Дворце – по нарисованному полу и нарисованной обстановке видно. Но позировать во Дворце с жезлом, превращающим всё в камень, когда вокруг тебя сплошной камень: ко всему тому, он не такой уж и лёгкий и положить его куда-то опасно – а не показала ли ты мне, Ваша Власть, обыкновенную безделицу, украшенную самоцветами, но по всему следует, что жезл у тебя есть. Егибиха так просто не хвалиться, как и все Владычицы, честь блюдёт.
Хитра кивнула Кощею и пошла к выходу.
– Удачи, – обронил в след чародейки хозяин Замка.
Назад Хитра возвращалась знакомой дорогой. Шарик ждал её и опять упал куда-то вниз, но привёз в, то самое место, в ту самую кабинку, откуда стрелка указала дорогу домой.
Когда Горыня дарила ей оберег, она не сказала, что его сделал Кощей. Она вообще не назвала никакого имени. Что это означает? А это означает, что Горыня не предвидела встречу её и Кощея. Из этого следует, что сказочный мир живёт по своим неведомым ни Горыни, ни Кощею, ни тем более крепколобой Егибихи, правилам.
Чародейка стояла на балконе своего люкса. Далеко внизу копошился, переливаясь разноцветьем, газ. Хитра любовалась неземным зрелищем. В газовых облаках плескались, в подсветке непонятно откуда исходящих лучей и в полном молчании, протуберанцы.
Итак, я выяснила – оберег Горыне дал Кощей. Но зачем он забрал  право контакта с ней? Об этом Пепла заикнулся. Спросить Кощея? Нет, не надо. Это скорей всего связано с волшебством. Теперь можно объяснить поведение Горыни в кафе. Она не вполне была уверена в ней и в её намерениях, и не предвидела, каких поворотов ожидать в дальнейшем. Её можно понять – любая ведьма не терпит туманного будущего. Но у неё нашёлся простой выход – притоманы. Этих долго уговаривать не надо: они обязались сопровождать её, следить за ней,  и не дать её в обиду, так чтобы Егибиха не догадалась. Что и получилось. Всё вроде бы встаёт на свои места и всё, кажется проще пареной репы, но, по всей видимости, это цветочки. А ягодки? Остались Лешеня и Козыля. А потом? Помощь по второму кругу пойдёт? Авось и выкарабкаюсь? Или скажут – сама дальше иди? Пойду и куда – оберега нет, но есть заговор и его должна сказать Егибиха. Да, дождешься от неё…
Хитра услышала знакомое сопение и обернулась. Рядом на втором балконе стоял Хранитель. Он ласково смотрел на девушку.
– Красиво?
Хитра кивнула, и вопрос невольно сорвался с губ:
– Что там внизу?
– Барисфера. Хитра, я вам принёс телефон.
– Премного благодарна. Куда мне без тебя, Хранитель.
– Никакой опасности больше не будет, даже если вы  захотите его  помыть с мылом, постучать по нему молотком или бросить в костёр.  Что ещё желаете?
– Мне нужен стеклянный футляр, в каких обычно дарят драгоценности.
– Хорошо, он лежит рядом с телефоном. Это всё?
– В кабинет к Кощею тоже указатель поведёт?
– А зачем тебе в кабинет?
Хитра озадаченно посмотрела на то место где стоял Хранитель.
– Я собиралась ещё побеседовать с Кощеем.
– Чтобы побеседовать с чародеем, надо просто вовремя открыть дверь, – непонятно откуда раздался голос Хранителя.
Любимый телефон лежал на трюмо. Она погладила его и раскрыла. Все записи сохранены. Экранчик приветливо светился. Девушка удовлетворённо хмыкнула. Из-за шкатулки с драгоценностями вылез заспанный Люкс. Хитра схватила его за ножку и приподняла, чтобы рассмотреть, как сделал бы это великан, рассматривая крошечного лилипута. Он задёргался у неё в руке.
– Отпусти меня. Я ключ Люкс. Самый воспитанный ключ – никого без разрешения в номер не пускаю.
– Не ври. Хранитель входил.
– Если он захочет он и без ключа войдёт.
– Опять врёшь – он давеча стучался.
– Хочет стучится, хочет нет. Отпусти меня, наглая чародейка. 
 – Пожалуйста – отпускаю.
Хитра отпустила его, и он грохнулся на пол. Замер как убитый: хоть гробик заказывай. Жалость насквозь пронзила Хитру и она заплакала. По сердцу заскребли когти раскаяния о содеянном. Она подняла ключ и бережно положила его на комод. Ключ ожил и рассмеялся.
– Ага! Я ключ Люкс. Открываю сердца и сейчас твоё открыл.
Как корова языком слизнуло всю жалостливую хворь. Ей с трудом поверилось, что минуту назад она плакала по помершему ключу. Девушка недоверчиво отстранилась.
– Как бы то ни было, а ты волшебник, Люкс.
– Ещё бы. Так и быть, незваная гостья, я отпускаю вас на беседу с Кощеем.
– Легко сказать. Сначала позволь, прорепетировать с тобой, ключ Люкс мою встречу с Кощеем. Вот пришла я к Кощею, что я ему скажу?
Ключ Люкс прыгнул в шкатулку, сел на одно из драгоценных украшений и грозным голосом произнёс:
– Рад вас видеть очаровательная чародейка.
– Уважаемый Кощей…
– Лучше просто Кощей. Он не любит усложнённого обращения.
– Кощей, – поправилась Хитра: – Не знаю как вы, но я благодарна нашим цивилизованным мирам, что они смыкаются, пускай в незаметном, малюсеньком месте, однако, что нам мешает раздвинуть границы гостеприимства до определённых рамок приличия?
Хитра замолчала и посмотрела на Люкса приглашая к диалогу. Ключ иронически засмеялся и голосом Кощея произнёс:
– Как вы назвали ваш мир, уважаемая Хитра, цивилизованным??? Я не считаю, что мир, где изготовляется, продаётся и применяется оружие, для уничтожения себе подобных, имеет право называться цивилизованным. Слово цивилизация я понимаю по-своему.
– Что, в вашем мире войн не бывает?.. – Возмутилась девушка и осеклась, вспомнив предыдущий разговор с Кощеем.
– В Сказке без войн нельзя – на них строиться благополучный конец и удивительные приключения. Мужчины ощущают себя мужчинами, а женщины женщинами! – Не обращая внимания на её конфуз, прокричал ключ Люкс.
– А мы так прямо к ним стремимся. Человечество старается жить без войн и это совсем не плохо. Люди в моём мире живут семьями и занимаются любимыми делами. А также работают, и созидательный труд оплачивается деньгами.
– Но откуда вы взяли, что это признаки цивилизации?  Я возмущён теми противоречиями, что творятся в вашем «цивилизованном» мире. Ха, ха, ха. Цивилизация…
– Вы так говорите, потому что не представляете, как жить без волшебства. Если бы в нашем мире было волшебство…
– Ха, ха – я представляю, все были бы Кощеи. Несколько миллионов чародеев – кошмар! Ничего бы не поменялось! Волшебство это тоже орудие и дай его безголовому, он и остальных обезглавит. Как смеет молодая чародейка без стажа спорить с великим сказочным колдуном? – Закричал Люкс и стукнул, что есть мочи по брошке. Драгоценности в сундучке загремели.
Хитра замолчала, нахмурилась и отвернулась – разговор не получился.
– Не расстраивайся, – жалостливо пропищал ключ: – Иногда подход к Кощею лежит за пределами понимания.
– Известное дело. Попробуем ещё раз, ключ  Люкс. Итак, – Хитра встала в позу: – Кощей, я хочу отблагодарить вас за гостеприимство и пожелать вам всего хорошего, как это принято в нашем мире: большего здоровья и ещё долгих лет жизни.
– Спасибочко, – безрадостно ответил ключ Люкс голосом Кощея: – Вы пожелали мне всего того, что мне вовсе и не надо. Чародейки так не поступают, и в гости я вас не звал.
– Ага, – удовлетворённо хмыкнула Хитра: – И хотя бы намекнуть на какую тему вы бы хотели побеседовать с чародейкой, нашедшей у вас приют, вы тоже не хотите.
– На любую тему я беседую со своим Хранителем. Этого мне достаточно.
– Я не верю, что передо мной Кощей. Стольким девушкам он был здесь гостеприимен. А тут…
– Ложь. В этом Замке была всего одна девушка, но она ведьма и имела полное право посетить это место. Вы первая вторглись сюда и случайно. Если б я знал, я замуровал бы дымоход.
– Извините меня, – Хитра подошла и села на стул возле комода. Напротив её лица сидел ключ Люкс, закинув ногу на ногу и вальяжно развалившись на драгоценных камнях. Рядом со шкатулкой лежал обновлённый мобильник. Хитра на время забыла о нем, и он одинёшенько поблёскивал крышкой. На ней часы тоже показывали 12.00. Внезапно, прямо на глазах у чародейки они пошли. Она взглянула на настенные часы и те тоже ожили и уже показывали одну минуту первого.
Девушка взяла телефон и набрала свой номер, как ей показала царевна Нрава в 3/9 Царстве. Телефон запел знакомую мелодию, а потом из него раздался крикливый голос чем-то напоминающий голос ключа Люкс.
– Царевна Нрава не желает с вами разговаривать.
– Так, так ключ Люкс, ты залазил в мой мобильник?
– А как же.
– Как ты успеваешь так быстро всюду сунуть свой нос?
– О, мобильная связь самая быстрая связь в мире, а я ключ Люкс.
– Понимаю: ты подобрал ключ к знакомству.
Люкс хмыкнул.
– Но надеюсь, само знакомство прошло в русле взаимопонимания?
– Я подарил ему голос люкс, картинку люкс, будильник люкс, календарь люкс. А он мне то, что у меня никогда не было – у меня будет свой номер.
Непринуждённая болтовня Люкса показалась Хитре подозрительной. Малость встревоженная, она пробежалась по клавишам и открыла календарь. Он показывал 9 июля.
– Признайся, Люкс, ты сбил настройки?
– Что вы, незваная гостья, всё в телефоне правильно. Клянусь тайным кодовым замком.
– Странно. Не может быть, чтоб сегодня был тот день, когда я встретила Пеплу. Тогда, скорей всего, ошибка вкралась, когда телефон ремонтировал Хранитель.
– Не расстраивайтесь, гостья, сегодня на самом деле 9 июля. Вы хотели от кого-то убежать, и у вас не получилось?
– Убежать? Ты знаешь, Люкс, я пока не пойму плохо это или хорошо. Я боялась, что у меня мало времени, а выходит…
– Ах! Ах! Ах! Мало времени! Да у нас его сколько угодно – независим от календаря! Стоим на месте!
Телефон выразительно заверещал мелодией люкс:
– Тря, ля, ля. Тря, ля, ля. Это важно для тебя.
Люкс напев, люкс напев, всем молчать велите
Отложите все дела и ко мне бегите.
Только лично для тебя спутник на орбите.
На дисплее возникла надпись «Егибиха». Ключ Люкс замахал флажком и в страхе прошептал:
– Не отвечайте.
Но Хитра и не собиралась. Она осторожно положила телефон на комод и убрала от него руки. Телефон перестал звонить и из него раздался её собственный  голос.
– Я вас слушаю, Ваша Власть.
– Милая, где ты находишься? – Заговорил динамик мобильника голосом Егибихи.
– Я заблудилась, Ваша Власть, и сижу в трактире «ТПРУ».
– Будь там, где заблудилась и не ходи никуда. Мы скоро тебя заберём.
– Хорошо, Ваша Власть.
Телефон отключился.
– Всё сходится – девятое июля, – негромко произнесла Хитра: – Сейчас в трактир зайдёт Пепла и сообщит мне, что оберег не действует.
Девушка снова включила органайзер в телефоне и нашла в нём календарь – он показывал по-прежнему девятое июля.
Если бы у ключа Люкс были плечи, он бы ими пожал, если были бы глаза, он бы ими заморгал, но, ни того, ни другого у него не было и ему оставалось всего-навсего свернуть ножки калачиком, а флажок опустить валенком.
– Убежали и бежите, бежите. Я ключ Люкс. Надо, незваная гостья, вам думать по конкретней, тогда мне будет всё понятно и вероятно я смогу вам помочь – открыть ваш секретный кодовый замок. Я открываю всё кроме одного волшебного сейфа, к которому мне запрещено даже приближаться. Я ключ Люкс!
– Заколебал! Я ключ Люкс! Я ключ Люкс! Запомни раз и навсегда – в чужих мыслях копаться неприлично.
– И это мне говорит существо из несуразного мира, где прогресс на несколько порядков опережает этику?
– Нет, это я тебе говорю, как чародейка вашего сказочного мира.
Хитра заскочила в ванную, достала из корзины с грязным бельём свой вымазанный сажей дорожный костюм, выдернула из лацкана иголку и бережно положила в стеклянный футляр на подушечку.
– Как я вижу, вы хотите ещё раз прорепетировать разговор с Кощеем.
– Да, ключ Люкс. На этот раз я полна решимости и знаю что говорить.
– Отлично. Сейчас мы с вами устроим встречу так, как будто она произошла на самом деле. Возьмите свой подарок, выйдите за дверь и, не стучась, заходите.
– Но Хранитель, что-то говорил про дверь: не получиться ли…
– Всё правильно получиться, незваная чародейка. Кощей у себя в рабочем кабинете и, придёт время, я покажу вам дорогу. Впрочем, кто вам сказал, что надо выходить в коридор, выйдите в другую комнату, держите себя с достоинством, не мудрствуйте лукаво.
Хитра взяла стеклянный футлярчик и вышла на балкон, досчитала до десяти. Всполохи рвались из глубины провала и огненными спиралями достигали почти края висящего над ними кощеева острова. Иногда им удавалось зацепиться за базальтовую глыбу и по камням снизу вверх бежало множество мелких огоньков, они собирались на самой высокой макушке замка одним факелом и гасли.
Закруглятся пора с репетициями, и идти к нему, подумалось Хитре. Небось, хоть дорогу домой покажет – и то спасибо. Но где Козыля и Лешеня, где новый оберег? Для чего притоманы меня сюда забросили – ради забавы? Растатута поискать – да уж слинял наверно отсюда? Бросил, выбирайся, как знаешь, своей головой думай – для чего чародейству училась? И ещё загадка прибавилась – почему я в прошлом очутилась? Или это кощеев Замок подсобил – бессмертие, одно слово.
Хитра вздохнула и шагнула назад в комнату. Она собралась было открыть рот, чтобы сказать «Ключ Люкс»,… Но заметила, что она вошла в совсем незнакомое помещение.
– Обманул плут, но наверно оно и к лучшему, – оглядываясь, сказала она себе под нос.
Вокруг дыбились полки с громадными фолиантами. Но книги не стояли вертикально, как принято в стеллажах, а лежали друг на друге в пачках,  и некоторые покосились и могли в любой момент рухнуть. Отдельные книги в полураскрытом виде корешками внутрь или вверх почти падали, облокотившись о другие. Хитра с опаской поглядела на развал и, хоронясь, прошла мимо.
Как читать книги такого большого размера если, даже раскрыть и то невозможно, проворчала она, приглядываясь к расписным переплётам, но они, исписанные непонятными буквами и знаками, молчаливо хранили свои загадки. Впрочем, несколько затёртых названий она разглядела: «Искусство бессмертия», «Досуг и бессмертие», «Кулинария бессмертия», «Бессмертие и любовь», «Последствия бессмертия», «Происхождение бессмертия», «Семь условий бессмертия», «Бессмертие и его окружение», «Философия бессмертия» гласили они.
Путь девушке преградила вешалка, точней перекладина с множеством вешалок оснащённых прищепками. На зажимах висели грязным постельным бельём исчирканные схемами и чертежами листы пергамента. Она раздвинула их, как лопухи, когда вылезают из засады, и перебралась на другую её сторону.
Здесь кощеево хранилище приняла более привычный, для человеческого глаза, вид. Но царил кавардак, множество книг нормального размера просто-напросто валялись на полу в груде. Рядом гора папируса, гора берестяных грамот и стопки глиняных табличек и восковых дощечек. С потолка свешивались связки верёвок с узлами. В шкафах и на стеллажах место занимали множество сувениров из драгоценных металлов, камней и других редких материалов. Стопки пластинок, магнитофонных лент, дисков,  покоились за стеклянными дверцами. На полу коробка с флэшками,  коробка с кубиками, шариками, пирамидками, как видно они принадлежали к носителям информации. Рядом с этим ералашем чучело гигантской обезьяны и скелет десятиметрового крокодила.   
Кощей сидел в глубине своего загадочного жилья у знакомого камина. Сейчас в нём горел огонь. Недалеко от него вертелся большущий глобус, и большое зеркало украшало свободное от всяких безделушек стену. Что это: громадный глобус атрибут чародеев, я точно такой видела у Горыни, подумала Хитра. Но тот глобус сверкал молниями, а этот молчит и окутан весь непроглядной мглой. Наверно у каждого настоящего волшебника, таким образом, создан свой мир. Интересно было бы побывать хотя бы в каком-нибудь одном.
Хозяин Замка сидел в тишине, в своём глубоком кресле, раскрытая книга о волшебных реконструкциях лежал у него на коленях. Оберегая его покой, над ним, как марево, висели расправленными паутинами драконьи крылья. Хитра оторопела – надо было постучать, мелькнула мысль, но вместо этого она кашлянула. Кощей не шелохнулся.
Не нарушая тишины, она решила не спешить – огляделась и увидела кроме стеллажей с книгами стол с башенками по краям (опять точно такой, но без башенок, а с друзами кристаллов она видела однажды у Горыни). Передвижная карта догадалась девушка – ведьма передвигала изображения сказочных мест простым движением пёрышка.
В углу, у стены большое скопление глиняных амфор с «древнеегипетскими» письменами на «пузах». 
Рядом с картой ещё один стол. На нём одиноко стоял кубок с остатками застывшей красной массы похожей на сахарную глазурь. Около стола на высоких и худых птичьих лапках выстроились несколько аквариумов. В одном плавало две руки, в другом сердце, в следующем глазные яблоки, в четвёртом под толщей воды лежали рассыпанные по дну золотые монеты, остальные пустые. Когда Хитра чуть приблизилась к первому, одна рука попыталась выпрыгнуть из него – кисть руки перевалилась через стекло аквариума, но не нашла за что ухватиться, не удержалась и рука плюхнулась обратно в зеленоватую жижу. Хитра сделала шаг в сторону следующего, и сердце в нём замерло, ожидая, когда девушка пройдёт мимо. В третьем аквариуме плавающие глаза подплыли к стеклянной стенке и воззрились на чародейку, и она не решилась к нему подходить близко – жуткое чувство остановило её. Хитра шагнула назад и вернулась к карте. Она светилась тусклым светом. На её краю лежало большое разноцветное перо. Девушка взяла его и подняла над башенками и блёклость рассеялась. На столе появились точные объёмные изображения провала и висящего над ним кощеева Замка.
Хитра шевельнула пером, помня, как это делала Горыня, и карта скользнула в сторону, открывая перед ней сказочные тайны. По столешнице стола проплыл знакомый ей Город Помраков, леса, снежные горы с пасущимися на склонах яками, круглое озеро с бухточкой и гротом, куда её приволокла русалочка. Дальше карта открыла ещё много невиданных мест, прекрасных, чудесных и изумительных своей неподражаемой, сказочной панорамой.
Рука зависла в неподвижности, забыв о всякой утомляемости, но пальчики шевелились слегка покачивая пером, пропуская под собой географию Сказки.
Вскоре она нашла 3/9 Царство, Престольный Град, болото, реку, где им с Ромашкой помешали извлечь пользу из парома, а потом опять карта скользнула куда-то не туда и опять незнакомая местность продемонстрировала ей невиданную красоту.
Избушку на куриных ножках Хитра так и не нашла, зато отыскала старый, разваленный Замок и, продолжая путешествовать, наткнулась на небольшое поселение на берегу реки.
Она убрала руку и, как ураган пронёсся над объемным изображением сказочных земель: карта вновь вернулась в первоначальное положение – возникли провал и висящий над ним таинственный Замок.
Она почувствовала тоскливость и сожаление, что всего подсмотренного ей больше никогда не удастся увидеть. А ведь она обещала, что возьмёт когда-нибудь своих друзей в Сказку – где они Оля, Андрейка. Приехали на вокзал и так и не нашли её.
Они мечтали путешествовать вместе; летать на драконах, но здесь вовсе нет никаких драконов; сражаться на мечах, но разве с ворвардами сладишь; заниматься колдовством, но от колдовства такую «приветливую» отдачу можно заработать, что на всю оставшуюся жизнь меланхоликом останешься.
– Интересно, не правда ли? – Раздалось рядом ласково. Хранитель незаметно, не нарушая идиллии, вошёл в библиотеку и остановился окутанный аурой загадочности. Его пухлое, заспанное лицо отображало неуверенность.
– Слов не найти, – ответила Хитра: – Сколько всего здесь захватывающего и познавательного…
– О, о, о, вы правы, чародейка. В хранилище можно узнать разные истории. Например, о городе, где кудесы любят применять для доносов, а поэты сами совершают казни. Писатели назначают виновных и определяют им меру наказания. Этого не может быть, но это так. Здесь есть рассказ о городе, где Владыки так не уважали своих граждан, что они вымерли, а вместо вымерших жителей пришли другие. Владыки вышли на улицу и увидели, что в городе новые люди и говорят на другом, непонятном языке. А пришлые увидели, что у них чужие Владыки и очень рассердились, посовещались и пришли к выводу, что эти Владыки не Владыки и им не нужны и убили их. Здесь много рассказов о брошенных городах – песок с листьями подметаем там улицы. Есть повесть о городе в котором несчастные горожане до того озаботились своими проблемами, что стали невыносимо нервными и с тех пор вечно обижают, бьют, убивают друг друга. Стражи порядка совсем замучились. А вон там книга о городе, где самые добрые законы и самые развращённые граждане. Какая жалость, почему бывает так. На той полке вы найдёте иллюстрированную историю города, где как говорят в народе, есть все, что только бывает на свете: от удивительных компьютеров и механизмов, до публичных умерщвляющих истязаний. Рядом томик о городе, где в игрушки играют и дети, и взрослые. На полу раскрытая книга о город… но я не знаю где он находиться – он живёт тем, что там изготавливают различные предметы и произведения по трафарету. Ну ладно, если бы те мастера остановились на табуретках или цветочных горшках, так они взялись за мультфильмы и мало ли к чему ещё могут прийти. И ещё есть много удивительных историй…, – Хранитель замолчал, а Хитра в полголоса произнесла:
– Я заметила, что и в Сказке не такая счастливая жизнь, какой бы хотелось. Извините, Хранитель, вы не могли бы помочь мне в одном очень важном вопросе?
– Вы знаете, чародейка, я уверен, что не знаю на него ответ. Волшебство это когда сам решения принимаешь.
Хитра улыбнулась наивно высказанному то ли  объяснению, то ли оправданию: ей показалось, что в нём Хранитель возвращает её к маленькой девочке, пришедшей в питомник к Горыне, а себя к Брошенному Портфелю. Придётся обойтись без подсказки, подумала она, и пожелать себе удачи.
– Он слышит нас? – Всё так же негромко спросила она Хранителя, слегка кивнув в сторону Кощея.
– Нет. Мы за гобеленом и пока мы здесь я хочу воспользоваться и как ваш очень хороший друг сказать вам кое-что.
Хранитель запнулся и опустил глаза.
– Чародейка, мой долг это вам сказать, потому что никто другой вам это не скажет. Я тебя затащил в эту историю и мне необходимо тебя из неё вытащить. Послушай… прошу тебя, отдай своё чародейство Егибихе. Он тогда сможет помочь тебе, и ты вернешься домой. И никто тебя больше никогда не тронет. Ты будишь рассказывать своим детям, а затем внукам удивительную сказку о своих приключениях. Они будут тебя слушать, раскрыв рты и просить рассказать продолжение. Пойди на уступку – ничего в этом зазорного нет, я не знаю другого выхода.
Хитра мрачно перевела взгляд с Хранителя на карту и в сердцах махнула рукой, как будто крутанула невидимое колесо. Карта полетела от её взмаха, как вращающийся глобус, и все сказочные просторы слились в полосатые линии.
– Будет видно, – ответила чародейка и словно подбадривая, взяла друга выше запястья: – Будет видно. Как мне пройти через гобелен.
– Пожалуйста, так и иди. Он тебя пропустит. Он всегда всех пропускает и туда и обратно.
Мелкие блёстки-звёздочки посыпались с него, когда Хитра пересекла зыбкую преграду, упали на чёрный каменный пол и растаяли. Кощей вздрогнул, вынул из ушей наушники и оттолкнул ногой, стоящий на полу, в виде круглого пылесоса на колёсиках, проигрыватель. Он быстро укатился в закуток. Задумчивый, отвлечённый взгляд хозяина Замка, устремлённый поверх очков, остановился на гостье.
– Я пришла, как обещала, добрый вечер.
– К сожалению, уважаемая чародейка, мне нечего добавить.
– Зато мне есть что, но я не расположена к монологу, а пришла с вами побеседовать.
Кощей не отложил книгу и, уткнувшись в неё,  проворчал:
– А вы не возражаете, если к нам присоединиться Хранитель. Он сейчас всё равно сюда придёт.
– Я буду очень рада вашему обаятельному министру, он всегда был моим другом, – ответила Хитра, подозревая, что хозяин Замка хочет просто спихнуть её со всеми её проблемами министру Вех Забот. Но Кощей продолжил диалог:
– Наверное, это невежливо, но, ни о вас, ни о вашей дружбе он мне ничего не рассказывал.
– Нет, почему, очень даже вежливо. Просто обо мне нечего рассказывать.
– Вполне вероятно.
После этих слов Хитра неожиданно пришла к выводу, что пора попытаться пробить стену кощеевой замкнутости и поспешно произнесла: 
– Когда я собиралась в путешествие, я захватила вам в подарок одну вещь. Примите от меня, Кощей, этот скромный презент. Надеюсь, он изменит вашу судьбу.
Хитра ловко достала из складок роскошного платья стеклянный футляр. Внутри его на бархатной подушке лежала игла, и она вспыхнула как нить накаливания, когда рука девушки плавно вложила коробочку в ладонь Кощея. Он бережно принял подарок, с трудом скрывая воспламенившиеся чувства. Его лицо выражало и восхищение, и удивление, и признательность.
– Я ожидал всего, что угодно, но… нечего сказать, – Кощей открыл коробочку, вынул и осмотрел иглу: – Один в один. Надо угадать – подарить мне именно это. Как вам могла прийти в голову такая отличная мысль.
Брешь была пробита и девушка радостно воскликнула:
– Я не хочу вас обманывать, Кощей, но я сама не знаю, почему выбрала именно этот гостинец! Скорей всего потому, что мне захотелось сделать вам приятное.
– Чародейка, вы не в своём мире! Вы в нашем, сказочном мире! Какой бы он ни был для вас, но он в первую очередь наш, со своими странностями и условностями! – Рассерженно заголосил следом появившийся министр Всех Забот.
– Хранитель, что вы выпали из равновесия?..  Кому вы объясняете…
– Девушке, дарящей иглу Кощею.
– Ничего подобного. Уже подарившей…, – И Кощей крепко зажал иглу в кулаке, но, встретив не прощающий, хмурый взгляд министра  суетливо продолжил:
– Сделанного не воротишь… Я безмерно рад подарку. Такое впечатление, что я искупил свою вину, и пришла реабилитация, – Кощей положил иголку на подушечку и опустил сверху стеклянный параллелепипед.
– Попрошу, пожалуйста, Кощей, храните её в более надёжном месте, чем яйцо, сундук и необитаемый остров. Ну, например, в стоге сена и не говорите матушке, где спрятали. Продаст ведь.
– Во всём с вами соглашусь, милая Хитра, и обязательно вас не послушаю. Предлагаю отметить это событие, а, Хранитель, самое лучшее шампанское, конфеты, цветы… чародейка, это вам.
В руки Хитре лёг большой букет белых роз. Она его расправила, вдохнула аромат.
Хранитель, всё ещё не на шутку надувшись, стоял в сторонке. Обида, отразившаяся на его лице, выражала большую загадку. Хитра миролюбиво подала ему бокал шампанского со словами:
– Пригубите, министр. Хозяин Замка ручается, что это самое лучшее.
– Плохого  не держим, – сорвалось с его языка: – Я вынужден заметить вам, чародейка, что в следующий раз…
 Но Хитра прервала его нравоучительный тон и следом за бокалом с шампанским сунула ему в рот конфету. Не менее строго сказала ему на ухо:
– Слушай, Портфель, молчи, а. Закончились уроки, домой хочу.
Конфета-батончик застряла во рту Хранителя, изображая торчащую пробку из бутылки вина, а Кощей, в приподнятом настроении, расхаживая вдоль своего гобелена, как журавль, с бокалом шампанского в одной руке и стеклянным футляром в другой, спросил девушку:
– Скажите, Хитра, что вам в моём Замке больше всего нравиться?
– О, в вашем Замке многое, что может понравиться, если учесть, что многое чего я и не видела.
– Резонно. Мой Замок вам надо месяц обходить и то не знаю, управитесь ли.
– Но самое загадочное, что здесь сказка и реальность совмещаются. Например, говорящий ключ и мобильный телефон.
Хранитель, прожевавший конфету и выдувший бокал шампанского, воскликнул:
– Я выпел свой бокал за то, чтоб этих совмещений совершалось как можно больше, поскольку, чародейка, вы уже, немаленькая и ваши поступки в этом мире становятся всё более и более непредсказуемы.
– Спасибо за деликатность министр. Но… мои любопытные вежи соизволили лицезреть необыкновенно большое зеркало. Наверное, волшебное зеркало – чёш тут обыкновенным висеть. Дозволяется продемонстрировать мне его способности или в этом будет отказано?
Кощей сердито посмотрел на Хранителя.
– Ты видео кристалл заменил?
– А как же? Пожелайте и смотрите, – насмешливо отпарировал министр и смачно пригубил ещё один бокал с шампанским.
Кощей пригласительным жестом указал на зеркало.
Хитра подошла и увидела, что оно не цельное, а состоит из множества маленьких зеркал. Когда она стояла в стороне от него, оно отражало её как настоящее, обыкновенное цельное зеркало, но вблизи, девушка отражалась в каждом кусочке отдельно.
– Дорогая, Хитра, это очень умное зеркало. Вам надо чётко сказать, что вы хотите увидеть. И попрошу вас никаких чудес и двусмысленных вопросов. Ну, говорите, говорите, чего вы ждёте?
Хитра пригнулась, как будто намереваясь нырнуть внутрь скопления маленьких зеркал и попросила:
– Зеркало, зеркало, покажи мне Ивана-царевича из Тридевятого царства.
Зеркало засияло, и маленькие зеркала слились в одно, и внутри него появились лес и дорога. По дороге на кауром боевом коне, в полном вооружении, в сопровождении гвардейцев скакал Ваня. Зеркало выдало речитативом:
– Я сапожки одену и красный кафтан
Мне сегодня заплатит Кощей по счетам.
Хозяин замка хмыкнул:
– Поистине, ищите женщину...
Хитра оглянулась на него и недоумённо спросила:
– И это всё? А куда он скачет?
– А вы своего Растатута спросите, куда он скачет. Это всё-таки зеркало, а не  разведспутник.
– Дело в том, Кощей, что меня Ваня на болоте нашёл, а потом я пропала.
– И что из этого?
Хитра сделала несколько шагов от зеркала:
– Ассоциации…
Кощей засмеялся:
– Ох уж мне эти необычные обычаи. Впрочем, я знаю, куда он скачет. К старому, заброшенному Замку.
– Он думает найти меня там?
– Не знаю, что он думает, – задумчиво ответил Кощей: – Но подарком вы заставили меня вспомнить об одной очень важной вещице. Я думаю, что кое-чем смогу быть вам полезен.
У Хитры от радости заблестели глаза и она, боясь нарушить спасительный ход его мыслей, лисой шагнула ему навстречу.
– Чем, чем?
– У меня есть один предмет. Маска из лягушачьей кожи.
Хранитель, посасывающий второй бокал шампанского, оглушительно закашлял. Хитра обошла его кресло, и похлопала его по мягкой спине. Ещё не окончательно прокашлявшийся министр глухо и сердито выдавил:
– Я так и знал… Это… это… очень опасно…
Хитра взяла свой недопитый бокал, подошла к Кощею и чокнулась с ним.
– Хранитель желает что-то очень важное сообщить нам?
– Это очень опасно, Изгой. Маска не предсказуема, она…
– Я принимаю ваше предложение, – поспешно сказала Хитра, едва скрывая волнение, и бокалы чародейки и чародея ещё раз соприкоснулись. Вот оно что – у Кощея есть другое имя. Если Хранитель называет его Изгой, почему мне его так нельзя называть? Имя Изгой мне больше нравиться, чем затёртое сказочными выдумками – Кощей. Какой он Кощей – сын Егибихи? Изгой настоящее его имя, любимый теми, кто его понимает, и кому он остался дорог. Одинокий волшебник и маг, над златом зачахший, а богатства у него – Хитра окинула взглядом стеллажи с сувенирами – предостаточно.
– Я против. Хоть кто-нибудь в этом Замке считается с моим мнением! – Повысил голос прокашлявшийся министр.
– Безусловно, наш дорогой Хранитель! – Воскликнула Хитра: – Ваше мнение весит немало, но сейчас два наших его перевешивают. Отвлекитесь и лучше помогите мне решить одну загадку. Какое реально сегодня число? 
 – Девятое июля.
– А я уж грешным делом подумала, что вы сбили настройки в моём телефоне.
– Оставьте чарующая Хитра Хранителя. Ему следует успокоиться. Попрошу вас, пополните его посуду. Я вам объясню, почему сбились настройки в вашем телефоне. Вы где-то переступили возобновление. Скорей всего вам помогли в этом ваши друзья, потому что такое «переступление» очень рискованно для людей.
Хранитель в кресле огорчённо охнул и затих, задумавшись, а Хитра взволнованно спросила:
– Вы хотите сказать, что я где-то споткнулась о машину времени?  И оказалась в прошлом.
– Я думаю, ничего страшного нет. Вам предстоит возможность второй раз посетить прожитые свои деньки.
Хитра понимающе кивнула.
– А как выглядит эта черта, где начинается возобновление? Уж, не в вашем ли она Замке находится?
– О нет! Прошу Вас, Хитра, не вините мой Замок. Время – следствие гравитации, а гравитационная постоянная у нас нормальная. Да, Хранитель? Замок ни в чём не виноват. Ни в чём. От прошлых неверных обвинений разрушился мой Старый Замок и мне пришлось переселиться в Новый.
– Что вы, Изгой, я совсем не хотела вешать на ваше жилище ложные обвинения. Поясните, как выглядит этот возврат? 
– Он может быть разным, – Кощей замешкался, подумал и продолжил: – Калитки, горки (поднялся, скатился), лабиринты (обычно небольшие), тоннели, каменные ворота, перепрыгнуть через огонь. Вы что-то из перечисленного в последнее время проходили?
– Нет, ничего, – соврала Хитра, хотя всё это она, кроме лабиринта и тоннеля повидала, но интуиция ей подсказывала, что скачёк следовало ожидать совсем в другом месте.
– Лестницы в небо, лазы под тремя поваленными деревьями, заборы… не перелазили?
– Не удосужилась, – ответила Хитра, а про себя подумала «Так я и сказала, пускай перечисляет дальше».
– Зайти под свет фонарного столба – фокус не из лёгких, но бывает?
– Тоже нет.
– Лифты, зеркала, карусели.
– А качели?
– Качели нет.
– А камины?
– И камины нет, – улыбнулся Изгой: – Что ещё, Хранитель, не помнишь?
– Взять под правую руку Кощея, – выдохнул Хранитель, приподняв тяжёлые веки.
– Не брала.
– Пройти мимо качающейся колыбели, заглянуть в колодец?
– Не-кка, – ехидно выдохнула Хитра.
Изгой, вспоминая, затараторил:
– Лежащие без дна бочки, надувные бассейны, дольмены, чугунные котлы…
Хитру подбросило
– Котёл, вернее всего котёл, в котором не было моего отражения.
– Вот и выяснилось, что совсем не надо обвинять мой Замок. И вы решились в него прыгнуть? – Удивился Изгой и покачал головой: – Рискованно, молодая чародейка, очень рискованно. Я не понимаю, как смогли ваши друзья  допустить вас до этого? У меня в голове не умещается такое головотяпство. 
Лицо Хранителя нахмурилось, выражая глубокую печаль всей его доброй души, он обхватил голову руками и застонал.
– Мы могли потерять вас, чародейка. И какой сквернавец вам это посоветовал?
– Сквернавка.
– Больше никогда её не слушайте, моя дорогая Хитра, и не берите у Кощея маску – никогда не знаешь, что от неё ждать. Вы просто ещё не представляете, сколько опасностей таит в себе сказочный мир.
– Но это единственное средство, которым я могу помочь чародейке. Егибиха ни за что не узнает её, если она наденет этот предмет, – ответил с досадой на реплику Хранителя Кощей: – И вдобавок маска поможет ей сохранить тайну Замка. Я о том, чародейка, что не надо никому знать, что вы побывали в прошлом. Мой Замок в этом не виноват. Готов твердить это сотни раз. Ваши друзья виноваты.
После короткой речи хозяина Замка Хранитель остался сидеть в кресле один. Хитра и Кощей вышли из чудного помещения, названного рабочим кабинетом, за маской, вернее Хитра увлекла торопливо Изгоя и после непродолжительного перерыва они вернулись. Хитра улыбалась и трепала в руках мягкий, шелковистый предмет.
– Лягушачья кожа?
Изгой кивнул.
– Натуральная.
– Но, как я понимаю, кроме маски должно быть ещё что-то?
– Правильно понимаете – не сохранилось. После одного давнего инцидента у меня остался кусочек лягушачьей кожи. Я долго хранил его, не решаясь к нему притронуться, но всё-таки решился – перчатка, галстук-бабочка мне показались глупостью и я остановился на маске.
– Ах, да, в пылу эмоций, в огонь.
Изгой опять кивнул.
– Да, да, остался маленький лоскуток – согласитесь, не плохая идея меня посетила – из него вырезать маску. Милая Хитра, маска обладает способностью оберегать свою носительницу. Это не то что вы у меня просили, но всё-таки могу заверить – Егибиха вас в ней не узнает.
– Уже хорошо.
– Не давайте маску кому-либо трогать, никому не говорите, что вы её носите и ни в коем случае не повредите. Иначе она вам отомстит. Даже в виде пепла она достанет вас из-под земли. Вы меня поняли?
– Я всё поняла, Изгой.
– В этой маске вы станете той, кем вам надо стать, чтобы выйти из затруднительного положения. Но всегда помните, что это всего лишь маска и нет никакой гарантии от тех тридцати трёх несчастий, которые вас подстерегают на вашем нелёгком пути.
– Я вас поняла, Изгой. Волшебство, волшебством, но надо думать своей головой. Меня этому Горыня учила. Просто не всегда получается, – сожалея, вздохнула чародейка.
– Хорошая школа.
– Кто бы спорил. Надеюсь, маска ничего не имеет общего с метаморфозом в облик вашей матушки.
– Ну, превращения они по сути своей везде одинаковы, но изюминки у них разные, – загадочно ответил Кощей.
– Извините, Изгой, но не лучшие отношения с Егибихой частенько толкают меня подозрительно заглядывать за все сомнительные и несомнительные занавески.
– Проблемы вашего мира, притягивают Егибиху, – изрёк Кощей: – Не зря её Дворец стоит на выходе или входе: как вам заблагорассудиться.
– О нет. Поймите меня правильно, в вашем Замке у меня нет особого желания развивать заезженную тему. Одно могу сказать, с вашей мамой я всегда предпочитала взаимопонимание и, надеюсь, маска поможет мне в этом.
– Обязательно поможет.
– А если настанет время, когда маска мне станет не нужна?
Кощей потупился, отвернулся и пробубнил:
– Она об этом вам сама подскажет. Не обессудьте.
Хитра ещё раз подошла к зеркалу, постояла около него, развернулась на каблуках.
– А у вас, Изгой, есть проблемы?
– Ооо, у нас проблем хоть отбавляй. Одни помраки чего стоят, а приезжие чародейки ещё добавляют, – всплеснул руками министр, а Кощей с надеждой в голосе ответил:
– Я был бы очень благодарен, если чародейка придумает мне проблемы.
– Но я бы не отказалась послушать рассказ о том, куда деваются помраки, отправленные в жертву.
– В удивительный, причудливый мир, предназначенный им. И живут там вполне неплохо. Дело в том, что когда я понял, что они никогда не отстанут от меня, и будут постоянно приносить нелепые жертвоприношения, я соорудил подвесную дорогу и строго настрого наказал не бросать своих лучших сограждан в пропасть. Я определил им время, до минуты, когда ладья с жертвами должна будет отчаливать к моему Замку, и поставил условие проведения данных мероприятий – один раз в год. Надо сказать, что справляются – они соблюдают установленный порядок неукоснительно, несмотря на то, что забыли его происхождение и что многие помраки понимают его бессмысленность.
– Изгой, вы создали мир, где живут одни жертвы помраков.
– Ничего я не создавал и не видел того мира, – улыбнулся Изгой: – Но мне рассказали удивительную вещь – в том мире помраки перевоплощаются в людей.
– И что уши на место становятся?
Девушка потрогала мочки ушей, чем рассмешила и Изгоя и Хранителя.
– Само собой уши ушами, но главное у них меняется взгляд на жизнь, на жизненные ценности. Они становятся людьми из вашего мира в самом хорошем понимании этого слова. Но, обидно, по-прежнему зовут меня Кощеем.
– Вы, наверное, хорошо разбираетесь в людях, Изгой: – изрекла Хитра и подумала, что Кощей лукавит, потому, что жертвы в этом городе по сути своей уже «человеки».
– Я бы не сказал. И в кощеях то плохо разбираюсь.
– Интересно. А что если попросить помраков приносить больше жертв. В конце концов, город опустеет и не станет этого гадкого Города Помраков.
– Они сами сделают всё для того чтобы приносить в жертву исключительно определённую свою часть. В принципе каждый помрак способен превратиться в человека, но для этого нужно время. Кто-то для этого спешит и успевает, кто-то не хочет или лениться, других удерживают нехорошие друзья, окружающее общество, власти Города Помраков, некоторые умудряются повернуть вспять и становятся абсолютными закоснелыми помраками.
– Послушайте меня, Изгой. Когда-то, давным-давно, когда никто никуда не спешил, Земля была плоская как блин, и суша на ней, чтоб море не вытекло, располагалась возвышенностью по краям, а атмосфера образовывала купол. И держалась она на трёх китах, и дозволялось без забот сидеть на её краю, свесив ноги. Люди не болели, а плавали вместе с дельфинами или прогуливались по аллеям вдоль окаёмки, а обзор звёздного неба привлекал гораздо сильнее, чем сейчас. Он был на много шире, особенно когда человек стоял на самой оконечности и заглядывал за её край. Другие миры брошенные, ничейные летели к ней из космоса и присоединялись обычно с боков. И Земля росла, росла, что невозможно сейчас – сплошная атмосфера не позволяет чуда нарастания, а вызывает нагрев маленьких планет и неизбежную катастрофу. Но однажды киты обиделись и уплыли, а блин юдоли, накалился на солнце и свернулся в невеликий комок, где людям перестало хватать места, а пролетающим метеоритам ничего не остается, как гореть в атмосфере. Кто и почему обидел китов точно неизвестно, хотя уже в те времена за людьми наряду с умениями говорить и записывать, танцевать и петь, водилось по заведённому порядку  неотъёмлемое умение обижать и драться. И в повседневных заботах никто не удосужился запечатлеть огорчительное событие – не вериться, чтобы о нём никто не ведал. Были, но им от этого стало стыдно, и они промолчали, чувствуя себя не свидетелями, а соучастниками. Согласитесь, Изгой, что в скале, висящей над пропастью недостаточно пространства, чтобы поместить мир для жертв помраков.
– Дело в не скале, а в мире за скалой. Там места хватит всем. Это относится и к помракам и к людям – вселенная большая. А вы как думаете, где они спрятались?
– В Сказке, где же ещё.
– Вот, видите, чародейка. Вы всё знаете и правильно делаете, что хотите знать ещё больше. Главное не останавливаться.
– Мне интересно с вами общаться, Изгой, и внимать вашим фантазиям, а вы, как ни кто, готовы слушать мою белиберду. У вас много книг разного толка и идеологических взглядов. Вы все прочитали?
– Бессмертность позволяет заниматься полезным занятием. Была б моя воля, я бы давал людям по две жизни, чтоб в первую читали, а во вторую творили и жили. Вот когда бы расцвела по-настоящему ваша планета, а не сомнительные и временные отдельно взятые уголки.
– Я ещё раз благодарю за шикарный приём, оказанный вами в вашем роскошном Замке. Надеюсь, наша встреча не последняя. Я говорю вам до свидания Изгой, до свидания Хранитель. Подайте мне мою маску. Министр я вижу у вас глаза на мокром месте, нехорошо, сухость им гораздо к лицу. Разрешите вас взять под левую руку Изгой, ваша помощь необходима мне, чтобы покинуть Замок. Но мне не хочется мучить вас хлопотами. Предложите сами что-нибудь простое для эвентуального выхода из столь необычного местонахождения. Например, крылатого коня.
Изгой встал, взял со стола книгу «Волшебные реконструкции», зашвырнул её в груду книг на полу и воскликнул:
– Долой научную литературу. Настало время отдыха. Хранитель, отыщите-ка мне историю в стихах «Руслан и Людмила»!
Глаза его вспыхнули неестественным блеском и, улыбнувшись, он обратился к девушке:
– Всё будет гораздо заурядней, чародейка. Мы не будем отвлекать звёзды на небе, мы сдвинем горы. Вон на том осколке скалы всё и произойдёт и дорога туда, как видите, самая прямая. Окажите мне волшебную услугу – у вас красивый голос. Хитра запела:
– Между нами разорванный след,
Между нами
Двух несхожих миров
Коловратный, магический флёр.
Кощей махнул рукой, и огонь побежал по перилам, на балясинах зажглись факела.
– Между нами забытое море сказаний –
Нами пройденный, но неизвестный простор, – продолжила Хитра.
Они под руку пошли по огненному проспекту и остановились на краю обрыва. А на противоположной стороне лежащие друг за другом горы поползли в сторону Замка, вытягиваясь в ровную, узкую долину и, висящую над пропастью, невиданным мостом-консолью. Узкая скала в свете огня скользила плавно и бесшумно, как трап-гигант к гигантскому аэробусу. Вот она приблизилась к обрыву, где стояли Изгой и Хитра, и слегка прикоснулась к нему.
За спиной девушки раздалось ржание и её обдало горячим воздухом. Хитра вздрогнула. Изгой тихо произнёс:
– А это твой друг. Отпустишь его, когда доберешься до цели. У него нет крыльев, но это не мешает ему опережать ветер.
– Спасибо Изгой, – Хитра помолчала, поежилась от холодного ветра и несмело спросила: – И всё-таки, Изгой, почему вы обрадовались моему подарку, а Хранитель нет.
– Всё очень просто. Чтобы Замок не упал в бездну, в нём находится гравитационный стабилизатор. Он сделан из рубина в виде яйца. Всему на свете есть ресурс: гравитационный стабилизатор износился, и скалу нет-нет да колбасит – вы не представляете, какие это мучения. В общем, игла очень кстати.
– Да ну, Изгой, обыкновенная игла. Не уж то…
– В том то и дело, что необыкновенная. Нужна именно подаренная от чистого сердца и с отпечатками девичьих пальцев, – с лукавой улыбкой на губах ответил Кощей.
После этих слов Хитра подумала, что её использовали, но даже если это и так, то она сама напросилась. Слегка стушевавшись, она пролепетала:
– А Хранитель?…
– А Хранитель остался без работы – исправный гравитационный стабилизатор проверять не надо. Но вы не расстраивайтесь, я придумаю ему занятие.
Изгой помолчал, а потом добавил:
– Мы изгибаем ущелья, пускаем вспять реки, возводим мосты через бездны, передвигаем горы, но мы не властны над своими сердцами, когда в них загорается любовь. И упаси нас бог научиться управлять ею. Спасибо, Хитра, вам за подарок. Трудно догадаться, что-либо подарить чародею, если всё у него есть и ничего ему не надо. Дальше провожать вас я не имею права.
Кощей замолчал, и по выражению его лица девушка поняла, что больше разговаривать с ней он не желает.
Хитра прыгнула в седло, помахала рукой Изгою, и огненная пропасть поглотила стук копыт её коня.          




                Глава № 7

                НРАВА

Конь преодолел дюны и понёс Хитру по лесам и долам. Они пересекли лесостепь и степь, добрались до берега синего-синего моря и поскакали вдоль него. Волны смывали оставленные на песке следы неподкованных копыт. Перепуганные стаи чаек кружили над всадницей. Солёные брызги, подхваченные тёплым ветром, летели вдогонку. За спиной остались сейды (камни, поставленные на камни, в виде пирамиды), обветренные одинокие скалы разной вышины похожие на семейство окаменевших великанов, приземистые таинственные дольмены и маленькие чашеобразные лагуны. Перед глазами возникли невысокие прибрежные заросли на утёсах и песчаные отмели. Но девушка стремилась дальше за широкую реку и за лиман.
Когда речные глади остались позади, Хитра придержала своего скакуна около тихой заводи. Спрыгнула с него, достала из-за пазухи маску, разгладила, собралась с духом и приложила к лицу. Влажная и прохладная поверхность прикоснулась к коже, обдав холодком ментола. Она слегка прижала её в районе глаз, провела по носу, вокруг губ и по скулам; запустила краешки под волосы и застегнула аграф под косой, у основания; захотела встать и пойти к воде, чтобы посмотреть на отражение своего нового маскарада, но нездоровая усталость навалилась ей на плечи. Вот те раз, а не приняла ли я на себя чужой груз, мелькнула мысль. Голова слегка закружилась, и девушку потянуло в сон – сознание помутнело и его опрокинуло в муторное чувство волшебного перевоплощения.
Жеребец стоял на берегу и жадно пил воду. Хитра через силу позвала его, уцепилась за стремя, по нему кое-как залезла в седло и улеглась, обхватив шею скакуна. Легонько ударила ногами в бока и на грани обморока приказала:
– Неси.
Конь как выпущенная стрела рванулся вперёд. Последние слова девушки застыли на губах:
– Куда ты так, я ведь тебя легонько. Не упасть бы…
Очнулась она на земле. Пошарила вокруг себя рукой и нащупала рукоятку меча. Подобное оружие из притоманов носила одна Козыля, и чародейка сонным голосом простонала:
– Козыля, Козыля, ты здесь? Qu’est-ce gui se passe?(Что случилось?)
В стороне щёлкнула ветка, и почти над головой заухал филин.
– Клюквенного морсу хочешь, лягушка путешественница?
Девушка приподняла голову, огляделась мутным взглядом полным отсутствия резкости, на ощупь ухватила кубок и залпом опустошила его. Першение в горле прекратилось, и наступившее время релаксации одно за другим скинуло груз с плеч, остановило головокружение и сняло поволоку с глаз.
Бесстрастно она поглядела на горящий костёр, на Козылю, сидящую на бревне, оглядела надетую на себе незнакомую одежду: руки облегали кожаные коричневые перчатки, ноги обуты в высокие сапоги грязно-болотного цвета. Мужской костюм с золотой пряжкой, с заплаткой и с напрочь оторванной нижней пуговицей сидел удобно. Рядом лежал меч с чёрной рукояткой, но не подруги-кикиморы. Козылин меч, как всегда, находился с ней рядом.
– Как ты меня назвала? – спросила она и прислушалась к своему голосу. Он изменился – доминировали хриплые  и грубые нотки.
– Лягушкой я тебя назвала, – Козыля не смогла сдержать улыбку: – Посмотри на себя.
– Опять двадцать пять. Ну почему не курочка или бегемотик? – печально выдавила из себя девушка, с досадой взяла у кикиморы зеркало и посмотрелась в него.
Мгновенного взгляда хватило, чтобы из сознания и из её крови улетучились все признаки былого чародейского хмеля, если таковой вообще присутствовал. Она опустила зеркало, и, не веря своим глазам, ещё раз посмотрелась в него.
– Как прикажешь называть тебя сейчас? – насмешливо спросила Козыля.
– Нрава меня зовут, царевна заморская! Нрава меня зовут, Козыля, Нрава!
– Что ты балаганишь? Да поняла я, что тебя Нрава зовут. И что из того?
– Quelle date sommes-nous aujourd’hui?(Какое сегодня число?)
– Девятое июля.
– Правильно. Хитру царевич привозит в Престольный Град десятого. Значит, я должна перед её приездом быть в Хоромах. Вот кто подскажет Хитре в котёл прыгнуть – я сама. Вот в чём секрет слов – ты сама поможешь себе.
– Мне это нравиться. У меня такое впечатление, что ты инициативу в свои руки прибираешь.
– Да, слушайся меня. Что скажу то и делаем.
– И с чего сголомя начнём?
– Мы будем биться с тобой, Козыля, на мечах – отчаянно, так чтобы звёзды из глаз посыпались. Sans facon(Без церемоний). A la guerre comme a la guerre(На войне как на войне).
– Ты шутишь?
– Нет. Я буду драться с Егибихой. Моей силы и ловкости вполне достаточно – они кипят. Но мне очень нужно почувствовать фехтование, вспомнить забытые навыки. В бою с Магистром я должна, обязательно должна, отбить первые секунды атаки, уверена, у меня получиться. За время, пока Хитра добирается до Хором, я вспомню правила ближнего боя.
Заморская царевна ходила гоголем, легко размахивая мечом в полпуда весом. Бесспорно, Нрава была сильнее и ловчее Хитры; эти свойства ей передала маска, вместе с походным обмундированием и оружием. Но за всё это она заплатила красотой. По человеческому эталону она выглядела страшно некрасивой. Её лицо походило на лицо лягушки: глаза навыкате, надутые щёки, чересчур широкий и узкий (особенно в улыбке) рот и грязной фасолиной нос. Чтобы громко говорить, ей приходилось прилагать усилие, но и здесь ждал подвох: голос начинал приобретать неприятно квакающий оттенок. Речь на французском языке скрывала этот дефект, поэтому она прибегала к его отрывочным знаниям.
Рядом со стоянкой скрывались в зарослях различного вида каменные площадки. Девушки нашли одну подходящую, более-менее ровную. Её обрамляли высокие и плоские камни: все в трещинах и обросшие вьющимися растениями. Участок, наполовину усеянный мелкой галькой, превратился в идеальное поле битвы. Клинки со звоном скрестились. Как говориться, одна нога здесь, другая там – так Козыля преподавала Нраве нападение, защиту, отступление, обманные приёмы и коварные удары. Они часами кружили по рингу как две гарпии, нанося удары и парируя ответные, прерываясь на отдых у родникового озера. И глубоким вечером из тёмного неосвещённого костром объёма междускального пространства слышались заводные, спорящие голоса и звук ударов металла о металл. Но по всему было видно, что Нрава прибеднялась и вовсе не училась, это ей и не требовалось – она просто наслаждалась, играла, таким образом, убивала время, вспоминала после долгого перерыва схватку, сражение, разминала заспанное, вялое тело, и подыгрывала кикиморе и Козыля хорошо обо всём догадывалась, но не подавала виду.
– Егибиха вступает в бой, не зная страха. Её натиск в первую минуту сокрушителен, но решительный отпор именно в тот момент, когда её палаш находиться в миллиметре от твоей груди всегда даёт передышку, – комментировала Козыля, нанося Нраве очередной удар: – Сопротивление приводит её в ярость, в неописуемую ярость. Если Ваша Власть предложит перемирие, никогда не поворачивайся к ней спиной: удары исподтишка – это её коронка. Глаза в глаза эффективно сбивают амплитуду её несокрушимости и помогут тебе образовать энергетический щит. Если ты отбиваешь два удара, значит, ты готова отбить ещё два, но когда отбиваешь четыре, не забывай, что дальше последуют безумные восемь.
– Буду надеяться, что не последуют. Я уже могу себе представить, как сбиваю её с ног?
– А вот я твою победу представить не могу. Сомнение гложет.
Козыля отступила назад, закачалась как неваляшка, перебрасывая меч из одной руки в другую, но выпад сделала посредине, вращая лезвием меча по часовой стрелке. Нрава парировала удар, присела, на согнутых коленах прыгнула к подруге к правому боку, к левому, и закончила атаку замысловатым финтом.
 Остриё клинка задрожало у горла Козыли. Она замолчала. Глаза скользнули по нацеленному в неё лезвию.
– Над твоим мечём ещё не помешает поколдовать, а перед тем искупать в огненных струях. Слабоват.
– Je sais pas(Я знаю), Козыля, он не годиться, но Две Мордочки, как я догадываюсь, показали мне где взять меч, не уступающий палашу Егибихи.
– Вот и я о том. Когда она столкнется с тем Кладенцом, это будет для неё шок. Кроме всего у него хорошее достоинство – хватка мёртвая, – хихикнула кикимора.
– Меч конечно хорошо, но у Магистра есть волшебный жезл, превращающая всё в камень, – и Нрава что-то прошептала Козыле на ухо.
 Кикимора серьёзно, с грустью ответила:
– Не нравиться мне твоя идея. Не по душе. Риск очень велик.
– И вовсе мой риск не велик. Шоколадный он и с орешком внутри.
Козыля покачала головой.
– Кроме встречи с Лешеней мы готовы единожды все придти к тебе на помощь. Мне хотелось бы, чтобы право «палочки выручалочки» ты использовала рационально.
Нрава бросила меч в ножны, включила телефон и посмотрела на время.
– Последние сутки пошли. Утром мне надо быть в Хоромах. Интересные шутки в вашем мире время вытворяет. Изгой мне рассказам, какие временные барьеры есть. Стою и думаю, а ведь столько наговорил, что и не угадаешь когда перешагнёшь.
– Не знаю, что он тебе наплёл: но время в его Замке крутиться, больше негде этим кудесам баловаться. Гравитационный стабилизатор где-то на самом верху башни находится. И ещё – ты случайно не видела там двухметровый скелет человека с короной на голове. По лицу вижу, что не видела. Так вот, он в Замке находится – хитромудрая машина. Зовут его кащей, что означает раб – подразумевается раб времени, потому что он привязан к качающемуся времени. Он Изгоя охраняет, чтоб не сбежал.
Ты была в Новом Замке, а ещё есть Старый. Правда, от него одни развалины остались. Скорее всего, не хочет он, чтобы его новое прибежище опять оболгали и приписали ему бессмертие. Со Старым Замком подобная нелепая ошибка произошла – обвинили его в бессмертии и разрушили. Те, кто обвинял, посчитали, что бессмертность им тоже нужна, но достойны ли они её, об этом они не думали, а были уверены в своей агрессивной правоте. Матушка его тут руку приложила.
Это идея Растатута тебя в Новый Замок забросить. Не плохая идея: хотели тебя спрятать, а заодно и с Изгоем познакомить, но вот видишь, пришлось тебя ему ещё и выручать. Тут мы уже знали, что обязательно поможет – он в беде не оставляет: тем более чародеек, тем более девушек. Ты заметила, что он обожает, когда его всерьёз не воспринимают, и любит то же самое от собеседника. Такой уж он у нас шутник – Кощей. Его Старый Замок всегда руку помощи протягивал: про новый говорить не приходиться – вечный нейтралитет. Представляешь, сколько надо иметь кощейства, чтобы не отказать в защите ни одной девушке в независимости от симпатии. Как ты думаешь, возможно, ли, в этом случае остаться без врагов?
– Почему ты мне никогда не рассказывала об этом, Козыля?
– Но, дорогая чародейка, нельзя рассказать все сказки за тот короткий срок, какой ты провела у нас в Пнях. Да и надо ли? Важно продолжение – новые знакомства, новые встречи, – на лицо Козыли легла тень иронии, –  Пойдем, я тебя зельем попою. Новый рецепт.
– Значит, когда я прыгала в котёл, я не пересекала ни какого барьера.
– Да ты что – разве мы пошли бы на риск. Там обыкновенная гидрокапсула с направляющей к Глухому Озеру. Давным-давно на том месте, где эшафот река протекала и в этом месте омут был.
– Намекаешь, прыгнула неправильно.
– Всё не угадаешь. Ты Хитре не забудь сказать, что в котёл сигать надо, а то подумаешь, что само собой всё решиться должно и она и так всё знает.
– Не подумаю…
Горячий котелок изливал вокруг себя вместе с паром аромат лесных ягод. В Козылиных настойчивых, но быстрых словах, в последовавшем за тем прощании неторопливом, обстоятельном, но скором брезжила одна им знакомая тайна. В ней заглавной буквой с заговорщицким акцентом кипела жажда стать выше распорядков Вашей Власти и оставить за собой право общаться ей, обыкновенной девушке, с её друзьями притоманами как в её мире, так и в сказочной вселенной.
Утром Нрава прибыла к Стольному Граду 3/9 Царства, миновала постовых у ворот и поехала к Хоромам по хорошо знакомым ей улицам. Она не забыла заехать на базарную площадь и там пустые прилавки и отсутствие вокруг наблюдательных глаз, не препятствовали ей взойти на знакомый эшафот, заглянуть в котёл и убедиться, что ничего не изменилось.
К Хоромам она подъехала со стороны парадного входа, то есть того самого всем известного золотого крыльца. Её встретил во главе охраны воевода Заслон. Нрава протянула ему круглую, во всю девичью ладонь золотую бляху с опознавательными данными на одной стороне и её профилем на другой.
– Царевна Нрава. Северные Земли, – прочитал Заслон: – Какими судьбами.
– Путешествую. Нуждаюсь во временном приюте.
– Царь и Царица час назад как встали и скорей всего завтракают.
Нрава взбежала по ступенькам и, без каких либо расспросов, прошествовала в столовую. Окна, паркет, стены, шторы, обстановка Хором – всё здесь дышало узнаваемой и родной атмосферой. Она шла по золотой анфиладе, звонко чеканя шаг, мимо вытянувшихся во фронт гвардейцев, в растворяющиеся перед ней двери, с приветливой усмешкой на губах и наглой независимостью Кота в сапогах, как обычно ходят мушкетёры по французским дворцам, гардемарины по российским, а премьер-министры и пираты по английским.
Слухи о гостеприимстве Хором распространялись далеко за пределы 3/9 Царства в красочных описаниях обеденных столов покрытых лоскутиками скатертей-самобранок. По приезде Стеллочки и Ксю Жа, поток интуристов оживился, даже не в меру, но постепенно схлынул, и образовавшуюся пустоту заполнила отечественная скукота.
Отсутствие иностранных гостей всегда сказывалось на микроклимате Хором расстёгнутыми камзолами, разбросанными тапочками и сетованиями, начинающимися со слов: «А вот там за границей…». Приезд царевны из незнакомой северной страны как нельзя пришёлся кстати. Вокруг Нравы просыпанным горохом запрыгали пронырливые вопросы, ожидающие искренних ответов, и царевна не на шутку встревожилась оплошать ненароком – решила перейти в наступление.
– Ваше Величества и Ваше Высочества, об айсбергах, моржах и причине, почему птицы летят с юга на север высиживать птенцов, я могу рассказывать часами, и avec plaisir(с удовольствием), но, заботясь о вашем любопытстве, я бы хотела сообщить одну новость, касающуюся вашего семейного круга. Её приход я с помощью своего быстрого коня, сумела опередить часа на два.
– Я догадалась – что-нибудь про Ивана, – встряла сообразительная и нетерпеливая Стеллочка.
Нрава кивнула.
– Entre nous soit dit(Между нами будь сказано). Иван-царевич нашёл невесту и везёт домой.
Царь, стараясь скрыть волнение, бережно положил вилку в тарелку. Царица краешком носового платка вытерла слезу.
– Из каких будет? Слухами не богаты?
– От чего же. Une minute(Минутку).
– Да не тяните. Кто отец – Князь? Король? Импер…
– Да не может быть. Нет у него детей, – подала голос Царица.
– Тогда кто? Султан что ли?
– Успокойтесь, Ваше Величество… стрелою, на болоте Ваня невесту нашёл.
– На каком болоте?
Умные и честные глаза Царя поглупели. Царица убрала платок от моментально высохшего лица и взволнованно обронила:
– Царевна-волшебница… ???.
Взбудораженный шёпот фрейлин и единственного слуги Ефима выскочил из столовой и в сапогах скороходах покинул пределы Хором.
Царь отодвинул тарелку, вышел из-за стола, прошёлся взад вперёд, похлопал рукой поясницу, остановился, и нервно потирая ладонь о ладонь, выпалил:
– Дозорного на башню, ковры на крыльцо, Ефиму новые сапоги и кафтан, Царица оденьте, пожалуйста, колье, которое я вам подарил на пятнадцать лет!
– Нашей свадьбы?
– Нет, когда вам было пятнадцать лет.
– Ой, батюшки!
– Приготовиться для встречи старшего сына!
На какое-то время о Нраве забыли, и она этому обрадовалась. Пошла, навестила коня в конюшне, в лавке через улицу приобрела себе новую одежду, гуляла по Хоромам и вышла на золотое крыльцо как раз в тот момент, когда затрубили трубы у ворот Престольного Града.
Рассудительно и с иронией Нрава вспоминала саму себя и никак не могла понять, почему она прониклась сама к себе недоверием и её отношения с Хитрой не вошли в должную колею. Что мне препятствует изменить события себе на пользу и попросту не допустить того, что мне самой придётся прыгнуть в котёл. А не легче ли будет отговорить Хитру не давать подержать оберег Егибихе. Сейчас она приедет с Иванушкой, я с ней поговорю и всё решиться. Но то, что она увидела, обескуражило её. Рядом с Ваней, в седле сидела, одетая в сарафан и лапти, самодовольная, гордая, неприступная девица. Она с таким видом висела на шеи у царевича, будто была всем его невосполнимым достоянием и не он, а она отыскала его на болоте и привезла в Хоромы.
Царевна медленно спустилась по ступенькам в ожидании своей очереди представиться, но девица не соизволила взглянуть на неё, и пошла мимо. Нрава исхитрилась и встала у неё на пути. Объятия произвели впечатление и Хитра остановилась.
– Bonjour(Здравствуй). Я хочу тебе сказать, не откладывая, что я твой друг, и никто не поможет тебе, так как я, – сказала она и ей насмешливо ответили:
– С чего ты взяла, что мне понадобиться помощь?
Тут Нрава поняла, что допустила оплошность и решила её исправить. Она показала ей свой мобильник. Но Хитра озадаченно полезла в расписную торбочку и успокоилась после того, как нашла свой телефон. Фокус со своим номером тоже почему-то не произвёл на неё особого впечатления. Нрава почувствовала, что она просто-напросто боится отстать от Вани и не слушает её.
Полное непонимание этой смазливой девушкой создавшейся запутанной ситуации, разозлило царевну и открыло ей глаза, что красота Хитры и уродство Нравы две несхожие проекции одной сущности, но как-то надо умудриться, найти точку соприкосновения. На глупый вопрос Хитры: «А когда будет наша свадьба, Ваня?» узенький рот Нравы перекосила лягушачья ухмылка и едва Хитра успела невозмутимо и гордо отвернуться от неё, и, как ладья, заходящая в гавань, заплыла в объятия царевича, она не удержалась и съездила ей по лаптю.
– Excusez-moi(Извините). Иван-царевич, я предлагаю пойти и переодеть Катю в более пристойную одежду, – посоветовала Нрава и её слова преобразовались в электрическую искру между контактами двух личностей.
– Мой жених сам покажет мне мои наряды, – щёки Хитры пылали огнём.
Царевна опустила глаза, вывод напрашивался сам собой – со своим прошлым вступать в пререкания не имеет никакого смысла. Пойти за ней да снять маску. Нет, нельзя: это не бал маскарад, неизвестно как маска поведёт себя – Изгой предупреждал. Сначала надо Егибихе показаться в новом облике и убедиться, что она меня не узнает. Осторожность никогда не повредит.
Нрава наблюдала, как Хитра с аппетитом уплетает завтрак, обед и ужин одновременно и усиленный процесс поглощения пищи отталкивал её от самой себя. По моему я неприлично чавкаю, вилку не так держу, дурная привычка чашку по столу двигать. Царевна лениво отвернулась, закинула ногу на ногу и услышала с веранды глубокое и сытное: «Ик». Хитра отвалилась от стола и погладила живот.
Так царевны себя не ведут. Вон Стеллочка и Ксю Жа, какие опрятные – салфетки за воротничок, ложечку двумя пальчиками, отхлебнут сок, и не мешкая, губки вытирают. Bon ton(Благовоспитанность). Вслух Нрава продолжила:
– Царевне Северных Земель не пристало хвастаться. Но терпение моей скромности лопнуло, и я бы хотела поспорить, и тем самым доказать, что я тоже чародейка. Не хуже Катерины, а лучше. А все, потому, что я умею предсказывать, а она нет.
Стеллочка и Ксю Жа заинтересованно посмотрели на Нраву.
– Я спорить не буду, – задрала нос к верху Стеллочка: – мой папа не любит спорщиков и всегда их казнил, но потом появился парламент и строго настрого запретил ему это делать. Теперь он  вызывают упрямцев на дуэль и убивает их там.
– Если Нрава умеет предсказывать, почему нам не поверить и проверить?- высказалась Ксю Жа.
– Хорошо, уговорили, – Нрава сделала вид что гадает:  – С минуты на минуту Иван и Катя вместе уйдут в парк. Через час вы найдёте Катю одну у ручья, где сходятся три тропинки и растёт большая белая акация. Когда вы её встретите она согласиться показать вам своё мичуринское чародейство. Не верите? Qui vivra verra(Поживём-увидим).
– Замётано, мы проверим через час, – согласилась Ксю Жа и посмотрела на часы: – Правда, Стеллочка?
Стеллочка кивнула.
– Вдруг, и гулять, вовсе не пойдут.
Пойдут, про себя проворчала Нрава, никуда не денутся, пойдут, как миленькие и целоваться будут, а тебе тут в этой маске сидеть и квакать. Кто из нас лягушка?
– Иди, погуляй. Вас ждёт le jardin botanigue(ботанический сад), – бросила она Хитре и та вошедшая во вкус, раскованная, сытая, как по команде волшебной палочки взяла Иванушку за руку и потянула за собой, не обращая внимания на синхронно поворачивающиеся им в след восхищённые лица невест.
– И не против. Пойдём, погуляем. Да, Ваня!
***
Ну-ну, такое впечатление, что тебе и помощь моя вовсе не нужна. Стоп. Нрава запнулась и остановилась. Она никогда не думала о том, что суждено ли быть варианту, в котором она не сможет помочь себе. И что тогда? Её прошлое останется в Хоромах, выйдет замуж, нарожает наследников и не приходиться удивляться, что придёт время, и никому не интересно будет знать, премудрая она или не премудрая, волшебная или не волшебная. Какая разница, главное, жизнь удалась. Она жена царевича и в этом вся польза, и этого достаточно для окружающего её царского семейства, и для неё самой. Нрава сняла перчатку и стукнула ею по подоконнику. В котёл тебя, в котёл, туда тебе дорога, моя ненаглядная Хитра, туда, и Ванечка тебе совсем не нужен.
Царь и Царица бойко раскладывали пасьянс на изящном столике в одной из угловых комнат Хором. Приподнятое настроение купалось в свежих порывах радости.
– Ваше Величество, моя совесть не позволяет скрывать мне сведения, случайно узнанные мной во время моих длительных путешествий. Point d’honneur(Дело чести).
– Северная царевна, о чём речь?
– О Катерине Благонравовне, чей мир ещё имеет другое толкование – Несуразный.
Царь и Царица обменялись взглядами.
– Я сделала вывод, что если ваша будущая невестка решила от вас скрыть этот факт, значит, есть что скрывать.
– Наверно ей просто неприятно, когда так называют её болото, – ответила Царица.
Нрава кашлянула.
– Это не болото, Ваше Высочество, это мир, реальный.
– В таком случае благонравности там больше чем несуразности, а название принято давать, глядя на наибольший процент схожести.
– Там достаточно и того и другого. Pele-mele(Мешанина). И ещё, там нет волшебства.
– Что, совсем?
– Полный ноль. Более того там есть присказка. Её люди повторяют, когда случается что-то из ряда вон выходящее или хотят объяснить необычное происшествие. Чудес не бывает, говорят они.
– Невероятно. Без волшебства… мир мучеников, – вздохнул Царь.
– Но, Нрава, древний сказочный закон не отменишь, а то, что случилось с Катей и Иванушкой строго попадает под его могущество, – Царица перевернула несколько карт на столике и с хитрецой на губах продолжила: – Вероятно, царевна приехала к нам сама в надежде стать невестой старшего сына, но вот оказия – вакансия оказалась занята.
– Скрывать не буду, может быть, je ne suis pas mariee(я не замужем), – гордо приподняла подбородок Нрава: – Мои данные позволяют претендовать на любого сказочного царевича.
В залу быстрыми шагами вошёл гвардеец с пакетом в руке.
– Ваше Величество, корреспонденция. Под двумя грифами – срочно и секретно.
Царица всплеснула руками.
– Какой сегодня день интересный.
Царь деловито встал и шагнул навстречу солдату:
– От кого депеша?
Гвардеец перевернул грязно-серый конверт, присмотрелся и громко пробасил:
– Подпись неразборчива. Или баба, или яга, или ёга, или ёба… – гвардеец запнулся и растерянно посмотрел на царских особ.
– Это подпись Вашей Власти, – прокомментировала Нрава, а сама подумала: «ну вот, пошла, писать губерния».
Царь, со знанием дела, развернул письмо, прочитал, нахмурился и передал его супруге. Нрава заглянула через плечо Царицы и тоже пробежала взглядом по, пляшущим, как измочаленный плетень, строкам.
– А вы мне не верили, Ваше Величество. Ваша Власть подтвердила мои слова.
Царь, продолжая хмурить лицо, сгрёб неоконченный пасьянс и с надеждой посмотрел на Царицу. Неглупая Царица 3/9 Царства равнодушно бросила мятую бумагу на столик.
– Ни одно сказочное государство давно не верит Вашей Власти. Нам хорошо известно, Ваше Величество, что Егибиха к хорошим делам не имеет отношений и если она преследует эту девушку, следовательно, благонравности в ней больше чем несуразности. И вот что самое смущает – стала бы она обыкновенную девушку преследовать?
– Вот-вот, – Царь нервно заходил вдоль окна: – За премудрыми она гоняется.
Терпение Нравы, как столбик термометра, который схватили и бросили в печку, неуправляемо поползло вверх и остановилось на определённой отметке, называемой критической.
– Да, обыкновенная она, Ваше Величество. В том мире, где она живёт все такие. Ну, пускай фантазёрка, чудаковата, экстравагантна, как хотите, назовите, но не волшебная она и не чародейка. Pardon(Простите), отражение в глазах не перевёрнутое!
– Тогда почему, Ваша Власть?...
– Дура, она – Егибиха. И за девушкой гоняется, потому что она подчиняться ей не хочет. Вы сами неплохо осведомлены, что Ваша Власть индивидуальность не любит. Ей одинаковость, подобострастие подавай, а тут на тебе: из средней школы, из обыкновенной семьи, оторвалась от массовой культуры, наплевала на уличное воспитание и заявляет – я чародейка, с волшебством под руку хожу. Как тут Ваша Власть выдержит? Упрятала она Катюшу в свой Дворец, но незадача получилась – сбежала девушка!
– Успокойтесь, дорогая Нрава, не кипятитесь. Меня удивляет, как хорошо вы осведомлены о нашей Катеньке.
– Она сама мне всё рассказала.
– Вы умеете быстро втираться в доверие.  Но, да ладно… Мы знаем о том Дворце. Там индивидуальность на индивидуальности и индивидуальностью погоняет, и я бы Катюшу в этом не обвиняла, – сдержанно возразила Царевна: –  Но если вы правы, оно и к лучшему, и это ничего не меняет. Наш сын выбрал эту девушку, и она станет его женой. И нечего ей бояться Егибихи – особы нашей царской фамилии не подчиняются Вашей Власти. Я правильно говорю, Ваше Величество?
Царь, насупившись, поёжился.
– У меня нет достаточных оснований верить Егибихи, но есть неопровержимый факт встречи Катерины Благонравовны и царевича. В данный момент меня больше волнует тема – премудрая она или не совсем.
Царь склонил голову на бок. Его лицо приобрело строгое выражение и потребовало прекратить всякие возражения. Нрава горько усмехнулась, а Царица печально сказала:
– Нам не надо быть слишком самоуверенными, Ваше Величество, и встречи на болоте, в свой черёд, бывают обманчивы. Наш долг, всего-навсего, защитить девушку и любовь нашего сына.
Дотошный, до любого дела Царь, задумчиво поглядел в окно, через минуту позвал гвардейца и поручил ему найти Ивана. Шаги гвардейца затихли и Царица негромко, но убедительно продолжила:
– Ваше Величество, воздержитесь говорить сыну о полученном вами послании. Кто знает, вдруг этим письмом всё и закончиться? Не надо лишний раз вспоминать Егибиху. Как говориться, вспомни о Вашей Власти, она и появиться.
Царь ничего не ответил, а Нрава сообразила, что солдат не знает, в каком углу царского сада спрятались Хитра и Иванушка. Не лучше ли будет пойти и подсказать ему, где застряла парочка голубков. Хватит им там чирикать, пора делом заниматься.
По извилистой тропинки они выбежали к ручью, Нрава одёрнула гвардейца и указала в сторону акации. Хитра и царевич стояли в её тени – вокруг бабочками летали валентинки.
После того когда Ваня в сопровождении гвардейца ушёл, Нрава ревниво посмеялась над Хитрой, за что заслуженно получила предупреждение: как никак чародейка.
Чародейка, чародейка, ещё какая, кто бы сомневался, сама себя утешила царевна, не сдержалась, показала влюблённой зазнайке фокус на воде, при этом за неимением вил воспользовалась прутиком, и опять отбоярилась в Хоромы.
Беседа Царя с царевичем продолжалась недолго. Об этом Нрава, явно, смекнула, потому и спешила. Знала, о чём могли говорить они – Царь объявил царевичу о том, что конкурс невест состоится послезавтра. Когда Нрава вошла под свод галереи, сумрачный Иванушка уже шагал ей навстречу.
– Что-то ты не в себе, Иван-царевич. Или услышал от отца слово неласковое? – вкрадчиво заговорила с ним Нрава.
Ваня в сердцах махнул рукой.
– Тоже мне Царь – не успела моя Катя в Хоромах объявиться, он на послезавтра конкурс невест объявляет. Согласитесь, царевна, несправедливо. Катюше привыкнуть надо: вышивку вышить, песню сочинить. Когда она успеет?
– Если послезавтра конкурс, то через месяц свадьба. Разве не радует? Felicitaions(Поздравляю).
Щёки Ивана покрылись нескромным румянцем.
– Я обещала помочь, так чего тужить, утро вечера мудренее, справиться твоя Катенька с конкурсом. Успеет. Авось чародейка – сама хвастается, никто за язык не тянет. Ты лучше скажи, Иван-царевич, сильно ли ты её любишь?
Нрава поправила ему ворот камзола и невзначай безымянным пальцем задела мочку уха. «От ворот поворот» прошептали её губы и Ванины располагающие к дружбе глаза скользнули по плечу, шее и скромному декольте царевны. Идея испытать царевича пришла Нраве в саду, когда она застала его и Хитру под акацией. Пускай она некрасивая, но она обладала другой силой – кудесами.
– Я буду очень вам признателен, милая Нрава, за помощь моей невесте. Помогите ей. В будущем вы вправе всегда рассчитывать на меня как сестра на брата.
– Par occasion(по случаю) я хочу открыть вам одну тайну, но не как сестра брату.
Нрава поманила его к себе поближе и сказала на ухо:
– Царевич, я влюблена в вас.
Ваню качнуло, как будто он стоял на палубе бригантины, и корабль попал в шторм, но он молодцом, удержался на своих двоих. Тогда из волн вышла прекрасная царевна с обликом Кати, но по имени Нрава и поманила его к себе через бушующие волны. Царевич как пьяный потряс головой. В глазах Нравы плескалась каряя наглость, перемешанная с лаской и нежностью.
– Царевна, не будем переступать порог, охраняющий наши простые, царские отношения.
Но Нрава не опустила молящий взгляд. Жалость на мягких лапках, как пантера села рядом с ней. Вместе с царевной они воззрились на царевича, не знающего, что его отношения с Хитрой временные и что скоро он её потеряет навсегда. Жалость в виде пантеры, как жидкость, переливаясь из одного сосуда в другой, превратилась в сожаление, в обиду за царевича и сочувствие. Наконец от «пантеры» осталась одна тень и та при взволнованных словах Нравы, окончательно растаяла, оставив после себя тягостный осадок утерянной надежды. Кудеса приворота кончилась. Ваня достойно выдержал испытание.
– Если б знал царевич, кто скрывается под именем Нрава, может быть, он поступил бы по-другому…
– Вы очень загадочны, царевна. Более всех девушек, что пришлось мне встречать. Ваши Северные Земли, это земли, окутанные тарабарской тайной, но, к сожалению, одной таинственности недостаточно.
– Девушка не должна хранить в себе загадку?
– Нет, что вы. В девушках всегда должно быть что-то таинственное, загадочное… Но не много. Одной маленькой загадки вполне хватает – открытость всегда предпочтительнее.
– Значит, не судьба, Иван-царевич. Ne nous oubliez pas(Не забывайте нас).
– Я полюбил Катю и никому в обиду её не дам.
Нрава посмотрела на царевича взглядом полным восхищения и в её голове заиграли минорные нотки неотвратимого расставания.
– A propos(Кстати). В скором времени я покину Хоромы и отправлюсь в далёкое и опасное путешествие, но я бы хотела сохранить память о нашей встрече. В оружейной Башни Домыслов хранится старый меч. Мне он приглянулся. Не могли бы вы его презентовать царевне? В ответ я подарю вам свой.
– Считайте, Нрава, что меч ваш. Что мы совершили этот обмен с последующим обрядом купания оружия в крови дракона, и не беда что, к сожалению, у нас с вами её нет.
Нрава смотрела в след Ивану-царевичу, покусывая губы. Сейчас он завернёт не туда куда надо, а к ручью и пойдёт вдоль него в другую сторону. А надо идти к качелям – Хитра там. И Нрава пошла.
День закончился, и она долго гуляла одна, поглядывая, как по вечернему небу скользили светящиеся мотыльки ковров-самолётов. Давно стемнело и все легли спать, а она сидела на берегу декоративного пруда и водила камышом по его гладкой поверхности, разгоняя водяных бекасов и отгоняя невзрачные мысли. Ни о чём не хотелось думать. И когда над городом забрезжили первые лучи восходящего солнца, она пошла обратно по извилистой тропинке в сторону Хором.
Царь, как всегда, проснулся ни свет ни заря, один сидел на длиннющей веранде и пил чай. Увидел Нраву, обрадовался.
– Составьте компанию, царевна.
– Vous etes tres aimable(Вы очень любезны). С удовольствием, Ваше Величество.
– До сегодняшнего дня я считал, что первый встаю в царстве – вслед за солнцем.
Царь сидел за столиком и самобранка на нём отсутствовала. Нраве показалось это в диковинку. Пузатый фарфоровый чайник со свежезаваренным чаем и вазочку с кусочками малинового пирога Царь принёс с собой.
– Сам заварил и сам испёк, – скромно сказал он, подвигая чашку царевне.
– Приятно слышать, что не одни невесты плюшки пекут, но и Царь не гость на кухне.
– Не иронизируйте. Издержки волшебства – молодое поколение до свадьбы пироги пекут собственными руками, а опосля только скатёрки встряхивают.
– Ну, Ваше Величество, зато, сколько времени остаётся на воспитание детей. Такому государству революция не грозит.
– Что такое революция?
Внутренний смех разодрал Нраву. Она еле его сдержала. Царь задал вопрос с особым прищуром глаз, чем нечаянно стал похож на Ленина.
– Coup d’etat(Государственный переворот). Неуправляемый бунт в государстве, приводящий на трон определённую общность, которая играет на неудовлетворённых потребностях в народной среде под лозунгами: liberte, egalite, fraternite (свобода, равенство, братство) и коверкает духовность. Грозит гибелью главе государства и его родственникам.
Его Величество шумно отхлебнул глоток чая, причмокнул.
– Происки Вашей Власти…
– Я бы сказала происки Благонравного мира – ему вечно суждено двигаться и меняться, а потому различные людские катаклизмы там неизбежны.
– В нашем Сказочном мире тоже всё меняется и порой не в лучшую сторону. Удивительно, как бывают, схожи миры.
– Ваши слова напомнили мне одного знакомого чародея… точнее его высказывание, об ответственности двух миров.  А хотите, я открою вам тete-a-tete(наедине) маленькую тайну. Обещайте, что это останется между нами.
– Замётано. Люблю секреты.
– Катя собирается подарить вам полотенце с вышитым на нём символом революции, ценя вашу увлечённость к диковинкам и раритетам.
– А вы говорили обыкновенная. Как не стыдно, царевна. С болота привозят девушку, а она наперёд знает, что подарить царю.
Нрава скривила губы и на лице её мелькнула понурая заминка.
– А что, Ваше Величество, по поводу Егибихи ничего не слышно?
– Слышно. Сюда едет.
– Я так и знала.
Нрава посмотрела на часы и подумала, что в ближайшее время катафалк Магистра Смерти вкатиться во двор Хором, Ваша Власть выйдет из него, важно прошествует в аудиенц-зал, и они встретятся.
 Лёгкое волнение после бессонной ночи позвало её к зеркалу. Около получаса Нрава сидела перед своим отражением, разглядывая морщинки на лице. Она поразилась, как за короткое время маска вросла в неё, плоть от плоти превратилась в давно знакомую ей, будто она знала саму себя в виде Нравы всю жизнь. Отрывки воспоминаний незнакомой, чужой жизни иногда всплывали в голове. И в пришлых воспоминаниях страшно хотелось повидать Старый Замок – просто тянуло к нему как магнитом. Когда она надевала маску, то, не смотря на замечание Изгоя, верила, что будет её снимать тайком по вечерам, чтобы кожа лица отдыхала, но желания сами по себе пропали, и маска не то чтобы не мешала, а помогала преодолевать усталость и чувствовать себя хорошо.
За окном прогремел гимн 3/9 Царства. В парке раздался и стих заразительный смех Стеллочки и Ксю Жа. Далёкий звук трубы пронёсся по улицам Престольного Града и предупредил о приезде высокой гости.
Нрава в родном, начищенном костюме мужского покроя с пришитой нижней пуговицей, при шпорах, но без меча, фон-бароншей распахнула двери и переступила символичный порог. Свет, лившийся из окон, пригласил её в свои объятия, образуя контраст с Егибихой, находившейся в вечной тени различных оттенков серости. Магистр Смерти стояла рядом с Царём чёрно-белым павлином, как всегда самоуверенная и правая во всём, даже в своих глупостях.
Появление Нравы потянуло её взгляд к ней, как золото притягивает жадность. Царевна смело пожала руку украшенную дорогим, адским браслетом.
– Красивая вещь… d’ou? Combien voulez-vous …?(откуда? Сколько вы за это хотите?) – шепнула Нрава.
Владычица как будто не расслышала, и, ни говоря, ни слова, нагло оглядывала царевну Северных Земель с головы до ног, до тех пор, пока её внимание не привлекли члены царской семьи, по очереди, входившие в аудиенц-зал. В гордом своём великолепии ей и в голову не пришло, что они явились вовсе не разговаривать с ней или задавать интересные вопросы, а просто лицезреть как невиданную невидаль. И Егибиха без труда оставила за собой заслуженное сатирическое впечатление. Долго после её ухода «напуганные» слуги разговаривали, похохатывая и похихикивая. Излишек тени, оставшийся после неё, никак не мог найти себе место.
Беспокойство зудело, как голодный комар, вокруг царской лысины и Его Величество заказал себе стопку 3/9 нектара.
Поднос с успокоительным принесла Хитра. Следом за ней ни на шаг не отступая, вразвалочку шёл Иванушка. Царь с удовлетворением принял из рук Хитры целебный напиток.
– Это когда вы сумели так Егибихе насолить, моя любезнейшая?
– Когда я была маленькая, я не знала что с Вашей Властью спорить нельзя, а теперь это у меня в привычку вошло. Мы прошение к вам имеем, Ваше Величество.
Царь вопросительно посмотрел на Ивана, как бы не совсем доверяя его невесте.
– Катя уверена, что умалить гнев Вашей Власти с успехом поможет соблюдение этикета, то есть встреча хлебом солью. Я её поддерживаю.
– Ещё не хватало, – возмутился Царь: – Владычица Дворца подобных приёмов не ценит.
– Ну, пожалуйста, Ваше Величество, – взмолилась Хитра: – Вот увидите, если я подам ей хлеб соль, она обрадуется и простит меня.
Царь молчал.
– Что тебе стоит, папа? – Иванушка надул губы: – Встречать её буду я, Катя, братья и невесты, а ты в маскараде вправе не участвовать. Так сказать дело молодых, а я ни при чём.
– Хорошо, валяйте.
– По рукам, Ваше Величество, – Хитра, торопясь, протянула Царю свою хрупкую ладонь.
– По рукам.
Рукопожатие реализовалось, и перекрыло доступ колебанию взять свои слова обратно. Хитра и Ваня удалились, а Царю похорошело от чувства нарастающего аппетита, вызванного рюмкой нектара. Он брыкнул ногами и предался плавному покачиванию в любимом кресле, и тут на него пахнуло запахом сиротливой протоки, и тень царевны Нравы легла на его колени.
– Царевна, вы взяли нехорошую манеру призрака, – выговорил он.
– Pardon(Простите), Ваше Величество, но я возмущена. Как вы могли, разрешит вашей будущей невестке небрежно обойтись с древним обычаем.
– Успокойтесь, Нрава, ничего ужасного не произошло, – раздражённо ответил Царь. Иголки совести слегка покалывали его.
Нрава принесла с собой не рюмку, а кувшинчик с молочным коктейлем. Налила себе и Царю.
– Я спокойна как никогда, Ваше Величество. Я недавно поняла, что ничего исправить в этом мире, так как он построен, предсказан и предугадан, нельзя! Выпьем с вами за то, чтобы всё текло своим чередом, а Ваша Власть не вмешивалась в наше тихое, несуетливое бытиё, чтоб больше отводилось место волшебным встречам и совсем ничего неожиданным расставаниям.
Царь с удовольствием откликнулся на её тост и стаканы из лучистого хрусталя на мгновение соприкоснулись краешками, достаточными, чтобы напиток, налитый в них, как живой, плеснулся и частично поменялся местами.
– Я вот что думаю, царевна. Если Егибихе нужен медальон, тот, что носит Катя, так может сделать другой, такой же, то есть точную копию и подсунуть ей, вдруг повезёт и не распознает.
– Vous vous trompez (Вы ошибаетесь), распознает, Ваше Величество, непременно распознает. Оберег, который носит Ванюшкина невеста, обладает защитными свойствами и бережёт её от влияния Дворца и от Егибихи. Как же ей его не почувствовать? – сказала Нрава и задумалась о том, что ей до жути жалко волшебное украшение.
– А зачем ей защитные свойства. Она и так под защитой.
Оп-па-па, подумала царевна, приехали – как объяснить Царю, что Хитра не может остаться в Хоромах, а должна вернуться в свой мир – никак, и вслух добавила:
– Совершенно верно, Ваше Величество. Последнее время я не раз видела её без оберега. Это говорит о том, что Катя доверяет вашей защите.
Царевна ухмыльнулась тому, что Царь ни сном, ни духом не знал о том, что оберег чужому в руки не даётся. Если сама Хитра, соблаговолит, она может дать подержать оберег кому-то, то есть безнаказанно взять его допускается только из рук хозяйки. Другое дело, на каком этапе кончаются силы у оберега, и он позволит, не сопротивляясь, потрогать себя. Скоро узнаем, и этому она препятствовать не будет.
– Но в одном могу вас заверить, что, получив оберег, Егибиха не успокоиться и затребует саму невесту, – продолжила Нрава.
Царь не мгновенье задумался:
– Есть очень древняя легенда или сказание, как хотите, обзывайте, что миры располагаются друг в друге. Представляете, как матрёшки. Все люди живут внутри, в маленьком, замкнутом мире, таком малюсеньком, в виде шарика и бегают по нему кто куда, но чтобы переместиться в мир более большой, охватывающий первый, его надо сначала придумать, а когда попадаешь во второй мир надо выдумать третий и так далее. Не всем дано.
Нрава наблюдала за лицом Царя. Оно медленно прояснялось и приобретало выражение, восхваляющее удивительную способность заглянуть за пределы своего маленького сказочного мира.
– Я понял, – Царь подпрыгнул, голос его перешёл на шёпот, глаза горящими фонариками смотрели на Нраву: – Я понял, у Кати нет шкуры лягушки, но у неё есть оберег и он заменяет ей её. Ха-ха. Как я сразу не догадался. Это всё объясняет.
– Что всё? De guelle facon?(Каким образом?) – Нрава заморгала жиденькими ресницами.
– Ей не позволено, избавиться от оберега – должен истечь срок его ношения. На ней оберег от нашего любопытства. Значит она премудрая. Если мы выкрадем у неё настоящий оберег мы этим самым докажем нашу правоту.
– Да ну, Ваше Величество, глупости. Pourguoi?(Зачем?) Вы недавно высказали хорошую идею – сделать дубликат. Остановимся на ней. Она мне очень понравилась. А выкрасть настоящий мы всегда успеем.
– Но…
– Да, я сказала, не подумав, но сейчас вспомнила, что в 3/9 Царстве оберег не проявляет свои свойства столь агрессивно, поэтому всучить Егибихе подделку представляется возможным. Пойдёмте, Ваше Величество, к невесте и всё у неё обсудим. На самом деле не плохая идея.
Царь в сопровождении Нравы просеменил в терем Хитры. Невеста занималась тем, что раскатывала коржики для торта. Иванушка сидел у открытого окна. Беззаботно они болтали ни о чём. Мирный разговор нарушило вторжение нежданных гостей.
– Кхым, – Царь с подозрением оглядел внутреннюю нарядную обстановку терема, задержал взгляд на открытом окне: – Смею предложить вам, уважаемая Катя, придуманный нами расчёт. Его идея состоит в том, чтобы изготовить точную копию вашего оберега и подсунуть её Егибихе.
Хитра бросила не раскатанное тесто в муку и побледнела.
– Я была уверена, что Цари не берут свои слова обратно.
– А я и не беру, – и Царь взглянул на Нраву прося поддержки.
– Вам не о чем волноваться, Катя. Ваше Величество дело предлагает. Ваш оберег в 3/9 Царстве не действует – ведь я права, и Егибиха не сможет определить настоящий он или поддельный. Мы изготовляем копию, отдаём её Егибихе и выдворяем со спокойной совестью из Царства.
Хитра настороженно смотрела на Нраву – по её словам можно было догадаться, что она знает слишком много.
– Не разумно отдавать ей за так, что бы то ни было. В этом отношении она не глупа. Пускай подделка, всё равно надо на что-то меняться, Ваше Величество.
Нрава без раздумья поддержала Хитру:
– Конечно, Ваше Величество, мы с вами чуть глупость не спороли. На что будем меняться с Егибихой?
– Она мне бочку живой воды предлагала.
– У неё мёртвой навалом, Ваше Величество. Мы с Ваней уже всем объявили, что Вашу Власть встречаем по этикету.
– Да ничего страшного. По этикету, так по этикету, – Царь всплеснул руками: – Сам подделку подсуну. Вот тут Синекур вызвался, чтобы мерочки снять.
Синекур вошел, неся с собой две коробочки. Их он поставил на стол перед Хитрой и открыл.
– Прошу вас, Катерина Благонравовна, сделайте отпечатки своего оберега. Первой стороны, и второй.
Хитра сняла оберег и ювелирно вдавила его в пластичную массу аверсом, затем реверсом. Синекур аккуратно закрыл коробочки и удалился со словами:
– Часика через два ждите.
Хитра повесила оберег обратно на грудь, схватила скалку и заелозила ею по куску теста. Он нехотя приобретал очертания похожие на корж. Царь поманил пальцем Иванушку, и они вышли.
Нрава вполголоса произнесла:
– Послушай меня. Всё запуталось – дальше некуда. Если честно сказать я сама не верю, что копию оберега можно всучить Егибихе, но я точно знаю, что давать ей в руки настоящий оберег нельзя. Ты его погубишь.
– Неплохо, царевна Нрава, успокойтесь. Разве я вам говорила, что собираюсь что-нибудь подобное сделать со своим оберегом. Нет, не говорила. Значит, вы читаете мои мысли, а это нехорошо. Останемся друзьями, и не будем копаться в чужих головах.
– Но ты погубишь оберег!
– Вы что-то знаете? Егибиха догадается, что оберег в каравае?
– Нет, не догадается, – устало отвела взгляд Нрава.
– А ты говоришь, что я его погублю? Так в чём дело?
Нрава могла бы продолжить спор, но что-то в самой глубине сознания заставило её прекратить пререкания. Маска настойчиво затребовала не приставать к Хитре. От такого неожиданного поворота Нрава даже опешила и отстранилась от невесты Ивана-царевича. Первый раз (но это будет и последний) маска шепнула ей на ухо, что она тоже имеет своё мнение, но самое главное, лучше знает, чем Нрава и тем более Хитра, что делать. Лучшим вариантом оказалось любезно предложить:
– Ладушки – суд да дело, разучим песню для конкурса.
– Великолепно, царевна – я вижу в вас настоящего друга.
Вместе, кумекая над «Рыжиком», они попутно репетировали своё будущее совместное выступление с притопами, прихлопами и танцевальными па. Слова куплетов договорились придумать каждая для себя и объединить их общими двустишьями. Тогда-то северная царевна и поступила опрометчиво – бросила свой телефон мимо полочки на нагретую плазменную плиту. Он тут же приобрёл цвет раскалённого  металла. Она подцепила его двумя ухватами с деревянными ручками и бросила в умывальник под кран остужаться.
 Слоёный тортик лёг отстаиваться, веник подмёл остатки просыпанной муки и упал в угол вместе с совочком. В терем постучались, дверь скрипнула и вошли Царь, Иван и измождённый Синекур.
Звездочёт открыл инкрустированную золотом шкатулку и вынул из неё свежеиспечённый, белоснежный талисман. Хитра приняла из его рук подделку как две капли воды похожую на оригинал. Отцепила от цепочки свой оберег, положила два изделия рядом на стол, перед зрителями и быстро передвинула несколько раз, меняя местами, как это делают шулера на базаре со своими напёрстками.
– Кто угадает, где настоящий?
Два близнеца сияли на скатерти белоснежными улыбками, и который настоящий, а который фальшивый никто не знал. Синекур, видя результат своих стараний на лицах присутствующих, засиял от удовольствия в след оберегам. Но проворству Царя надо петь дифирамбы. Так и осталось не выясненным, какими соображениями он руководствовался, но скорей всего теми, что не давали ему скучать по утрам.
– Да вот о!.. – Выкрикнул Его Величество и уверенно ухватил одно из двух украшений в пухлую ладонь.
– Осторожно, Ваше… – было раскрыла рот Нрава, но её слова не достигли цели.
Оберег, наверно, посчитал, что как раз в этот момент и в последний раз должен показать свою силу. Царя согнуло пополам, как будто он получил удар в солнечное сплетение, и кинуло назад. Он стоял к открытому окну спиной, и его свободному полёту ничего не воспрепятствовало приземлиться на знакомый ему чубушник.
Иван выглянул в окно, поглядел на копошащегося в кустах Царя и прокомментировал:
– А кто говорил, что оберёчик не работает?
Но кроме Хитры его никто не слышал. Нрава и Синекур выскочили из терема, обежали вокруг него и хлопотливо помогли Царю подняться. Он отряхнулся, пожевал челюстями, как бы удостоверившись, что зубы все на месте и на вопрос звездочёта:
– Вы не ушиблись?
С издевкой ответил:
– Иди, да потрогай.
– Это остаточный эффект, Ваше Величество. Кто знал.
Нрава заботливо стряхнула с плеч Царя сухие веточки. Он совсем невесело глянул на окно, на чубушник.
– Эффект, говорите. Надоели вы мне все.
И поковылял в Хоромы. За ним пропал Синекур, как свет когда выключают лампочку. Зато в проёме окна сияли две масленые и весёлые физиономии Хитры и Ивана-царевича.
Оценивая происшедшее, Нрава вдруг отчётливо осознала, что Хитра всё равно всё сделает по своему. Что Царь с ней больше не захочет связываться и что не благодарное это дело копаться в собственном прошлом. Никому не удавалось ещё его изменить.
Без сучков и задоринок прошёл конкурс невест, и пир на все Хоромы. Опосля она забрала у Синекура дубликат оберега, запекла его в каравай, завернула в полотенце и принесла Ивану-царевичу.
– Событие, которое сегодня произойдёт, безвозвратно повлияет на судьбу вашей Кати. Иван-царевич вы становитесь соучастником доверчивости и наивности. Царевичи должны верить своим невестам, но не потакать прихотям и заблуждениям. Я принесла точно такой каравай как у вас с Катей. Подмени его, и ты всё поправишь. Depechez-vous(Поторопитесь).
Ваня вежливо и растерянно взял булку хлеба, мягкую и ещё тёплую.
– Царевна, обман никогда не бывает во благо.
– Вы правы Иван-царевич, но это не обман, это исправление ошибки.
Он развернул полотенце, понюхал буханку.
– Вкусно пахнет.
– Решайтесь Иван-царевич. Nous n’avons pas de temps (У нас нет времени). Каравай с подделкой нельзя давать Кате в руки, она немедля всё поймёт – обязательно в  полотенчике.
Нраве казалось, что Ваня, как в замедленной киносъемке, открывает шкаф, достаёт каравай Хитры, кладёт его рядом с её караваем и смотрит на неё, как будто ждёт окончания обратного отсчёта часового механизма, подложенной ею бомбы. И ей хотелось прикрикнуть на него, толкнуть, что ты копошишься, но она не смогла разжать рта, не смогла поднять руки, оставаясь сторонним наблюдателем всех его механических и бесполезных действий. Здесь открылась дверь и вошла Хитра. Она всё поняла без лишних слов, подержала руку над караваями и безошибочно выбрала свой. Тучей глянула на Нраву, журя на Ивана-царевича и погрозила ему пальцем. В затянувшемся молчании выхватила нож, подаренный когда-то Пеплой, и по самую рукоятку влепила его в круглый, пышный хлеб Нравы. Лезвие ножа звякнуло о копию оберега. Она подхватила свою булку и метеором кинулась в аудиенц-зал, прокричав:
– Егибиха приехала! Ваня ты мне будешь помогать или царевне?
Красный от стыда, за всё происшедшее, Иван кинулся за Хитрой вдогонку. Немного погодя уничтожение оберега холодным душем отрезвило Хитру и отправило её в уединённую прогулку, и Нрава буквально по минутам знала, как ей действовать.
Стоя в укромном месте, она дождалась, когда Хитра выйдет из терема и направится в башню Домыслов. Украдкой Нрава последовала за ней и как только дверка захлопнулась за невестой, задвинула задвижку и на всякий случай дополнительно заклинила её металлическим штырём. Далее добежала до конюшни, велела оседлать своего коня и после всего, гуляющей походкой пошла в парк, где и встретила Ивана-царевича. Ваня шёл расстроенный и озадаченный. На немой вопрос царевны он развёл руками.
– Катя пропала. Ищу, кричу – не отзывается.
– Je regrette beaucoup ce gui s’est passe(Я очень сожалею о случившемся), – Нрава взяла Ивана под руку: – Прогуляемся немного по тихой аллейке, царевич, и вообще составьте даме компанию, поболтайте с ней немного. Ваша невеста расстроена потерей оберега, а я неоднократно предупреждала. Верно.
Царевна остановилась и заглянула в глаза Ивана? В них богатырским урожаем колосились доброта и храбрость.
– Верно, царевна, но почему-то она не понимает, что эта потеря ничего не значит, что ей ничего не грозит. Она рядом со мной.
– Мне тут ваш батюшка недавно идею подбросил – вроде как, Катя носит оберег, потому что заколдована, ну, вместо шкуры лягушки.
– Надоел папа всем лягушками и, вы царевна, туда же.
– Но, Ваня, если оберег пропал, а он вместо лягушачьего образа, то тебе не кажется закономерным, что Катя не отзывается. Qu’est-ce gue vous en pensez?(Что вы думаете об этом?)
Царевич остановился как вкопанный. Правая рука зашарила в поисках до поры до времени ненужного меча. Нрава успокаивающе обняла его и с ехидным превосходством украдкой глянула в сторону калитки в конце аллеи.
– Здесь, Ваня, не нужно прыти. Pardon(Простите). Сначала всё продумать надо и всегда рассчитывать на мою помощь. На этот раз, я надеюсь, ты её не отвергнешь. Подумай хорошо, царевич, не с лица воду пить.
– Извините, царевна, может быть, всё-таки, она в терем вернулась?
Иван развернулся и побежал обратно к Хоромам. Нрава сделала глубокий вдох, проглотив подкатившийся к горлу комок, и не спеша, направилась на хоздвор. По дороге раскрыла телефон и вдавила кнопку соединения.
– Что стервоза, с моим женихом гуляешь? – Раздался из трубки голос Хитры.
Такой же твой, как и мой про себя буркнула Нрава и терпеливо объясняя Хитре последовательность дальнейших действий подошла к конюшне.
Скакун, подаренный Изгоем, не на шутку застоялся в стойле. Нрава вскочила в седло. Он с места в карьер покинул пределы хозяйственного двора и по её приказу вихрем поскакал на базарную площадь. Несмотря на шум, вызванный столпотворением людей, Нрава с улицы хорошо слышала злобные крики ворвардов и командные вопли Вашей Власти. Пришпорив коня, она въехала на многолюдную площадь, как слон в посудную лавку, расталкивая всё и вся. Ворварды рычали и собирали золото разбросанное Хитрой. Егибиха нещадно давила свою стражу – её конь застрял в алчной толкотне. Сама Хитра, как замороженная, заглядывала в котлы и то и дело оглядывалась на сумасшедшую толкучку посреди базара. Нрава нервно отцепила от седла и направила в её сторону арбалет. Пущенный болт бухнул в тотемный столб, на уровне головы девушки. Хитра в испуге пригнулась и нырнула солдатиком в крайний котёл.
Нрава облегчённо вздохнула – чему быть, тому ни миновать, как груз с плеч долой. Кончилось представление – круг замкнулся. Ну пришла пора… Она посмотрела на Егибиху… Будем знакомится ближе, Владычица.
Ворварды шныряли вокруг эшафота, всё разбрасывали и крушили. Недовольная Егибиха покачивалась в седле. Нрава подъехала к ней и, стараясь придать своему голосу язвительность, спросила:
– Ваша Власть нуждается в помощи?
– Разве царевна уверена в своих возможностях? На её месте я бы не промахнулась.
– Я бы не смела с вами тягаться, Ваша Власть. Но, допустим, я могу, как говориться, a tout prix(любой ценой), попытаться вылезти из кожи и привезти вам неожиданно пропавшую девушку, чьи следы на воде усердно ищут ваши олухи ломая древность.
– В самом деле? Хотите услужить?
– Но не подумайте что за спасибо
– Я никогда так не думаю, – Егибиха гордо тряхнула головой: – И предлагаю заключить договор.
– Я слышала про ваш браслет, Ваша Власть, и его справедливость меня не страшит.
– Тогда что желаете?
– Я вам девушку, а вы мне поможете возвратиться домой.
– А вас что, изгнали?
Нрава сдержанно засмеялась.
– Как не похоже на вас, Ваша Власть, задавать лишние вопросы. Сразу так, изгнали. Сама уехала. Но вернуться хочу с почестями.
– Всё поняла, царевна, всё поняла. Мы сделаем вас царицей. Слышишь, Мрак, будь свидетелем.
Нрава наклонила голову и, придерживая руку Вашей Власти, прикоснулась губами к холодной змеиной голове на её запястье. Рубиновые глаза вспыхнули и погасли.
– Я довольна, царевна. Где встретимся?
– Я думаю, Ваша Власть, через месяц, у заброшенного Старого Замка. Вас устраивает?
– Если вы не найдёте эту негодяйку всё равно приезжайте, я буду рада вас видеть. А чем вам понравилось это место, голубушка?
– Как чем: туда ведёт дорога, украшенная каменными истуканами.
Егибиха звонко расхохоталась.
– Вы хотите сказать, что число должно увеличиться ещё на одного. Я могу исполнить ваше желание.
– Merci(Спасибо), сделайте одолжение. Зачем нам ни отель, ни отсель взявшаяся невеста в живой плоти?
– Отчего такая враждебность, царевна Нрава. Вам-то чем насолила несчастная девица.
Нрава оглянулась по сторонам, сделав вид, что не желает, чтобы кто-то слышал, и проговорила Егибихе почти на ухо:
– Как чем, Иван-царевич…
Егибиха прыснула
– Я всегда говорила ей – не высовывайся.
– До встречи, Ваша Власть. Au revoir(До свидания).
– Я вас жду, голубушка.
   
 
          
         


   

                Глава № 8

                ВОЛЬНИЦА

 
Нрава, благо за ней никто не следил, с видом полного непонимания происходящего нерешительно заглянула, и робко просочилась в царские покои.
Царь ходил вокруг Ивана, находившегося в прострации, и повторял:
– Скажи, куда ты собрался? Куда? В какую сторону?
Иван стоял, сопел и ничего не говорил, как будто у него язык отнялся. Царица сидела у окна. С сухими, но покрасневшими от слёз глазами, нервно ощупывая кольца на пальцах, обратилась к Царю:
– Ваше Величество, надо опросить всех, кто её видел последний раз.
– Я её последний раз видел, – пробасил Иван: – Она сказала, что хочет побыть одна, и исчезла.
– Что если уснула где-нибудь, – Царь увидел Нраву и обрадовался: – Дражайшая царевна, видите какая передряга. Надеемся на вашу помощь. После вашего предупреждения, которым мы пренебрегли, я признаю, ваш авторитет в моих глазах возрос.
– Катюши в Хоромах нет, Ваше Величество.
– А где тогда она?
Нрава хотела рот раскрыть, но не успела.
– Кощей её забрал, – выпалил Ваня.
– Какой Кощей – нет его давно! – Завопила Царица: – Это всё выдумки, фантазия. И вообще, зачем она ему?
– Не скажите, Царица, оберег пропал и она следом. Подозрительное совпадение. Что я говорил, царевна, помните?
– Помню, Ваше Величество, и очень ценю ваше мнение. Но есть новая информация – Катя вышла в город погулять и забрела на рынок, а там её ворварды встретили и решили поймать. Заслон выехал на место происшествия. Я думаю, надо Вашу Власть спрашивать.
– Синекур! – Рявкнул Царь и добавил: – Достала меня эта Магистраторша!
Звездочёт вырос как из-под земли, и хотел было раскрыть рот, но Величество показал ему кулак:
– Я буду говорить! – Царь входил в роль яростного сатрапа: – Ворота из города закрыть и никого без моего разрешения не выпускать! Заслон вернётся, сразу ко мне!
– Ваше Величество, – Царица поднялась с диванчика, подошла к столику, налила из кувшина пол стакана воды и отпила: – Просто пошлите посыльного к Егибихе. Если виновата она, ещё не поздно поправить положение. Ваша Власть не так страшна, как её малюют и тем более она на нашей территории находиться. Иногда золото всё решает.
Царевич лязгнул мечом.
– Я пойду и отыщу Катю.
– Ума не приложу! – Воскликнул Царь, не зная кого поддерживать, но, поглядев на Царицу, понял, что поддерживать надо её. Обращаясь к Ивану-царевичу, он рассудительно промямлил: – Что поделаешь, Ваня. Ты до поры до времени  горячку не пори.  Ваша Власть…
– Какая Власть, папа, у нас любовь!
Дверь хлопнула за Иванушкой, и в неё вписался деловитый и всегда здравомыслящий Заслон.
– Ваше Величество, разрешите доложить обстановку?
– Докладывайте.
– Ворварды Егибихи разрушили эшафот. Они, видите ли, ловили нашу… тпрр… извиняюсь… невесту Ивана-царевича.
– Ну и? – Воскликнула Царица.
– Я выяснил, – Заслон взволнованно сглотнул: – Катерина Благонравовна прыгнула в один из котлов и пропала.
Царь недоумённо огляделся по сторонам.
– Ну, всё, – охнула Царица, и опустила руки: – Мы её потеряли, Ваше Величество.
Царь вопросительно посмотрел на Царицу.
– Но мне нужен конкретный виновник, а не котёл.
– Скорей всего она на самом деле волшебница.
– А как же Ваня? – Неизвестно к кому обратился Царь.
– Я прошу вас помочь нам, царевна Нрава, – Царица шагнула к царевне.
– Oui, bien sur (Да, конечно), с удовольствием, но как?
– Наш сын не успокоится. Ему надо поискать Катю, поездить по окружающим землям. Сопроводите его – надо сделать вид поисков Катюши, потому что настоящие поиски скорей всего неосуществимы или грозят неминуемой и страшной опасностью. Ваше Величество, воеводу Заслона необходимо отправить вместе с Ваней. Так надёжней.
– Гвардейцами для сына не поскупимся. Пускай едет, ищет. Я ведь с самого начала подозревал, что она премудрая. Но каким это образом наш эшафот вдруг волшебным оказался, ответьте мне Синекур? 
– Ваше Величество, это сооружение не нами построено. Там замешано архидревнее волшебство, и с ним спорить не имеет смысла, – произнёс звездочет, и наступила минутная тишина.
– Мне боязно думать, – прервала общее молчание Царица: – Что руку к этому приложил настоящий Кощей… всех  прошу убедить царевича, во что бы то ни стало, что никакого Кощея больше на свете нет. Он погибнет, если будет его искать. Подтвердите, Синекур – мы знаем, была война в стародавние времена, и в ней не было победителей.
– В таком случае, – Царь, выслушав Царицу, опять закипел: – Ворвардов с Егибихой из Престольного Града вон! Два часа на сборы! Заслон, займитесь Вашей Властью! Синекур, напишите ультиматум! Нечего ей делать в 3/9 Царстве! Параграф… не помню, посмотрите в кодексе. Егибиха должна покинуть государство, если по её вине нанесён ему ущерб: тем более ущерб волшебному сооружению! Сосчитайте затраты, пусть возместит!
Через два часа Егибиха с независимым видом, в сопровождении идиотски улыбающихся ворвардов, под улюлюканье, свист и грозные окрики городских жителей проехала по улицам в своём золочёном катафалке к городским воротам. А на следующий день через те же самые ворота Престольный Град покинул эскадрон гвардейцев под командованием Заслона. Они сопровождали Ивана-царевича в его походе. Рядом с Иваном ехала Нрава. У неё на поясе слева висел новый меч, справа кинжал в маленьком кожаном чехле сотовый телефон. К седлу была приторочена булава и лук с колчаном стрел. Щит отсутствовал – она его не любила, предпочитала ловкость. С плеч свешивался плащ – подарок Царицы. Шею перевязывала доставшаяся ей от маски старенькая косынка темно-зеленого цвета.
Через неделю небольшое войско перешло границу 3/9 Царства и вступило на нейтральную территорию.
– Puis-je vous demander(Можно спросить у вас) каковы ваши планы? – спросила Нрава царевича.
– Дойдём до горного хребта и пойдём вдоль него. Поищем перевал. Синекур мне рассказал, что где-то за горами есть город, где приносят жертвы Кощею, а значит, есть возможность увидеть злодея.
– Проболтался звездочёт. Царица не знает.
– Папеньке и маменьке сейчас и не надо ничего знать. Я вышел из того возраста чтобы за меня думали. Мы дети 3/9 Царства неглупые, тоже учились, старые книги читали.
– Эти горы непроходимы, Иван-царевич. Никакого перевала через них нет. Мы просто-напросто углубляемся в дикие, необжитые территории.  Не лучше ли было пройти по старой, главной, натоптанной дороге и повернуть в сторону развалин Старого Замка – глядишь, там что-нибудь выясним. В том Замке когда-то жил Кощей – я верно говорю. А с чего вы взяли, что виноват именно он?
– Больше некому.
– Так уж. Плохая привычка, Иван-царевич, толком ничего не зная, не разобравшись предъявлять обвинения.
– А вы, царевна, считаете, что Егибиха виновата, но вы забыли, что Ваша Власть никогда не будет светиться, если захочет что-то украсть.
– Вы плохо знаете Егибиху, Иван-царевич… А что если, par exemple(например), сама Катя виновата?
Ваня помрачнел.
– Ладно, царевна, если мы не найдём перевал, то повернём к Замку. Обещаю, но у него плохая репутация – он заколдован, и в него нельзя заходить. Зато дорога мимо него ведёт в лесостепи, а там недалеко и до Дворца Егибихи. Царевна, вы когда-нибудь видели тот Дворец?
Губы Нравы искривились не то в улыбке, не то в усмешке, и она ничего не ответила.
Горный рубеж сиял слева своими остроконечными, ледяными вершинами. Непреступные сине-чёрные скалы отталкивали от себя солнечный свет, будто тот пытался проникнуть в запрещённый для него предел. Вскоре река, сбегающая с гор, преградила дорогу. Деревянный мост через водную преграду, с помощью чьих-то предусмотрительно свинских усилий, разобранный, уплыл по течению. Всё что осталось от него –  торчащие из воды нетронутые сваи.
Войско остановилось на основательный привал. Гвардейцы, не теряя времени – в две смены принялись заготавливать лес для восстановления моста. Вскоре свеженькие, ошкуренные брёвна легли на опоры. Шаг за шагом мост принимал своё прежнее очертание с перилами и крепким настилом.
Поход продолжился.
Нрава взяла за привычку, ради забавы, подгонять своего резвого жеребца и опережать далеко авангард. Оглядев местность, она возвращалась назад, к двигавшимся спокойным аллюром, всадникам.
Как-то раз, вернувшись из очередной вылазки, она поджидала войско у опушки леса. Тропа уходила в тёмный коридор чащи, и оттуда раздался тяжёлый стук копыт. На заросшей травой лесной дороге появился Иван-царевич. Он скакал впереди, за ним длинной колонной эскадрон. Нрава обомлела – это было d;j; vu(уже виденное): она уже видело это видение. Эту картину ей показало однажды зеркало в замке Кощея: опушка леса, дорога и Иван-царевич с гвардейцами скачет по ней. Выходит, оно смотрело глазами Нравы. В левом ухе прохрипел вещий голос Изгоя «Знаю я, куда он скачет – к Старому Замку». «Ага, значит всё-таки к Старому Замку, к нашему Старому Замку!» с неподдельным восторгом возликовала царевна, развернулась, пришпорила коня и поскакала вперёд.
Дорога, извивалась, вела между холмами и густыми перелесками. Идеальное место для засады, едва успела подумать Нрава и её скакун остановился как вкопанный. Его уши мелко задрожали, ловя шорохи. Из потайного убежища выскочили два ворварда. В руках они держали сеть и с отважными криками кинулись на всадницу. Её конь встал на дыбы, на месте развернулся и дал стрекача. Нрава пригнулась и отпустила поводья, ожидая быстрой, сумасшедшей скачки, но жеребец не спешил. Он проскакал совсем немного и остановился. Девушка оглянулась и увидела, что из засады выскочило ещё полсотни ворвардов. Размахивая топорами, тесаками, полумечами, полусаблями они азартно кинулись её преследовать. Видно слуги Егибихи, разбойничая на заброшенных дорогах, соскучились по добыче или просто пришли в изумление, что ещё кто-то остался в местных краях живой. Как так – обязательно убить надо.
 А её конь как назло захромал и передвигался еле-еле. Слыша приближающиеся злобные крики, Нрава испугалась за него, но сей миг сообразила, что её друг это делает специально, дабы бандиты думали, что вот-вот догонят беглецов.
Конь, сначала припадая на одну ногу, вдруг захромать на две и, в конце концов, на все четыре. Она, уткнувшись в гриву, давилась смехом, но недолго – подлая коняга упала и царевна свалилась в пыль на дорогу. Здесь уж оказалось не до смеха – верный друг вскочил и убежал, а толпа свирепых разбойников догнала её. В порыве негодования Нрава издала воинственный клич больше похожий на крик моржа-секача. Ворварды опешили, и на короткое время создалось впечатление, что они подумали, правильно ли делают, нападая на неё. Меч-кладенец сверкнул и пошёл лупить по устремленным на неё копьям, отрубая наконечники – завязалась настоящая битва: пятьдесят на одного, из которой Нрава пустилась бегом и при этом заметила, что её ноги заряженный быстрым бегом любят повторять поразительно длинные тройные прыжки.  Таким способом, она обогнула один из холмов, за которым войско Ивана-царевича двигалось в боевом порядке. Ворварды увлеклись и шумной ватагой высыпали следом за ней на хорошо просматриваемую часть дороги. Передние ряды остановились, а следующие за ними, ещё ничего не поняв, пихая остановившихся, образовали толкучку. Эскадрон, по команде Заслона, взял банду в кольцо. Капкан захлопнулся. Конечно, разбойники не ожидали такой наивно-боевой развязки: столпились в одну кучу и глупо смотрели на, ощетинившиеся пиками ряды гвардейцев.
– Сдать оружие! – Грозно гаркнул Заслон.
Наказание последовало жестокое. Ворвардов обезоружили и отобрали всю одежду (оставили пояса с золотыми задомедалями), а места вокруг глухие, хищного зверья полно, да и пищу голыми руками не добыть, но дворцовую стражу не нашлось кому пожалеть. По команде Заслона они выстроились парами и побежали домой, во Дворец. Массивные круглые бляхи как тазики шлёпали по голым задам. Еноты и те вышли из леса, чтобы посмеяться.
Нрава при наказании не присутствовала. Она, отдыхая, стеснительно отъехала в сторону, отвернулась, вынула зеркальце, и в то время когда над ворвардами проходил воспитательный процесс, подпудрила личико и подкрасила ресницы. Иногда случайно зеркальце её отклонялось в сторону и царевна, сконфузившись, смеялась в кулак. Что не говори, она испробовала новый меч, и он ей понравился. Он был легче и удобней чем старый. 
Несколько дней спустя нежданно-негаданно произошла встреча с древним, древним дедом. Он сидел на пеньке, на краю вязовой рощи. Это был старинный клочок дороги слегка выветренный, но не разрушенный, оставшийся со сказочно-древних времён. Путники во все времена встречали здесь Деда (или он их встречал). Всегда здоровались, и им он что-нибудь говорил, даже если они и не спрашивали, как повелось, всегда загадочно, но всегда истину. Но люди таковы, что слушая его, они пропускали его слова мимо ушей или не верили им и делали свои ошибки. С тех времён он и перестал говорить первым, обычно просто отвечал на один вопрос – особой пользы людям от правды он перестал видеть.
Когда экспедиция приблизились, дедуля приподнял над своей головой шапку и опустил.
– Здорово, Дед-пятьсот лет, – приветливо обратился к нему Иван царевич.
– Дед-две тысячи шестьсот двадцать восемь лет, – поправил старик, жмурясь на солнышко: – Быстро время летит, Иван-царевич.
– Здорово, Дед-две тысячи шестьсот двадцать восемь лет, – ещё раз поздоровался Иван: – Наверно прослышал о моей беде.
– Прослышал. Птички всё рассказали.
– Ну и, скажешь, где невеста моя?
– Твоя невеста ещё старая и от твоей невесты помощи ждёт.
– Как это?
Дед засмеялся в усы.
– У Кощея невеста твоя в гостях… Была.
– Я прямо как в воду глядел, – воскликнул царевич, и его конь шарахнулся от удара кулаком в сердцах по луке седла.
Шапка Деда-две тысячи шестьсот двадцать восемь лет сползла на брови и бросила тень на всё его лицо.
– Но тебе не след искать её там, Иван-царевич. Всё равно не найдёшь.
– Это почему так?
– Испугала чародейку твою Егибиха, и сговорилось оно с Кощеем вне времени и спряталось у всех на виду. Не найти тебе туда дороги.
Дед развернулся и пошёл в лес.
– Эй, эй, эй! Дед!  – Закричал Иван растерянно: – Не понял я тебя. Почему не найду?
– А ты её спроси.
Последние слова как эхо донеслись издалека. Ветки деревьев скрыли Деда с глаз долой. Царевич невесело повернулся к Заслону и гвардейцам.
– Вы чего-нибудь поняли?
– Дороги нет, – промямлил Заслон.
– А я понял, что Егибиху плохо спросили, когда выпроваживали – обманула она всех, – выкрикнул ординарец Сидор.
– Отставить – я лично с ней беседовал, не надо слухов распускать, – недовольно посмотрел на него Заслон.
Гвардейцы загомонили, заспорили. В общем гаме Иван вспомнил про Нраву.
– Царевна, мы наверно последуем вашему совету и возьмём курс на Старый Замок.
Во время разговора царевича со стариком, смущённая и встревоженная не то, что высказываниями Деда, а его суровым взглядом из-под бровей, Нрава молчала как рыба, отгородившись волшебным занавесом затворничества, как научила Хитру в своё время Горыня. Его волшебство она почувствовала издали, и перестала ощущать, когда вязы скрылись за еловым лесом.
Нрава ехала рядом с Ваней и изображала немую. Царевичу надоела игра в молчанку, и он насмешливо спросил:
– Девушка, вы воду экономите?
– Vous dites?(Что вы сказали?) Какую воду? – Не поняла Нрава.
– Ту, что во рту держите. Что вы молчите третий час?
– Язык проглотила. Пришлось новый отращивать, – без тени улыбки, моргнув выпученными глазами, ответила царевна. Открыла рот, высунула язык и поболтала им:
– Что-то коротковат получился. Ой, ла, ла! Ой, ла, ла! Расцвела в лесу сосна – вот такие шишки, спят под нею мишки! Без трусов! A votre sante!(За ваше здоровье!) – Просипела царевна и по воинским рядам прокатилась волна смеха.
– Je ne suis pas conpable(Я не виновата). Совсем разучилась петь, – безнадёжно развела руками Нрава.
– Запевай, Иван-царевич! – Раздался голос из строя.
Ваня снял шлём, положил его перед собой на седло и затянул:
– Дорожка скатертью
День светлым солнышком
Ночь ясной звёздочкой
Помогут мне.
Мою любимую,
Мою красавицу
Я разыщу назло разлучнице судьбе.

То с зорким соколом,
То с крепким мишкою,
С зубастой щукой дружбу заведу:
Чего не сделаешь,
Чтобы с родимою,
Своей красавицей, своей любимою
Сидеть в обнимочку, на лавочке в саду.
Вечером разбили бивуак на пару деньков. Занятые кто чем, гвардейцы отдыхали. Когда совсем стемнело, царевич пошёл прогуляться между костров, и, проходя мимо палатки царевны, не преминул заглянуть к ней в гости.
– Нельзя, Иван-царевич, excusez-moi(извините), я переодеваюсь, – раздался из-за полога её хрипловатый голос.
Царевич шагнул в глубокую ночь и оглянулся назад. Огонь костров освещал весь лагерь из разноцветных шатров. Тень царевны Нравы за плотной тканью как в театре теней расчёсывала и заплетала волосы. Ваня, наблюдая за тенью, вздрогнул. Ему показалось, что в палатке находиться не царевна, а его невеста Катя. Он закрыл ладонью глаза и открыл – видения как не было. Всё прошло. Нрава вышла из шатра, огляделась в поисках царевича.
– Иван-царевич нашёл новую тему сновидениям и хочет со мной поделиться?
Царевич пригласил её сесть у костра, пошевелил веточкой угли.
– Скажите, царевна, когда Катя прыгала в котёл, что вы делали на базарной площади?
Нрава покосилась на его палочку, ворошащую угли.
– Царевич знает, что у Кати был телефон – приспособление для дальней связи. Похожий телефон есть и у меня. Это изобретение мира, где родилась Катя. С помощью телефона она сообщила мне, что на неё напали ворварды, и попросила приехать на площадь. Но я не смогла предотвратить то, что произошло. Excusez-moi mon retard(Извините, что я опоздала).
Царевич продолжал ковырять угольки. Нрава не выдержала и тихо спросила:
– Вас что-то гнетёт, Ваня?
– Не хочется думать, царевна, что вы не смогли, а не захотели.
– Я огорчена. Впрочем, царевич, думайте, как хотите. Сколько раз мне надо сказать excusez-moi, s’il vous plait(извините пожалуйста)?
– Жаль. Жаль то, что приспособление, которое Катя называла мобила, оказалось у вас, а не у меня. Что нам мешает сейчас позвонить с вашего телефона Кате?
Нрава протянула Ивану телефон и нажала кнопку. После продолжительных гудков утешительный женский голос, но с неподражаемыми нотками голоса ключа Люкса, чётко произнёс: «На вашем счёте недостаточно денег для звонка по набранному вами номеру. Пожалуйста, сначала пополните счёт». Три коротких гудка и из телефона снова раздался писклявый голос ключа Люкса: «On m’a donne un faux numero. Refaites le numero, s’il vous plait» (Меня не правильно соединили. Перезвоните, пожалуйста). Нрава спешно нажала кнопку выключения и, предупреждая вопрос царевича, объяснила:
– Сказка конечно умная планета – зачем ей лишние заморочки и нагромождения – она использует спутники другого мира. Понимаете, царевич, чтобы телефон заработал, надо заплатить, но сделать это можно только в мире, откуда Катя. Я сожалею, но волшебство здесь не действует. 
– Если бы с нами сейчас была Катя, она наверняка нашла способ с помощью кудес пополнить счет, не сходя с этого места.
Нрава надулась и спрятала подарок Горыни:
– У чародейки Хитры по имени Катя кудесы на все случаи жизни. Но вот оказия – нам её нынче приходиться искать вместе с её кудесами целым эскадроном.
– Из нашей попытки позвонить ей с вашего телефона напрашивается очень простой вывод, – миролюбиво ответил царевич, и Нрава вдруг поняла, в какую сторону побежали его мысли.
– Вы хотите сказать, что далеко ходить не надо и перед вами сидит тот, кто может и обязан привести вас туда, куда следует.
– Я не ошибусь, если скажу, что в этом есть большая толика правды.
– Егибиха охраняет переход.
– Что из того, проблема решаема. Да и вы с ней, как я видел, в не  плохих отношениях. Почему-то я уверен, что найду Катюшу.
Нрава пристально посмотрела на Ивана.
– Вот как? Merci(Спасибо).
– Да, Нрава, я прошу показать мне дорогу в ту не благонравную страну, откуда родом Катя.
Царевна стянула с плеча платок и спрятала в нём обескураженное лицо.
– Утра вечера мудренее, царевич, нам бы до Замка сначала добраться.
Путь из тех мест, куда пришло войско Ивана-царевича, по направлению к развалинам Старого Замка, лежал тяжелый. Маршрут тянулся по пересечённой местности, богатой оврагами и лощинами, через дремучие леса с забытыми, давно нехожеными дорогами. Его пересекало несколько рек, и уже первая переправа обернулась неприятностями. Во-первых, потерпел крушение один плот с багажом но, благодаря общим усилиям, все тюки выловили. Во-вторых, намок ковер-самолет – его перевозили в сложенном виде, но перед переправой решили развернуть.
Нрава наблюдала, как один из гвардейцев сел на коврик, и он превратился в светящийся шарик, перемахнул через полноводный поток и приземлился на другой берег. Пилот покинул волшебное средство, и оставил по недоразумению без присмотра. Порывом ветра ковёр-самолёт сдуло в реку и пришлось прилагать общие усилия по его вылавливанию.
Коврик расстелили на солнышке, чтобы он просох, и прижали камушками. Опять стоянка затянулась. Гвардейцы ловили рыбу, купались, охотились.
Ванюша широкими плечами раздвинул полы палатки. Прищурился при ярком свете дня. Забрал у оруженосца шлём. Нрава лежала с закрытыми глазами в полудрёме, поперёк низко висящего гамака. Её ноги покоились на высоком, походном барабане. Ваня повернул шлем гладкой поверхностью к солнцу и отражённый солнечный зайчик прикоснулся к лицу северянки. Она махнула рукой, как будто отгоняя мух, и с удовольствием чихнула.
– Ваше Высочество, смотрите Катерина Благонравовна. Диво дивное, да и только!
Когда Нрава услышала этот возглас, так медленно она глаз ещё не открывала. Кисти рук закрыли лицо, и растопыренные пальцы ощупали никуда не растворившуюся маску. В просветах между пальцами, вздрагивая, приоткрылись щелочки очей. Иван-царевич стоял в окружении воинов, у шатра и разглядывал преподнесённую ему картину. Её нарисовал гвардеец-художник Будим. Нрава скатилась с гамака и без мыла протиснулась к общему лицезрению. На полотне Катюша была изображена во весь рост, на одной из аллей парка, где наверно когда-то видел её гвардеец. Нежные краски, делали контуры лица её очень чёткими, как на фотографии. Она смотрела на свой портрет и к общей радости и восторгу,  над так удачно написанным шедевром, никто не замечал её одетую в лягушачью маску. Она вновь чувствовала себя спокойно и беззаботно.
– Мне очень жаль, Нрава, что условия нашей мужской экспедиции заставляют вас постоянно одеваться в свой походный наряд. Ваш багаж очень скромен – не скажешь, что он принадлежит знатной царевне, а как хочется увидеть вас хоть раз в богато украшенном платье,  – услышала она голос Ивана-царевича.
– Vous etes tres aimable(Вы очень любезны). Мне приятно такое замечание.
– Чем больше я на вас смотрю, тем больше убеждаюсь, что вы необыкновенная. Я много читал о Северных Землях. Скажите, это, правда, что вы там строите пирамиды, что огромная ледяная гора возвышается в центре вашего города? Осторожно, царевна, это ковёр-самолёт первого образца, хотя следующие образцы никто не знает, как делать. Он здесь сохнет. Мы его недавно слегка подмочили во время переправы.
– Je regrette(Я сожалею), что так и не успела толком ознакомиться с этим летающим изделием.
Нрава наклонилась и погладила плотную, перкалевую ткань. Между ладонью и ковром щёлкнула маленькая, но кусачая искра. Девушка испуганно отдёрнула руку. Ковёр покрылся рябью, как вода, на которую обрушился порыв ветра, дёрнулся вперёд, назад, в бок, разбросал камушки и ударил Нраву по ногам. Она не удержалась и упала на него. Ваня взмахнул руками, норовя ухватить то ли царевну, то ли взбесившееся летательное приспособление, но промазал. Ковёр вместе с Нравой взмыл к облакам, доказывая тем самым, что даже сказочные царевичи, теряются в исключительных ситуациях и не обладают должной ловкостью и реакцией.
Нрава не растерялась: перекатилась на средину ковра. Он окончательно развернулся, и превратиться в бутон. Ко всему, надо сказать, что ковёр-самолёт представлял собой особо сложную матерчатую конструкцию. Он не был, как принято думать плоским и похожим на обыкновенный ковёр. Когда он лежал на земле, да, тогда он представлялся именно таким. Но если на него садился пилот, он преобразовывался и превращался в светящийся снаружи шарик. Пассажир оказывался внутри просторного мешка, нижняя часть которого изготавливалась из прозрачного изнутри, но не прозрачного снаружи материала, что позволяло осматривать мир вокруг себя на 360 градусов и под собой. Небольшого размера пульт управления находился впереди, чуть выше головы. Но мы отвлеклись.
Земля плыла далеко внизу. Погода полностью благоприятствовала полёту летающего коврика. Невольница аварийного случая, в настоящее время разглядывала шикарный ландшафт незнакомого ей мира «a vol d’oiseau»(с птичьего полёта). Рядом с ней редко проплывали кучевые облака, догоняли порывы ветра, пугали провалами воздушные ямы. Долго ли, коротко ли, вдали показалось чёрное пятно старых развалин Замка. Он вовсе не походил на тот Замок, который висел над пропастью, а стоял на приплюснутой горе, с вершиной плоской как стол. В гору, по одному из её склонов, змейкой вилась горная дорога. Сам замок напоминал гриб: складывалось впечатление, что по нему когда-то стукнули кувалдой, и он начал разрушаться, но что-то помешало и он замер. Навис, не успевшими окончательно упасть частями, над землёй.
Ковёр обогнул развалины и продолжил полёт. Нрава находилась в нём, в том положении, в котором упала: на коленках, боясь вздохнуть – прозрачная ткань под ней не внушала особого доверия. Но ноги затекли, и она осмелела. Побарахталась и села как подобает. Здесь особых знаний не потребовалось.   Она погладила ладонью мягкую на ощупь панель и тем самым активизировала управление. Появились знаки-символы, и они доходчиво всё показывали. Нрава провела эксперимент – проделала поворот налево, направо, набор высоты и снижение. Управление работало. Полная исправность ковра приободрила девушку, и она вернулась к Замку, облетела его несколько раз, рассматривая всеми забытые, заколдованные руины. Почему-то, в последнее время она всё чаще думала о нём, что манило её в это страшное место, звало неслышным голосом обиженных забвением воспоминаний.
Вскоре в его стенах должна состояться встреча с Егибихой – чем она закончится? Привезет ли она с собой волшебный жезл как обещала?
Ковёр облетел последний раз Замок и полетел туда, где по расчётам царевны (благодаря карте Кощея) находились вольные земли. Осматривая незнакомую местность, Нрава то и дело слегка меняла направление и её полёт изображал кривую линию во всех проекциях.
Вдали появилось облако пыли. Не снижая высоты, она направила ковёр в его сторону. Пылевое облако быстро увеличивалось в размерах, и вскоре Нрава поняла – ворварды. Несколько подразделений. Они шли, в целом напоминая колонну, рьяно топали, смеялись, подшучивали друг над другом, несли факела. Они больше дымили, чем горели. С ними шли четыре рыкало-зыкало. На одном сидел военачальник Гробарь – его невозможно было не узнать. Три его головы, одетые в золотые шлемы, соединённые между собой золотыми арками в виде дружеского рукопожатия двух куриных лап, хорошо были заметны издалека своим блеском. Ради величия и устрашения, подумала Нрава – а кто-нибудь подумает, что это и есть образ могущественного Змея-Горыныча. На самом деле настоящая голова у Гробаря была одна – посредине. Две остальные, приделанные и искусственные.
Ворварды увидели ковёр-самолёт, достали луки и арбалеты, но дальность стрельбы, не вселяла даже малюсенького беспокойства. Нрава развернулась над полчищем захватчиков и полетела в ту сторону, куда вела дорога. Без сомнения ворварды шли в вольные земли. На то, что оставалось за ними, смотреть не имело никакого смысла. Оттуда, откуда они шли, вился клубами чёрный дым. Он говорил обо всём.
Внизу проплывали лиственные и хвойные леса, кучерявые берёзовые рощи, вековые дубравы. Дорога вилась и петляла коричневой ленточкой, прыгала по возвышенностям, пересекала мелкие речушки. По этой дороге предприимчивые купцы везли из Вольницы разношёрстый товар, в том числе и во Дворец.
Поляны луговых растений и поля посевов, разноцветными пятнами проплывали под ковром-самолётом. Земля дышала миром и жизнью и не ожидала прихода войны.
На одном из лугов показалось стадо бычков, и пастух Макар на низкорослой лошадке подпёр кнутом широкополую шляпу, разглядывая летящее чудо. Широкая, по сравнению с ручейками, река вынырнула из-за холмистого горизонта, как вывалившийся из открытой пасти лесного чудища грязно-серый язык и на её берегу, в излучине, в стороне от дороги возникло укромное поселение сельского типа, обнесенное земляным валом и недолговечной деревянной крепостной стеной. В центре его размещались красная изба и хорошо утоптанная площадь. От неё расходились извилистые, приспособившиеся к неровной местности улочки.
– Salut(Привет), Вольница, – вздохнула с облегчение Нрава и пошла на снижение. Приземлилась точно в центр площади. Ковёр замер, зависнув в полуметре над землёй, погас и сложился. Царевна спрыгнула с него – он рванулся с места как выпущенный реактивный снаряд и скрылся за лесом.
– Всё-таки неисправен! – Воскликнула недовольно Нрава и в сердцах топнула ногой. То, что коврик покинул ее, вызвало сожаление: нужная вещица.
Возле красной избы царевна встретила атамана Вольгу, атаманшу Злату и ещё несколько старшин. Точнее, приметив спускающуюся и светящуюся сферу, они сами вышли навстречу ей. Известие о наступлении ворвардов никого не удивило – обо всех манёврах егибихиной армии вольница знала и удручённо ждала своей участи. Царевна представилась, и в разговоре с ней они поняли, кто прибыл и что Нрава готова оказать всяческое содействие по защите вольного края. Их сердца воспрянули духом, но призывы к отступлению в глушь лесов не оставили покорные головы. Постепенно, слушая северную царевну, мысли спрятаться в лесах ушли в неизвестном направлении: её пыл заразил стоящие во главе вольницы кадры. Нрава развила несказанно бурную деятельность и вскоре вся Вольница вошла в её полное подчинение. Она прошагала в сопровождении командного состава по всему периметру крепостных стен, тыкая пальцем в слабые места, а через час уже размахивала чертежами катапульт и оборонительных сооружений. Она побывала на лесопилке, в пекарне, в конюшне, в кузнице и в результате заявила, что надо работать быстро и старательно – во время войн, эта первая необходимость. Вольницу одолела озабоченность: здесь в чести были длительные перекуры, неторопливость и расхлябанность. Но, так или иначе, дело сдвинулось с мёртвой точки, и работа закипела. Жёсткие требования Нравы, отрезвили пытающийся вздремнуть разум. Сначала её называли Главный Консультант, потом Инженер фортификационных сооружений, далее она вдруг выросла до Начальника Штаба Вольницы и, в конце концов, превратилась в Главнокомандующего.
В первую очередь на верхушку мачты, водружённой около Красной Избы, взмыл флаг. На поле перед Вольницей, от одного берега до другого, заработали плуги, вспахивая всю ровную землю, чтобы ворвардам наступление не казалось игрой в солдатики. Везде разбросали хворост и брёвна хитрым манером, врыли рядами деревянные надолбы – и спрятаться нельзя и мешали идти. Накопали множество ям и замаскировали, это оказалось вполне к месту, если вся земля вокруг вспахана. Как из посеянных зубов дракона вдоль крепостной стены в мгновение ока вырос частокол, а вдоль него, но, к сожалению, не везде появился ров. В центре реки, в самом глубоком месте, выше по течению, поместили буй и покрасили его в золотой цвет. И в продолжительности всего этого времени со всей округи в поселение свозили бочки с клюквой. Её рассыпали в лукошки и все кому не лень шли и разбрасывали ягоды на поле, прилегающее к крепостным стенам.
При изготовлении катапульт, столкнулись с отсутствием жил для изготовления жгутов торсионного механизма. Этот товар обычно скупали купцы и увозили на продажу в волшебные царства-государства. И сейчас в Вольнице, жгутов просто не нашлось в нужном количестве. Нрава не растерялась и затребовала конский волос, но и его оказалось мало. Выручила Злата, отрезав свою косу, и примеру атаманши последовали многие женщины. В результате, проблема изготовление нескольких катапульт, благополучно разрешилась.
По дороге, навстречу ворвардам выслали разъезд, а какое-то время спустя он возвратился и сообщил, что ворвардам остался один день пути.
Вольница гудела как улей. Вольга и Злата нервничали, переживали за успех, забыли про страхи, желали непременно победы, но и понимали, что отражение атаки дворцового войска, затея не лёгкая. А Нрава торопила и требовала порядка и дисциплины.
На следующий день вернулся постовой и доложил, что ворварды на подходе, а к полудню облако пыли возникло над лесом и поплыло в сторону крепости, заслоняя солнце. Оно приближалось, превращаясь в длинный шлейф, тянущийся от самых сапог регулярной армии бандитов, убийц, головорезов, грабителей.
Пыль зависла над полем и в поле зрения появилась сама армия, топающая рьяно и целеустремлённо. Два рыкало-зыкало несли помост, обвешанный человеческими черепами, с оркестром, изрыгающим ужасную музыку. Трёхголовый полководец сидел, развалившись на третьем монстре, нога на ногу и покачивал ногой в такт барабану. Четвёртый рыкало появился самый последний: он шёл налегке, в самом хвосте колонны. Следом катились несколько десятков повозок запряжённых егибихиными тяжеловозами и нагруженные осадным инвентарём, вооружением и награбленными пожитками.
Вольга и Злата, вместе с Нравой стояли на крепостной стене и в подзорную трубу, по очереди, разглядывали шествие. Вслед за ними, вся Вольница высыпала на защитные сооружения. Любопытные залезли на крыши домов, на каланчу, на недавно построенные дозорные башни. Последние телеги с булыжниками для катапульт заехали за крепостные ворота и ворота наглухо закрылись.
В это время Гробарь дал отмашку – ворварды остановились, занялись обустройством лагеря. Траву подожгли и на выжженной земле быстро выросли чёрные шатры, в ряд выстроились собранные баллисты, катапульты и онагры, и один низенький тупоносый таран. Воинственный оркестр, подбадривая беспощадную армию, не переставал завывать – ворварды лупили колотушками по железу, трясли большими шарами с ручками, на подобие маракас, дули в трубы и выдували из них какофонию. Они менялись по очереди, не давая стихнуть грохоту, показывая тем самым, что боевой дух на высоте. Тишина наступила поздно вечером.
– Вдруг они не решаться на нас напасть? – Спросила Злата.
Нрава отрицательно повела головой.
– Если пришли, обязательно нападут. Атака будет рано утром. Они бы напали ночью, но поздно пришли. Приготовиться не успеют. Все войны начинаются утром или ночью. Отправьте бойцов спать, с первыми лучами солнца надо быть готовыми во всеоружии. Telle est la necessite (Такова необходимость).
Вольга и Злата послушались и собрались уходить, как увидели, что от неприятельского стана отделилась небольшая группа и направилась к Вольнице. Безоружные ворварды держали в руках одни факелы. В центре вышагивал сиволап с дворцовой наградой в левой руке в виде булавы, но со шляпкой как у гриба.
Они подошли к воротам, и начальник заорал:
– Сдавайтесь!!! Существование гарантируем! Новую деревню на другом месте построите! Эту мы сожжем! Сокрытие золота и товара карается по закону военного времени!
– А зачем нам тогда сдаваться?! Вы у нас всё отнимите, как мы будем жить?!
– Всё равно сдадитесь! И после жить как-нибудь придумаете! Вы терпеливые и работящие! Выкрутитесь!
– Пошли вон!!! – Раздался дружный крик из бойниц башен и в ворвардов полетели камни. Те пригнулись и пустились наутёк, к своим.
Нрава к воротам не вернулась. И так всё понятно – она знала заранее те глупости, какие могут сказать ворварды. Вместе со Златой они ушли домой. Попытались лечь спать, но так и не уснули. Лежали, болтали о том, о сём. Вскоре Вольга пожаловал.
– Ух, – вздохнул, отдышался: – Посты проверял. Скоро рассвет.
Нрава посмотрела на великанские песочные часы.
– Ещё часик и надо будить защитников.
– С утра туман густой ляжет. А что, если они будут ждать, когда он рассеется.
– Вероятно и такое. Больно самоуверенно ведут себя – вроде ни куда мы не денемся, – ответила Нрава: – Но ворварды любят обволакивающий утренний туман, обещающий завоевания и безразличны к рассвету мирного утра.
На удивление в лагере неприятеля царило спокойствие. Первые лучи солнца скользнули из-за горизонта и придали чёрному небу фиолетовый оттенок. Разбуженное, но ещё сонное ополчение брело на боевую линию. Каждый защитник знал ему отведённую оборонительную позицию. Охраняющие крепостную стену новобранцы складывали возле себя пики и луки с колчанами, полными стрел. Прислуга приводила в боевую готовность камнемёты. На сторожевые башни поднялись лучшие стрелки. Звезды, потерявшие свою яркость, рассыпанной, манной крупой мерцали на небе. Глухая тишина, сопровождавшая короткую ночь, не отставала, кралась вслед за туманом, повалившим с полей. Вольга посмотрел на Нраву, улыбнулся:
– Я же говорил, передумают. Скоро солнце совсем встанет.
Атаман произнёс радостные слова, и гул ужасного оркестра разбил тишину на мелкие осколки. Затем бешеный порыв ветра, будто по заказу ужасного полчища, сдёрнул с поля туман. Он слетел как одеяло с заправленной постели, внезапно оголив земную поверхность, и донёс до крепости надрывающийся голос Гробаря. Он театрально орал, разъезжая на рыкале-зыкале взад-вперёд, перед строем подтянутых ворвардов.
– Я с вами, ворварды! Вы со мной, ворварды! Дворец с нами, ворварды! Перед нами вольные земли, они будут наши! Выше голову, мои красавцы! К вам я протягиваю руки! Если бы у меня было десять рук, я бы протянул к вам все десять и не опускал, чтобы до вас дошёл смысл моих слов! Вперёд на Вольницу! Опозорим древние символы, уничтожим очаг сопротивления! Вперёд, молодые, холёные ворварды! Во славу нашего Дворца! Вы избранные рушить и уничтожать, неугодное Вашей Власти лишнее, ничейное и свободное тщедушие. Вы, будущее любого сказочного государства! Вы его мощь, вы его сила! Ага! Ага! Ага! Гац! Ага! Ага! Ага! Гац! А теперь все вместе! Все вместе! Все вместе! Ага! Ага! Ага! Цаг! Больше задора! Мы одно лицо, одно выражение, одна идея, одна мысль, одна мерзость! Ага! Ага! Ага! Цаг!
Ворварды широкими шеренгами двинулись на приступ. Барабан разрывался от протяжного гула. Во весь голос ворварды орали: ага, ага, ага, цаг!
Ряды разомкнулись, и пропустили вперёд конницу и рыкало-зыкало. Конница доскакала до вспаханной земли и там увязла. Кони спотыкались о вывороченный дёрн, падали в скрытые ловушки. Нрава дала команду – лучники открыли огонь, катапульты произвели первый залп.
Свирепо вышагивающие, рыкало-зыкало остановились вслед за конницей: они упёрлись в рассыпанную всюду клюкву и замерли. Никогда и никто ещё не уговорил, ходить чудовищ по кислой ягоде. Привитая боязнь к болотам, как и к муравейникам, выполнила свою миссию. Гробарь рассвирепел и погнал пеших ворвардов вперёд. Лавиной они пересекли поле, заваливая своими трупами ловушки, топча по дороге клюкву. Особое войсковое подразделение подтащило метательные орудия на нужное расстояние, и они осыпали городище каменным дождём и кучей внушительного размера стрел.
Прикрываясь щитами, ворварды невероятно быстро приближались к крепостным стенам. Нрава заботливо обходила воинов и просила не спешить и лучше целиться, тем самым, экономя стрелы и не использовать стрелы с костяными наконечниками, предназначенные для рыкало-зыкало, против ворвардов.
– Стрел изготовлено мало, – твердила она: – А они нужны, чтобы отражать атаки страшных зверей. Нападение чудищ ещё впереди.
Сама себя царевна спрашивала: всё ли она учла, ничего ли не забыла? Вынула меч, оперлась о выступ крепостной стены и выглянула из-за защиты.
Ворварды находились совсем близко. Они профессионально, переорганизовались: развернулись полным фронтом, смотрели под ноги и не падали. За бронированной массой следовали лучники и через короткие интервалы дружно пускали тучи стрел, каждые десять минут отрегулированные катапульты выпускали град каменных чушек на Вольницу.
Ишь ты – трусами их не назовешь, думала царевна, глядя на приближающийся ощетинившийся вал, и владеют оружием они мастерски, выходит, не ленятся тренироваться; изобретательны на боевые приёмы, отсюда следует, не глупы; беспрекословно выполняют команды старших сиволапов, что говорит о хорошей дисциплине. Всё это хорошо, но агрессия, слепая агрессия, заставляющая убивать, избивать, растаптывать, особенно когда видят свою силу. Убивать, убивать, убивать, мочить, мочить и мочить – как семечки лузгают, за шиворот не оттащишь, до оскомины. Резать, рубить и так и этак, чтобы кровь во все стороны брызгала, а стрелять и одной рукой, и двумя руками, с колена, из-за угла, одиночными, очередью, чтобы земля трупами перед ними стелилась, а они шли по ним и над ними солнце сияло. Какая ему разница на кого свет лить.
Нрава отвела глаза и случайно посмотрела в сторону лагеря ворвардов. Туда, истекая пенистой слюной, отошли рыкало-зыкало и стояли в ожидании, когда очистят дорогу от клюквы.  Царевна заметила  манёвр, и её осенило –  придуманные кудесы зазвучали в голове как навязчивая мелодия. Она побежала по крепостной стене и нашла Вольгу.
– Одну катапульту надо подтащить как можно ближе к крепостной стене! – Прокричала она: – Попробуем уничтожить хотя бы одного рыкало! Pour la paix(За мир) в ваших землях!
– Расстояние большое, Нрава, – запротестовал Вольга.
– Надо попробовать, выполняй! Au combat(К бою)!!!
А нападающие уже приблизились на столько, что ясно слышались, поднимающие захватнический  дух, крики:
– За Дворец! Да здравствует три шкуры! Да здравствует семь шкур! За нашего Злобона! Бей, режь, тащи! За награбленное счастье! Нажива! Мой трофей! Добыча! Добыча! Добыча! За Дворец! За Злобона! За счастье Егибихи! За счастье Дворца!
Ратник с большими усами, стоящий рядом с Нравой, нетерпеливо выглядывая в бойницу, спросил:
– Это у них тосты такие?
– Отравленные представления, дорогой. Стражники Дворца хорошие качества понимают не так как мы. Ничего не скажешь – дворцовое воспитание.
– Как с другой планеты свалились. Странное у них счастье.
– Ты прав, нам такого не надо. Главное мир, всё остальное устроится. Pour la paix(За мир)!
Вольга тронул Нраву за плечо и показал на метательную машину.
– Готово.
– Полейте камень клюквенным морсом, – крикнула Нрава, встала в створе  рычага и попросила обслугу: – Поверните de lut a gauche(лафет на лево)! Чуть-чуть! Avast(Стой)! Заряжай!
Ополченцы, не понимая французские выражения царевны, смотрели на Вольгу. Атаман повторил приказ и они изо всех сил закрутили рычаги, но Нрава потребовала больше. Кто-то рядом робким голосом предупредил:
– Жгуты порвутся.
– Крути! – Настаивала Нрава.
Жгуты от непосильной нагрузки натянулись туже и застонали как струны, готовые вот-вот лопнуть.
– Ещё, – мрачно сказала Нрава.
Ворот сделал четверть поворота, готовый сорваться. Со стороны показалось, что даже рычаг изогнулся.
– Un, deux, troist(Раз, два, три)! Пли!
Удар рычага о перекладину повредил катапульту. Дерево треснуло. Торсионный механизм дал сбой, перехлестнул, запутал жгут. Камень, пущенный с таким старанием, взмыл высоко ввысь и пошёл на снижение.
– Долетит, не долетит, – бормотали голоса у сломанного боевого орудия.
Нрава устремила взгляд на болит, мысленно проводила его на рыкало-зыкало и проделала кудесы.
– Ну же, ну, – шептали её губы: – Victoire(Победа)! Есть!
Булыжник грохнулся на лохматое тело. Царевна сморщила лицо и отвернулась, представив результат сокрушительного удара. Зверь, сражённый наповал, грузно упал. Крик ликования разнёсся по крепостным стенам. Рыкало-зыкало, разъяренные гибелью своего собрата, заметались и отступили на более безопасное расстояние.
Но благодаря своей выучке ворварды не смешались (разве что некоторые оглянулись назад) и продолжили наступление. Дикая масса вплотную приблизилась к крепостной стене и хлынула минуя ров, вал, частокол на её штурм.
Через ров нападающие перебросили лаги, и по ним быстро перебегали. С помощью легких, но крепких лестниц они преодолели частокол, и с помощью этих же самых  лестниц, взобрались на вал и атаковали стены городища. Страшная рукопашная схватка охватила всю линию оборонительных сооружений. Нрава сражалась в первых рядах, неистово отражая своим мечом упорные атаки егибихиных головорезов. Она старалась всегда находиться там, где ополченцам становилось особенно тяжело. А атака за атакой продолжались. К воротам ворварды подтащили таран, но, из-за активного отражения всякого нападения на главный вход в Вольницу, никак не решались приступить к его использованию. Таран оставался стоять на дороге, вроде одинокого деревянного слона с одним бивнем.
От огненных стрел и зажигательных снарядов неприятельских баллист и катапульт загорелись дома и деревянные постройки. Надо сказать, что в деле бомбометания ворварды поднаторели: искусно выпущенные, кручёные каменные снаряды не просто падали, а катились прямо или по дуге, круша и давя.  К стрелам баллист, там, где древко соединяется с наконечником, они привязывали бутылки с горючей смесью. При ударе наконечник специальным штырём разбивал бутылку, смесь разливалась, а то и неплохо разбрызгивалась, и воспламенялась. 
Удушливый дым придал силы и бодрости ворвардам, и лютая атака перешла в сплошную кровавую мясорубку – ворварды в плен не брали. Вся Вольница, от мала до велика, в этот миг поверила, что рукопашной схватке, длившейся уже несколько часов, никогда не будет конца.
Во время очередной атаки, Вольга подкинул нападавшим дезинформацию, то есть нарочно уронил планшет с картой местности, на которой жёлтым карандашом указали золотой буй на реке. Отступившие на время, ворварды, развернули карту, и увидели сноску со словом «золото» (это слово умел читать каждый ворвард и знал, что если где и есть золото, его обязательно надо отобрать), написанную в правом нижнем углу самыми мелкими буквами. Маленькая провокация привела к солидному затишью боя. Ворварды прекратили атаки, собрались у берега реки. Нашли одну завалявшуюся лодку и на ней несколько избранных сиволапов поплыли к бую. Там они долго ныряли, пока не поняли, что обмануты, и клада никакого нет. Тогда армия успокоилась и вернулась к боевому порядку.
Но к этому времени уже настал вечер. Защитники отдохнули и набрались сил и приготовились к новой атаке, но ворварды не пошли на приступ и отложили его на утро.
Повреждённые метательные орудия как с той, так и с другой стороны обслуживающий персонал старался как можно быстрее восстановить и пустить в работу. В Вольнице, некоторые метательные машины отремонтировать не получалось. Решили собирать из двух одну, отчего количество боеспособных быстро и неуклонно таяло. В отличие от поселенцев ворварды привезли с собой запасные части и, меняя повреждённые, старались безостановочно поддерживать обстрел Вольницы. Также ворварды, притащили с собой гораздо больше метательных орудий, чем успела смастерить вольница, из-за ограниченности по времени. Жгуты, применяемые в торсионных механизмах метательных машин захватчиков, были изготовлены из высокопрочной резины, на онаграх нашла применение капроновая верёвка. Перемещения метательных машин осуществлялось на надувных резиновых колёсах, а в боевом положении машины устанавливались на винтовые домкраты. Некоторые детали метательных машин ворварды оковали железом. Как-никак, но от этого прочность машин возрастала.
Нраве пришлось вмешаться – точные попадания из катапульты у неё получались хорошо. Она стреляла, как играла в бильярд. Бах и вражеская баллиста уничтожена. Бах – уничтожена следующая.
Но в том и состояла вся трудность уничтожения механизмов противника, что вражеские машины быстро перемещались с места на место и устанавливались на большом расстоянии друг от друга, по полупериметру крепостных стен, и чтобы уничтожить каждую требовался прицельный огонь. Для этого неповоротливые катапульты Вольницы, за неимением колёс, приходилось с трудом ворочать в разные стороны, а они стояли скученно, в центре обороны и мешали одна другой. Вражеские каменные снаряды или огненные деревянные шары, даже пущенные ворвардами как попало, то и дело задевали орудия. Поэтому процент количества повреждённых машин рос с обеих сторон поровну.
Наступившая ночь наполнилась удушливой гарью. Пожары перестали тушить – просто оказалось некому. Весь гарнизон находился на защите стен. Многие женщины не выдержали и переплыли через реку обратно на помощь мужьям, братьям, женихам, в то время как раненых и убитых переправляли на другой берег реки. Река превратилась в мифический Стикс – по нему плыло множество лодок с Харонами.
Плач, печаль, уныние наполнили некогда весёлую Вольницу. Вокруг царил смрад-дым.
Ворварды отступили, но с утра начали готовиться к новой атаке. Для этого они усиленно собирали с поля клюкву и ликвидировали следы раздавленных ягод, чтобы дать возможность пройти рыкало-зыкало.
Уставшие, грязные, так и не сомкнувшие ночью глаз, люди возвращались на стены и хмуро оглядывали поле на вытоптанном, сером просторе которого регулярная армия бандитов выстраивалась в боевой порядок.
Нрава удручённо сидела на бруствере боевого редута. Никто её не тревожил. Раненая стрелой в руку Злата отдыхала в тени, на скамейке возле красной избы. А Вольга не унимался: ходил по оборонительным постройкам, всех подбадривал. Тут и там слышался его добрый голос, призывающий к стойкости и мужеству.
Глухо ударил барабан и ворварды тронулись неровными, расхлябанными шеренгами, поблёскивая металлом холодного оружия. В проход очищенный от ягод они вели трёх рыкало.
Потрёпанное ополчение спешно заняло свои боевые позиции. Нрава ужаснулась – как мало осталось бойцов.
– Орудия к бою! – Крикнул атаман прислуге последних двух баллист и в тот же миг между ними грохнулся огромный булыжник, взрыхлил и комьями раскидал вокруг себя землю.
– Нрава, надо уничтожить вражеские последние швырялки! – Заорал Вольга, отряхиваясь от земли.
Царевна опомнилась и в очередной раз метнулась к метательной машине. Двумя выстрелами она расправилась с ними, и в который раз исполнилось желание пускай маленькой, но победы. Запчасти у ворвардов кончились, и про ремонт поломанных баллист пришлось забыть.
Под удары барабана ворварды приблизились к оборонительному брустверу и на этот раз полезли на него без всяких воплей и выкриков. Первый рыкало-зыкало приблизился к воротам и тряхнул заграждение как фанерную калитку. Дубовые, обитые листовой медью ворота залязгали расшатанными петлями. Стрелы с костяными наконечниками отпугнули первое чудище, но в это время два других двумя прыжками перепрыгнули частокол и крепостную стену. Круша всё вокруг и убивая всех на своём пути, они пошли по Вольнице. Чудищ с трудом оттеснили обратно к крепостным стенам, но бой уже перешёл на территорию поселения, и тем самым явственно обозначился предвестник катастрофы.
Меч Нравы, не просыхая от чёрной крови, потускнел. Она переложила его в левую руку, давая передохнуть правой. Оглянулась. Прорыв ворвардов воплощался как неизбежность, его нельзя было удержать, как двигающуюся на тебя лавину. Ещё немного и они пробьют оборону и хлынут рекой на незащищённую территорию города.
Вольга подошёл к царевне и с горечью сказал:
– Надо отступать, Нрава. Я командую –  спустить флаг и всем в лодки.
Нрава достала телефон.
– Подожди. Я попрошу помощи. Я имею на это право, и я это сделаю. Тех, кого я позову, не любят таких фокусов, но надеюсь, они меня простят. C’est ma faute. Ne vous fachez pas, s’il vous plait(Это моя вина. Не сердитесь, прошу вас). – прошептала царевна в зеркальце телефона: – Исключительное чародейство, Вольга. Я постараюсь применить его для нас.
Вольга удивлённо посмотрел на неё и на маленький, незнакомый ему предмет, в то время как Нрава шептала заклинание. Дисплей-зеркало телефона блеснул и потух. Вольга продолжал смотреть на царевну вопросительно – что сейчас будет? Нрава указала на лес. Тринадцать всадников выехали из чащи на опушку и на секунду остановились. Лёгкие и потрёпанные от времени плащи, и плюмажи развевались на ветру. Доспехи и, опущенные, обнажённые мечи тускло блеснули, угрожая непрошенному злу. На несколько мгновений всадники застыли, оценивая ситуацию, и быстрые и дикие кони рванулись с места, рассыпались веером, охватывая всё поле битвы. Раздался ураганный свист Нечёсы.Он смерчем прошёлся по рядам противника, а потом началась рубка.
Нрава положила клинок на землю и залюбовалась, с каким бесстрашием притоманы врезались в ряды ворвардов, словно перед ними оказалось не вооружённое по горло орда, а стадо обыкновенных баранов. Каждый из тринадцати стоил целого войска. Как будто с неба спустилась давно знакомая и родная песня. Нрава заслушалась.
Мир фантазии наша родная среда,
А таинственность наша подруга.
Нас достаточно против любого врага
Оборону держать в виде круга.

В бой вступаем всегда смело, все как один
С целым войском, как будто с ватагой
Нас тринадцать – хотим мы того не хотим
Под незримым, но реющим флагом.

Коршун кружит над нами – как дым без огня
Суеверных доктрин декорации.
Спотыкается конь и кусает змея
Когда верят в несчастье тринадцати.

Через левое плюйте почаще плечо,
По утрам стройте дули в карманах,
И чеснок ешьте на ночь, чтоб это число
Вас не мучило в жутких кошмарах.

На тринадцать периодов лунных ночей
Разделяется свод нашей были,
А тринадцать созвездий – тринадцать ключей
Умываются в газовой пыли.

И в глубокой ночи, среди крошечных звёзд
На вопросы, скрывая ответы,
Бродит Фатум – капризный и верный наш пёс
Словно образ хвостатой кометы.

Среди нас нет как первых, так нет и вторых,
Нет седьмых и тем боле девятых.
Здесь тринадцатый каждый князь света и тьмы
Заколдованный и непонятный

Скачем в ночь из ночи; устрашающий вид
Наших диких коней сеет страхи
Мы воруем луну, мы дыхание плит
Бренной памяти спящей во мраке.
Как касатки врываются в стаю мелкой рыбёшки, как лучи излучаемые тринадцатью мощными прожекторами они разбили тьму на отдельные сегменты и продолжали дробить её.
Страшные мечи парней, крутились как вертолётные пропеллеры, поражая всё на своём пути. Женская половина, кроме Козыли, имела на вооружении многозарядные арбалеты и в дополнение лёгкие сабли как маленькое, усиливающие атаку, приложение. А Две Мордочки располагали единственными стационарными арбалетами. Эти тяжёлые орудия крепились к сёдлам на раздвижных штативах, тем самым Мордочки могли стрелять и сидя и стоя, так как в этот раз, на удивление, они выглядели стройными блондинками. Ленты с болтами как усы свешивались по обе стороны арбалетов и скрывались в толстых, круглых кассетниках, пристёгнутых к седлам. Оттуда они выползали одновременно, и арбалет одним выстрелом пулял два болта. В этом было с одной стороны что-то от циркачества, когда кони сестрёнок как привязанные мчались парой, а Мордочки стоя, на скаку поливали ворвардов короткими очередями металлических стержней и одновременно внушало страх и отчаянье перед неминуемой гибелью – они не стреляли мимо, не сыпали болты дождём и не разбрасывали по полю. Весь ужас был в том, что автоматическая стрельба представляла собой неотвратимо прицельную. Каждый болт находил свою жертву: или ворварда, или летящую навстречу вражескую стрелу.   
Ворварды попытались перестроиться и занять окружную оборону, но, какое там, растянутый вдоль крепостной стены фронт этого не позволил. Тогда они кинулись образовывать кривые, кое-как латаные каре, но и те под ударом притоманов рассыпались как кегли.
Страшна была Козыля со своим мечом, который она, свешиваясь с коня, держала, играючи, параллельно земле на высоте, не превышающей рост ворварда. Стремительно налетая на организованную группу грабителей и убийц, она уничтожала её подчистую, просто крепко держа оружие обеими руками. Потом отъезжала в сторону, выбирала следующую цель в виде небольшой толпы или каре и устремлялась к ней. 
Воинство Егибихи отступило от крепостных стен и ополчение Вольницы грязными, оборванными толпами, с криками «Ура!» хлынуло на помятый вражеский строй и признаки растерянности, но не паники колыхнуло войско захватчиком. Ловкий Гробарь сплотил вокруг себя самый верный состав, пошёл на прорыв, потерял искусственные головы и после пришедшей к нему удачи, дал сигнал отступления всем остальным. Ворварды побежали. Притоманы не преследовали ни главаря, ни его бандитов, потому что никогда не преследуют, а ослабленные защитники не имели сил. Ополченцы остановились и смотрели, как столбик жиденькой пыли удаляется от Вольницы.
Но, не заглядывая вперёд, в самый разгар боя Кудла и Пепла атаковали первого рыкало-зыкало. Тот в ярости прыгнул на, мельтешащего перед его мордой, Пеплу, но Кудла ловко бросил крепкую пеньковую верёвку с гирькой на конце и она обмоталась вокруг ноги чудовища. Другой конец он зацепил за деревянный столб, и рыкало-зыкало в прыжке настиг коварный рывок натянутой пеньки. Он грохнулся на частокол и больше не подавал признаков жизни. Второго рыкало,  по рецепту Нравы, заманили под навес у одной из башен и опрокинули на него бочку с клюквенным соком. Ноги хищника подкосились, будто его настиг инфаркт, что впоследствии могло бы  подтвердиться, если бы состоялось вскрытие. Все признаки предполагаемого отравления отсутствовали, поскольку действуют более длительное время. С третьим, взбесившемся от запаха, пролитой вокруг себя крови, чудовищем, расправились в честном бою Меха и Теха. Меха с разгону юркнул под брюхо рыкало, зверь остановился и его злобная пасть заскользила по грязному животу вслед за притоманом, но не тут-то было, Теха крутился рядом и сунул свои руки в покрытые слизью ноздри приплюснутого носа шарообразного паука-урода. Пасть рыкало-зыкало растерялась: с одной стороны ей приспичило ловить спрятавшегося под животом Меху, с другой стороны захотелось укусить наглеца осмелившегося тронуть незащищённый нос. Один угол зубастого рта потянулся под брюхо, другой пополз к носу. Тогда Теха усиленно заелозил руками с растопыренными пальцами в ноздрях и в то время когда один край пасти дотянулся до Мехи,  другой до Техи, а язык чудища не удержался в растянутой глотке и вывалился наружу чудище чихнуло, да так оглушительно, что челюсть в увеличенном рту сомкнулась, откусила кусок своего языка и вывалилась наружу. Теха и Меха отскочили в сторону, а беззубый рыкало-зыкало встал на задние ноги-лапы, глянул на свои валявшиеся на земле клыки, зашатался и упал навзничь.   
Столь долго длившийся бой кончился для населения Вольницы неожиданно. Ворварды покинули вольные земли. Притоманы как пришли, так и ушли, ни с кем не попрощавшись и не разговаривая, побуждая о себе складывать легенды и невероятные сказания
Одинокие фигуры ратников брели по полю битвы, помогая подняться обессилевшим и раненым. Вскоре к берегу причалили лодки с беженцами. Вольница приходила в себя и где-то на улицах люди запели:
Вольница, Вольница, Вольница
Не сутулится и не горбится.
Никому и ни чем не обязана,
Никому и ни что не должна,
Вольница, Вольница, Вольница
Без приказов живёт и наказанных.
Нрава прошла среди сожжённых и разрушенных домов, собрала в кожаную сумку с земли обломки слюды из разбитых окон и устремилась в госпиталь. То, что она делала здесь с ранеными, поразило всех. Раны не сопротивлялись ей, как загипнотизированные мыши удаву, и переставали кровоточить. Ткани срастались, не оставляя следов. Царевна обучала медсестёр приготовлению различных снадобий, показывала, кому и как делать примочки и перевязки.
Она давно заметила, что местные земли волшебством очень похожи на 3/9 Царство, оттого удавались самые смелые кудесы, легко придумывались новые. Выздоровевшая Злата находилась рядом с ней и старалась хоть чему-нибудь научиться, коли представилась такая возможность. Весть о том, что Нрава скоро уедет, разнеслась за короткое время и откровенно расстраивала.
Волга нерешительно подошёл к ней и спросил:
– Царевна, не желаете остаться с нами?
Нрава отрицательно повила головой:
– У меня нет возможности, Вольга. К сожалению, конец моего пути совсем в другом краю. Конечно Дворец не забудет своего поражения и будет вам любыми способами досаждать и вредить, но вам надо набраться терпения, смелости, выдержки и преодолеть необходимые трудности. Я бы могла посоветовать попросить помощи у 3/9 Царства, у Золотого и у Серебряного и у многих других и материальной, и денежной. Всё возможно. С помощью волшебных государств вы бы построили каменный град, и никакая Егибиха тогда, вам не будет страшна, но я посоветую не идти лёгким путём иждивенчества, а самим придумать свою сказку. Самим построит престольный град, и обзавестись своим волшебством. Это трудно, но это возможно и гордости за свою землю у вас больше будет. Je vous souhaite bonne chauce(Желаю удачи).
Вольга убрал со лба грязный чуб, и добрая усмешка пробежала по его лицу.
– Мы подумаем, Нрава. Но, на всякий случай, я попрошу тебя написать челобитную в 3/9 Царство. Я догадываюсь, что твоё имя гарантия успеха.
– Volontier(Охотно), легко и запросто. И челобитную напишем, и ходатайство с волшебным уговором и безотказным призывом.
Как всегда глаза царевны блестели азартом и напор энергии, исходивший от неё, вселял в любое начинание уверенность.
– Чтобы стать волшебным государством, для этого мы должны просто построить Каменный Град? – Спросила Злата.
– Чтобы стать волшебным государством, надо быть независимыми и дружить с другими волшебными государствами, а чтобы дружить с другими государствами, надо сначала стать государством. Обычно в этом случае к трону из грязи да в князи и со стороны спешат множество циничных советчиков и самозванцев. В лучшем случае они между собой подерутся, а в худшем, втянут в этот позор вас и растащат Вольницу на клочки.
Вольга обнял Злату за талию и добавил:
– А со своим волшебством и не поспоришь.
На том они и простились.
С опустившимися сумерками Нрава при свечах засела за шитьё своего нового боевого костюма. Вокруг неё валялись плотная ткань, кожа, куски слюды и краска коричневая и зелёная. Она кропотливо возилась над изделием, подолгу обдумывая приходившие ей на ум варианты. Когда окончательно стемнело, она закончила пошив нового платья, села на подаренного ей нового каурку и отправилась в путь дорогу, в конце которой её ждала неотвратимая встреча с Магистром Смерти.         
      

 
                Глава № 9

                ЖЕЗЛ

На подъезде к Замку, царевну охватило щемящее чувство родных мест, родного дома. Она будто возвращалась сюда после долгого отсутствия, после долгого путешествия. Никто её не ждал, но душа переполнилась легкостью и радостью.
Нрава выехала из леса, и Старый Замок чёрной развалиной вырос у неё на пути. Дорога, петляя, вела прямо к подножию горы. Узенькой лентой она извивалась между невысоких холмов и взбиралась серпантином на плоскость горы. Там, ни с того ни с сего, в хорошо скрытых и замаскированных скалах перед царевной открылся дефиле. Но экзотический ландшафт она наблюдала сверху, а поэтому ехала, ничему не удивляясь, нетерпеливо ожидая встречи со сказочными руинами.
Повсюду битый камень усеивал брусчатку – замок безжалостно рушили, находясь внутри него. Нрава присмотрелась и поняла, что разбросанное вокруг крошево и есть та самая красочная облицовка помещений. Яшма и гелиотроп, будучи мусором, лежали у неё под ногами. Щебень негромко похрустывал в тишине высоких, пустых и оплавленных сумасшедшим огнём залах. Расплавленные камни застыли великолепными стекловидными потоками, а рядом стояли нетронутые колонны и пилястры. Разрушение не походило на пожар, неведомая сила работала здесь направленным огнём, достигая очень высоких температур.
Нрава остановилась. Кто поможет вспомнить, каков возраст этой древности? Сколько лет родное гнездо ожидало её появления? Почему нет признаков запустения, нет насекомых и паутин, нет птичьих гнёзд. Даже егибихины гуси-лебеди не захотели здесь селиться.
Молчаливый покой заколдованной целостностью поглощал Замок, но, с другой стороны, он не походил на заброшенные и забытые развалины. Руины стояли, наплевав на тленность, и ни одной пылинки не ложилось на них. Не прощающее время, каждое утро протирало старость тряпочкой, чтобы покосившиеся арки не могли окончательно упасть, а вздыбленный каменный пол не вздумал осесть и принять прежний плоский вид. Замок замер зыбкой конструкцией – не устойчивость форм подсказывала, что где-то есть одна единственная опора, и если её убрать, строение обрушится и превратиться в каменную гору.
Нрава подошла к стрельчатому окну. Горные массивы, поросшие лесом, панорамой распахнулись перед ней. Вдали, блеснуло зеркальной поверхностью, озеро. В небе замер острой царапиной силуэт ястреба. И почти рядом, как дуновение ветерка, послышался голос: чародейка, здесь нет времени. Нрава вздрогнула, оглянулась, никого; Замок по-прежнему жил глухим молчанием. Крупицы извести, осыпавшиеся с потолка, зависли в воздухе, и в падающих из окон солнечных лучах плавала дымкой остановившаяся в вечном падении взвесь. Царевна прислушалась. Ей показалось, что весь Замок слегка покачивается. Она сделала несколько шагов, и скрежет песка под сапогами пошёл эхом гулять по комнатам, а через мгновения, она поняла, что это не эхо, а кто-то другой идёт по залам и приближается к ней. Неужели Егибиха, но ещё рано – пронеслось в голове – встреча назначена на завтра. И не Лешеня  – продолжили бег мысли – его шаги не слышны. Нрава взялась за рукоятку меча и вторя звуку приближающихся шагов, отступила в тень одной из покосившихся арок.
Шаги замерли, и царевна услышала нежный и слегка взволнованный девичий голос:
– Нрава, это я. Bonjour(Здравствуй).
Царевна отклонилась и опёрлась о кирпичную кладку. Знакомый голос, окликнувший её, вполне объяснимо внушал доверие. Но и мысль, что это козни неведомого волшебства Старого Замка не собиралась никуда уходить, а наоборот потревожили сознание царевны.
Нрава облизнула пересохшие губы и молвила:
– Выйди на свет.
Пыль в проёме двери раздвинулась, как две половинки тюля, и стройная фигура девушки переступила порог: необъяснимое и невероятное, не враждебное, а больше чем дружественное. Перед ней стояла Хитра.
– Нрава, это я, – произнесла она, щурясь в темноту.
Царевна неуверенно отделилась от стены и шагнула ей навстречу.
– Я пришла сказать, – продолжила Хитра: – Что глубоко признательна тебе за то, что ты сделала для меня. Иногда полезно взглянуть на себя со стороны.
Она протянула руку, тоже сделала шаг навстречу царевне и они обнялись.
– Здесь точно такой отстойник времени, как и в Новом Замке, – с улыбкой сказала Нрава.
– Да, это волшебство никто не уничтожал. Оно где-то спряталось и баюкает Замок.
– Далеко меня унесло?
– За время твоего блуждания по Замку, мимо проехал Иван-царевич. Но он не стал приближаться, зная, что связываться с волшебством бесполезно.
– А Магистр…?
– Егибиха тоже приезжала…
– Ты что-то не договариваешь?
– Чтобы вернуться и встретиться с Егибихой тебе придётся снять маску и снова стать Хитрой.
– Ты хочешь сказать, что Хитра будет сражаться с Егибихой?
– Да.
– Je ne suis pas d’accord(Я не согласна), это невозможно – ты не то, что не победишь, ты не продержишься и трёх секунд.
– Продержусь, – Хитра надула губы: – Если я здесь, наша встреча произошла, но рассказывать я больше ничего не буду, и не имеет смысла. Сама хорошо понимаешь.
– Хочется думать, что ты права – всё равно мы ничего не изменим.
А про себя Нрава подумала, неужели, её умения вести бой, передались Хитре. И если это на самом деле так, то она стала не нужна – обидно...
– Стало быть, Нрава, мы с тобой изменили правила игры, – оборвав её мысли, сказала Хитра: – Но надо торопиться – чем дольше ты здесь находишься, тем хуже.
Они, поспешно, но осторожно спустились по перекошенным ступенькам, и подошли к выходу из замка.
– Всё. Вот здесь, – остановила Нраву Хитра: – Условная нить-паутина времени под ногами. Ты сделаешь шаг, чтобы одна нога оказалась по другую её сторону, снимешь маску и отдашь её мне. Всё вернётся на свои места. Хитра скрытая под маской в замок не входила.
Нрава встала на цыпочки и гимнастическим движением переступила барьер, спутавший все её планы, стянула маску с лица и голова её закружилась, но она успела почувствовать, как Хитра мгновенно выхватила подарок Кощея из её рук и легонько толкнула её на выход. Она упала на четвереньки, превозмогая слабость, поползла в сторону, кое-как встала и, шатаясь, побрела по двору Замка.
Всё-таки, соприкосновение с волшебством отражается на самочувствии девушек, даже такой как я – подготовленной ко всяким неожиданностям. Когда-то, во Дворце, в первый раз превращение выключило моё сознание, а сейчас кружится голова и теплая, но, неприятная волна слабости льётся по всему телу. Надо отметить – я привыкаю к волшебным перегрузкам. Да, исключение – смешная странность, когда превращаешься в Егибиху, тебе не становится плохо, а наоборот, хорошеет.
Чьи-то сильные руки подхватили её и поволокли. Она оставила всякие сопротивления и превратилась в бесчувственную куклу. Ноги волочились по каменным плитам, затянутым слоем песка, налитые тяжестью веки не поднимались, но сознание работало великолепно, как будто мозг существовал отдельно от тела.
Её усадили на землю у крепостной стены. Она опёрлась спиной о каменную кладку и глубоко вздохнула. Туман в глазах рассеялся, и Хитра увидела Лешеню. Он сидел рядом на корточках и заглядывал ей в лицо.
– Лешеня, а где мой костюм со слюдой?
– Не волнуйся, он у меня. Я снял его с седла и спрятал. Здесь, недалеко я жилище нашёл. Если есть силы идти, пойдём. Егибиха завтра приедет.
– Иван-царевич давно проезжал?
– Давненько.
– Предупреждал он меня, что в Замок входить нельзя. А от чего ты костюм с седла снял, где лошадка?
– Нашли гвардейцы. Увидели ничью и забрали. Зато смотри, – Лешеня громко свистнул: – Вон кто к тебе вернулся.
Хитра увидела скакавшего к ним во весь опор жеребца – подарок Кощея. Она гладила ему влажную морду и пушистую чёлку, расчёсывала гриву и чародейский конь опустился на колени.
Привал, что нашёл Лешеня, оказался двухэтажным заброшенным домом с кузней и конюшней. Возле заросли черноплодной рябины. Костра не разводили, обошлись светляком. Лешеня разложил перед Хитрой вкусный сухой паёк и поставил бутылку морса из знакомых лесных ягод. Но, девушку больше интересовал её сшитый новый костюм. Она попросила Лешеню отвернуться, переоделась, прошлась в нем, чтобы убедиться, что всё подогнано, ничего не мешает и, закончив примерку, села за ужин.
Лешеня задумчиво смотрел на подругу одетую в каменную броню. Крашеная слюда, вставленная между полосками кожи, чем-то напоминала черепаший панцирь, но с другой стороны была незаметна в общем покрое защитной одежды.
– Опасная это штука, что ты задумала. Не передумаешь, а, Хитра?
– Не знаю куда деваться, старалась, старалась и всё зря. Жалко, что Нрава ушла.
– Почему жалко?
– Я хотела, чтобы она с Егибихой сразилась. Бой на мечах у неё классно получается, а у меня, что осталось… одна злость к Егибихе. Как же я буду жить, Лешеня, без вас, без своих фантазий. Оберега нет, дороги нет. Везде ловушки и паутина.
– Большинство людей так и живут, и ты сможешь.
– Смочь то смогу, да не хочу… Я буду драться, коль Нрава не захотела. Как-нибудь уж…
– Не в Нраве дело, хотя она конечно в бою не ровня тебе, а в мече. Он немало значит: кроме того, что он приспосабливается к руке и становиться относительно лёгким, его лезвие вращается вокруг своей оси, когда соприкасается с палашом Егибихи, так ему легче удары отбивать. Палаш Магистра любой другой меч перерубит, но не Кладенец. Он специально сделан, чтоб с ним сражаться. Когда он почувствует его, то твою руку он сам поведёт в бой.
– Что? – Кусок застрял во рту у Хитры. Не прожевав, она вскочила и схватила меч, завертела им готовая к бою, вся на взводе. Даже её не сильная рука держала его сейчас свободно.
– Уйй-я! Кто бы знал, сногсшибательная новость, – Её голос огласил пустошь: – Вот это здорово, я буду сражаться также как она! А ты мне тут передумать советуешь!
Внезапно успокоилась, тихо спросила:
– А почему ты не предупредил, что в Замок входить нельзя? Ты был здесь, когда Нрава приехала?
– Тебе что Изгой сказал – маску показывать нельзя.
– Так я бы её и не показывала, а отлучилась бы и сняла в укромном месте.
– А догадливость? Егибиху недооцениваешь.
Хитра показала Лешени язык.
– Догадливость моя ушла к едрени
  И вот за помощь благодарна я Лешени.
– Горыня сказала, что бой с открытым забралом гораздо удачливее.
– Горыня!? Так… научит она меня в Сказку больше не ходить.
– Я же говорю – не поздно передумать.
– Не передумаю. Когда я была Нравой, я была уверена, что моя победа состоится. Сейчас я снова Хитра и что-то мне подсказывает, что Нрава могла и проиграть: какая-то нерешительность в ней была – жалела она, что ли, Егибиху.  На самом деле, Лешеня, я согласна, что нет ничего хорошего, во время боя скрываться под маской?
– Кладенец - это молодец, но если она с жезлом едет?
– Вот и хорошо, мне это и надо. Этого я и ждала. Не зря специальный костюмчик смастерила, – Хитра прошлась перед Лешеней как по подиуму.
– Если почувствуешь, что проигрываешь, подними левую руку вверх.
– И что будет?
– У нас есть право появиться всем тринадцати. Мы дадим ей бой. Она оценит наш поступок, и ты останешься жива.
Перед глазами Хитры поплыли кажущиеся тринадцать трупов разбросанных по двору Замка. Тут и Кладенец бы не помог. Конечно, после победы над притоманами, неожиданно свалившейся ей в руки, Магистр на радостях оставит её в покое.
– Это право вы уже использовали, – резко ответила она и пошла отдыхать. 
***
Утром солнышко пригрело Лешенин особняк и через зеркальце, висевшее у входа, разбудило чародейку. В обнимку с хорошим настроением она шагнула в новый день. Бодрости и свежести придала поездка к озеру. Там Хитра нашла ещё одну сказочную пещеру и нисколечко не удивилась: она уже знала, что Сказка полна жилыми и нежилыми сказочными пещерами. Эхо потерялось в гигантской норе, а смахивающие на вбитые колья сталагмиты, охраняющие частоколом вход и жёсткий, как сушёный бамбук, не тронутый камыш, говорили о том, что здесь не только недавно, но и давно никто не проходил. Это и есть пещера под названием Панталык, решила Хитра.
Ближе к полудню прискакал Лешеня и вместе они вихрем полетели к Замку.
– Егибиха едет! – Крикнул он и указал на две тучи, плывущие им наперерез.
– Тучи всегда появляются, когда кто-то к замку едет? – Спросила Хитра: – Когда я ехала, тоже две тучи были.
– За тобой не тучи ползли, а крохотные облака, – Лешеня иронично посмотрел на неё: – Я пошутил – Егибиха погодой не управляет. Гроза мимо пройдёт. Громом и молнией напугает и ветерком заденет, а дождь в тех лесах прольётся, – и он махнул рукой в сторону.
 Они только-только успели скрыться в узком проходе, на подступах к развалинам поднялся ветер. Злобным порывом он пронёсся по пыльной дороге, ударился о подножие горы и рассыпался на мелкие смерчи. Они полетели в разные стороны, кусая землю.
Хитра въехала во двор, положила руки с уздечкой на луку седла и приготовилась смиренно ждать. Досчитала до ста. Егибиха появилась на своём иссиня-чёрном скакуне-оборотне, в любимом чёрном костюме владычицы, в раздвоенном, как язык змеи, чёрном плаще.
Не сказать, что она ехала торопливо. Ноздри её скакуна выпускали струйки жидкого дыма; холёное личико, ошпаренное холодной независимой красотой, не замечая, пропускало мимо себя тёплый, ласковый свет. Это говорило о том, что у Магистра Смерти хорошее настроение или, по крайней мере, последнее время дурные вести её минули.
Совсем не плохо, подумала Хитра – уверенность иногда подводит.
Глаза Владычицы всё время шарили поверху в поисках враждебных сил, и когда она ехала по дефиле и когда она въехала за крепостные стены. Взглядом с прищуром она оглядела Замок, принюхалась. Её конь опустил голову и шагом побрёл по двору. И тут Егибиха повернула голову и увидела Хитру. Губы расплылись в улыбке и, продолжая выказывать радость, рот раскрылся, как ковш экскаватора. Такое праздничное ликование на её лице появлялось редко.
То ли изобразив испуг, то ли по-настоящему испугавшись, девушка закричала:
– Не приближайтесь ко мне, Ваша Власть!
– Чего так? – Егибиха ещё раз огляделась по сторонам: – А где царевна?
– Её больше нет. Несчастный случай. Умирая, она посоветовала мне приехать сюда, чтобы встретиться с тем, кто мне поможет вернуться домой. Не думала, не гадала, Ваша Власть, что встречу вас здесь. Неужели вы поменяли свой взгляд ко мне и добротой наполнили свою душу? Неужели вы проделали столь долгий путь, чтобы помочь вернуться чародейке домой?
– Нет, милочка, так не бывает.
– Бывает, Ваша Власть. Это ваш долг помочь девушке вернуться домой из чужой страны.
– Ага, будет тебе помощь. Несчастная Нрава пошутила над тобой, а ты ей и поверила, дурёха. Какие чародейки легковерные последнее время: просто-напросто смех разбирает.
– Царевна передала мне договор, который вы с ней заключили. Вот и дождались мы с вами перемены, Ваша Власть – ирония наших взаимоотношений. Я наследница Нравы – так что давай, Магистр, что обещала.
– Возьми, – Егибиха вынула из ножен палаш и рассекла им воздух: – Для чародейки ничего не жалко, – и снова принюхалась: – Нечестью попахивает.
Её острый, быстрый взгляд опять заскользил мимо Хитры по крепостным стенам и карнизам Замка.
– Ничего тебе не поможет, милочка. Как говорят в вашем Благонравном мире, тебе крышка.
И Егибиха, не используя шпоры, слегка хлестнула жеребца поводьями, он рванулся в сторону Хитры. Девушка тоже пришпорила своего коня, выхватила Кладенец.
Расчётом Владычицы владела уверенная до близорукости, обыкновенная спесь – разделаться с противницей в один мах, но надежды её не сбылись. Палаш чёрной смертью опустился на меч девушки и со звоном, как металлический стержень, ударившийся о броню, отскочил от него. Чего-чего, этого Егибиха не ожидала. Она чуть не выпала из седла, удержалась, машинально натянула поводья, и её конь встал на дыбы.
– Вижу, приготовилась, гадина!
– А вы, Магистр, что это палашом машете – в камень хотели меня превратить? Что слабо?
Хитра замолчала – её речь захлебнулась в стремительном отражении ещё нескольких ударов. Палаш Егибихи и Кладенец раскалились и при каждом соприкосновении высекали искры. Лезвие Кладенца едва успевало поворачиваться, отражая удары палаша то одной стороной, то другой, и в то время, когда одна сторона Кладенца встречалась с палашом, вторая сторона остывала. На одно мгновение девушка от страха зажмурилась и почувствовала, как меч властно водит её безвольную руку, управляет и ей и конём и всем сражением. 
Когда же этот долбаный браслет проснётся, ничего себе договор соблюдает, за это время любого пошинковать можно, а вдруг он и не собирается его соблюдать, гадкий предатель, просыпайся, взмолилась про себя Хитра и на выдохе прокричала:
– Потому что у вас жезл не настоящий, а фальшивый…
Егибиха остановилась.
– Откуда ты это взяла?
– От верблюда, двугорбого.
– Получай! – Палаш ещё несколько раз опустился на Хитру, но Кладенец несокрушимо отразил его. Бешенство обуяло Владычицу, и она принялась, не переставая, лупить своей смертью, то и дело промахиваясь. Кони угарным дыханием дышали друг другу в ноздри, топтались на месте, изображая странный танец вокруг невидимой оси.
Вдруг лязг мечей оборвался – Егибиха неожиданно вскрикнула, выпустила поводья и вывалилась из седла. Хитра отъехала в сторону, тоже спрыгнула на землю.
Браслет на левой руке Егибихи ожил и мёртвой хваткой передавил её запястье, раскрылся и превратился в тварь, подобную змее. Она скользнула на шею владычицы, обвила её, расправила чёрный с коготками капюшон и зашипела.
Наконец-то, вздохнула Хитра, очнулся… злыдень.
Егибиха в растерянном негодовании встала на колени, положила палаш рядом и погладила ласково голову проснувшегося гада. Рубиновые глаза с чёрными вертикальными разрезами близоруко и грозно смотрели перед собой. Белый, раздвоенный язык колыхался из стороны в сторону, прощупывая воздух.
– Что с тобой, Мрак? Тебя обманули – это не Нрава, это другая, – проговорила Егибиха и погладила змею по голове.
– Шшшш, – ответил Мрак, покачивая головой.
Егибиха растерянно и озадаченно глянула на, стоящую вблизи, утомлённую, Хитру.
– Врёшь, стерва, не умерла царевна. Двойную игру ведёт. Поймаю, ноздри вырву.
Хитра промолчала, собираясь с силами. Её Кладенец упёрся в песок. Куски слюды, прикреплённые к ткани, потяжелели. Она облизнула покрывшиеся пылью, солёные губы, мысленно приободрила саму себя, представляя последствия. Холодный пот побежал по её спине, ноги приросли к земле, руки связали множество пут, глаза запорошил песок, уши заложило от страшного воя, но рассудок подсказывал не трусь, ты к этому готовилась, ты к этому шла, тебе помогали – не подведи, в сказочном мире не избежать ошибок, а иногда надо их и делать, чтобы вот так вот встретить препятствие… Этого было вполне достаточно, чтобы победить – что только от страха не сделаешь.
Владычица бережно сняла змею с шеи, присела и положила на землю рядом с палашом.
– Охраняй. Мрак с палашом неразлучен. Больше я тебя беспокоить не буду.
Мрак заполз на рукоять палаша, спрятал капюшон, но голова его всё ещё покачивалась из стороны в сторону.
Освободившись от браслета, вернее потеряв браслет и палаш, Егибиха встала, сняла со спины невзрачный чехол, вынула из него фальшивый жезл, тот который она показывала в избушке, и бросила в Хитру. Усыпанное бриллиантами украшение упало к ногам чародейки. Она отодвинула его ногой.
– Очень приятно, Ваша Власть. Но вам швыряться бриллиантами не к лицу
– Любишь драгоценности!?
– А кто их не любит!
– Совесть не замучила?
– Приехали, Ваша Власть – с чего она меня мучить то будет?
– У меня бриллианты настоящие были, а ты мне стекляшки вернула.
– Ну, извините, Магистр, в руки я вам настоящие отдавала! Это наверно опять происки ваших притворных! – Крикнула Хитра, а сама подумала, неужели Горыня их так заколдовала, что они, покинув её, так стеклом и остались?
– На притворных валишь… и хочешь, чтобы к тебе во Дворце хорошо относились?
– Хочу, Ваша Власть. И нечего на меня бочку со своими стекляшками катить.
– Сейчас ты сама стекляшкой станешь.
Егибиха открыла клапан второго отделения чехла, пихнула в него руку и вынула предмет очень похожий на маленькую шпагу. Она подняла её рукояткой вверх, и тёмные ножны соскользнули на землю, обнажив тупое серое лезвие. Владычица сделала несколько шагов в сторону Хитры. Девушка выставила перед собой меч и ясно представила, что если волшебная палочка коснётся меча она вместе с ним превратиться в камень. Егибиха, продлевая удовольствие, шаг за шагом пошла вокруг Хитры, одновременно приближаясь к ней. Мрак лежал на палаше и зловеще шипел. Держа перед собой Кладенец, девушка поворачивалась вслед за Егибихой, гипнотизируя её правую руку с жезлом. Она побаивалась, что та сделает выпад, и она не успеет правильно среагировать. Ни в коем случае не дать ей коснуться меча – он должен быть передо мной, но его использовать я больше не могу. Неужели она попытается бросить в меня этот жезл? Она сильно рискует. Если я увернусь, то он упадёт на брусчатку и рассыплется. Камень о камень погубит его. Владычица сделала круг, и Хитра поняла, что она никогда его не бросит. Рука Егибихи дрожала. Магистр походила на кобру, готового плюнуть отравленной слюной. Она на секунду замерла и неожиданно махнула левой рукой тем самым, проделав бесхитростный отвлекающий манёвр. Затем прыгнула на соперницу, одновременно исполнив сальто, но Хитра упала на землю и увернулась от соприкосновения с жезлом. Егибиха, как кошка, приземлилась на противоположную сторону и приготовилась прыгнуть ещё раз, но её остановил окрик:
– Бабка, стой!
На крепостной стене стоял Лешеня с арбалетом в руке.
– А я думаю, чем воняет? Леший здесь. Сейчас ты увидишь, как ваша новоиспечённая чародейка превратиться в продолжение каменной тумбочки.
– Хитра, осторожней с мечом! – Крикнул Лешеня, и по его голосу она почувствовала, что он сильно за неё боится: – Руби ей руку или голову и убегай.
От его слов лицо Егибихи перекосило.
– Ха! – Завопила она. Снова сделала акробатический пируэт и приземлилась прямо перед Хитрой. Расстояние меньше несчастного метра разделило противников. На какой-то миг Хитра потеряла жезл из виду, встретилась взглядом с Владычицей, и отражённая пустота в её глазах перевернулась, как переворачиваются песочные часы. Отражения живого мира потекли песочной тонкой струйкой. Владычица, держа жезл над головой, собралась опустить его на защитный капюшон Хитры, но арбалетный болт, пущенный Лешеней, застрял у неё в горле. Егибиха вздрогнула от неожиданности, свободной рукой вырвала из горла стрелу и отбросила в сторону, как будто отмахнулась от надоевшего ей насекомого, и чародейка воспользовалась наступившей заминкой – успела отклонить голову назад. Серый стержень прошёл мимо незащищённого лица, и задержался на уровне груди. Наверняка, Егибиха и попыталась бы ещё раз с размаху опустить жезл на Хитру сверху, но у неё не оказалось времени. Девушка приподняла над головой Кладенец, угрожая опустить его ей на голову, подалась вперёд, прямо на смерть и открыла бронированную грудь. Владычица, не заподозрив подвоха, с рычанием толкнула в неё стержнем. Жезл упёрся в двойной ряд слюды укреплённой на тонком, но плотном материале. Раздался хлопок. Хитру толкнуло взрывной волной. Она упала и кубарем перекатилась несколько раз, вскочила, подхватила меч и устремилась к Магистру. Егибиха, с обожжённой правой рукой по самое плечо, вывалилась из огненного смерча, образованного взорвавшимся жезлом и упала навзничь. Хитра ухватила Кладенец двумя руками и что есть сил, ткнула его ей в грудь. Лезвие меча прошло сквозь тело Владычицы и звякнуло о булыжник. Нога девушки обутая в сапог опустилась ей на горло.
– Ну что, Ваша Власть, мир?
– Какая жестокость, – лицо Егибихи налилось кровью.
– Договор выполняй, – Хитра двумя руками удерживая меч, всю тяжесть своего хрупкого тела перенесла на ногу, упирающуюся в подбородок Егибихи.
– Да не дави, какой ещё договор?
– Что больше трогать меня не будешь. Иначе останешься, проткнутая мечом здесь лежать, а я твой браслет с палашом заберу. Кладенец, что твой палаш без моей воли тебя не отпустит.
– Не знаю такого договора.
– Я подскажу. Повторяй.
И Егибиха медленно повторила за Хитрой кудесу Изгоя.
– Дворец был, есть
                моя берлога,
Но у тебя своя дорога.
Иди по ней не трусь.
А я уйду – не обернусь.
Нет дела до тебя.
Мне всё равно где будешь ты,
Куда решишь пойти,
И где можешь пропасть.
– Спасибо, Ваша Власть.
Закончила Хитра.
Мрак слез с палаша подполз к голове Егибихи, заглянул ей в лицо, как бы  подтверждая старый договор и закрепляя новый. Хитра выждала несколько секунд, выдернула Кладенец из груди Владычицы и с лязгом кинула его в ножны. Убрала сапог с её горла и протянула ей руку. Егибиха воспользовалась помощью, встала на одно колено, затем пошатываясь на обе ноги. Подала руку Мраку, и он обвил её запястье. Переваливаясь, кое-как, подошла к палашу, подобрала его и, корчась от боли, закинула портупею на здоровую руку. Доковыляла до ложного жезла усыпанного бриллиантами и, вытирая его рукавом от пыли, всё так же в глубоком молчании доплелась до своего коня, влезла в седло, и, не повернув головы в сторону Хитры, поскакала прочь.
Девушка осталась одна. Прядь волос прилипла ко лбу, по ушибленному запястью и расцарапанному уху стекали капельки крови. Краешки рваной раны на обгоревшем новом костюме расползлись. Краска на плотно прижатых один к другому листах слюды почернела. Правое бедро невыносимо болело. Но душа от радости клокотала, словно она чувствовала себя сейчас не чародейкой, а царицей целого волшебного царства.
Вороной подошёл к ней, склонил голову и слегка боднул, как бы приглашая не задерживаться. Она провела рукой по гриве и ловко запрыгнула в седло.
В кузне возле заброшенного двухэтажного дома, на углях, нанизанное на шампуры жарилось мясо.
– Поздравляю.
Услышала она голос Лешени и усталая уткнулась ему в плечо.
– Знаешь, я только сейчас поняла, как на самом деле мне было страшно. Вот всё позади и я испугалась.
– Бывает. Все вы люди такие, – Лешеня обнял её и заправил выпавшую прядь за ухо: – Зато, какую силу добыла.
– Горыне любо-дорого передай.
– А остальным?
– Всем передай от меня любо-дорого и живи не тужи.
– Передам, но давай поедим. Видишь, старался.
– Нет, на озеро надо сначала смотаться, искупаться. Каменную броню я здесь спрячу. Может быть какому-нибудь путнику пригодиться.
– Может быть. Меня бы эта шкура не спасла.
– Я знаю, Лешеня, у вас другие законы выживания. Сказочные.
– А мне кажется, что сказочные законы выживания это у тебя.
– Больше никогда не буду мечом махать. Пускай царевич дерётся. Это всё Нрава и её мальчишеский характер. Портфель предупреждал, что от неё всего ожидать следует. Сильная она девица, но мне, как чародейке, подражать ей не следует.
– А Кладенец куда спрячешь?
– Я его спрячу способом, которому ты меня когда-то научил, но сейчас с собой возьму. Не желательно, но вдруг пригодится,
Освежающая прохлада озера за полчаса восстановила силы Хитры, словно озеро наполняла живая вода.
Вскоре девушка сидела у костра и откусывала от жареного мяса на шампуре маленькие кусочки.
– А теперь ты куда? – Спросил Лешеня.
– Как куда? Домой.
– А ты дорогу знаешь? И твой вороной не знает.
– Хе-хе, Лешеня, не догадываешься, какой удобный способ имеется?
– Пусть так. Но ты кое о чём забыла, сестрёнка.
Хитра вопросительно посмотрела на Лешеню.
– Нрава ждёт.
– Ах, Лешеня, какой ты умница! Я на самом деле забыла всё на свете. Я должна с ней повидаться и забрать у неё маску.
– Я подожду.
– Да уж, пожалуйста.
Хитра бросилась назад в Замок. Наверх она поднялась не по той лестнице, по которой поднималась перевоплощённая в Нраву. Тишина Замка неприятной тяжестью давила на слух. Звенело то в правом, то в левом ухе. Хитра старалась идти по комнатам не нарушая древней тишины, но всё равно во многих местах пол, полностью усеянный обвалившейся штукатуркой и молотым мрамором усиливал звук шагов.
Она приблизилась к той комнате, где раньше Нрава встретилась с ней и хотела войти, но не решилась, остановилась у дверей. В осколке стекла, торчащем в раме стрельчатого окна, блеснула бармица царевны.
– Нрава, это я. Bonjour(Здравствуй), – позвала она.
Нрава не ответила. Хитра сделала несколько шагов и замерла. Тот угол, где раньше пряталась Нрава, сейчас являл собой пустое место. Хитра растерянно смотрела в тень, которая скрывала разрушенные каменные пилястры. Значит, всё-таки время меняется, мелькнула мысль. А что если Нравы здесь ещё нет, или уже нет…
Она медленно прошла до следующей двери и остановилась. Сделала полшага и почувствовала, как на плечо ей легла рука в перчатке болотного цвета. Она замерла.
– Это я, Нрава.
– Повернись.
Хитра повернула голову и увидела насмешливое лицо царевны.
– Не думала.
– Нрава, я пришла сказать, что здесь нет времени.
– Я догадалась.
– Как? Ты знаешь, что нам надо сделать?
– Ничего делать не надо. Ты сейчас вернешься и выйдешь из Замка. Лешеня тебя ждёт.
– А маска? – Совсем не понимая, что происходит, спросила Хитра.
– Она останется в Замке, она тебе не нужна.
Мысли Хитры спутались.
– Но, как, же ты?...
– Маска останется здесь.
– Ты должна отдать маску мне, выйти из Замка и драться с Егибихой.
– Разве ты ещё не дралась с ней?
– Дралась.
– Так в чём дело.
– Что-то случилось со временем? Оно больше не меняется?
Нрава засмеялась и сердечно обняла её.
– Не обессудь, чародейка. Пойдем, я тебя провожу, а то Лешеня не дождётся.
Хитра прошла в сопровождении царевны и остановилась у выхода. Оглянулась. На стене, выше первого пролёта, слева от дверной арки, висел  холст серого цвета, в позолоченной раме. Но за его пасмурным видом что-то пряталось. Хитра заметила это и смешалась, но быстро собралась с мыслями, сделала несколько шагов назад и всмотрелась в картину. Блёклый фон картины прояснился, но не совсем отчётливо, но и достаточно, чтоб всё разглядеть. На нём обозначилась чёрно-белая фигура Изгоя. Он стоял на берегу волнующегося моря (оно бушевало между теми самыми, уже знакомыми ей горами, когда ещё не существовало провала и Запредела). Над штормом висела суша. На ней стоял единственный могучий дуб. На ветке его висел сундук на трёх цепях, и в нём вибрировало пунцовое яйцо. Изгой стоял и улыбался. Он был молод, и его будущее бессмертие ждало его впереди.
Нрава стояла рядом и тоже смотрела на картину. Когда тусклое чёрно-белое изображение кое-как прояснилось, царевна склонила голову и из-под чёлки глянула на Хитру. Она как загипнотизированная не хотела отрывать взгляда от картины, от красного вибрирующего яйца. Царевна отвела выпуклые глаза, показала рукой на выход и проговорила:
– Это твоё воображение, всего лишь воображение – полотно такое. Тебе пора. Adieu(Прощай).
Хитра не шелохнулась:
– Я имею право узнать правду, а не воображение?
– Естественно. Ты видела, откуда он достал маску?
– Из волшебного сейфа.
– А чем он его открыл?
– Подаренной мной иглой, с моими отпечатками пальцев – я при этом присутствовала.
– Так это и есть правда, что сейф больше ничем и не открывается.
Хитра усмехнулась:
– Глупость. Я этому не верю. Он просто обрадовался тому, что сможет мне помочь.
– Да. Он обрадовался этому. А если бы не смог тебе помочь извёлся весь, мучился, (а Кощей то, ведь, бессмертный), но ты ему помогла. А Хранитель испугался, ибо вечно за тебя боится с тех пор, как позвал тебя в Пни. Он знал, что маска заковыриста, и козни строить Егибихе не захочет, и воевать с ней не будет. Он испугался за тебя, потому, что это миф, что человек, попадая в Сказку, становиться в ней или спасителем или другим каким-нибудь великим героем. Человек дальше Дворца не проходит. Тебе очень повезло. 
– Я благодарю тебя за всё, что ты сделала для меня. Если бы не ты я бы никогда не одолела Егибиху, – ответила Хитра.
– Я более благодарна тебе. Нраве не видеть белого света, если бы не Хитра, – улыбнулась царевна
– До этого момента я думала, что мы одно целое. Ведь под маской скрывается Хитра.
– Хитру я вижу перед собой. А это дом, в котором родилась маска.
Нрава взмахнула рукой, показывая на покои Замка, а чародейка проследила за её жестом и остановилась взглядом на разрушенном своде потолка. Когда она входила сюда в первый раз в виде Нравы, повреждения просматривались сильнее. Вот оно что, всмотрелась в разрушения девушка, кое-какая лепнина поспешила возвратиться на место, кое-что приняло более близкий к нормальному строению облик.
Хитра поглядела Нраве в лицо и подала руку:
– Bonne chance(Всего доброго).
– Bonne chance(Всего доброго). Ты возвращаешься в свой мир?
– Да.
– Если получится так, что ты ещё раз встретишь царевича, скажи ему что я здесь.
– Обязательно. Но всё-таки в чём тайна?
– Изгой обрадовался тому, что Старый Замок, когда в него попадёт маска, наперекор Новому Замку будет восстановлен. Чудо станет палочкой выручалочкой и поможет ему сбежать из заключения. Adieu(Прощай), – добавила, по-прежнему улыбаясь,  царевна и пожала чародейке руку.
Хитра перешагнула через порог и девичьи ладони разжались. Нрава растаяла в сумраке.
Конь стоял во дворе и ожидал её. Лешеня скрылся. Сколько она находилась в Замке, оставалось гадать, догадываться.
***
Где-то у горы Капкан, образующей своё урочище и торчащей корявой вершиной на краю лесостепи, которая тянулась до самого Дворца Егибихи, войско Ивана-царевича повстречало, отступающих от Вольницы, ворвардов.
Оборванные, израненные, голодные, умирающие от жажды, как всегда и везде поверженные захватчики, они при виде гвардейцев сгрудились в кучу в испуганной покорности. Старший сиволап (поскольку Гробарь самый первый сбежал в неизвестном направлении) поднял над головой грязно-белый флаг, а когда к нему подъехал царевич отдал честь и отрапортовал:
– Пограничное войско ворвардов атаковано бесчисленными ордами Вольницы. После серии кровопролитных боёв вынуждены отступить для пополнения живой силы и лечения оставшегося в живых личного состава.
Заслон, насупив брови, хмуро посмотрел на завоевателей и спросил:
– Что скажите, Царевич?
Интерес к сиволапу и к остальным ворвардам у Ивана-царевича, как натуры благородной и возвышенной, пропал и он ответил:
– Поедим в Вольницу. Не исключено, что царевну туда ковёр самолёт унёс.
– Ваше Высочество, – залебезил ворвард: – Как я догадываюсь, вы ищите девицу, искусно владеющую мечом. Так она, да, в Вольнице. Сейчас она у них главарь.
Ваня улыбнулся, а Заслон хмыкнул в усы.
– Так это она вас так?
Потрёпанные егибихины молодчики грустно молчали. Из-под мятых касок блестели испуганные глаза. Сиволап переминался с ноги на ногу, не зная, что ответить. Страх воображаемой расправой навис над ними. Но строй гвардейцев развернулся и, не причинив захватчикам никакого вреда, удалился в сторону вольных земель. Ворварды трусливо ждали, когда войско 3/9 Царства проедет мимо, удивились, какие бесхарактерные враги встретились – не обидели их, не наказали, не поиздевались. Дворцовое воинство посмотрело вслед гвардейцам и осыпанное пылью поплелось дальше, в сторону дома.
Приезд Ивана-царевича в Вольницу вызвал несусветный переполох. Гонец в 3/9 Царство с грамотой о переговорах отбыл совсем недавно и приезда не то, что послов, но самых пронырливых купцов ни кто не ждал – а тут на тебе: воинское подразделение и Царевич. С новой наблюдательной вышки подняли тревогу, но вскоре разобрались, что к чему – ажиотаж не прошёл, а наоборот усилился, спровоцированный необычными гостями.
Вольга и Злата красноречиво рассказывали Ивану про появление северной царевны, нападение ворвардов, защиту Вольницы и совет Нравы построить своё волшебное государство. Поздним вечером закончился длинный разговор. Приняли решение гвардейцам разрешить сделать выбор. По желанию, кто-то мог остаться в поселении и оказать ему посильную помощь. Остальные возвратятся с Заслоном в 3/9 Царство.  А что на счёт Ивана-царевича, так он рано утречком покинул Вольницу.
Путь его лежал во Дворец. С тех пор, как он оставил пределы родного 3/9 Царства, множество новых впечатлений преследовало его каждый день. Сперва с Нравой они дошли до Высокого Скального Пояса и переправились через Дикий Поток. Далее он видел развалины Древнего Заколдованного Замка, но осторожность помешала к нему приблизиться. Без особенных трудностей он преодолел безлюдные лесостепи, побывал в Вольнице и вот сейчас видел перед собой то, о чём и никогда не думал и мечтать – великолепный Дворец Вашей Власти. Чувство глубокой важности всего происходящего нахлынуло на него. Он приготовился подолгу любоваться фасадом, сидеть в роскошной приёмной, важно расхаживать с бокалом вина и чокаться со всеми подряд, выжидая от такой близкой и одновременно далёкой высшей силы если не благосклонности, то хотя бы маленького внимания к участию в его личной судьбе.
Ваня тряхнул головой. Разум подсказывал, что это наваждение, но путь лежал через него и волей-неволей необходимо как-то приспособиться и исхитриться пройти и выйти из обмана с ясным представлением дальнейшего пути.
Если бы Хитру украл и держал в плену Кощей, всё было бы гораздо проще – они бы сражались один на один, и победил достойный, а тут: оставалось безнадёжно развести руками. В 3/9 Царстве тоже не знали преодоления паутин высоких соблазнов.
– Не имею чести представиться, но смею надеяться, что знатный юноша обратит на меня внимание, – раздался сладкий голос, возникшей на его пути, превратной красавицы.
Царевич не ожидал неловкой встречи. Смущённо отпрянул, а молодая особа продолжила:
– Забвение прекрасного Дворца ожидает вас.
Ваня оглянулся по сторонам, уповая найти сторону, куда бы он мог отстраниться.
– Извините, но мне не нужно забвение.
– А что желает ваш требовательный и волевой характер?
– Я ищу невесту.
– Невесту-у-у!? Невесту-у-у!?
Выражение лица девицы окрасил неописуемый восторг, словно ей выпал шанс 99 из 100 приобрести сокровище, будто ей вознамерились предложить то, о чём она мечтала всю жизнь, и она с нетерпение ждёт. Колоритный румянец на щеках, лямочка платья кузнечиком спрыгнувшая с плеча и словно по команде, устремившийся в сторону Вани аромат духов с феромоном, попытались натворить благоприятные действия интересам первой незнакомки, но будто паук с потолка появился Протоклоп и заставил красавицу ретироваться. Неизменно приглаженный и в галстуке с золотой заколкой он протянул царевичу свои маленькие ручки.
– Золотой Дворец рад приветствовать столь высоких особ. Бар, бал, бордель, купание с акулами, любование крокодилами, пятизвёздочный отель. Лучшие апартаменты по распоряжению Вашей Власти ждут вас.
И Клоп шустренько побежал впереди Ивана, показывая дорогу. Дворец точно большое жирное животное всосал гостя. Перед ним поплыли пышные и богатые объёмы упитанных коридоров и тучных вестибюлей. Шлейф любопытных взоров и возгласов сопровождал всю дорогу.
Двери личных покоев закрылись за Ваней и в них немедля постучали. Он нетерпеливо развернулся и носом к носу столкнулся в проёме с молодой девушкой в белом передники с застиранным чёрным трафаретом Дворца.  Лицо с одним нормальным ухом, а с одним перевёрнутым, как видно от нехватки денег на полные ушки-перевёртыши, придержала ногой дверь, и выпалила:
– Если соизволите, я у вас уберу.
– Я только вошёл и не успел ещё насорить.
– А я заранее.
– Что заранее?
– Я хотела сказать, что если что нажмите на красную кнопку, – обиженно, свернув губы вареником, ответила девушка.
– Хорошо, – ответил  Иван, захлопнул дверь и повернул ключ три раза.
Красная кнопка ему совсем не понравилась, а так же не понравилось выражение «если что» предполагающее странную неопределённость. Отталкивающе выглядела громоздкая обстановка, предназначенная для небольшого жилья, и вообще ему всё было не по душе в прекрасном Дворце и раздражало. И чего этот Дворец хвалят и превозносят, расписывают, удивлялся он?
Предчувствие оправдалось, выстроившимся в коридоре, строем любопытных притворных женского полу.
– С приездом, Иван-царевич, – пропел хор из наряженных девушек.
Юноша, сменивший рыцарские доспели и кольчугу на белый костюм, и вышитую золотом рубаху, а тяжёлые походные сапоги на лёгкие туфли независимо прошёл сквозь строй и остановился у самой крайней, не молодого вида дамы.
– Простите мадам, а что вас привело сюда, где ваш муж?
Дама вежливо, но неловко проделала реверанс и ответила:
– Это не имеет значения. У любви нет преград.
– У любви есть баррикады, – Ваня сам не заметил, как вошёл в русло дворцовой жизни.
– Мы возьмём препятствия штурмом, – задрав подбородок, восторженно выкрикнула замужняя притворная. По ней было видно, что она пришла испытать наслаждение оттого, чтобы взглянуть на высокопоставленное лицо и если повезёт поговорить с ним.
Чья-то рука мягко взяла Ивана под локоть и помогла сменить ему дворцовые флюиды.
– Иван-царевич ищет невесту?
– Я ищу девушку, которая является моей невестой.
– Как её зовут?
Иван-царевич задумался:
– В 3/9 Царстве её имя Катя, но я определённо знаю, что в сказочных пределах Дворца её зовут Хитра.
– Хитра?!! Угораздило вас, Иван-царевич, – пушистые ресницы Душеньки взмыли под самые брови, ладонь вспорхнула, легла на лоб и тут же сопровождаемая стоном опустилась на привлекательное декольте.
– Вокруг неё одни интриги, загадки и все почему-то без отгадок. Вы её ищите и неправильно делаете. Её не надо искать – всё равно потеряется.
– Мне это приятно слышать. Что-то проясняется, – улыбнулся Иван-царевич уже обрадованный тем, что во Дворце с Катей-Хитрой были знакомы: – Вы знаете…
– Душенька.
– Вы знаете, Душенька, я предлагаю нам уединиться и обстоятельно поговорить о моей невесте. Я жду от вас более обширного рассказа.
– О, уединиться… конечно царевич… уединимся…
Через три минуты они уселись в роскошном ресторанчике «Кот, кошка и фонарики» и под впечатлением вкусных закусок оплаченных из бюджета 3/9 Царства Душенька разоткровенничалась.
– Честно сказать, царевич, славная она девушка, ваша Хитра. На всё искусница. Да вот с Егибихой не сложились у неё отношения. Всё насупротив Вашей Власти она делала.
– А может быть, Ваша Власть всё насупротив неё?
– Не может. Не может Егибиха всех устраивать. Ясно, кому-то да не нравится. А нечего чародейками притворятся. Будь как все.
– Но, Душенька, вы ведаете, что Хитра жительница несуразного мира?
– Благонравного мира, Иван-царевич.
– Благонравного, благонравного. Как вы думаете, могу я дорогу туда отыскать?
– Туда дорогу каждый притворный знает, да не скажет.
– Почему?
– Без разрешения Егибихи не скажет, а с разрешения скажет и покажет.
Беспокойное шевеление отвлекло внимание царевича. Он повернул голову и увидел пёструю толпу притворных, в терпеливом ожидании, смотрящую на него и показывающую ему как дули большие, с различными эмблемами микрофончики.
– Ээээ, – выдавил Ваня, и толпа восприняла возглас как сигнал. В одно мгновение столик взяли в окружение, и прозвучал сногсшибательный первый вопрос.
– Слухи «Круглая вечность». Хотелось бы услышать ваш отзыв к массовому переселению пингвинов?
– Кого?
– Пингвинов. С южного полюса на северный.
– Массовые переселения не всегда удел пингвинов.
– Слухи «Летящие в хвосте». Скажите, пожалуйста, Иван-царевич, как вы относитесь к тому, что ваша будущая жена чародейка?
– Здравомысляще.
– Слухи «Оп-па, в позиции без традиции». Иван-царевич, в Дворцовых сферах упорно насаждается мнение, что 3/9 Царство лелеет неоправданную агрессию против других более слабых сказочных государств?
–  Стоп. Сначала разъясните мне разницу между оправданной и неоправданной агрессией.
– Но пировавшие на вашей земле Змеи Горынычи…
– А вы, по какому поводу вопрос такой задаёте? Хотите, чтобы я за Змей Горынычей отвечал? Когда это было...? Мы из прошлого в будущее идём - надо умнеть, о плохом не забывать и вспоминать с горечью.
– Остались потомки убежавших от Змей Горынычей… 
– Были Змей Горынычи, и Кощеи Бессмертные были, Идолищи Поганые. Спору нет. И невест мы воровали, так и у нас крали. Взаимно. Зачем об этом сейчас вспоминать? Как говориться, проехали. И со Змей Горынычами вопрос закрыт, и неприлично его сейчас на свет божий вытаскивать. Законы Волшебного Царства Государства над нами.
Как я понимаю отгадка в том, что по закону 3/9 Царства, каждый гражданин должен приносить пользу 3/9 Царству, в независимости, какой Царь на престоле. Но некоторые граждане, нашедшие в 3/9 Царстве дармовщину, почему-то не понимают элементарного, становятся в позу, что влечёт за собой определённое привлечение к ответственности, а от неё они спасаются эмиграцией. Уехавшие, несостоявшиеся граждане, уносят с собой в виде обиды и угрызений совести неадекватные представления о 3/9 Царстве. Они в свою очередь, отражают невыигрышность настоящего и неблагоприятность прошлого 3/9 Царства. Ну, а что им ещё критиковать – будущего они всё равно не знают? А мы всего лишь хотим, чтоб наши законы уважали: общество к этому привыкло и ему это нравится. Я люблю своё Царство, в обиду не дам и того же его народу желаю. Слухи 3/9 Царства есть?
Иван-царевич перевёл дух: хорошо, что хорошо учился, да папа помогал – вот и пригодилось. Смогу в будущем интересы своего государства отстаивать.
Молчание воцарилось вокруг столика, но ненадолго – все оглядывались в поисках слухов 3/9 Царства, коих не оказалось.
– «Слухи Золотых Апартаментов». Есть опасение, что 3/9 Царство, пыталось,  нарушит сказочность нашего мира поставками бракованных скатёрок-самобранок.
– Мы всех предупреждаем, что продукция аппаратов «Сытники» работает исключительно на волшебных землях. То же самое было сделано, когда отправлялась партия скатёрок во Дворец. С тех пор ни самих самобранок, ни денег за них мы не видели. Пользуясь, случаем хочу напомнить, что сказочность мира зависит не всегда исключительно от 3/9 Царства.
– Скажите им, что последний вопрос, и они отстанут, – прошептала Ивану на ухо Душенька.
– «Слухи Золотых Апартаментов – 2». Есть данные о том, что 3/9 Царство отправило в Вольницу гарнизон гвардейцев. С какими целями?
– Попросите сначала Вашу Власть ответить – с какими целями в Вольницу отправлялась армия ворвардов?
– Слухи «Сломай сам». Движение к дальнейшей сказочности предлагает раздел 3/9 Царства. Как вы считаете, какая часть царства достанется вам?
– Я думаю, что сказочность состоит в неделимости 3/9 Царства. А раздел это глупость.
– Слухи «Толки-мутанты». До каких пределов вы собираетесь искать вашу пропавшую невесту?
– До благонравно-несуразных.
– А вы сами как считаете, вы свою Хитру найдёте?
– Найду. Ради этого я готов пойти на край света и сразится с Кощеем.
Наступила беспокойная возня. Микрофоны-дули исчезли, появились блокнотики и авторучки, и процесс снова возобновился.
– Слухи «Жёлтая молва». Правда ли то, что ваша невеста заколдованная лягушка?
– Не правда.
– Правда ли то, что ваша невеста глупая деревенская девушка?
– Не правда.
– Правда ли то, что ваша невеста деревенская лягушка?
– Не правда.
– Правда ли то, что ваша невеста заколдованная девушка?
– Не правда.
– Правда ли то, что ваша невеста заколдованная, деревенская царевна-лягушка?
– Не правда.
– Да скажите им, в конце концов, что последний вопрос, – теряя терпение, прошептала на ухо царевичу Душенька, повертела головой, поменяла осанку и добавила: – Ну ладно я сама, – и уже бойко и громко объявила: – Последний вопрос! Прессуха окончена!
Нависшие над столиком слухи растаяли, как будто кусочки снега, которые положили в июле на солнышко. Остались один единственный жёлтый блокнотик и одна жёлтая авторучка. Они спросили:
– Правда ли, что ваша невеста обыкновенная девушка?
Иван-царевич облегчённо вздохнул и засмеялся:
– Правда, правда. Да, абсолютная, правда.
В высшей степени, добившись своего, жёлтые предметы последовали за остальными и исчезли, произнеся:
– Большое спасибо, ваше высочество. Остальное мы как-нибудь сами домыслим.
– Ну, вот и всё, отделались, – промолвила Душенька: – Какой-то вы не смелый, царевич. Во Дворце проворней надо быть. Посылайте всех подальше. А то на шею сядут и ножки свесят.
– Вы мне, Душенька, лучше объясните, как мне Егибиху увидеть и поговорить с ней.
– На балу есть все шансы к ней подойти.
– А когда бал?
– Сию минуту начнётся.
– Тогда почему мы здесь сидим, надо идти.
– Если мы пойдём через парадный вход, то опоздание нам гарантировано. У вас нет контрамарки. Они выдаются приезжим перед началом бала в ограниченном количестве, но если хотите, Иван, я проведу вас через кухню. Напрямик.
– Конечно, хочу. И очень буду вам обязан.
– Ох, Иван, Иван. Это в кармашек не положишь.
– Сколько требуется?
– Ох, Иван, Иван. Не спрашивают сколько, а выдают в конвертике, столько чтобы и в следующий раз не стыдно обратиться.
– Хорошо, договорились.
– Пошли.
Душенька порхнула в дверь за стойкой бармена. Царевич за ней. Длинный как чулок коридор не походил ни на какую кухню, но сильный запах приготовленной вкусной пищи, сгущал итак тяжёлый воздух тесного помещения. На полу, вдоль стены, загораживая закрытые двери, стояли различные ящики, коробки, мешки. Чёрный ход мимо склада, смекнул Иван.
Тускло горела лампочка. Душенька остановилась и вздумала пропустить царевича вперёд. В узком пространстве он еле пролез между ней и сложенным товаром. Сладкое дыхание, исходящее из работающих, как кузнечные меха, лёгких притворной, обдало жаром щёки царевича. Щедро распахнутое декольте проплыло мимо его лица. А через десять шагов Душенька опять остановила его.
– Иван-царевич, позвольте всё-таки я впереди пойду.
Он нехотя вытянулся в струнку и постарался придать выражению лица как можно более равнодушный вид. Душенька протиснулась между ним и стеной. Она не торопилась. Заискивающе попыталась заглянуть ему в глаза. Соблазняет, что ли, предположил Иван. И Душенька поняла, какие мысли пришли царевичу в голову и, покраснев от стыдливости, ответила:
– Не подумайте, Иван-царевич, что я вас с пути истинного сбиваю. Я не знаю, как мне быть. От этого вся моя нерешительность. Я одновременно боюсь Егибихи и не боюсь. Если она узнает, что я вас потайным коридорчиком провела мне не поздоровиться, хотя она и так меня не жалует.
– Тогда почему вы хотите пойти первой?
– Если нас заметят или я кого-нибудь замечу, то подам вам знак, и вы притаитесь чтобы не выдать свою скрытность.
– А зачем вы пропускали меня вперёд?
– Всё вам надо знать, Иван-царевич. Какой вы любопытный.
– Вы покажите мне, где выход, а сами возвращайтесь и идите через парадный вход. На балу мы встретимся, как будто давно не виделись и никто вас ни в чём не заподозрит.
– Тогда пропустите меня обратно.
– Нет, вы сначала выход покажите.
– Ох, и, правда. Вон ручка. Поворачивается, стенка отъезжает в сторону и перед вами портьера. Постарайтесь из-за портьеры выйти незамеченным.
Царевич повернул ручку и стена легко, без скрипа скользнула в сторону. В открывшийся промежуток хлынул шум голосов и не знающая уёму, непритязательная  музыка. Иван шагнул в серость и упёрся носом в плотную ткань, отчего ему представилось, что на балу погас свет, и завсегдатаи ожидают в полной темноте начало бала.
Царевич прижался спиной к стене и бочком засеменил  вдоль портьеры. Он забыл спросить в какую сторону ему идти и ещё заметил совсем неприглядную вещь, что в пределах Дворца, его соображалка всё чаще лениться раскидывать умом.
Рядом, из темноты раздался голос:
– Смотрите, Фант, опять кто-то за портьерой лазает.
– Вам то что, Козня. Пускай лазают. Свои значит.
– Денег кому-то жалко.
– Ну, не всем повезло через парадный вход. Кому-то и из-за портьеры удобней.
– Интересно? Кто это?
Царевич обратился в соляной столб, подождал минут десять и снова пошёл крадучись вдоль занавеса, ощупывая сзади ладонями гладкую стенку.
Складки ткани раздвинулись и бесцеремонный, неприятный свет упал на затёртую незадачливыми гостями стену. В щель просунулась рука в перстнях, и голос Козни ласково позвал:
– Давайте-ка, чего уж там, выходите.
Неприученный отступать царевич отодвинул занавес и выглянул.
– О нет, чтоб принц, да чёрным ходом, – не без ехидства воскликнула Козня: – Приятно видеть вас, Иван-царевич. Небось, Душенька коридорчик показала. Да не тушуйтесь так: не вы первый, не вы последний.
Чего только не вытерпишь, чтобы пробраться к Вашей Власти, чего только не испытаешь, пробурчал про себя Иван-царевич и отказался от труда привлекать мыслительный процесс для оценки ситуации. Полегчало.
– Иван-царевич, какая встреча! Не прошло и года моим мечтам, – к нему шёл и протягивал руки Загавря: – Вы уже были на приёме у Егибихи? Нет?! Не имею чести представиться, но имею наглость здороваться. Притворный Загавря, недавно подтянутый к престижу Вашей Власти и уполномоченный от её имени предложить вам трон в Вольнице. Мы вместе вернёмся туда и наведём порядок.
Ваня молчал – он не понимал, издеваются над ним или здесь, таким образом, положено шутить?
– Так вы согласны или нет?
– Нет.
– Не дрейфь, мужик, – усмешка исказила рот Загаври: – Жаль что отказываешься – ты парень что надо, не подведёшь. Придётся самому справляться. Как хочется авторитетность завоевать, кто бы знал.
– Чужими руками, что ли?
– А кто его – золотце, своими руками завоёвывает? Одни глупцы.
– Значит я глупец, – согласился Иван-царевич и обратился к Козне.
– Скажите, разлюли-малина, как мне получить аудиенцию у Егибихи?
– Танцевать, Ванюшка, танцевать. Сейчас дудочка заиграет, и мы все начнём танцевать. В танце есть возможность приблизиться к её трону, а там как повезёт – заметит, не заметит она вас. Вы новичок и значит неплохо бы найдите себе притворную – с ней вам будет легче лавировать.
– Фу! А я думал огонь, вода, медные трубы. Околесица. Галиматья.
– В данный момент эти притворные заняты, царевич. Поищите свободную, а то вас, чего доброго, одного из танца выпихнут. Идите, идите, протискивайтесь, егозите, вейтесь вьюном и смотрите, да не в глаза, а в рот. Зевает, значит свободна. Ну, не межуйтесь вы, – и Козня пихнула Ивана-царевича в бок, давай, мол, что медлишь.
– Ох, в историю угодил, – вздрогнул Иван, и вежливо, но с силой раздвинул разношерстную гурьбу притворных. Привыкнув свободно ходить, юлить у него получалось отвратительно. Оставляя за собой в притворном море недоумённый проход, он походил на ледокол, ломающий плотный лёд. Но наглядные красавицы, как назло не зевали, сколько он не поглядывал на рты, а живо болтали, или жевали ароматные жвачки, опуская и поднимая кукольные ресницы.
Оркестр выдал этюд торжественного марша, и в зал вошла Егибиха. Помятость её лица слегка скрывала косметика, а перебинтованная правая рука удерживалась перевязью на груди.
– Что с вами, Ваша Власть?
– Вы ушиблись?
– Как же так?..
– Почему вы себя не бережёте, Владычица? Что мы без вас будем делать?
Как всегда, не обращая внимания на притворных и подхалимские сетования, Егибиха прошествовала к своему креслу, и устало села в него. Сию минуту рядом с ней появился Жох. Он почти лёг на подлокотник и зашептал ей на ухо:
– Имею неотложность доложить.
– Ну?
– В городе Помраков, во время жертвоприношения уничтожен отряд ворвардов. Подозрительно то, что…
– Злобону докладывал?
– Нет.
– Почему?
– Вы сами велели, все, что касается этого Города сообщать вам лично на ушко. Сверхсекретная информация, Ваша Власть.
– И в чём тут секрет?
– Нечисть бесчинствовала.
– Пошёл вон, осёл.
– Не понял?
– На то она и нечисть, чтоб дебоширить. Нечего мне докладывать – ловить её надо и уничтожать.
– Но вы сами велели…
– По-твоему я в чём-то виновата?
– Нет, что вы…
– Тогда пошёл вон.
– Слушаюсь.
Жох слез с подлокотника и его место заняла Головня.
– Ваша Власть, разрешите открыть бал.
– Разрешаю, начинайте, – здоровая рука Егибихи погладила позолоченную лапу подлокотника. Владычица заметила, пытавшегося протиснуться к ней, Ивана-царевича, но не подала виду. Он продолжал брести в одиночестве по залу, и все его попытки приблизится к креслу Вашей Власти, тут же пресекались. Притворные становились на его пути плотной стеной. Молчаливые, улыбающиеся физиономии образовали крепкий щит. А уж когда заиграла дудочка не то, что царевич, маленькая мышка не могла проскользнуть, сквозь выгодную им оборону.
Иван споткнулся о ровный пол, когда его дёрнули за рукав: обернулся и уткнулся лицом в сияющую компьютерной графикой улыбку Душеньки.
– Какая встреча, Иван-царевич! Как здорово, что мы снова увиделись!
– Душенька! Вы?.. Составьте мне компанию.
– Куда вы делись, когда ушли на брифинг, откровенно отвечать на вопросы притворной корреспонденции?!
– Душенька! Как мы с вами давно не виделись! – Бестолково поддержал разговор царевич:               
– Выручайте, потанцуйте со мной!
– Как мы всех провели, а? Правда, здорово? – Прошептала ему на ухо, сияющая Душенька и Иван-царевич почувствовал, что подыгрывать притворной у него получается хорошо: надежда, что он добьётся своей цели, вспыхнула с новой силой. Они взялись за руки и влились в общий круговорот танцующих пар.
– Вы заметили, Иван-царевич, никто, ничего не понял в чём суть нашей хитрости?
– Заметил, – улыбаясь дураком и приплясывая, ответил Иван.
– Послушайте меня, царевич, – продолжила Душенька: – Танцам под дудку тоже необходима квалификация и навык. Ноги и руки не разбрасывайте, держите улыбочку. Нет, не такую. Улыбка должна выражать не счастье, а холодное приветствие, лицемерное обаяние. Не забывайте, что мы во Дворце, а не в 3/9 Царстве.
– Егибиха на нас смотрит? – Поинтересовался Иван.
– Не думайте об этом, просто прогибайтесь, а не получается так хоть сутультесь. Ноги переставляйте, как будто по ступенькам вверх поднимаетесь. Отлично. Вы, Иван-царевич, образцовый ученик. Прислушайтесь, какая незамысловатая мелодия, ах, дудочка, музыка жизни, нет не правильно, школа жизни.
Рот у Душеньки не закрывался. Она болтала и порхала вокруг царевича, порхала. Бесспорно, этот процесс доставлял ей колоссальное удовольствие. И достоинства его не замедлили в скором времени сказаться. Иван, слушая Душеньку, на какое-то время отвлёкся, забыв о цели своего прихода на бал и тогда притворная прекратила балаболить, тихо, сквозь зубы произнесла:
– Внимание, Егибиха нас разглядывает.
Иван растерялся, остановился, раскрыл рот и неуклюже повернулся к Вашей Власти.
– А?...
Ваша Власть смотрела на него без тени улыбки на лице, и когда он повернулся, поманила к себе пальцем. Душенька в своей отзывчивости, видя, в каком растерянном состоянии находиться царевич, схватила его за руку и потащила к Егибихе.
– Не ждала так скоро, – произнесла Владычица: – Лелею вежливость, что претензии будут обоснованные.
– Ваша Власть, – встряла Душенька: – Потворствуйте…
– Цыц, блоха! Тебе слово не давали! – Не отводя взгляда от царевича, отрезала Егибиха и мягким голосом продолжила: – Лелею вежливость, Ванюша. Все считают меня злой, коварной, мстительной, особенно когда разговор заходит о вашей невесте.
– Гхм! – Подал голос Злобон: – Простите, Ваша Власть, но я так не считаю. Вы добрая…
– Я ни кому слова не давала! – Егибиха врезала перебинтованной рукой по подлокотнику: – Что?! Пока меня не было, политес забыли?! Страх совсем потеряли?!.. На чём я остановилась?…
– Я к вам, Ваша Власть, пришёл не с претензиями, а с просьбой, – наконец выдавил слова Иван.
– Я догадываюсь, о чём ты будешь просить.
– Тогда, если вы уже догадались, помогите мне.
Егибиха сконфузилась.
– Ну, для порядку то попроси.
– Прошу вас, тропочку в Благонравный мир показать.
– Я так и знала. Любимое занятие всех Иванов-царевичей – невесту искать.  Вот возьму и покажу, чтобы все видели, какая я отзывчивая и не злопамятная: – Егибиха щёлкнула пальцами: – А подайте нам вина. Мы с Иваном-царевичем отметим это событие. Хороша твоя невеста, Иванушка, хороша, но с норовом.
– Да простите уж вы её, Ваша Власть. Чародейка она, и стихиями сказочных выдумок дышит.
– Прощаю, Иванушка, прощаю, но напомню – настоящий царевич любой чародейке мозги вправит.
Между Егибихой и Иваном вплыл поднос с фужерами вина. Два помрака держали его за края и услужливо склонили головы. Егибиха взяла свой бокал и пригубила.
– Ох, вкусно. Не бойся, царевич, пей. Никто тебя отравить не собирается – ты личность неприкосновенная. Дерзай, не знаю, что тебе и пожелать, всё у тебя есть: благополучного возвращения, незабываемых впечатлений.
Егибиха залпом выпила вино.
– За ваше здоровье, Ваша Власть, – устало откликнулся царевич и последовал её примеру.
– Завтра ворварды отвезут тебя к лазейке в Благонравный мир, но с одним условием – глаза у тебя будут завязаны.
– А я хотела, Ваша Власть, чтобы вы мне разрешили Ване дорогу показать, – обиженно прохныкала Душенька.
– Ненормальная! Он невесту ищет! На кой ты ему сдалась?! Дома сиди!
– Хорошего путешествия тебе, Ванюша. Ах, да, чуть не забыла. Тебе документы выдадут и специальный перстень-подсказку, а то, чего доброго, в том мире за дурака могут принять. Что не понятно, прошепчешь в него, он тебе и объяснит.
***
Утром Иван-царевич, переодетый в стандартную, для благонравного мира обновку – ботинки, брюки, рубашку, курточку влез с завязанными глазами и связанными за спиной руками в мягкую, крытую, на резиновом ходу механическую повозку. При нём была дорогая сумочка-кошелёк. В неё он сложил банковские карточки, немалую сумму наличности, паспорт гражданина Российской Федерации и аттестат об окончании, с отличием, средней школы. Транспорт заурчал и тронулся. Выпустили его примерно через час, на дорогу, заросшую низкой и густой травой. Ворварды освободили его от пут, залезли в машину и уехали. Ваня остался один. Он постоял в размышлении, оглядел тихий лиственный лес и собрался идти в правильном направлении, как услышал доброжелательный бас:
– Куда царевич намылился?
Ваня оглянулся и увидел как, раздвинув ветки, из кустов высунулась большая голова огромного Волка.
– Ой, ты гой еси, а где конь? – Вывалив на бок язык, спросила голова Волка.
– Нет коня. Потерял.
– Обидно. Ты это, надолго туда? – и голова Волка кивнула в ту сторону, куда направился недавний гость великолепного Дворца.
– Сам не знаю, – нерешительно ответил Иван.
Волк перешагнул через куст и сел.
– Если ненадолго, могу подождать.
– Не откажи, если время есть до завтрашнего вечера.
– Хорошо. Шагай. Подожду. Не впервой.
– А если не вернусь?…
– Да ладно, подожду. Не впервой. 
 Иван-царевич шагнул на дорогу и минут через тридцать неспешной ходьбы, вышел к станции как раз в тот момент, когда от платформы отходила очередная электричка.
Но, оставим Ивана-царевича удивлённо взирать, на никогда им невиданный электропоезд, по его мнению, ужасно походивший на безголового Змея Горыныча и вернёмся к, покинутой нами, Хитре. Обгоняя ветер, она скакала в сторону Вольницы. Пелена быстро накрыла всадницу и ночь скрыла даль горизонта, чтобы где-то, в другом месте похожая пелена расступилась перед ней, когда первые лучи зари разукрасили другой горизонт.
Ещё сонная Вольница, встретила девушку и, держа коня под уздцы, она, не торопясь, шла к её знакомым крепостным стенам, затем ходила по ней вновь отстроенной, бурлящей как ярмарка, зазывая гостей новой пристанью и новыми резными воротами. Ни Вольга, ни Злата, ни гвардейцы, ни Заслон, который ещё гостил в Вольнице, её не узнали, да и не могли узнать, заблаговременно загримированную и переодетую. Она чувствовала себя вполне свободно, раскованно, как будто всё ещё носила маску. Горожане принимали её за обыкновенного гостя, не задавали лишних вопросов, приветливо отвечали на вопросы, просили продать коня. Тогда она поняла, что оплошала и, не привлекая внимания, вывела своего друга за пределы города и попрощалась с ним. Он дал ей в последний раз погладить свою холку, потрепать ухо, стукнул копытом, развернулся и поскакал к загадочным горным вершинам, непроходимых и непролазных гор.
Хитра сняла с головы чалму, смыла в ручье сажу с лица и пошла через поле, вдоль холма, к тому месту, где когда-то располагался стан ворвардов и ставка Гробаря. Высокая, душистая трава доходила ей до пояса. Вокруг летали бабочки, а под ногами скакали кузнечики. Верхушки наблюдательных вышек Вольницы выглядывали над высоченным бурьяном. Хитра подошла к местности, в своё время обжитой ворвардами и увидела, что трава на той земле пожухла. Перед ней возвышались сухие заросли осоки, неживые, чёрные стебли крапивы, полыни и белены. Кладенцом, как косой, она прочистила себе проход и прошла туда, где громоздились брошенные ворвардами музыкальные инструменты и клетки. Из покалеченных и разбитых, она выбрала боле менее целую, зашла в неё и закрыла за собой скрипучую, ржавую дверь. В точно такую принаду, она когда-то попала вместе с Брошенным Портфелем.
Чародейка уселась на металлический, неровный пол и фрагменты воспоминаний отвлекли её. Она вспомнила, как Портфель сидел всю дорогу в глубоком горе и не хотел разговаривать с ней. Сейчас она понимала, что если бы она не смогла выручить его, тогда… Что тогда? Смогла бы она ещё раз попасть в этот красочный, чарующий мир – вряд ли?
Хитра прочла заклинание и занялась кудесами. Немного погодя, из темноты раздался бархатный бас.
– Я здесь, девица. И не вертите так настойчиво пальцами, а то мне щёкотно.
– Выручайте, Бирюк Серый, я в плену.
– Очень приятно. Как давно мне не приходилось этого делать.
– Бирюк Серый, а ничего что клетку закрывает не замок, а дужка от него? Вы позвольте, если я сниму её сама: без вас я бы этого никогда не осмелилась сделать?
– Хм, уважаю. Меня избавили заниматься слесарными работами.
– Оп, па, Серый, вот я и на свободе.
– Великолепно. Садитесь на меня, и драпаем, а то нас заметут. Здесь есть стража?
– Нет, стражу всю перебили.
– Безупречное спасение. Как говорят у нас в лесу, комар носа не подточит.
И Волк побежал, да так быстро, что Хитру прижало ветром к его спине. Земля замелькала под ними. Она обхватила его за шею, как ствол векового дерева и погрузилась лицом в его жёсткий, но не колючий мех. Прокричала ему в ухо:
– Куда вы меня везёте, Бирюк Серый!!!
– Как куда. В 3/9 Царство.
– Мне надо не туда. Отвезите меня в Благонравный мир.
Тормозной путь Серого составлял примерно метров 1550. Когда он остановился, то сел на задние лапы; Хитра попыталась удержаться на его спине, но не смогла. Медленно, растопырив руки и ноги, она сползла по спине Волка и села на его хвост. Бирюк деликатно вытащил из-под неё свою очень пушистую часть тела и отошёл в сторону.
– Куда угодно, но не туда. И не заставляйте.
– Бирюк Серый, вы нарушаете обычай. Невесту царевича надо отвезти туда, куда она просит.
Волк задумался.
– Ладно, уговорили. До границы – дальше не пойду.
– Конечно, Бирюк Серый – до границы, – возликовала Хитра: – Большего и не требуется.
Волк вытянул вперёд передние лапы и оттопырил широкий и дородный зад, глянул на девушку и с наслаждением потянулся.
– Что стоите, усаживайтесь. Не люблю, когда меня попрекают не соблюдением обычаев.
До границы с благонравным миром они добирались очень долго. По-видимому, Волк бежал непрямым путём, а огибал лишь ему ведомые преграды. От утомительного бега его язык вывалился из пасти и болтался как флаг. Прижатые к голове уши походили на закрылки истребителя. Хитру потянуло в сон. Она зевнула и прикрыла глаза. Её голова щекой опустилась на его могучий загривок, как на подушку. Проплывающие мимо горы и долы убаюкивали, как усыпляет однообразный пейзаж за окном скорого поезда.
Последние два часа волк шёл пешком, принюхивался и бесшумно переставлял лапы, несмотря на то, что вокруг валялся сплошной сухой валежник. Вдалеке прозвучал гудок тепловоза тащившего тяжёлый состав. Волк замер.
– Пришли. Несуразность начинается через метров триста, а здесь уже переходная зона. Дальше не пойду.
– Примите мои благодарности, Серый.
– Плёвое дело, ну я пошёл.
– Не смею вас задерживать.
– Ещё не поздно передумать! – Раздался из глубины леса его бархатный голос.
Хитра сложила ладони рупором и прокричала:
– Благодарю-у-у-у!
Когда тишина поглотила дикий вопль, она неторопливо пошла по лесу и остановилась у самого толстого дерева, какое нашла. Им оказался старый клён. Хитра постучала по нему, обошла три раза, сотворила кудесы.
– Открой дупло – схоронить добро.
Кора дерева треснула, и в нём образовалось овальное отверстие величиной с человеческую голову. Девушка сунула в него меч, туго замотанный тряпкой от любопытных глаз, и провела руками по краям тайника. Дупло исчезло. Дерево, как ни в чём не бывало, приняло свой первозданный облик и Хитра, более нигде не задерживаясь, пошагала к станции. Вскоре она наткнулась на ту самую дорогу, по которой шла вместе с Душенькой, пошла по ней и вышла на опушку леса.
На железнодорожной платформе, на рюкзаках сидела группа молодых туристов. Один из парней наигрывал на гитаре. Катя остановилась рядом с ними, и один из юношей подмигнул ей.
– Экстремалка? – Спросил он, намекая на одёжку, одетую на девушке.
– Аспирантка, – усмехнувшись, ответила Катюша.
Парень недоверчиво смерил её взглядом.
Из-за поворота вынырнула электричка и как здоровенный питон заскользила в сторону платформы.
Катя заскочила в вагон. Весёлая компания последовала за ней.
Новый знакомый уселся напротив и поинтересовался, как её зовут. Катя ответила. Вагон тронулся, платформа медленно поплыла назад и тогда непонятное, волнующее чувство, заставило девушку посмотреть в окно. Она увидела, как на опушку леса вышел Иван-царевич в необычной для него одежде. Он остановился, с любопытством провожая электропоезд.
Катя уклонилась от дальнейших разговоров с молодым человеком, извинилась и прошла через полный вагон к выходу. Вышла на следующей станции.
Вторую электричку она ждала минут тридцать. Ивана нашла в четвёртом вагоне. Он упорно её не замечал, хотя она раза три прошла по проходу. Царевич поглядывал в окно, и всё время подносил к губам перстень, и что-то в него шептал.
Электричка прибыла в город. Катя вышла первой и остановилась, не дойдя немного до здания вокзала, улыбаясь улыбкой осветившей всё личико.
Ваня вышел из вагона в числе последних пассажиров и пошёл по платформе в её сторону. Он улыбнулся улыбающейся девушке, так как улыбаются восходящему солнцу, как улыбаются в ответ на случайные добрые отношения. И тогда она окончательно убедилась, что он не узнаёт её. Улыбка сошла с лица девушки. Ваня прошёл мимо, и она проводила его взглядом. Царевич неуверенно – всё ему было в диковинку, приблизился к дверям вокзала, и они поглотили его.
Катя сунула руки в карманы, грустно посмотрела по сторонам, прищурилась на солнышко. Родной мобильник заиграл знакомую дворцовую мелодию.
– Привет голубушка, – прозвучал мило голос Егибихи.
Катя молчала.
– Чего дуешься: это я должна претензии выкамаривать. Ты знаешь, что в Благонравном мире важнее всего?
– Любовь, Владычица.
– А ты знаешь, что в Благонравном мире можно искать всю жизнь и не найти?
– Любовь, любовь, Владычица.
– Умница. Ты догадываешься, когда он тебя вспомнит?
– Нет, Владычица.
– А вот когда тебя похоронит.
 Телефон замолк, Катя захлопнула его и слегка подбросила на ладони.
               

               
                Глава № 10

                ИВАН-ЦАРЕВИЧ



Дорога привела Ваню на большую поляну. Посреди неё находилась платформа. В разные стороны удалялись к горизонту параллельные стальные балки. Первое, что бросилось ему в глаза, это отходящая от перрона электричка. Как ему показалось, она обладала очевидным сходством со Змеем Горынычем. Вызванное представление невольно вынудило его ощупать правой рукой левый бок в поисках меча, но рука нашла более надёжную вещь – сумку-кошелёк.
Дальнейшие наблюдения и размышления привели к пониманию, что это механическое чудо и его бояться не следует. Здесь Ваня вспомнил про золотой перстень – подарок Егибихи. На нём в виде гравировки ювелирно нанесли почему-то рисунок чайника. Чудо-перстню допускалось задавать любой вопрос о Благонравном мире, что Ваня и сделал и чёткий монотонный голос поведал ему краткие сведения об электричках, а заодно о поездах и железных дорогах.
За окном вагона перемещались удивительные и грандиозные пейзажи. Всё увиденное вызывало множество вопросов, но больше всего его поразило  нагромождение строений вдоль пути следования электропоезда и висящие повсюду на столбах, невероятное количество нитей.
Наблюдая разнообразие различных зданий и сооружений (от деревенских изб до многоэтажных небоскрёбов), он вдруг подумал, что, в самом деле, помимо благонравности, несуразность здесь тоже вполне уместна. А глядя на рядом сидящих примечательных пассажиров, слушая невзначай увлекательные разговоры, ему пришла в голову ещё одна неплохая мысль, что этот мир, по всей вероятности, оказывается ничуть не хуже, а даже интересней его мира.
Шумные компании молодых людей и молчаливые кучки пожилых входили и выходили на станциях. По проходу взад-вперёд дефилировала симпатичная девушка и многозначительно поглядывала на него. Эта же девушка неунывающе улыбалась ему на перроне, когда он уверенно шёл к входу вокзала.
В помещении станции, внимание его привлёк газетный киоск. Он подошёл к нему, с любопытством оглядел его содержимое и спросил продавщицу бальзаковского возраста:
– Скажите, где я могу найти Катю?
Продавщица, не произнеся ни слова, сунула руку под прилавок и через секунду протянула ему журнал «Катюша». Ваня сконфуженно полистал лакированные странички и произнёс:
– Не, мне надо живую.
Продавщица медленно подняла на него глаза, зыркнула на его золотой перстень. Иван-царевич перехватил её взгляд и с гордо поднятой головой отошёл от прилавка.
В самом деле, подумал он, что это я – всё забываю, что у меня подсказка есть. Он поднёс перстень к губам и прошептал: – Прошу сообщить данные Благонравного мира о моей невесте Кате. В левом ухе зашипело, и глухой голос с запинкой произнёс: – Хитра, в миру Катя. Информация строго секретна. Требуется код доступа.
Растерянная улыбка исказила лицо Ивана. Он толкнул плечом дверь на выход и вывалился на привокзальную площадь.
Такси он нашёл, даже не задумываясь, точнее, его самого, без всяких затруднений, встретил пронырливый «бомбила». Полноватый дядечка посмотрел на него и спросил:
– Куда едем?
– Невесту ищу, – без тени улыбки ответил Иван, усевшись на заднее сиденье автомобиля.
Водитель поправил зеркало заднего вида и сочувственно спросил:
– И давно?
– Нет, недавно. Только с поезда. Она в вашем городе живёт.
– Как зовут?
– Катя.
Дядечка открыл бардачок, вынул из него пачку сигарет и зажигалку. Предложил Ивану.
– Там где я живу, никто не курит и ещё никому от этого плохо не стало, – ответил царевич.
Водитель закурил так, как будто без этого действия невозможен дальнейший разговор.
– А не хитро. Адрес, улица, дом.
– Совершенно верно, её ещё Хитра зовут, чародейка.
– Стоп. Давай на Кате остановимся. Где живёт? –  Терпеливо продолжил расспрашивать водитель, слегка напрягшись и наблюдая в салонное зеркало заднего вида, как Ваня, вынул из кармана пачку рублей в тысячных купюрах и пошелестел ими.
– В том то и дело, не знаю, у кого спросить. Девушка Катя,  очень красивая, чародейка.
– Какая Катя? Тьфу. С луны свалился? Ты знаешь, сколько в городе девушек по имени Катя?
– Нет не с луны, а из… – Ваня хотел сказать, откуда, но вовремя передумал и, рассеянно поглядев на дядечку, задал очередной вопрос: – А сколько в городе девушек по имени Катя? 
Частник, больше ничему не удивляясь, глубокомысленно пустил дым в окно.
– Тысяч пять наверно живут.
– Мне надо на каждую посмотреть, – выпалил Иван и запнулся. Он вдруг ясно представил себе, что среди всех девушек по имени Катя, он не в силах найти ту, которая ему нужна. Почему?.. Потому что он не помнил её лица, то есть он помнил, как она выглядит, но он начисто забыл её характерные черты. Царевич нахмурился, закрыл глаза, открыл – не помогло. Образ невесты завяз в густом тумане и не поддавался опознанию.
 – Кого мне ещё спросить?
– Знаешь что – или едем или проваливай. Мне некогда, – пробурчал недовольно таксист и в этот момент он увидел Катю – она вышла из вокзала и направилась мимо стоянки такси на трамвайную остановку.
– А вон её спроси, – указал он Ивану на проходившую девушку и прокричал:
– Девушка, девушка, можно вас на минутку!
Катя оглянулась и остановилась.
– Вас как зовут?
– Катя, – ответила Катя.
– Ха, ха, – восторженно воскликнул водитель такси и хлопнул ладонью по рулю: – Я прав оказался. Вот тебе и первая Катя.
Царевич вышел из машины и скромно обратился к своей неузнанной невесте:
– Так получилось, что мне в этом городе (Иван хотел сказать, в этом мире, но вовремя спохватился, так как уже стал понимать, что надо следить за своей лексикой, чтобы не шокировать собеседников, а то, за сказочного героя примут) нужна помощь в поисках одной личности.
Катя кивнула и тоже вполне серьёзно ответила:
– А я ещё в электричке заметила, что вам помощь нужна.
Водитель прыснул в ладонь, но ребята не смотрели на него: им было абсолютно всё равно, что о них думают посторонние.
Катя села на заднее сиденье автомобиля рядом с Ваней и сообщила всё ещё посмеивающемуся водителю, адрес своего дома.
По дороге она позвонила Ольге и Андрею. Ольга до сих пор дулась на неё – трудно вспомнить, сколько она с Андреем тогда потеряла времени. Бродили по вокзалу в её ожидании, но так и не дождались. И телефон её всё время отвечал – вне доступа. В оправдание Катя ничего не могла сказать, кроме того, что так получилось. В конце концов, она всё-таки уговорила Ольгу встретиться, и приехать в назначенное место, где она познакомит её и Андрея с одной личностью.
Иван с видом больше спокойным, чем унылым не отрывал глаз от окна. Рядом сидящая чародейка его как то мало интересовала. Голова вспоминала милую, добрую Катю и вздыхала по ней.
Около дома они ждали Катю минут тридцать. Таксист добродушно посвистывал и больше не нервничал – царевич отвалил ему аванс в размере недельного заработка.
Из подъезда Катя вышла переодетая в чёрно-жёлтое платье, с банданой на голове и чёрных очках, и они поехали в кафе «Колибри», где опять не расстались с водителем. Катя посоветовала Ивану не отпускать машину, уверив, что после разговора она ему пригодиться. Они заняли столик, за которым однажды в дождливый день встречались Катя и Горыня. В этот раз Катя села на место, где сидела ведьма, а Ваня сел туда, где сидела когда-то она.
– Не удивляйтесь, Иван-царевич, что я знаю, кто вы такой, – произнесла девушка, не снимая чёрных очков.
– А я и не удивляюсь, – отозвался Ваня: – Мои портреты разосланы во многие страны. Не исключено что…
– К сожалению, в этой стране вашего портрета точно нет. Дело в том, что я местная чародейка и в какой-то мере знаю ваш сказочный мир. Кстати ваш перстень используется как энциклопедия?
– Да, он подсказывает: трудно было бы без него, – согласился Иван и пощеголял им, повертев над столом ладонью.
– Не носите его долго, а то обратный эффект появится… Так вот, я чародейка и меня зовут Катя.
– Ах да, извините, сразу не дошло. Сколько я вам должен за желаемую информацию. Я осведомлён, что чародейки вашего мира самые дорогие чародейки, но вызывает беспокойство проверка полученных от них данных. В вашем мире несовпадение информации, почему-то катастрофическое.
– Мне от вас ничего не нужно.
– Отчего?..
Катя вынула телефон и нетерпеливо посмотрела время на его дисплее.
– Я хочу познакомить вас с моими друзьями. Они должны появиться вот-вот, с минуты на минуту. Закажите что-нибудь. Они придут, и я вам скажу, где вы найдёте свою невесту. Это не займёт много времени. Всего три слова.
Ваня внимательно посмотрел на Катин телефон, от нетерпения поёрзал на стуле, но вопросов задавать не стал. Так минутку помявшись, он взял со стола меню и с ним пошёл к кассе. От кассы к столику он ходил раза три и вскоре стол оказался заставленным тарелками со всякой вкуснятиной и стаканами с различными напитками.
Появились Оля и Андрей, уселись за стол и с интересом посмотрели на Ванюшу, а он притащил очередной поднос с салатами.
– Что справляем? – Спросил Андрей.
– Знакомство, – ответил Ваня: – Здесь, за этим столиком встретились два мира – благонравный и сказочный.
Катя представила своим друзьям Ваню, а Ване друзей и попросила рассказать историю, каковая с ним произошла.
Оля и Андрей слушали, терпеливо, не перебивая, и вполне сочувственно отнеслись к тому, что он царевич.
В конце концов, ко всему сказанному Ваня добавил:
– И вот я встретил в вашем мире чародейку Катю, и она согласилась помочь мне.
– А как вам наша Катя запросто так  поможет, если вы лица своей невесты не помните? – спросила Оля.
– Ну и что, что не помню, но у меня такое чувство, что если я увижу свою Катю, то сразу вспомню.
 После этих слов Оле и Андрею показалось, что чёрные очки молчаливой подруги ещё сильней почернели. Оля, неутомимо продолжая докапываться до истины, ввернула:
– А если наша Катя и есть твоя невеста? Мы про неё многое знаем. А вот ты на неё глядишь и никак не узнаешь. А что если вам поцеловаться? В сказках это обычно положительный результат имеет.
– Что ты болтаешь, Оля, – не выдержала Катюша и поглядела на смутившегося Ивана. Про себя она представила, к какому итогу, пожалуй, приведёт поцелуй. Егибиха наверняка предусмотрела стандартный вариант.
Девушка положила свою ладонь на ладонь царевича и ласково сказала:
– Ваша невеста спрятана, и сейчас находится в старом, разрушенном Замке. Там она и была, когда вы его проехали и направились в Вольницу. Вот в этом весь секрет, Иван. Вам надо возвращаться в свой мир. Она вас ждёт.
– Мне понравилось у вас, хотя сумбура много. Я подозреваю, что здесь настоящим витязям такие испытания уготовлены, какие в нашем царстве и не снились, – царевич задумался, выдержал продолжительную паузу и добавил:
– Для большей убедительности подкрепите ваши слова ещё какими-нибудь знаниями, означающими, что вы настоящая чародейка, и посещали наш мир.
Над столом нависла тишина. Ребята притихли, а Катя хорошо продумав ответ, пришла к выводу, что она ничем не рискует, назвав  царевичу одно знакомое ему и ей имя, и она промолвила:
– Нрава… и больше я вам ничего не скажу. Не обижайтесь, царевич, не оттого, что не знаю или не хочу, а ради общей безопасности. Сами понимаете, что невесту вы не случайно забыли, а этому помогли.
Оля и Андрей сочувственно переглянулись, а Иван отодвинул от себя чашку.
– Н… да. А больше ничего и не надо. Рад был знакомству.
– Подождите, Иван, – Катя снова вынула свой мобильник и положила на стол, и его вид опять приковал взгляд царевича: – Мне бы хотелось, что бы вы приобрели в нашем мире похожую вещь, так сказать на память. Мы вам поможем. Магазин недалеко.
– Но…
– Вдруг вам с нами поболтать захочется или мы начнём скучать? – очаровательно улыбнулась чародейка и наконец-то сняла чёрные очки.
– Вряд ли ваши приспособления будут действовать в моём мире.
– Отчего же. В сказке всё бывает.
***
Втроём они проводили Ваню на вокзал, ещё раз попрощались и усадили в очередную электричку. И она повезла его обратно. Катя долго стояла на перроне, провожая её взглядом. Ей было неловко от того что царевич так легко согласился вернуться обратно в Сказку, вроде как она его спровадила.
Полный меланхолией он смотрел в грязное окошко, и что-то подсказывало ему, что впереди его ждёт совсем нерадостное известие. Ему казалось, что этот странный мир, в котором удалось ему побывать, и вовсе не расположен к его появлению, а за приветливой общительностью ребят царила недосказанность и другие взгляды на жизнь.
Но его воспитывали витязем, его не страшил вечный поиск, от жизни он не ждал покоя, ни на кого не жаловался и не искал покорности, он чётко разграничивал где добро, где зло, где правда, где лож, где мужчина, а где женщина. Если надо было бить, он бил, если ему клялись в правде, он верил, если давал честное слово, всегда держал. Он так же знал, что надо уважать чужое мнение, чужие правила, чужую точку зрения и этого же требовать от других. Да, как видите нелегко быть царевичем 3/9 Царства.
Серый Волк ждал и сладко потянулся, когда увидел его, пробирающегося через валежник.
– Ну что, домой?
– Нет, – ответил хмуро Иван: – В Старый Замок мне надо.
– Да хоть в новый, лишь бы отсюда, да подальше. Меня на этом кордоне постоянно изжога мучает, отчего страшно есть хочется, а нечего – лесная пустыня. Представить не могу, что будет с моим желудком, если я границу перейду, – разговорился Серый, но, заметив, что Иван-царевич нетерпеливо переминается с ноги на ногу, присел.
Помчались они лихо – надо полагать, что Волк залежался, и ему зверски захотелось размять ноги. И это вполне ему удалось, хотя пятки он не показывал: их от быстрого движения лап не виделось, и пяток под собой не чувствовалось, так стремительно мелькали все его четыре лапы. Но чем дальше удалялся Бирюк от границы с Несуразным миром, тем всё чаще в порыве радости, забывал свою истинную цель и отвлекался на преследование диких быков, диких козлов, а то, и зайцев. У Ивана-царевича не было выбора, как всего-навсего терпеть настоящие вольности – всё его внимание сосредоточилось на том, чтобы удержаться на спине зверя. Что и говорить – скачка на диком мустанге не идёт ни в какое сравнение с ездой на Сером Волке.
Короткая и стремительная поездка закончилось тем, что недалеко от Старого Замка, рядом с небольшим логом, царевич увидел развивающиеся вымпела и шатры. Это Заслон возвращался из Вольницы.
– Тормози!!! – Закричал Иван, но Серый  заметил стаю кабанов и опять отвлёкся. Его корпус пошёл юзом и царевич, в сердцах плюнув, выкинул акробатический трюк, очень рискованный по своей сути – он двумя руками оттолкнулся от спины Волка, и в желании удачно приземлиться, не рассчитал своих сил. Скорость была очень велика – как только крепкие руки Ивана отпустили лохматую шею, Волк исчез с его глаз вместе с кабанами. Воздушной волной Ивана подкинуло, перевернуло, и он шлёпнулся, но очень удачно, как говориться на мягкое место и благо дело в мох. Топкая среда с чавканьем поглотила его по пояс.
Витязь вылез, снял пиджак и кинул его через плечо, недовольно оглядел испорченные брюки. До шатров и вымпелов он добрался к глубокой ночи.
– Ваше Высочество! – Воскликнул Заслон: – Нет никого там! Сколько мы здесь стоим, ещё ни одного огонька  в его окошках не загорелось. Тёмный замок!
Но, несмотря на различные доводы главнокомандующего, царевич поездку откладывать, категорически воспротивился.
Небольшая группа всадников выехала из военного лагеря.
Наверно из-за того, что в это время над приезжими людьми собрались густые облака и закрыли собой небосвод, ночь выдалась непроглядная и холодная: пар валил от людей и лошадей. Факелами вооружились все, в том числе и Заслон  с Иваном.  Ехали шагом, не растягиваясь, да и невозможно по-другому представить – если бы кто-то отстал и факел погас – гиблое дело. В глубокой тишине раздавались ругательства Заслона, мол, будет жаловаться его Величествам, в отставку подаст.
Дорогу преградили тяжёлые, металлические с вставленными яшмовыми пластинами, запертые снаружи ворота. Воины, не слезая с коней, отодвинули засов и распахнули створы. Если бы с ними ехала Хитра, она бы уверенно сказала, что ворот раньше не существовало, и Замок с тех пор как она здесь побывала, изменился в лучшую сторону. Разрушений уменьшилось, на дороге не валялись обломки конструкций, не громоздились кучи камней. Возвращалась симметрия, вновь возведённые арки, в стенах дефиле ниши с вазонами, изваяниями диких животных. Но прибывшие в замок люди не знали об этом, они думали, что здесь так было всегда и так и останется навеки.
Всадники въехали в тот самый двор, где когда-то сражалась Хитра с Егибихой и пламя факелов осветило его новенький брусчатый пол и фасад Замка с восстановленными карнизами. Огляделись и увидели, что все окна закрыты ставнями, а центральный вход оборудован глухими дверями. Царевич решительно подошёл к нему, взялся за бронзовое кольцо на петле, несколько раз стукнул им и дёрнул на себя. Дверь издала характерный щелчок и чуть-чуть приоткрылась. В появившейся щели блеснул тёплый, не яркий свет.
– Ваше Высочество, – прошептал Заслон: – Нам или всем входить или никому. Иначе потеряемся – здесь чародейство крутится.
– Я знаю, – ответил царевич и распахнул дверь: – Все пойдём.
За порогом приходу людей не радовалась, а печалилась просторная прихожая, переходящая в широкую лестницу на второй этаж. На перилах лестницы в бронзовых подставках в виде тарелочек лежали светляки, как гирлянды. Точно такие светящиеся шарики, подменяя свечи, лежали в подсвечниках, вмонтированных в стены. 
Заслон указал на подставки для факелов, которых оказалось ровно столько, сколько факелов у незваных гостей. Царевич и полководец переглянулись – очевидное волшебство, надо вести себя осторожно.
Оставив факела в прихожей, они толпой, стараясь не топать, пошли по лестнице. С площадки между двумя пролётами,  услышали унылую музыку. Непонятно, откуда она лилась, сродни свету светляков, переливалась во все стороны и чем выше поднимались они по лестнице, тем больше казалось, что мелодия льётся снизу. Она звала, что надо спешить и одновременно не давала проходу, превращаясь в вязкую, труднопроходимую атмосферу.
Путь открылся единственный: в проход через несколько небольших залов в один, без окон и без мебели. Посреди залы стоял гроб, выточенный из одного грязно-серого кристалла. В голове его вертикально прислонённая к стене стояла крышка. Тринадцать существ разного роста в коротких накидках чуть выше колен, тёмно-зелёного цвета с капюшонами стояли вдоль стен, возле гроба и возле крышки гроба. У всех капюшоны накинуты на голову. Вместо лиц большие фасеточные глаза. У двоих ноги голые, четверо одеты в чёрные брюки, остальные в чёрные гамаши.
Царевич замер в проходе. Два существа, стоявшие возле гроба, отошли в сторону, давая ему возможность подойти. Иван шагнул и обмер. В гробу, во всей своей красоте, с венчиком на голове лежала его любимая, ненаглядная Катя. Она покоилась как живая, будто спала. Он медленно опустился на колено и положил руку на холодный, прозрачный камень. Сухие, как пустыня глаза, забыли про слёзы, тёплый ворот стёганки скрытой под кольчугой превратился в душную и грубую ношу, но он не расстегнул его, он про всё забыл и ничего не слышал. Не слышал, как за его спиной Заслон сокрушённо сказал:
– Опоздали.
И голос кого-то из обитателей замка:
– Вы бы всё равно не успели.
Царевич наверно и остался бы, стоять так, оцепенев, если бы другой некто слегка не коснулся его плеча.
– Отчего она умерла? – Хрипло произнёс Ваня, очнувшись.
– Её погубило чародейство. Она не рассчитала своих сил.
– Я хочу её забрать.
– Не возражаем, – раздался из капюшона голос: – Спускайтесь вниз, мы подготовим Хитру для переезда в 3/9 Царство, - Поспешим. Ни вам, ни нам здесь долго оставаться нельзя. Опасно.
Заслон и гвардейцы боялись говорить с Иваном, настолько боль застыла на его лице. Никто из них не знал, как ему поступить в этой ситуации, куда себя деть, вина за всё случившееся навалилась на плечи каждого. Они в глубоком молчании, медленно спустились в прихожую-холл. Там уже ждали.
– Всё готово, – сказал первый невидимый из-под одеяния и неожиданно предложил: – Молока попейте на дорогу.
Второй без лица подал гостям кувшин и все по очереди пригубили его. Третий, одетый в тёмно-зелёный балахон, отворил двери на улицу. На дворе лежал снег. Посреди двора стояли трое саней, запряжённые четвёрками коней. В одних санях покоился гроб, но не весь деревянный: его крышка наполовину изготовлена из стекла, и Хитру было хорошо видно.
– Заслон, – позвал царевич, намереваясь спросить, сколько времени они находились в этом окаянном Замке.
– Не беспокойтесь, Ваше высочество, – отозвался воевода: – Я знал, куда мы едем, и отдал приказ полку: если через неделю не вернёмся сворачиваться и шагать в Царство. Они давно дома.
– Молодец, ты настоящий полководец, – тяжело вздохнул Иван, и сани покатились. Отъехав на приличное расстояние, царевич напоследок оглянулся на Старый Замок. Из ворот следом за ними выехали тринадцать всадников, но направились в другую сторону.
Путь-дорога ожидала нелёгкая – сказочные зимы тем и отличаются. Сугробы непроходимые, ледяные горки, нависшие снежные козырьки, и каскады сосулек. Занесённые по самые крыши деревенские домики и закутанные в зимнюю шубу леса. Трескучий мороз и плотный снег. По нему сани скользили, поднимая за собой позёмку.
Напрямик, через заснеженные поля не рискнули ехать, невозможно представить какая безжизненность там ожидала. Всё зверье в леса ушло, вот и направились по главному тракту, по лесам, через реки скованные льдом, где в случае непредвиденной остановки, развести костёр всегда сподручно, и охота в удовольствие, и подлёдный лов удачный.
Бог миловал, нигде не задержались. Опережая плохие вести, мчались сани, будто от этого ещё зависела жизнь или сказочный конец. И не звон бубенцов, а храп загнанных коней сопровождал летящую траурную процессию. Но нельзя в сказочных землях удержать плохие вести: они всегда бегут вперёд быстрее радостных. И вот встречали царевича гвардейцы в строгом карауле, мужики, снявшие шапки, красавицы, утирающие слёзы, чёрные ковры на улицах от самых ворот, горящие  громадные костры из соломы.
Гроб поставили в семейной усыпальнице на невысокий каменный постамент. Скорбное молчание легло на Хоромы и на весь Престольный Град. Жители попрятались по домашним углам, и лишь верные гвардейцы оставались на постах. Стеллочка и Ксю Жа собрали на поднос немного еды и в страхе, сопровождаемые женихами, отнесли в склеп и оставили возле гроба, а затем опять разбежались по своим теремам. Один Царь не мог найти себе место и слонялся по Хоромам. Чтобы развеять тягостное настроение, он захотел затопить настоящий камин, тот, что находится в смежной с кухней почивальне, по старинке, настоящими дровами и позвал Ефима, но Ефим не появился. Царь почесал за ухом – где находятся дрова и топор, он не знал и подумал, надо бы взять на заметку – царь должен знать всё. Вот тут-то на крик «Ефимыч, где ты» появился Синекур, что даже обрадовало Царя. Он поманил его к столику, на котором лежали чистые листы писчей бумаги.
– Ваше Величество, у меня есть идея, – сорвалось с языка учёного.
– Прежде мою идею выслушай, – и Царь положил рядом с чистым листом вечное перо: – Указ будем писать.
Синекур послушно сел за стол и взял авторучку.
– В канун Нового Года и благой его встречи, на случай изгнания мора из Хором, а заодно и из Престольного Града и 3/9 Царства в целом, объявляю весёлые поминки по невесте царевича Ивана Катерине Благонравовне. Да упокой её душу. Приказываю петь, плясать и веселиться, а пойманных с лицом грустным, наказать штрафом величину коего определять в соответствии с субординацией и личным благосостоянием. Приказ в дело. Что ты там про идею плёл?
– Гм, гм – сказал Синекур: – Я тут, Ваше Величество, небольшое открытие сделал.
Царь повернулся к министру спиной и поднял гирьки на часах.
– Ну, я слушаю, слушаю. Выкладывай.
– Я, покарай меня магия, никак вспомнить не мог, где я этот чудесный волшебный обруч ранее видел, а потом вспомнил – в старинной книге о волшебстве. Там написано, что волшебные венчики могут желания выполнять.
– А где ты такую поделку ноне увидел?
– В гробу я её видел.
Царь сделал шаг к креслу.
– В каком гробу?
– На голове Катерины Благонравовны, – прошептал, оглядевшись по сторонам Синекур.
Царь медленно сел в кресло.
– И чё.
– Да не хоронится волшебство, Ваше Величество.
– Спит, думаешь? – придя в волнение, пробормотал глава 3/9 Царства, и расстегнул первую пуговицу мундира.
– Ничего сказать не могу, но уверен, что эксперимент в гробнице желаем.
В почивальню вошёл Ефим и остановился у порога.
– Царица велела передать, что оне помянуть невесту в усыпальницу сходют.
Царь выпрыгнул из кресла, бросил на лету Синекуру «За мной», схватил Ефима за уголок воротника и подтянул к себе. Понюхал его усы, поднёс к его носу кулак, повертел им и выскочил в коридор. Ефим покачал головой, подошёл к столу, вынул из одного кармана очки, прочитал указ, вынул из другого кармана печать, подышал на неё, приложил в верхний угол и понёс бумагу в канцелярию.
В это время Царь с Синекуром пришагали к гробнице и застали там кроме Царицы, Демьяна и Федора с вечными невестами ещё и Заслона. При виде Царя они расступились и пропустили его вперёд. Его Величество приподнял мантию, вобрал голову в плечи и нырнул в подземелье. Кручина опускалась здесь от потолка до пола и другого ожидать не следовало. Богатые саркофаги стояли в тишине, а плазменные светильники горели неярко, вполнакала, яко нашёптывая, спите усопшие.
Крышка гроба всё ещё стояла в стороне, а Хитра лежала в деревянном гробу до сих пор нетронутая никакими следами смерти, как будто живая и просто уснувшая.
– Ваше Величество, – негромко сказала Царица: – Камнерезы пообещали гробницу к концу недели изготовить.
– Вы это, – громко сказал Царь никому, ничего не поясняя, и его голос в застоявшейся тишине неприятно съездил всех по ушам: – В сторонке стойте. Прошу, Синекур. Твоя затея.
Верный звездочёт сделал шаг, как фельдшер перед операцией закатал до локтей рукава своего халата, без опаски опустил руки в гроб, снял обруч с головы Катерины Благонравовны и извлёк его наружу. Никто, ничего понять не успел, зачем он это сделал и с какой целью, результат последовал незамедлительный и потрясающий. Девушка из гроба исчезла.
– Ах!!! – Пронеслось дружное по усыпальнице и эхо, не поверив своим ушам, забыло его повторить.
Лицо Синекура украсила, до безумия довольная улыбка, означающее торжество его гениальности и в очередной раз возросшего авторитета. Он опустил обруч обратно в гроб и со словом «Ап!» убрал руки. Потерянная невеста вернулась на своё место, словно никуда и не исчезала.
– Голограмма, – произнёс звездочёт.
Царь медленно обошёл гроб, стараясь заглянуть и понять все его хитрости. Рукой дотронулся до лба покойницы, убеждаясь в осязаемости и реальности её существования.
– Колоссально. Чувствуется. Лоб холодный, как живая.
– Ваше Величество, вы хотели сказать как мёртвая, – поправила Стеллочка
– Какая она мёртвая, – возмутился Фёдор: – Если исчезает. Заколдованная, скорей всего.
Царь толкнул в бок Синекура и указал на венчик.
– А ну-ка, попробуй ещё разок.
Синекур незамедлительно выхватил волшебную вещицу из гроба и ни мёртвая, ни живая Катерина Благонравовна исчезла.
– Этот предмет способен выполнять желания, – сказал он и протянул обруч Царю. Но Царь закинул руки за спину и со словами: – Надеюсь не последнее, – отошёл от звездочёта.
– Вы думайте, министр, что предлагаете. Невзначай заигрывая с волшебством, недолго и самому в этот гроб сыграть, – пробасил Заслон, уполномоченный в любых ситуациях блюсти охрану царской семьи.
– А вы бы не могли, Синекур, сами затребовать от него желание и выяснить, где находится настоящая Катя? – задумчиво проронила Царица.
– Но я не волшебник, а всего лишь обычный звездочёт, – воскликнул звездочёт и потряс венчик как градусник перед замером температуры: – И вовсе не знаю, как он включается.
Царю его действия совсем не понравились. Он вытянул перед собой руку и грозно рявкнул на Синекура:
– Ты волшебством то не тряси. Поклади на место.
Синекур привычным жестом вернул венчик в гроб, и усопшая не появилась.
В наступившей тишине, в коей в очередной раз, каждый ещё не успел осмыслить вновь произошедшее событие, на лестнице в усыпальницу раздался лёгкий стук каблучков. По каменным ступенькам в склеп спустилась Катя, прошла мимо оторопевшего собрания, пришедшего по ней править тризну, и улеглась в гроб, при этом краса заняла на её голове привычную позицию.
– Чудеса, – вымолвил то ли Царь, то ли Демьян, то ли Фёдор, а кто не вымолвил, у того изумление изобразилось на лице, а Синекур безо всяких на то согласований, снял с головы Кати обруч в третий раз, и как только она исчезла, положил его на место. Все дружно повернули головы в сторону выхода из усыпальницы. Ксю Жа спряталась за Демьяна, а Стеллочка за Фёдора. Незамедлительно по ступенькам затопали каблучки, Катя вошла, направилась к своему гробу и улеглась в него, но в этот раз она пританцовывала и напевала «ля-ля-ля». Под влиянием всеобщего удивления и молчания Синекур опять незамедлительно ухватил венчик и невеста Ивана-царевича, в который раз, исчезла. Осмелевший Царь приблизился к гробу с той стороны, с которой подходила к нему восставшая из гроба и вновь в него ложащаяся, и это возымело определённый эффект. Когда Катя подошла к гробу, она сначала посмотрела на Царя и сказала: – «Здравствуйте, Ваше Величество», и затем легла в гроб.
– Попробуйте сами, Ваше Величество, – взмолился звездочёт и на этот раз все его поддержали.
– Посему видно, знак подаёт, авось не китайская грамота, – пропищала из-за спины Демьяна Ксю Жа.
– В какой-то мере она ни от кого не скрывала, что чародейка. А ну как сами виноваты, что она не до конца нам открылась? Я думаю, не надо, Ваше Величество, её бояться, возьмите венчик. Глядишь, разговор получиться? – добавила Царица.
– Я тоже думаю, нечего опасаться: нам с Ксю Жа она  чародейские фокусы показывала без всякого злого умысла, – поддержала Царицу Стеллочка: – Правда, Ксюша?
– Очень удивительные метаморфозы, – поддакнула Ксю Жа: – В пруду клубнику вырастила, из свистулек виноград, но чудище ахти страшное у неё получилось, напугала нас до смерти: называется «с брылами-зубилами».   
Царь, слушая женщин одним ухом, склонился над Катей, ухватил венчик обеими руками, но замешкался, пытаясь его снять. Его кольцо с вензелем 3/9 Царства зацепилось за внутреннее убранство гроба. Он, напыжившись, отцепил его, и в этот миг ему показалось, что девушка дышит. Держа обруч у своей груди, и не отрывая взгляда от её лица, царь весь обратился в слух. Стеллочка за его спиной произнесла (хотя впоследствии она это категорически отрицала):
– А ещё помните, она говорила, что у неё есть второе имя – Хитра.
Как только имя чародейки прозвучало, в ту же секунду покойница открыла глаза и уставилась на Царя. От такой неожиданности Его Величество шарахнулся, но ожившая Катя схватила его за руки, отобрала у него обруч, а самого его оттолкнула. Сгибаясь в пояснице, она подняла себя из гроба. Сидя, обвела всех высасывающим душу взглядом и глухо выдавила свирепое рычание:
– Кто здесь?
Демьян услышал, как за его спиной что-то бухнулось. Он обернулся и увидел свою невесту. Ксю Жа лежала в обмороке. Он кинулся её поднимать, а остальные медленно попятились к выходу.
– Это мы, Катенька, – не растерялась Царица, поняв, что от Царя по ходу дела толку не будет.
– Что надо? – Задал следующий вопрос  призрак Несуразного мира.
– Знать желаем, где ты есть, помнишь ли Иванушку?
Покойница бросила красу, упала обратно в гроб и пропала. Краса завертелась в воздухе, образуя сплошной диск, он увеличился до метра в диаметре, и в нём появилось изображение ночного, звёздного небосклона. Небеса каруселью полетели внутри диска, и остановились над огромным пространством полным огней. Царская семья заворожено смотрела в изображение в диске, как в телевизор, а оно продолжало перемещаться над городом, выискивая район, улицу, дом и чуть-чуть задержавшись, выбрало из замороженных окон нужное, приблизилось к нему, и раздвинула вполне материальную в том мире преграду.
До Нового Года оставались считанные минуты. Новогодняя елка, наряженная игрушками и с разноцветными гирляндами. Шампанское и соки, налитые в бокалы. Ребята в новогодних костюмах за столом. Посреди стола неизменный торт «Рыжик», Царь его не мог не заметить и Катюшу узнал. Она сидела с картонной короной на голове за столом и держала у уха свой мобильник.
Ребята, вместо того, чтобы слушать речь президента, воззрились на диво-дивное, чудо-чудное. Оно ворвалось к ним сквозь закрытое окно. Из диковинного иллюминатора на них смотрели странные личности в сказочных одеждах.
– Здравствуйте, Ваше Величество! – Крикнула Катя и помахала гостям рукой: – Это мой мир. Согласитесь, он вполне благонравный?
– Вижу, вижу, – ответил Царь: – Нам зубы заговаривала, что не царевна, а почто корону надела? Сражён, как громом поражён, в твоём Граде огней, что на небе, что на земле – не пересчитать. Когда мы тебя увидеть сможем? Боюсь, Ваня без тебя зачахнет.
– Не зачахнет, Ваше Величество. Это я с ним сейчас по телефону говорю. Обещаю, что приеду к вам и в этот раз не одна, – Катя показала на друзей: – Познакомьтесь ребята, Сказка к нам пожаловала. Я вам про неё рассказывала, а сейчас время увидеть пришло.
Катя улыбалась и смеялась, держа около уха свой волшебный телефон, но сердце ёкало и от сожаления и от жалости – из рассказа Ивана-царевича она хорошо понимала, кто умер ради того, что сейчас произошло.
Оля и Андрей уже приготовились веселиться и кричать «С Новым Годом», но, в смущении замерев, сидели рядом. Конечно, они с трудом воспринимали виденное представление:каждый тайком оглядывался и искал глазами проектор, который должен был показывать им его. Из Катиных рассказов они многое знали, но и многому не верили. Лица ребят были удивлённые и смешные, но это вполне объяснялось тем, на что они смотрели и видели.
– Да зови всех! – Махнул Царь рукой: – 3/9 Царство гостям всегда радо.
С экрана телевизора президент произносил свою законную речь и Его Величество с уважение посмотрел на него и крякнул:
– Эх, как я его хорошо понимаю. Коллега.
На экране появились куранты.
– С Новым Годом, Ваше Величество. С Новым Годом, мои дорогие! – Крикнула Катя.
– С волшебством тебя, чародейка!
– Не забывай про нас!
– Мы любим тебя!
– Мы волнуемся за тебя!
– Не в гости ждём. Домой приезжай! С Новым Годом! – Зазывали из Сказки.
– С Новым Годом! С Новым Годом! – Вокруг доносились весёлые голоса.
– С Новым Годом! – Кричала Катя в телефон Ванюшке. И вместе они смеялись и верили в счастливую жизнь и человеческого мира и сказочного. И никого не смущали большие расстояния, непролазные, неповторяющиеся пути и происки неугомонной Егибихи.
– С Новым Годом! – кричал ей в ответ Иван-царевич. Он стоял на  балконе царских Хором и ещё не совсем понимал, что с ним случилось – почему он неожиданно вспомнил свою дорогую Катю. Но его душа ликовала и радовалась, и вместе с ним ликовал и радовался весь Престольный Град, по недавно выпущенному приказу мудрого Царя. Никто не желал платить штраф за грустный вид.
Рассыпалась искрами огненная забава, кривлялись шутихи, хлопали хлопушки, катались на санках, валялись в снегу, ходили на ходулях, мчались тройки с бубенцами.
А где-то между безлюдной лесостепью и 3/9 Царством, у чудесного озера, на плоской как стол горе восстановилась первая самая высокая башня Старого Замка, и чёрная, растопыренная крыша её блеснула на солнце.
Тайной за семью печатями ещё оставалось появление средней и малой башни, но во все концы Сказки уже быстрыми птицами полетели вести о возрождении Старого Замка.               
   
               
      
                ЭПИЛОГ

В один из поздних вечеров после Нового года Катя, Оля и Андрей возвращались домой. Город завалило снегом. Он лежал везде, где мог удержаться: на подоконниках, на водостоках, на скамейках, на проводах. Фонари согнулись и боялись поднять свои головы, но их подбадривали маленькими лампочками светящиеся рекламы и развешанные на деревьях гирлянды. Сугробы и большие и маленькие поселились на улицах.
Ребята почти бежали, убегая от колючего морозного воздуха. Щёки раскраснелись, пар инеем садился на воротники и образовывал вокруг горла белые манишки.
Они добежали до пешеходного перехода, и увидели парня. Он стоял под фонарём и просто ждал.
– Привет! Вы помните, как меня зовут? – Крикнул он шутливо.
Быстрым шагом ребята подошли и упёрлись в него:
– Ещё бы! – Ответила Оля: – Сто лет не виделись.
Он учился с ними в одном классе и не упускал случая послушать рассказываемые Катей небылицы.
– Здравствуй дружище, – Андрей снял перчатку и протянул товарищу руку.
– Ты нас случайно увидел или ждёшь? – Спросила Катя.
– Жду-поджидаю. У меня предложение, ребята, – сказал Денис: – Вы не возражаете, если на днях нам взять лыжи и пойти к сказочному барьеру?
– Не против. Мне по душе такая идея, – ответила Катя, а Оля и Андрей промолчали, тогда разговор продолжил опять Денис:
– Там наверно глухомань? Лыжни нет – по нехоженому, чистому снегу пойдём?
– А ещё там лес стеной. Сугробы по пояс. Ни конца, ни краю и концов не найти, а найдёшь, так они не сходятся, – засмеялась Катя и обратилась к Оле с Андреем: – Ну что, друзья, пойдёте в поход?
– Я термос с чаем возьму, печенье. Вы когда-нибудь на лыжах в поход ходили? – Добавил Денис.
– Нет, на лыжах так далеко мы ещё не ходили, всё в парке катаемся,  – со вздохом ответила Катя и подумала, а ведь не плохая идея: – Термос с чаем это хорошо. А я оладий напеку.
Оля с Андреем недоверчиво посмотрели на подругу, и Андрей полюбопытствовал?
– А не получится как в прошлый раз? Вокзалом всё и закончиться?
– Всё может случиться, – приняв в свой огород камушек, ответила чародейка: – Надо быть готовым ко всему.
– Вы думаете, ничего не найдём или нас на границе не пропустят и нам придётся вернуться не солоно хлебавши?  А вдруг всё-таки во Дворец попадём, или в 3/9 Царство, или прямо в Вольницу? – Предположил Денис.
– Удивительно конечно, особенно после того, что мы в Новый Год видели, но утра вечера мудренее: завтра созвонимся и подумаем, – сказала устало и без сарказма Ольга, дёрнула Андрея за рукав и они пошли в сторону своего дома.
– Осторожно, сказка уходит, обморозиться можно! – прокричала вдогонку Катя и с грустью и любовью посмотрела друзьям вслед. Конечно, они верили ей и все ей верили, кому бы она ни рассказывала свои сказочные истории, и более с них спрашивать возбранялось. Потому как у всякого наверняка водится тоже своя сказочная история (просто не каждый хочет  её рассказывать), и она как чародейка обязана всегда помнить об этом и тоже в неё верить, но как хорошая подруга, чтобы более от неё и не требовали.
Катя и Денис минутку постояли и пошли к пешеходному переходу. Подход к нему расчистили – снег сгребли к краю дороги в два больших сугроба. Широкая, прямая улица уходила в разные стороны, как два тоннеля. Из них маленькими светящимися точками смотрели, глазами множества невидимых насекомых, фонарики. Предчувствие тревоги нависло над всей улицей, но это заметила одна Катя. Денис сопел рядом, всё ещё обдумывая будущий поход. В тишине раздался волшебный, то ли тихий звон сосулек, то ли звон бубенцов. И ещё девушка заметила ползущий по сугробам длинный шлейф поземки. Она ползла навстречу слабому ветерку. Он обдувал проспект.
На обочине стоял, один единственный покосившийся, поломанный фургон, но стоило ребятам вступить на тихую проезжую часть как с левой стороны улицы, с легким шелестом, прямо из ночи вынырнул чёрный автомобиль, и немного не доехав до них, остановился.
Автомобиль странного вида чем-то походил на внедорожник. Передние крылья высокие и удлинённые. Под каждым крылом вместо фар по три тусклые полосы. На капоте в виде украшения находилась маленькая блестящая эмблема дворца и от неё до лобового стекла расходились мерцающие лучи. На крыше, как гребни рептилии, выступали рёбра жесткости. В общем, этакий монстр представлял очень редкую машину, и при его появлении в людном месте возникло бы множество вопросов.
 Ребята замерли посреди дороги, не зная, что делать – убегать или ждать. Дверь отворилась и из машины вышла Егибиха. Она вытащила за собой из салона шубу и накинула себе на плечи. Денис хотел что-то спросить у Кати,  но она опередила его предупреждением:
– Стоим и не двигаемся.
Егибиха запахнула шубу, и, прищурившись, посмотрела на детей.
– Подойди-ка ко мне, голубушка, – все, что успела сказать она, как с другой стороны улицы, тоже прямо из ночи, вынырнул другой автомобиль без каких либо фар и с пузыреобразным лобовым стеклом. Оно отражало улицу, и скрывало внутренности. Машина катилась на широкой и абсолютно лысой резине зеркального цвета. Дверка со стороны пассажира открылась в сторону, так, как, открываются во всех микроавтобусах, и из машины вышла Горыня, в лёгком бело-зеленоватом наряде с бриллиантовой красой на челе.
– А это ещё кто? – Утонул в морозном воздухе еле слышный вопрос Дениса.
– Ведьмы стрелку забили. Стоим и ждём, – ответила Катя и прикрыла нос варежкой. Её новый друг забыл и про мороз и куда шли, раскрыв рот, поворачивал голову то в одну сторону улицы, то в другую.
Первая женщина, вышедшая из чёрной машины, забыла на какое-то время про детей и громко крикнула:
– Я просто хотела сказать, Горыня, что нам надо с тобой помириться!!!
– Ну да, конечно, – ухмыльнулась Горыня: – Не мешало бы это желание чем-то закрепить.
Егибиха минутку подумала, поправляя шубу:
– Я подарю Хитре снегоход.
– Где он будет её ждать?
– Недалеко от лазейки в Сказку, слышишь Хитра, есть хижина лесника? Метров триста вдоль железнодорожного полотна. Снегоход будет там. 
Егибиха сняла шубу, бросила её в машину.
– Заправленный! – Не унималась Горыня.
– Заправленный, заправленный. Может мне заправки до 3/9 Царства поставить? – Проворчала ведьма и последовала вслед за шубой.
Её внедорожник рыкнув, несмотря на свою громоздкость, развернулся без дополнительных лишних манёвров на заснеженной, неширокой дороге и скрылся туда, откуда появился – в тёмной ночи. Тогда и Горыня, не взглянув на ребят, степенно шагнула в свой микроавтобус и он, так же лихо, развернувшись на дороге, исчез в другой стороне ночи.
На короткое время отступивший было мороз, больно укусил Катю и Дениса за носы. Хитрая подруга прикрыла лицо варежками, и из-под вязаного тепла донеслось:
– Так и знала! Осторожно, сказка уходит, обморозиться можно!
Денис усиленно потёр нос перчаткой.
– Это ты чего: лотерею выиграла!?
– Вроде этого, – хмыкнула Катя, а про себя подумала, о том, что про Пни, про питомник, и про друзей из питомника ей так никто и не поверил, кому бы она ни рассказывала, и ни кто не спрашивал подробности  – все просто с интересом слушали, что она фантазирует. Зато как то невзначай верили и всегда задавали дополнительные вопросы, когда она рассказывала про Дворец и вот теперь начала нет, тем не менее, всегда может случиться продолжение.
– Коли лыжи снегоходом заменятся – совсем другое дело. Надо подумать хорошо, что взять дополнительно кроме самых необходимых вещей, – бубнил новый друг рядом: – Компас не помешает, нож, спички, верёвка…
Девушка взяла его под руку и слушала его бормотания. Большие хлопья снега, кружась, падали с ночного неба и касаясь различных преград, исчезали. Они прошли мимо чужого дома и вошли во двор катиного. Узкая дорога вела прямиком к подъезду. Около него, на запорошенной снегом площадке, стояли впритирку легковые автомобили. Катя неожиданно остановилась и удивлённо посмотрела на припаркованные во дворе машины. Все окна её дома горели. Не было ни одного потухшего. Как будто дом вместе с ней вытаращил глаза на происходящее.
Денис заметил, что она его не слушает.
– Ты думаешь о чём-то своём? –  спросил он.
Катя указала в сторону припаркованных машин. На площадке возле подъезда среди прочих автомобилей чернел егибихин внедорожник, но с прицепленным прицепом и в прицепе лыжей назад стоял снегоход. Возле машины топтал снег незнакомый ей молодой человек. В руках он держал пластиковый пакет.
– Меня зовут Охлёстка. Здесь документы и ключ от снегохода. Приказ – вам отдать. А снегоход я на стоянку отвезу. Куда – вы знаете: – сказал он и протянул девушке пакет.
– Передайте спасибо Вашей Власти? – Ответила Катя, забирая у юноши документы.
– Она приглашает вас в гости, и велела передать, что в сказке надо идти вперёд: – молодой незнакомец отсалютовал ладошкой и пошёл к машине.      
   

                КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ

    

                СОДЕРЖАНИЕ

         Глава 1 Неправильный вектор ……………..  Ст. 1
         Глава 2 Запредел …………………………….  Ст. 15
         Глава 3 Путешествие в 3/9 Царство ………..  Ст. 31
         Глава 4 Царские Хоромы …………………...  Ст. 44
         Глава 5 Город Помраков …………………… Ст. 78
         Глава 6 Замок Кощея  ……………………….. Ст. 102
         Глава 7 Нрава ………………………………... Ст. 130
         Глава 8 Вольница ……………………………. Ст. 152
         Глава 9 Жезл …………………………………. Ст. 175
         Глава 10 Иван-царевич. ……………………... Ст. 204
           Эпилог  ………………………………………..  Ст. 217