Точки роста дагестанской истории

Культура — понятие  многозначное. Но в самых общих чертах ее можно определить как  социальный опыт накопленный социумом на протяжении своей жизни. В этом смысле  история культуры  представляет  собой историю совокупного жизненного опыта  определенного  коллектива  людей. В таком контексте оба эти понятия сливаются. Но  в то же время история  культуры не представляет собой единый массив  однородных событий, явлений, материальных  и духовных  артефактов  или каких-то других элементов с одним линейным вектором  развития. Она многослойна и  многолика внутри себя.

Культура дагестанских народов, например, имеет глубокие корни и состоит  из  множества различимых по своей парадигме  и  хронологическим рамкам, слоев.  По предварительным представлениям таких, различающихся на фундаментальном уровне  между собой своей семантикой, слоев в ней насчитывается, как минимум, шесть. Свидетелями формирования последней такой культурной страты мы - нынешнее поколение дагестанцев, как раз-таки и являемся. Она формируется перед нашими глазами под влиянием европейских веяний, когда в национальной культуре дагестанцев по всем параметрам  от пищи и  языка  до норм поведения  происходит тотальные изменения. Мы не можем предугадать  или  прогнозировать, с какими результатами  этот процесс завершиться, но то, что он является очевидным фактом не вызывает сомнений.

Культурные  страты Дагестана представляют несомненный интерес. Один тот факт, что  хронологически  они  могут охватить собой период времени равной в несколько тысячелетий (по одним данным до 5, а по другим - до 7  и даже до 9  и  11 тысяч лет), говорит само за себя. Для сравнения можно отметить, что, если опираться  на письменные данные, начиная  даже  с косвенных упоминаний дагестанских народов  в источниках, то в лучшем случае можно говорит лишь  об истории протяженностью не более чем  2-2,5 тысяч лет. Поэтому в изучении истории дагестанских народов этот момент представляется очень важным.

В то же время, является правдой  и  то, что история дагестанских народов в рамках таких глобальных страт, иногда совпадая с хронологическими рамками  их, а иногда - не совпадая, обнаруживает в себе  этапы и меньшего размера. Особенность их заключается в том, что они по значению происходящих  в эти периоды  событий и влиянию, которую оказывали на традиционный образ жизни дагестанцев, ничуть не уступают первым.

Один из таких исторических этапов приходится на  самый  конец 4 века нашей эры и продолжается  до прихода арабов в регион, т.е. приблизительно 350-400 лет. Этот период  известен в дагестанской исторической литературе, как гуннский.

Относительно указанного  момента ситуация такова, что не представляется возможным  историю применительно к Дагестану разделить на историю  дагестанских племен и на историю гуннов. Канва событий этого периода во многом  является общей, как  для первых, так и  для вторых. Нет событийной автономности для  одного из сторон. Объясняется это тем, что часть народов, упоминаемых в источниках как гунны, по крайней мере, некоторые из них,  в этническом плане  однозначно определяются, как  исконно  дагестанские  племена.  В  первую очередь это относиться к хайландуркам, за плечами которых имеются великолепные  страницы истории. Правила ведения этимологических изысканий позволяют  идентифицировать их с кайтагскими даргинцами. В этническом имени «хайландурки» находит свое отражение оба эти названия, которые до сих пор  находятся в широком применении. Известно также, что в событиях  того времени на Восточном Кавказе хайландурки нередко играли и ведущие роли.

С субэтническими группами даргинцев можно идентифицировать и часть савиров, часто упоминаемых  в источниках  в связи с  внутригрупповым противостоянием в их  обществе, что, безусловно, объясняется этническими противостоянием групп населения, составляющих его. Как известно, часть из них вели политику традиционно ориентированную на Иран, а часть - на Византию, порождая тем самым  конфликты и столкновения внутри самого предполагаемого  гуннского круга.

Но более грандиозной в событиях гуннского периода может оказаться роль авароязычных (по современной терминологии) народов Дагестана. Под этим понимается образование и функционирование  самого крупного  на тот момент в Северном Дагестане  политического объединения, известного как Серир, в  границах которого основной массив населения составляли дагестанские племена. Территориально он мог  простираться на север и северо-запад  приблизительно  от  линии современной Махачкалы, охватывая как  нагорье, так и равнинную зону.  Но, при этом, необходимо отказаться от самого термина  Серир и мифологии обслуживающий его.  Они не имеет отношение к Дагестану и  трансплантированы с другого региона  в результате ошибки, мало сведущих  на тот момент в исторических перипетиях Кавказа  арабских  хронистов. Апелляция к ним не поддерживается историческими фактами и порождает  сомнения в объективности изучения истории края.

Гунны - монголоязычный народ, состоявщий из 24 племен (***ань, лань, цюйбу и др.). В  93 году нашей эры под натиском китайцев и южных гуннов  были вынуждены покинуть места своего обитания. Возглавляемые племенем дулаты,  в количестве 500 тысяч человек  они уходят  на запад. Приблизительно около  160  г. н.э. их  уже упоминают  на равнинах севернее Каспийского моря, где разбивают аланов (янь-цань)  и занимают их места. В начале 3 века врезается в конгломерат  народов, обозначаемых в хрониках  как готы,  и смешиваются с ними. В 395 году  гуннов впервые упоминают в низменной части Восточного Кавказа - они возвращаются по прикаспийской дороге  к  себе  домой после  сокрушительного налета на восточные  страны. И с тех пор  территории севернее Дербента для  народов, входящих  в гуннский  круг,  на долгие  годы становятся плацдармом  для многочисленных походов на юг  и  местами постоянного пребывания.

Гуннский круг народов не представлял собой этнического единства. Хотя  монголоязычные гунны изначально и составляли основу движения, известного под этим именем, но большинство вовлеченных в него этносов на Северном Кавказе  имели иное происхождение. В источниках дается названия тринадцати народов, объединяемых под именем северокавказских гуннов. А этимологический анализ  демонстрирует финно-угорское происхождение  для большинства из них. В этом плане неподдельный интерес представляет то обстоятельство, что дагестанские языки и топонимика представляет широкий набор лексических и топонимических  аргументов подтверждающих  эту мысль. По сути, эта та область дагестанской историографии и истории ее культуры, о  которой исследователи пока еще даже не подозревают, но рано или поздно с чем им придется столкнуться  вплотную, так как, возникает необходимость или принять к сведению эту реальность или опровергнуть ее  на основе логически выверенных контраргументов. А  пока такой подход не будет осуществлен, историческая картина  Дагестана будет ущербной.