Руины

                "РУИНЫ"

                Драма в трех действиях. 

                Пьеса 
               
                2022      

Время действия: Наши дни.
Место действия: Поселок, бывший когда - то городом.
Действующие лица:
Маргарита Федоровна Вдрябадан 40 - 46 лет.
Ксенофонт Павлович Штопор 52 - 58 лет.
Тарас Перченый 32 - 39 лет.
Валентин Рудников 30 - 38 лет.
Натэлла Борисовна 46 - 52 года.
Бубнов 27 - 38 лет.
Громов 27 - 38 лет.
Боев 27 - 38 лет.   
               
                Первое действие. 
               
                Сцена первая.
         
             (Вдрябадан стирает в реке. Появляется Натэлла Борисовна.)

Маргарита Федоровна Вдрябадан (напевая одной лишь ей ведомую песню, без слов, стирает белье в еще холодной реке.)
Натэлла Борисовна - Вот ты где, а я все у дома кручусь, зову.
Маргарита Федоровна Вдрябадан - Здорово, Натэлла! Чего искала? Соскучилась? 
Натэлла Борисовна - Ага, давно не видела. Слушай, у меня тут  намечается компания...
Маргарита Федоровна Вдрябадан - Мужчины.
Натэлла Борисовна - Ты их не знаешь, не из поселка.
Маргарита Федоровна Вдрябадан - Откуда здесь приезжие?
Натэлла Борисовна - Они соседний восстанавливают, скоро, говорят, и до нас дойдет, мы в плане есть.
Маргарита Федоровна Вдрябадан - Ну что ж, хотя бы в плане мы есть. Я вот иногда думаю, а есть ли мы. Есть ли мы вообще, вот ты Натэлла, я, Ксенофонт?
Натэлла Борисовна - Да уж если в плане есть, то наверно и в самом деле имеемся?!
Маргарита Федоровна Вдрябадан - Не всегда в этом уверена.
Натэлла Борисовна - Ну зачем ты так, тоску наводишь с утра. Рита, я чего пришла. Порылась у себя, нет приличной посуды, а мужчины приличные...
Маргарита Федоровна Вдрябадан - Все ловишь счастье, не сетью, так динамитом.
Натэлла Борисовна - Ну зачем ты... я может с ними, я отдыхаю, душой радуюсь, у меня плечи расправляются от всего этого...
Маргарита Федоровна Вдрябадан - От тоски и безнадежности.
Натэлла Борисовна - Да, от тоски и безнадежности. Там один симпатичный такой.
Маргарита Федоровна Вдрябадан - Симпатичные бывают коварны.
Натэлла Борисовна - Я же не под венец собралась.
Маргарита Федоровна Вдрябадан - О - о! Ясно.
Натэлла Борисовна - Ясно! Ничего тебе не ясно! Всегда ты, Маргарита не то думаешь. Все не так понимаешь. Вот и тоску, и безнадежность тоже. Ты в глобальном смысле об этом, а я в женском, простом, интимном.
Маргарита Федоровна Вдрябадан - Их будет трое или четверо?
Натэлла Борисовна - Четверо, но этот то, на которого я глаз положила один.
Маргарита Федоровна Вдрябадан - Монашка!
Натэлла Борисовна - Только не говори, что я легкого поведения, что на мне клейма ставить негде. Не говори! В кои то веки приехали мужчины, новые, незнакомые, один милый, приятный, Марго, ведь ты сама женщина ты же...
Маргарита Федоровна Вдрябадан - Пошли за чашками "Джульетта!"   

                Сцена вторая.
      
                Маргарита Федоровна Вдрябадан и Валентин Рудников.

Маргарита Федоровна Вдрябадан – Только запомни все, не перепутай и разбавляй правильно. В нужной пропорции.
Валентин Рудников – В нужной пропорции. Да. Записал что - то, остальное запомню. Спасибо вам, Маргарита Федоровна. Всегда выручали. К вам зайти всегда можно в случае чего, не откажете, поможете, поддержите.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Ты, Валя хороший парень. Чего ж тебе не помочь? Люди всякие бывают, иным, что помогай, что нет, а все без пользы, пропащие потому. А ты нет, ты еще держишься, тебя, конечно, этот подонок в свою сторону гнет, но ты на ногах пока стоишь, не сорвался еще окончательно. Однако ж, Валентин, помни: «Вечно между двух огней не устоишь, куда - нибудь да колыхнешься, и тогда уж захлестнет тебя чужая воля, и погибнешь, а сопротивляясь ей или склонившись перед ней уже не важно. 
Валентин Рудников – Что же вы так, Маргарита Федоровна. Уже меня Перченому сплавили. У меня своя линия есть, своя позиция по всем вопросам. Я себе сам хозяин. Это во - первых, а потом, вы говорите: захлестнет чужая воля и погибнешь. А что же мне погибать, я и не захлестнусь, не погибну, ни под ним, ни под кем другим. Я сам человек! И человек способный выдержать многое. 
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Не сердись, кто же тебе правду скажет. Добра желаю, надеждой на твое счастье говорю тебе. Я то… уж…
Валентин Рудников – Вы и свое еще построите и другим поможете.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Валентин…
Валентин Рудников – Я так убежденно считаю, в нашем хотя бы поселке можно найти вам хорошего человека, чтобы в лад, чтобы уважение, утешение, и надежда, и любовь.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Пробовала Валя, все пробовала, и уважение, было, оказалось только с моей стороны, и утешение имело место, только утешала то сама себя, прощая все ему. И надеялась, а уж как любила… Ох, как любила! Так казалось и воздух весь есть для него и горы сворочу, и все – все сделаю! 
Валентин Рудников – Вам не горевать, вам надо присмотреться, ведь есть человек: и скромен, и трудолюбив, и смотрит на вас известно как. Друг будет вам хороший, верный друг.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Ты мне вроде как друга подбираешь, как анкеты анализируешь (смеется)
Валентин Рудников – Чего тут анализировать, все знают, все видно!
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Ксенофонт.
Валентин Рудников – Ксенофонт! Ну, кто вам еще ближе в этой жизни будет, он же самый ваш мужчина и есть!
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Хороший он, верно, но сторонится меня, не открывается никак, а я… я сама иду навстречу когда мне открыты, когда ясно все. Знаю, не говори, робкий, интроверт, богатый внутренний мир. Знаю, Валя, только вот такая я он бы подошел, обнял, дал понять, что нужна ему, может быть и были мы хорошей парой.
Валентин Рудников – Были бы точно! Хотите я с ним…
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Нет! Не надо, Валя. Ни к чему это. Пусть само, слюбится, так будет, а нет, так… нет. 

                Сцена третья.
      
                Маргарита Федоровна Вдрябадан и Тарас Перченый.

Тарас Перченый – Четыреста, последнее слово!
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Уходи!
Тарас Перченый  - Зря кочевряжитесь, Маргарита Федоровна, цена хорошая. Ваша халабуда больше не стоит, у нее только фундамент хороший. И место, у реки, рощица тоже кстати. Хорошее место.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Только не для тебя!
Тарас Перченый – Почему же, как раз для меня. Самое место моей резиденции! Я бы тут хорошо обосновался, все бы довел до уровня. Скота мне не надо, его в нашей жизни и так достаточно. Отдыхал бы после работы. Напрасно вы упорствуйте, больше вам никто не предложит. И всегда вы мне поперек дороги, всегда наши пути пересекаются, почему то. Нам бы сотрудничать, а?! Маргарита Федоровна?! Дела бы пошли! Вы бы мне пригодились, там, где нужно умаслить, искренне так, но настойчиво. Да, это ваш репертуар, вы бы мне большую приносили пользу. И я бы вас не обижал.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Обрабатываешь?! Мягко стелешь. Только впустую, не буду я с тобой сотрудничать и дом тебе продавать тоже не буду. Я его может, вообще не продам. Он мне дорог, в нем я многое пережила. 
Тарас Перченый – Пытаетесь, прошлое заморозить, воспоминания сохранить, навечно то не получится. Жить надо настоящим: обтяпал дельце, провернул операцию и молоток! Вот и радуйся и отметь! А насчет «стелешь» это вы зря, Маргарита Федоровна, я не стелю к вам, я прямо и давно уже предлагаю сотрудничество. От города много чего осталось, после указа два ноля шесть на многое можно позариться и продать или помочь перепродать. Мы бы с вами на этой нише хорошо наварили бы. Согласились бы, Маргарита Федоровна!
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Уходи, Тарас. Ты злодей, но не дурак, и ты видишь прекрасно, что сотрудничать я с тобой не буду. Да это был город, и здесь жили люди, и я не буду копаться в чужом и тем более продавать это мерзко!
Тарас Перченый (смеется) – Это выгодно! Вы же умная женщина, не можете понять, много добра - много денег. А добра то кругом много!
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Только так ты добро то и понимаешь.
Тарас Перченый – Я этот квартал выкупил и теперь законно владею всем оставленным здесь имуществом.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Ох, оставленным. Несчастья то сколько, горя людского, сколько пострадало людей, а ты наживаешься.
Тарас Перченый – Что же добру пропадать?! Так и бросить все?
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Сдать в «Фонд помощи пострадавшим от глобальных изменений».
Тарас Перченый – За пятнадцать процентов цены?! Неет! Да я продам в сто раз дороже!
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Ты продашь, кто бы сомневался. Тебе лишь бы прибыль, торговая  душонка – тушенка. А то, что нельзя трогать чужое, ведь могут вернуться, могут вернуться люди!
Тарас Перченый – Никто не вернется, и вы это знаете. После той войны все убежали.   
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Ты вот не убежал!
Тарас Перченый – Я умный человек. И предприимчивый. Перебрался куда надо, а квартальчик выкупил. Теперь деньги колочу, а свами еще лучше колотил бы. Есть в вас какая то человечность, это часто нужно для дела.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Нужно? Все – таки нужно?
Тарас Перченый – А, начинаете мыслить верно!
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Пошел прочь!
Тарас Перченый – Зря, очень зря! Заработали бы, я ведь к вам бы никогда не приставал, это делу, порой, вредит, мы были бы удачными компаньонами.
(Появляется Ксенофонт Павлович Штопор)
Ксенофонт Павлович Штопор – А ну пошел отсюда, поганец! 
Тарас Перченый – Ксенофонт Павлович, рад приветствовать! 
Ксенофонт Павлович Штопор – Убирайся, негодяй!
Тарас Перченый – Боюсь показаться банальным, а то что? 
Ксенофонт Павлович Штопор – Доболтаешься… (Перченый смеется.) Блажь торговая! Чего к женщине пристал, дай жить спокойно. Спокойно – без тебя! Разводит тут философию, все с тобой давно ясно. Убирайся, подонок!
Тарас Перченый – К чему столько сантиментов, у нас с Маргаритой Федоровной проистекал совершенно деловой разговор. Это во первых. А во вторых: то деловое предложение, которое я ей сделал действительно выгодно: и по продаже дома, и по участию в продаже барахла бывших наших соседей.
Ксенофонт Павлович Штопор – Мразь! 
Тарас Перченый – Вы, Ксенофонт Павлович для этого не годитесь, потому вам я такого предложения не делаю. Вы справедливый до боли и эмоциональный чересчур. Нет, с вами не пойдет дело, не пойдет.
Ксенофонт Павлович Штопор – Да чтоб я с тобой в чем - то участвовал, да не бывать такому.
Тарас Перченый – Да - да, к тому же вы идеологически неверно мыслите. Вы, Ксенофонт Павлович, живете, в мире которого нет, который давно стерт и стерт до основания. Идеалы развенчаны, успехи обернулись бедой, лозунги не сработали, пафос и патетика призывов – труха преданная забвению. Да собственно все это, что было, в забвении и это навечно. Навсегда, понимаете?! И не будет, как вчера! Не будет, как было! Проиграли вы свое вчера, отдали, обронили, может доже продали, ну не вы так отцы, деды ваши. Битва проиграна, Ксенофонт Павлович! Битва проиграна и вчерашнего смысла больше нет. Надеяться, что он возродится глупо. Вы проиграли, Ксенофонт Павлович, вот такие как вы и проиграли в первую очередь. Не злитесь, ведь это, правда, а на правду злится преступление. (Уходит.)   
Ксенофонт Павлович Штопор – Не продавай ему дом! Слышишь?!
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Ты не нервничай так, тебе нельзя, я с ним сама прекрасно справляюсь. Он мне не угроза. Побереги себя, Ксенофонт.
Ксенофонт Павлович Штопор – Не привык я беречься. Только не продавай дом, ни ему, ни кому другому, никогда не продавай дом!   
               
                Сцена четвертая.

          Тарас Перченый, Бубнов, Громов, Боев. Сильно поврежденный дом.

Тарас Перченый – Веселей, веселей ребятки! А темпо, а темпо! Виво! Кон мото! В темпе, в темпе! Живо! С движением! Музыке учились?! Нет, а я вот учился когда - то, была со мной такая история.
(Бубнов, Громов, Боев выносят мебель и многочисленные предметы домашней утвари.)
Тарас Перченый – Энергичней, энергичней товарищи! Эх, жизнь настала! Да, энергия нынче нужна! 
Бубнов – Тарас, а бумаги у тебя есть?
Тарас Перченый – Какие тебе еще бумаги? Таскай! Отрабатывай!
Бубнов – Известно какие.
Громов – Без бумаг то кисло таскать, привлечь могут.   
Тарас Перченый – Привлечь изящным движением плеча может девушка юношу. Перепугались, слабаки!
Боев – Дом то, подлатать и жить можно, на вынос из такого дома тебе бумаг не дадут.
(Бубнов и Громов остановились глядя на Перченого.)
Тарас Перченый – Ох, братцы, мало вы в современной реальности понимаете, есть, всё есть, давайте, родные, старайтесь. За активность проявленную при выносе барахла добавлю!
(Троица принимается за работу.) 
Громов – Кто ему такие бумаги дал? Дом то и впрямь поднять можно.
Бубнов – Сказали тебе, есть бумаги, работай.
Боев – Если что наше дело маленькое, нам много не дадут, он поедет.
Бубнов – Такие, Боев никогда никуда не едут.
Громов – А вот мы можем загреметь.
Бубнов – Да нет, мы ему нужны, где он еще таких найдет?
Громов – Каких таких? 
(Бубнов замялся)
Боев – Старательных и немного берущих.
Бубнов – Во! 
(Они втроем вытаскивают большой шифоньер и на его месте что – то ярко поблескивает.)
Тарас Перченый – Стоять! Смирно! (Вскакивает, подбегает, хватает, прячет.)
Громов – Что там?
Боев – Золото наверно.
Бубнов – Сказал!
Боев – Видал, как сверкало!
Громов – С нами не поделится.
Боев – И не мечтай!
Бубнов – Давайте таскать, платит и ладно.
(Работа кипит.)
Тарас Перченый – Припрятали, а я нашел! Это мне за моральные издержки, я же тоже страдаю. Страдаю, не страдаю, правды не знаю. Хорош кусочек! Много наварю.
(Начинается дождь.)
Громов – Тарас, прервемся?
Бубнов – Промокнем!
Тарас Перченый – Хоть в нашем трудовом договоре, товарищи, дождь не причина для простоя, я пойду вам навстречу. В свете открывшихся обстоятельств.
(Все четверо прячутся от дождя в доме, вынесенные вещи и  мебель мокнут.)   
               
                Сцена пятая.
               
                Натэлла Борисовна моет и режет овощи. 

Натэлла Борисовна – Бывает так, такие моменты, вроде ничего особенного не делаешь, а на душе хорошо. Уютно и безмятежно. Как – будто даже счастлива. Эффект самообмана так забирает убедительностью своей, что и впрямь чувствуешь себя счастливой. Тяжко только когда моменты эти уходят. Заканчиваются. И все. И опять одна. Грустна. В забытьи от постоянных печалей. А мужики то, мужики… Вроде и приличный, одет хорошо, разговаривает сдержанно, даже умиротворенно. Видно, что не дурной. А как прислонится к тебе, как судьбой своей, душой своей по твоей душе полоснет, так и каменеешь от ужаса и глупой, бездарно – глупой себя чувствуешь: что в нем нашла, зачем все это, о чем говорим, чем кончится? Чем кончится известно! Вопросы обрушиваются, обрушиваются, давят прямотой своей. Ух! Потом легче, когда все переваришь, но потом опять и опять, ах, Натэлла, ничему ты не учишься, и в самом деле так глупа?..               
Помню раньше: отец чай разольет, чай всегда разливал отец, разольет и скажет: «Пейте маленькие, пейте и растите». Сядем все вокруг него, пьем то чай, а чувство, чувство, что вокруг него и из - за него все это наше чаепитие, он здесь главный, он причина всему, он, отец. Отец. Все были счастливы и сестра, и мама. Где они сейчас? Кто знает? Живы ли? Нынче все не понять. Раньше жили: во что – то верили, чему – то себя посвящали, а теперь… пустота… и ложь. Раньше уж если сказано: «Сделаю!» Значит сделаю! Без намеков и иронии. Делали, помогали друг другу! И какие - то все были… добрее что ли, мягче, совестливее. А как говорили, поддерживали, не за себя, за другого просили! Шли! Добивались! Работали! Да, как трудились, потому что смысл был! Были уверены. Теперь и нелепо вспомнить даже, толь было, толь не было, и давно все это, и настолько все изменилось. Осатанели! Вон Перченый, что творит и вот такие Перченые теперь короли, все для них, всему они хозяева, дельцы, деляги. Попробуй, возрази, разрешительными бумагами закидают. Заткнут, сомнут, так уделают – пожалеешь, что рот открыла.
Ремонт был делом эпохальным, к нему готовились, планировали подробно, а как трепетно относились то к каждой мелочи, все было важно, ведь жизнь, ведь радость, ведь вместе. Да… было. 
               
                Сцена шестая. 
            
                Валентин Рудников и Ксенофонт Павлович Штопор.

Валентин Рудников – Он действительно сволочь, но понимаете, умеет так обставить дело, что понимаешь, как тебе это надо. Не можешь вырваться и не хочешь уже. И вот, и сам мучаешься, а делаешь, что ему надо, делаешь, надеешься, что он сам от тебя отойдет.
Ксенофонт Павлович Штопор – Не отойдет. Такие пока не сожрут, не отходят. Имей в виду, Валентин, пропадешь ты с ним, как человек пропадешь, сам себя ненавидеть будешь, разрушит он тебя.
Валентин Рудников – Уже бывало, ненавидел.
Ксенофонт Павлович Штопор – Вот! Видишь! Опустошит он тебя, все возьмет, а когда начнешь окончательно загибаться или спиваться, бросит. Будешь торговаться за условия, наобещает и обманет. Будешь угрожать, отомстит. Бросай его! Тут надо сразу решиться!
Валентин Рудников – Я, когда эти разрешения для него добываю последней гадиной себя чувствую.
Ксенофонт Павлович Штопор – Он как на тебя вышел?
Валентин Рудников – Пришел в офис, по какой - то мелочи, посмотрел на меня, и видимо…
Ксенофонт Павлович Штопор – И срисовал в тебе неуверенность и неустойчивость, невозможность к сопротивлению. Он понял, что ты слабый, безвольный. Что будешь делать для него то, что он хочет.
Валентин Рудников – Не говоря ни слова, даже не приближаясь?
Ксенофонт Павлович Штопор – А зачем?! У них, у таких это хорошо отлажено! Зачем приближаться, он к тебе потом приблизится, когда нужен будешь.
Валентин Рудников – Что же мне теперь?
Ксенофонт Павлович Штопор – Рви с ним! Пошли его! Собери все силы и скажи все, что думаешь! Только так!   
                (Пауза.)
Валентин Рудников – Сад у вас замечательный!
Ксенофонт Павлович Штопор – Работаю хорошо.
Валентин Рудников – Вы хозяин великий, все знают!
Ксенофонт Павлович Штопор – Все. А ты знаешь, что шесть лет назад здесь жило в двенадцать раз больше этих всех.
Валентин Рудников – Пишут, что в пять.
Ксенофонт Павлович Штопор – Врут! Мне один из управления сказал, его уже нет на свете, потому тебе рассказываю. 
Валентин Рудников – Что же будет, Ксенофонт Павлович? 
Ксенофонт Павлович Штопор – Будет жизнь, вопрос у кого и насколько. Ты не дрейфь раньше времени, жить будем, работать будем, поднимемся, если сил хватит, а чтоб хватило надо вкалывать, вкалывать и любить друг друга. Уважать друг друга! 
Валентин Рудников – И Маргарита Федоровна так говорила.
Ксенофонт Павлович Штопор – Вот слушай хороших людей.
Валентин Рудников – Всегда меня поддерживает, всегда поможет и словом, советом.
Ксенофонт Павлович Штопор – Она вообще хорошая, добрая. Натерпелась: первый муж ее бил нещадно, бог помог ей прибрал его. Второй тоже был паршивец. Не бил, обманывал. Не изменял, нет. Не уважал, изображал чувства. На дом ее глаз положил, как вон сейчас Перченый. Я ей помог с ним разобраться. Не вернется теперь.
Валентин Рудников – Она о вас хорошо говорила.
Ксенофонт Павлович Штопор – И я о ней хорошо говорю.
Валентин Рудников – Парой вы были бы хорошей.
Ксенофонт Павлович Штопор – Не надо, Валя. Не зачем. Не мучай.   
               
                Сцена седьмая. 

Бубнов, Громов, Боев играют, кидая камни в статуэтку ангела.

Громов – Надо было дальше поставить.
Бубнов – Какой красавец, сейчас мы его…                (кидает, промахивается) а говоришь дальше и так попасть не могу.
Боев – Сейчас я дам шороху!
Громов – Давай, Боев, покажи класс!
Бубнов – Да не зарвись только. (Смеется, Боев промахнулся)
Боев – Это ты меня сглазил!
Бубнов – Сам себя сглазил!
Громов – Тут главное прицелиться. (Тоже мимо)
Бубнов – Стрелок!
Боев – Может все – таки поговорим с Перченым?
Бубнов – Поговорить можно, выгадать не получится, он нашу долю не поднимет.
Громов – Не поднимет.
Боев – Может припугнуть, скажем, что бросим его.
Громов – Тогда он нас припугнет. 
Боев – Чем?
Громов – Тюрьмой!
Боев – Тогда мы его потянем!
Громов – Тогда он нас пришибет и найдет других молодцов, которые не задают ненужных вопросов.
Бубнов – Уймись, Боев, он нас растопчет, тебе деньги не нужны? Откажись сам, а нас за собой не тащи.
Боев – Тюрьмой, а так мы в нее не попадем? Ведь, поди, и без разрешения выносим чужое?
Бубнов – А ты молчи побольше! Умеешь молчать?!
Громов – Как говорили древние: «Умеешь молчать – умеешь жить, не умеешь молчать…
Бубнов – Точно! 
Боев – Противно все это. Что я нормальной работы найти не могу?! Что я мародер? Вор?! Противно!
Бубнов – Это нам думать не надо, это Перченый пускай думает. Ты в его башку все равно не залезешь, ему решать. Работа, положим, не блеск, но работа!
Громов – Деньги!
Бубнов – Деньги.
Боев – Противно.
Бубнов – Кидай камень в ангела, противно ему!
Громов – Ты, Боев не распускай сопли! У него разрешение, он квартал выкупил, дома брошенные после войны, имеет он право, понимаешь, имеет, а мы его сподручные.
Бубнов – И не более того. 
Громов – Ты же знаешь на каждый дом отдельная бумага, все же проверяется…
Бубнов – Что уехали все, что не вернутся.
Громов – И тогда только дается эта бумага.
Боев – Чтоб оно все пропало вместе с этой бумагой.
Бубнов – Будешь хныкать, скажем, Тарасу!
Громов – Чуешь, чем пахнет?! Перспективы ощущаешь?!
Боев – Ощущаю.
Бубнов – То – то.
Громов – Вот и молчи.
Бубнов – Как ты сказал, древние, как говорили?
Громов (с умным видом) – Умеешь молчать – умеешь жить, не умеешь молчать…
Бубнов – О – о! Истина! Ну что убрал сопли?
Боев – Убрал.
Громов – Давай, покажи класс, попади в ангелочка!
Бубнов – Давай, ты же чемпионом был на прошлой неделе!
Громов – И на позапрошлой тоже.
Бубнов – Ну!
(Боев бросает и попадает точно в статуэтку, Бубнов и Громов возгласами выражают восторг от происходящего.) 
               
                Второе действие.
               
                Сцена первая. 
               
                Валентин Рудников, Тарас Перченый.

Тарас Перченый – Ну не мнись, не надо около, рубай прямо, не дрейфь!
Валентин Рудников – Я больше не буду доставать тебе разрешения до чужого добра.
Тарас Перченый – Та – а - ак! Вертелась мельница, вертелась, да вдруг перестала. А что случилось?
Валентин Рудников – Ничего.
Тарас Перченый – Значит ничего. Почему же такая смена декораций? Чего дело портишь? Испугался чего? Не бойся! Не сдам!
Валентин Рудников – Ничего я не боюсь. Разрешения доставать не буду.
Тарас Перченый – Поторговаться хочешь?
Валентин Рудников – Дело не в деньгах.
Тарас Перченый – Ты не стесняйся, цену то назначь. Сколько? Ну! Давай, открой душу!
Валентин Рудников – Я не буду больше мошенничать для тебя.
Тарас Перченый – Ты, что думаешь, тебе замены не найдется? 
Валентин Рудников – Вот, ищи других подлецов.
Тарас Перченый – Да ты что, Валя, перегрелся что ли? Что тебя не устраивает? Что стало не так?! Четыре года все было, как надо, и вдруг он тут мне номера откалывает. 
Валентин Рудников – Я все тебе сказал.
Тарас Перченый – Нет, ты не все мне сказал. Что у тебя переосмысление бурное произошло, или прозрение?!
Валентин Рудников – Можно так сказать.
Тарас Перченый – Вдрябадан наслушался?!! Или этого старого индюка, Штопора?! Они тебе душу вправили?!
Валентин Рудников – Они тут не при чем.
Тарас Перченый – Они. Чувствую они. Ну, так я тебе душеньку твою назад верну, на ее положенное место!
Валентин Рудников – Подлецом и мерзавцем я больше не буду!
Тарас Перченый – Да я тебя в трубочку сверну, съем на завтрак! Ты же и сядешь, найдем за что! Не отвертишься, и эти двое тебе не помогут! Именно сейчас, когда такой момент, такие перспективы наметились! Да я тебя сейчас инвалидом сделаю дерьмо и оформлю тут же, на месте!
Валентин Рудников – Дерьмом всегда был ты! 
(Перченый бьет Рудникова в лицо. Рудников осел, но быстро поднялся и ударил в ответ. Разъяренный Перченый умело и ловко, легко преодолевая слабую защиту Рудникова, избивает его очень жестко. Уже упавшего бьет ногами.)
Тарас Перченый – Что, Валя, перепало малость. Так я буду бить тебя каждый день, покуда не убью.
Валентин Рудников – Нет.
Тарас Перченый – Значит, нет?! (Бьет лежащего Рудникова ногой в живот.)
Валентин Рудников – Я не буду на тебя работать.
(Перченый уже хотел ударить еще, но вдруг, почувствовав твердость слов Рудникова отступил и почти сразу ушел.)   

                Сцена вторая.
         
                Валентин Рудников и Маргарита Федоровна Вдрябадан.   

                (Вдрябадан выходит из дома и замечает лежащего Рудникова.)

Маргарита Федоровна Вдрябадан – Валя! Господи! Валечка!                (Подтаскивает Рудникова к скамейке у дома, быстро приносит воды.)
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Знаю кто, не говори, копи силы, попей пока, а я врача вызову. 
Валентин Рудников – Я отказался, понимаете, Маргарита Федоровна, я сказал ему нет.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Примите вызов, Чудская восемь, очень жду! Ты молодец, а он свое получит.
Валентин Рудников – Нет, не связывайтесь с ним. Главное он понял, что я не с ним, что я больше не стану ему помогать. А кровь это плата и за грех, которым занимался, помогая ему, и за то, что отошел от него.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Его нужно наказать. Нужно тщательное следствие…
Валентин Рудников – У него большие возможности, его не привлечешь, не стоит мараться. Мама то у меня в отъезде, пока в больнице подлечат, не говорите ей. И врачам лишнего не говорите, я сам все скажу. Сам. 
 
               
                Сцена третья.

Маргарита Федоровна Вдрябадан – Господи! Да неужто и впредь будет вершиться несправедливость, будет литься кровь невинных людей, хороших, светлых душ, тех, кто робок, не уверен в себе порой, ошибается, но платит за это самой черной данью им, им - злодеям! Да неужели и дальше терпеть мы будем всякое бесчинство над нами, и боль наша ничему не научит нас! Сколько же нужно тебе, Господи, мучений наших, чтобы, наконец, даровал ты нам силу и волю, и мир! Чтобы жили мы на Земле спокойно и без грусти смотрели на своих детей, без ожидания неминуемого злого окрика трудиться могли вольно, не зная мучений, тоски от безысходности, депрессии от удушающей хватки всего мерзкого, дерзкого, неутомимо выживающего из нас все силы, все соки, всю энергию! Дай знак нам, что есть у нас шанс исправить все и, начав сначала, не повторять уже никогда боле прежних ошибок, не скатиться к войнам и вражде безумной, не смириться с насилием и несправедливостью, как нормой! Дай только знак такой! Буду, буду трудиться изо всех сил моих ради добра, ради мира на планете моей, ради людей хороших, ради детей счастливых, ради любви, ведь любовь в основе всего, что с нами творится, ведь все есть любовь! Обещаю тебе, Господи, что не предам и не отступлю от клятвы этой и что никакому злу, никакому дьяволу не заставить меня изменится к худшему в себе, отдаться гадости и служить сатане! Верь, ты только верь в нас, и все мы сможем с верой твоей, все превозможем мы на пути великом к цели благоуханной, цели лучезарной, цели вечной, желанной, общей нашей: жить в любви, а значит в радости! Господи! Не позабудь только, не брось нас, ведь часто не справляемся мы с врагами твоими, врагами всего хорошего на свете, они бьют и мучают нас, а мы терпим и редко отплевываемся, но ничего принципиально поделать не можем, не можем изменить ход вещей, порвать роковую нить череды давящих обстоятельств. Не всегда мы готовы противостоять злу, не всегда можем отыскать в себе то самое, что и делает нас людьми, людьми хорошими! Не у всех его вдоволь хорошего то! Дай им добра, Господи! Дай им добра! Ты не оставь нас, без тебя нет нас вовсе, без тебя не сможем мы ничего и исчезнем так, что и пепла от нас не останется и прах руин развеет стихийный, могучий ветер! А с добром твоим, с теплом твоим, трудом и поисками себя в жизни, что создал ты, что придумал ты для нас, чтобы радовали мы тебя и тем сами были счастливыми, с духом твоим святым победим мы любую дрянь, превзойдем мы любую стену лжи и грязи, жестокости и агрессии, только не оставь нас, только не оставь! Молю и люблю тем тебя, Господи!   

                Сцена четвертая.      
            
                Ксенофонт Павлович Штопор и Натэлла Борисовна.

Натэлла Борисовна – Иногда, кажется всё, конец света, не будет лучше, будет только хуже. Смерть надежде!
Ксенофонт Павлович Штопор – Не говори так. Даже звучит страшно.
Натэлла Борисовна – А как не говорить, Ксенофонт. Так порой тяжко на душе сделается. И не знаешь где подмоги ждать, откуда будет добро. А есть ли оно вообще то добро? Осталось ли? Может добра то и нет никакого, и мы просто тешим себя старыми сказками. 
Ксенофонт Павлович Штопор – Так это от нас зависит! Есть ли добро или нет его! Мы, мы его авторы! Если мы думаем добро, делаем добро, то есть оно и множится и люди мы, и друг другу братья и сестры! А если злоба, зависть, ревность, ненависть, подлость, предательство, ложь, низость, тогда конечно, и нет добра, только тогда и мы уже не люди. Так, человекообразные млекопитающие. Тогда добро в прошлом, по памяти еще теплится, вот это ты и назвала старыми сказками.
Натэлла Борисовна – Сильный ты. Я так не могу, мне нужен лидер, локомотив, провожатый в счастье.
Ксенофонт Павлович Штопор – Сама себя в счастье проводи, вот для начала брось гулянки, с кем попало, ведь барахтаешься. 
Натэлла Борисовна – С кем попало. Прав. Все от тоски, мой то меня сразу после аборта бросил, и пошла я в разнос… Да так провалилась в болото это, что до сих пор выбраться не могу.
Ксенофонт Павлович Штопор – Пыталась ли ты выбраться? Все оправдания ищешь. Все слезы льешь. Надо, Натэлла, работать над собой, надо стремиться к себе хорошему, надо ставить цели, разрабатывать план их достижения и идти по плану. И идти, идти вечно! А оправдать человек может что угодно. Слабость это, Натэлла, слабость. А того негодяя забудь, его уж нет давно, сотри старое, очистись, вперед иди новая, обновленная.
Натэлла Борисовна – Опять прав. Умный ты, Ксенофонт. Идти надо к душе своей. Одной сложно…
Ксенофонт Павлович Штопор – Одной и надо этот путь пройти! Все поблажки ждешь, послабления. Самой, только самой! Изменись, преобрази душу! А друг жизни… вон Валя Рудников, хороший парень. Добрый, неглупый, воли бы ему… так помоги ему в этом! И будете идти по жизни, дополняя, помогая друг другу! 
Натэлла Борисовна – Думаешь, он на меня посмотрит. После всех моих гулянок?   
Ксенофонт Павлович Штопор – Думаю, посмотрит, если увидит в тебе не распутную дурочку, ноющую о былом, разрушенном счастьи и в дурь пропадающую, а надежного друга, преданного и понимающего человека, нежную и проницательную женщину. Подними себя, Натэлла, почини свою жизнь. 

                Сцена пятая.

Валентин Рудников на работе, в кабинете, за столом. Собирает на себя компромат.

Валентин Рудников – Так то, Валя! Не делай зла, не потворствуй проходимцам и обманщикам, не поощряй подлость. Не придется и слезы лить, не будет терзаний, мук извечных, доводящих, порой, до крайности. Жил ты, знал покой, радовался себе и другим, все было в радость. А потом не проявил ты своих лучших качеств, не понял, сколько мерзости, какую дрянь предложил он тебе, стал помогать, за долю… стал соучастником, так, Валентин, вышло. Он конечно черт, но не вини его. Ты! В тебе дело, не устоял, испугался, не посмел отказать. А в жизни важно уметь говорить нет. В жизни, Валя, это очень нужно. Иначе такие вот Перченые будут использовать тебя, как им угодно и всячески губить, а правильнее сказать сам губишь себя, вступая с ними в уговор, в сговор, Валентин, в сговор. Нужно было проявить твердость, отказаться, хоть как, хоть грубо, хоть деликатно, а ты… пошел за ним, опустился до него. Плохо, Валентин.
Ну, ничего, теперь все исправлю, все раскрою, обо всем расскажу, проклятые тайны эти сдам куда положено. Адское нынче время, время, когда едим, жрем друг дружку, но будь честен, не в том дело. Характер - вот показатель того, что ты есть, что ты собственно за существо такое. Характер и ум. Теперь все отдам, все вынесу, что обяжут то и проживу. Так вот, мелочь за мелочью и забудешь, не заметив и не сообразив, свое то родное, хорошее и превратишься в сволочь, в гадину. Помогал и кому! Но теперь кончено, теперь правду понесу вперед, как знамя, я этим знаменем может, отмоюсь от пакостей таких. Двести сорок шесть незаконных разрешений! Людские дома, нажитое! А ты фактически узаконил грабеж, разрешил кражу!
Теперь перепишу, пусть накажут, вынесу, раз заслужил должен пострадать! 
               
                Сцена шестая.
               
                Тарас Перченый. 

Тарас Перченый – Всегда и во всем только твердым, уверенным шагом, смело, не оглядываясь. Людям нужно дать импульс, внушить надежду и денег, денег дать. И всё, твои! Все сделают для тебя, все принесут, еще больше чем просил, принесут. Люди существа алчные, завистливые, ревнивые, озлобленные, способные на подлости, склонные ко лжи, сначала для красного словца преувеличить, потом что - то намеренно приукрасить, тут изменил, там придумал, и не замечают, как во лживых превращаются. Люди имеют множество недостатков, полно в них дерьма, так играй на этом и всегда твоя карта сверх их брать будет! Всегда они будут под тобой, а ты хозяин! Верши чужими судьбами и обогащайся!
Действовать нужно тонко, исключительно правильно, дураку никогда нельзя говорить, что он дурак. Неумеха, зазнайка, завистник, сплетник, ворчун, лентяй, все что угодно только не правду! Потому что скажешь дураку, что дурак он и почувствует он, что прав ты, что дурак он и есть, обидно ему станет, отвернется он от тебя и пользы приносить не будет. Говори около правды, саму же правду не называй и проработает на тебя такой дурачок долго - долго. Много через него намутишь дел для себя полезных. А если таких держать пред собой много, да увеличивать их количество по мере надобности, да, можно развернуться.
Людишки жалки, в большинстве своем бездарны, им хочется большего, чем они способны, им хочется счастья, о, не много не мало, счастья! Так дай им надежду, что будет у них счастье, горы снесут за тебя! Подари теплую секундочку веры, что будет, будет, как они хотят в славных снах своих, океан переплывут для тебя, с неба звезды достанут для тебя, пустыню превратят в оазис для тебя, лишь бы верить, надеяться, лишь бы с мечтой не расставаться.               
Жалки, так пользуйся этим!               
Есть, конечно, со способностями, этим внуши, что гениальны они и только ты поможешь раскрыться их гению, создай им условия для хорошего труда, позаботься об их крове и повседневном комфорте и понесут золотые яйца, понесут куда денутся!!               
Деловая хватка, уверенность, лидерские качества и все получится, всего достигнешь. А как же, в человечьем мире так!
Этот Рудников, ладно невелика птица была, купить бы дом у Вдрябадан, хорошее там местечко, речка, все в приятной отдаленности от остальных. Штопор может ей мозги сбить, хотя она и сама баба не глупая. Штопор, Штопор, что же мне с ним сделать, чтобы придумать…  идейный таких не купишь, таких только… но это следы, нет, это ни к чему. Ничего до всего дойдем, главное действовать… главное цельность.   

                Сцена седьмая.
         
                Маргарита Федоровна Вдрябадан и Натэлла Борисовна.

Маргарита Федоровна Вдрябадан – Я по молодости многое готова была прощать, черта хорошая, в другом ошибалась, готова была многое терпеть, со многим заранее соглашаться, многое допускать априори, а ни надо было. Уверенней надо было, уступать дело хорошее, но не в одних же уступках жизнь, жертвенницей была, но жизнь меня поправила на этот счет. Показала, как нужно, и стало мне легче, и вот сейчас, хоть и одна я, а хорошо на душе, переосмыслено все что было, как - будто даже переписано. Этакая я теперь одинокая, но сильная и оттого, как мне кажется, еще более желанная для хорошего мужчины.
Натэлла Борисовна – А я наоборот давила, шпыняла, боролась за свои права и свободы, ну и вот, так наборолась, что и осталась ни с чем. Казалось правильно так и надо, они мужики то не понимают, как надо, как правильно жить, а я - то уж точно знаю. Их, как котят ведешь и думаешь: будут, да просто обязаны быть благодарны и любить всем сердцем, а они оставляют тебя, новые свары, ругань… 
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Жизнь учит нас любви и пониманию о ней. А мы часто не слышим ее. Наперекор идем. 
Натэлла Борисовна – Мы словно роль играем. Самозабвенно и независимо! Характер проявляем!
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Где не надо!
Натэлла Борисовна – Где не надо!
Маргарита Федоровна Вдрябадан – А потом сами же плачемся и такого можем наворотить, что вся жизнь разбита.
Натэлла Борисовна – И судьба набекрень. 
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Роль - судьбу свою нужно не играть, а прожить, душой и сердцем до последнего часа, минуты, искренне, себе же не врать. Себе не соврешь – не соврешь другим. Честно надо жить, во всем и всегда, от мелочей до главного, вот что сложней всего. Но уж если удается, молодец и счастлива! 
Натэлла Борисовна – Хорошие слова. Вот так стремиться б к ним, так чтоб учили нас этому, учили мыслить то правильно, не было бы мутности этой, болота вечного в голове.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Э, милая, чего захотела, учили бы, сама должна до всего додуматься, сама до истины дойти. Школ таких еще не придумали. Хотя, как знать, может, и будут такие школы, может, и учителя уже есть, хотя бы один учитель.
Натэлла Борисовна – Мне б его.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Замуж!
(Смеются.)
Натэлла Борисовна – Хоть бы мимо прошел, светлый, добрый и прекрасный. От его света стала бы умнее, что – то поняла бы, не сделала каких – то ошибок.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Хоть бы мимо и хоть на секундочку.
Натэлла Борисовна – Я бы эту секундочку на всю жизнь запомнила.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Мечты наши женские, когда нет любимого рядом, когда дети не радуют тем, что есть на свете, когда года идут, а ты подсыхаешь потихонечку, мечты наши женские, что еще остается нам. 

       

                Третье действие. 
               
                Сцена первая.

Ранее утро, дом Ксенофонта Павловича Штопора. Внезапно, очень быстро и сильно в дом попадает снаряд. Разрушается часть дома. Повреждения серьезные. Из дома оглушенный, шокированный произошедшим появляется Ксенофонт Павлович Штопор. Выйдя из дома, он оседает на землю. Отползает подальше. Прибегает Маргарита Федоровна Вдрябадан.

Маргарита Федоровна Вдрябадан – Ну, что жив?! Не ранен! Сволочи! 
Ксенофонт Павлович Штопор – Ноги не слушаются.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Это нервное. Дыши глубже. 
(Подбегает к сараю Штопора, выносит оттуда тряпку и бутыль воды, мочит тряпку, протирает лицо Штопору, попутно осматривая его на предмет повреждений.)
Ксенофонт Павлович Штопор – Вот ведь жил, думал, не заденет, не попадет.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Здесь не болит? А тут?
Ксенофонт Павлович Штопор – Нет. 
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Ты не думай, мы тебя не бросим, отстроим, лучше прежнего будет!
Ксенофонт Павлович Штопор – По нынешним правилам такие повреждения сочтут фатальными, как они выражаются. Сейчас Перченый придет.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Да я его руками задушу!
Ксенофонт Павлович Штопор – Таких душить сложно, у таких и права против тебя и обязанности туда же.
(Прибегает Натэлла Борисовна)
Натэлла Борисовна – Сам то как?!
Ксенофонт Павлович Штопор – Живой!
Натэлла Борисовна – Угораздило все – таки! Беда!
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Хорошие люди всегда страдают, сколько мерзавцев вокруг, нет, Ксенофонту Павловичу прилетело!
Ксенофонт Павлович Штопор – Маргарита, ты  не права, такого не кому не пожелаешь, даже мерзавцу.
Натэлла Борисовна – Надо вещи выносить!
Ксенофонт Павлович Штопор – Не надо, скоро все вынесут.
Натэлла Борисовна – Кто?!
Ксенофонт Павлович Штопор – Перченый с командой.
Натэлла Борисовна – Ну нельзя же сидеть и ждать?!
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Давай спрячем что – нибудь!
Натэлла Борисовна – Хоть что – нибудь уцелеет.
Ксенофонт Павлович – Найдут. Бесполезно, девочки.   
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Господи, неужто твоя воля?! 
Ксенофонт Павлович Штопор – Его воля, что я жив остался. Не гневи Бога, Маргарита.
(Прибегает Валентин Рудников. Осматривает Ксенофонта Павловича, вместе с Натэллой Борисовной переносят Ксенофонта Павловича подальше.) 
Валентин Рудников – Об обстреле не предупреждали. Прорвали или это авиация?
Ксенофонт Павлович Штопор – Это, Валя, артиллерия. 
Натэлла Борисовна – Какой ужас!
Валентин Рудников – Дом восстановим!
Ксенофонт Павлович Штопор – Ты же знаешь Перченого.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Да неужели на него управы нет никакой.
(Появляется Тарас Перченый, с ним его подручные Бубнов, Громов, Боев.)
Тарас Перченый – Современная артиллерия сбоев, как правило, не дает! 
Бубнов – Как долбануло!
Тарас Перченый – Эмоции потом, с начало дело.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Уже все решил, «Сначала дело!» тоже мне хозяин!
Натэлла Борисовна – А разрешение у тебя есть?!
Тарас Перченый – Спокойно, бабёнки, все есть, бумаги в порядке. 
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Не может быть, чтоб так быстро?!
Натэлла Борисовна – Не может!
Тарас Перченый – А вот и может! (Не спеша вынимает бумагу из деловой папки.)
Натэлла Борисовна – Да что ты их заранее печатаешь?!
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Заранее нельзя, нельзя! Проходимец!
Натэлла Борисовна – Мошенник!
Тарас Перченый – Контора работает быстро, разрешение есть, будем пререкаться или мы приступаем.   
Ксенофонт Павлович Штопор – Слушай, Тарас, уходи ты отсюда, добром прошу.
Тарас Перченый – И ушел бы да дела, дела…
(Громов уверенно идет в дом, Вдрябадан толкает его.)
Громов – Ну чего ты, чего?!
Тарас Перченый – Мешать намерены?
Боев – Все равно не помешаете!
Тарас Перченый – Приступайте, ребята.
(Боева, а затем и Громова вышвыривает Штопор)
Тарас Перченый – Что, старый, драки хочешь?
Ксенофонт Павлович Штопор – Дом не отдам.
Натэлла Борисовна – Дай хоть личные вещи забрать!
Тарас Перченый – Что там личные, а что уже нет, разберутся, мешать вы не вправе, потом можете опротестовать вынос.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Знаем мы эти протесты, все это чушь! 
Тарас Перченый – Ну так может, не будем строить преграды?
(Перченый идет в дом Штопора, Ксенофонт Павлович пытается остановить Перченого, но получает крепкий удар по лицу, Рудников бросается на помощь, но Перченый бьет и его. Вдрябадан и Натэлла Борисовна пытаются помочь, но их отталкивают Бубнов, Громов и Боев. Всеобщая потасовка. Штопор дерется с Перченым. Перченый справляется с Ксенофонтом Павловичем)
Тарас Перченый – Ну вот собственно и все! Было сопротивление!
Громов – Еще какое!
Тарас Перченый – Выносите.
(Бубнов, Громов, Боев начинает таскать вещи из дома Штопора.) 
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Не дам!! (Вдрябадан бросается на Бубнова, но тот с Боевым оттаскивают Маргариту Федоровну в сторону.)
Натэлла Борисовна – Мы будем жалобу писать!
(Валентин Рудников подходит к Перченому, Перченый ухмыляется, Рудников, чувствуя свою несостоятельность,  отходит. Бубнов, Громов, Боев энергично выносят мебель Ксенофонта Павловича и прочие его вещи. Тарас Перченый подходит к Ксенофонту Павловичу.)
Тарас Перченый – Подпиши.
Ксенофонт Павлович Штопор – Неужели ты думаешь, подпишу?
Тарас Перченый – Подпиши, или он (показывает на Рудникова) сядет.
(Штопор подписывает разрешение на вынос своей утвари.)
Тарас Перченый – Ну вот и сделали дело. Парни молодцы, за такую вредность получите вдвое. 
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Будь ты проклят!
Ксенофонт Павлович Штопор – Ему это родная кровь дьявол то.
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Ксенофонт, ты не унывай, иди ко мне жить.
Ксенофонт Павлович Штопор – Спасибо, Маргарита…
Маргарита Федоровна Вдрябадан – Иди, иди, не отказывайся! 
(Вдрябадан и Штопор обнимаются.)   
               
               

                Сцена вторая. 
               
                Тарас Перченый. Бубнов, Громов, Боев.

Тарас Перченый – Ну, что хлопцы! Работой я вашей доволен, без сбоев и невнимательности вынесли всё. Преданность делу ценю, одним словом молодцы!
Бубнов – Стараемся.
Боев – Работаем за шестерых!
(Все смеются.)
Тарас Перченый – Оплата устроила?!
Бубнов – Еще бы!
Громов – Всегда бы так!
Боев – За такие деньги я еще бы пару домов разорил!
(Троица балагурит.)
Тарас Перченый – А теперь прослушайте важное объявление! Меня вчера назначили управляющим района.
(Бурная реакция троицы.) 
Тарас Перченый – Да – да, так что теперь дела пойдут в новом масштабе. А заняться есть чем, район то у меня бедовый.
Боев – Ой, бедовый!
Громов – Выноси и выноси! 
Тарас Перченый – Выносить тоже будем, только руководить непосредственно вами будет другой человек.
Бубнов – Но над ним - то ты, Тарас?!
Тарас Перченый – Над ним другой, а над тем я.
Боев – Высоко залез!
Бубнов – На наше счастье!
Громов – Заработки наши тоже вырастут?
Тарас Перченый – Тут все зависит от вас, как работать будете, особая старательность поощряется особо!
Бубнов (потирая руки) – Это хорошо!
Тарас Перченый – Дела теперь будут разные, кстати, вы теперь официальные работники отдела изъятия района.   
(Бурная реакция троицы.)
Бубнов – Спасибо, Тарас!
Громов – Век не забудем!
Боев – Служить будем хорошо!
Тарас Перченый – На что и надеюсь.

                Сцена третья.

Маргарита Федоровна Вдрябадан недалеко от своего дома, на берегу реки.

Маргарита Федоровна Вдрябадан – Господи, да что же за жизнь такая настала, что же это, к чему? Испытание. Испытание мы конечно выдержим, но так хочется жизни спокойной, простого счастья. Вот теперь мужчина есть у меня, ладно живем, он хороший, чуткий, умный, настоящий! Мечтала всегда о таком, и вот на его несчастье соединились мы. Вроде от горя сошлись, а живем в лад. Спасибо, Господи тебе за него, Ксенофонта Павловича моего, спасибо. Я теперь другая стала, как - то обновилась, плечи расправила, задышала другим воздухом, все во мне переменилось, и нравлюсь себе такая. Тревожно опять - таки за все и за всех нас тут, как же дальше то мы. Что вообще за время наступило? Разъясни! Помоги! Не оставь! Всегда преданной тебе была и дальше преданной буду, только будь, будь, Господи и утешай нас своим именем и так проживем мы в утешении и надежде. Вопросы одни вопросы, а ты разъясни, помоги, не оставь. Разъясни. Помоги. Не оставь. Что же теперь? Теперь то…   


Пьеса окончена. Спектакль завершен.