Операция Ы

В России опять резко подорожал сахар, и уже в который раз. За всю свою жизнь Евгений Сергеевич этот беспредел наблюдал неоднократно и потому привык. Он уже и не смотрел, на сколько процентов выросла цена, как правило, было понятно только одно: надо идти запасаться. Иначе не достанется. Он оделся, надел по привычке тапки, и пошёл в ближайшую «Пятёрочку». Зайдя в лифт, Евгений Сергеевич не стал обращать на себя внимание в зеркале. Вместо этого он посмотрел на собственные ноги, и обнаружил себя в тапочках. Но лифт уже стремительно нёсся вниз с шестого этажа.
- Эх, - только и вымолвил вслух Евгений Сергеевич.
Возвращаться – плохая примета, поэтому было решено - не возвращаться. Выйдя из лифта, он ступил на половичок, о который мало кто вытирал ноги, и направился на скамейку возле подъезда.

На улице стояла весенняя погода, и веяло, как всегда, надеждой на светлое будущее. Правда, лет тридцать назад, веяло почему-то любовью, а нынче видать времена переменились. Жизнь стала какая-то не такая. Евгений Сергеевич усевшись на лавку, принюхался. Нет, любовью и не пахло. Несло чем угодно, но не как раньше, волнующим предвосхищением чего-то прекрасного.
- Эх, - вздохнул Евгений Сергеевич, и загрустил.
- Чего вздыхаешь, старый? – спросила местная консьержка Галина Дмитриевна. Она курила сигарету и довольно ухмылялась.
- Да так, - махнул Евгений Сергеевич рукой.
- А-а, ну, тогда понятно, - поняла Галина Дмитриевна. – Слыхал новость? Сахар исчез!
- Куда исчез? – уже не понял Евгений Сергеевич.
- В никуда, - ответила консьержка. – Теперь иди-свищи, хер найдёшь. Пропал.
- Вот те на, - удивился Евгений Сергеевич. – И в «Пятёрочке» нету?
- Нигде нету! – сказал появившийся сзади Маркел Афиногенов. – Я всё обошёл и ни черта не нашёл. Апокалипсис.
- Да весь наш подъезд ищет, и никак не найдёт, - сказала Галина Дмитриевна.
-  Даже не знаю, почему сметают именно его, - сказал Маркел. -  Самогонку народ будет гнать, что ли? Разобрали. Попробуйте зайти завтра с утра, говорят.
- Утром у них тоже нет, - ответила консьержка. – Продавцы своим откладывают, а остальное, если останется, выбрасывают. Вчера до драки дошло. Анне Прокопьевне оторвали пуговицу и рукав. Продавали не больше двух килограмм в одни руки, так кто поздоровей, занимали очередь по второму разу – чтобы еще два взять. А некоторые наивные в магазин с тележками попёрлись. Думали, урвут напоследок перед подорожанием.
- Блин, - сказал Афиногенов. – Доколе это будет продолжаться? Ну, сколько можно народ мучить? Честно скажу, гречкой, сахаром и макаронами никогда не запасался. Даже в начале пандемии, когда все это разметали с полок, но нынче что-то стало беспокойно. А сегодня смотрю новости — говорят, везде исчезли гречка и сахар. И даже, страшно сказать, женские прокладки! В Таганроге уже три дня в магазинах нет сахара, в Пензе – четыре, хотя там есть сахарный завод, и только в Петропавловске на Камчатке, как всегда полночь. В общем, апокалипсис. Ну, я и пошёл проверять. Оказалось правдой. Хоть тут телевизор не наврал.
- Это саботаж! – заявил подошедший сантехник Петухов. – Искусственно созданный дефицит! Вот увидите, когда сахар опять появится, ценник на него будет с двумя нулями. Они так уже не раз делали с гречкой, яйцами и морковкой. Технология отработана до совершенства.
- Согласен, - сказал Маркел. – Всё это было спланировано. Я сегодня еле успел схватить предпоследний оставшийся 750-граммовый пакетик, и что вы думаете? Поскольку ценников на полке с сахаром нет, пытаюсь проверить стоимость по расположенному в зале сканеру. Выскакивает сообщение, что операция невозможна. То бишь, цены уже нет! Лепи сколько хочешь! Только на кассе и узнал, насколько меня надули.
- И насколько? – спросил Петухов.
- Сто рублей слупили, сволочи! – покраснел Афиногенов.
- Сто рублей? – поразился Евгений Сергеевич. – Прямо чудеса в решете.
- Именно так, - подтвердил Маркел. - И это, уважаемый Евгений Сергеевич, я думаю, не предел.
- В 2018-м тоже сахар взлетел на 50%, но не пропадал, - заметил Евгений Сергеевич. – Видимо, кому-то опять понадобился очередной ажиотаж с продовольствием, когда такое происходит – жди какой-нибудь пакости.
- Совершенно верно, - кивнул Петухов. – В 18-м пенсионный возраст как раз увеличили. Прямо во время грёбанного мундиаля. А наша Федеральная антимонопольная служба до сих пор с этим ростом цен разобраться не может.
- А когда она хоть в чём-то разбиралась? Где посадки и конфискации? – тонко подметила Галина Дмитриевна. – У них всегда во всём народ виноват, как что, так сразу мы сами виноваты. Это мы, видите ли, создаём ажиотаж и дефициты!
- Вот-вот, - согласился Маркел. – Набиуллина именно так и говорила про рост цен и инфляцию. Мол, люди сами дают повод торгашам продавать втридорога. Они, бедные, прямо не успевают повышать акцизы и налоги из-за этого. Суки!
- Народ у нас стрёмный, - сказал Петухов. – Его настолько в говно втоптали, что он шугается при каждом следующем шухере. Вот и бежит скупать про запас, платя бешеные деньги за те или иные продукты. А спекулянтам того и надо! Зря что ли такие, как Фридман и Мордашов в журнале Форбс околачиваются.
- А что они? – спросила Галина Дмитриевна.
- Что, что? – изумился недалёкостью консьержки Петухов. – Один владелец «Пятёрочки» и «Перекрёстка», другой – «Ленты». Они ж все мелкие магазинчики подмяли, вот и диктуют рост цен на продовольственную безопасность.
- И куда Путин смотрит? – посетовал Афиногенов.
- Известно куда, на Запад, - ответил Петухов. – У него там все партнёры.
- Да, ну, - не поверил Маркел. – Его вон как на Западе заклевали, и санкции ввели из-за этих хохлов.
- И что? – сказал Петухов. – Милые брешутся, только тешатся. Это очередной хитрый план Путина и мировой шайки эксплуататоров.
- Ну, да, ну, да, - улыбнулся Маркел. – Кошка родила котят, это Путин виноват.
- А кто же ещё?! – уставился Петухов на Афиногенова. - Чтобы понять, насколько российская власть от них зависит, посмотри, что делалось согласно указаниям МВФ. Если в 2017 году они рекомендовали нам сокращение расходов и бюджетное правило, что было выполнено до пункта, то в 2018 году пришло время повышения налогов и пенсионного возраста. Почти все, что нам указывают международные банкиры, Путин выполняет либо полностью, либо частично, за что тогда и получает «выговор».
- Может, и сахар они попрятали? – сказал Маркел.
- Конечно, - ответил Петухов. – Почему же наш долбанный Минпромторг никогда не вмешиваться в рыночные отношения? Цены прут в несколько раз быстрее и выше, чем в целом в Евросоюзе, а ему хоть бы хны.
- Мы уже Евросоюз переплюнули, - сказала Галина Дмитриевна. – У нас сами европейцы от цен шарахаются.
- Точно, - сказал Петухов. – И растут не только цены, но и состояния путинских олигархов. Эти сволочи всё время оказываются на первом месте в мире по росту благосостояния. Одним росчерком ручки Путина и они тут же, не отходя от кассы, становятся ещё богаче. Я уже даже бояться начал, когда он опять подписывает очередной указ.
- Но теперь у них отбирают яхты и виллы. Замораживают счета, - сказал Афиногенов. – И эта элита как-то не спешит пожертвовать чем-то ещё ради интересов Путина.
- Чушь! – взвился Петухов. - ЕС ввел санкции против Фридмана и Авена как физических лиц, но США и ЕС ввели лишь незначительные ограничения в отношении Альфа-банка, который генерировал большую часть их богатства. То же и с узбеком Усмановым, американцы выдали лицензии, позволяющие некоторым из его компаний продолжать вести бизнес. То есть ряд громких воровских фамилий избежали ограничений.
- И откуда ты всё это знаешь, Петухов? – спросила Галина Дмитриевна.
- Телевизор надо читать между строк, - ответил Петухов. – Вот депутат Госдумы Михаил Делягин заявил, что склады сахарных предприятий забиты под завязку готовой продукцией. Но фокус в том, что всё это выкуплено неизвестными лицами и держится ими на этих заводах. Эти спекулянты и делают ажиотаж и искусственный дефицит.
- Делягин тот ещё балабол, - сказал Маркел. – Я вот слышал, что это сами заводы спекулируют, и требуют оплату за сахар по курсу доллара. Они даже на шантаж идут, мол, хер вам, а не сахар, если по курсу не заплатят.
- Тогда, как объяснить, что сахара нет на прилавках даже по курсу доллара, если его навалом? – спросил Евгений Сергеевич. – Они могли бы вполне спокойно торговать по двести – триста рублей за пачку. Что мешает их жадности?
- Заговор, не иначе, - ответил Маркел.
- Ну, не знаю, - сказала Галина Дмитриевна. – Я вот давеча зашла в обычный мелкий магазинчик, и там сахар-песок лежит себе никому не нужный. И даже женские прокладки на месте. Цена конечно хорошая, по 69 рублей, но в популярных сетях по такой уже все размели. Я думаю, что просто во время паники люди бегут в раскрученные «Пятёрочки», которые считаются самыми дешевыми, вот и всё. Естественно, цены при этом никто не проверяет — срабатывает привычка, вот и ажиотаж.
- Это какой магазин? – спросил Маркел.
- Да тут у нас. «Дары природы», - ответила Галина Дмитриевна.
- Нету там, - ответил Афиногенов.
- Нету? – удивилась Галина Дмитриевна.
- Нету, - подтвердил Петухов.
- Ну, народ, - опечалилась Галина Дмитриевна. – А ведь был.
- Был да сплыл, - сказал Петухов. – У маленьких магазинчиков маленькие поставки. Хранить негде.
- Ну, народ, - опять обиделась Галина Дмитриевна. – Как с цепи сорвались.
- Сорвёшься тут, пожалуй, когда и чай, и торт будут без сахара, - сказал Маркел.
- Чай, блин, - сказал Петухов. – Теперь и водка взлетит. Уже пошёл спрос на самогонные аппараты. Привет от Горбачёва.
- А причём тут Горбачёв? – не понял Маркел.
- Это при нём появились талоны на сахар, водку и всё остальное, - сказала Галина Дмитриевна.
- А, понятно, - сказал Маркел. – Меня тогда ещё не родилось, хи-хи.
- Эх, - вздохнул Евгений Сергеевич.
- Что, старый? Молодость вспомнил? – сказала Галина Дмитриевна. – Ну, дык, расскажи вот этим, а то кроме компьютеров они ничего не знают. При Путине родились, при Путине и помрут, неучи.
- Я при Ельцине родился, - сказал Маркел.
- А что толку? – сказал Петухов. – Зря ты это сделал. Не подумавши.
- Не я думал, родители, - улыбнулся Маркел.
- Тем более, - сказала Галина Дмитриевна. – В девяностые только Кристины Орбакайте рожали и полоумные дуры.
- Почему это? – обиделся Маркел.
- Потому что остальные умирали, - ответила Галина Дмитриевна. – Не вписались в рыночную экономику.
- А дуры значит, вписались? – спросил Евгений Сергеевич.
- Ага, - сказала Галина Дмитриевна. – Вон, погляди, кого нарожали! Айфонщиков да мерчендайзеров. Потребители, млять.
- Не их вина, что они такими стали, - сказал Евгений Сергеевич. – А наша. Это мы просрали их будущее, и променяли своё прошлое. Повелись на сладкие еврейские песни артистов, писателей и вшивой интеллигенции. Той самой прослойки, которая всегда считала за шик плюнуть в душу народа. Сегодня они нас считают быдлом и нищебродами, а тогда – совками и скотом. Вот эти-то и были самыми настоящими спекулянтами. Это они всучили нам чуждые западные ценности и американский образ жизни за непомерно высокую цену. А мы купили. Они ловко развели нас, куря импортные сигареты, и глотая импортный алкоголь. А мы млели, как бараны перед их знаниями зарубежной музыки, редкой литературы, названий фирм и умением вставлять в свою речь заграничные слова. Мы хотели того же, но нас обманули, как последних лохов. Потому что всю эту красивую жизнь мы видели только в кино и у этих молодых и хорошо одетых, по моде, спекулянтов и фарцовщиков. Мы, как индейцы отдали им за яркие слова и побрякушки свою страну, а они её перепродали американцам. И надо признать, вся эта спекулятивная мразь правит страной до сих пор. Такие как Чубайс, Авен, Фридман и прочие Миллеры и Дерипаски, не способны производить что-то грандиозное и новое, они умеют только перепродавать и эксплуатировать. За тридцать лет эти спекулянты не смогли даже построить себе дом, где могли бы жить в безопасности и под надёжной защитой добротных дверей. Нет, в течение многих лет они мотались по миру, скупали яхты и виллы, совершали ежегодные поездки в Вашингтон, чтобы встретиться с членами Конгресса и аналитическими центрами в попытке развить то, что Фридман называет «конструктивными отношениями», но дома так и не заимели. Теперь у них повсюду отбирают и замораживают награбленное добро, их презирают и ненавидят, их гонят и не пускают на порог, и они стали безродными и бездомными изгоями, у которых нет ни дома, ни страны, ни Родины. Кончится Путин – кончатся и они. Единственное что им осталось – это продолжать свою никчемную жизнь паразита, пока ещё могут. «Мы искренне верили, что мы такие хорошие друзья западного мира, что нас нельзя наказать, — говорит теперь львовский еврей из Лондона Фридман. – А сейчас я не знаю, как жить. Я не знаю. Я действительно не знаю».
Тут Евгений Сергеевич пискляво изобразил еврея Фридмана.
- Хнык-хнык. Жалко дяденьку, - сказал Петухов. – Да только собаке собачья смерть.
- А всё-таки, причём тут Горбачёв и спекулянт Фридман? – спросил Маркел. – Сахара-то нет.
- Если сопоставить тогда и сейчас, то история повторяется, - сказал Евгений Сергеевич. – Сегодня нам говорят, что сахара на складах аж на сто лет хватит, но на полках его почему-то нет. Тогда же, в 1987 году, производство продуктов питания росло опережающими темпами по сравнению с ростом численности населения и заработной платы. Но уже в конце 1988 года даже в Москве, откуда жители ближайших городов и командированный люд вывозили все, что могли «достать», появились талоны. Вскоре уже и по ним что-то купить стало почти невозможно. Люди сутками дежурили в очередях, каждые три часа устраивая переклички. Чуть ли не дрались и недоумевали: куда же все вдруг подевалось, вплоть до табака? Вывод можно сделать только один: дефицит был создан искусственно, причем не на стадии производства, а в сфере распределения. Саботаж, как и сегодня, уже тогда был виден невооружённым взглядом, например – одновременно, по всей стране, неожиданно под разным предлогом закрыли все табачные фабрики – отправив рабочих в отпуска. По тому же сценарию создавали искусственный дефицит и по другим продуктам-изделиям – стиральные порошки, мыло, продукты питания и прочее. Хотя запасы продуктов и товаров народного потребления и были на складах – их умышленно запрещали вновь подвозить в крупные промышленные центры, те же что были уже подвезены – не разгружали. В Москве этим саботажем руководили Попов, будущий первый мэр, и Лужков, будущий второй мэр. В результате, к 1991 году, благодаря этой «перестройке» развал в экономике был доведён до полного хаоса. В некоторых регионах начались табачные бунты, так как даже по карточкам сигареты было не купить. Они просто исчезли. Это потом выяснилось, что именно Ельцин, как председатель РСФСР, в один день закрыл все табачные фабрики на ремонт, оставив только две на всю Россию. И всё это делалось новой, уже демократической, властью ради окончательной дискредитации и ликвидации СССР. Рассказывают, что Гаврила Попов тогда остервенело призывал создать такую ситуацию с продовольствием, чтобы продукты выдавали по талонам. Чтобы это вызвало возмущение рабочих и их выступления против Советской власти.
- Об этом уже куча людей вспомнила, - сказал Петухов. – И Полторанин, и Караулов и прочая либеральная шпана. При этом умалчивают, что делали это либо они сами, либо их кенты. Но как всегда всё валят на коммунистов. Такая картина наблюдалась фактически во всех более-менее крупных городах Союза. Сигналы «SOS» летели по всей стране.
- Именно так, - согласился Евгений Сергеевич. - Ситуация, при которой полки магазинов были пусты, а в стране имелись в избытке любые продукты и товары, могла привести только к одному — к бунтам населения. В городах страны, в первую очередь в крупных промышленных центрах, где есть многочисленный рабочий класс, начались массовые протесты, которые Ельцины и Лужковы умело перевели в бунт против Советского строя. Так и сейчас, проблема не в том, сколько сахара осталось в стране, а в том, кто организовал искусственный дефицит и постоянно его поддерживает? Этот аттракцион неслыханной жадности появился не просто так, не иначе вновь активизировались фарцовщики и спекулянты для очередного развала страны. Замечу ещё, что массовый исход евреев из СССР начался с 1986 года, и наиболее интенсивно иммиграция шла именно в 1990 и 1991 годах. Аккурат перед распадом страны.
- Эти всегда, как крысы бегут с тонущего корабля, - сказал Петухов.
- А мы тонем? – спросил Маркел.
- Нет, блин, плаваем! Как говно в прорубе! – пояснил Петухов.
- И кто крысы? – спросила Галина Дмитриевна. – Пугачиха что ли с Палкиным?
- Да все! – воскликнул Петухов. – Весь их хазарский каганат с двойным гражданством всем скопом отправился в незапланированные отпуска по Израилям! Как пить дать, что-то учуяли. Ведь если чего начнись, фонарные столбы тут же зашевелятся висельниками.
- Как вы красочно живописуете, Петухов, - сказала Галина Дмитриевна. – Прямо елей на душу.
- А что не так я сказал? – оправдался Петухов. – Так оно и будет.
- Опять еврейские погромы? – сказал Афиногенов. – Ну, что за скверная традиция?
- Почему погромы? – спросил Петухов. – Революция! И если даже погромы, то не еврейские, а интернациональные. Мы за интернационал.
- Кто это «мы»? – спросил Маркел. – Анархисты?
- Мы – это Красная, советская рабоче-крестьянская партия!
- КСРКП? – зашифровал Афиногенов.
- Чего? – не понял Петухов. – Какое ещё ЁПРСТ?
- Партия ваша сокращённо – КСРКП, - ответил Маркел.
- Наша партия – КПСС! – чётко ответил Петухов.
- А почему она именно красная, а не фиолетовая? – спросил Маркел.
Петухов замешкался. Он необъяснительно долго моргал глазами и силился вспомнить, почему Красная партия была красной? Что-то такое он припоминал, и даже очень это чувствовал, но выразить это словами не получалось. На помощь пришёл Евгений Сергеевич.
- Сейчас в школе этому не учат, - сказал он. – Но меня учили, что для коммунистов красное означает пролитую кровь борцов за права пролетариата и освобождение от эксплуатации капиталистов. В тяжелой и также кровопролитной борьбе ковалась победа большевиков и в Гражданской войне, и в Великой Отечественной. Ведь Гитлер, придя к власти, запретил именно коммунистическую партию, считая её наиболее опасной для национал-фашистов. И совершенно правильно, мы этих сволочей разгромили.
- Не разгромили, - сказала Галина Дмитриевна. – Вон они, в Хохляндии.
- И этих разгромим, - сказал Петухов. – Наше дело правое и победа будет за нами!
- Петухов, ты чего сегодня выпил? – спросила Галина Дмитриевна. – Красненького или беленькую?
- Я на работе не пью, - ответил Петухов.
- А выпиваешь, ага, - заулыбалась Галина Дмитриевна.
Петухов покраснел в тон, и тоже многозначительно улыбнулся. Однако сказал:
- Я, многоуважаемая Галина Дмитриевна, всё о войне переживаю. Беспокоюсь, так сказать.
- А вы в курсе, что нельзя теперь говорить слово «война»? – сбил романтический настрой Петухова Афиногенов. – Теперь это исключительно «спецоперация». За «войну» можно и в тюрьму сесть.
- Батюшки! – воскликнула Галина Дмитриевна. – Они что ж, с ума там все посходили что ли? Совсем чокнулись. Уже за «войну» сажают!
- На то он и режим, что говорить нельзя, - сказал Маркел. – Навальный вон, договорился, теперь сидит.
- Хорошо хоть не грохнули, - сказал Петухов. – А то бы не сидел, а лежал. В гробу.
- Ты уж, Петенька, поосторожней теперь языком чеши, а то вон чего, - забеспокоилась Галина Дмитриевна.
- За правду не грех и пострадать, - отважно сказал Петухов.
- Типун тебе на язык, - ответила Галина Дмитриевна. – Всё шутишь. Гляди, дошутишься. Забыл, как тебя менты избили, за то, что без маски ходил? Ещё хочешь?
- М-да… - ответил Петухов. – Неприятная история вышла.
- Куда уж! Руку сломали, да ещё оштрафовали на четыре тысячи. Чего уж тут приятного, - сказала Галина Дмитриевна.
- А знаете, - сказал вдруг Евгений Сергеевич. – Ведь и хохлы свою войну не войной называли, а АТО. Тоже как бы спецоперацией. Мол, никакой войны у них нету, а одно сплошное принуждение к миру было. Теперь и у Путина так же выходит, операция «Ы» прямо, а не война.
- Кстати, почему у них «Z» повсюду, не знаете? – спросил Маркел.
- А чтоб никто не догадался, ха-ха! – засмеялся Петухов. – «Ы» как-то не комильфо, а вот «Z» - это Зорро. Мститель в маске и рыцарь плаща и кинжала.
- А у меня «Z» почему-то с зомби ассоциируется, - сказал тихо Афиногенов. – Может из-за фильма с Бредом Питтом? Знаете такой фильм «Война миров Z»? Там про зомби.
- Не люблю зомби, - сказал Петухов.
– Но мысль интересная, - сказал Евгений Сергеевич. - Тогда кто же зомби? Мы или они?
- Теперь сто раз подумаешь, прежде чем «Z» на машине нарисовать, - сказала Галина Дмитриевна. – А то пошла нынче мода везде эту букву лепить, прямо флэш-моб какой-то.
- И не говорите, - согласился Евгений Сергеевич. – Даже несколько городов уже поменяли в названии русскую букву «З» на американскую «Z». Помешательство достойное зомби.
- Тише, Евгений Сергеевич, - сказала Галина Дмитриевна. – Не то нынче время, чтоб такие разговоры озвучивать.
- Вы правы, - кивнул Евгений Сергеевич. – Хотя я и против фашистов, но и зомби не поддерживаю. Лучше бы операция «Ы» была. «Ы» - это по-русски. И звучит.
- Конечно, звучит, - согласился Петухов. – Ёмко и содержательно.
- Во всём мире такой буковки нет, а у нас есть, - с гордостью заявила Галина Дмитриевна.
- И никто бы никогда кроме нас не догадался, почему операция «Ы» называется Ы, - улыбнувшись, сказал Маркел.
- Точно, ха-ха! – сказал Петухов. – Как тут поймёшь, зачем идти грабить уже ограбленный склад, ха-ха! А ведь и на Украине тоже, уже всё ограбили до нас, ха-ха!
- Хи-хи-хи! – засмеялся Маркел.
- Ха-ха-ха! – засмеялась Галина Дмитриевна.
- Кхе-кхе-кхе! – засмеялся Евгений Сергеевич. – Однако, мы туда не грабить пошли, а фашистов бить.
- Да, да, да, - сказал Петухов. – Это без сомнения. Даже правильно. Но Путин и операция «Ы» - это действительно звучит ёмко и содержательно.
- Хи-хи-хи!
- Ха-ха-ха!
- Кхе-кхе-кхе! Ладно, пойду я, - сказал Евгений Сергеевич. – А то ноги уже подмерзать стали.
- Всего вам, - сказал Маркел.
- Бывай, Сергеич, - сказал Петухов.
- До свидания, - сказала Галина Дмитриевна.
- И вам всего доброго. Пойду чай пить… без сахара.
- Хи-хи-хи!
- Ха-ха-ха!
- Может, угостить? - спросила Галина Дмитриевна.
- Обойдусь, но спасибо.
- Галина Дмитриевна, а я готов угоститься, - сказал Петухов.
Но что ответила консьержка Евгений Сергеевич уже не слышал. Он зашёл в дом.