Ты моя нежность. Глава 41

Весна, которая во все времена приносила в мир возрождение природы после долгого анабиоза, рассвет настроений, чувств, инстинктов, в этот раз решила сломать все стереотипы, и конкретно подгадила всем надеющимся и нуждающимся. Снегопады сменялись оттепелями с дождями, грязью и неприятной слякотью. То, что оттаивало днём, за ночь вновь застывало, и ранние прохожие не верили календарю, который обещал наступление лучших времён. Разочарованные люди, уже настроившиеся на тепло и солнце, вдруг попадали в мёрзлое прошлое, отчего впадали в уныние, хандру, и огрызались не только на окружающих в транспорте, но и на домашних.
 
И в этот мартовский день, как и всю предыдущую неделю, мокрый снег облепливал редких ссутуленных посетителей кладбища.  Посторонних на этой скорбной территории не было, погода не способствовала формальным визитам к местам захоронений, даже если когда-то почившими были близкие или друзья. Однако вокруг этого могильного холма, свежего, ещё даже не заметённого мокрым белым саваном, стояли несколько человек, которые даже не замечали злых нападок природы.
 
Линда всхлипнула помимо воли и поставила на еловую лапу поверх курганчика из комьев рыжей глины тарелочку с принесенным поминальным завтраком. Поглубже запахнулась в куртку, пряча лицо в черный шарф, и отступила на несколько шагов назад, где ее тут же приняли успокаивающие объятия Магнуса. Она не удержалась и разрыдалась, уткнувшись ему в грудь. Мужчина гладил её по вздрагивающей спине, в очередной раз оберегая от хлопьев снега, и от всего мира.
 
Степаныч, за свою жизнь побывавший на десятке таких мероприятий, был печально сдержан, и изредка чуть кивал головой каким-то своим мыслям, дежурно вздыхая, и бросая косые взгляды в сторону Стеллы. Она же, в отличие от сестры, никаких эмоций не выражала, стояла в стороне, словно статуя, прямая, безмолвная, отрешённая.
 
— Я понимаю, конечно, у вас трагедия, но еще немного постоим, и простуда всем обеспечена. — Бьерн взял свою любимую за плечи. — Он уже никуда отсюда не денется, успеете ещё нарыдаться, когда тепло станет.
— Ты бессердечный! — бросила ему Линда.
— Я реалист. — коротко парировал её упрёк норвежец, нехорошо скосил глаза на соседний памятник и Магнус бросил в его сторону колкий взгляд, хотя и промолчал.
 
Все понимали, что скандинав прав, ведь за свою жизнь Серж ничего хорошего никому не сделал. Стелла, так и не сказав ни слова, развернулась и пошла по мощенной дорожке прочь из абдалла, Бьерн тоже не стал ждать Магнуса и Линду. Степаныч двинулся прочь одновременно с ним, и только старший норвежец безуспешно пытался успокоить жену, которая никак не хотела уходить, продолжая всхлипывать.
 
Старшая же сестра за все эти дни не проронила ни слезинки, в отличие от младшей. Спешно покидая погост, она старалась не думать о том, что произошло в последние несколько дней, и что теперь брат ее покоится рядом с родителями. Хотя лично для нее было бы намного лучше, если бы его похоронили где-нибудь с остальными преступниками. Особенно после того, как узнала всю правду…
 
…Она робко заглянула в комнату для свиданий. Наконец-то собралась с моральными силами и откликнулась на его просьбу. При ее появлении Серж даже не оторвался от созерцания своих ногтей. Казалось, девушка была ему абсолютно неинтересна. Но она успела отметить, что руки его дрогнули.
 
“ А нервишки-то у братца на пределе!” — подумала Стелла не без легкого злорадства.
 
— Ты хотел поговорить со мной! — она села за стол напротив, сцепила пальцы замком и посмотрела на него в упор.
— Хотел, — брат поднял голову и ухмыльнулся широко, показав заметно проредившиеся зубы, — еще в декабре хотел. А уже конец февраля.
— Я была слишком занята в последнее время.
— Ну да, неумолимо превращаешься из Золушки в принцессу. Совсем изменилась за эти месяцы. Глупая маленькая гусеница, незаметный червячок, вдруг стала прекрасной бабочкой. Даже не узнать. Наверное, даже на собственной машине приехала.
— Надо же; какой наблюдательный. Вот только в одном ты ошибся. Я никогда не была глупенькой. Так зачем позвал?
— Просто посмотреть захотелось на ту, которая раздавила меня.
 
Стелла немного удивленно приподняла бровь, а  мужчина уже не просто улыбался, нет, в глазах его вспыхнуло что-то такое нехорошее и знакомое, что стало на секунду страшно.
 
— А не ты ли сам, своими необдуманными поступками растоптал собственное будущее? И чем же, позволь спросить, я уничтожила тебя?
— Своим рождением, — его голос превратился в едва слышный хрип, — пока вас, двух мелких тварей не было, мы с родителями жили просто отлично! Мать любила меня, отдавая всё своё время, всю нежность и заботу мне одному. Если бы ты только знала, как я не хотел, чтобы вы рождались. Папаша и мамаша вдруг про меня словно забыли! Я, как старший, просто стал им не нужен. Ведь у них появилась сначала одна, а потом и другая доченьки! — при этих словах Серж скривился так, будто раскусил сразу половину лимона. — Если в детстве я страстно мечтал, что вы сами сдохнете в младенчестве, то потом, когда вырос, а вы  всё жили, пользуясь положенными мне чувствами, решил, что мечтать хватит, надо своими руками добиваться желаемого, Осталось убрать главную помеху с дороги, совсем. Ту, которая мешала мне дышать полной грудью, лишала кислорода. Возможности двигаться вперед.
 
В этот раз глаза девушки слегка округлились и брови поднялись в изумлении.
 
— Что ты имеешь в виду?  она не хотела слышать его дальнейших слов, она боялась их, но должна была, обязана узнать всю правду. Весь ужас, к которому готовилась морально все эти годы, ведь догадывалась…
— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. — брат склонил голову набок, глядя на нее, как на некое недоразумение. — Вот только кто ж знал, что в тот день мелкая дрянь заболеет и вас оставят с нянькой. Скажи ей спасибо, тогда она спасла тебе жизнь.
— И не только тогда. — Взгляд Стеллы ожесточился, хотя в глазах стояли слезы. — И не только. И если бы не она, то твоя последняя попытка достать нас, возможно, даже удалась бы. А так, ты теперь сидишь здесь, а она в вине и шоколаде.
— Да уж, жаль, что тогда мне помешали и я не додушил мелкую погань! А теперь вы уничтожили меня.
— Нет, братишка, нет, дорогой, — девушка встала, кутаясь в пальто, потому что вдруг ознов сковал всё её тело и мысли, — ты уничтожил себя сам, своей жадностью, своей глупостью, эгоизмом и злобой. А еще своей бесчеловечностью. Тебе, кстати, Катя привет передавала. Я была у нее на днях в психушке.
— Да ну, и что же сказала моя драгоценная женушка?
— Ничего. Она больше ничего не говорит. Вообще. И не скажет, как сообщили врачи. Слишком тяжелой оказалась психологическая травма. А еще она тогда была беременной.
 
Серж смотрел на сестру с открытым ртом. Взгляд его метался из стороны в сторону.
 
— Живи с этим, брат, живи сколько придется. Сколько осталось.
— Будь ты проклята! И Линда тоже!
— Не стоит говорить подобного мне. Ты, видно, позабыл, с кем имеешь дело!
 
Она презрительно посмотрела на него, задрала подбородок, затем отвернулась, постучала в дверь и дежурный выпустил ее. Вот только одному Богу было известно, чего стоило девушке сохранить это гордое выражение лица и осанку. Стараясь не разреветься, словно маленькой девочке и не кинуться прочь, чтоб не упасть на колени, взывая к всем известным ей богам.
 
Только в машине, уединившись от всего большого и злого мира она дала волю слезам. Она рыдала не в силах остановиться. Ревела навзрыд, до истеричного всхлипывания, до болезненных спазмов в груди. Почти до потери сознания.
 
Когда по звонку Артура прилетел взволнованный Бьерн, то она все еще была не в состоянии ни двигаться, ни даже мыслить достаточно адекватно. Все, что она могла сказать в тот момент, когда он вытаскивал ее обессиленное тело из салона, так это то, что повторяла, словно заведенная, одну и ту же фразу:
 
— Он сделал это…
 
После этого впала в беспамятство, в котором провела почти трое суток. Таким сильным было для нее это потрясение. Норвежец все дни не отходил от ее постели, как и вызванные им лучшие доктора города. Когда же она вновь пришла в себя, то долго рассказывала мужчине обо всем, что произошло. О том, что рассказал ей брат. Снова и снова прогоняя в памяти все события последних десяти лет. А он слушал, понимая, что ей сейчас нужно выговориться, как глотнуть свежего воздуха. Чтоб не сойти с ума.
 
А Сержа буквально через две недели после их со Стеллой разговора убили. Как? Для всех это так и осталось загадкой. Она не стала задавать слишком много вопросов, да и остальные не горели особым желанием. И только Линда по-настоящему оплакивала смерть одного из последних родных людей.
 
И вот теперь девушка монотонно шла впереди, возвращаясь обратно к машине, сзади её догонял Степаныч, ведущий под руку уже немного успокоившуюся Линду, а замыкали шествие решившие немного пообщаться норвежцы.
 
— Как она себя чувствует в последнее время? — Маг повернулся к племяннику и тот вздохнул неопределенно.
— Внешне, как камень. Что там на душе творится, одному Богу известно. Вон тот субъект, — он указал большим пальцем за себя, — не смог физически добраться, так решил морально доконать. Я мать его, с ума сам чуть не сошел, пока она в себя пришла. Как только в этой семье такое чудовище выросло, ума не приложу.
—Эй, о покойниках либо хорошо, либо ничего…
— Кроме правды.
— Ты, кстати, фото видел? — стало видно, что лицо старшего норвежца даже из-под капюшона как-то нехорошо посерело. Глаза нездорово заблестели.
— А как же. Еще вчера на похоронах. Сначала подумал, что показалось, потом стало как-то не очень хорошо.
— Вот и я о том же. Меня в дрожь бросало все похороны. Глаз дергаться начал. Пипец, как это стремно.
— Ну, кто ж знал, что это мамка их. Страшно? Вот и мне тоже и очень. Но я ее люблю несмотря ни на что. Так что постараюсь перетрактовать это все, просто как страшный сон.
— Ты-то можешь, а вот мне как быть? Я же ее видел, как вот тебя сейчас.
— А я нет, по-твоему? Магнус, девчонки — только наш выбор. Особенно моя. Не забывай, сколько я ее добивался. Меня теперь никакое привидение не остановит.
— Расписываться когда собираетесь?
— Пока нельзя.
— У тебя на каждый день своя отговорка.
— Так не я теперь. Она боится. Примета плохая, нельзя сразу после похорон родственника, а тут еще твоя в истериках бьется. Хорошо, что моя ей еще разговор последний с братцем не передала, иначе обе ушли бы сразу в дурку. А потом и мы с тобой параллельно.
— Ты не забыл, что с ума поодиночке сходят?
— Я-то не забыл. Но в свете этой жизни, меня уже ничто не удивляет. Они ж ни в одни рамки нормального не укладываются! И я сейчас не про призрака. Не только про него, точнее. Они обе - маленькие ходячие паранормальные явления. — он приостановился на минутку, чтоб закурить. Втянул в легкие горький дым, закатив глаза. Посмотрел на пасмурное весеннее небо, подставив лицо мелким каплям дождя. Вздохнул. — Особенно моя, особенно сейчас.
— Ну, конечно, она же такое нервный срыв пережила. — Магнус так же закурил и посмотрел на племянника, но взгляд того вдруг затуманился и немного погрустнел. — Или что ты имеешь в виду?
— Вот, в мусорнике заметил.
 
Бьерн покопался в кармане, выудил из него какой-то предмет, чем-то напоминающий электронный термометр и протянул Магнусу. Тот нахмуренно взял его и придирчиво принялся рассматривать. И вдруг брови его поползли вверх.
 
— Да ладно! Мужик но это же кла…
— Даже не представляю, где я так накосячил.
— Ты чего, е…нуся что ли? Какой косяк? Радуйся, что так вышло!
— Маг, рано, слишком рано! Посмотри на нее, она еще до конца физически не сформировалась даже! А учеба? Да мы даже пожить для себя нормально не успели. Не поженились!
 
Старший норвежец в это время с легкой улыбкой докурил, бросил окурок на землю, затоптал его не спеша и вдруг с силой засадил племяннику хуком справа прямо в скулу. Не дав ошеломленному Бьерну прийти в себя, он с силой ухватил того за грудки и приблизил к себе, установив прямой зрительный контакт.
 
— Ты что, думаешь, я не догадываюсь, к чему ты клонишь? Если ты дол...б еще раз хотя бы заикнешься о подобном, я тебе вырву то, чем ты это сделал! Ты знал, к чему это может привести, что ж ты трахал ее, если она такая несформированная? Еще раз я нечто подобное от тебя — мудака услышу нечто подобное! Убью, сволочь! И попробуй только сказать ей хоть что-то не то! Я ее увезу в Петербург и ты ее больше не увидишь! Либо ты будешь обращаться с ней по-человечески, либо завтра же она уедет. Понял?!
— Да успокойся ты! Я ж не дебил какой-то! Я просто сказал, что рано!
— И что? Ты же сам знал, что делаешь! Случилось, значит случилось! Дурак! Радуйся, что можешь хотя бы иметь детей!
— За живое задел, да?
— Да, идиот! Падла! Ты смотри, Линде не заикнись с такой кислой рожей! Ее кондратий хватит.
— Я ж детей не люблю!
— Даже неудивительно. После Беллы с ее подарочком в подоле инорасовым.
— Заткнись, это все из-за тебя случилось!
— Ничего, опыт есть! А дете, полюбишь! Тут уж точно твоя кровь.
— Да иди ты в жопу! Ржет он еще, я вот думаю, как жить дальше, а он разулыбался тут.
— Перво-наперво, поговори с ней. И так поговори, чтоб она не слегла с угрозой в больницу.
— Я боюсь, что во время срыва мы как-то уже могли навредить.
— Не начинай даже думать о плохом. Идем, нам еще домой ехать. Тем более, что мы завтра улетаем.
— Что, до девяти дней ждать не будете?
— Нет! Думал сначала, но сейчас считаю, что вам далеко не до нас. — Магнус медленно двинулся вперед по аллее. — Парадокс, одна жизнь закончилась, а вторая скоро начнется. Все продолжается! Как ребеночка-то назовете, папаша?
— Хватит скалиться! Мне лично не смешно!
— Если ты считаешь, что с рождением ребенка жизнь твоя закончится, то круто ошибаешься! Если будете так думать, то жизнь и вправду закончится, нормальная жизнь, а если возьмешь себя в руки и сделаешь все правильно, то он вам не только не помешает, но и поможет жить еще ярче! Глупец! Кстати, заметил, что мамка у наших дамочек тоже метиска была. Может не в первом поколении, но не чистокровная якутка точно.
— И что?
— Дети смешанных кровей всегда красивее родителей. На меня посмотри! Восточно-норвежская кровь! Красавчик!
— Ага. И ЧСВ выше неба!


Рецензии