Дом на песке

В попытках осознать происходящее у нас Украине ум цепляется за метафоры. Образы всплывают неожиданно из глубин подсознания таящих опыт поколений.

Если я пишу эти строки, живу на земле, значит, мои предки сумели выжить среди войн, революций, голодоморов и лагерей от немецких до сталинских. Среди бесчисленных жертв и несчастий оставалась узкая тропинка. Кто указывал им путь?

Украинская Незалежность представляется мне - домом на песке.это интуитивное представление не покидало моё воображение все годы Незалежности, когда в душе росло предчувствие приближающейся катастрофы.

Но оказалось эта метафора не моя. Притча о доме на песке принадлежит Иисусу - "того кто слушает Мои слова и не исполняет их, можно сравнить с человеком, который построил дом на земле без фундамента. Как только река обрушилась на дом, он тут же рухнул, и падение его было великим"

Война на херсонщине словно волна прокатилась и унеслась дальше. Дрожали окна, хлопали двери, содрагалась земля от ракет, снарядов, рухнувших недалеко вертолета и штурмового самолёта, но мой дом, дом моего отца уцелели.

Я живу на берегу Днепра в том месте где в конце 18 века поселились мои предки украинцы переселенцы с Полтавы. Они пришли в эти места вслед за русской армией князя Потемкина, вытеснявших с низовьев Днепра турок османов.
Мои украинские предки небыли основателями города Херсона, они поселились рядом с Херсоном в землянках заброшенного запорожского зимника у кургана Кебиха.

Эти дикие места днепровских плавней кипели разнообразием рыбы, раков и живности. Земли и озера принадлежали обрусевшему ляху пану Скадовскому, а мои предки украинцы арендовали у пана два озера в дельте Чучужье и Тичковатое.
Как раз между ними вдоль глубокой судоходной протоки Кошевая в урочище Глыныще, крохотном рыбацком хуторе под отвесными глиняными кручами и поселились мои предки с Полтавы. Над тем самым местом 240 лет спустя стоит на днепровской круче большой дом моего отца.
Он построил его в конце 80 ых годов прошлого века, когда вернулся из Эстонии где вспыхнул националистический психоз - русские оккупанты убирайтесь домой!

От старого дома моего деда сегодня не осталось следа. Я застал дом маленьким мальчиком когда тридцать лет назад с родителями приехал из родной Эстонии. Мы поселились в нем и жили два года, пока отец закладывал глубокий фундамент и строил новый каменный дом.

Дом моего деда не был старым, дед построил его после войны когда вернулся с фронта взамен прежней развалившейся землянки в Глыныщах в которой родился мой отец.

Но у дома был существенный недостаток - дом моего деда, днепровского рыбака, фронтового артиллериста, был без фундамента.

Таким образом глинобитные хаты строили все украинцы. Они назывались - камышовыми вальковаными мазанками. Такой была многовековая украинская традиция, часть культуры.

Копалась яма, извлекались из неё глина, засыпалась пшеничной соломой, заливалась водой и лошадьми делался густой замес. Готовая масса глины с соломой скатывалась шарами размером с футбольный мяч. Они назывались - вальками.

Из валёк без фундамента прямо на поверхность земли и вальковали, мазали хату.
С толстыми метровыми стенами, небольшими окнами, накатанным глиняным потолком с камышовыми матками и камышовой крышей, валькованая мазанка была теплой в зиму, прохладной летом. И был у неё один существенный недостаток- хаты без фундамента едва хватало на одну человеческую жизнь.

Углы проседали, окна кривились, крыша съезжала набок как потрёпанная соломенная рыбацкая шляпа.

Когда я впервые увидел дом своего деда, дому едва исполнилось сорок лет. Но выглядел он глубоким, разбитым, сгорбленный стариком.

Спустя два года рядом и выше отец построил новый каменный дом на глубоком фундаменте, валькованую мазанку развалили и вывезли.
Но на всю жизнь я сохранил грустное впечатление о своем родовом украинском доме на песке.

Остатки древнегреческих поселений у нас в северном Причерноморье явление привычное. Хорошо сохранившимися фундаментами и каменными цокольными этажами античных построек которым больше двух тысяч лет никого не удивишь.
Валькованые украинские хаты без фундаментов на их фоне производят странное впечатление.

Словно глубокий философский спор с античными мудрецами о бренности человеческого бытия.
Но это уже другая история, ментальность, иные измерения возможного будущего.

Когда я просил отца рассказать о своем детстве. Он с горькой гримасой отказывался -
"О чем рассказывать, нищета была жуткая ..."
"А каким был мой прадед? Твой дедушка, ты запомнил его?" - не унимался я.
"Я их не знал, они погибли от эпидемий в голодовку, твой дедушка уцелел один"

И мрачная картина истории моих предков рисовалась в воображении - войны, революции, голодоморы, эпидемии - одна за одной словно волны разгневанной реки катились по несчастной Украине. И люди строили дома без фундаментов, словно временные укрытия, шалаши от зноя и ветров, без надежды на счастливое будущее своё и детей своих. И вся страна была домом на песке "и падение его было великим".

Вся украинская независимость от корней своих кажется мне сооружением на песке - вымирающее население, низкая производительность труда, самая нищая разграбленная европейская страна с отсталыми технологиями и угробленной наукой.

Престижной работой в последние годы была служба в ВСУ и нац батах - постоянные зарплаты, современные казармы, американские, европейские инструкторы, западное вооружение. Темных, голодных хохлов превращали в дрессированных цепных псов.
А вокруг забитые украинские села, убогие серые города, нищие замерзающие пенсионеры, дети и женщины в обносках из секонд хенд.

Когда сегодня я встречаю толпы украинцев в Польше, Прибалтике, Германии, я слышу общие нотки настроений - украинцы не говорят о войне.

Война - там, далеко, в чужой для них стране. Тут в Европе другая жизнь. Тут добрые, внимательные, сердобольные люди. Лояльность властей, уверенность в будущем.
Там, в чужой Украине остались беспросветность, прозябание, нищета, произвол властей, национализм и ненависть.

Украинцы сегодня бегут не от войны. Они, наконец, осуществили свою заветную мечту - навсегда свалить из нищей разграбленной Украины в сытую Европу.

И мне всё равно какими будут выражения на лицах европейского обывателя, когда, наконец, они начнут это осознавать. Запад сегодня несёт бремя ответственности за эксперимент над живыми, глубоко несчастными людьми, которым пообещали несбыточную надежду - Украина цэ Эвропа!