И по-прежнему, люблю кофе, роман, глава 50

50

Сделав сам себе вид, что иду бесцельно, положившись на судьбу и не запланировав для себя никаких дел, поскольку не знал, как пройдет встреча и сколько времени займет.
Решил внезапно подаренную свободу использовать с пользой, совместив ее с удовольствием, отправился на ланч в «Райский сад».
Благодаря Создателю все человеческое для здешних обитателей не стало чуждым, а у многих, включая меня гипертрофировалось до гигантских размеров, при нашей любви к халяве и отсутствии внешних сдерживающих факторов, остановить стремление пустится в разнос, может только такой мощный сдерживающий фактор, как интеллект.
Всюду, во все времена и, как выяснилось во всех измерениях только дух способен умерить твои желания и не дать тебе свалиться в бездну праздного времяпровождения, чревоугодия и, будем называть вещи своими именами, перед собой-то, что кокетничать, разврата.
Потому прибыв в заведение общественного питания, надо же было придумать столь похабное название для хорошего дела, помня о том, что я-то человек с интеллектом, скромно взял из гастроемкости горячее яйцо в мешочек, гренок, по кубику масла и сыра. С кофе решил не спешить, дабы не остыл.
Зал был полупустым, очевидно обитатели здешних мест встают поздно, вот и мне впервые довелось здесь завтракать.
В центре стоял закрытый рояль и было трудно себе представить, что еще вчера, при помощи лишь рук худого юноши в шортиках, нет не может быть, не только рук, но и сердца, которое пряталось под его рубашечкой, но было столь великим, не в смысле размера, а в смысле таланта, что из инструмента извлекались звуки, заставляющие рыдать, радоваться или тосковать. Это нас-то, людей мертвых и по определению бессердечных и, возможно вечных.
Сейчас вместо рояля, ниоткуда звучала тихая музыка, никакая, ни о чем.
Вскрыв яйцо, пошевелил в нем ложечкой, положил в середину крошечный кусочек масла, посолил, поперчил снова поболтал ложечкой, зацепил тягучую субстанцию, стараясь захватить и белок, и желток, и растаявшее масло, отправил в рот, отломил гренок, мазнул маслом отправил вослед, зажмурившись от удовольствия проглотил. Повторил, еще повторил, яйцо почти закончилось, поскреб скорлупу изнутри, собрал остатки, доев гренок с сыром и маслом, отправился за кофе, краем глаза в углу увидел завтракающую пару Тахира и Резеду, они были заняты разговором и меня не замечали, решив никому не мешать и спокойно закончить завтрак сварил себе двойной эспрессо, уселся с чашкой и продолжил получать удовольствие. Лениво обдумывая только что увиденное из которого тут же начал делать нехитрые выводы.
Пара сидит и завтракает. Что в этом такого? Казалось бы, ничего. Однако, то, что мужчина и женщина оказались за одним столом, утром наводит на размышления, почему? Может быть потому, что договорились встретится и позавтракать, слишком сложно, проще – потому, то ночевали вместе.
Конечно, не Эдгар По, но вывод похоже верный.
Значит Дорогушин младший, положивший было глаз на девушку, пролетел. Я рад за Тахира, уж больно меланхоличным он выглядел, а сейчас прям стрекочет. Увлечен разговором и девушка внимает ему с удовольствием. Хотелось бы чтобы у них все сложилось.
Неторопливо вкушая кофе, продолжал рассматривать пару. Тахир и, к моему удивлению Резеда, как мне показалось стали более спокойными и доброжелательными, что ли. Разговаривали спокойно «без нервов». Да и смотрели друг на друга, не сказать влюбленными, но довольно ласковыми глазами.
Тахир на миг отвлекся, поднял глаза и заметив меня, махнул рукой. Сказав что-то собеседнице встал и подошел поздороваться.
Обменявшись приветствиями и ничего не значащими фразами, задали дежурные вопросы, как жизнь и что нового.
Тахир ответил, мол без новостей, все дежурно, я хотел ответить так же, но вдруг подумал, что там, откуда мы все сюда явились, он мог быть знаком с Иришкой. В двух словах рассказав ему о своей миссии по встрече, напомнил о ком речь, он наморщил лоб и, вдруг улыбнулся – вспомнил.
При возможности, попросил я его, свяжись с ней, а лучше встреться, так сложилось, что, на данный момент, кроме меня у нее здесь и знакомых нет, они конечно не заставят себя ждать и скоро возникнут, но пока…
Не удержавшись от любопытства спросил,
- «Как там Дорогушин сын поживает»? и услышав в ответ,
- «Хорошо поживает, утешил мачеху и заменил Валерии папу», - и подождав, когда моя челюсть вернется в обычное положение, улыбнулся.
Друг понимающе, приятно иметь дело с человеком, не задающим лишних вопросов кивнул и из вежливости пригласив меня за свой столик, где томилась в одиночестве его подруга и приняв мой отказ и благодарность за приглашение как должное, вернулся к своей трапезе. Я, в знак приветствия, помахав Резеде ручкой, собрался было уйти, как в зал влетела Ирина.
Она была взволнована и, отчасти раздражена. Несмотря на утреннее время, от нее попахивало спиртным и, возможно в связи не только с этим выглядела неважно, и если нанесенный макияж мог скрыть заметную синеву под глазами, то одутловатость лица замаскировать было сложнее, да и одета она была как-то, некстати, в длинное, больше подходящее для вечера открытое платье.
Сразу набросилась на меня –
- «Все утро не могу с тобой связаться, дома тебя нет по связи не отвечаешь».
Прежде чем взглянуть на карманный коммуникатор и выяснить почему не слышал вызова, задал резонный вопрос –
- «А я обещал тебе встречу или отчет»? – она смутилась, но решив, что должна нападать, почти выкрикнула –
- «Ты же должен был сообщить мне о матери».
- «С какой стати» - парировал я.
- «Если бы тебя интересовала мамаша, ты бы пошла ее встречать» – я подчеркнул слово «ты», крыть было нечем, Ирина захлебнулась гневом и заплакала.
Это уже был запрещенный прием – женские слезы, ни в одном из миров не могут служить аргументом, вернее, это последний аргумент, который пускается в ход, дабы дезориентировать оппонента.
Но меня вывести из себя было трудно, не потому, что такой я бесчувственный, просто, пережитое утром волнение, вовремя поприжатое коньяком и завершившееся, к полному моему удовлетворению без вопросов, проблем и, упаси Господи истерик, принесло в душу мою успокоение на которое, честно говоря я не рассчитывал и, теперь судя по рыданиям не ошибался. Ни от мамы, так от дочи. И с кем я связался.
Коснулся головы и голых плеч, рыдания стихли, подозрительно быстро.
- «Все в порядке с твоей мамашей, мне бы такое самообладание, помереть, пережить разборку полетов и выпорхнуть из двери, как ни в чем ни бывало. Доставлена домой, оставлена наедине с аппаратурой для связи с куратором, мне отвечать на могущие у нее возникнуть вопросы, как-то не катит. Оставил свой контакт, пока не беспокоила» - и вспомнив упрек в том, что я не выхожу на связь, достал из кармана планшет, он был отключен, не умышленно, похоже прижал его узким задним карманов штанов. Включив увидел одиннадцать вызовов от Ирины и ни одного от старшей мадам.
- «Вот, видишь, я не знаю в чем дело, не склонен не верить тебе, когда ты рассказывала мне о интересе, чуть ли не поклонении в отношении моей персоны со стороны матери. Здесь же, интуиция меня никогда не подводит, я ей совершенно неинтересен, нет, Слава Богу не противен, но как особь противоположного пола ей безразличен. Что меня, если честно, радует. Мне не хотелось бы оказаться в роли старого ловеласа, имеющего связь и с мамой, и с дочерью. Хотя здесь, вы скорее сестры, кстати которая из вас старше, еще нужно посмотреть. Советую, в соответствии с этой сентенцией себя и вести».
Здесь мне пришлось второй раз, за последние минуты, силой закрывать рот и возвращать челюсть в исходное положение.