История 22 Вестник смерти

Люба проснулась ни свет ни заря, объясняя этот факт, разумеется, наличием в одной с ней постели мужчины. Вспомнив минувшую ночь, передернулась и тихонько выбралась из вороха одеяла, оставив его в объятьях Виктора, что и во сне, бессознательно продолжал попытки ее полапать. Ну, вот и кто он после этого, как не извращенец? Быстро переодевшись, бесшумно выскользнула из комнаты, первым делом, разумеется, проверив детей, что в этот час еще мирно посапывали на разложенном диване. После чего спустилась на кухню. Конечно, после праздничного застолья много что осталось, но каша на завтрак все ж таки полезнее.
— Ну, как все прошло? — раздалось за спиной, и драгоценная соль просыпалась мимо кастрюльки. — Он повел сел себя как зверь или был нежен?
— Ты о чем? — нахмурилась Люба, бросив новую щепотку приправы и поворачиваясь к стоящей в дверях Маше.
— О Викторе, разумеется, — усмехнулась девушка, что сейчас, с распущенными волосами и в расстегнутой блузке, в вырезе которой виднелась стянутая корсетом грудь, выглядела до неприличия развратно. — У него большой, да? Это не всегда приятно.
Люба вспыхнула. Рука до сих пор помнила и размер и жар мужского члена, как тогда. Вот только, как ни странно, при воспоминании о нем, она не чувствовала того отвращения, скорее наоборот, испытывала непонятное волнение, в котором не признается никому.
— Ничего не было, Маш, успокойся, — отрезала она, помешивая кашу. — Только не делай так впредь, ладно? Если тебе была нужна комната, могла сказать, я бы в детской легла…
— Я поняла тебя. — Послышалось ли ей в голосе собеседницы раздражение и... досада? — В следующий раз так и сделаю.
Прихватив со стола кусочек кураги, предназначенной детям в качестве пищевой добавки, она направилась было прочь, но Люба остановила ее:
— А ты? Все получилось?
Та на миг замерла:
— Да, — коротко бросила она, после чего губ ее неожиданно коснулась усмешка. Решила таки поделиться. — Ты не поверишь, Толик в постели такой невинный, неопытный, застенчивый. Собственно, потому я его и выбрала. Достаточно надо мной мужики доминировали. Моя очередь.
— Маш…
Собеседница рассмеялась:
— Не делай такое лицо. Ему понравилось. Я умею доставить мужчине удовольствие.
Страшно было даже представить, что творилось ночью в спальне ребят. Что в сравнении с этим поводить немного, лаская, рукой, иногда перебирая... Прижав ладони к пылающим скулам, Люба запретила себе даже думать о том, что случилось между ней и Виктором.
Неожиданно, громкий удар заставил обеих вздрогнуть. И без того покрытое трещинами, оконное стекло разлетелось. Люба чудом успела накинуть на кастрюлю полотенце, висящее на плече, спасая завтрак. На кафельный пол, пачкая бежевые плитки кровью, упала птица.
— Дурной знак. Говорят, это к смерти, — заметила Машка, склоняясь над мертвым уже белым голубем.
— Глупости! — решительно заявила Люба, как психолог, давно не веря во всяческие суеверия. — Кроме того, если он влетел потому, что умирал сам, это не считается, верно?
Указала она на короткий дротик, торчащий у птицы из груди — с таким по-любому не жить. Необычный, кстати, выбор оружия. Хотела было его извлечь, чтобы посмотреть поближе, но Маша перехватила ее руку, отведя в сторону.
— Осторожно. Дротик может оказаться отравлен.
Люба качнула головой:
— Никто не будет накачивать ядом мясо, которое собирается есть, —  опровергла она подобное предположение.
— А ты уверена, что ее подстрелили для этого?
Заточенный ноготь Маши коснулся металлического колечка на лапе птицы, под которое был просунут клочок бумаги. Послание? Но от кого? И для них ли…
— Что случилось?!
В кухню влетел Толик в сопровождении Степки. При виде окровавленной птицы, последний едва не задохнулся, точно Природа-мать реагировала на случившееся через своего новоявленного жреца. Оставив его на пороге, Толик присел возле голубя, осматривая место происшествия, также обратив внимание на послание. Развернув листок, определенно взятый из блока для заметок, прочитал содержание.
— Что пишут?
Услышав почти над ухом голос Виктора, что так же пришел на шум, Люба невольно вздрогнула. И, точно очнувшись, поспешила помешать забытую кашу, после чего вообще сняла с плиты.
— Назначили место встречи.
— Нам? — на полном серьезе полюбопытствовал Виктор, как если бы такое было возможно.
— Учитывая обстоятельства, не могу с уверенностью этого отрицать. Хотя писать нам и некому... — заметил Толик. Вытащив дротик, понюхал наконечник и завернул в кусок старой газеты. — Птицу закопать подальше и поглубже, чтобы никакой зверь не траванулся, — распорядился он.
— Все равно мумии хоронить... — махнул рукой Степка, беря на себя эту неприятную обязанность. Как говорится, одним трупом больше, одним меньше. Поймав на себе недоуменные взгляды ребят, по старой привычке чертыхнулся — за всей этой свадебной кутерьмой они забыли рассказать добытчикам о мрачных открытиях, сделанных в доме. — Потом объясню. Только к нам его послать не могли, голуби не летают в незнакомые места, они всегда возвращаются домой.
За порогом послышались детские голоса, весело перекликаясь со смехом новоявленной супруги, и внутри все похолодело.
— Света! — крикнула Люба, предвидя чужие слезы, но быстро совладала с голосом. — Веди ребят сразу в столовую, каша готова. И руки пусть не забудут помыть. Выходи через черный ход.
Степка послушно кивнул, заворачивая несчастного посланника все в ту же бумагу и выскальзывая на темную узкую лестницу.
— Ребята, заканчивайте тут и идите завтракать, — велела Люба, выходя с кастрюлей из кухни.
И не подозревая о разыгравшейся трагедии, дети дурачились, а Светка не могла оторваться от законного супруга. Вот и хорошо, о некоторых вещах им лучше ничего не знать.
— Лешь, — в отсутствие лидеров группы, официального и неформального, приняла Люба на себя командование. — После завтрака помоги Степе с похоронной церемонией.
— Угу.
Она не задавалась вопросом, испортила ли товарищу аппетит. Ничего не поделаешь, у всех имелись обязанности, что не приводили их в восторг. Раскладывая кашу по тарелкам точно выверенными порциями, она думала в этот момент о том, что скоро придется кого-то провожать, а потом не спать ночами, ожидая их возвращения, прислушиваясь, не грянет ли в отдалении выстрел… Женская доля, как говорила мама, дожидаясь отца из очередного плавания.
После завтрака, свалив мытье посуды на Светку, Люба отправилась искать ребят, что, приговорив кашу по-армейски быстро, выскользнули из-за стола первыми. Обыскались. Даже начала переживать, пока не вспомнила о башне.
— Вот вы где, — перевела она дыхание. Вынув из рук Виктора бинокль, посмотрела в том направлении, в котором смотрели ранее  двое заговорщиков. Кроме лесопарковой зоны с вкраплениями покинутых частных домов, в том направлении виднелся лишь один ориентир. — Встречу назначили у городской больницы? Когда?
— Мы успеваем, — заверил Толик, не вдаваясь в подробности, а может, намеренно замалчивая их.
— Думаете, послание действительно предназначалось нам?
— Ясно одно, — Виктор затянулся, чтобы через мгновение выпустить дым в сторону от собеседницы, — кто-то очень не хотел, чтобы адресат получил его. Кем бы он ни был.
— Это меня и беспокоит... Ребята. Не ходите, а. Птица в окно — вестник смерти. Я не готова...
Ладонь Толика скользнула ей по волосам, утешая, и Люба замолкла. Замерла от мужской ласки, впрочем, сегодня не пытаясь от нее ненавязчиво уйти. В конце концов, нельзя же всех под одну гребенку... есть среди представителей противоположного пола и такие люди, которым можно довериться, чьи касания не несут в себе никакого подтекста.
— Люб. Ты же никогда не верила в приметы, — наигранно дерзко и насмешливо усмехнулся он.
Люба кивнула, соглашаясь, и подняла взгляд, умоляя.
— Не ходите.
— Это наш шанс узнать что-то о новом мире, — поддержал приятеля Виктор, туша сигарету прямо о стену. Причем далеко не первую. — Будет глупо с нашей стороны не воспользоваться им. Ты ведь понимаешь, правда?
Люба вздрогнула. И когда только Вик успел стать столь проницательным, научился читать ее, как книгу… написанную на малознакомом языке? Поникла плечами.
— Но мы не можем... — она судорожно перевела дыхание, прежде чем договорить, — не можем потерять вас. Обоих. От этого зависит выживание общины.
— Я возьму с собой Степку, — "успокоил" Толик, забирая у нее бинокль. Еще раз прикинул расстояние. — Собери нас дня на два.
— Нет, — вдруг решительно заявил Виктор. — Ты наш лидер и не можешь почем зря рисковать своей шкурой. Мы со Степкой все разведаем, не боись.
— Как лидер, решения буду принимать я, — резко отрезал Толик. Впрочем, тут же смягчив тон — с Виком жестко нельзя, он этого не любит. — А на тебя я оставляю самое дорогое. Если... Если, — повторил он, выделив неопределенное время вводного слова, очевидно заметив бледность на ее лице, — со мной что-то случится, во главе общины встанешь ты. Ты справишься, я верю. А Люба тебе поможет.
От подобных напутствий стало только хуже, будто он заранее прощался, и Люба в сердцах ударила Толика кулаком в грудь:
— Дурак! Без тебя мы убьем друг друга. Возвращайся, слышишь?! — Отступила, пряча за челкой подступившие слезы. — Я пошла на кухню.
Выпорхнула из комнаты прежде, чем кто-либо успел ее остановить. Если, конечно, вообще планировал.
— А если обидишь ее, — донеслась из смотровой тихая угроза, — я и с того света вернусь, понял?
Виктор усмехнулся:
— Тогда я так и сделаю. Так что не вздумай мне копыта отбросить...
Не слушая дальше, Люба сбежала вниз.
Степка... Ну какой от него толк в подобном походе?.. Яростно вытерев грязную столешницу, пообещав себе выяснить, кто у них такая хрюша, Люба швырнула тряпку в раковину. Завернув в целлофан вчерашний хлеб, сложила в пакет остатки овощного салата, сыр, ломоть вяленого мяса, яблоки, консервы... Потянулась за аптечкой, с сожалением отмечая, что лекарств заметно уменьшились с тех пор, как Виктор в позатом году наведался в ближайшую аптеку, в которой уже кто-то успел побывать до них. А визит в больницу хороший шанс пополнить запасы. Положила в рюкзак обезболивающее, бинты, антисептик, прежде чем осознала, к чему готовится, и слезы снова навернулись на глаза.
— Кто-то уходит? — тихо спросила Света, застыв в дверях. И не дай бог это любимый супруг на следующий день после свадьбы...
Люба позволила себе минуту, сделать несколько глубоких вдохов. Смыла улыбкой с лица тень страха и беспокойства:
— У нас подходят к концу лекарства. Толик хочет совершить набег на городскую больницу.
Просто очередной рейд.
Самообман.
Однако, так ли это плохо? Иногда. Когда повлиять на ситуацию не в твоих силах. И все, что остается человеку, надеяться и ждать, гоня прочь дурные мысли...