Ода кинзе 2

Фото автора: растёт кинза в моём огороде

Для Нади кинза, как наркотик.  Сложный, многогранный запах этого растения волнует её также, как хорошие духи. Как-то зимой, в девяностые, она зашла на городской продовольственный рынок и среди многочисленных запахов  продуктов почувствовала запах этой зелени.

 
        - Ой, ой-ой, кинза! – простонала она и, вдыхая его, пошла между рядов, пока её чувствительный нос не привёл к прилавку, где та продавалась. Естественно, что купила пучок.

 
Впервые её знакомство с кинзой произошло, когда они отдыхали в ещё социалистическом Таджикистане. Подружились в Доме отдыха с такой же молодой семьёй, татарами по национальности. Перед отлётом заехали к ним в Душанбе. Вообще, Фируза приглашала их приехать раньше - за день, два до отлёта:
      - Муж плов приготовит, переночуете у нас, а потом полетите!


Но Надежда не хотела их стеснять. Верней, она сама стеснялась гостить у малознакомых людей, поэтому они прикатили за несколько часов до вылета самолёта. Тогда у них была только Настёнка, четырёх лет.

 
Дочку укачало в автобусе.
      - Остановите, пожалуйста, - попросили они с мужем водителя.
Малышку стошнило на обочине дороги. Поехали дальше. Может быть, она отравилась алычой, которую они с отцом ели прямо с дерева, немытую? Вдруг её опрыскивали чем-то?

 
     - Нельзя одних отпускать гулять, - думает Надя. - Без моего присмотра. То алыча, то шелковица. Здесь её называют "тутовник". Прямо на территории Дома отдыха растут разные плодовые деревья, и тутовник тоже - такие огромные раскидистые деревья. Однажды муж влез на дерево, принес целую кепку темно-синей, почти чёрной, терпкой сладкой ягоды.


Тогда-то они помыли, съели эту ягоду или плоды – понравились. На вкус: то ли ежевика, то ли черноплодная малина. Такие длинные, с фалангу пальца, крупные ягоды. Таджики утверждают, что они для крови полезны. На местном рынке продают сок тутовника на разлив, стаканами. Они и его пробовали, очень вкусно!

 
       - А ежевика колючая, дикая, тоже здесь везде плетётся, и никто её не собирает, не ест, - сказал муж, обследовавший всю территорию и окрестности Дома отдыха.
       - Ну да. Это мы – дальневосточники, дикие, - ответила Надя. - Всё подряд пробуем.

 
«Из тайги выскоченные» - так называла учеников в их поселковой школе разозлившаяся учительница алгебры, геометрии, она же – биологии и химии. Сама-то была родом из Украины. Но и ученики не лыком шиты. В отместку за вредный характер дали ей кличку – Чача. Почему Чача? Злая, крепкая, как чача? Знали тогда школьники про самогон грузинский? Может быть, и знали, тогда ребята книжки читали.

Учительница была, как тогда казалось детям, не малого роста. Ноги длинные, крепкие; туловище короткое - крутые бока её таза чуть не достают подмышек. О них она вытирала пальцы, испачканные мелом.

К концу урока тёмная юбка на этих местах становилась белой, хотя на классной доске всегда лежала мокрая тряпка, приготовленная дежурными по классу (попробуй, не приготовь, получишь от неё по первое число), но она ею не пользовалась. Вот была же у человека такая странность! Тёмные, коротко стриженные волосы Нины (за глаза девчонки называли учителей по именам, без отчеств), крупными кольцами покрывали её умную голову. Похоже, что кудри у неё были свои, собственные.

Чачу школьники побаивались, не хотелось быть посмешищем - она всегда знала, кто с кем дружит, гуляет по вечерам и при случае могла припозорить перед всеми. Как только наступала весна, расчищались от глубокого снега и высыхали деревянные гулкие тротуары, молодёжь разбивалась на пары, гуляла. И если кто-то не выучил урок, Чача могла вогнать в краску парня -  мол, нечего было шляться по улице с Лилей Ивановой! Уроки надо было учить!

Но справедливости ради, надо сказать, что учителем Чача была хорошим. Несколько раз расскажет новую тему, порешает с учениками задачи, примеры, пока не дойдёт смысл даже до Сашки Трошина, соседа Нади по парте. Хотя Чача и не была их классным руководителем, учеников она рассаживала сама, по своему усмотрению - хороших девочек с плохими мальчиками.


Девчонки внимательно рассматривали своих учителей, их одежду, причёски, принюхивались к запахам духов. Может, и хотели быть похожими на них. Прощали их, когда те не успевали навести на голове красоту - учителя тоже люди, с детьми, мужьями, болезнями.

Вот, к примеру, учитель физики - эталон аккуратности. Ростом ниже маленького (злые дети за глаза называли её Карликом), всегда сооружала аккуратную шишку-башню на голове и надевала туфли или сапоги на высоких шпильках.

Она была незамужней, каждое лето выезжала в отпуск на запад или юг страны, где, очевидно, и приобретала свои аккуратные кукольные костюмчики и обувь. И сражала школьниц наповал их нарядным видом: классического фасона, но ярких, живых расцветок: розовые, голубые, зелёные...

Потом она всё-таки вышла замуж за местного тракториста. Симпатичный голубоглазый блондин-супруг любил выпить. Тоже был не первой молодости, засиделся в женихах. Не смотря на возраст, учитель родила дочь. Девочка была слабенькой, часто болела.

О физичке хорошие воспоминания, она была не злой. Повоспитывав школьников, всегда добавляла: "Вот тако тот!", чем вызывала их улыбки. Такое у неё было резюме. Но Антонину никто не боялся, о ней сохранилась добрая память. Эх, школьные годы... чудесные!

*
У таджиков в Доме отдыха всё необычно-экзотично. Днём жара, вечером и всю ночь не смолкает звон цикад. Стрекочут они иначе, чем наши кузнечики, и выглядят по-другому.

Соседи по коттеджу-таджики, народ дружелюбный, спокойный, хорошо говорят по-русски, почти без акцента. Посоветовали перед сном протирать пол холодной водой, мол, так будет прохладней спать (кондиционеры тогда и не снились), арбузы охлаждать под холодным душем.


А горячей воды и нет. Искупавшись в искусственном водоёме, где с одной стороны чистая холодная вода из ручья постоянно вливается в него, а с другой выливается, позагорав на жарком солнце, не страшно встать под холодный душ, быстренько обмыться с мылом и мочалкой.


Однажды утром они проснулись в своём коттедже от истошного рёва какого-то животного. Надя, романтическая натура, с детства любила сказки разных национальностей своей огромной страны. Под впечатлением от них сказала, что так реветь может только трёхглавый дракон!

Спросили у местных и узнали, что орёт обыкновенный, симпатичный с виду, осёл. "Он для нас тоже экзотика, только в кино, в "Кавказской пленнице" его и видели", - подумала она тогда.

В столовой "Каратага" деликатесов нет, но готовят вкусно, по-домашнему. Много свежих, тушёных овощей, непривычных баклажанов. В основном, простые блюда, как и в других советских столовках. Но даже простой, ярко-жёлтый гороховый суп с зажаркой из красных помидоров и сладкого перца, вкусный и красивый!

И всегда на столах стоят тарелки с нарезанным зелёным луком, горсть которого можно добавить в любое блюдо, суп, добавив ему ещё большей нарядности: жёлто-красно-зелёный. Ооо! Суп - светофор! Надя всё брала на заметку - они прожили с мужем своим домом всего пять лет и ей ещё многому нужно научиться.

Дома мать как-то специально не учила и не заставляла дочек готовить. Она не работала на производстве и всё делала сама. Они сидели за столом, разговаривали и Надя смотрела, как мать перебирает крупу, помогала ей перебирать; как шинкует капусту, чистит и нарезает картошку; с какого конца режет головку репчатого лука, и насколько тонкими колечками - зелёный лук; сколько бросает в кастрюлю соли, льет масла на сковороду и кладёт густой томатной пасты для зажарки борща.

 Иногда спрашивала, почему она делает что-то именно так. Мать объясняла, говорила какой продукт сколько времени варится. Например, рис - дольше всех круп. А макароны нужно бросать в кипящую воду. Это же целая наука! Кулинария!

Самое большее, что Надя могла приготовить дома - почистить и сварить картошку. И первый свой суп она сварила на первом курсе института, как только заселились в общежитие с девчонками, с которыми сдружились в июле абитуриентами - сдавали вступительные экзамены. И в сентябре работали вместе, собирали в совхозе села Доброе, Еврейской автономной области, картошку. Если интересно, она может рассказать и об этом.

В совхозе они спали в дощатых корпусах с двухъярусными кроватями, как в пионерском лагере. А, может, летом это и был детский лагерь? Наде нравилось спать наверху, никогда раньше не приходилось. Да наверху и теплее, только полушерстяное зелёное одеяло с двумя белыми полосками по торцам, всегда норовило упасть вниз. Чтобы этого не случилось Надя стала пристёгивать его булавкой к своей тельняшке. Эту ценную в те времена вещь, подарила ей старшая сестра, муж которой ходил на катере. В таком же дощатом корпусе размещалась и столовая с длинными деревянными столами и лавками.


В этом небольшом совхозе и поля были небольшими. Работа девчонок на картофелеуборочном комбайне спорилась, он редко ломался. Его таскал за собой колёсный трактор, а комбайн своими зубцами подрывал картофель, и тот, подпрыгивая на транспортёре, поступал наверх, девушкам на стол.

Они стояли с обеих сторон стола, закутанные платками от пыли, в медицинских масках, и выбрасывали за борт камни, мусор. Надя до сих пор помнит запах этой земляной пыли. Отсортированный картофель поступал в контейнер. Когда он заполнялся, трактор останавливался, кто-нибудь из девчат забирался на стол и махал платком.

На этот условный сигнал подъезжал самосвал или грузовик, и собранный картофель высыпался в его кузов. Его отвозили на сортировку, пропускали через этот агрегат ещё раз, ссыпая овощи уже в мешки.
 
Когда картофельный ряд заканчивался, тракторист переезжал на следующий или на другое поле и можно было присесть тут же на лавку около стола, отдохнуть, прокатиться на комбайне. Вот такая была технология уборки картофеля комбайном.

А ещё была картофелекопалка. Иногда их бригаду снимали с комбайна, мол, надо сегодня за копалкой походить. Её тоже цепляли к "Белорусу", она также подрывала картофельные ряды, оставляя клубни за собой на земле. Приходилось наклоняться, собирать картошку в мешки. Это уже трудней, начинала болеть спина. На комбайне лучше!


Один раз совхозники решили поэкспериментировать - вместо копалки прицепили к трактору какую-то фрезу. Она вращалась с бешеной скоростью и разбрасывала картофель на десятки метров вокруг. Ещё и портила клубни - резала, их ошмётки летели во все стороны. Студенты угорали со смеху! Эксперимент вскоре прекратили...как неудачный.


Сортировка считалась самым козырным местом работы и здесь трудились только старшекурсники, в основном, пятый-четвёртый. Их было мало: кто-то из девчат к пятому курсу уже родил детей или были беременными, другие знали, как "откосить" от колхоза, приносили в деканат медицинские справки. Абитура же отчалила в полном составе. Не поедешь, так выгонят, отчислят из института. Таков был порядок!

После работы все бежали на речку-переплюйку. Раздевались, заходили в воду по пояс и мылись с мылом и мочалкой. Стояла жара, открытые части тела даже загорали от солнца, и вода в речке была не холодной, но и не горячей. Так и мылись почти месяц. Только однажды, прикреплённый к девчачьей бригаде тракторист, натопил для них свою баню. Ооо, это было целое событие!

Их отряд раньше всех убрал свои поля, покинул сельскохозяйственные нивы. Ехали в автобусе на амурскую пристань мимо других студентов, ещё работавших в крупных совхозах, орали песни, махали руками и платками. А те им завидовали.

В общежитии заселились впятером в одну комнату: Надя с землячкой-соседкой Людой, Света с Аней из Приморья и Полина из района Лазо. Сразу нарисовали график дежурств на каждый день: кто готовит еду, моет пол, выносит мусор, идёт в магазин за продуктами. У пятого человека в этот день - выходной.

График строго соблюдали, но по мере надобности, могли поменяться друг с другом. В комнате у них ежедневно мыли пол и готовили еду. Кстати, первый суп Нади получился вкусным, девчонки оценили его и весь слопали. Визуального наблюдения за приготовлением блюд дома оказалось достаточным. С тех пор и стала она готовить всё, что придётся.

Надо сказать, что и соседки Нади по комнате были не сильно умелыми в приготовлении еды. Только Полинка, курносая, смешливая, самая опытная - замешивала тесто на пельмени, девчонки дружно их лепили (фарш передавали родители Нади).

Могла даже приготовить тесто на домашнее печенье, пропустить его через мясорубку и волнистые печенюшки запечь в электрической чудо-печке. Она-то как раз готовила дома, мать у неё работала в леспромхозе. Эх, студенческая жизнь! Прошло-то всего пять лет, как окончили институт и так свежи ещё воспоминания!

*
Но вернёмся к таджикам. Их женщины до сих пор здесь ходят в пёстрых национальных платьях и штанах, правда, паранджи не носят. А мужчины ходят в тюбетейках и ватных халатах, перетянутых на толстых животах цветными платками. Ну прямо, как баи из восточных сказок!


Несут домой стопки горячих лепёшек, штук по десять и больше, посыпанных какими-то мелкими белыми семенами. Наверное, много едоков в семье - каждому по лепёшке. Свежие лепёшки вкусные, дальневосточники уже попробовали их. Местные едят их вместо, привычного русским, хлеба.

Молодая семья съездила на экскурсию в столицу республики - Душанбе, в городской зоопарк - показать дочке разных зверей. От клеток с волками и лисами, шакалами разило псиной за версту. Надя всё искала слона, но так и не увидела его, хотя говорили, что он стоит где-то в центре. Времени не хватило на всё. Как в басне Крылова: "Слона-то я и не приметил".

Спросила про него у молоденьких девушек, сидящих у мелкого водоёма, украшенного водяными растениями, типа кувшинок. В нём маленькие крокодильчики грели свои бугристые спинки на солнце. Но девочки "тормозили", и Надя поняла, что они попросту не знают русского языка.

Потому и книг здесь полно на русском языке! Наверное, никто их не читает! Зашли в книжный магазин и обомлели, на полках: М. Зощенко "Избранное", А. Аверченко, М. Пришвин "Золото", А. Иванов "Вечный зов" (недавно на телевидении прошла премьера художественного фильма, снятого по этой книге), арабские, любимые сказки Нади - "Тысяча и одна ночь" и прочие, прочие...

Довольные русские любители книг, с горящими глазами, скупали их и отправляли посылками домой. Поддавшись ажиотажу, супруги тоже приобрели дюжину книг и отправили в далёкий Хабаровский край. Обошлось это недорого.

Побывали на экскурсии в г. Турсун-заде, в музее таджикского национального писателя, в честь которого назван, ближайший к их Дому отдыха, город. Отдали, так сказать, дань памяти писателя. Надя - начитанная девушка, в юности читала произведения многих писателей союзных республик: в книгах, в толстых литературных журналах, "Роман-газетах".

Она обожала читать киргизского Чингиза Айтматова, воспевающего озеро Иссык-Куль. Мечтала побывать на нём. Слышала что-то и о знаменитом таджике, его имя знала, наверное, что-то читала. А что же он написал? Вспомнить бы, что публиковали по разнарядке Союза писателей..

В один из дней, вдвоём с мужем, они отправились на экскурсию в горы, в Вардзобское ущелье. Организаторы экскурсии посоветовали детей не брать - мол, те боятся высоты, да и укачает ещё малышей.


Высота - две "тыщи" метров. Вроде, и немного, но экскурсовод просил слабонервных не смотреть вниз, на дорогу, серпантином поднимающуюся всё выше и выше. Коровы, пасущиеся внизу, в долине реки, сверху кажутся совсем крошечными.

Есть на маршруте такое место - "Каменный мешок", где ты с четырёх сторон окружён скалами, горами. Автобус остановился, все вышли, постояли, подняв головы вверх, посмотрели на синее небо. Действительно, как в мешке. Чудится, что нет отсюда выхода. Но, если не впадать в панику, и проехать  или пройти немного вперёд, горы расступаются.

Здесь, в Вардзобе, им показали горячие лечебные источники, необычный для глаза курортный отель "Ходжа Оби-Гарм", построенный французами, где они лечат суставы.

А вдоль ручьёв, бегущих вниз по обочинам дороги, сидят неорганизованные местные жители и лечат-парят ноги, руки в горячей воде. Чтобы не простудиться от свежего ветерка с гор, укрываются с головой покрывалами. Смотришь из окна автобуса - сидят вдоль дороги такие вот многочисленные, закутанные куклы. Французам построили санаторий, а себе нет.

На той же высоте зашли перекусить в чайхану: отведали шурпы, наверное, с бараниной, выпили горячего зелёного чаю. Непривычно было видеть, как молодой, слишком упитанный чайханщик, ополоснув кипятком из титана фаянсовый заварной чайник, ёмкостью литра на два, насыпал в него сухого чаю, добавил опять же кипятка.

Тут же разлил чай по пиалам и подал, мол, пейте. Русские-то привыкли, что чёрный чай должен настояться. А этот, зелёный - на вид светлый, какой-то неубедительный. Но попробовав, отметили, что чай очень крепкий. Здесь все пьют только зелёный, якобы, он спасает от жары.


Дочку они оставили с соседями по коттеджу, таджикской семьёй. Сейчас так не сделали бы - не зная кто они, откуда? Запросто, за время их отсутствия, можно было бы умыкнуть ребёнка, продать. Ищи-свищи потом! "Ой, куда-то убежала", - сказали бы.

Когда вернулись, их хрупкая блондиночка, с красиво выгоревшими на солнце косами, ставшими ещё светлей, большими синими глазами, румянцем на загорелых щёчках, бегала с зелёными бровями, накрашенными сурьмой на таджикский манер - сросшимися на переносице. Кстати, собственные брови дочки были совсем не белыми - а заметными, красивыми. Пришло же в голову соседке ещё  их подкрасить!

Молодые родители удивились, посмеялись, а соседи сказали:
       - Своим красили, ну и вашей тоже намазали. К вечеру станут чёрными, не смываемыми. Но не переживайте: домой приедете, они уже смоются.


Брови к вечеру, действительно, почернели. Одним словом, дочка из Насти превратилась в Гюльчатай! Вот оно, братство народов: без обид, боязни за детей. Существовало какое-то доверие между советскими людьми.

*
То же самое, без страха за ребёнка, было и перед Таджикистаном, в Ташкенте, где молодая семья останавливалась на три дня. Таксист привёз их к своему знакомому, русскому мужчине лет сорока пяти-пятидесяти. Был вечер. Хозяин накормил их с дороги вкусными мясными котлетами, напоил чёрным чаем со сгущённым молоком.

         - Жена уехала к родственникам, мы с сыном вдвоём хозяйничаем, - сказал он. - Я охотнее беру на постой русских.
Для дочки поставил, в их отдельной комнате, маленький диванчик.
         - Чтобы не спать вам втроём на одной кровати.

Вечером супруги не видели прочих постояльцев, так как было уже поздно, и все, пожалуй, уже спали. Но утром образовалась очередь в туалет, душ. Были в ней и местные, узбеки. Заглянув в просторную застеклённую веранду, Надя увидела ряд железных кроватей, штук десять, не меньше. "Да, неплохой доход, наверное, у хозяина, - подумала она. - Ещё и террасу сдаёт. Только мы отдали ему двадцать пять рублей". 

Увидев, что семья выспалась и собирается ехать, осматривать город, хозяин предложил оставить дочку дома.
        - Всё равно она ничего не запомнит, только устанет. И вам не даст толком погулять!

Первым делом они с мужем посетили Восточный базар. Это надо было увидеть! Многолюдно, шумно, изобилие сказочное! Больше всего Надю поразили огромные, в рост человека, мешки со специями, пряностями: гвоздикой, красным и чёрным перцем.

Названий других она даже не знала: какая-то куркума... Куда столько? Неужели разбирают в таких количествах? Стояли такие же, огромные, глиняные кувшины - наполненные маслом или пустые? Как в сказке про Али-бабу и сорок разбойников! И правда, человеку можно спрятаться в такой посудине.

Здесь они впервые увидели нектарины.
    - Что это за фрукт? - не стесняясь, спрашивала на базаре Надя.
    - Нектарины - персики, только лысые, - отвечали торговцы.
Вкусные были нектарины, сладкие, сочные. И цены базарные показались супругам такими низкими, копеечными, особенно, на овощи: помидоры, огурцы.

В ЦУМе их удивило обилие в свободной продаже натуральных шерстяных ковров.
       - У нас дома люди годами в очереди  стоят, записываются, чтобы приобрести этот предмет, так называемой, роскоши. А здесь навалом лежат - подходи, выбирай. И цена доступная, - обсудили эту тему супруги.
Ковры лежали таким образом, что, взяв один за уголок, можно было "пролистать" ниже лежащие, просмотреть их красивые расцветки.
       - Можно было бы купить ковёр, если бы ехали назад, домой. А сейчас таскаться с ним? - благоразумно решила Надя.

Здесь же в свободной продаже продавались махровые халаты и полотенца, большие и маленькие. Надя купила одно большое, чтобы заворачивать в него дочку после купания, себе - длинный бежевый халат с капюшоном, с красной окантовкой и ещё - такой же махровый, пёстрый, но короткий, и почему-то без рукавов.
 
       - Ещё до места отдыха не доехали, а ты уже набираешь вещи, - пожурил её супруг.- Куда складывать всё? Места в чемодане-то нет.
       - Так у нас же ничего этого нет в продаже, всё - дефицит, - ответила ему Надя. - Как будто ты не знаешь! На обратном пути через Ташкент-то не поедем.
       - Здесь хлопка много, шерсти с баранов, вот они и производят из всего этого свою местную продукцию: полотенца, одежду, ковры.
Хлопчатник они увидели впервые, сразу же по прилёту в Ташкент. Небольшие его кустики росли прямо на клумбах около аэропорта.

Национальные платья и штаны с узорами рядами висели в женском отделе. 
        - Цена высоковата, наверное, они из натурального шёлка. Тюбетейки, расшитые шёлком, тоже дорогие. Ради сувенира покупать не стоит, а носить всё равно не будешь, - решил муж.

Перекусили на крыше ЦУМа, в открытом кафе, с невысокими стенами - так необычно! Синий чад от разогретого масла или жира, запахи жареного мяса тут же улетали вслед за ветерком, продувавшим насквозь кафешку. Они подошли к стойке и заказали лагман.

Повар при них взял кусок теста и стал растягивать его руками. Складывал два куска вместе, опять растягивал. Ещё и ещё. В результате его манипуляций тесто, на глазах супружеской пары, превратилось в длинную лапшу. Отрезал добрый шмат, бросил его в кипящую воду - несколько минут и готова!

Добавил в большие тарелки к лапше говядины, с густым и вкусным томатным соусом, с какими-то ягодами или фруктами. Порции были настолько большими, что молодые супруги не смогли их осилить. Им хватило бы и одной на двоих.

Пошли гулять по современному городу, сфотографировались у красивой арки мечети цвета бирюзы, с замысловатыми узорами. Потом забрели в старый город, удивлялись глухим глиняным дувалам(стенам), скрывающим жильё от чужих глаз. Наверху этих стен заметили вмазанное в глину битое бутылочное стекло. От воров, очевидно, и разбойников.

В те дни, в начале июля, в Ташкенте было не жарко - плюс двадцать два градуса. И воздух такой сухой, не как в Хабаровске, здесь легко дышится и не потеется. Супруги хотя и молодые, но почувствовали эту разницу в климатических зонах.

У Настёнки здесь моментально стали заживать расчёсы от укусов комаров. Дома лето выдалось дождливым, сырым, и они долго не заживали, превращались в болячки. Хотя молодая мама постоянно обрабатывала их сначала зелёнкой, потом - фукорцином (красной такой краской-жидкостью "Кастеллани"), они не торопились заживать.
         - Хорошо, что поехали сюда, поменяли климат, - говорила Надежда мужу. - Смотри, как быстро эти "вавки" исчезают.
Болячки испарились ещё в Ташкенте, буквально за три дня.

Когда они вернулись с прогулки на городскую квартиру, сын хозяина, десятиклассник, мирно качал их дочку на качели, во дворе, увитом виноградными лозами. Сквозь их красивые резные листья ненавязчиво пробивалось яркое солнце.

Тогда и в мыслях не было бояться за ребёнка. Сейчас бы так не поступили, не оставили внука  или внучек с чужими людьми. С годами супруги стали умнее. Международный терроризм, как ядовитая азиатская гюрза, всё чаще поднимает голову, и вкупе со взрывами, похищением людей, торговлей живым товаром, стал обычным явлением нынешнего мирового устройства. Кто бы тогда об этом мог подумать, предугадать?

Кроме ковров, полотенец, книг и мяса в свободной продаже, удивило дальневосточников и золото, верней, ювелирные изделия из него. Оно продавалось свободно, везде: в магазинах, на базарах, в каких-то небольших лавчонках. Причём, с пробами, этикетками, всё - как положено.

Наде понравились две пары серёг: одни большие, в форме сердца, другие поменьше, кручёные. Купила те, что скромнее. Уши-то ещё не проколоты! Потом радовалась своему выбору - в их краях, вторых таких она не видела. А в форме сердца встречались на женщинах.

Надя рассказала супругу, как в институте, парень из параллельной группы - еврейчик, с пышной кудрявой шевелюрой, прямым, немного вздёрнутым носом, доставал всем желающим сокурсницам-будущим экономистам, золотые серьги-кольца. Якобы, у него в "Алмазе" есть блат, сестра там работает. Серьги стоили чуть больше ста рублей, вроде, сто двадцать.

У этого Игоря была странная манера разговаривать. Хвастаясь золотой коронкой на переднем зубе, он приподнимал верхнюю губу, показывая её собеседникам, что вызывало, конечно, смех или иронию у одногруппников. Хотя, впрочем, он был неплохим парнем, симпатичным, разговорчивым; хорошо одетым, в отличие от некоторых.


У Нади всегда были деньги, кроме стипендии - родители присылали дважды в месяц. Но она боялась прокалывать свои ушки. Поэтому серьги ей без надобности. Ещё ей, комсомолке, не нравилась эта спекуляция золотыми изделиями. Сколько барыги накручивали сверх цены? Один, другой? А купить свободно такие серьги не представлялось возможным. Надо было караулить поступление товаров в магазине на улице Карла Маркса, а у студентов (они жили в Северном микрорайоне) на то не было времени.

Кстати, тот еврейчик после первого курса институт бросил, не сдал высшую математику. Хотя на "девчачьем" факультете редких мальчиков преподаватели любили. Говорили, что профессор Николаев пообещал Игорьку: "Ты никогда не сдашь у меня математику". Интересно почему? Другим он давал возможность пересдать экзамен. Неужели он был антисемитом?

Позднее, бывая в прочих союзных республиках, западной Украине, Абхазии, Надежда сделала вывод, что жили там люди намного лучше, чем в Российской Федерации. В плане всего, инфраструктуры: дорог, транспорта, газопроводов; сферы лечения, отдыха, обеспечения товарами народного потребления, заработной платы.


Но хуже всего, наверное, было на Дальнем Востоке. Считалось, что здесь самые высокие заработные платы. Но и цены были самые высокие. Старожилы помнят, что на всех консервах, которые на севере весьма популярны, стояли цены трёх поясов. Их цена - третьего пояса, самая высокая.


Когда молодёжь в "Каратаге" разговорилась о зарплатах, выяснилось, что Фируза, заведующая производством в пищевой промышленности, получает триста рублей - столько же, сколько и муж Нади, заместитель директора по сбыту лесопродукции в леспромхозе, со всеми своими северными надбавками и районными коэффициентами. У Нади зарплата чистыми чуть меньше, на пятнадцать рублей.

По выражению её лица дальневосточники поняли, что Фируза разочарована их доходами. Она-то думала, что на северАх люди гребут деньги лопатой. Только где же взять такую лопату? Зарплата у Фирузы была такой же, а цены на все товары более низкими.

В краевом центре приличную вещь, от зимней одежды до босоножек, губной помады, можно купить только на городской барахолке.
       - И мы же ещё оккупантами стали! За наш счёт жили все прочие нации! - возмущается теперь Надежда. - Кормили их всех, образовывали. Промышленности всякие развивали на их территориях, предприятия им строили, жильё бесплатное, культурные заведения, санатории.

*
       - Ну, а что же с одой кинзе? Когда, же, наконец, про кинзу? - спросит нетерпеливый читатель, утомлённый долгим повествованием Нади. Действительно, пора заканчивать предысторию. На чём мы остановились? Ага, на автобусе. С  малышкой в разбитом состоянии, семья приехала к новым знакомым. Без труда, на такси по адресу, нашли их в таджикской столице. У неё, как выяснилось, поднялась температура.
        - Как лететь с больной дочкой? Вдруг хуже станет? – переживала молодая мама.
        - Сейчас попробуем сбить температуру, - ответила ей более опытная Фируза, мать двух пацанов-погодков, Рината и Рифката.

Надя осматривала трёхкомнатную квартиру новых знакомых. Одна стена в гостиной круглая.
        - Надо же! Какая стена необычная! - удивилась она.
        - Дом так спроектировали, что одна стена полукругом. Пришлось карниз специально заказывать для штор, в магазинах таких нет, - пояснила Фируза в ответ гостье.

Также поразило её обилие художественной литературы - книг, стоявших стройными рядами на полках, занимавших сплошь, сверху до низу, одну из стен гостиной. Супруги-душанбинцы тоже с высшим образованием. "Вот это да! Какое богатство!", - думала Надя, разглядывая книги, читая на их корешках названия.

В напольных хрустальных вазах, больших, стоящих прямо на коврах - букеты свежих роз. Всюду ковры - непременные предметы интерьера в Средней Азии и не только Средней. У азиатов мода на них никогда не пройдёт. И розы прямо на улицах, площадях растут, а не в горшках, как у нас.

 
А Фируза, тем временем, раздела дочку, уложила на диван и обтёрла её тельце водкой. Спустя  несколько минут температура нормализовалась, очевидно, за счёт испарения спиртного, с охлаждением тела ребёнка. Физика?
       – Ну, надо же! Век живи – век учись, - удивилась Надя, не знавшая раньше такого способа лечения. – Возьмём его на вооружение.


Настёнке стало лучше, она повеселела. Не от спиртного ли, впитавшегося в кожу? Шутка. Стала играть с мальчишками. От недомогания не осталось и следа: животик не болел, на горшок не просилась. Может быть, и в правду укачало? А температура почему поднялась?


         - Слава Богу, не отравление! – решили молодые мамы. – Если бы "скорую" вызвали - увезли бы девочку в «инфекцию», анализы стали брать. И не улетели бы, билеты пропали бы. Вот так с детьми путешествовать, очень рискованно!


Хозяйка посетовала, что они не приехали раньше:
         - Жаль, муж на работе, плова настоящего так и не попробуете.
И на скорую руку решила сварить им свежий супчик, вроде шурпы.
         - Класть ли в суп кинзу? – спросила их Фируза. - Знаю, что вы – русские, её не любите!
         - Делай, Фируза, как привыкла! Клади, а мы попробуем! - ответила ей Надя.
Супчик с бараниной впервые ей понравился и запах кинзы тоже, с первого раза. Такой интересный!


Надо добавить, что Надя терпеть не могла баранину. Дома, у родителей, всегда в ходу говядина и свинина из собственного подсобного хозяйства. И, когда в девятом-десятом классах, в школьном интернате, который находился в Центральном лесопункте Быстринского леспромхоза - за двадцать пять километров от родного посёлка, им готовили баранину, девочка не хотела идти в столовую. Её тошнило от этого противного запаха. Им пропитывалась столовая на несколько дней, и Надя долго его чувствовала.

Школьники по очереди дежурили по кухне. Мальчишки кололи дрова для печки, а девочки раздавали еду, нарезали хлеб, вытирали столы и мыли посуду, большие алюминиевые и эмалированные баки; отмывали, почему-то всегда жирные, полы. Раз в месяц приходилось дежурить, это точно!

Неделю школьники учились в средней школе; питались, спали в интернате, а на выходные их везли в родной Решающий, где была только восьмилетка.

А здесь мясо свежее, вкусное, хоть и баранина. И кинза такая приятная, необыкновенная. Её тонкий, волнующий запах как будто состоит из нескольких, таких же приятных!

Мать Нади в своём огороде сеяла только укроп, иногда петрушку. Отец не любил запаха петрушки и просил супругу не класть её в суп. Какая уж тут кинза? О ней не знали-не ведали.


Почему-то в их посёлке не выращивали и кабачки. Казалось бы, почему? Ну, ладно, баклажаны - они любят тепло, а кабачки-то везде растут. Такой полезный овощ! Тыкву сажали - на корм скоту, и она вырастала, но сами её тоже не ели, не готовили.

Не было тогда в их огородах и такого барахла, как хрен, ревень. Сейчас, в огороде Нади, растут! И кабачки, и тыквы! Муж даже пару арбузов вырастил, один - на семь с половиной килограммов.

Средняя Азия понравилась молодым супругам, но даже тогда было какое-то ощущение, что второй раз они вряд ли здесь побывают. Это и подтвердилось совсем скоро, в начале девяностых.  Семье Фирузы и Рамиля пришлось бежать от резни инородцев в Москву, бросив квартиру, спасая себя и детей.

Со временем, дома, Надя приучила мужа, а теперь и старшую внучку, есть разные пряные травки, а вот взрослые дочери терпеть не могут кинзу, не воспринимают её запаха и говорят:
    - Клопами воняет!
    - А вы знаете, как клопы воняют?
    - Конечно! Лесные, которые ползают по кустам в лесу, да по малине, смородине в огороде!
    - Аааа, вон какими, лесными..вот этими: зелёными, коричневыми?

С клопами-кровопийцами Надя столкнулась только один раз в жизни. На абитуре, в студенческом общежитии лесников, куда их поселили на время поступления в институт. Из пяти молодых организмов клопы выбрали только два и пили кровь каждую ночь.

Наде повезло, её "вампиры" не трогали. На постельном белье не было неизбежных при этом деле кровавых пятен, тело не чесалось. А двое страдалиц просыпались ночью от укусов, зажигали спички и прижигали убегающих кровососов к стене. Утром, проснувшись, они осматривали поле битвы.

Почему клопы выбрали этих двух девчонок? Группа крови самая вкусная или они обитали вблизи их кроватей? Кровати обыкновенные, железные, с сетками. Загадка...
Почему они не догадались пожаловаться на клопов коменданту общежития? В силу неопытности, скромности? Ведь дома они не сталкивались с ними..


Теперь, на её грядках, кроме привычных укропа и петрушки, ещё растут: сельдерей, кресс-салат, руккола, базилик (базилик ей понравился во время поездки в Италию - там многие заправки для блюд делаются из смеси оливкового масла, сока лимона и базилика - например, соус "песто").
 
Кинзу Надя кладёт в борщ, с томатом, свёклой, и он становится намного вкусней, даже в куриный суп-лапшу! А шашлык какой вкусный с кинзой! Язык проглотишь!


Кинза растёт у неё в три срока - она очень быстро растёт. Но и быстро зацветает, появляются белые зонтики. Первая - из перезимовавших в земле семян, паданка. Вторую она сеет в мае и третью - в середине лета.


Это, наверное, единственная культура, которую в их суровом климате можно получить в три урожая, как во Вьетнаме. На зиму Надежда замораживает зелень в пакетах. Вот такая у неё любовь к кинзе, с первого взгляда... то бишь вдоха!

июль 2020